Симбионты

Глава 23

– Мертвые вещи никогда не выходили так далеко из пустоты, Хозяин Жизни. – Наблюдатель сжал свой захват на проектирующей ветке и отклонился подальше от мягко вьющегося ствола дерева, стараясь проследить передвижение странной формы, движущейся в лес. Комбинации звуков, которые он использовал для «мертвой вещи» и «пустоты» были ВИР-туально идентичны, и разнились только склонением существа. В его восприятии лес был сияющим танцующим трехмерным морем того, что люди, должно быть, видели как свет. Мертвая вещь была пустой формой, пустотой, нелепо очерченной сиянием жизни. За пределами леса пустота была еще более обширной, там, где раньше была жизнь, но что теперь имело вкус и форму голого камня, дыра в материи жизни.

– Продолжай пробовать мертвую вещь, – ответил Хозяин Жизни, его голос передавался Наблюдателю через маленький орган, живое радио, растущее у основания его мозга. «Пробовать» для ДалРиссов означало активное изучение через сонар и высокочастотное соник-пробирование разнообразных уровней информации о составе и работе мягкокожих объектов, но почти ничего не говорило о камнях и других мертвых вещах.

– Я пробую, Хозяин Жизни, – ответил Наблюдатель. – Мертвые вещи движутся, но не имеют вкуса вообще. Вы ожидаете, что это изменится?

– Мы ничего не ожидаем. Держи это под наблюдением, пока мы не прибудем.

– Кто придет?

– Вершитель.

– Тогда будет принято решение?

– Только если необходимо. Но движения мертвой вещи говорят о том, что так оно и будет.

Лес был чрезвычайно красив, несмотря на причудливость форм, защищавших от прямых лучей ослепительной Алии А. Деревья, если их можно так называть, образовали над головой навес из красных, золотых и розовых цветов. Борьба за солнечный свет проходила над уровнем земли, и почва в лесу была практически голой, за исключением своего рода ковра, подобного мху.

Некоторые растения были увешаны гирляндами дрожащих масс пенки, которая, казалось, сама являлась формой жизни, а не каким-то аналогом сока, текущего из деревьев… это выглядело неприятно до тех пор, пока Катя не вспомнила крохотное новоамериканское существо, которое сбивало небольшие массы пенки, чтобы спрятать себя и свои яйца. Какое-то насекомое на Земле делало почти то же самое. Эта ассоциация внесла в окружение знакомую черту. Какой бы чужеродной ни была жизнь, есть определенные правила, которым она должна подчиняться, определенные формы, которые должны повторяться. Если только генные инженеры ДалРиссы не извратили полностью естественное положение вещей, то у хищника и жертвы здесь должны быть те же отношения и формулы, которые использовала жизнь этого мира, чтобы есть, расти, выживать и воспроизводиться, они все были известны Дарвину, какой бы странной ни казалась здесь форма этой жизни.

Катя чувствовала себя здесь неловко, перемещая дюралесплавовое тело уорстрайдера в четыре с половиной метра высотой сквозь беспорядок чужеродной растительности. Ей пришлось отключить детекторы движения, и в этой жаре ее тепловые сенсоры были совершенно бесполезными. Все же она осознавала присутствие того, что должно было быть животной жизнью. Существа в растительности были маленькими и скрытными, хотя однажды что-то метнулось через кустарник перед ней с изрядным шумом.

Слышались и другие шумы, которые постоянно доходили до нее через наружные звукоулавливатели. Воздух вокруг был переполнен какофонией высокочастотных свистов, шорохов, скрипов и шипения. Катя не могла сказать, слышит ли она неразумные крики животных, дальнее щебетание сонара… или приглашение остановиться и принять участие в разумном разговоре.

Это могло быть и вызовом… или предупреждением. Она старалась не думать о такой возможности.

Катя остановила уорстрайдер в глубине леса и тщательно просканировала окрестности на 360°. Здесь ее окружала жизнь. За исключением пустоши неподалеку и дюралесплавового корпуса уорстрайдера, все вокруг было органического происхождения, даже если некоторые структуры и покрытия выглядели необычно. Это место вполне подходило для ее целей.

Эксперимент был до смешного простым, она пришла к этому после того, как еще раз просмотрела все, что знала о ДалРиссах. Ключ к пониманию ДалРиссов, похоже, находился в их благоговении перед жизнью… или это просто было очарование? Однако на имперской базе ее поразила абсолютная чуждость дюралесплава и фабрикрита живой экологии окружающей среды. Она не могла не задаться вопросом – может быть, именно это заставило каким-то образом ДалРиссов пойти на атаку, страх перед тем, что существа, способные на то, чтобы скрывать траву под тротуаром, могут быть способны на что угодно.

