Сила и соблазн

1

Тина Холден Меррит стремительно шла по улице. Как всегда, ее стройная фигура и длинные ноги притягивали восхищенные взгляды мужчин, но она совершенно не обращала на них внимания. Она вообще ни на что не обращала внимания – ни на холодные порывы ноябрьского ветра, ни на сгущающиеся серые тучи, готовые вот-вот разразиться дождем, а то и снегом. Хотя ее классически правильное, красивое лицо казалось совершенно безмятежным, внутри ее бушевала ярость, ставшая для Тины в последнее время привычным душевным состоянием.

Будь он проклят!

Полы ее коричневого с белым твидового плаща развевались от быстрой ходьбы. Войдя в дом, где она снимала квартиру, Тина улыбнулась дежурному, пересекла устланный ковром холл и подошла к лифту. Постукивая в нетерпении ногой, она заставила себя несколько раз глубоко вздохнуть.

Будь ты трижды проклят!

Убедившись, что никакая дыхательная гимнастика сейчас не поможет, Тина вошла в лифт и резко нажала на кнопку шестого этажа. Пока кабинка поднималась, молодая женщина прикрыла сверкающие гневом карие глаза и попыталась представить себе того, кто довел ее до такой ярости.

Как бы она ни гневалась, бессмысленно было отрицать тот факт, что Дирк Тэнджер – великолепный образчик зрелой мужской красоты. Тина и не пыталась отрицать очевидное, она просто слишком ненавидела этого человека, чтобы поддаваться его чарам. Какое ей дело, что он высок и потрясающе сложен? Или что белизну ровных зубов подчеркивает загар красивого бронзового оттенка? И что этот загар великолепно сочетается с золотистым блеском волос и сапфирово-голубым цветом глаз?

Вероятно, множество сбитых с толку, не слишком проницательных дам не могут устоять перед всем этим, язвительно думала Тина, выходя из лифта и направляясь к двери своей квартиры. Но ведь эти бедняжки и не знают Дирка так, как знала его она, а значит, заслуживают лишь сожаления. Бросив сумку из мягкой кожи на стул, Тина вытащила из кармана смятый лист бумаги и швырнула плащ вслед за сумкой. Расправив бумагу, она, стиснув зубы, наверное, в пятнадцатый раз прочитала вполне вежливо сформулированное послание.

В этот момент Тина не сомневалась, что способна своими руками задушить этого надменного, самодовольного Дирка Тэнджера… пусть даже ей пришлось бы встать на лестницу, чтобы дотянуться да его горла! Конечно, это было некоторым преувеличением, ведь она была не настолько ниже его ростом.

Как посмел этот человек отказать ей в праве распоряжаться ее собственными деньгами! Причем уже не в первый раз! И это нельзя объяснить тем, что Дирк не знал, в каком она положении. В письме, которое Тина написала ему, было ясно и четко сказано, что, если он не выплатит ей требуемую сумму, она почти наверняка потеряет все. Акцент был сделан на слове «все».

И вот, как будто сам факт отказа не был уже достаточно возмутителен, это чудовище поручило секретарше послать официальный ответ!

Опять скомкав письмо, Тина бросила его на рабочий стол и стремительно подошла к окну, за которым вырисовывались силуэты небоскребов Манхэттена. Глядя вдаль невидящим взглядом, Тина с силой сжала кулаки, так что ногти впились в ладони, и прикусила губу. Но ничто не помогло. Горькие слезы хлынули из глаз и полились по щекам, оставляя на ней черные следы потекшей туши.

Да, она вовремя ушла из салона, подумала Тина, тяжело вздыхая и вытирая лицо. Прочитав полученное утром письмо, она стала по малейшему поводу набрасываться на подчиненных и даже едва не уволила Поля Рамбо – своего лучшего стилиста-парикмахера. Если так пойдет дальше, в салоне просто некому будет работать. Хотя какая разница, ведь если она не достанет денег, салон все равно придется закрыть.

