Сибирская одиссея Ермака

ОСНОВАНИЕ ТОБОЛЬСКА

Пятьсот сорок казаков прибыли с Ермаком в Сибирь. Лишь девяносто ушли из Кашлыка с головой Иваном Глуховым и Матвеем Мещеряком. Еще три-четыре десятка ермаковцев, ездивших с посольством в Москву, были задержаны там властями.

Казаки налегали на весла, опасаясь, как бы зимние морозы не застигли их в пути. Осень стояла холодная и ветреная. Низкие темные тучи застилали небо до горизонта.

На Оби поднялась крутая волна. Караван из шести тяжелогруженых стругов затерялся на водных просторах реки. Суда с трудом преодолевали волну.

Казаки могли пройти на Березов и Ляпин и тем самым сократить себе путь. Но они избегали хантских урочищ и прошли через владения князя Лугуя, нигде не задерживаясь.

Пройдя несколько сот верст за Березов, отряд добрался до Обдор, а там повернул на запад по речке Собь. Перед глазами путников открылась безжизненная северная тундра.

По Соби струги шли против течения. Ландшафт менялся на глазах. Тундра уступила место предгорьям. Справа и слева теснились громады гор. Истоки Соби располагались поблизости от перевалов. Но в верховьях река изобиловала порогами и скалами.

Казакам приходилось не раз разгружать струги и обходить пороги. Наконец они вступили в глубокое ущелье, за которым начинались перевалы.

Уральские горы задержали отряд на несколько недель. Три года прошло с тех пор, как ермаковцы перешли границу между Европой и Азией в районе Тагильских перевалов. Тогда казаки двигались на восток твердой поступью. Ермак умел вдохнуть в них уверенность. На обратном пути в отряде царили растерянность и усталость.

Иван Глухов по привычке покрикивал на ратников. Но его распоряжения беспрекословно исполняли лишь немногие стрельцы, сбившиеся подле него. Струг Глухова постоянно отставал от казачьих, судов и плелся в хвосте каравана.

Казаки держались прежних порядков и ничего не решали без ведома «товарищества». После гибели Ермака они молчаливо признали старшинство его первого помощника Матвея Мещеряка.

С перевалов отряд спустился на реку Усу и вышел на Печору. Отсюда казаки могли двинуться вверх по Печоре в Пермский край, либо по рекам Ижме и Ухте на Вымь, либо по Цильме на Мезень.

Вольных казаков тянуло на Каму, откуда нетрудно было вернуться в покинутые зимовья на Волгу, Яик и Дон. Но они уже преуспели на государевой службе. Царь щедро наградил их за «сибирское взятие». Воевода Иван Глухов обещал еще большие милости на Москве.

Казаки бранились до хрипоты, пока не пришли к общему согласию. Воевода Глухов предложил им идти в ближайший государев острог на Пустоозеро, где их ждали теплые избы и провиант. Но, чтобы добраться до Пустоозера, надо было отклониться от прямого пути и пройти еще несколько сот верст на север, в устье Печоры. Надвигалась зима, и ермаковцы решили последовать совету воеводы.

Мансуров провел зиму в Обском городке, Глухов с казаками — в Пустоозере. Ранним летом 1586 года отряд вновь выступил в путь.

Вести, привезенные ермаковцами в Москву, были неутешительными. Власти не удостоили казаков ни чести, ни наград. Но хорошо было и то, что царь Федор на них не «опалился».

Ермаковцы прибыли в столицу в неподходящее время. Междоусобия, начавшиеся в стране после смерти Грозного, вспыхнули с новой силой. Не только мирские люди, но и духовенство погрузилось в пучину раздора.

Еще Грозный сетовал на то, что на Руси померкло прежнее благочестие. Монахи, писал этот неистовый ревнитель православия, только по одеянию иноки, а делается у них все, как у мирян, вот что делается в Чудовом монастыре, стоящем посреди столицы, перед нашими глазами!

Монахи Чудова монастыря, располагавшегося под окнами царского дворца в Кремле, погрязли в мирских заботах и делах. Они заботились об округлении своих вотчин, собирали оброки с крестьян, ссужали деньги в рост. Не чужды были им и придворные интриги.

Строгановы растеряли свои денежные богатства, и в 1584 году Максим Яковлевич занял в Чудове большую по тем временам сумму — 100 рублей. 31 января 1554 года он привез чудовскому казначею весь долг, а чтобы погасить ростовщический процент, отдал в монастырь 200 пудов соли.

В стенах Чудова монастыря Максим Строганов встретился с казаками, которые некогда служили в его острожках по найму, а потом ушли в Сибирь. В феврале-марте Черкас Александров и Савва Волдыря сделали богатые вклады в пользу монастыря. Они принесли в обитель сибирских соболей и деньги.

