Силиконовый маг

Глава 8

— Так что именно убедило тебя окончательно, что я говорил правду?

Антриг, облаченный в камзол лилового бархата (говорили, что это была одежда самого императора Херальда), сидел вместе со своими спутниками за небольшим столиком, неторопливо попивая чай со сладостями. На улице еще стоял день, но он был настолько хмурым, что прислуга любезно зажгла лампы. В этой комнате были масляные бра, отбрасывающие на панели резного кленового дерева загадочные тени. Было очень приятно сидеть в этой комнате, с чашкой горячего чая в руках, прислушиваясь к пронзительному вою ветра снаружи.

Джоанна поглядывала внимательно на Антрига. Только теперь она заметила, что в его волосах прибавилось седины. При свете дня, хоть таком и скупом, Антриг выглядел каким-то постаревшим и съежившимся. Шея, обмотанная бинтами, скрывавшими слой целебных мазей, была закрыта у Антрига еще высоким кружевным жабо камзола. Но все равно было видно, как он исхудал — кожа да кости, снова подумала Джоанна с жалостью. Но, несмотря на все это, руки его сохранили былую легкость движений, а глаза по-прежнему лучились той самой загадочностью, что всегда удивляло девушку и вызывало в ней самые противоречивые чувства.

— Мы видели этого Сураклина, — тихо сказала она. — Ты действительно оказался прав. Ему нужен был сообщник из моего мира, программист. Потому-то он и прицепился ко мне. Но затем он вселился в тело Гэри. Гэри… он был моим… моим… другом.

— Ага, — сообразил Антриг. — Это человек, который настраивал машины, чтобы они помогали Сураклину в его делишках.

Джоанна кивнула, вспоминая сотрудничество Гэри и Сураклина, с которым она догадалась, хоть и поздно, и о котором она уже вовремя узнала из файлов «Сил Тьмы».

Некоторое время девушка сидела молча, разглядывая замысловатый узор на чашке с чаем. Она думала, что Гэри, связавшись раз с Сураклином, уже просто не имел шансов выпутаться из его сетей. Затем она принялась обстоятельно рассказывать Антригу обо всем, что произошло за это время — начиная с ее страхов в Сан-Серано до самых последних часов, когда они уже искали Антрига возле Кимила. Попутно Джоанна рассказала о Пеллициде, о Сердике и его новом советнике, в котором принц теперь уже души не чаял. Особенно подробно девушка старалась описать ночь на балу в доме веселящегося перед смертью купца и последовавшую за тем бурю.

— Самое ужасное заключается в том, что все это никак не докажешь, — подытожила Джоанна свой рассказ. — Все настолько не укладывается в единое целое, что просто ни к чему не придерешься. И эти периоды меланхолии, когда из живых вытягивается энергия, они все продолжаются. Только никого не убедишь в их истинной причине. Иногда я и сама начинаю задумываться: неужели все это правда?

— Неужели? — улыбнулся Антриг. — Конечно, большинство людей неспособны поверить в то, что не очевидно. Ты сейчас находишься в положении, в котором может находиться человек, глядящий на расположенный внизу лабиринт. Тебе не нужно искать выход, пробираясь по лабиринту наугад. Кстати, на севере отсюда есть Цитадель Магов. Вот там есть один лабиринтик. Конечно, никто и понятия не имеет, откуда появляются все эти напасти, одна за другой. Потому-то их и связывают с тем, что проще всего объяснить, то есть с тем, что произошло у конце лета со мной. А тот, кто в этом заинтересован, будет последовательным до конца. Вот увидите, что после того, как я сейчас удрал из Башни, снова начнутся покушения на Фароса.

Поставив тихо чашку на стол, Виндроуз принялся потирать виски, словно желая пригасить головную боль.

— Думаю, — продолжал он после минутного перерыва, — что покуда я видел в Башне, то этих попыток не было? Сураклин, конечно же, тоже не дурак, он всегда действовал очень тонко.

Виндроуз посмотрел на Кериса. Послушник был облачен в расшитую золотом ливрею слуги. От этого шитья даже в глазах рябило. Внук архимага задумчиво вертел в руках сдобную булку с изюмом, которую есть явно не собирался.

— Керис, и ты меня прости за все, — тихо сказал Антриг.

Молодой человек вскинул голову, точно волк, попавший в ловчую яму и готовый откусить протянутую ему руку помощи.