Ну где же все-таки взять эти деньги? Прижавшись пылающим лицом к холодному стеклу, Тина закрыла глаза. Она уже полностью исчерпала возможности банковских кредитов. Брать у друзей было бы глупо – они пока не знали о ее финансовых затруднениях, и пусть лучше не знают. Значит, оставался только один источник – Дирк Тэнджер, ее финансовый опекун.

Оторвавшись от окна, Тина взглянула на свои дрожащие руки и горько усмехнулась. Можно подумать, она на грани нервного срыва. Ну нет, она ни за что не пойдет клянчить деньги у Дирка в таком состоянии.

Пройдя в спальню, Тина остановилась перед зеркалом, мрачно рассматривая свое отражение. Полоски туши на лице делали ее похожей на удрученного горем енота. И даже после умывания она выглядела бледной и измученной, под глазами залегли темные круги. Густые темно-рыжие волосы только подчеркивали эту бледность.

Неужели же это только результат бессонницы? – молчаливо вопрошала себя Тина.

Действительно, последнее время ей редко удавалось проспать более двух часов подряд.

Отдохнуть бы тебе как следует, девочка! – посоветовала она своему отражению. Да, вот что ей сейчас необходимо – отдых в тихом месте, без суеты, проблем и просроченных счетов. И, конечно, не там, где много туристов. К сожалению, в результате развода, состоявшегося почти год назад, она лишилась чудесного домика в горах. Как тяжело ей было с ним расставаться! Лучше даже не вспоминать.

Продолжая размышлять на эту тему, Тина стала раздеваться, намереваясь принять душ. Стянув высокие замшевые сапоги, она сняла шерстяную юбку, бледно-зеленый вязаный свитер, затем кружевной бюстгальтер цвета мяты. Сняв и бросив прямо на пол тонкие колготки и кружевные трусики, она прошла в ванную.

Тина любила свою ванную, выложенную бело-золотистой плиткой. Правильнее сказать, она любила всю свою квартиру. Оглядевшись вокруг, она печально вздохнула. От квартиры тоже придется отказаться, она просто не может себе позволить и дальше платить за нее. Усиленно моргая в отчаянной попытке побороть новый приступ слез, Тина шагнула под душ. Теплые струи потихоньку расслабляли напряженные мышцы.

Сначала машина, удрученно думала она, теперь, судя по всему, и квартира. А если она не достанет денег – причем много денег! – она потеряет и остальное.

И все потому, что этот человек разыгрывает из себя Господа Бога в отношении ЕЕ наследства! Скрежеща зубами в бессильной злости, Тина выключила воду, схватила белое с золотой каймой банное полотенце и стала судорожно вытираться, прежде чем ступить на мягкий пушистый коврик.

– Я просто убить его готова!

То, что она произнесла это вслух, каким-то образом уменьшило владевшее ею напряжение. Направляясь в спальню, Тина принялась с мрачной усмешкой перебирать разные способы убийства Дирка Тэнджера.

И, приведя в порядок комнату, продолжала рисовать в воображении наиболее кровавые из них. Потом, накинув халат и уныло понурив плечи, поплелась на кухню.

Так куда же ей податься, чтобы набраться сил для предстоящей схватки с людоедом, распоряжающимся ее состоянием?

Припомнив, а затем отвергнув несколько мест, Тина приготовила салат из тунца, почти наверняка зная, что не будет его есть. С каждым днем груз финансовых проблем становился все тяжелее, совершенно лишая ее аппетита. Будучи достаточно высокой, Тина к тому же еще совсем недавно могла похвастаться женственной и стройной фигурой. Теперь же молодая женщина начинала выглядеть излишне хрупкой и даже тощей, и знала это.

– Куда же мне поехать? – задумчиво спрашивала она себя, опуская в чашку пакетик травяного чая.

Отправляйся домой.

Рука застыла над чашкой. Тина нахмурилась, осознав, что ответил ей внутренний голос.

Домой?

Механически пережевывая салат и не чувствуя его вкуса, Тина обдумывала неожиданно всплывшее в сознании слово.

Домой.

