Сияние луны

5

Как Каэдэ и предполагала, первые недели в Маруяме ушли на восстановление земель. Нас приняли тепло и чистосердечно, однако Маруяма – обширное владение с множеством наследственных вассалов и большим советом старейшин, которые отличаются предвзятостью и консерватизмом, как и положено человеку в преклонном возрасте. Репутация мстителя за Шигеру сыграла мне на руку, хотя всплыли и слухи о сомнительном происхождении, о колдовских способностях. Я был уверен в преданности воинов клана Отори и доверял Сугите, его семье и людям, сражавшимся с ним бок о бок, зато сомневался во многих других.

Сугита обрадовался моей женитьбе на Каэдэ. Он верил, что я смогу объединить Три Страны и принести людям мир, в чем сомневались старейшины. Больше никто не посмел возразить, но по намекам и шепоткам я скоро понял, что все рассчитывали на брак с Фудзиварой. Меня это не особо заботило: я не имел ни малейшего представления о силе и влиянии сего благородного господина. Подобное мнение лишь подталкивало меня, как и все тем летом, к неотложным действиям. Надо выступать в поход на Хаги, чтобы возглавить клан Отори. Вернув принадлежащее мне по праву и обосновавшись в Хаги, я займу такое положение, что никто уже не сможет усомниться в моем праве или бросить мне вызов.

Между тем мы с женой постигали земледелие, каждый день выезжали с Сутитой на поля, в леса, деревни, отдавали распоряжения о починке, выкорчевывании мертвых деревьев, обрезании ветвей, рассадке саженцев. Земля здесь была ухоженной, система налогообложения – разумной и справедливой. Богатый домен слегка запустили, но люди отличались предприимчивостью и трудолюбием. Понадобилось не так уж много увещеваний, чтобы они вернулись к прежней активной деятельности и благополучию, царившему при госпоже Наоми.

Замок и резиденция тоже находились в упадке, но стоило Каэдэ взяться за дело, как они засияли красотой, созданной Наоми. Заменили циновки, покрасили ширмы на окнах, отполировали деревянный пол. При нашем знакомстве в Шигаве Наоми рассказывала о чайной комнате в саду, которую построила ее бабушка. Она обещала, что наступит день, когда мы отведаем там чай. Незамысловатый домик вскоре отремонтировали, Каэдэ заварила чай, и мне показалось, будто задуманное сбылось, пусть Наоми уже нет в живых.

Повсюду чувствовалось присутствие духа Наоми и Шигеру. Как сказал настоятель Тераямы, благодаря нам с Каэдэ у них появился шанс воплотить свои мечты. Мы добьемся всего, что они не успели.

В глубине резиденции находился небольшой храм, где прибили таблички, клали приношения и молились о наставлении и помощи. Я испытывал неимоверное облегчение, что наконец-то выполняю завет Шигеру, а Каэдэ казалась как никогда счастливой.

Время великой радости, празднования победы, начала процветания подданных омрачал долг, который я обязан был выполнить. Сугита пытался убедить меня, что в городе-замке нет никого из Племени. Что ж, значит, они безупречно спрятались и ведут свои тайные дела. Мне-то лучше знать, ведь Шигеру записал их всех, а Хироши обрисовал людей в темных одеждах, которые возникли словно из воздуха и убили его отца. Мы не нашли у Асагавы их мертвых тел: они пережили бой и будут преследовать меня.

Из имен перечисленных в хронике значились Ку-роды и Имаи, а также несколько богатых торговцев Муто. Так далеко на запад почти не было Кикут, и все же их семья главенствовала над остальными. Я помнил слова пророчества о том, что погибну от руки сына. Днем верил в это беспрекословно, а ночью прислушивался к каждому звуку, тревожно спал, ел только ту пищу, что готовила Майами.

До меня не дошло никаких вестей от Юки, и я не знал, родила ли она ребенка, сын ли это или дочь. У Каэдэ все лето регулярно шли месячные. Она огорчалась, что не может зачать, а я испытывал одно лишь облегчение. Мне хотелось иметь детей, однако вместе с ними возникнет много проблем. И что я буду делать, если у Каэдэ родится мальчик?

