Системный сбой

11. Вера

Самое странное, что предстояло узнать Ветрову от Веры, так это то, что Кира Борисовна и Семен Борисович были родными сестрой и братом, и брат с сестрой погибли в один и тот же день.

– Погибли? В один день? – переспросил Ветров.

– Представьте себе. В один день – это всем известно в поликлинике.

– Идемте в парк, Вера здесь не далеко… Мне надо вам рассказать что-то очень важное… Хорошо?.. Я должен пригласить для беседы того спецназовца, который брал у вас мой телефон.

– Хорошо. Я его помню, седого атлета, не скажешь, что инвалид.

В парке Ветров показал рукой на удобную скамейку и предложил: «До прихода Седого поговорим о сестре и брате Борисовичах. Вы их давно знаете?» – «Знала, – голос Веры дрогнул. – Вы не курите? Ах, да, вы же из некурящих. А я, как назло сигареты забыла дома». Ветров сделал значительную паузу и твердо произнёс: «Хороший повод вообще бросить курить. Не только повод, но и причина, перед тем, как нам перейти на ты, не курящим. Хочешь узнать – почему?»

– Почему?

– Большинство мужчин, из некурящих, категорически не любят целовать в губы курящих женщин, даже если те им безумно нравятся…

Она нагнула голову вниз, словно хотела что-то разглядеть на своих кроссовках, и тихо, но требовательно, спросила:

– Я тебе, м нравлюсь, Алексей.

– Да, очень.

– Ты хочешь меня поцеловать, но не осмеливаешься, потому что знаешь моем пристрастии к сигаретам – так?..

Ветров тактично промолчал, только снова тяжело вздохнул. Она подняла голову и закинула руки за шею Алексею.

– Поцелуй меня… с этого мига я не возьму в рот сигареты желание.

– Верю, Вера.

– У меня никого нет, Алеша. Мне некому изменять даже. Я свободна, я тебя ждала, понимаешь… – Она задыхалась в новых его поцелуях. – Неужели это любовь с первого взгляда, когда вокруг смерть выкашивает людей…

– Тебе страшно?..

– Очень… А тебе, Алеша?..

– Мне больно, потому что убили моего друга, – Ветров отстранился от Веры и признался. – Пока он был жив и невредим, я рассматривал наши с ним отношения, как чисто рабочие… А сейчас после его гибели считаю, что потерял своего лучшего друга, самого доброго, самого талантливого. Всегда так было, что смерть примеряет своё губительное оружие против самых талантливых и добрых. Ведь талант и внутренний дар добра – это от Бога… Странно, что он не признавал Бога, не боялся Бога… Знаешь одну мудрость, почему надо бояться Бога?..

– Не знаю, но знаю другое, что Бог есть любовь… Я хочу любви…

– Прямо сейчас?.. А я хотел тебя пригласить в кафе или ресторан на романтический обед или ужин…

– Признайся, Алексей – еще до первого поцелуя?

– Как только увидел тебя в клинике…

Седой не заставил ждать себя долго. Тепло поздоровался с Алексеем и Верой как со старыми друзьями. Вера сделала кокетливый изящный жест и напомнила:

– Времени у меня мало. Ждут меня дела в клинике. И мы поговорим коротко и по делу. Алексей хотел о чем-то спросить – про брата с сестрой…

– И я хотел, – вскинул брови Седой, – так Борисовичи родичи?..

– Гордецы они невероятные, порода их такая человеческая. Но я знала, что они плохо кончат. Не любили людей, пациентов Борисовичи. Странно, что выбрали себе такую профессию – лечить людей. Разве можно так – их лечить и не любить. Я пошла учиться на медика, работая медсестрой, потому что хочу любить и лечить людей, а они…

– О покойниках не говорят плохого… Лучше ничего не говорить… – осторожно напомнил Ветров.

– А я говорю правду, которая всё перевешивает… Алеша, мне страшно, но я обязана тебе сказать… Они выполняли чей-то заказ, чтобы погубить твоего друга Андрея… И кто-то выполнил чей-то другой приказ насчет их убийства после выполнения ими заказа и, возможно, после получения вознаграждения… У Киры я видела в руках пачку долларов, когда та отправила Андрея в больницу к брату… Она уничтожила кардиограмму Андрея, я искала ее и не могла найти… И еще она сама вызвалась измерять давление у Андрея, хотя никогда до этого не делала так в моем присутствие… На что тогда медсестра?.. Конечно, любой врач-терапевт часто сам измеряет давление больного, только в нашем конкретном случае она всегда перепоручала это мне… А тут измеряет давление, говорит какие-то дикие параметры верхнего и нижнего… И выдворяет меня за дверь, направляя больного в предынфарктном состоянии к брату…

– Андрей погиб не в больнице у брата. – Сказал Седой. – Проверил.

– Я знаю, но брат и сестра давали ему какие-то пилюли, которые брали не с нашего склада… О Кире я говорю то, что знаю… То же рассказали мне знакомые из больницы о её брате…

– Ты дашь соответствующие показания, если это от тебя потребуется… – Спросил Ветров и многозначительно переглянулся с Седым. – Для начала написать заявление в милицию, вслед за моим.