Ну конечно же! Поднося чашку ко рту и впервые за несколько месяцев по-настоящему улыбаясь, Тина решительно кивнула. Сейчас ей требуется уползти в нору, чтобы зализать свои душевные раны, а где найдешь более уединенное место, чем маленький приморский городок в ноябре? Лучше ничего и быть не может, твердо сказала она себе, заметно приободрившись. С неожиданно проснувшимся аппетитом Тина доела салат и откинулась на стуле, попивая чай и обдумывая предстоящую поездку.

Тина родилась в городке Кейп Мэй, штат Нью-Джерси, и всегда гордилась тем, что это старейший в стране морской курорт и памятник архитектуры.

Она с улыбкой вспомнила, как расхваливала свой город в колледже, рассказывая всем и каждому о его прославленных викторианских постройках и о посещавших его знаменитостях, от шести президентов до Джона Филипа Сузы [1]. Даже Форд и Шевроле, по некоторым сведениям, устраивали гонки на пляжах Кейп Мэя.

Внезапный приступ тоски по дому охватил Тину. Она вскочила с места, подошла к оранжевому телефону на стене и решительно набрала домашний номер Поля Рамбо, своего ближайшего помощника по салону.

Поль поднял трубку после третьего звонка, его приятный низкий голос звучал просто чарующе.

– Эта всего лишь я, Поль, – произнесла Тина с легкой улыбкой, – не трать понапрасну свое обаяние. – Усмехнувшись в ответ на его разочарованное хмыканье, она нежно проворковала, поддразнивая: – И кого же, интересно, ты ожидал услышать сегодня вечером?

Поль всегда держал при себе не менее трех поклонниц, причем каждая женщина прекрасно знала о существовании двух других. Это успешно позволяло ему не связывать себя серьезными отношениями ни с одной из них и оставаться независимым.

– Серину, – ответил Поль подчеркнуто скучающим тоном. – Так что у вас на уме, мадам? Или вы спохватились, что выпили из меня еще не все соки сегодня днем? – продолжал он, лениво растягивая слова.

Конечно, Поль мог позволить себе спокойно воспринимать ее вспышки. Насколько ей было известно, по крайней мере четверо ее конкурентов из кожи вон лезли, стараясь переманить к себе талантливого мастера. Эта мысль заставила ее поморщиться. Неужели она вела себя сегодня как мегера? Нет, вынуждена была она признать, не только сегодня, она ВСЕГДА ведет себя как мегера. Говоря по справедливости, Поля нельзя будет упрекнуть, если когда-нибудь он не устоит перед соблазном и уйдет от нее.

– Прости, что я так сорвалась сегодня, Поль. – Тина безуспешно попыталась рассмеяться. – Вернее, прости, что я каждый день срываюсь! – добавила она.

– Да успокойся, детка! – Как всегда в личном разговоре, Поль оставил свой поддельный изысканный французский акцент и перешел на почти уличный жаргон. – Я знаю, на тебя последнее время наезжают с требованием «зелени». Ты, главное, расслабься! Все образуется.

Тине хотелось и смеяться, и плакать. То, как легко красавец Поль Рамбо, с его холодно-аристократическим видом, перешел на сленг, рассмешило ее, но от неподдельной дружеской теплоты, которая чувствовалась за его словами, на глаза наворачивались слезы.

– Поль, я… я решила на какое-то время уехать, – сказала Тина, проглотив комок в горле.

– Так в чем же дело? – мягко проговорил Поль, подчеркнуто растягивая слова.

– Могу ли я оставить на тебя весь этот бедлам на несколько недель? – спросила она, уже уверенная в ответе.

– Могут ли птицы летать? – сухо поинтересовался Поль. – Могут ли рыбы плавать? Может ли Рекс Рид…

Тина театрально застонала.

– Надо полагать, это означает «да»? – прервала его она.

– Безусловно да, моя красавица! – ответил Поль уже серьезно. – Можешь выметаться из города хоть на несколько недель, хоть на несколько месяцев. А кредиторы пусть немного подождут. И не волнуйся, – Поль слегка хохотнул, – клиенты будут счастливы, уж я прослежу за этим… так или иначе.

