Синтия

Глава седьмая

На улице золотистая дымка весеннего солнечного дня потускнела, уступая место нью-йоркским сумеркам. Здания из стекла и бетона выбрасывали на улицы миллионы людей, устремлявшихся по домам. Пройдёт ещё час, и настанет лучшее время суток: улицы совсем опустеют, загрустят. Кое-где ещё временами напоминает о себе бурный деловой день, но такие всплески делаются всё реже и реже, и наконец наступает блаженная тишина. Только те ньюйоркцы, кто живут в центре, могут по достоинству оценить эти часы. Но в ближайшие сорок минут улицам суждено было напоминать бурлящие реки. Некоторое время я постоял в середине людского потока вместе с Люсиль, размышляя, что мы провели вместе полдня, и это оказалось совсем неплохо, даже если учесть её стремление сочетать роли матери, диктатора, учителя и переводчика. В целом всё вышло неплохо. Я решил, что должен как-то извиниться за своё неважное настроение, и сказал, что мне очень понравился сегодняшний день.

— Мне было сегодня очень хорошо, Люсиль. Правда, я пару раз на тебя огрызнулся…

— Что ты, Харви…

— Но это мои нервы…

— Ну, конечно, Харви…

— Ну, а теперь у меня миллион дел, — учтиво сообщил я ей, — надо доделать то и сё, узнать, когда следующий рейс из аэропорта Кеннеди.

— Ла Гардиа, — мягко поправила меня Люсиль.

— Что значит, Ла Гардиа?

— То, что вылетать нам надо из аэропорта Ла Гардиа, а не Кеннеди. Самолёты компании «Америкен эрлайнз» летают из Ла Гардиа. Последний рейс был в пять. Следующий в семь. У нас полно времени. А в Торонто мы будем в восемь тринадцать.

— Макс сказал, что нам лететь всего сорок пять минут, — промямлил я.

— Правда? Это преувеличение. Конечно, если будет попутный ветер, то мы уложимся в час, но по расписанию полёт занимает час тринадцать.

— Откуда ты это знаешь?

— Я попросила секретаршу Макса навести справки.

— Когда?

— Пока ты препирался с Максом.

— Я не заметил, чтобы ты выходила из комнаты.

— Просто дверь была открыта, я подошла к порогу и тихо попросила её всё узнать.

— Ты обожаешь шептаться. Это дурная привычка.

— Что ты говоришь!

— А что ты имела в виду, когда сказала: мы вылетаем из аэропорта Ла Гардиа?

— Харви, ты делаешься невыносим. Ты не в себе.

— Ничего подобного. Я абсолютно спокоен. Мы прекрасно провели день. Ты была просто прелесть. Ты мне нравишься. Тебе хочется командовать всеми, кто попадётся на пути, но тем не менее ты мне нравишься. Возможно, я отнюдь не герой-победитель, и мною нужно руководить, и я не жалуюсь. Ни в коем случае. Но сейчас я лечу в Торонто. Причём лечу туда один!

— И бросаешь меня на произвол судьбы? После того как я блуждала с тобой весь день по лабиринтам. Тайны о Синтии Брендон. Когда начинается самое интересное, ты задаёшь стрекача, Харви, ты не можешь меня бросить! Я просто не верю, что ты на такое способен.

Она вытащила из сумочки платок и стала промокать им глаза, но я холодно ответил:

— Убери платок. Твои слёзы притворны. Лучше скажи прямо: чего ты хочешь.

— Ну ладно. Мне никогда до этого не было так интересно. Я хочу лететь с тобой.

— Нет.

— Да.

— Ты знаешь, сколько времени у тебя уйдёт на то, чтобы вернуться домой и упаковаться?

— Я готова лететь прямо сейчас. Господи! Час тринадцать. Это всё равно что поехать в Бруклин.

— Нет.

Мы препирались ещё минут десять, а затем у нас ушло ещё пятнадцать минут на то, чтобы найти такси. В аэропорте Ла Гардиа мы выкроили время, чтобы съесть по сэндвичу, да и в самолёте нам кое-что предложили вместе с коктейлем. Самолёт взмыл в воздух, и в восемь ноль девять, на четыре минуты раньше, чем полагалось по расписанию, совершил посадку в торонтском аэропорту Милтон. Только тогда мы с Люсиль вдруг поняли, что оказались в другой стране — без багажа и (по крайней мере это касалось её) без денег. Когда мы шли по вокзалу, я сообщил, что она должна мне пятьдесят четыре доллара шестьдесят центов.

