Система-Самоцветы 2: Шепот смерти

Глава 17

Время в ожидании вертолета тянулось медленно и несколько дней показались мне целой вечностью. Обычно так и происходит — когда хлопоты приятные, течение времени не замечаешь вовсе, а если уж пришла беда на порог, то каждая минута кажется бесконечной.

Костю мы похоронили на следующий день. Обошлись без пафосных речей, которые в данном случае были как минимум неуместны. Мы с ребятами толком его и не знали, а что касается Толика, то я думаю все что он посчитал нужным сказал Паровозу наедине, без нашего присутствия. Жаль, конечно, что так получилось и Костя оставался в этом поселке, но, как говорится — всякому свое.

Разумеется, в доме, где происходила вся эта бойня, оставаться мы не могли. После нашего сражения с мертвяками, он уже не был добротным деревянным строением и напоминал израненную долгой осадой крепость, которая могла в любой момент рухнуть. Поэтому мы нашли более-менее подходящий домик и перебрались в него. Он был намного хуже своего предшественника, но зато находился сравнительно недалеко, да и на пару дней вполне хватило и его.

Вот с Ольгой с каждым часом дела обстояли все хуже. Ее практически постоянно мучали боли, а нормального обезболивающего у нас, понятное дело, не было. Обходились пенталгином, который в ее случае был что мертвому припарки. Рану Настя ей перевязала, но этого было явно недостаточно. Островская все время стонала и лишь иногда проваливалась в забытье, которое и сном-то назвать нельзя, ее обессиленный организм просто отключался на некоторое время. Вся надежда была на спасительный вертолет и на то, что звезды сойдутся в нашу пользу — пилот нас не кинет, погода будет пригодной для полетов и все такое.

Мертвяки нас больше не беспокоили. Собственно говоря, как и мы их. Судя по всему, каждый получил что хотел и решил остаться при своих. Я не знаю, есть ли у них какие-то мозги, но видимо есть, иначе они бы лезли к нам пока мы не прикончили бы последнего. Может быть, конечно, мы действительно их всех перестреляли, но лично я в этом сильно сомневался. Скорее всего это было связано с тем, что мы прикончили Большого. Как бы там ни было, к нам они больше не совались и нас это вполне устраивало.

Вертолет прилетел утром в пятницу, как и должен был. Мы провели в Ардейском поселке пять дней, которые я вряд ли когда-нибудь забуду. Пилот не стал нас расспрашивать, что случилось с Костей, видимо он не в первый раз сталкивается с тем, что привозит он больше людей, чем увозит.

Горя желанием поскорее покинуть это гиблое место, мы удивительно быстро погрузили наше барахло на борт и уже через пару часов после прибытия, вертолет взял обратный курс на Москву. Я проводил взглядом удаляющийся от нас монастырь, потрогал амулет на груди и невольно улыбнулся — похоже в этой битве мы выиграли. Я посмотрел на лежащую в проходе Ольгу и с удивлением обнаружил, что она спит и мне даже показалось, что на ее бледных щеках появился легкий румянец. Ну а через несколько минут я и сам отключился.

Никита разбудил меня почти перед самым прилетом в Мячково. Поначалу я не сразу понял где нахожусь, а когда сообразил, что мы уже не в Ардейском поселке, а недалеко от Москвы, то в первый раз за долгое время облегченно вздохнул. Честно говоря, мне вообще неделя в Ардейском поселке показалась вечностью, и я был очень рад, что мы смогли оттуда благополучно выбраться.

Теперь одной проблемой стало меньше, но вместо них прибавились другие, которые нужно решать не менее быстро и первая, и самая важная из них — Ольга. Разумеется, о том, чтобы везти ее в больницу на машине Никиты не могло быть и речи, поэтому я вызвал подходящее такси, и мы помчались в травматологию.

Если поначалу я обрадовался, что мой телефон включился и я вновь обрел возможность звонить и пользоваться мессенджерами, то за время поездки от Мячково до больницы успел несколько раз пожалеть об этом.

Во-первых, мне позвонила мама и сообщила, что я неблагодарная свинья, которая за все это время могла найти возможность хотя бы пару раз позвонить матери и сообщить как у меня дела. Разумеется, я полностью признал свою вину и согласился с тем, что все так и есть — в конце концов спорить в такой ситуации с мамой — это равнозначно самоубийству, а я кто угодно, но только не самоубийца.