И как поступить с Племенем? В первую же неделю я разослал послания семьям Кикут и Муто, сообщил, что хочу вступить с ними в связь и приглашаю к себе. Той ночью они попытались тайно проникнуть в резиденцию и украсть записи. Я проснулся и услышал присутствие в комнате постороннего, едва разглядел его и погнался за ним до внешних ворот, надеясь взять живым. Он стал зримым, перепрыгивая через стену, и получил стрелу в сердце от стражника, стоявшего снаружи. Человек из Племени был одет в черное и расписан татуировками, как Шинтаро, наемный убийца, покушавшийся на жизнь Шигеру в Хаги. Скорей всего, он из семьи Куроды.

На следующее утро я послал людей в дом Кикут и велел арестовать всех. Затем стал ждать, кто явится ко мне в гости. Пришли два старика Муто, лукавые и хитрые. Я предоставил им выбор: покинуть провинцию или отречься от Племени. Они сказали, что должны посоветоваться с детьми. Два дня прошли в спокойствии, потом мы с Амано и Сугитой поехали в отдаленную деревушку, и меня попытался убить прятавшийся в засаде лучник. Шан услышал свист стрелы и уклонился. Мы погнались за убийцей, чтобы допросить, но он принял яд. Вероятно, это один из тех, кого видел Хироши, хотя трудно утверждать наверняка.

К тому времени мое терпение кончилось. Казалось, Племя играет со мной в игры, думая, будто у меня не хватит жесткости расправиться с ними. Я велел повесить взятых в плен Кикут и разослал воинов в пятьдесят домов, чтобы они убили там всех, кроме детей. Я надеялся сохранить малышам жизнь, однако взрослые предпочитали отравить собственных детей, нежели отдать их мне. Наконец явились старики, но срок предложения истек. Им осталось выбирать между ядом и мечом, и они тотчас приняли яд.

Некоторые бежали из провинции. У меня не хватало сил гнаться за ними. Большинство притаилось в потайных схронах, как некогда я сам, или же ушли в безызвестные поселения в горах. Никто не смог бы разыскать их, кроме меня, знавшего о Племени все. Они сами научили меня. В глубине души я удивлялся собственной жестокости и в ужасе думал, что вырезаю целые семьи подобно тому, как убили мою мать и сестер, однако другого выхода не было. Исполняясь жалостью, я давал им быструю смерть, не распинал, не жег заживо, не вешал вниз головой. Моей целью было искоренить зло, а не терроризировать людей.

Такие действия не вызывали одобрения у воинов, которые пользовались услугами торговцев, покупали у них соевые бобы и вино, брали деньги в долг и иногда нанимали убийц. Теряя доверие, я пытался занять их тренировками и защитой границ. Сам же посвящал свободное время восстановлению экономики. Своими чистками я нанес сильный удар по торговцам в целом, изъял их богатства в казну домена и пустил деньги в оборот. Две недели казалось, что перед зимой возникнет нехватка основных товаров, однако нашлась группа предприимчивых крестьян, которые, устав от грабительских цен Племени, занялись винокуренным промыслом. Мы выделили им деньги, помогли обосноваться в бывшей винокурне Племени и потребовали отдавать шестьдесят процентов продукции в казну домена. Это сулило столько денег, что позволило снизить изъятие урожая риса до трети, и мы получили поддержку селян и земледельцев.

Я распределил остальное имущество и земли Племени между людьми, которых привел с собой из Тераямы. Небольшая лачуга на берегу реки досталась неприкасаемым. Они тотчас расположились там и принялись дубить лошадиные шкуры. К счастью, удалось мирно разместить тех, кто мне помог, хотя старейшинам не слишком нравилось, что я опекаю неприкасаемых.

Каждую неделю в мое войско вступали перебежчики от Отори. Основная армия клана, пытавшаяся окружить меня в Тераяме, преследовала нас вплоть до реки, где неприкасаемые воздвигли мост. Там Отори разбили лагерь и взяли под контроль дороги между Ямагатой, Инуямой и Западным Краем, что, очевидно, доставило беспокойство Араи.