— За что?

— Я купил два обратных билета. Каждый из них стоит пятьдесят четыре шестьдесят. Ты же сказала, что хочешь играть вместе со мной.

— Харви, неужели я должна ещё платить за билет, когда у тебя полны карманы денег, специально выданных тебе фирмой на расходы? — Она открыла сумочку, порылась в ней и объявила: — Всё равно у меня только двенадцать долларов. Так что теперь тебе придётся либо поверить мне на слово, либо принять от меня чек.

— А вдруг нам придётся задержаться до утра?

— Харви, — мягко спросила она. — Где обратная часть моего билета?

Я вручил ей билет, она сунула его в сумочку и повернувшись зашагала к стойке «Америкен эрлайнз».

— Люсиль, ты куда? — крикнул я ей вслед.

— Обратно в Нью-Йорк. А чек я пришлю тебе по почте.

— Не валяй дурака, — сказал я и пустился её догонять, но она прибавила хода, и догнал я её только лишь у стойки. Я схватил Люсиль за руку и сказал:

— Ладно, я поверю тебе на слово. Хватит об этом.

— Уберите вашу руку, сэр, — холодно сказала она.

— Я был не прав.

— Ты самый фантастический жмот, каких я только встречала, Харви Крим, и единственно, почему я возилась с тобой, — это из чувства сострадания.

Девица за стойкой внимала нашему диалогу с живейшим интересом.

— У всех у нас одни и те же проблемы, — заметила она.

— Это как прикажете понимать, что у всех у вас одни и те же проблемы? — поинтересовался я.

— Когда следующий самолёт на Нью-Йорк? — осведомилась Люсиль.

— Настоящие мужчины перевелись, сэр. Через сорок минут, мисс.

— Хочешь, я встану на колени? — спросил я Люсиль.

— Да.

— Я на коленях, — сообщил я.

— Это не правда, но я принимаю извинения при одном условии: пока мы в Канаде, ты больше ни разу не упоминаешь про деньги, понятно?

— Понятно.

— Ну ладно, а теперь бери такси и едем в отель «Принц Йоркский».

Я поплёлся за ней, мы сели в такси, и лишь когда машина поехала, я поинтересовался, почему она выбрала именно этот отель.

— Знаешь, если бы мы с тобой поженились, — начал я, но увидев, как на лице её появилось выражение полного понимания и участливости, сам себя перебил: — К чёрту! Фред Бронстайн лопнул бы со смеху. Короче, почему ты выбрала именно этот отель?

— Кто такой Фред Бронстайн?

— Мой психоаналитик.

— Какое право он имеет смеяться над тобой?

— Но почему всё-таки отель «Принц Йоркский»?

— Потому что это самый большой отель в Торонто, во-первых, и самый большой отель в мире, во-вторых.

— Ты сильно ошибаешься. Это самый большой отель в мире, только его ошибочно соорудили в Торонто, штат Канада.

— Можешь спросить у водителя, Харви, — невинным голосом предложила Люсиль.

— Джек, — обратился я к водителю, — как ты думаешь, это самый большой отель или не самый большой?

— Во-первых, я не очень-то люблю янки, во-вторых, меня зовут не Джек, в-третьих, я должен довезти вас от аэропорта до отеля, но я вам не справочное бюро. А в-четвёртых, дама права.

— А почему вы не любите американцев? спросила Люсиль.

— Послушайте, дама, я не хочу ни с кем ни о чём спорить. Я же сказал, что вы правы. Это самый большой отель в мире. И точка!

— Где ещё он мог бы остановиться? — прошептала мне в ухо Люсиль.

— В Торонто много отелей.

— Разве он не захочет остановиться в самом большом?

— Но у неё могут быть другие мысли на этот счёт.

— С какой стати ему её слушать?

— А?

— Что значит «а»? — подозрительно осведомился я.

Так мы разговаривали, пока не подъехали к отелю. Если он и не был самым большим отелем в мире, то по крайней мере ненамного уступал рекордсмену. Люсиль поинтересовалась, что мы скажем, если кто-то спросит, почему у нас нет багажа, но я её успокоил, заметив, что вряд ли нам зададут столь нескромный вопрос.

— Сюда ежечасно входят сотни людей и сотни выходят.

— Но они же не регистрируются.

— А кто тебе сказал, что мы будем регистрироваться? — спросил я, удивлённо посмотрев на неё.