Во-вторых, что было гораздо хуже, мне позвонила мама Островской. Вот это, скажу я, было намного хуже. Не то, чтобы я имел уж очень близкое знакомство с родителями Ольги, но как-то раз был им представлен как ее молодой человек, а значит спросить с меня уже можно было, что ее мама и сделала в полной мере. Для начала мне по второму разу пришлось объяснять почему мы не нашли возможность сообщить о себе. Затем, на свою беду, я попытался терпеливо дать ответ на вопрос — почему у Ольги выключен телефон, но лучше бы я этого не делал. Как только ее мама услышала, что мы едем в травматологию и что у Ольги перелом ноги, она тут же высказала все, что думает о молодом человеке, который не сумел уберечь ее любимую дочь от беды и болезни. В заключении она ледяным тоном уточнила в какую именно больницу мы направляемся и получив необходимые сведения, отключилась. Ну да, похоже теперь я у Олиной мамы враг номер один. Что же, пока примем как факт, возможно после выздоровления Островская сможет меня как-то реабилитировать.

В-третьих, мне позвонил Витя. Видимо к нему пришло сообщение, что мой телефон включился и меня можно успешно набрать. Честно говоря, отвечал на звонок я с некоторым беспокойством, расстались мы все же не самым лучшим образом, так что совершенно непонятно, как и куда пойдет разговор. К моему удивлению Северов держался как обычно, во всяком случае по его тону нельзя было сказать, что он как-то напряжен. Видимо за то время, пока нас не было, кое о чем он все-таки подумал и какие-то решения для себя принял, а вот какие именно узнаю позже.

— Макс, привет, — его голос был немного взволнованным, хотя он хотел казаться веселым. — Где вас носит целую неделю? Тут дел невпроворот, а вы по поселкам прохлаждаетесь, все монастырями любуетесь.

— Привет, Витя, — разумеется я его хорошего настроения не разделял, мне сейчас точно было не очень радостно. — Я сейчас везу Ольгу в травматологию, так что давай чуть позже поговорим.

— Что-то серьезное?

— У нее открытый перелом. Надеюсь ее починят, но хорошего мало. Слишком много времени потеряли.

— Не переживай, еще танцевать будет. Островская барышня живучая, ее обычным переломом не возьмешь, — успокоил меня Витя. — Как остальные?

— Все в порядке, все живы здоровы.

— Ну, а съездили хоть удачно? — я попытался уловить в его голосе иронию, но нет, ничего такого.

— Ну да, шалость удалась, — мрачно усмехнулся я.

— Ну и хорошо, тогда не буду сильно задерживать, вы там, наверное, устали, — вот тут он был прав на все сто процентов, устали и еще как. — Давайте завтра в полдень в «Шхуне» встретимся. Ребят я сам обзвоню, так что занимайся Олей. Если нужна будет какая-то помощь — звони.

— Окей, — сказал я и отключился.

Со входящими звонками на этом было покончено, дальше я уже звонил сам. Для начала стоит набрать Влада Беляева и если это возможно, то лучше встретиться с ним сегодня и обменять артефакт на Ивана. Думаю, младший Лазарев будет только рад поскорее оказаться дома, да и отец его там, наверное, совсем извелся за эти дни.

Телефон Беляев взял далеко не сразу. То ли не хотел показать, что сильно ждет моего звонка, то ли еще почему, но вот так. Я уже хотел было отключиться, как в трубке раздался невозмутимый голос сапфира.

— Слушаю, Максим.

Я решил особо не расшаркиваться, да и времени на это особо не было, поэтому сразу перешел к делу.

— Нам нужно встретиться. Желательно сегодня, — сказал я.

— Есть повод для встречи?

Я на минуту представил, как на загорелом лице сапфира появилась надменная улыбка и у меня мгновенно подгорело от бешенства.

— Послушай, Влад, у меня сейчас настроение — полное дерьмо, поэтому давай не будем страдать херней, окей? Если я тебе звоню, значит у меня есть повод это делать, как ты думаешь? Или у сапфиров есть правило целыми днями названивать друг другу от нечего делать, а я просто об этом не знаю?

