Штирлиц, или Корейский вопрос

Глава 10 В бункере фюрера

– Это же Штирлиц!

Штирлиц осмотрелся вокруг и с удивлением признал в одноглазом главаре ликующей толпы своего старого приятеля Айсмана!

– Ребята! – орал Айсман, сверкая золотыми зубами. – Это же старина Штирлиц! Дружище, какими судьбами?

– Привет! – Штирлиц помахал рукой, подражая одному своему знакомому по фамилии Адольф Гитлер.

В ответ раздался ликующий рев бесноватых эсэсовцев.

– Здравствуй, Айсман, – молвил Борман, спускаясь по трапу вслед за Штирлицем.

– О, Борман! – вскричал Айсман. – Я тебя не узнал. Что-то ты сильно изменился!

С криком «Штирлиц приехал!» налетел Холтофф, за ним еще толпа затянутых в эсэсовскую форму молодчиков, русского разведчика подхватили на руки и понесли к автобусу с фашистской свастикой на боку. Штирлица усадили на почетное сидение, дали в руки литровую кружку и налили баварского пива. Штирлиц сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия и залпом выпил до дна. Эсэсовцы зааплодировали.

– Как здорово, что ты приехал! – радостно говорил Айсман. – Нам только тебя и не хватало! Ну, и тебя, конечно, Борман…

К Штирлицу сквозь толпу пробился эсэсовец с погонами штандартенфюрера.

– Штирлиц! Вы меня помните?

Штирлиц отрицательно помотал головой и взял еще одну кружку.

– Ну, как же! Я с вами ходил на футбол в сорок третьем году, помните? Мне тогда было десять лет… Вы меня за пивом посылали! Теперь я стал штандартенфюрером.

– Молодец, – сказал Штирлиц, подставляя кружку, в которую сразу два эсэсовца лили пиво из двух бутылок. – Я тоже был когда-то штандартенфюрером.

Штандартенфюрер расцвел от счастья.

– А я! А я! Штирлиц, меня вы помните? – закричал еще один. – Меня зовут Фриц, я был адъютантом Гиммлера! Вы – мой идеал контрразведчика!

– У меня тоже были когда-то идеалы, – философски изрек Штирлиц. – Айсман, а что, Гиммлер тоже ошивается здесь?

– Нет, Гиммлер уже умер.

– Повезло ему, – Штирлиц облегченно вздохнул. – Терпеть я не могу этого гада! Прибил бы я его…

Автобус заехал за железные ворота и остановился около трехэтажного кирпичного дома. Айсман достал из-под водительского сидения высокие гестаповские сапоги и протянул русскому разведчику.

– Это, Штирлиц, придется надеть.

– Зачем?

– Увидишь. Конспирация.

Штирлиц пожал плечами и натянул сапоги. По одному эсэсовцы вылезали из автобуса, забирались в канализационный люк и исчезали в его утробе.

– А это зачем? – полюбопытствовал Штирлиц.

– Конспирация, – лаконично ответил Айсман. – Чтобы северо-корейские и советские шпионы нас не выследили. Мы сейчас отведем тебя в такое местечко, ты обрыдаешься!

– Ну, ну.

Минут десять все молча шли по канализации. Под ногами смачно чавкало и пахло. Штирлиц пожалел, что оставил в самолете противогаз. Борман, которому выдали дырявые сапоги, грязно матерился.

Наконец, идущий впереди эсэсовец стукнулся лбом о железную дверь и с упоминанием о Божьей матери возвестил, что они пришли. Немцы поднялись по лестнице наверх и очутились в небольшой комнатке. Штирлиц вылез из люка и огляделся. Чем-то это помещение было ему знакомо.

– Кажется, когда-то я здесь уже был, – сказал он.

– Точно! – восхитился Айсман. – Я всегда говорил, что у тебя феноменальная память! Это бункер Гитлера. Мы его разобрали и по кусочкам перевезли сюда, в Корею.

Айсман открыл дверь в соседнюю комнату и гостеприимно повел рукой.

– Проходите!

Вошедших оглушил звук музыки. Штирлиц узнал этот огромный зал, где когда-то проходили совещания у Гитлера. Хотя узнать было мудрено. В углу была оборудована сцена, на которой полуголые красотки танцевали канкан. По всему залу были расставлены столики, с подносами бегали официанты. Эсэсовцы за столиками резались в карты, а в центре – крутили рулетку.

– Господа! – громогласно объявил Айсман. – С нами Штирлиц!

Фашисты, побросав свои дела, бросились обнимать русского разведчика.

– Хайль Штирлиц! – возопили они.

– А я, я что говорил! – захлебываясь кричал Холтофф. – Еще вчера, помните, я рассказывал, что мне приснился сон, будто Штирлиц меня трахнул по голове бутылкой!

– Качай его, ребята!

Потом Штирлица и Бормана усадили за рулеточный стол. Услужливые официанты тут же поставили перед ними шнапс, пиво и закуску. Красотки, столпившись позади счастливых эсэсовцев, ссорились, кому первой спать со знаменитым разведчиком.

Все ждали, что Штирлиц произнесет тост. Штирлиц встал, прокашлялся и сказал:

– Ну, у вас тут – прямо Германия! Я оценил! Здесь, среди вас, я снова себя чувствую себя молодым, пьяным и веселым!

– Для этого мы и вывозили бункер фюрера, – прослезился Айсман. – Тут у нас не только ресторан, казино и публичный дом, здесь у нас и досье разные. Бог ты мой, есть даже коллекция Мюллера!

– Не верю! – пошутил Штирлиц.