— Но сейчас половина девятого, и мы в Торонто. Ну что ты на меня так смотришь, Харви? Ты большой мальчик, я большая девочка, и мы никогда не были до этого в Канаде. Учти, что ты можешь купить здесь английские свитера высокого качества, а я хотела бы осмотреть достопримечательности.

— И сегодня же мы сядем на самолёт и вернёмся в Нью-Йорк.

— А я думала, ты хочешь разыскать свою Синтию.

— Может, и так. Но, может, парочка голубков прилетела и улетела так же спешно, как улетим и мы.

— В таком случае имей в виду, — коротко проговорила Люсиль, — что последний самолёт улетает в Нью-Йорк в половине десятого, а сейчас уже без десяти девять.

Её слова не приходилось ставить под сомнение. Я прекратил спор и предложил ей осмотреть торговые точки в огромном вестибюле отеля, пока я буду искать сотрудника службы безопасности.

— Без меня? — удивилась Люсиль.

— Без тебя, — отрезал я.

— Ладно, Харви, — согласилась она, — я не буду упорствовать, потому что, скорее всего, они уже разошлись. Но можно я позвоню в американское консульство?

— Зачем?

— Им всё равно пришлось бы обратиться в него за визами. Ведь именно это сообщил нам твой друг Макс.

— Так поздно? Но они уже закрылись.

Я не стал противоречить и разрешил ей позвонить. Мы договорились встретиться в той части вестибюля, где был отдел регистрации гостей. Молодая дама за стойкой администрации сообщила мне, что безопасностью здесь заведует некто капитан Альберт Густин. Когда я сообщил ей, что являюсь частным детективом, она, в свою очередь, сказала, что капитан Густин работает в Скотланд-Ярде, и что сейчас его вряд ли можно застать у себя в кабинете, но попытаться я могу.

— У нас тут большая международная торговля, и если я вам чем-то могу помочь, мистер Крим… Это была ваша жена или нет?

— Нет, нет…

— Как замечательно, когда молодой неженатый мужчина путешествует со своей секретаршей… А впрочем, может, вы женаты, мистер Крим?

— Нет, нет.

— А!

— И она не моя секретарша.

— О! — она подумала с минуту, потом сказала. — Вам, может, нужен двойной номер? Правило у нас такое: гости без багажа платят вперёд. Глупое и устарелое правило. Вы не согласны?

Я взял два отдельных номера, заплатил вперёд, удивляясь, каким ветром меня сюда занесло. Причин было две — гипотеза толстого юриста и предположение сумасшедшей библиотекарши.

В офисе службы безопасности в другом конце украшенного пальмами вестибюля, отделанного в египетском стиле, мне посчастливилось застать капитана Густина. Он был в твидовом костюме с трубкой, походил на Джона Уэйна, говорил с английским акцентом. В кабинете его было целых три зеркала, и ему не составляло никакого труда увидеть своё отражение — стоило только чуть покоситься вправо или влево. Он объяснил, что задержался только потому, что обедает с кем-то в этом же отеле. Когда-то Густин любовно пригладил свои волосы, я понял, что он носит парик. Он был шести футов роста, а я чувствую себя не очень уютно с такими гигантами. Он крепко пожал мне руку, и я стойко снёс боль от его тисков.

— Наша фирма почти такая же большая, как «Ллойд», — сказал я, надеясь поразить его воображение.

Он изучил свою нижнюю часть лица в одном из зеркал и сообщил, что не имеет права разглашать тайны гостей отеля.

— Не беспокойтесь, всё это ради их же блага, — попробовал я сыграть роль честного и открытого парня.

— Так, так. Ну ничего, ничего. Я думаю, мы поладим.

Он взглянул на часы и сказал:

— Где же моя птичка? Мне обещали позвонить, когда она появится. Вы женаты, мистер Крим?

— В разводе.

— А, значит, мы с вами одного поля ягоды. Говорят, вы путешествуете с прелестным багажом. Очень вас понимаю.

Я поблагодарил Бога, что он не наделил меня грубой физической силой и агрессивностью — ведь тогда я врезал бы Густину по морде и оказался в канадской тюрьме.

— А, собственно, какой от этого вам навар? — спросил он, мешая жаргон с метафорами. Я объяснил, в чём состоит мой навар.

— Ерунда! Не верю ни единому слову!

— Это как же прикажете вас понимать?