Через несколько минут, повесив трубку, Тина все еще улыбалась. Поскольку клиентуру составляли в основном женщины, можно было не спрашивать, каким образом Поль собирается их осчастливить, если какую-то из них вдруг не удовлетворят профессиональные услуги.

Последняя просьба Тины касалась машины Поля, маленького спортивного «Ниссана», который он ценил намного больше, чем любую из своих дам. Поль без колебаний согласился одолжить ей машину, и это лучше всего показывало, какие доверительные отношения установились между ними за три года совместной работы. Их связывала не только дружба, но и глубокое взаимное уважение. Доказательством служило и то, что Поль никогда не позволял себе проверять на Тине неотразимость своего несомненного мужского обаяния.

Уже в гораздо более веселом настроении Тина направилась в спальню. Поскольку Поль собирался оставить машину у ее дома утром, перед тем как открыть салон, Тина решила заранее собраться и пораньше лечь спать. Кто знает, подумала она, вытаскивая чемодан из стенного шкафа, возможно, даже удастся проспать целую ночь – для разнообразия!

Стрелка спидометра стояла на пятидесяти пяти, когда Тина въехала на Гарден Стейт Паркуэй. Миновав деловой район Оушен-сити, она вдруг с удивлением ощутила давно забытое чувство голода. Как раз вовремя, с улыбкой подумала девушка. Очень скоро она будет дома. Надо будет сразу же пройтись по магазинам и купить продуктов.

Въехав наконец на тихую, усаженную деревьями улицу, Тина едва сдерживала нетерпение. Сбавив скорость, она скользила затуманившимся взглядом по знакомым зданиям. И вот в самом конце улицы показался домик – маленький, не такой впечатляющий, как большинство викторианских особняков рядом, но это был ее родной дом.

Остановив машину у обочины, Тина минуту сидела, всматриваясь. Она не была тут более пяти лет. Интересно, каким покажется ей ее жилище, может быть, слишком маленьким? И в каком оно теперь состоянии? Есть только один способ узнать это, сердито сказала она себе, – пойти и посмотреть.

Решительно выбравшись из машины, Тина подошла к ступеням, ведущим на крыльцо, и… застыла в изумлении. Ей показалось, что в окне мелькнуло женское лицо. Должно быть, это галлюцинация, подумала она, зажмурившись, здесь просто не может никого быть.

Когда Тина открыла глаза, лицо исчезло, кружевная занавеска по-прежнему закрывала окно. Нервно посмеиваясь, Тина сунула руку в висящую на плече вместительную сумку и вытащила огромный старомодный ключ. Похоже, она нуждается в отдыхе даже больше, чем ей представлялось сначала! Но прежде чем ключ коснулся замка, дверь вдруг широко распахнулась.

Тина ахнула, не в силах поверить собственным глазам. Перед ней стояла маленькая женщина с аккуратно причесанными седыми волосами, именно ее лицо только что почудилось Тине в окне.

– Чем я могу вам помочь? – спросила незнакомка, приветливо улыбаясь.

– Да… то есть… я…

– Вы, должно быть, хотите снять комнату? – предположила женщина.

Снять комнату? Тина нахмурилась. В своем собственном доме? Тина даже смешалась. Что происходит? Решив для начала разобраться с этим, Тина улыбнулась женщине в ответ.

– Вы сдаете комнату? – полюбопытствовала она.

– В ноябре? – Смех женщины был таким же приятным, как и ее улыбка. – Все комнаты в доме свободны. – Отступив от двери, она жестом пригласила Тину войти. – И я буду очень рада обществу, – продолжала она, пока потрясенная Тина входила в красиво обставленный холл. – Здесь сейчас скучновато, но ближе к Рождеству станет повеселее, когда прибудут туристы.

– Да, наверное, вы правы, – неопределенно отозвалась Тина, хотя знала обо всех развлечениях, которые город мог предложить туристам в Рождество. Но в данный момент ее интересовало другое – Тина оглядывалась вокруг, примечая перемены, и не думала о празднике, который наступит через шесть недель. Сообразив, что слишком увлеклась этим, она обернулась к женщине.

– Вы давно здесь? – осторожно спросила она.

