Штамм «Ратоньера»

Долиной смертной тени. Продолжение

Мотор заглох. Несколько раз рыкнул с перебоями, закашлялся, как курильщик со стажем, и замолчал. Машина встала. До станции оставалось еще порядочно, шагов пятьсот, не меньше, и то, если не семенить.

— Я сам схожу, — заявил Кирилл, вытаскивая последнюю пустую канистру. — Должно хватить.

— У нас два пустых ведра под сиденьями, так что пойдем вместе, — Максим тоже спрыгнул на землю. Тишина после остановки мотора сперва казалась оглушительной, потом в ней проступил еле слышный шорох трав, и, слава всем святым, больше никаких посторонних звуков.

— Да я их и один дотащу!

— В зубах? Может, каждую цистерну проверять придется. В одиночку можно и не открутить, если внизу заржавел слив. И канистры мало. Вдруг опять протечка, вдруг гнать придется, лучше иметь запас. Вдвоем мы единым духом туда и обратно.

— А тут кого оставим? Ты, дед, как тебя там? Отобьешься, если что?

— Семеном можно звать, — неожиданно проворчал старик. Его лицо снова напоминало обтянутый кожей череп, только глаза сверкали из провалов и борода воинственно топорщилась, будто у постаревшего разбойника былых времен. — Пока не от кого отбиваться.

— Ладно, вдвоем мы быстро. Если вдруг что… закрывайте дверь и не выходите.

Солнце окончательно скрылось, вокруг быстро темнело. Трава у железнодорожного полотна выросла не такой высокой, как в низинах, идти было легко. Максим обернулся через сотню шагов — кабина казалась неясным синим пятном.

— Да чисто там на горизонте, — Кирилл говорил шепотом, здесь, на открытом месте, голоса разносились далеко. — Что там за домики? Тяговая подстанция или еще что?

— Для нас особой разницы нет.

— Не для нас, а для упырей. Может им тут что понадобиться или не может?

— Кто их знает, — устало ответил Максим.

Одновременно с темнотой сгущалась и тишина. Птицы не носились в вышине, ветер улегся на покой. Приблизились контуры зданий и распределительных вышек. Все линии на светлом еще небе были пронзительно четкими. Чего-то в них не хватало, подойдя ближе, Максим понял — между столбами не тянулись провода. У ближайшей кирпичной коробки — она была самой высокой, с двухэтажный дом, — бестолково, как засохший подсолнух, торчал прожектор, свесив вниз ослепшую чашу зеркала.

— Чем-то на компьютерную игру похоже, — в голосе Кирилла послышался смешок. — Как там этого изобретателя звали, который якобы не умер, а переместил сознание в виртуал?

— Я их всех помню, что ли? Илон Маск.

— О, точно. Я с тех пор игры забросил, мало ли, вдруг хлопнешь кого, а это виртуальный Илон Маск, неудобно будет.

Пять цистерн выстроились на путях в ряд, в очень разрозненный ряд, их разделяло приличное расстояние. С одного боку вагоны подпирали платформы без всякого груза, с другой, где рельсов не было, кто-то щедро накидал кирпичей, поломанных досок, железяк непонятной формы и прочего мусора — строительного, здесь не пахло ничем хуже пыли. И еще к этому примешивался слабый сладковатый химический запах, подсказывающий, что еще недавно топливо в цистернах наверняка было, а может, сохранилось и сейчас? Максим напомнил себе, что радоваться рано.

— Вот кому тут пиво распивать понадобилось, бутылку пустую бросил, — ворчал Кирилл, перебираясь через завалы.

— Тихо ты, — буркнул Максим, пробираясь к ближайшему вагону. На выкрашенной в светлый цвет цистерне кто-то размашисто вывел надпись: «Из ниоткуда в никуда», а снизу намалевал мужской член. Максим невесело усмехнулся, подумав, что внутри и верно солярки не окажется. Попробовал постучать по стенке, сначала промахнулся, скользнул тыльной стороной руки по осыпающейся остывшей краске, лишь со второго раза хлопнул по-настоящему звонко.

— А мне говорил тихо! — зашипел Кирилл.

— Как еще проверить, внутрь лезть? В этой нечего ловить, по звуку она пустая.