— Сураклин уничтожил человека, которого мы оба очень любили, — продолжал Антриг. — Он лишил его тела и разума, использовал их в своих бесчестных целях, а потом выбросил все это, как ненужную вещь. Но факт остается фактом — я убил то, что осталось от твоего деда.

— Если бы я увидел его в сарае таким, как сейчас выглядит наш император, — тихо сказал Керис, — честное слово, я сделал бы тоже самое.

— Мне кажется, что Сураклин как раз на это и рассчитывал. Конечно же, он знал, что я не смогу бросить то, что стало с Солтерисом, в чужом мире на произвол чужих людей. Но все равно, чтобы с архимагом не случилось, оставил ли я его в живых или убил бы, все равно в этом обвинили бы меня. А Пелла, — тут чародей посмотрел на притихшую принцессу, которая поглаживала собачонку и испуганно глядела на него, — тебе не повезло почти также, как и всем нам. Только тебе было еще тяжелее, ты оказалась в чужом мире, в совершенно неподходящее время, да вдобавок тебя выдали замуж за совершенно неподходящего человека. Спасибо тебе за все, что ты для нас сделала. Керис… Джоанна, — Виндроуз повернулся к ним, — вам я обязан своей жизнью. Мне бы не хотелось ввергать вас в новые опасности, которые просто идут за мной по пятам. И мне очень жаль Гэри, — прибавил он, — уже с того момента, когда я его увидел, я понял, что он кончит плохо.

Джоанна вздохнула, представляя Фэйрчайлда живым.

— Нет, иначе быть никак не могло, — решительно сказала она.

Эта ночь была тоже очень холодной. Когда окончательно стемнело, Джоанна выскользнула из своей комнаты и по длинному коридору прокралась к комнате Антрига. В комнате потрескивал огонь, и было слышно его гудение в дымоходе. Это был единственный доносившийся оттуда звук, к которому примешивалось еще завывание ветра. Антриг лежал на широкой резной кровати. Сомнения не было, он спал.

Больше Джоанне тут делать было нечего — она только хотела удостовериться, что с ним действительно все нормально. Ведь все эти два месяца она молила Бога, чтобы Антриг остался в живых, чтобы они могли встретиться снова.

Завтра, может быть, послезавтра, им придется встретиться с Сураклином, придется, скорее всего, спуститься в подземелье в его разрушенной цитадели, где скрывается украденный им компьютер. Им нужно уничтожить или, по крайней мере, умереть при попытке уничтожить эту ставшую адской машину. Девушке даже не хотелось думать, что будет, Если они в конечном итоге потерпят поражение и станут пленниками Темного Волшебника.

Но пока, в этой роскошной комнате, было тихо и спокойно. Тревоги, казалось, находились где-то в ином мире, где-то далеко. Еще вчера она тряслась в фаэтоне Пеллы, испытывая страх перед грядущей неизвестностью, боясь, что это путешествие так никогда и не достигнет своей цели. Завтра они все трое могут умереть. Завтра всего этого уже может не быть — равномерного дыхания Антрига, его поседевших волос, рассыпавшихся по накрахмаленной наволочке.

Джоанна молча стояла и смотрела на Антрига, который вдруг неожиданно открыл глаза.

Когда Джоанна ушла, Антриг заснул опять. Виндроуз проспал почти весь день. Джоанна думала, не видя его за обеденным столом, что он без труда проспит и весь следующий день — настолько Антриг устал за это время.

— Знаете, они теперь возлагают вину за все это на вас! — сообщила Пелла, — за бурю, за все эти напасти, за потерю почти всего урожая! — принцесса протянула болонке кусочек намазанного маслом хлеба, который та осторожно взяла, — они полагают, что если Антригу удалось убежать из Башни несмотря на все принятые меры, то ему ничего не стоило устроить все это, еще находясь там!

— Я знаю! — сказал Антриг, входя в комнату, — но я, конечно, вовсе не использовал при бегстве волшебство! Как же мог пользоваться волшебством, если они обвесили все печатями, которые не дают магии действовать там!

— Но как же тебе тогда удалось снять с себя цепи?

— Подобрал ключи, вот и все! Просто еще раньше, года три-четыре назад, когда Герда пригрозила посадить меня на цепь, я на всякий случай сделал ключи, которые у воров называются отмычками! Там, в Башне, уже столетиями торчат из стен вделанные на такой случай железные кольца! Я давно положил эти отмычки в щели между кладкой стен и держал их там до поры до времени! Вот и весь секрет!