Вечерами мы собирались с Каэдэ, Макото и братьями Миеси в чайной комнате и вырабатывали стратегию. Я боялся, что если надолго задержусь в Маруяме, то попаду в окружение клана Отори с севера и Араи с юго-востока. Вероятно, на лето Араи захочет вернуться в родной город Кумам ото. Сражаться на два фронта невозможно. Мы решили, самое время послать к Араи Гембу и Кахеи и попытаться как можно скорее заключить с ним мир. Придется уповать на наш с ним недолгий союз против Йоды, на наследие Шигеру и записи о Племени.

Я не строил иллюзий по поводу мира с Отори. Бесполезно вести переговоры с дядями Шигеру, они никогда не признают мои претензии и не отрекутся от своих прав. Клан раскололся и пребывал практически в состоянии гражданской войны. Если напасть на основные силы Отори и выдержать бой, они просто отступят обратно в Хаги и будут ждать там, пока зима не сделает свое дело. Несмотря на возрождение домена Маруяма, у нас не хватит запасов для долгой осады на столь большом расстоянии от дома.

Мы спаслись от армии Отори благодаря помощи неприкасаемых, к которым никто раньше не смел приблизиться. Интересно, чем еще я могу удивить врага, застать его врасплох? Город Хаги лежит у самого залива, неприступный с суши, незащищенный с моря. Если я не смог попасть туда по земле, не попробовать ли добраться по воде?

Ни у одного полководца не было войска, способного перемещаться по морю. Хотя в истории говорится об огромной армии, которая приплыла с материка сотни лет назад и одержала бы победу над Восьмью Островами, если бы небеса не послали сильный шторм. Я часто вспоминал друга из Хаги, Тераду Фумио, который бежал с родителями на остров Ошима. Фумио много рассказал мне о мореплавании и кораблях, научил плавать. Он ненавидел дядей Шигеру не меньше меня. Станет ли Фумио моим союзником?

Я ни с кем не делился этой мыслью, но однажды вечером, когда все ушли, Каэдэ – она постоянно наблюдала за мной и чувствовала малейшие изменения настроения – спросила:

– Вынашиваешь план, как напасть на Хаги?

– Живя там, я подружился с мальчиком из семьи рыбаков Терада. Правители Отори подняли налог на улов до таких размеров, что рыбаки сели в лодки и отправились на Ошиму, остров к северу-западу от побережья.

– Они стали пиратами?

– Люди потеряли рынок сбыта и не могли прокормиться одной ловлей. Я собираюсь нанести им визит. Если у семьи Терада достаточно ресурсов и есть желание помочь мне, мы сможем напасть на Хаги с моря. Однако атаковать надо в нынешнем году, значит, я должен отправиться туда до начала тайфунов.

– Зачем тебе ехать самому? – спросила Каэдэ. – Отправь гонца.

– Фумио мне доверяет, и его семья вряд ли захочет разговаривать с кем-то другим. Дожди прекратились, Кахеи и Гемба должны срочно направиться в Инуяму. Я возьму с собой несколько человек – Макото, вероятно, Йоро.

– Можно мне с тобой? – спросила Каэдэ.

Я подумал, сколько сложностей возникает, когда путешествуешь с женой: надо брать в сопровождение служанку, искать подходящий ночлег.

– Нет, побудь лучше здесь, с Сугитой. Не стоит оставлять домен без присмотра. Амано поможет тебе.

– Жаль, что я не Макото, – вздохнула она. – Я ревную тебя к нему.

– А он ревнует к тебе, – беспечно отметил я. – Ему кажется, я слишком много времени провожу в разговорах с тобой. Жена предназначена для продолжения рода. Все остальное мужчине следует искать у друзей.

Каэдэ восприняла мою шутку серьезно.

– Я должна родить тебе сына. – Она плотно сжала губы, на глазах выступили слезы. – Порой я боюсь, что никогда не смогу зачать. Если бы наш ребенок не умер…

– У нас будут дети, – сказал я. – Только девочки, красивые, как мать.

Я обнял Каэдэ. Ночь стояла теплая и безветренная, а она дрожала будто замерзла.

– Не уезжай.

– Меня не будет всего неделю.