— Догадки и романтические бредни. Мафия! Ха! Никакой мафии нет. Вы, янки, обожаете мир приключений. Просто вы не в состоянии честно признать, что у вас полно гангстеров, вот и начинаете придумывать сказки про мафию.

— Значит, мафии не было и нет?

— Вот именно.

— Выходит, это я изобрёл мафию?

— Вовсе нет, Крим, не надо брать на себя лишнего. Просто так у вас принято считать.

— Я вешу сто пятьдесят три фунта без одежды, — сообщил я.

— Правда? Вы стало быть не в форме. Упражнения, тренировки и всё будет отлично!

— Может, я также изобрёл Валенту Корсику, он же граф Гамбион де Фонти?

— Ладно, ладно, Крим, зря вы кипятитесь. Вы хотите сказать, что если бы мы были в одной весовой категории, то у нас мог бы состояться мужской разговор? Напрасно вы так. Я считаю вас отличным парнем. Сейчас мы закроем эту проблему. — Он взял телефонную трубку и сказал: — Это Густин. Посмотрите журнал регистрации за последние десять дней. Узнайте, останавливался ли у нас Валенто Корсика или граф Гамбион де Фонти.

— Как там пишутся эти имена, Крим? — осведомился он и передал своему собеседнику их по буквам, одновременно любуясь на себя в зеркало. Это у него получалось отлично. — Вот и молодец, — сказал он, кладя трубку, а я, не претендуя на лавры Генри Хиггинса из «Пигмалиона», решил, что Густин такой же британец, как и я. — Подождите минуту, — обратился он ко мне.

— Спасибо за помощь, — отозвался я.

— Не за что. Ну как, нравится у нас в Торонто?

— Я здесь всего пару часов, из которых большую часть времени провёл в такси и в этом отеле, так что судить не берусь.

— Хорошо, хорошо… У вас, янки, отличное чувство юмора.

— Рад это слышать, — сказал я, — хотя вряд ли ваш человек отыщет эти имена в журнале регистрации.

— Почему? Вы же сказали, он женился под именем графа де Фонти.

— Так-то оно так, но ему вряд ли будет сложно убедить свою молодую жену, что графу следует путешествовать инкогнито.

— Ну, вы преувеличиваете, старина. Я уверен, что этот ваш граф Гамби или как там его, если и останавливался у нас в отеле, то под собственным именем. Почему бы нет?

— Я же говорил вам о мафии, — вежливо напомнил я.

— Опять вы за своё… — В этот момент зазвонил телефон, он схватил трубку, и я услышал: — Да, да, да… Сию минуту. — Обернувшись ко мне Густин сообщил: — Ничего отдалённо напоминающего эти фамилии. Увы! Боюсь, что вы немного ошиблись. Был бы рад пригласить вас в бар пропустить по рюмке-другой, но меня ждут. Птичка прилетела. Пойдёмте со мной, полюбуетесь на неё.

— Но разве вы не можете проверить, какие пары примерно этого возраста останавливались в отеле? Можно было навести справки у администраторов. Может, кто-то опознает по описанию. По акценту…

— Дорогой друг, — сказал Густин, — вы слишком серьёзно относитесь к своей персоне, но вы же не из Интерпола и даже не из нью-йоркской полиции. Ради вас мы не можем перевернуть отель кверху дном. Это крупнейший отель в мире…

Я поплёлся за ним из офиса к месту встречи с птичкой. Птичка была крашеной блондинкой лет сорока с небольшим. У неё было два весомых аргумента — бюст и рост. Наш Джон Уэйн облизывался, как кот. Было такое впечатление, что он впервые увидел женщину. Они, пританцовывая, удалились. Густин даже и не подумал попрощаться.

Я уселся в кресло напротив стойки администратора и стал ждать. Я просмотрел местные газеты, потом вечерние нью-йоркские и снова погрузился в ожидание.

Я прочитал статьи Уолтера Липмана, Джеймса Рестона, Макса Лернера, убедился, что мир наш полон горестей и секса, и вновь окунулся в процесс ожидания.

Я подошёл к стойке и спросил, нет ли для меня какой-то информации.

— Сейчас погляжу в вашем ящике, мистер Крим, — отвечала администраторша. — Я могу заодно поглядеть, нет ли чего для мисс Демпси.

Ни для кого — ничего.

Я вернулся в своё кресло и снова стал ждать. Ко мне подошёл человек из службы безопасности Джона Уэйна и осведомился, не встречались ли мы с ним раньше.