А потом я просто периодически, когда был удобный случай, Открывал замки и выходил вниз, в комнату для стражи! Постепенно я обзавелся разными нужными вещами — бритвой, чтобы сбрить бороду и лишние волосы, набрал одежды всякой, но делал это постепенно! А потом я украл даже меч, вот тогда они и всполошились! Стража обыскала всю башню, но все равно ничего не нашла! А я прятал это в стене, вытащив камни из кладки, там много пустот! Впрочем, на меня было трудно подумать! Даже с их факелами не слишком-то заметишь, что кто-то периодически разрушает кладку стены. А я-то могу видеть в темноте отлично! На это у меня ушел примерно месяц! Но чтобы отогнать подозрения, я часами сидел в углу, скорчившись и принимался болтать всякую чепуху! Я даже отрастил бороду, чтобы они представляли меня себе только так, бородатым! Мне еще нужно было, чтобы зажили пальцы на руках! Инквизиция постаралась обработать их, когда допрашивала меня, но в действительности сломала только четыре! Они, видите, и сейчас немного кривоваты! Но я для пущей убедительности наворачивал на них разные тряпки и завывал, чтобы стража по-прежнему думала, что я безнадежный калека!

— Так вот почему ты все это время притворялся сумасшедшим! — вырвалось у Кериса.

— Вообще-то я делал это по нескольким причинам! — признался Антриг, задумчиво поглаживая мягкий бархат камзола, — а вообще-то главной целью было усыпить в страже бдительность по отношению ко мне! Потому-то я и бормотал там всякую чепуху! Одновременно с этим я делал вид, что разговариваю со святыми, которые ко мне являются!

— Что? — удивилась Пелла, даже улыбаясь. Конечно, ведь Джоанна ей об этом ничего не рассказала!

— Просто большинство послушников Церкви — это самые обычные монахи, — улыбнулся Антриг, — я сам два года провел в монастыре, и потому отлично знаю всех их праведников и почитаемых людей! Между прочим, вы знаете, что у святого Кальвидоса был железный нос? Свой настоящий он как-то умудрился потерять, отстаивая свою веру. Так вот, знаете, что я настолько понравился стражникам, что они в конце концов упросили Епископа сменять их каждые несколько неделю, и не раз в неделю!

— Ты перехитрил послушников! — понял Керис.

— Не совсем так, — сказал Антриг после недолгого молчания. Маг поглядел в окно, за которым ветер немилосердно трепал потерявшие давно листву деревья. — Я и сам так ужасно устал! Эта печать, как вы понимаете, не только иссушает силы волшебника, она калечит его и физически! И я чувствовал, как я медленно угасаю! Мне не хотелось есть, я не мог заснуть! Это было страшно! — тут Антриг снова замолчал, — мне нужно было снять этот ошейник, сломать его! Даже если бы они не прикончили меня по приговору своего суда, то печать доконала бы меня как пить дать!

— Но вот что интересно, — подозрительно спросил Керис, — как тебе все это удалось? Ты же сам сказал, что никакому волшебнику не под силу преодолеть противодействие печати Бога Мертвых! А печать ведь, насколько я знаю, висела на двери в Башню! Даже вдруг если бы тебе удалось как-то проникнуть в комнату стражников, переодеться в одного из них, сбрить бороду и сделать короткую прическу, вооружиться, то как ты сумел выйти из Башни, в которой, как ты сам признался окон не было?

— Это еще не все! Мне нужно было перекрасить волосы. Я имел при себе книгу с заклятьями, которая написана на одном древнем языке, который я, по счастью, немного понимаю. К тому же у меня было еще кое-что, кроме изложенных в этой книге практических советов — сажи от ламп и факелов в Башне сколько угодно. Мне говорили, что в Трембергиле есть растение, корень которого, если его разжевать хорошенько и проглотить, способствует превращению седых волос в черные! В свое время королева Дирта Вторая отвалила аж четыре слона, десять рулонов первосортного шелка и двух мальчиков-танцовщиков за этот краситель, который едва уместился на ее ладони! Так что мне было легко сделать краску для волос! Тем более, что стражники все время что-то воровали друг у друга, потому-то на мои кражи они не обратили внимания!

— Но ты так и не сказал, — упорствовал Керис, — вот после всего того, что ты там сделал, загримировался и переоделся, как же тебе удалось выйти за дверь?