– Уже пятый год, – ответила женщина, приглашая ее в гостиную. – Я Элизабет Харкнес, но все зовут меня Бет. – И, улыбнувшись, добавила: – А как вас зовут?

– Тина… Тина Меррит.

Бет протянула свою миниатюрную ручку.

– Какое чудесное имя. Мне действительно будет очень приятно, если вы поселитесь в этом доме. – Она сделала гримаску. – В середине ноября здесь и впрямь несколько одиноко. Сколько вы собираетесь пробыть тут? – Живые темные глаза смотрели на Тину с надеждой.

Очарованная этой маленькой дружелюбной женщиной, Тина рассмеялась.

– По правде говоря, я еще не решила. Может быть, несколько недель, – она пожала плечами.

Темные глаза женщины засияли.

– Замечательно! Присядьте, дорогая. Нет! Не садитесь! – Бет улыбнулась. – Давайте я сначала вас устрою.

Повернувшись, она направилась к двери. Тине не оставалось ничего другого, как последовать за ней.

– У вас много вещей? – спросила Бет, открывая дверь.

– Нет. Только чемодан и сумка.

Пройдя через веранду и спустившись на тротуар следом за Бет, Тина оглядела пустынную улицу.

– Надеюсь, с машиной здесь все будет в порядке, – сказала она и подумала, что у нее будут большие неприятности, если с машиной Поля что-нибудь случится.

– Все будет хорошо, дорогая, – заверила ее Бет. – Как видите, здесь небольшое движение.

Они перенесли вещи в дом. Тина поднялась за Бет по лестнице, соединявшей три этажа дома. Спальня, в которую Бет ввела Тину, была несколько иной, чем раньше, но все же знакомой. В этой самой комнате прошло детство Тины, именно сюда переселила ее мать, когда решила, что пора переводить дочку из расположенной рядом с родительской спальней детской в настоящую собственную комнату.

– Здесь… здесь чудесно, – проглотив комок в горле и едва сдерживая слезы, Тина направилась к единственному в комнате узкому окну, выходившему в сад.

– Да, – пробормотала она, – просто чудесно.

– Тогда я ухожу, а вы устраивайтесь, – сказала Бет деловито. У двери она задержалась. – Вы завтракали?

– Нет. – Тина повернулась к Бет. – Я надеялась позавтракать где-нибудь, когда приеду.

– Ну, вот вы и приехали. – Бет улыбнулась ей. – Завтрак будет готов через пятнадцать минут. Этого времени вам хватит?

– Вполне. – Тина кивнула в знак согласия. – Я хочу только немного освежиться. Я могу распаковать вещи позже.

– Да, кстати, – спохватилась Бет. – Здесь нет отдельных ванных. На каждом этаже есть общая ванная комната. На этом этаже она через две двери отсюда. – Бет собралась было уходить, но снова задержалась, со смехом добавив: – Конечно, ванная пока будет в вашем полном распоряжении, – по крайней мере, в течение ближайшей недели. – И она удалилась, осторожно прикрыв за собой дверь.

Стоя у окна, Тина медленно осмотрелась. В горле опять запершило, и слезы ручьем потекли по ее лицу. Когда она жила в этой комнате, стены были окрашены в яркий желтый цвет, и вся мебель была белого цвета.

Сейчас все изменилось. На стенах обои в мелкий голубой цветочек, темная дубовая мебель. Цветы в горшках и кашпо придавали свежесть убранству комнаты.

Тина закрыла глаза, и ей показалось, будто она вот-вот услышит, как мать или отец зовут ее к завтраку или обеду.

Тряхнув головой, Тина вытерла мокрое лицо и поспешила в ванную, где также отметила про себя массу перемен.

«Нет, – сказала она себе печально, – я никогда больше не услышу голоса родителей».

Ополоснув лицо холодной водой и вымыв руки, Тина несколько успокоилась и твердо решила выяснить, как же случилось, что ее дом стал пансионом для приезжих. С присущей ей грацией она сбежала по лестнице и безошибочно нашла дорогу к кухне, которая тоже претерпела перемены, но все же была узнаваема.