— Ну, конечно, встречались. В офисе мистера Густина. Вы сидели в первой комнате и печатали. Меня зовут Харви Крим, я работаю в отделе расследований в страховой компании.

— Ясно, чем могу помочь, мистер Крим?

— Когда закрывается американское консульство?

— Когда как. В пять, шесть, в семь. Иногда позже. Но сейчас-то они точно закрылись.

Я сказал спасибо и снова стал ждать. Было десять часов. В вестибюле стало совсем тихо. Я вполне мог бы отправиться в заранее оплаченный мною номер, но я слишком устал и разнервничался, чтобы найти силы встать с кресла. Я лихорадочно перебирал в голове неприятности, которые могли выпасть на долю честной порядочной девушки, которую я втянул в мафиозные дела. Зачем я сделал это? Ведь она, простая искренняя душа, всю жизнь жила среди книжек и не имела ни малейшего отношения к той мерзопакости, с которой мне постоянно приходится сталкиваться по долгу службы. Ну конечно, я кругом виноват. Я даже решил, что в этом замешан Густин. Он явно решил взяться за Люсиль, понимая, что она — моя ахиллесова пята. У Люсиль, наверное, есть мать. Когда дочь выловят из реки, мне придётся собирать всё своё мужество и сообщить матери страшную новость. Как ни странно, но я никогда не спрашивал Люсиль, есть у неё мать или нет. Что я ей скажу? Что Люсиль меня обожала, а я потерял её в чужом городе?

Она вернулась без десяти двенадцать. Вошла в вестибюль, опираясь на руку типа, который был лет на десять моложе меня, а стало быть, и её, — и куда красивее меня, если вам нравятся эти так называемые чистые открытые американские лица. В дальнем конце вестибюля они стали прощаться, на что ушло минут пять и, наконец, он нежно поцеловал её в щёку и удалился. Когда она дошла до моего кресла, то имела нахальство сказать:

— Бедненький Харви, у тебя такой усталый и нервный вид.

— Зато ты выглядишь как чёртова роза!

— Харви!

— Кто это такой?

— Харви, я не сомневаюсь, что ты ревнив, — радостно улыбнулась она. — Если бы ты знал, как мне это приятно! Но тут тебе не о чём беспокоиться. Джимми — милый, очаровательный мальчик, мы с ним учились в Рэдклифоре, он в Гарварде, вспоминали доброе старое время. Он очень мил — вот и всё.

— Потому что ты сочла своим долгом его поцеловать.

— Ах, вот ты о чём! Харви, но это и поцелуем-то назвать нельзя. Я просто клюнула его в щёку. Ну-ка, встань, — и когда я послушался, она обняла меня и крепко поцеловала в губы.

— Вот это настоящий поцелуй, — добавила Люсиль. — Нежный, но настоящий. Ну как, тебе от него не полегчало?

— С какой стати мне от него могло полегчать? Ты знаешь, о чём я думал, когда сидел здесь?

— Нет.

— О том, что тебя оглушили, удавили, утопили…

— Харви, ты просто прелесть! А я всего-навсего обедала с этим милым мальчиком, который работает в консульстве.

— Обедала? Ты хочешь сказать, что ты обедала, пока я тут голодал?

— Харви, но что же мне оставалось делать? Я позвонила в консульство, а там, кроме уборщицы, был только Джимми. Он задержался, чтобы доделать какую-то работу. Мы разговорились, и, когда он узнал, что я кончила Рэдклифф в шестидесятом, а он Гарвард — в шестьдесят третьем… Ты же знаешь, я никогда не лгу насчёт своего возраста. Он очень просил меня приехать в консульство, а потом стал умолять отобедать с ним, потому что он не женат, всего два месяца в Торонто и чувствует себя страшно одиноко, хотя и работает первым помощником вице-консула. Я не ошиблась? Бывают вице-консулы?

— Откуда, чёрт побери, мне знать?

— Пожалуйста, не сердись, Харви. Я ведь узнала всё, что ты хотел, о Синтии и графе.

— Узнала?

— Ну да. Они получили свои визы сегодня и сегодня же убыли в Нью-Йорк семичасовым самолётом. Мы разминулись с ними в воздухе.

— Ну и, конечно, они жили в «Принце Йоркском», — проворчал я.

— Какой ты вредный, Харви! Ты даже не хочешь сказать мне спасибо. Нет, они не жили в «Принце Йоркском» — теперь в нём никто уже не останавливается. Они жили в «Ридженси», это роскошный новый отель.