Антриг ничего не ответил, принявшись потирать свои искалеченные подчиненными Костолома пальцы. Джоанна поглядела на него и вдруг догадалась:

— Это была потеря чувствительности ко всем воздействиям, да? В моем мире часто так делают, когда лечат разные там предрасположенности и фобии!

Губы Виндроуза растянулись в загадочной улыбке.

— Когда я спускался вниз, то я боялся только одного! — сказал Антриг. — Что я просто не смогу пройти! И действительно, это далось мне с большим трудом! Ведь преодолеть внешнее воздействие очень трудно! Тем более, когда речь идет о печати! Уж она-то никогда не теряет своей силы! Но вот что — я ведь успел за два месяца притерпеться к ней! Она же постоянно была на моем ошейнике! А я еще минут пять стоял там рядом, чтобы собрать в кулак все нервы! Я стоял внизу, одетый в униформу стражника, и все не решался сделать роковой шаг. К счастью, там обнаружили мою пропажу, возникла суматоха, и я проскользнул вместе со всеми наружу!

Антриг даже как-то виновато посмотрел на Кериса, который не знал даже, что и сказать! Естественно — Керис, как, впрочем, и Джоанна, ожидала рассказа Антрига, как тот отважно, с мечом в руках, прокладывал себе дорогу к свободе. А Антриг тем временем продолжал:

— А уж стоило мне выйти за порог Башни, то я попросту присоединился к своим собственным поискам. Они обыскивали снова и снова Башню и окружающую местность. Между прочим, я спрятал свою одежду, срезанные волосы и что там еще от меня осталось в полости в стене, чтобы они не догадались, что я переоделся. И точно — они думали, что ищут босого и оборванного калеку! Но мне пришлось снять очки — ведь послушники очков не носят! Мне говорили, что некоторые из послушников вынуждены были покончить жизнь самоубийством, поскольку их зрение стало ухудшаться. Потом я присоединился к одной группке, которая направилась обшаривать выделенный ей холм. А поскольку стража все-таки сменялась в Башне достаточно часто, да и не все они помнили, как я выглядел в лицо, да и сами они друг друга толком не очень хорошо знали. А потом… — Антриг пожал плечами, — все было уже легче легкого — оторваться от группы, надеть очки и идти в Кимил. Уже было темно, потому я быстро сумел проникнуть в город по той самой трубе. Там я обзавелся этим шарфом, которым закрыл проклятый ошейник. Потом нужно было выйти обратно. Вот и все!

И Антриг, откинувшись в кресле, полузакрыл глаза. Вдруг он поднял глаза и принялся разглядывать лежащие на дне чаинки, словно желая узнать, что ждет их в будущем. Джоанна вспомнила, что он делал то же самое на дороге в город Ангельской Руки из Кимила, чтобы заработать на скромный обед себе и своим спутникам. И тем более, как знала Джоанна, он неплохо умел угадывать будущее. Кажется, что Антриг углядел на дне чашки что-то не слишком хорошее — он рывком поставил хрупкую фарфоровую посудинку на стол и отвернулся.

Естественно, что Джоанна тут же поинтересовалась, что именно он там углядел.

Но Антриг ничего не ответил. Установилась неловкая тишина, и Керис спас положение, спросив Антрига:

— А ты знаешь, что это действительно был твой последний шанс? Что за тобой ехали?

— Да, знал! — отозвался Виндроуз, глядя на внука архимага каким-то отсутствующим взглядом, — а уж теперь-то и подавно, если они до меня доберутся, то прикончат на месте безо всяких колебаний! Но это не только мой, это наш последний шанс — нужно не только остановить Сураклина, уничтожив его компьютер, который, как я уверен твердо, спрятан где-то под руинами его цитадели, нужно уничтожить самого Сураклина! — тут Антриг улыбнулся, — но на этот раз я никак не должен ударить мимо цели!

— Все случилось так быстро, да?

Керис поднял глаза, глядя на двери, в которые вышли Антриг с Джоанной. Пелла сидела в обтянутом розовым шелком креслице, прижав к себе притихшую Кишу.

— Как буря с востока, да? — закончил фразу Керис, понимая, что именно имела в виду принцесса.

— Так же неожиданно, как и замаскированная яма-ловушка, — улыбнулась девушка, — о ней думаешь только в тот момент, когда твоя лошадь уже начала в нее проваливаться!

— Так ты увлекаешься охотой? — удивился Керис такому сравнению.