– Конечно, я не из трусливых…

– А теперь слушайте новости от меня, – сказал Седой. – Я выяснил по своим каналам, как убили врачей Борисовичей… Их утопили в ванной, каждого в своей квартире… Причем примерно в одно и то же время, и всё это было преподано как инсценировка самоубийства… Были люди, и нет людей, ушли с концами под воду, без объяснения причин… Ведь так не бывает, чтобы в одно и то же время, в миг расставались с жизнью – должны быть причины… Чем не доказательство очевидного самоубийства…

Вера закрыла глаза и, твёрдо глядя в глаза Седому, произнесла с каким-то отчаянием и вызовом:

– А я знаю, что это не самоубийство. Кира ненавидела ванну, по каким-то причинам психологического свойства ненавидела принимать ванну – только душ, стоя. Я же была у нее на квартире, у нее запущенная грязная ванна, как у бомжа. Она там грязное бельё стирала, свои постельные принадлежности замачивала, самое главное, меня иногда просила помочь со стиркой. Я её даже подначивала, нельзя так, врачу, Кира Борисовна, ванну запускать настолько, что в неё опускаться опасно, заразу можно подцепить по женской линии. А она хохотала, я туда даже присесть боюсь, не то, что прилечь. Что, разве не убийственная деталь для следствия: не могла она, такая чистюля по жизни, плескаться в ванне, сплошной антисанитарии…

– Это точно? – спросил Седой. – Это уже убийственная улика.

– Точно. С какой стати мне оговаривать покойную Киру?.. – Вспыхнула румянцем Вера. – Про брата её ничего на этот счёт говорить не буду, ничего не знаю, в квартире у него не была, ванну не видела, может быть, он и любил принимать ванну… А здесь имитация, и довольно удачная, коллективного суицида… А их убили, Алёша, расчётливо и жестоко – утопили, и концы в воду с отравлением хозяина квартиры Зыкова и его квартиранта, твоего друга Андрея… Одна длинная череда смертей, и ничего уже теперь не докажешь…

– Ладно, ребята, я покидаю вас… Я должен спешить и сделать заказ на спецтехнику… Фотографировать издали придётся… Убийцы не простые…

Ветров, глядя в спину уходящему Седому, выдохнул: «Всё серьёзно» и тут же поцеловал Веру, прижав хрупкое девичье тело к своей груди. Он уже оценил решимость девушки: она пойдёт с ним до самого конца.

– После твоего дежурства поедем сразу ко мне – согласна?

– Только я должна предупредить своих родителей, что останусь у подруги. Это к тому, что мне не надо завтра выходить на дежурство…

Через два дня Вера неожиданно позвонила Ветрову ранним утром. По ее встревоженному голосу Ветров понял, что утреннего чая у него не будет сегодня и что вообще весь день будет скомкан и пущен в распыл.

– Я в эту ночь не ложилась спать… Понимаешь, милый, ни на секунду… Хотела тебе звонить, но подумала, вдруг ты уже спишь… Так не хотелось тебя будить, доставлять какие-то хлопоты… Я ведь хочу, чтобы от меня исходили только хороши новости, добрые вести, положительные эмоции… Я же видела, как ты радуешься при встрече со мной, что по первому твоему призыву я выбросила прочь из жизни сигареты, чтобы только быть приятней тебе, стать ближе тебе, необходимей… Но мне страшно, милый, понимаешь, страшно… Сначала мне позвонили на работу во время дежурства – это следователь, после моего заявления, вслед за твоими Влада… Меня пригласили для дачи показаний… На сегодня… Я сказала, что приду, если надо… А поздно вечером звонок… Какой-то телефонный хулиган… Попросил маму вызвать меня… И нагло приказал держать язык за зубами про Киру Борисовну с ее братом…

– Он представился, этот телефонный хулиган?

– Нет… Только сказал, что знает про меня всё… Даже то, что я сплю с тобой… Пригрозил, что если я развяжу язык, скажу лишнее про Киру с братом, то не поздоровится не только мне, но и тебе… Всем шибко не поздоровится… Отрежет языки обоим и законсервирует, а потом продаст на рынке в банке под названием «язык болтунов – находка для шпионов»…

– Так и сказал, телефонный мерзавец?

– И самодовольно ржал над своей удачной шуточкой… Я должна тебя видеть… Я ведь иду к девяти ноль-ноль к следователю… Мне сейчас надо определяться – говорить, как есть, или держать язык за зубами, чтобы его не отрезали паче чаяния… Милый, я извелась в своих ночных думах от тебе, о себе, о нас… Это же наглый шантаж, давление… Эти страшные люди знают наши адреса, телефоны… Тот наглый тип бравировал своим знанием…

– Ты не должна ничего бояться…

– А родители?.. Они же могут добраться и до них – что тогда?.. Маленький брат – ему только двенадцать лет… Могут пойти на похищение брата, чтобы меня прижать к стенке…

– Приезжай ко мне, будешь жить у меня, – выдохнул в телефон Ветров, – возможно, это единственно верное решение для нас обоих. – Он чувствовал, она надолго задумалась в сомнениях. – Решайся…

– Вот, я и думаю, но ничего пока придумать не могу… Страшно…

– Только не старайся подыграть всем – и следствию, и шантажистам, – твердо сказал Ветров, – всё равно на двух стульях не усидишь… Либо – либо… Я тебя не принуждаю к выбору…