– Как вкусно пахнет! – воскликнула Тина, входя в большую старомодную кухню, в которой все современные удобства были умело замаскированы под старину.

– Морские моллюски с гарниром, – улыбнулась Бет, – по-манхэттенски. И салат из шпината по моему рецепту. Присаживайтесь. – Бет указала на прочный дубовый стул. – Не хотите ли кофе? Крепкого?

– Спасибо, с удовольствием. – Тина выдвинула стул из-под стола и села. – Я ехала из Нью-Йорка без остановок и буквально умираю от жажды. – Она не добавила, что после слез у нее жжет горло. – Могу ли я помочь вам?

Эти слова у нее вырвались совершенно непроизвольно. Тина всегда помогала матери на кухне.

– Не надо, дорогая, – Бет покачала головой, ставя перед Тиной чашку дымящегося кофе. – Вы же постоялица в пансионе: просто сидите и отдыхайте.

Тина склонилась над чашкой и вдохнула ароматный пар. Лучшего кофе ей давно не приходилось пробовать, решила она, наблюдая, как Бет суетится, сервируя завтрак. Очень приятная особа, подумала Тина. Но как она попала сюда? В мой дом? Необходимо все же с этим разобраться, как бы там ни было.

Попробовав три ложки густого вкусного супа, Тина пришла к выводу, что Бет не просто приятная особа, а настоящее сокровище!

Всегда щедрая на похвалу тому, кто, по ее мнению, таковую заслужил, Тина одобрила и суп, и салат – настоящее чудо с ломтиками помидора, кусочками хрустящего бекона, гренками, грецкими орехами, перемешанными с темно-зелеными листьями шпината и с острой приправой.

Тина отложила свои расспросы до окончания завтрака, и, когда они с Бет стали пить кофе, она осторожно приступила к делу.

– Скажите, разве есть какая-нибудь выгода в сдаче комнат с завтраками в межсезонье, как сейчас? – спросила Тина с намеренным безразличием.

– Для меня – да, – рассмеялась Бет. – Я получаю жалованье каждую неделю, независимо от того, полон дом или пуст.

– Понимаю, – пробормотала Тина, уверенная, что так оно и было. – Вы управляете этим домом в отсутствие владельца? – Собственно, Тина могла и не задавать этого вопроса, ей все стало ясно. И в ней снова начала закипать злость, приглушенная впечатлением от встречи с Бет Харкнес.

Бет кивнула:

– Я каждую неделю получаю по почте чек, который включает мое жалованье, расходы на ремонт и прочее. – Она мягко улыбнулась. – Дирк никогда не спрашивает о сумме расходов.

Тина подавила готовый вырваться стон. Сохраняя спокойный тон, она спросила:

– Дирк?

– Да. – В улыбке Бет определенно было что-то материнское. – Дирк Тэнджер. Замечательный человек.

Тина поперхнулась кофе, который отхлебнула, к несчастью, именно в этот момент. Замечательный! Конечно, старина Дирк мог позволить себе быть замечательным – и, главное, щедрым: он же тратил ее деньги. При этой мысли Тина осознала, что ей придется платить за комнату – за свою собственную комнату!

Овладеть собой было очень нелегко, но, сжав зубы, она справилась со своим гневом.

– Сколько я должна вам за неделю? – спросила она голосом, звучавшим несколько приглушенно из-за того, что она говорила сквозь сжатые зубы.

Мило улыбаясь Бет назвала сумму. Вполне умеренную, Тина это знала, – но не для человека, испытывающего финансовые затруднения. Быстро подсчитав в уме стоимость комнаты, бензина для машины и возможного питания вне дома, Тина сообразила, что сможет прожить здесь до первой или второй недели января. Грустно вздохнув, она достала кошелек.

Бет написала расписку за врученную Тиной сумму и сказала:

– В стоимость входит и еда за время вашего пребывания, – ее лицо расплылось в лукавой улыбке. – Обычно включается только завтрак, но… – Бет пожала плечами, – я так рада вам, что добавляю обед и ужин в качестве премии.