— Не то чтобы! — ее глаза вспыхнули, — я вообще всегда любила животных, так что охота здесь ни при чем! Просто я страстная любительница верховой езды! Когда разгонишься как следует, то такое ощущение, будто летишь! А вообще-то мои мама и тетя никогда этого не одобряли!

— А уж общение с послушником и подавно! — ответил Керис остротой на остроту.

— Моя мама приходила в ужас, если на моем лице появлялась хоть малейшая царапина. Когда мне было десять лет, я очень хотела, чтобы на лице у меня был шрам — такой, какой был на лице у Тибала, моего двоюродного брата. А когда мы ехали из города Ангельской Руки, я все украдкой восхищалась твоим шрамом, — тут девушка рассмеялась. Одновременно с нею расхохотался и Керис, представляя, как принцесса Сентервинга убеждает родителей, что без шрама на лице ей никак не обойтись.

— Мы положили столько сил, чтобы добраться сюда раньше этих инквизиторов! Мы так беспокоились об этом Антриге, — заговорила девушка уже спокойно, — а он… всегда такой?

— Сейчас он ведет себя тише воды, ниже травы! — сообщил Керис, и Пеллицида снова расхохоталась.

— А как ты думаешь, эта штука… она действительно спрятана в цитадели?

Керис, вздохнув, встал с места, следом за ним поднялась и Пелла с уже заснувшей болонкой на руках.

— Должна быть там, но лучше не думать об этом слишком много. Кстати, я собираюсь проверить окрестности перед наступлением темноты. Ты не хочешь составить мне компанию?

Керис всегда делал это — обследовал местность вокруг предполагаемого ночлега перед тем, как лечь спать, чтобы убедиться в отсутствии какой-нибудь опасности. Когда они останавливались в дороге, то Пелла неизменно обходила маршрут вместе с ним. Керис только приветствовал это — отчасти потому, что девушка имела кое-какую воинскую подготовку и была единственной, на кого можно было положиться в случае опасности. Несмотря на свою неуклюжесть во дворцах, на природе Пелла чувствовала себя как рыба в воде.

Но, кроме того, Керису было приятно общаться с этой девушкой. Когда наступали периоды истощения жизненной энергии, было приятно чувствовать себя не одиночкой. Тем более, что Керис знал о неумолимо приближающейся схватке с Сураклином, в которой, как ему казалось, он должен был погибнуть. Кериса угнетало и сознание того, что он нарушил клятву на верность Совету Кудесников. И ни что не могло утешить парня, который твердо причислил себя к числу клятвопреступников. Впрочем, и утешать себя было тоже делом, недостойным настоящего послушника.

Конечно же, Пелла и на этот раз не отказалась составить компанию Керису. Набросив войлочную накидку, девушка последовала за ним к боковой двери, через которую они и выскользнули на улицу. Поместье со всех сторон окаймляла ровная линия вязов, которые и были тут специально для того посажены, чтобы противостоять диким ветрам Сикерста. Под ногами хрустела слегка припорошенная снегом побуревшая от морозов трава. Из тени дома Керис стал внимательно осматриваться по сторонам, поскольку и гвардейцы, и послушники Церкви могли быть уже здесь. Но сколько Керис не вслушивался, не всматривался в корку подмерзшего снега, так и не смог уловить ничего подозрительного.

Затем Керис и Пелла направились к конюшне, там тоже не было ничего необычного — разве только то, что им пришлось спрятаться за стог сена, чтобы проходящая мимо группа конюхов не подумала чего-нибудь приличествующего случаю, на что обычно так способны слуги. После чего оба направились к большому амбару с фуражом для лошадей. Амбар замыкал группу строений поместья, и если выйти за него, то можно видеть близлежащие холмы. Нет, нигде не было никаких следов. Керис проверил также положенные на кануне им на землю в разных местах щепочки и соломинки, но они тоже лежали по-прежнему. Пелла стояла в тени, отбрасываемой стенами амбара, и смотрела на манипуляции Кериса.

— А не лучше ли вам выждать денек-другой, прежде чем идти к этой цитадели? — спросила девушка, когда Керис закончил осмотр.

