Сила шести

28

Мы едем с опущенными стеклами и почти не разговариваем, озабоченные предстоящим делом. Шоссе виляет по Вирджинии, и Сэм крепко держит руль.

— Как ты думаешь, Шестая туда доберется? — спрашивает он.

— Безусловно, доберется. Но кто знает, что она там найдет?

— У вас был чертовски шикарный поцелуй.

Я открываю было рот, но сразу закрываю. Минуту спустя я говорю:

— Знаешь, она тебя тоже любит.

— Ну да, как друга.

— На самом деле, Сэм, она вроде как любит тебя.

Он вспыхивает.

— Конечно. Это было видно по тому, как она крутила языком у тебя во рту.

— Чувак, она и тебя целовала. Я видел. — Я хлопаю его ладонью по груди и чувствую, что он сейчас проигрывает в памяти этот поцелуй. — После того как мы поцеловались, я спросил, знает ли она, что ты ее любишь и…

Нас выносит за двойную желтую разделительную линию.

— Что ты сделал?

— Чувак, расслабься. Не угробь нас. — Сэм возвращается на свою сторону дороги. — Она сказала, что тоже тебя любит.

По лицу Сэма пробегает дьявольская улыбка.

— Интересно. Но не очень-то верится, — говорит он наконец.

— Побойся Бога, Сэм. С чего бы мне врать?

— Нет, я не могу поверить в реальность всего этого вместе взятого. Что ты реален, или что Шестая реальна, или что враждебная раса пришельцев распространилась по всей планете, а никто об этом и не знает. Вот хотя бы эта гора посреди штата, которую они всю выдолбили изнутри. Почему никто этого не обнаружил? Они выдолбили целую гору, но куда девали всю землю и все камни? Пусть в Западной Вирджинии и есть малонаселенные места, но все равно кто-то да должен был на нее наткнуться. Туристы или охотники. Пилоты маленьких самолетов. А космическая фотосъемка? А сколько еще у них по всей Земле разбросано баз, лагерей, постов и чего там еще? Я просто не понимаю, откуда у них такая свобода действий, как они могут так легко передвигаться.

— Согласен, — говорю я. — Я тоже не знаю. Но что-то мне подсказывает, что мы не знаем и половины всего. Ты помнишь первую теорию заговора, которую ты мне рассказал?

— Нет, — отвечает Сэм.

— Мы говорили о том, что был похищен целый городок в Монтане, а ты еще сказал, что правительство допускает эти похищения в обмен на технологии. Теперь вспомнил?

— Смутно. Да.

— Так вот, теперь это обретает смысл. Может, дело не в технологиях, может, правительство не разрешает похищений, но я всерьез думаю, что какая-то договоренность существует. Потому что ты прав: они не могут путешествовать незамеченными. Их слишком, слишком, слишком много.

Сэм не отвечает. Я смотрю на него и вижу, что он улыбается.

— Сэм? — спрашиваю я.

— Я просто подумал, что бы я делал в эту минуту, если бы не встретился с вами. Наверное, сидел бы один в подвале, собирал новые теории заговоров и размышлял, жив ли еще мой отец. Я годами только этим и занимался. Но вот что поразительно: сейчас я верю, что он жив. Он где-то есть и он жив, Джон, я это знаю. Знаю благодаря вам.

— Я надеюсь, что так и есть, — говорю я. — А ведь круто, что Генри приехал в Огайо, чтобы отыскать его, а мы с тобой практически сразу стали друзьями. Это как судьба.

Сэм улыбается.

— Или космический альянс.

— Ботаник несчастный, — говорю я.

После паузы Сэм спрашивает:

— Джон? Ты ведь уверен, что тот скелет в колодце — это был не мой отец?

— Абсолютно, чувак. Это был лорианец, причем огромный. Больше любого человека.

— А какая у тебя лучшая версия? Кто это был?

— Я не знаю. Я только надеюсь, что он не был слишком значительной персоной.

Проходит четыре часа, и мы наконец видим указатель к Анстеду, до него девять километров. Мы замолкаем. Сэм сворачивает и едет по небезопасной двухполосной дороге, которая вьется по горам до самого городка. Мы проезжаем его и поворачиваем налево на единственном городском светофоре.

— Ястребиное гнездо, верно?

— Да. Три-пять километров по этой дороге, — говорит Сэм. — Там мы найдем карту, которую Шестая нарисовала три года назад.

* * *

Карта находится точно там, где указала Шестая; она спрятана в национальном парке Ястребиное гнездо с видом на реку Новую. Точно через сорок семь шагов по конной тропе Сэм, Берни Косар и я находим дерево с глубоко вырезанными на стволе знаками: И6. Там мы уходим с тропы и делаем тридцать шагов направо от дерева. Потом следует крутой поворот налево, и через сто шестьдесят метров мы видим дерево, которое заметно возвышается над другими. В маленьком дупле внизу его перекрученного ствола в черном пластиковом пакете лежит карта, которая указывает путь к пещере.

Мы возвращаемся к джипу и едем еще тридцать километров, под конец сворачивая на какую-то грязную безлюдную дорогу. Она доводит до ближайшей к пещере точки: остается пройти десять километров на север. Сэм достает из кармана адрес, написанный Шестой, и убирает его в бардачок. Но «по размышлении» достает его и снова кладет себе в карман.