Очевидно, империалы также размышляли над такой вероятностью, хотя и не смели ничего предпринимать по этому поводу. Согласно личному дневнику, хранящемуся в компьютерной сети базы, Козака был не способен принять решение после атаки ДалРиссов Не желая требовать эвакуации, чувствуя, что требование об эвакуации после единственного инцидента будет означать потерю лица, он все же страшился предпринять что-либо, опасаясь еще одного нападения. Он не исправил ограждение, так как некоторые гражданские ученые опасались, что ДалРиссы могут быть чувствительны к потоку электричества, что они совершенно обдуманно сломали часть ограждения, причинив при этом только небольшой вред основным мощностям. Катя была сейчас полностью уверена, что это не ограждение спровоцировало атаку. В действительности, похоже, что «атаки» на самом деле и не было. Так случилось, что юго-восточный угол Дожинко оказался расположен на прямой линии между бывшим местом расположения города ДалРиссов и большим скоплением, теперь известным под именем Лагеря Миграции, в тысяче километров на юго-запад. ДалРиссы ведь слепы по человеческим стандартам, у них нет даже признаков глаз. Они «видят» посредством использования своего рода сонара, подобно летучим мышам или дельфинам, и, возможно, через другие органы чувств, о которых человек не имел представления.

Возможно ли, что они просто начали движение в сторону Лагеря Миграции, следуя какой-то логике или инстинкту, неизвестному человеческому наблюдателю… и просто наткнулись на то, о чем даже не подозревали? Структура этого периметрального ограждения сделана из очень хороших проводников, настолько хороших, что они были просто недоступны зрению ДалРиссов.

Катя проследила логическую цепочку дальше. Брэнда Ортиз как-то сказала ей, что ДалРиссы фактически утверждали, что могут чувствовать жизнь, осознавать ее также, как люди осознают свет, они ощущают себя как бы движущимися через трехмерное море замкнутых живых систем, от тумана бактерий, парящих в воздухе, до своего собрата ДалРисса. Принимая это буквально, вероятно ли, что ДалРиссы ощущали человеческие строения, здания как пустое пространство, своего рода пустоту, которая различима только посредством того, что ее окружает жизнь?

Именно так, наверное, они воспринимали уорстрайдера… или человека закупоренного в пластике и керамике 3-костюма?

Катя была настроена на то, чтобы все выяснить, и она пришла сюда, чтобы сделать это. Тщательно она изучила свои метеорологические показатели и показатели окружающей среды. Температура снаружи составляла 42° С, влажность стояла на уровне семидесяти процентов. Концентрация серной кислоты примерно достигала восьмисот единиц на миллион, достаточно, чтобы повредить незащищенные глаза или слизистую оболочку, но слишком мало, чтобы повредить незащищенную кожу. Не хотелось бы попасть под неожиданный дождь. Гораздо более опасным, подумала Катя, будет солнечный ультрафиолет. Незащищенная человеческая кожа под прямыми лучами алианского солнца может сгореть в течение нескольких минут. Однако здесь, глубоко в тени леса, она будет в достаточной безопасности.

Катя автоматически выполнила рутинную проверку, переводя системы в режим ожидания. Коммуникационный центр она оставила включенным только на прием, затем вышла из подключения. Сдерживая знакомое давящее чувство клаустрофобии, она подключила коммуникатор в свой правый разъем. Если поступит сообщение, она услышит его. Затем, осторожно двигаясь в мягкой полутьме, Катя надела маску, ПСЖ и открыла люк.

Лес обдал ее жаром сауны. Быстро, без колебаний, Катя слезла по ступенькам в бронированной ноге страйдера, затем шагнула на покрытую мхом землю. Она постояла там минуту или две, наблюдая за окружающим лесом, затем, сделав глубокий вдох, начала сбрасывать одежду.

Она, конечно же, оставила маску, которая включала в себя защитные линзы, чтобы защитить свои глаза как от сернистых компонентов воздуха, так и от высоких уровней ультрафиолета в свете. Ее ПСЖ был достаточно маленьким и легким, чтобы носить его на плече. Она также оставила ботинки. Одно дело подставлять свою обнаженную кожу атмосфере, но растительность – это уже другое. Если она подобна растениям Новой Америки, то должна концентрировать воду в своих тканях… и, возможно, другие составляющие атмосферы, например, серная кислота. На данный момент, по крайней мере, она решила сохранить свои ноги.

