Штурм Корфу

КОРАБЛИ ШТУРМУЮТ БАСТИОНЫ

В полдень 17 февраля 1799 года на флагманский корабль «Св. Павел» были вызваны контр-адмирал П. В. Пустошкин и командиры русских линейных кораблей и фрегатов. Прибыл и Кадыр-бей со своими флагманами. Командующий объединенной эскадрой вице-адмирал Ф. Ф. Ушаков собрал их всех на военный совет. Обсуждался его план предстоящего штурма Корфу. Решение адмирала атаковать Видо с моря и крепостные укрепления на Корфу с суши русские офицеры восприняли одобрительно. Турки же проявили настороженность. «Камень деревом не прошибешь», — приводили они турецкую пословицу.

— Да, штурм кораблями крепости, подобной Корфу, в истории войн есть дело небывалое, — ответил на эта Ушаков. — Но я полагаюсь на храбрость и отвагу служителей и офицеров эскадры, мне вверенной.

Услышав, что атаковать будут российские корабли, союзники оживились и поддержали дерзкий план[47]. Изложив детали своего замысла, адмирал приказал огласить подготовленный им приказ и раздать планы с диспозицией судов во время боя, с условными сигналами, которые должны были поступать с флагманского корабля.

В приказе говорилось, что флот атакует Видо: подавив все пять имевшихся на острове батарей, высаживает на него десант. А чтобы неприятель не смог перебросить сюда подкрепление, артиллерия ведет сильный огонь по крепостям и внешним укреплениям. Затем русские матросы и солдаты вместе с отрядами турок и местных жителей идут на штурм внешних укреплений на Корфу.

Четко определялся порядок следования кораблей. В первой, ударной линии шли русские суда и лишь один турецкий фрегат. Начать атаку береговых укреплений на Видо предписывалось фрегатам. Так, 44-пушечный фрегат «Казанская Богородица», следуя головным, должен был на ходу обстрелять первую батарею, а затем стать на якорь и шпринг[48] таким образом, чтобы одним бортом продолжать вести огонь по батарее, а другим — по военным судам, стоявшим в небольшой бухте. Шедшему за ним фрегату «Св. Николай» надлежало сначала обстреливать эти же цели, а потом, пройдя дальше, — траншеи и другие укрытия. Приблизившись ко второй батарее, стать на якорь, чтобы подавить ее.

Линейные корабли и другие суда, следуя за фрегатами, тоже должны были на ходу вести огонь, а достигнув указанных им батарей, бить по ним, став на якорь и шпринг.

Несколько кораблей было выделено в отдельный отряд. Им надлежало держать под контролем рейд, препятствовать подвозу подкреплений на остров и вести огонь по неприятельским кораблям, находившимся на западной стороне Видо.

Штормы, часто бушевавшие зимой у берегов Корфу, основательно разрушили и разбросали противодесантные сооружения; скреплявшие их цепи во многих местах были порваны, и бревна прибило к берегу. Это облегчало высадку десанта.

Авиз «Панагия Апотуменгана» и шхуна № 1 получили приказ очистить места, куда после подавления батарей должны были подойти гребные суда с десантными войсками и необходимыми средствами для приступа.

Подробные и четкие инструкции получили командиры десантных отрядов. В приказе предусматривались действия в различных ситуациях, но в любых случаях десантникам надлежало наступать стремительно, «стараться овладеть всем островом и отнюдь не замедливать». Десанту вручались специально изготовленные флаги, которые следовало поднимать при овладении батареями и другими укреплениями[49].

В штурме участвовал и отряд с эскадры Кадыр-бея. Отряды, прибывшие от пашей, должны были действовать в составе русских войск.

Казалось, все уже было обговорено, подготовлено, но вдруг перед днем генерального штурма Ушаков узнает, что большинство войск Али-паши, назначенных в десант, отказывается участвовать в предстоящем сражении. Разгневанный Ушаков отправился к этим воякам на катере в Гуино. Они заявили, что не верят в возможность взять таким малым числом, войск сильно защищенный остров Видо и что не умеют драться на море, с кораблей и лодок. Доводы адмирала о реальности полного успеха предстоящего штурма не подействовали. Тогда он, повысив голос, стал требовать повиновения, но они почти все разбежались. Осталось лишь несколько офицеров. Они продолжали высказывать свое мнение: «Дело, которое вы предпринимаете, — безнадежное». Ушаков усмехнулся и сказал:

— Ступайте же все на гору у северной нашей батареи и оттуда, сложа руки, смотрите, как я на глазах ваших возьму Видо и Корфу.