Чудовский монастырь вел давнюю дружбу с боярами. Поступить в обитель могли лишь те, кто пожертвовал крупную сумму денег. Получив от ермаковцев много мягкой «рухляди», монахи сделали для них исключение. Сибирский казак Иов Вышата, удрученный старостью и болезнями, принес 6 рублей денег и бил челом архимандриту, прося постричь и упокоить его в обители. Внесенная сумма была слишком мала, но монастырь принял Вышату.

Когда в Москве произошли волнения, Вышата вместе со всей чудовской братией участвовал в обороне Кремля от нападения восставших горожан.

Дела в Сибири складывались неладно, и московские власти не решались более задерживать в Москве ермаковцев. Черкас Александров, Савва Волдыря и их сотоварищи получили приказ готовиться к походу в Сибирь. Когда в Москву прибыл Матвей Мещеряк, Разрядный приказ передал его сотню в распоряжение вновь назначенных сибирских воевод.

Русское государство заключило перемирие с соседями. Но угроза войны не миновала. Военная слабость государства и внутренние раздоры ободрили врагов. С весны отряды ратных людей потянулись к южным границам, которым угрожали набегом крымцы и ногайцы. Сгустились тучи войны над западными рубежами. Стефан Баторий спешно формировал армию для нового вторжения в Россию.

В таких условиях Разрядный приказ не мог послать за Урал крупных воинских сил. Возглавили поход в Сибирь воевода Василий Борисович Сукин и Иван Мясной. Сукин был человеком молодым, не имевшим за плечами большого боевого опыта. Известный стрелецкий командир Иван Мясной отличился в последние годы Ливонской войны.

Василий Сукин превосходил знатностью и Волховского, и Мансурова. Судя по этому косвенному признаку, его отряд не уступал по численности отряду Мансурова.

Весть о гибели Ермака произвела самое тягостное впечатление на руководителей Разрядного приказа. Они не помышляли об овладении всей Сибирью, о покорении Кучумова царства заодно с Пегой ордой. Сукин получил приказ перевалить за Уральский хребет и закрепиться на реке Туре, не предпринимая наступления в глубь Сибири. Выполняя приказ. Сукин занял покинутое татарское городище Чимги-Туру. Старая столица ханства располагалась на круче, между двумя глубокими оврагами. Воеводы осмотрели ее и нашли слишком тесной. Ратные люди стали «рубить» город на новом месте, между Турой и Тюменкой. Государева крепость — Тюменский острог был выстроен в виде четырехугольника. Подходы к нему надежно прикрывали обрывистые берега Туры и непроходимый овраг.

Прошел год, и Москва направила в Сибирь голову Данилу Чулкова с несколькими сотнями стрельцов. Разрядный приказ вспомнил об опыте казанской войны. Царские воеводы несколько лет ходили походом на Казань, но не могли добиться успеха. Тогда они выстроили на Волге крепость Свияжск. Опираясь на эту крепость, царская рать сокрушила татарское царство.

Чулкову не велено было штурмовать Кашлык. Но его снабдили всем необходимым, чтобы выстроить крепость в непосредственной близости от «Старой Сибири».

Отряд Чулкова спустился по Туре и Тоболу на Иртыш. Там голова и присланные с ним строители тщательно обследовали местность и заложили острог на высоком восточном берегу Иртыша, против устья Тобола.

Воевода Чулков мог видеть всю округу с вершины «горы», где началось строительство. Под «горой» на берегу Иртыша раскинулись изумрудные луга, покрытые густой травой. С другой стороны гору подпирала речка Курдюмка. Она впадала в Иртыш, образуя мыс. Заводь за мысом могла быть использована как естественная гавань: «плавающим же защиты тут от бури и пристанище тихо и покойно».

Ратные люди спешили закончить строительство до наступления зимы. Они поставили крохотный острог. «Город первый, — записал тобольский дьяк, — срублен из судового лодейного лесу небольшой острогом и нос (мыс) забирай». Несколько лет спустя возле старого острога возник посад, Тогда воеводы перестроили и расширили старые укрепления: срубили «из лодейного лесу» город Тобольск, «весь рубленый», поставили «острог небольшой круг посаду» на том же Троицком мысу.

Острог, получивший позже наименование «Новая Сибирь», или «Тобольск», располагался всего лишь в 15 верстах от «Старой Сибири», или Кашлыка.

Военное ослабление России привело к тому, что крымцы возобновили набеги на Русь. Крымский хан послал в поход своих сыновей с 40 000 всадников. Русские войска своевременно выступили навстречу и вынудили их повернуть вспять.

