Шпунтик собачья лапа

Глава тринадцатая Человек на плоту

Пока свинарь прыгал от злости, он стряхнул с себя туман безнадежности, в которую был погружен, и мозг его заработал. Он начал думать, как найти выход из создавшегося положения. Он сообразил (а гораздо раньше его это сообразила утка), что, если не накормить свиней, может случиться очень большая беда. Сарай с кормом, как он видел, погиб, а помощь, если она и придет, то, возможно, не скоро. Скрести в затылке ему пришлось довольно долго, но наконец в голове у него родилась простая идея. Приют отдохновения, как известно, находился лишь по одну сторону остроугольного холма, на котором застряли свиньи, стало быть, по другую сторону есть трава, кусты и деревья. А значит, надо только убрать ограду, которая сдерживает стадо, и тогда свиньи найдут по крайней мере хоть что-нибудь, чтобы продержаться, пока не спадет вода.

Проделать это, однако, было совсем не просто, поскольку загородку сработали на совесть — туго натянув и приколотив проволоку к крепким столбам или к молодым деревцам. Кусачками он бы проделал эту работу в минуту, но их, естественно, с собой у него не было. Пока он стоял так и глядел на ограду, к нему подошел Сквайр и встал рядом. И они поговорили — каждый на своем языке.

— Будь у тебя мозги, старина, — сказал свинарь, — ты бы подсунул под проволоку свою большую башку и приподнял бы ее.

— Если б ты хоть что-нибудь соображал, свинарь, — сказал Сквайр, — ты взял бы вон ту ветку и использовал ее как рычаг, приподнял проволоку повыше, а я бы подсунул голову.

— Было бы у меня что-то вроде рычага, — сказал свинарь, — я бы немного приподнял сетку. Может, тогда этот слабоумный кабан догадался бы, что я задумал.

— Ну и болван же этот субъект, — сказал Сквайр.

— Ух ты, да тут ветка лежит, — обрадовался свинарь. — Может, чего и выйдет.

— Дошло наконец. — Сквайр вздохнул, увидев, что свинарь подпихнул сук под предпоследнюю снизу проволочину, воткнул один конец сука в землю и налег на него. Огромным усилием он сумел приподнять нижнюю проволоку дюймов на шесть от земли.

— Сударыни! — крикнул Сквайр. — Прошу всех сюда. Топ-топ! — И когда девять взрослых свиней дружно прискакали ближе, он сказал уже тише и спокойнее: — Прошу разделиться — четверо по одну сторону от меня, пятеро по другую. Пятачки вниз. Ждите моей команды. — И уголком рта он рявкнул служителю: — А ну, давай налегай.

И свинарь, как будто поняв его, удвоил свои усилия. Низ изгороди еще чуть-чуть приподнялся, и боров подсунул голову под нижнюю полосу. Вслед за ним подсунули головы по очереди свиньи по обе стороны от него, и под конец все десять голов подпирали изгородь, и десять огромных тел напряглись.

— Приготовились! Держим! Подняли! — скомандовал Сквайр.

Послышался звон натянутой струны, потом треск, и двадцатифутовый[6]отрезок проволоки стал подниматься выше, выше, выше, и наконец опорные столбы выдернулись из земли.

— Вперед! — гаркнул Сквайр, и под напором четырех тысяч фунтов[7] свиного веса проволока лопнула, как сгнившая теннисная сетка, и в пролом кинулось все стадо. Свиньи сбежали по другую сторону холма, на бегу хватая как безумные свежую траву.

И свинарь остался один.

Зрелище кормящейся скотины напомнило ему, как мучительно пуст его собственный желудок. «Вот бы лодку мне», — подумал он и стал вглядываться своими маленькими поросячьими глазками вверх по ручью, как будто лодка могла появиться ниоткуда только силой его желания. Лодки он, разумеется, не увидел, но кое-что разглядел, а именно — две темные точки. Они находились примерно в десяти футах друг от друга, где-то на полпути между ним и затопленными строениями. И он вдруг понял, что это верхушки столбов от ворот в Приют отдохновения.