Он тут же распорядился после освобождения Корфу в город не пускать ни одного присланного пашами вояки. Это решение командующего вызвало радость у жителей острова, которые как огня боялись разбойничьего войска Али-паши.

Небольшое количество албанских войск, состоявших на службе у турецких паши, согласилось участвовать в штурме, но это не облегчило осложнившегося положения. И все же командующий решил назначенного штурма не отменять.

…Наступило утро 18 февраля 1799 года. Было четверть седьмого, когда солнце вынырнуло из моря, на кораблях подняли флаги и гюйсы. Почти одновременно на «Св. Павле» был поднят сигнал: «Эскадре приготовиться идти атаковать остров Видо!»

На судах вдруг все ожило, пришло в движение. На турецкий фрегат, которому предстояло действовать в первой линии, в помощь команде были направлены русский офицер, обер-лоцман и штурманский ученик.

Батареи на берегу у северных и южных укреплений Корфу, усиленные двумя большими мортирами с острова Св. Мавры, последние два дня почти непрерывно обстреливали крепостные сооружения. Причем артиллерийские офицеры по требованию командующего строго следили за тем, чтобы не нанести вреда городу.

Было начало восьмого, когда на шкафуте Ф. Ф. Ушаков снял треуголку, перекрестился и произнес:

— Ну, с богом!

И тотчас же на «Св. Павле» гулко прогрохотали два выстрела из пушки. Это был сигнал: «Береговым батареям вести сильную пальбу по крепости!»

На острове раздавался артиллерийский гром. Бомбы и ядра точно ложились во вражеских укреплениях. Плотный огонь вели и крепостные пушки. Орудийные залпы сливались в сплошной тяжелый гул. Но вот сигналы с флагманского корабля стали следовать один за другим: фрегат «Казанская Богородица» получил приказ атаковать первую батарею, фрегат «Св. Николай» — вторую, линейный корабль «Богоявление Господне» — третью…

Ушаков, в парадной форме, строгий и сосредоточенный, как и обычно в бою, с первых же минут был полностью захвачен развертывавшимся сражением. По его сигналу фрегаты и линейные корабли один за другим выбирали якоря и становились под паруса. Погода благоприятствовала их действиям. Ветер, до того слабый, словно по команде, стал набирать силу, крепчать, подув в сторону острова. Корабли, придерживаясь предписанного порядка, приближались к Видо одновременно с трех сторон.

Шедший первым фрегат «Казанская Богородица» был встречен сильным огнем. Осыпаемый ядрами, он продолжал движение и, приблизившись на дистанцию картечного выстрела, дал залп всем бортом. Гулкие пушечные раскаты ударились о горы и возвратились приглушенным эхом.

Стреляя, фрегат миновал первую батарею. Теперь предстоял наиболее сложный маневр: под неослабевающим обстрелом быстро стать на якорь и завести шпринг. Экипаж действовал четко, сноровисто. В считанные минуты фрегат повернулся левым бортом к острову и сразу же выплеснул смертоносный металл на неприятеля.

Вступали в бой и другие корабли, подходившие к Видо. «Св. Павел» тоже направился туда в сопровождении фрегата. Сначала он ударил всем бортом по первой батарее, затем — по второй, самой мощной, миновав которую ловким маневром стал на шпринг всего в кабельтове от берега, и продолжал осыпать французскую артиллерию картечью.

Корабль сотрясался от выстрелов тяжелых 36-фунтовых пушек нижнего дека, где, несмотря на застилавший все вокруг пороховой дым, четко и слаженно работали канониры офицеров Томиловского и Копытова. «Усердными и расторопными» показывали себя и артиллеристы верхнего дека под командованием офицеров Асташева и Баранова.

Как и в прежних морских сражениях, ушаковский флагманский корабль сейчас находился там, где было всего труднее.

Вслед за «Св. Павлом» к острову, извергавшему огонь, приблизились «Богоявление Господне», «Симеон и Анна», «Мария Магдалина» и другие корабли. Они тоже становились на якорь и шпринг и открывали огонь.