— День не задался? — хмыкнул Беляев. — Может быть зелье какое успокоительное порекомендовать? Если что, у меня хорошие связи в Синтез-Секте, могу помочь с хорошим товаром.

Вот это уже перебор, я ведь могу и обидеться.

— Ну, так как, тебе еще нужен артефакт или мне оставить его себе и подумать над другими вариантами возвращения Лазарева?

— А зачем тебе артефакт?

— Что-нибудь придумаю, поверь. В крайнем случае повешу его на цепь покрепче и буду от хулиганов в темных переулках отмахиваться.

— Ладно, не кипятись, я все понял. Вещь у тебя, это хорошо, но вот одно плохо — сегодня у меня срочные дела, так что встретиться не получится. Давай завтра ближе к обеду? Раньше у меня все равно никак.

Вот же засада, все не слава Богу. На полдень у меня встреча в «Шхуне» с ребятами, так что придется Борису немного потерпеть. Хотя сапфир тоже красавчик, уж ради своей игрушки мог бы поднапрячься и найти время.

— В обед я не могу, так что давай на вечер, часиков на пять?

— Хорошо, — согласился Беляев. — Завтра утром я скину тебе координаты места где будем встречаться.

— Только вы там фокусы не придумывайте никакие, а то я знаю сапфиры большие специалисты по этому делу. Пусть все будет так, как и договаривались — я тебе артефакт, ты мне Ивана.

— Фокусы? За кого-ты меня принимаешь, «змей»? — похоже на этот раз у меня получилось зацепить Беляева за живое. — Это у меня больше поводов переживать, чем у тебя — Янтарный Дом никогда не славился безупречной репутацией и кристальной честностью.

— Ну, тебе виднее как оно бывает, — спорить я не стал, если мы оба не вызываем особого доверия друг у друга, так это даже к лучшему. — Значит договорились, завтра на пять?

— Договорились, — буркнул сапфир. — Только одно условие — ты должен быть один или ничего у нас не получится.

— Как скажешь, мне отряд вроде бы как ни к чему. Это единственное условие?

— Да.

— Тогда до встречи, утром жду координаты, — сказал я и отключил телефон.

Ну что же, завтра так завтра. Я посмотрел на Ольгу, которая внимательно слушала все мои разговоры и улыбнулся.

— Потерпи немного, Олечка, скоро приедем и все будет хорошо, — в ответ она лишь устало улыбнулась. Похоже сил у нее совсем не осталось.

Еще один звонок и хватит на сегодня с меня разговоров. Я набрал Бориса Лазарева и, судя по скорости, с которой он взял трубку, старик все эти дни дежурил возле телефона.

— Алло, Максим? Ты где?

— Добрый день, Борис, я уже практически в Москве, так что скоро встретимся.

— Ты сказал — добрый день? — усмехнулся Борис. — А он действительно добрый или как?

— Думаю да. Во всяком случае я надеюсь, что Иван скоро вернется домой. Правда не так скоро, как мне хотелось, так что придется потерпеть до завтра.

В разговоре повисла пауза и я услышал как он тихо плачет. Жаль старика, но тут я ничего поделать не могу.

— Борис?

— Да, я здесь. Извини, Максим. Просто… сам понимаешь, наверное.

— Понимаю. Ничего страшного, все нормально. Ты извини, я сейчас не могу долго разговаривать, у меня кое-какие срочные дела, но завтра жди меня в гости с Иваном.

Я и в самом деле не хотел долго разговаривать сейчас с Борисом. Во-первых, ему сейчас лучше остаться со своими мыслями, а, во-вторых, все, что я должен был сказать — уже сказано.

— Спасибо тебе, Максим.

— Глупости, — усмехнулся я. — Дело оказалось несложным, так что можно сказать — съездил в туристическую поездку.

— Что-то не очень верится, — сказал старик. — На сапфиров это непохоже, так что не обманывай меня, Максим.

— Ладно, не буду, — вот же блин, пойди его обмани. — В любом случае жди меня завтра, Борис.