— Мы не должны потерять так много времени! — запальчиво отозвался внук архимага, — конечно, день на отдых нам нужен в любом случае. Когда мы нашли Антрига, тот был уже на пределе возможного. Да и мы сами тоже подустали. Но трех дней на это — слишком много. Сураклин тоже не дурак! Джоанна вот думает, что Сураклин будет как раз по ту сторону Пустоты, в ее мире! А может, он уже сейчас там! Нам нужно действовать как можно скорее. Ведь он может возвратиться сюда в любую минуту. А по возвращении он сразу же узнает об исчезновении из Башни Антрига. Мы должны побыстрее пробраться в его цитадель, преодолеть все препятствия и ловушки, которые Сураклин, конечно же, подготовил для незваных гостей. Затем Джоанна отравит, как я понял, компьютер Сураклина, а мы станем поджидать его, чтобы сразиться. Это должна быть наша последняя битва! Но если он заранее узнает, что Антриг на свободе — тогда у нас скорее всего просто нет никаких шансов.

— Нет, я совсем не это имела в виду, — смущенно проговорила Пелла и покраснела. Она неловким движением поправила выбившуюся из-под капюшона прядь волос, — я просто думала, что вам лучше дождаться хорошей погоды.

— Тогда, получается, мы как птицы, которые сидят в подвале и ждут солнечного тепла! — улыбнулся Керис, — но мы не можем сидеть здесь до самой весны.

— А-а-а, — протянула разочарованно принцесса голосом ребенка, которому не терпелось попробовать, что такое кофе, а потом обнаружившего, что это горьковатая гадость.

Тут Керис подошел к Пелле и встал рядом с нею. Теперь стены амбара больше не защищали их, и потому ветер остервенело хлестал по ним, уж точно насквозь продувая ливрею Кериса.

— Говорят, — обратился задумчиво послушник к своей спутнице, — что уроженцы Сикерста, оказавшись вдали от родной земли, скучают по этой суровой зиме.

— Так ты нездешний? — догадалась Пеллицида.

— Я родился в долине, это там, где выращивают хлеб, — покачал головой послушник, — там на многие мили тянется равнина, гладкая, что твоя ладонь. Люди сеют там зерно. Там такая черная земля. Там много речек, деревья вырастают толстыми-толстыми… Там тоже есть зима, выпадает снег, но нет таких ветров. Зимой можно идти бесконечно по этому снегу, а он такой серебристый под луной. И такая тишина стоит, что слышно, как лают в соседней деревне собаки. А деревни у нас находятся неблизко друг от друга. Но у нас там такая спокойная жизнь!

Тут Керис замолчал, и Пелла поняла, что он не один раз уже задумывался о своей родине, которую он покинул еще мальчиком.

— Послушай, — наконец нарушил Керис тишину, — а ведь они не должны были отпускать тебя одну?

В ответ девушка чарующе улыбнулась, и Керис тоже ответил улыбкой.

— Конечно, мне не следовало этого делать, — отозвалась принцесса, — но я все-таки это сделала! Ведь мне так часто приходилось переступать общепринятые нормы. Еще в детстве я убегала из дому и отправлялась вместе со своим двоюродным братом Тибалом и его товарищами на охоту. Мы стреляли птиц. Мне так нравиться быть на природе! Иногда бывает очень приятно побыть одной. Знаешь, Керис, я терпеть не могу думать каждый раз, как я выгляжу, что обо мне скажут придворные… К тому же при дворе всегда стоит такой шум! Как будто бы летом, к примеру, в саду больше нечего делать, как приглашать туда целую ораву гостей и устраивать там танцульки.

Принцесса замолчала и уставилась в серую мглу ночи, будто бы думая, что можно делать летом в саду более интересное, чем балы. Керис искоса посмотрел на девушку и вдруг увидел в ее глазах слезы. Наконец она тихо спросила:

— А если этот Сураклин… если он все-таки наладит свой компьютер, то все будет по-другому? Он будет управлять всеми нами, да?

— Да! — нетерпеливо заметил Керис. — А ты не хочешь пойти с нами?

Девушка резко повернула голову, и в ее глазах мелькнул отблеск охотничьего азарта. Но в следующую секунду Пеллицида быстро отвела глаза и дрожащим голосом сказала:

— Но я не могу!

— Извини меня, я сказал глупость, — выдавил из себя Керис, — я не должен был…

— Да нет, нет! — торопливо сказала девушка. На мгновение их глаза встретились. И в глазах Пеллы Керис прочел отчаяние, как у загнанного в угол зверька. Тут же она добавила, — если бы все не было так сложно, я бы обязательно пошла с вами, честное слово. Дело не в том, что я не хочу сражаться за жизнь Фароса, хотя этот ваш… Гэри, Сураклин то есть, все время намекал мне, что его жизни грозит опасность. Он очень жестокий человек, злой… Я вот думаю, во имя чего мне нужно делать это… Во имя справедливости? Порядочности? Скажи, а ты вообще веришь в доброту людей?