В это время в южной части острова разгорелся жаркий морской бой. Линейный корабль «Св. Петр» и фрегат «Навархия», составлявшие отдельный отряд под командованием капитана 1 ранга Сенявина, обстреляли пятую батарею и, следуя к проливу, вступили в артиллерийскую перестрелку с линейным кораблем «Леандр» и фрегатом «Ла-Брюн». Бой длился недолго. Получив тяжелые повреждения, французские суда ретировались под защиту крепости. Команда «Леандра», у которого через подводные пробоины стала поступать вода, вынуждена была посадить его на мель.

А на Корфу, не умолкая, били по укреплениям противника береговые батареи. До начала штурма им удалось подавить огонь всех неприятельских пушек, установленных на куртине (крепостной стене) Св. Афанасий, соединяющей старую крепость с новой; в первой из них бомбами были разрушены казармы и другие строения, в том числе генеральский дом.

Мощная артиллерийская подготовка отвлекала противника от направления главного удара эскадры, нацеленного на Видо, и в то же время она должна была существенно облегчить действия штурмовых отрядов, позволить им избежать больших потерь.

Канонада все более усиливалась. Ядра с берега чертили огненные дуги: французы в начале сражения раскаляли их, стремясь поджечь корабли. Их, однако, хватило лишь на первые залпы. Для такой стрельбы требовалось немало времени. Но и без того огонь неприятеля был сильным. С высокого берега Корфу по судам била и тяжелая крепостная артиллерия. С грохотом рвались пробитые паруса и ванты, трещали поврежденные мачты, реи, стеньги. Однако таких попаданий было не так много: стреляли французы не очень метко. Возникавшие пожары тушились быстро — на палубах были заранее установлены бочки с водой. Несколько ядер накрыло шлюпку «Св. Павла», подготовленную к высадке десанта. Она пошла ко дну вместе с находившимися на ней десантными пушками и артиллерийскими принадлежностями.

Люди, казалось, не замечали падающих бомб и ядер, в густом пороховом дыму кипела яростная боевая работа. Командующий внимательно следил за развитием сражения, время от времени отдавал стоявшему рядом вахтенному офицеру короткие распоряжения, которые тут же передавались на корабли сигнальщиками подпоручика Зыбкина.

Под плотным огнем эскадры, полукружьем охватившей Видо, находились все пять его батарей. Турецкие суда, располагаясь мористее, били по острову со второй линии, через русские корабли и в интервалах между ними.

Артиллерийская атака, несмотря на ожесточенное противодействие французов, была сокрушительной. Остров погрузился в огонь и пороховой дым. Как вспоминал очевидец Егор Метакса, беспрерывный артиллерийский гром сотрясал все окрестности, на Видо не оставалось не только окопов, но и деревьев, которые бы не были повреждены и посечены «железным градом»[50].

Но вот огонь французских батарей стал постепенно затихать, а вскоре неприятель, не выдержав сильнейшего обстрела, покинул третью, а затем и вторую батареи, многие пушки которых были повреждены, засыпаны землей. Часть французов отступила на западный берег, пытаясь переправиться на Корфу, остальные заняли заранее подготовленные позиции, залегли в окопах и траншеях.

Ушаков незамедлительно скомандовал начать высадку. Выделенные в десант моряки и «морские солдаты» тут же бросились на стоявшие в готовности баркасы, катера и шлюпки. Гребные суда вышли из-за кораблей и устремились к острову. Одними из первых достигли берега между второй и третьей батареями баркасы «Св. Павла». Отряды под командованием подполковника Скипора, майоров Соколова и Гамена, несмотря на поставленные французами заграждения, высадились быстро и организованно. Побережье Видо сплошь было изрыто траншеями и окопами, и атакующие, оказавшись на берегу, стали забрасывать их всем, что было под рукой, в том числе доставленными с кораблей штурмовыми лестницами и досками, чтобы протащить вперед десантные пушки.

А тем временем к острову продолжали подходить плавсредства. По сигналу адмирала началась высадка и между третьей и четвертой батареями. Среди десантных судов были два баркаса с турецкими войсками.

Еще один десантный отряд с русских кораблей направился к берегу между второй и первой батареями. За короткое время на Видо было высажено 2159 человек.

Большинство французских солдат на батареях погибло от артиллерийского огня кораблей. Оставшиеся в живых, отойдя в глубь острова, организованного сопротивления оказать не могли. В половине двенадцатого Ушаков распорядился дать сигнал: «Всей эскадре прекратить огонь!»