Максим на всякий случай стукнул по самому низу цистерны, и металл ответил тем же звонким гулким эхом.

— Там и так ясно, что она пуста, — Кирилл нагнулся, подсвечивая экраном телефона. — Вон, клапан выломан или как там это называется. Не мы одни такие умные.

Они перешли к следующему вагону, спотыкаясь о раскиданный хлам. Кирилл ушибся в темноте о вывороченный из земли рельс, заматерился, резко оборвал свой проникновенный нецензурный спич — перед ними была другая цистерна. Но и она отозвалась на стук пустым звоном, как созревший арбуз. Краска, нанесенная в несколько слоев, высохшая, потемневшая — это было заметно даже сейчас, поздним вечером, — осыпалась шершавыми хлопьями.

Так они проверили третий, четвертый вагон. Кирилл монотонно, без особой злости, подчеркивая, что на то он и рассчитывал, матерился. Остался один вагон, последний, — и он загудел коротко и глухо.

Они переглянулись, хотя в полумраке это и не имело особого смысла.

— А если там лабуда какая, вода или все давно испортилось, — прошептал Кирилл хрипло.

— Проверим… Лишь бы оно горело. Пусть потом двигатель сядет, лишь бы эти двести километров проехать.

Нижний слив открыть не получилось. Либо металл заржавел, либо что-то внутри поломалось, но ворот не сдвинулся ни на миллиметр. Кирилл начал рассказывать бородатый анекдот про русских, расковырявших марсианскую решетку с помощью зубила и какой-то матери, но вот чего-чего, а зубила у них и не было.

— Попробуем через люк, — сказал Максим, поднимаясь на платформу. — Подай потом ведро…

От шершавой старой краски была определенная польза: руки по ней не скользили, — обдирались, саднили, но не скользили. Стоять в полный рост, слава богу, не требовалось, вряд ли Максим сумел бы выпрямиться здесь, в полутьме и на округлой крыше, его всегда пошатывало даже на небольшой высоте, а в последние годы стало только хуже. Он же стареет, как и все…

Верхний люк оказался сломан. Крышка треснула ровнехонько пополам, одна половина куда-то девалась, вторая застряла намертво. Максим дернул ее, но только ободрал руки об острый край. Значит, сломали недавно. На ладони остались маслянистые следы.

— Тут оно есть, но ведро не пролезет, а насоса у нас нет.

— И что делать? И как я в том гараже не посмотрел…

— Да что сейчас локти кусать. Нужно что-то… стоп. Там была пивная бутылка? Найди.

— В мусоре?

— Да где угодно, быстро!

В ожидании друга Максим оглядывался вокруг. Спокойно горели звезды над головой, ровно дышала ночная степь. Во мраке стоящую вдалеке кабину уже было не различить, не виднелось ни огонька, ни зарева где-нибудь на горизонте. Людей вокруг нет. И слава небесам! Иногда это к лучшему.

Послышались шаги возвращающегося Кирилла.

— Еле нашел, — сообщил он недовольным шепотом. — Что с ней делать? Разве такой хреновиной можно зачерпнуть? Ну? Что ты молчишь?

— Разрежь ее пополам, нож есть?

— Есть… А она утонет?

— Ты никого не видел?

— Никого. Пусто. Даже на труп не наступил. А что?

— Мне послышалось… Ладно, нам нужна солярка. Найди камушек, любой, положи на дно, а горло не выкидывай, пригодится. И давай сюда. Буду таскать на веревке и переливать в канистру.

— А не загорится ничего? А, Макс? Это же точно против техники безопасности.

Максим хотел ответить, но не успел. Он стоял лицом к черным квадратам зданий станции. На одной из крыш четко обрисовался человеческий силуэт. Он был виден всего секунду, бесконечную немую секунду, ни звуков, ни ощущений, только черный контур на фоне неба. Уже через миг человек исчез — спрыгнул вниз или просто растворился в темноте? Или почудился? Звуки вернулись, в ушах зашумел ветер, Кирилл уже в который раз спрашивал:

— Что ты как онемел? Я говорю, не опасно?

— Опасней здесь застрять, — выдавил из себя Максим. Где человек? Почудился со страху? Крысолов вернулся? — Ты ничего не слышишь?