– Прямо дом родной. Мы здесь и с агентами встречаемся, такой психологический эффект производит! А в подвалах храним оружие и взрывчатку. И все немецкое! Все вывезли из Германии! Даже пиво! – спешил поделиться новостями Айсман.

– Девочек тоже из Германии вывезли?

– Нет, – всхрапнул Айсман. – Девочки местные.

– Друзья! – сказал Штирлиц. – Я пробыл тут всего десять минут, но уже чувствую себя, как на Родине! За вас!

– Гип-гип, ура! – хором завопили эсэсовцы.

Штирлиц выпил шнапсу. Слуга-кореец налил еще.

– Мой корейский слуга Кан Дон Ук, – похвалился Айсман. – Золотой парень. За два месяца выучил немецкий.

– Уважаю, – сказал Штирлиц. – А чем вы сами тут занимаетесь? Корейский учите?

– Мы готовим заговор против Ким Ир Сена, – сказал Айсман. – Свергнем власть коммунистов и объединим Северную Корею и Южную.

– Парень, – спросил Штирлиц у корейского слуги. – Хочешь объединения Южной и Северной Кореи?

– Да, конечно, – сказал кореец. – У меня там семья.

– Хорошо, – Штирлиц доброжелательно кивнул. – Хочешь быть моим слугой?

– Хочу.

– Айсман, ты мне подарил своего слугу, – проинформировал друга Штирлиц.

– Бери, – Айсман махнул рукой. – У меня еще трое есть! И все трое – тоже золото!

– Садись, Кан, – предложил корейцу Штирлиц. – Слугой ты мне не будешь, я против этих господских штучек. Будешь моим адъютантом, но слушаться только меня, понял?

– Понял, господин Штирлиц! – ответил адъютант Кан, подобострастно глядя на Штирлица.

– Налей себе водки.

Кореец присел рядом и налил себе стакан шнапса.

– Значит, Айсман, вы затеяли заговор.

– Ну.

– И кто у вас главный? Гиммлер?

– Нет, Гиммлер умер. Это я уже говорил!

– Геббельс?

– Нет, Геббельс сейчас в США стал доктором-гинекологом.

– Геринг?

– Нет, он в Италии занимается производством туалетной бумаги.

– Засранец, – заклеймил Штирлиц.

– Не скажи, у него три больших завода.

– Тогда кто? Не Мюллер же?

– Нет, конечно. Мюллер во Франции снимает порнографические фильмы, печатает порножурналы и открытки. В основном черно-белые, но есть и цветные.

– Что, негры с белыми? И с китайцами?

– Ну так! – засмеялся Айсман. – Мюллер теперь у нас большой человек!

– А главный-то кто?

– Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни здесь…

– Я тоже, – сознался Штирлиц.

– Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма и не стареет, – доложил Холтофф.

– И сколько вас тут, немцев?

– Около сорока. Во время войны большинство из наших были в «Гитлерюгенде», а некоторые вообще еще пешком под стол ходили. Молодежь! – Айсман сосчитал по пальцам. – Да точно, если посчитать меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана – можно сказать, что все сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек!

– Отлично, – сказал Штирлиц. – К черту Кальтенбруннера! Заговор возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост!

– Хайль Штирлиц! – вновь завопили эсэсовцы, как заведенные.

– Правильно! – подхватил Борман. – Хватит на кофейной гуще гадить!

Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности. Бывало, как дашь кастетом по этим милым сердцу рожам!

– Теперь поговорим о деле, – Штирлиц хлебнул шнапса и закусил малосольным огурцом.

– Дела идут с трудом, – признал Айсман. – Мы завербовали кучу корейских агентов, но никто из них не хочет ехать в КНДР. Боятся, что их поймают и заставят строить социализм. А у нас такие планы! Можно взорвать дамбу, наслать на поля саранчу или подсыпать в колбасу крысиной отравы…

– Это все мелочи, детский сад какой-то! – Штирлиц встал. – Мой план лучше.

Эсэсовцы обратились в слух.

– Мы садимся на танки, едем к границе, быстро переезжаем ее, с налету захватываем город за городом! Пока коммунисты не опомнились, захватываем Пхеньян! И все, Корея наша! Преимущество моего плана – в его внезапности! Никто от нас такой наглости не ожидает, поэтому все должно получиться!

Штирлиц торжественно протянул руку, словно пытаясь ухватить за хвост грядущее.

– А народ Кореи встретит нас с распростертыми объятиями. С народом я уже договорился, – Штирлиц похлопал по плечу своего новоиспеченного адъютанта Кана. – Народ давно уже мечтает объединить страну!

Пораженные эсэсовцы восхищенно переглядывались.

– Я бы до такого никогда не додумался, – сказал Айсман, сверкая своим глазом.

– Когда выступаем? – спросил Холтофф.

– А чего ждать? – Штирлиц приложился к пивной кружке и осушил ее. – Надо действовать, пока шпионы не успели ни о чем настучать, пока северные корейцы ничего не подозревают. Наступление начнем прямо завтра, в воскресенье, в четыре часа утра!

В ответ эсэсовцы радостно завопили.

– Официант! Еще пива! – позвал Штирлиц.

– Господин Штирлиц, – подобострастно проговорил официант. – Прошу меня сердечно извинить, но пиво кончилось.

– Айсман, где тут у вас можно попить пивка?

– Да где угодно! Есть тут кабачок один под названием «Розовый бегемот». Там весьма неплохо.

– Пойдем туда! Надо к четырем утра как следует подготовиться!

– Ребята! – объявил Айсман эсэсовцам. – Все идем готовиться в «Розовый бегемот»!

С радостными возгласами бригада Айсмана потянулись на выход.