Корабли умолкли, лишь «Богоявление Господне» продолжал стрельбу по стоявшим у крепостных стен «Леандру» и «Ла-Брюну». Преодолевая слабое противодействие неприятеля, десантники с трех сторон двинулись в глубь Видо. Вскоре над второй и третьей батареями появились их сигнальные флаги.

Французов, пытавшихся на гребных судах перейти на Корфу, в проливе встретили огнем «Св. Петр» и «Навархия». Два переполненных баркаса были потоплены. Переправиться удалось лишь небольшой части гарнизона. Оставшиеся на острове солдаты и офицеры, видя безнадежность своего положения, стали сдаваться в плен.

И тут начала было разыгрываться кровавая драма. Турки из состава десанта с кинжалами и ятаганами (кривыми мечами) набрасывались на сдающихся французов, чтобы отрезать им головы, за которые в турецких войсках полагалась плата. И хотя Кадыр-бей, по настоянию Ф. Ф. Ушакова, запретил эту варварскую жестокость и пообещал выдавать вознаграждение только за живого пленного, опьяненные боем турки зверствовали. Тогда русские моряки окружили несчастных французов плотным кольцом и отконвоировали их на корабли. Храбрость российских воинов была неотделима от великодушия к поверженному противнику.

В полдень лейтенанты Головачев и Томиловский доставили к Ушакову плененного на Видо коменданта острова генерала Пиврона и нескольких офицеров штаба.

Генерала нашли спрятавшимся в перевернутой бочке. Увидев русских офицеров, он бросился к ним, умоляя спасти от лютости турок.

Около часа дня и над первой батареей появился сигнальный флаг. Теперь остров полностью находился в руках десанта.

Из восьмисот солдат и офицеров гарнизона острова только в плен было взято 243 человека. Русская эскадра потеряла убитыми 9 человек и ранеными 28, турецкая — 8 убитыми и 7 ранеными[51].

Одновременно с атакой кораблями Видо начался общий штурм крепости Корфу. Первый приступ французы отбили: турки отказались участвовать в нем, русских же войск оказалось недостаточно. Тогда на помощь морякам, сосредоточенным у форта Сан-Сальвадоре, наиболее мощного внешнего укрепления, Ушаков бросил подкрепление. С линейного корабля «Св. Троица», фрегата «Сошествие св. Духа», шебеки «Макарий» и аката «Св. Ирина» был высажен десант.

И снова заговорили береговые батареи, а когда они умолкли, войска бросились на штурм.

Форт Сан-Сальвадоре штурмовал десантный отряд под командованием бесстрашного капитана Кикина. Около пятисот моряков и морских гренадеров, к которым присоединились пятнадцать албанцев, под плотным ружейным огнем противника при помощи штурмовых лестниц и фашин преодолевали рвы и другие препятствия. Овладев передовыми укреплениями, они на плечах отступавшего неприятеля ворвались в форт.

Одновременно более 270 морских пехотинцев, матросов и артиллеристов, а также 136 ранее нанятых Ушаковым на службу албанцев под командованием капитана Дмитриева атаковали укрепления с северной стороны. В ожесточенной схватке им удалось захватить мощный редут Сан-Роно. Противник отступил здесь так поспешно, что не успел заклепать пушки.

Теперь береговые батареи и артиллерия захваченных фортов обрушили огонь на остальные наружные укрепления. Последовавшие затем атаки тоже увенчались успехом — и над этими сооружениями взвились флаги победителей.

Такое развитие событий ошеломило французов, сломило их боевой дух. Ранним утром 19 февраля к флагманскому кораблю «Св. Павел» подошла шлюпка с французскими парламентерами. В сопровождении двух офицеров на борт поднялся адъютант генерала Шабо. Его провели в каюту вице-адмирала Ушакова.

— Имею честь передать письмо французского командования! — доложил он.

В письме главного комиссара Директории дивизионного генерала Дюбуа и главнокомандующего французскими силами коменданта крепости генерала Шабо говорилось: «Господин адмирал! Мы полагаем, что бесполезно подвергать опасности жизнь нескольких сотен храбрых русских, турецких и французских солдат в борьбе за овладение Корфу. Вследствие этого мы предлагаем вам перемирие на срок, который вы найдете нужным для установления условий сдачи этой крепости. Мы предлагаем вам сообщить нам ваши намерения по этому поводу, чтобы прекратить пролитие крови…»[52]

Неприступная крепость сдавалась на милость победителя.