— А что? — Кирилл быстро развернулся, оглядывая станцию, цистерны на путях, соседний вагон.

Далеко со стороны дороги послышалось слабое гудение. На горизонте заметались светлячки, которые должны были через пару минут превратиться в свет автомобильных фар.

— Спокойно, здесь темно, они едут по трассе, — у Кирилла в голосе звучали привычные командные нотки. — Несколько минут есть, набрать успеем, без солярки возвращаться смысла нет!

— Они едут сюда! — Максим спрыгнул с цистерны, не удержался на ногах, оперся на руки — ладони закололо высохшей травой и мелкими камешками. — Здесь у них свой человек!

— Откуда ты… — начал Кирилл, и осекся. Вспыхнул прожектор, вырвав из полутьмы цистерну, рельсы, раскиданный вокруг мусор. Дальше мир уходил в черноту, но они оказались как раз в круге света. Оба, не сговариваясь, метнулись под прикрытие вагона.

— Откуда знаешь, что у них тут свой человек? Видел?

— На будке стоял… В последний момент я его увидел. Они сюда едут или к нашей кабине?

Кирилл выглянул из-за угла цистерны:

— Сюда…

Со стороны станции грохнул выстрел. Что-то ударило рядом, в землю, взметнув маленький пыльный фонтан.

— Идиот! — взвыл Кирилл. — Быстро отсюда! Пальнет по бензину, нам хана!

Они перебежали к следующему вагону, спотыкаясь, перепрыгивая через арматуру и кирпичи.

— Наш тягач! — крикнул на бегу Максим.

— Не заметят, — последовал отрывистый ответ. — Он же вдалеке, темно, не заметят!

Грохнул еще один выстрел. Свет вокруг мигнул и потух. Стекло прожектора превратилось в оранжевое выцветающее пятно, затем погасло, слившись с окружающей тьмой.

Вслед больше пока не стреляли. Зато кавалькада бандитов была все ближе.

— Они тут под спайсами, видно, стрелять по бензину, — все повторял Кирилл на бегу.

Максим подумал, что, скорее всего, в цистерне была вода, а не горючее, и соглядатаю бандитов это известно. Или же ему наплевать и на цистерну, и на них, и на собственную жизнь. Но это, в общем, уже не имело значения… Самое главное сейчас — успеть к кабине!

— Как мы теперь? Не уедем же!

— Уйдем в степь пешком! Вдоль насыпи есть кусты, можно держаться их! Двести километров… — Кирилл закашлялся и смолк. Дальше они перебегали от вагона до вагона без разговоров. Шансы уйти пешком от вооруженной банды на внедорожниках были равны нулю.

Может быть, они успели бы добежать до грузовика по ровной дороге, но их задержали раскиданные под ногами доски, куски арматуры и кирпичи. Спотыкаясь, сбивая ноги о попадавшиеся на пути камни, они добрались до предпоследнего вагона, когда чужие автомобили подкатили к станции. Тишина сменилась какофонией шума моторов и человеческих криков. Фары обшаривали степь.

Оба приятеля остановились на мгновение перевести дух под прикрытием. И тут снова ожил прожектор, поймал желтоватым окошком света кусок пространства, отделявшего их от последнего вагона, высветил рельсы, кустики травы, пробивавшиеся между шпалами, дальше склон уходил в тень, но до него еще надо было добраться!

— Наш тягач! — Максим напрасно вглядывался вдаль. За пределами светового круга все казалось одинаково темным. Последний вагон на пути к оставленной кабине тоже спрятался в тени, что отбрасывало крайнее здание подстанции.

— Он далеко, — Кирилл сжал его локоть, оттаскивая назад, под укрытие. — Они его наверняка не видели, они же приехали сюда, а не к нему.

— Присмотрятся, увидят! Хоть бы у них опять генератор сдох. Как к нашим теперь пойдем?

— Доберемся. Не паникуй.

— Ребята!

Оба вздрогнули. Это был голос Лизы, которая должна была сейчас сидеть в нескольких сотнях метров отсюда, в кабине, хотя бы в относительной безопасности.

— Лиза! — ахнул Максим.

— Лизка! — повторил Кирилл. — Ты что тут? А где тот старикан?