— Я верю в то, что в этом мире существует зло! — отчеканил Керис.

— И я твердо знаю, что нужно остановить Сураклина! — тут парень подумал, что остановить Сураклина, даже их общими усилиями, будет, может быть, вряд ли вообще возможно.

Тут Пелла отвернулась, при этом ее руки дрожали.

— Дело в том, что я никак не могу рисковать! — наконец тихо сказала она, и голос ее звучал как-то пристыженно. — Просто мне кажется, что я ношу в себе ребенка Фароса.

Кериса внезапно охватил приступ бешеной ярости, гнева, негодования. Словно эта девушка призналась ему в совершении какого-то очень неблаговидного поступка. Керис едва сдержался, чтобы не наговорить оскорбительных слов, причем сам не зная, по какой причине. Пелла успела схватить его за руку, когда внук архимага развернулся, чтобы войти в дверь.

— Керис… — прошептала она отчаянно.

По лицу девушки градом катились слезы. Тяжело дыша, Керис остановился. Смущенный, парень остановился, соображая, как такое вообще могло получиться — как он мог так отреагировать на то, что его вовсе не касалось. Ответ он тут же прочел в глазах Пеллы.

Его ярость тут же превратилась в ужас, даже в горе. Ему показалось, что он падает в какую-то бездонную пропасть. И Керис все понял.

— Пелла, я… я не могу сделать этого! — тихо прошептал он.

Пелла даже не спросила, что он имеет в виду. Все было понятно без слов.

— Я это знаю, — прошептала она. — Ты не должен размягчать себя. Ты должен сохранить в себе свою ненависть, ведь с нею тебе предстоит идти к цитадели Сураклина, возможно, даже завтра. Но… — тут она затряслась в беззвучных рыданиях, — прошу тебя, не испытывай ненависти ко мне. Не презирай меня. Я… Я…

Так они и стояли возле стены амбара на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Керис вдруг почувствовал, как в нем нарастает новая волна гнева — на сей раз против Фароса, который заставил блестеть страхом глаза девушки. В следующую секунду, уже не в состоянии контролировать себя, Керис порывисто обнял девушку, которая прижалась к нему и с болью заплакала.

— Вообще-то мне не хотелось делать этого…

Кругом была темнота. К вою ветра теперь примешивался еще и стук дождя по крыше и окнам, причем капельки его тут же застывали на стекле. На столе горело сразу десятка полтора свечей, поставленных в разномастные подсвечники. Это Антриг зажигал их одну за другой, когда стало окончательно темнеть.

— То есть, ты хочешь сказать, что это было изнасилованием? — спросила Джоанна, лежа в его объятиях.

Антриг только вздохнул. Приподнявшись, он посмотрел девушке в глаза и снова опустился лицом в подушку, сильнее сжав свои объятия.

— Я только хочу, — наконец сказал он, — чтобы ты не попала в еще более трудную ситуацию, чем та, в которой ты уже находишься.

— Ну что же, — спокойно сказала девушка, — завтра мы выступаем к цитадели Сураклина. Сначала мы должны преодолеть все барьеры, которые он расставил на пути к своему компьютеру. А потом я должна проникнуть в систему. А потом, если у нас все выйдет, мы притаимся и будем ждать его самого… Если, конечно, не окажется так, что он уже поджидает нас там. Сураклин, в конце концов. Охотится за мной, а за тобой вообще гонится целая свора — и Церковь, и регент, и Совет Кудесников, и Инквизиция. И каждый из них, конечно же, готов покарать и меня как сообщницу. Возможно, что они и мне припишут что-то такое, типа приманивания сюда чудищ… Так что уж вряд ли моя ситуация может ухудшиться. Если, правда, на нас не наскочит стая каких-нибудь монстров с другой планеты или не нападет орда взбесившейся черни с факелами. Но в этом случае, я думаю, ты сможешь с ними как следует разобраться!

— Перестань утрировать, — сурово сказал Виндроуз. — Ты же знаешь, о чем именно я говорю.

— Я знаю, что ты просто боишься, что со мной может что-то случиться.