Ушаков, прочитав письмо, приказал дать сигнал о прекращении стрельбы. В ответном письме он сообщал, что распорядился прекратить военные действия на 24 часа.

В 17 часов в крепость был направлен адъютант адмирала лейтенант Балабин с основными условиями сдачи крепости. На следующий день, 20 февраля 1799 года акт капитуляции французского гарнизона Корфу был подписан. В нем говорилось, что русским и турецким представителям передаются «крепость, форты Корфу с артиллерией, военным снаряжением, продовольствием, материалами и другими предметами общественного пользования», а также линейный корабль «Леандр», фрегат «Ла-Брюн» и другие суда. Определялся порядок сдачи гарнизона. Предусматривалось, что через день после подписания капитуляции он выйдет из крепости, с соблюдением воинских почестей передаст знамена и все, кроме генералов и офицерских чинов, сложат оружие. Соединенная эскадра брала обязательство за свой счет переправить пленных с их частной собственностью в порт Тулон под честное слово, что они в течение 18 месяцев не будут браться за оружие против России, Турции и их союзников. Больные и раненые французы получали возможность задержаться для лечения в госпитале на Корфу.

Командование объединенной эскадры гарантировало, что жители острова, к какой бы религии и национальности ни принадлежали, не будут «подвергаться никаким преследованиям, притеснениям и оскорблениям»[53].

Благородство, гуманность, доброжелательность — эти качества были неотъемлемой чертой Ф. Ф. Ушакова, человека внешне казавшегося суровым, малообщительным, каким рисуют его современники.

Утром 22 февраля объединенная эскадра вошла, в пролив между Видо и Корфу и стала на якорь, растянувшись в линию перед мрачными стенами умолкнувшей крепости. Баркасы доставили с русских кораблей на берег специальную команду моряков и морских пехотинцев во главе с капитаном 1 ранга И. И. Юхариным. Им предстояло разоружить гарнизон и занять все укрепления.

В полдень из крепости вышли колонны французских войск. Остановившись напротив выстроившихся во фронт русских моряков, французы положили к ногам победителей свои знамена и ружья. Над новой и старой крепостями, над фортами и на мачтах стоявших на рейде призовых судов взвились российские и турецкие флаги. Над бухтой прозвучал торжественный салют из корабельных орудий.

Специально выделенный гарнизон из состава русских войск вступил в крепость. Турки по решению Ушакова остались за ее стенами.

Разоружившиеся французские войска были возвращены в крепость. Всего на Корфу было взято в плен 2931 человек, в том числе генеральный комиссар Французской республики Дюбуа. Русские потеряли убитыми и ранеными около 100 человек, а турки и того меньше[54]. Столь небольшой урон, понесенный при взятии мощной, считавшейся неприступной крепости, объясняется умелой организацией штурма. Неприятельская артиллерия еще до начала атаки была подавлена сильным огнем кораблей и береговых батарей. Завершилось дело решительными и умелыми действиями российских моряков и «морских солдат» при штурме укреплений.

16 марта в сопровождении военных кораблей в Тулон направился отряд из девяти купеческих судов, нанятых для перевозки пленных французских солдат и офицеров. А спустя несколько дней были отправлены в Анкону главный комиссар Дюбуа и генерал Шабо со своим штабом.

Победителям достались значительные трофеи. На Корфу оказалось свыше 600 различных орудий, «ружей годных — 5495, бомб разного калибра чиненых — 545, нечиненых — 36 849, гранат чиненых — 2116, нечиненых — 209… ядер чугунных разных калибров—137 000, кнепелей — 12 708, пуль свинцовых ружейных—132000, пороху разных сортов — 3060 пудов, пшеницы немолотой в разных магазинах — до 2500 четвертей», большое количество добротного леса, пригодного для ремонта кораблей, а также несколько судов[55].

Фрегат «Ла-Брюн» по соглашению командующих эскадр был передан туркам, а линейный корабль «Леандр» достался российской эскадре[56].

С падением Корфу завершилось освобождение Ионических островов. Французы потерпели поражение в одном из важнейших стратегических районов Средиземноморья.