— Остался охранять… Я не усидела. Что будем делать?

Теперь можно было разглядеть тень, прячущуюся за крайнюю цистерну. Они все, все трое, теперь были призраками в странном мире, сузившемся до заброшенной станции, поездных путей и черных вооруженных силуэтов, освещенных фарами автомобилей. Прожектор стоял посреди, как древний алтарь, жаждущий крови. Только призраки неуловимы, в отличие от них…

— Лизавета, стой там, — приглушенным голосом приказал Кирилл. — Мы перебежим к тебе. Макс, — добавил он еще тише. — Сейчас надо идти. Пока они не подошли ближе. Отстреливаться пока бессмысленно.

Огонек вспыхнул далеко в степи, за последним вагоном, за светлым кругом, там, где стоял их тягач. Загорелся слабо, как чиркнувшая спичка, и разросся в свечу, костер, пожар! Огненный столб поднялся в темноте. На таком расстоянии в нем еле угадывались контуры кабины. Там где-то был треск пламени, невыносимый жар, их несчастный попутчик…

Лиза горестно ахнула. Как раз перестали переговариваться подъехавшие бандиты, и во внезапно наступившей тишине высокий женский крик прозвучал особенно отчетливо. Еще секунду длилась тишина, а потом взорвалась ликующим ревом множества голосов.

— Идиотка, — зло прошипел Кирилл. Со стороны станции донеслось:

— Эй, вы! У вас там телка, сколько ей лет? Если меньше пятидесяти, оставляйте нам, а сами проваливайте!

Сказано было, конечно, не «проваливайте», но общий смысл оставался таким. Маленькая тень за последним вагоном сжалась, словно желая раствориться в темноте. Оба приятеля переглянулись и, не сговариваясь, выкрикнули:

— Друг у друга отсосите, пидарасы!

Ответом были гогот и неразборчивая ругань.

— И мы с тобой идиоты, их злить, — пробормотал Кирилл.. — Ну все, идут сюда, перебежим к Лизке, там в темноте можно попробовать спрятаться у зданий…

— А если у них что из ночного видения?

— Тогда бы они не включали прожектор. Держи…

Он впихнул Максиму в руки что-то гладкое, тяжелое — Максим осознал, что это пистолет, но не рассудком, а скорее, подсознанием. Все вокруг было нереальным. Мир умер, и они сейчас умрут, почти наверняка… даже без всякого «почти». А через полвека людей не останется вовсе. Слишком чудовищное знание, чтобы его принять.

— Я по ним палить начну, не выдержу, а ты… Ну, ты понимаешь, кого сначала.

Максим кивнул. Знал, конечно, это было понятно без слов. Их троих… Какое слабое утешение и страшное милосердие!

— А еще попробуем… — Кирилл вытащил из кармана небольшой предмет, в темноте неразличимый, покрутил его немного и отбросил в сторону последней цистерны, но чуть ниже по склону. Максим смотрел молча, у него пересохло в горле и даже мыслей не возникало спросить, что это.

— А теперь — бежим!

Всего несколько метров отделяло вагон от спасительной тени. Выстрелы загрохотали не сразу, Максим услышал их, уже почти проскочив освещенный участок, мысленно порадовался, обозвав бандитов мазилами… и понял, что до цели добежал один. Кирилл, мальчик из детства, одноклассник, сосед, приятель не разлей вода, скорчился на земле, держась одной рукой за рельсы. Выстрелы не смолкали. Максим, не веря в случившееся, сделал шаг назад.

— Не выходи на свет! — рявкнул Кирилл прежним директорским тоном, тут лицо его исказилось, свободной рукой он попробовал ощупать неестественно вывернутую ногу. Теперь было видно, что вокруг расползалось темное пятно. Окровавленная трава в лучах прожектора казалась черной. Кирилл шарил во внутреннем кармане, нашел, перекинул к укрытию крошечную блестящую искру.

— Держи, — прохрипел он уже другим, стонущим незнакомым голосом. — Флешка!

Совсем рядом послышался резкий хлопок. Кирилл упал лицом вперед так, как никогда не падают живые. Кровь хлынула фонтаном из развороченного затылка.

Бандиты, будто не замечая ничего, продолжали стрелять.