Тина помогла Бет убрать кухню и отправилась в свою комнату распаковать вещи. Злость, которую она ощущала накануне, вернулась и безжалостно затерзала ее душу. Стараясь не хлопать ящиками стола, бормоча проклятия в адрес самонадеянных нахалов, которые выдавали себя за хозяев дома, используя чужие деньги, Тина сложила мелкие вещи в ящики туалетного столика и повесила несколько привезенных с собою платьев и юбок в единственный в комнате стенной шкаф.

Разобрав вещи, Тина задвинула чемодан и сумку под кровать и в нерешительности остановилась посреди комнаты. «Что дальше? – подумала она, проведя ладонями по бедрам, обтянутым дорогой хлопчатобумажной тканью. – Ты приехала отдыхать, верно?» И мысленно ответила на свой вопрос: «Так отдыхай».

С поникшими плечами она подошла к окну. Уныло отметив перемены, вызванные временем и вмешательством людей, она остановила взгляд на ажурной, выкрашенной в белый цвет железной скамейке под раскидистыми голыми ветвями дерева, которому, как она знала, было более ста лет.

Рядом со скамейкой проходила выложенная кирпичом дорожка, пролегавшая через весь сад. Дорожка существовала столько же, сколько Тина помнила себя. Изменилось только расположение розовых кустов и живых изгородей.

«Все как прежде и, однако, по-другому. Как и я сама, – подумала Тина угрюмо, отходя от окна. – Я та же Тина, которая спала в этой комнате, та же Тина, которая проводила дождливые дни в мечтах, сидя у этого окна. И в то же время я другая Тина, взрослая, зрелая женщина, с тяжелым бракоразводным процессом в прошлом».

Тина быстро пересекла комнату. Схватив замшевый жакет с кровати, она вышла из комнаты и сбежала по лестнице. Лишь на мгновение она приостановилась и заглянула в гостиную. Не обнаружив там Бет, она вышла из дома, надеясь, что быстрая ходьба остудит вновь сжигавший ее гнев.

Быстрым ритмичным шагом Тина обошла улицы, заново знакомясь с родным городом. Под ногами шуршали листья, такие же серые и безжизненные, как ее воспоминания. Усилием воли сохраняя на лице маску полного спокойствия, внутренне Тина опять кипела яростью.

Она во всем винила Дирка. Во всем, что случилось с ней после смерти отца, был виноват Дирк. Тина раздраженно засунула замерзшие руки в карманы. Во всяком случае, во всем плохом, что случилось с ней, – так будет точнее. Даже ее развод – и тот на совести Дирка!

Выйдя на причудливую старинную аллею Вашингтон-стрит, Тина замедлила шаг. Тяжело дыша, она брела по аллее, заглядывая в витрины магазинов, но ничего не замечая. На пути ей попалось кафе: миновав его, она потом вернулась и вошла внутрь.

Сидя за чашкой кофе, которого на самом деле ей вовсе не хотелось, Тина оставалась равнодушной к очарованию викторианского убранства помещения; она проклинала в душе единственного человека на земле, державшего в своих руках все ее будущее. Задумчиво отхлебывая темный напиток, она обдумывала, как ей освободить из-под его железного контроля то, что по праву принадлежит ей, – ее собственные деньги и ее собственную жизнь.

Отвергнув один за другим все способы, промелькнувшие в ее усталой голове, Тина заплатила за кофе и вышла.

Солнце уже отбрасывало на землю длинные тени, но оставалось еще одно место, которое она хотела навестить до возвращения домой.

Уже не торопясь, Тина покрыла небольшое расстояние от аллеи до пляжа. И здесь, стоя на песке, она устремила взгляд на вечно волнующийся океан и забыла обо всем.

– Он заставляет почувствовать свое ничтожество, не так ли! Океан?

При звуке этого столь знакомого голоса Тина, пораженная, обернулась.

Совсем близко от нее, у парапета набережной, стоял Дирк Тэнджер – золотистые волосы взлохмачены ветром, голубые глаза сверкают от удовольствия, на губах усмешка. Такой потрясающе привлекательный, мужественный, более чем готовый ко всему.

– Привет, столичная штучка, – мягко произнес он. – В трущобы потянуло?