— Целее будет, — говорит он.

Я бросаю в рюкзак, который оставила Шестая, ситарис и рулон скотча, и Сэм накидывает рюкзак себе на плечо. Я подбрасываю на ладони свой нож и засовываю его в задний карман.

Мы выходим, и я запираю машину. Берни Косар носится кругами вокруг моих ног. Остается всего несколько часов светового дня, и времени у нас мало. Даже если использовать мои руки, не могу представить, как мы найдем пещеру без помощи солнца.

Сэм держит карту в руках. Справа на ней Шестая вывела жирную X. Извилистая тропа длиной десять километров соединяет X с точкой на левом краю карты, где мы сейчас стоим. По дороге мы обогнем русло реки и пройдем мимо разных заметных ориентиров, которые аккуратно обозначены на карте и названы по их физическим приметам. Черепашья скала. Удочка рыбака. Круглое плато. Королевский трон. Поцелуй любовников. Видовка.

Мы с Сэмом одновременно поднимаем головы и в полукилометре впереди видим скалу, исключительно похожую на панцирь черепахи. Берни Косар лает.

— Думаю, ясно, куда надо идти, — говорит Сэм.

И мы идем по маршруту, обозначенному на карте. Здесь нет никаких троп, вообще ничего, что бы выдавало присутствие существ из иного мира или даже из этого. Когда мы добираемся до Черепашьей скалы, Сэм видит дальше по курсу упавшее дерево, которое накренилось со скалы под углом в сорок пять градусов и похоже на рыбачью удочку, терпеливо ожидающую поклевки. И мы продолжаем поход под клонящимся к закату солнцем.

Каждый шаг вперед дает шанс повернуться и уйти. Но ни один из нас этого не делает.

— Ты чертовски хороший друг, Сэм Гуд, — говорю я ему.

— Ты тоже неплох, — отвечает он. И добавляет: — Я никак не могу унять дрожь в руках.

После Королевского трона — узкой высокой скалы, похожей на стул с высокой спинкой, — я легко угадываю другой ориентир: два высоких дерева слегка наклонились друг к другу, их ветви похожи на руки обнимающихся. Я улыбаюсь, на секунду забыв, как страшно я напуган.

— Остался один ориентир, — говорит Сэм, возвращая меня к суровой реальности.

Мы доходим до Видовки через пять минут. Весь поход занял час десять минут. В последнем свете перед наступающими сумерками тени становятся длинными и растянутыми. Вдруг рядом со мной раздается низкое рычание. Я смотрю вниз. Берни Косар оскалил зубы, шерсть на спине вздыбилась, глаза уставились в направлении пещеры. Он начинает пятиться.

— Все нормально, Берни Косар, — говорю я, поглаживая его по спине.

Мы с Сэмом ложимся на землю и через маленькую ложбину смотрим на почти неразличимый вход в пещеру. Он гораздо больше, чем я себе представлял, наверное, по шесть метров в высоту и в ширину, но очень хорошо замаскирован. Он чем-то затянут, может, камуфляжной сеткой или брезентом, и сливается с местностью. Чтобы разглядеть его, надо знать, что он есть.

— Отличное расположение, — шепчет Сэм.

— Абсолютно.

Моя нервозность быстро перерастает в настоящий ужас. При всей таинственности пещеры одно я знаю точно: она переполнена всем — оружием, чудовищами, ловушками, — что может нас убить. В течение следующих двадцати минут я могу погибнуть. И Сэм тоже.

— Чья это вообще была идея? — спрашиваю я.

Сэм хмыкает.

— Твоя.

— Да, иногда у меня бывают глупые идеи.

— Верно. Но нам надо достать твой Ларец.

— В нем так много такого, чем я даже не знаю, как пользоваться… А они, может, знают, — говорю я. Потом что-то останавливает мой взгляд. — Посмотри на землю перед входом, — говорю я, показывая на какие-то темные предметы.

— Около камней?

— Это не камни. Это мертвые животные, — говорю я.

Сэм качает головой.

— Изумительно, — говорит он.

Не стоило бы особо удивляться, потому что Шестая рассказывала нам об этом, но их вид вселяет в меня еще больше страха, хотя я думал, что больше уже некуда. Мой ум работает на полную скорость.

— Ладно, — говорю я, садясь. — Или сейчас, или никогда.

Я целую Берни Косара в макушку, потом провожу рукой вдоль всей его спины, надеясь только, что вижу его не в последний раз в жизни. Он говорит мне, что не надо туда идти, а я в ответ объясняю, что должен, что другого выбора нет.

— Ты самый лучший, Берни Косар. Я люблю тебя, дружище.

Я встаю. Я захватываю правой рукой низ своей рубашки, чтобы можно было достать из рюкзака ситарис, не прикасаясь к нему.

Сэм мучается с кнопками своих электронных часов, устанавливая таймер. Пока мы будем невидимыми, мы не будем видеть и циферблата, но, когда наступит зафиксированное время, часы запищат. Впрочем, я думаю, что к тому времени мы и сами поймем, что срок истек.

— Готово? — спрашиваю я.

Мы вместе делаем первый шаг, потом второй, и вот уже идем туда, где нас может ждать неминуемая смерть. Я оборачиваюсь только раз, когда мы уже совсем рядом со входом в пещеру, и вижу, что Берни Косар неотрывно смотрит на нас.