Катя перекинула костюм через одно из перил лестницы своего уорстрайдера и пошла прочь от неясно вырисовывающейся в обрамлении леса машины. Наземная растительность, ее также можно было назвать мхом, на который она более всего походила, не двигалась, подобно растительности ШраРиша на открытой местности, возможно потому, что получала меньше энергии от солнца в тени леса. Каждый шаг, однако, порождал на золотом фоне алые волны, которые расходились из-под ног, подобно кругам на воде, постепенно угасая. Каменный выступ был свободен от растительности. Она решила подождать здесь и посмотреть, что произойдет.

Нудизм до этого никогда не считался необходимым условием переговоров с ДалРиссами. Во время предыдущих встреч она обычно носила 3-костюм с воздушной маской или со шлемом, и это, похоже, не вызывало никаких проблем в общении. Но если ее догадка по поводу того, как ДалРиссы воспринимали людей была верной, им будет любопытно существо, которое не ходит завернутым в неживые материалы. Возможно, они воспринимали людей как пустые формы на фоне ДалРиссианской жизни, или как бестелесные фрагменты живой кожи, когда люди отваживались снять шлем или перчатки. Что касается их самих, то ДалРиссы никогда не носили одежды, хотя некоторые появлялись в своего рода упряжи, которая сама была живым, генетически созданным организмом.

Принимая во внимание, что несчастье с империалами произошло из-за их намеренного отделения от местных форм жизни, они могут воспринять жест Кати как своего рода учтивость, и, может быть, будут достаточно любопытны, чтобы начать разговор.

Жест этот служил и второй сознательной цели – это было средством продемонстрировать ДалРиссам, что она отличается от дюралесплавовых незнакомцев, населявших базу.

По крайней мере, на это она надеялась, но чем дольше Катя сидела и ждала, тем глупее она себя чувствовала. У нее не было никаких серьезных причин, кроме собственной сомнительной интуиции, подозревать, что какой-то ДалРисс может оказаться неподалеку. Будь они людьми, то оставили бы разведчиков, чтобы следить за чужеродной базой, но ДалРиссы не были людьми, и то, что казалось разумным для Кати, могло быть выше их понимания. Сверившись со своими внутренними часами, она решила дать им еще тридцать минут. После этого, что ж, ей придется подумать о чем-то другом.

Останься она здесь надолго, ей придется объяснять, что, черт подери, она здесь делает тому, кто отправится искать ее.

Минуты шли, лес безмолвствовал. Жара была невыносимой, мгновенно испаряющей капли пота, стекающие из-под маски на спину. Она задавалась вопросами по поводу ультрафиолета… и по поводу кислоты в насыщенной парами атмосфере. Через какое-то время чувствительную кожу ее сосков начало покалывать, затем начался зуд и Катя забеспокоилась, не серная ли кислота начала раздражать ее кожу. Зуд распространялся на плечи и горло, живот и бедра, и все, что Кате оставалось, – так это удерживаться, чтобы не почесаться… или бежать под прикрытие уорстрайдера. Однако, когда она посмотрела на свою кожу, то не увидела признаков красноты или других следов раздражения.

Пот, покрывающий ее тело, был своего рода защитой. Капля серной кислоты, должна была при попадании на кожу раствориться. Когда она поняла это, зуд отступил.

Когда это закончится, решила Катя, ей определенно потребуется долгий, прохладный душ.

Она уже почти решила, что пришло время сдаваться, когда осознала присутствие алианца, который стоял посреди танцующих бликов света и тени, примерно в двадцати метрах от нее. Как долго он стоял там? Секунды? Часы? Не было возможности узнать это. Тем не менее, она узнала обычную форму ДалРисса, тело в виде шестирукой морской звезды, с размахом «рук» в три метра, но стоящую вертикально. На этом теле находилось еще что-то, это определенно был Рисе.

Соединение было достаточно полным, так что со стороны они выглядели единой жизненной формой. Катя вспомнила об одной из программ по истории Земли, где рассказывалось о прибытии европейских исследователей на Американский континент. Местное население никогда до этого не видело лошадей и приняло солдат верхом на этих животных за странных монстров, состоящих человека и оленя.