Кровавые междоусобицы в Бахчисарае дали русским повод к вмешательству в татарские дела. Сын свергнутого крымского хана Мурат-Гирей явился в Москву и был принят на царскую службу. Московское руководство упорно помышляло о водворении в Крыму московского вассала. Подготовляя почву для осуществления этих планов, русские препроводили Мурат-Гирея в Астрахань и сосредоточили там военные силы. По личному распоряжению Годунова в Астрахани была спешно сооружена мощная каменная крепость, одна из лучших в государстве. Русские воеводы выстроили острог на Тереке и крепость на переволоке между Доном и Волгой. Новый город на Волге получил наименование Царицын. Военные приготовления на нижней Волге и Северном Кавказе не оставляли сомнений в том, что Москва ждала военного столкновения с Османской империей и готовилась отразить врага.

Внутренние распри, казалось, охватили весь степной мир — от Крыма до Сибири.

Изгнание Кучума из Кашлыка привело к тому, что Сибирское «царство» стало все глубже погружаться в пучину кровавой междоусобной борьбы. Сеид-хан продолжал удерживать столицу «царства», опираясь на поддержку Карачи и правителя Казахской орды. При нем постоянно находился султан Ураз-Мухамед, племянник казахского хана Теввекеля.

Кучум всецело уповал на поддержку «бухарцев», которые некогда помогли ему захватить Сибирь. Старый хан лишь ждал своего часа, чтобы нанести удар сопернику и вернуть себе столицу.

Поглощенный борьбой с Кучумом, Сеид-хан старался избегать столкновений с русскими. Когда воеводы в 1587 году появились у самых стен ханской столицы, Сеид-хан попытался завязать переговоры с ними. Чулков пригласил хана и Карачу во вновь выстроенный острожок Тобольск на пир.

Хан согласился, но принял меры предосторожности. Он отправился в гости в сопровождении нескольких сот отборных воинов. Голова Чулков располагал куда меньшими силами.

Когда гости явились к воротам Тобольска, Чулков согласился впустить в крепость не более ста человек и предложил им снять оружие перед тем, как сесть за пиршеский стол. Карача был человеком крайне осторожным, но он видел малочисленность русских и согласился на все их условия.

Когда Сеид-хан, Карача и татары заняли места за столом, они столкнулись лицом к лицу с Ермаковыми казаками. Едва ли можно предположить, будто Чулков сознательно заманил хана в западню. Скорее всего, события развивались под влиянием стихийных сил.

Казаки не простили Караче вероломного убийства Ивана Кольцо и других своих соратников. Они бросились на Карачу и связали его вместе с ханом. Ханская свита была перебита. Однако самое трудное было впереди. Гвардия хана — 400 воинов — стояла во всеоружии подле ворот острожка.

В упорном, кровопролитном бою казаки разгромили противника, обладавшего большим численным перевесом. Но они заплатили дорогой ценой за свою победу. В бою погиб «великий атаман» Матвей Мещеряк, возглавивший экспедицию после гибели Ермака.

Сеид-хан был увезен в Москву и там определен на царскую службу.

Пленение Сеид-хана было последним крупным событием, в котором Ермаковы казаки участвовали как организованная военная сила. В дальнейшем судьба разбросала их по разным концам Сибири. Ни одна закладка новой крепости, ни одна военная кампания не обходилась без их участия. Показательна в этом отношении судьба одного из самых молодых участников экспедиции — Гаврилы Иванова. Вернувшись в Сибирь с отрядом воеводы Сукина, он «ставил» крепость Тюмень, «рубил» деревянный. Тобольский городок с головой Данилой Чулковым, участвовал в бою с гвардией Сеид-хана, потом ставил Пелымский и Тарский городок.

Заслуги ветерана первой сибирской экспедиции получили признание лишь тогда, когда он достиг старости. Его назначили атаманом конных казаков в Тюмени. К тому времени немногие из соратников Ермака остались в живых. Казак Черкас Александров вернулся в Сибирь с воеводой Сукиным в чине головы. Долгое время он командовал сотней служилых татар в Тобольске. Сподвижник Ермака прослужил в Сибири более пятидесяти лет. Приказные грамоты 1638 года упоминали о его приезде в Москву и даче показаний в приказе Казанского дворца. В то время дьяки уважительно называли его «Тобольского города атаман Иван Олександров».

Ермаковец Гаврила Ильин в конце жизни возглавил сотню «старых казаков» в Тобольске. Алексей Галкин стал атаманом казаков в Березове.

Дети и внуки ермаковцев продолжали служить в Сибири на протяжении всего XVII столетия. В их среде никогда не умирала память о славных днях «сибирского взятия».