Взятие Корфу, мощнейшей по тем временам крепости во всей Европе, лишь силами флота явилось невиданным ранее событием. Оно вошло в историю русского военно-морского искусства одной из самых ярких страниц. Ушаков в донесении императору отмечал, что доблестно действовали все русские моряки. Но с особым блеском проявились флотоводческий талант и новаторство адмирала. Единственно верными были его решения в организации штурма Видо и Корфу, в распределении сил, налаживании взаимодействия корабельной артиллерии и десантных отрядов. Примененная им тактика расходилась с установившимися в то время взглядами на использование флотов. Обычно при взятии приморских крепостей роль флота ограничивалась блокадой с моря. На такие осадные действия затрачивалось немало времени. Так называемая Великая осада с моря и с суши Гибралтара франко-испанскими войсками в 1779–1783 годах длилась целых четыре года, но так и не увенчалась успехом. Ушакову на овладение Ионическими островами с их крепостями потребовалось всего лишь три месяца. Причем он располагал крайне ограниченными ресурсами, флот действовал в большом удалении от своих баз. Российский посланник при Оттоманской Порте В. С. Томара, с которым Ушаков поддерживал связь, а через него — с Петербургом, в своем поздравительном послании подчеркивал, что этот «знаменитый воинский подвиг» совершен «без армии, без артиллерии и, что больше, без хлеба»[57].

Победа объединенной эскадры имела немалое значение в общей борьбе союзников с Директорией. Она вызвала в Европе и восхищение, и удивление. «От всей души» поздравил Ф. Ф. Ушакова с успехом «оружия верного союзника» Нельсон. Но английский адмирал лукавил: удачи Ушакова не радовали, а скорее раздражали его. Он все еще безрезультатно осаждал крепость Ла-Валетта на Мальте (для ее взятия англичанам понадобится более года). Как уже отмечалось, Нельсон всячески старался отвлечь Ушакова от Ионических островов, раздробить его эскадру, направить ее основные силы для блокады Александрии и Анконы. Делал он это с далеко идущей целью — распространить сферу влияния Англии и на этот архипелаг. Однако этому его замыслу не суждено было тогда сбыться.

С восторгом встретили победу объединенной эскадры в Турции. Блистательная Порта, отмечалось в письме верховного визиря Юсуф-Зия-паши Ф. Ф. Ушакову, «не лицемерно ставит вас в число славнейших адмиралов в Европе». Султан наградил русского адмирала табакеркой в алмазах. Кроме того, он прислал с нарочным курьером богатый челенг — алмазное перо, считавшееся высшим знаком отличия в Оттоманской империи, соболью шубу и 1000 червонных, а для раздачи служителям российской эскадры — 3500 червонцев.

Сдержанно оценил замечательную победу русских моряков петербургский двор. За взятие Корфу Павел I произвел Ф. Ф. Ушакова в адмиралы. Были повышены в званиях и многие офицеры. По ходатайству Ушакова император отметил и Кадыр-бея — пожаловал турецкому адмиралу табакерку, украшенную бриллиантами. Однако на ордена он поскупился. На этот раз участники похода ими почти не были отмечены, в то время как за взятие острова Цериго и других островов многие офицеры получили орден Анны II и III степени (класса). Прислал тогда Павел I и триста знаков ордена Святой Анны для награждения нижних чинов, что было событием необычным: прежде так их не отличали. Сам адмирал тогда был удостоен бриллиантового знака ордена Александра Невского и командорского креста ордена Иоанна Иерусалимского.

Глубоко взволновали Ушакова и всех моряков эскадры слова приветствия А. В. Суворова, находившегося во главе русских войск на севере Италии: «Великий Петр наш жив! Что он, по разбитии в 1714 году шведского флота при Аландских островах, произнес, а именно: природа произвела Россию только одну: она соперницы не имеет, то и теперь мы видим. Ура! Русскому флоту!.. Я теперь говорю самому себе: зачем не был я при Корфу, хотя мичманом!»[58]

Восторженно встречали своих освободителей жители города Корфу. Когда адмирал Ушаков сошел на берег, чтобы направиться в соборную церковь на молебен, узкие улицы и площади были заполнены многотысячной толпой. Весь город вышел встречать русских моряков. Воздух наполнился торжественным колокольным перезвоном, грохотом беспрерывной ружейной пальбы.

Свидетель тех торжественных событий лейтенант Метакса так описывает эту встречу: «…казалось, что жители целого острова сошлись в одном месте. На всех окнах спущены были концы шелковых тканей, богатых ковров и других материй; всюду белели андреевские флаги. Белые платки с выкрашенными или нашитыми на них синими крестами развевались в руках или на шестах… Радость греков была неописуема…»[59]

Население Ионических островов горячо благодарило российских моряков за освобождение, за обретенную национальную независимость.