Я закончил разговор и откинулся на спинку сидения — что за день такой сумасшедший? Утром я еще был в Ардейском поселке, а сейчас уже в эпицентре совсем других проблем, от которых я за последнюю неделю даже успел отвыкнуть. Что же, придется привыкать.

К тому моменту, когда наш автомобиль наконец дотащился по московским пробкам до больницы, уже был практически вечер. Семейство Островских вполне ожидаемо уже было там. Ее отец сухо поприветствовал меня, что касается ее мамы, то она старалась меня не замечать. Ну, это ее дело, думаю Ольга потом ей все объяснит.

В самой же больнице я явно был лишним. Родители моей пани окружили ее полной заботой и вниманием, где для меня просто не осталось места, и я мог лишь бродить следом от кабинета к кабинету. Разумеется, я мог уехать домой, тем более, что я просто валился от усталости и пределом моих мечтаний было просто добраться до душа, а затем рухнуть в любимую постель, но так поступить означало только одно — упасть в глазах мамы Островской еще ниже, а этого мне не хотелось. Да и, если честно, хотелось лично услышать от врачей что-нибудь успокаивающее, всякого дерьма в последнее время и так хватало.

Более-менее ясной ситуация стала лишь после того, как молодой врач наконец-то смог расшифровать рентгеновский снимок, а случилось это примерно через час после того, как мы оказались в больнице. С видом умудренного опытом старца, съевшего на открытых переломах не одну собаку, врач помахал перед нами снимком, нахмурил брови и молвил:

— Перелом на самом деле не самый сложный, но учитывая, что пациентка попала к нам не сразу…, — после этих его слов мама Островской бросила на меня выразительный взгляд, который лишь каким-то чудом не испепелил меня на месте. — Так вот, учитывая этот фактор, возможны некоторые осложнения. К тому же девушка слишком ослаблена, что тоже не очень хорошо, но будем надеяться молодой организм справится.

— Будем надеяться, — трагическим голосом прошептала ее мама и смахнула откуда-то появившуюся слезу.

— Не переживайте, — поддержал ее врач. — Все обойдется. Знаете как у молодых кости срастаются? Прямо на глазах! Так что плакать не стоит.

— Если нужны какие-то дорогостоящие препараты или что-то еще, то вы скажите, — деловито сказал Олин отец. — Я все понимаю, в наших больницах может быть не все, что нужно для квалифицированного лечения.

— Думаю этого не потребуется, — ответил врач, немного поразмыслил и добавил. — А, впрочем, спасибо, если что-то будет нужно я скажу.

— И отдельную палату нашей девочке, если можно, — сквозь слезы сказала мать семейства.

— Вот это можно организовать, — улыбнулся доктор. — Устроим со всеми удобствами, а условия, если вы не против, мы обговорим с вашим супругом.

Врач и отец Островской отошли в сторонку обсуждать стоимость одноместного размещения моей пани, а я почувствовал, что наступил тот самый момент, когда я могу свалить не особо переживая за последствия. Теперь уж я и в самом деле был здесь лишним, к тому же все, что мне было необходимо знать, я уже знал — Ольга в надежных руках, перелом по словам врача не самый сложный, что мне еще нужно для успокоения? Ну а к Оле в гости я завтра заеду, надеюсь родители Островской до этого момента ей сим-карту не поменяют и меня из ее памяти не удалят, а уж между собой мы как-нибудь сами разберемся. Я откланялся матери Ольги, вызвал такси и покатил в свою уютную съемную квартиру.

Разумеется, этот день не мог закончиться просто так, наверное, поэтому мне попался весьма разговорчивый таксист, который просто не мог понять, что разговаривать я не хочу. Да и ему собеседник был не особо-то и нужен, он просто рулил и делился со мной всякой информацией, без которой по его мнению я просто не мог обойтись. Так я узнал, что в Москве он всего полгода, что у него здесь куча родственников и что на самом деле таксистом он только подрабатывает, а вообще у него крепкий бизнес и еще было очень много сведений, от которых у меня начала раскалываться голова.

Домой я попал уже затемно. Вымотанный, уставший и обессиленный. Меня хватило лишь на то, чтобы поприветствовать верного Тоторо, наспех принять душ и завалиться спать. Я даже не помню, как засыпал, когда моя голова наконец коснулась подушки я просто провалился в темноту.