«Воротные столбы, — подумал он. — Верно, вода немного спала, раньше их было не видать. А между ними, значит, ворота. Ворота, — соображал он, — деревянные. А дерево плавает. Плавает, — думал он. — И лодка тоже. Ага, и плот тоже».

Он спустился вниз и побрел в сторону столбов. Течение было сильным, но и свинарь был могучего сложения, он продвигался вперед, спускаясь все ниже по склону, заходя все глубже и глубже. Наконец, погруженный по плечи, он очутился между столбами, но, пошарив в воде, ничего не обнаружил. На мгновение он испытал разочарование и злость, так как решил, что поток унес ворота. Но потом он вспомнил, что сам распахнул и откинул ворота перед бегущим стадом, когда вода кинулась за ними вдогонку. Значит, теперь ворота должны быть направлены вниз по течению, будто флаг, струящийся по ветру. Свинарь пошарил под водой в той стороне и нащупал ворота.

И тут наступил момент принимать решение. Как правильно в свое время догадалась миссис Барлилав, свинарь не умел плавать. Больше того, он боялся воды. В детстве его один раз возили к морю на школьную экскурсию. Но никто не смог уговорить его зайти в воду выше щиколотки. То, что он делал сейчас, было актом высочайшей смелости. Но от него требовалось еще больше. Чтобы ухватиться за тяжелые ворота и снять их с качающегося столба, надо было погрузиться с головой в столь пугающую его воду. А если он и высвободит ворота, удержат ли они его? А если удержат, то куда вынесут? К пище, крову, к помощи? Или увлекут в открытое море? Отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки: свинарь закрыл глаза, покрепче утвердился на ногах, вцепился в ворота и сделал глубокий вдох.

Последовала сцена, которая стороннему наблюдателю, не подозревавшему о драматической подоплеке, могла показаться чистой комедией. Но для свинаря она легко могла обернуться трагедией.

Начать с того, что петли прочно засели на штифтах и пришлось трижды погружаться в воду с головой. С невероятными усилиями, все сильнее задыхаясь, свинарь сумел-таки высвободить ворота. А когда он их снял, течение немедленно потащило ворота за собой, так что свинарю пришлось сделать дикий прыжок и с размаху шлепнуться на доски животом. Он поймал ворота за самый край, отчего они задрались кверху, как живые, грозя сбросить свинаря в глубокую воду. И тем не менее, задыхаясь, захлебываясь, в полной панике он ухитрился вползти на ворота, каждую минуту ожидая, что под его тяжестью они погрузятся на глубину.

Но они выдержали его, хотя вес толстяка в намокшей одежде притопил ворота, так что, случись там быть наблюдателю, ему показалось бы, что на поверхности реки неподвижно плывет ярко-желтый гиппопотам.

Именно это и представилось глазам тех, кто первым увидел эту картину. Большая часть стада паслась на другой стороне холма, выкапывая и выдирая все подряд. Но Сквайр и миссис Барлилав почти не отходили от разрыва в изгороди, и именно они стали свидетелями действий служителя.

— Клянусь святым Антонием! — вырвалось у Сквайра. — Да это наш проклятый свинарь! Кажется, он лежит на поверхности воды. Потрясающе! Видно, он не такой болван, каким мы его считали!

Миссис Барлилав следила, как течение уносит свинаря все дальше. «Шпунтик, — думала она, — где-то ты, радость моя?»

— Схожу посмотрю, — сказал Сквайр, будто прочитал ее мысли. — Когда вода еще немного спадет, будет видна живая изгородь или ограда. Легче будет их сломать.

— Легче вдвоем, Сквайр, — проговорила миссис Барлилав.

Чэллинджер Третий Великолепный, чемпион графства Плаубэрроу поднял тяжелую голову и поглядел на супругу с одобрением и нежностью.

— Лучшей партнерши и не пожелаю, — отозвался он. — Попробуйте не слишком волноваться из-за мальчонки. Мы найдем его. Вот увидите.