Странность алианской биологии долгое время озадачивали исследователей. Рисе был абсолютно беспомощен без своей лошадки, странное существо, все в щупальцах и шипах, которые сгибались под весом жира и костей. Согласно Брэнде, они начинали как древесные паразиты, которыми кишели различные полуподвижные деревья древнего Генну Риша. Постепенно, около двух миллионов лет назад, они научились паразитировать на предках Дала, огромных, полностью мобильных созданиях, соединявших в себе черты растений и животных. Дал обеспечивал паразитов гораздо большим, чем просто источником пищи. Их мобильность позволила Риссам передвигаться на далекие дистанции, а их стадные инстинкты создали чувство социального порядка среди существ, которые до этого жили строго индивидуальной жизнью, каждое на своем дереве.

Но отношения не были односторонними. Когда разумность Риссов возросла, они научились направлять свои стада, чтобы перегонять их на более богатые пастбища и защищать от разнообразных хищников. Со временем паразитизм стал настоящим симбиозом.

Но что касается Кати, то существо, которое стояло перед ней среди деревьев, было для нее цельным индивидуумом, возвышавшимся более чем на два метра. Она думала о верхней части создания как о голове ДалРисса, хотя, присмотревшись поближе, осознала, что это вполне может быть телом Рисе-части симбиоза, возвышающимся из путаницы щупалец и шипов, которые, ощетинившись, росли Из неровной кожи спины Дала. Два придатка росли по обе стороны, подобно глазам на стеблях… или рукам? Аналогий с чем-то знакомым просто не приходило на ум. Эти отростки, как знала Катя, по функциям были близки к ушам и служили для улавливания эха посланных сонаром сигналов.

Катя наблюдала, как нескладная голова наклонилась в ее сторону, затем двинулась вверх и вниз, создавалось впечатление, что она внимательно рассматривает ее. Несмотря на нечеловеческую форму ДалРисса и знание того, что она намеренно решила встретить его обнаженной, Катя почувствовала острый приступ неловкости. Она выросла в культуре, которая не рассматривала нудизм как табу, но здесь было что-то другое, она чувствовала себя неуютно, ощущая на себе нечеловечески внимательный «взгляд», хотя это не было взглядом. Подавив это чувство, она выпрямилась во весь рост, чтобы ДалРисс смог «осмотреть» ее всю.

На мгновение Кате показалось, что она почувствовала слабое жужжание, почувствовала, а не услышала, где-то внутри, когда существо сканировало ее звуковым лучом, но это было, конечно же, ее воображение.

Резко, как будто неожиданно приняв решение, существо двинулось в ее направлении.

Дал двигался с большей грацией, чем можно было ожидать от такого нелепого создания, шагая со странной осторожностью. Он остановился недалеко от Кати, и наездник наклонился к ней, как будто изучая. Вогнутая часть вертикального полумесяца – макушки существа – была изрезана складками кожи, образуя некое подобие лица, хотя на нем отсутствовали глаза и признаки черт. Шишка на «затылке», насколько ей было известно, содержала мозг.

Катя не двигалась, пока оно изучало ее, только медленно повела руками, чтобы показать, что в них ничего нет. Она недостаточно хорошо знала этикет ДалРиссов, чтобы быть уверенной, какой жест может быть интерпретирован существом как дружественный или, напротив, оскорбит его. С удивительной гибкостью Рисе углубил одно из щупалец в своего рода радужно расцвеченный мешочек, свисающий в месте соединения Дала и Рисса, и извлек оттуда что-то черное и блестящее. Подобно выдвигаемой телескопической трубе, щупальце потянулось в ее направлении.

Сначала из-за странности окружения она не поняла, что ей предложено, но затем дрожащая масса шевельнулась. Комель! Дал Рисе предлагал ей разговор.

От возбуждения сердце Кати чуть было не выпрыгнуло из груди, она почувствовала слабость в ногах. Каким-то образом ей удалось сохранить хладнокровие, она протянула свою левую руку так, что кончики пальцев дотронулись до комеля. Комок поежился от контакта, затем быстро пополз по ее запястью и вверх по руке, его прикосновение несло приятную прохладу. Абсолютно черный цвет сменился полупрозрачным серым, когда генетически созданный организм распределился по ее руке от запястья до локтя, покрывая кожу тончайшим слоем.

– Ты не такая, как другие, – тонкий, почти женский голос прозвучал в сознании Кати, как будто включился ее цефлинк.

– Спасибо, – ответила она. – Я надеялась, что ты заметишь.

И они начали разговаривать.