— Вообще-то, да! — признался он, разминая в своих пальцах прядь волос девушки, — но подумай серьезно, в какую ситуацию мы попали. И не так-то просто ее разрядить. С нами обоими может случиться что угодно. Я и сам не могу контролировать обстановку, я не лгу тебе. Вообще-то я имею некоторое представление о том, что именно будет поджидать нас в цитадели, ведь кое-какие устройства я и сам помогал там устанавливать. И мне не хотелось бы, чтобы мои друзья пали жертвами моих же трудов. Но, с другой стороны, мне все равно самому не удастся сладить с этим самым компьютером, кто же нам в любом случае понадобится умелый воин, который будет охранять нас с тыла. Во всяком случае, у нас с тобой нет права выбора — мы должны идти туда. Выбирать могут только Керис и Пелла. Мы не в силах заставить их идти с нами.

— Керис пойдет с нами, — тихо сказала девушка, — и Пелла тоже.

— Да, — промолвил Антриг, — это люди, которые не страшатся обычной опасности, которая грозит человеку как живому существу. Но здесь не совсем обычная опасность. Хотя я не побоюсь сказать, что Сураклин постарается воспользоваться ими обоими, перетянуть их на свою сторону или что-то подобное выкинет. Ведь он однажды уже вселился в тело твоего… друга Гэри, а теперь собирается подчинить своей воле тебя.

Джоанна содрогнулась, вспоминая то, что ей удалось вычитать в файлах Темного Волшебника — как он постепенно, шаг за шагом, овладевал своей жертвой.

— И все это время, покуда я сидел в Башне, — продолжал Антриг, — я боялся, что с тобой что-то может случиться. Я боялся, что Сураклин подчинит тебя себе так, что ты до самого последнего момента даже не догадаешься, что случилось, а когда все поймешь, то будет уже слишком поздно!

Джоанна молчала, теребя в руках кружево подушки. Она знала, какие страдания пережил сам Антриг и была глубоко тронута, что этот человек еще находил в себе силы переживать за других.

Свет свечей отбрасывал на Антрига загадочный отблеск.

— Я восемь лет прожил у Сураклина, — снова заговорил Виндроуз. — Можно сказать, что я даже как человек сформировался в его доме. Я видел, какие вещи он может проделывать с людьми, как шутя он вертит ими и направляет их действия для достижения своих собственных целей, — тут голос его слегка задрожал, — он и мной тоже помыкал, как хотел, я не делаю из этого никаких секретов. Если хочешь знать, когда я сидел в Башне, я не испытывал к тебе ненависти за твое предательство. Хотя, — его голос зазвучал тверже, — в этот вечер, когда я уговаривал тебя в доме Гэри развязать меня, я был готов стукнуть тебя как следует головой о стену, вот тогда я действительно был невероятно зол!

Джоанна рассмеялась, и они снова замолчали. Свечи догорали, растекшись на низком прикроватном столике разноцветными восковыми лужицами. Откуда-то издали слышались задорные голоса Кериса и Пеллы, где-то ссорились и бранились слуги. Дождь стал вроде бы стихать. Даже огонь в камине, и то, казалось, уже не гудел так сильно.

Вдруг Джоанна подумала, что это, быть может, даже их последний вечер. А потом… Потом их ждет пугающая неизвестность.

Завтра предстояло сделать самое ответственное — проникнуть в святая святых Сураклина и свести на нет все плоды его усилий.

Как и Антриг, девушка понимала, что выбора у нее нет. Если Сураклина не уничтожить сейчас, то рано или поздно он сам доберется до нее.

Словно читая ее мысли, Антриг сказал:

— Если нам удастся уничтожить компьютер и остаться при этом в живых, то тогда мне, тебе и Керису после всего этого нужно снова сюда вернуться. Впрочем, я не думаю, что твое присутствие сможет помочь мне в схватке с ним… — тут Виндроуз поколебался, и нехотя выдавил, — и я даже не уверен, что смогу защитить тебя от него.

— Я понимаю тебя, — мягко сказала Джоанна. Она провела ладонью по его груди, — вот потому-то… потому ты и не хотел привязывать меня к себе, чтобы я не чувствовала близости с тобой, ты не позволял мне любить тебя… Скажи, ты не уверен, что выйдешь живым из этой схватки?

Антриг поспешно отвел глаза, даже в постели на нем были эти несуразные очки. Помолчав, он тяжело вздохнул:

— По правде говоря, дитя мое, я вообще уверен, что я погибну.