На следующий день братья Миеси отправились в Инуяму на переговоры с Араи, а мы с Макото взяли курс на побережье. Каэдэ ходила печальная, и мы расстались с некоей прохладой. Это была наша первая размолвка. Она хотела ехать, я мог разрешить ей, но не стал. Хотя и сам не знал, сколько времени пройдет, сколько воды утечет, пока мы увидимся снова.

И все же я старался сохранять бодрость духа в компании Макото, Йоро и трех воинов. Мы надели неприметную дорожную одежду, чтобы передвигаться быстро и, по возможности, секретно. Я с радостью оставил город-замок. Сливовые дожди закончились, воздух был свеж, небо – ярко-голубое. Оглядываясь по сторонам, мы видели, что земля постепенно возрождается, зеленеют рисовые поля, в этом году уродится хороший урожай, зимой никому не придется голодать.

Макото был молчалив и замкнут в присутствии Каэдэ, однако наедине с ним мы разговаривали без умолку, как самые близкие друзья. Он видел мои слабости и уязвимые стороны, я доверял ему, как никому другому. Я полностью открылся Макото, поведал об ожидании неминуемого нападения убийц из Племени, о душевных терзаниях, вызванных необходимостью уничтожать их. Однако Макото больше всего переживал из-за моей глубокой любви к Каэдэ. Вероятно, он ревновал, хотя и пытался это скрыть. Более того, мой друг находил такую страсть противоестественной: мужчине не подобает испытывать столь сильное чувство к своей жене. Макото не высказывал эту мысль вслух, но на его лице отражалось неодобрение.

Проявив ненавязчивую заботу, он взял Йоро под свое крыло: учил юношу писать, тренировал в овладении палкой и копьем. Йоро хватал все на лету. За лето он подрос на несколько дюймов и поправился, так как теперь всегда был сыт. Я иногда предлагал послать его домой в Киби, чтобы помочь семье собрать урожай, но он молил разрешить ему остаться, клялся, что будет служить мне или Макото до конца жизни. Вступившие в мою армию крестьяне отличались храбростью, силой и сообразительностью. Мы вооружали их длинными копьями, одевали в кожаные доспехи и делили на группы по двадцать человек во главе с командиром. Самые талантливые учились стрелять из лука. Я считал их величайшей ценностью.

После обеда третьего дня пути мы подъехали к побережью. Пейзаж выглядел не столь уныло, как вокруг Мацуэ, а тем летним днем казался даже красивым. Несколько островов круто поднимались из безмятежного темно-синего моря. Бриз гнал по поверхности треугольники волн, походившие на лезвие ножа. Острова казались необитаемые: кроны кедров и сосен, плотным покровом укрыли все вокруг.

Вдалеке сквозь дымку едва виднелось громоздкое очертание Ошимы – пик вулкана уходил в облака. К югу от него должен лежать город Хаги.

– Полагаю, это и есть логово дракона, – сказал Макото. – И как ты собираешься туда добраться?

С утеса, где остановились наши кони, дорога вела вниз к заливу с рыбацким поселением – несколькими лачугами, лодками на галечном берегу, воротами в храм богу моря.

– Наймем лодочника, – неуверенно предложил я, так как место выглядело заброшенным. От костров, которые рыбаки жгут, добывая соль из морской воды, осталась горстка обугленных бревен. Никакого движения.

– Я никогда не плавал на лодке! – воскликнул Йоро. – Только через реку.

– Я тоже, – пробормотал Макото, когда мы направили коней вниз.

Селяне давно заметили нас и попрятались. Когда мы приближались к хижинам, они пытались убежать.

Красота здешних мест оказалась обманчивой. Я видел много обедневших людей по всем Трем Странам, но эти рыбаки – самые нищие и убогие. Мои воины погнались за мужчиной, который спасался, спотыкаясь о гальку, с двухлетним ребенком на руках. Его быстро поймали и привели ко мне. Малыш громко плакал, а отец дрожал от горя и страха.

– Мы не причиним тебе вреда, нам ничего не нужно, – сказал я. – Мне нужен лодочник, чтобы добраться до Ошимы.

Он недоверчиво покосился на меня. Его пихнули в плечо.

– Отвечай, когда с тобой разговаривает его светлость!

– Его светлость? Никакая светлость не спасет господина от Терады. Знаете, как мы зовем Ошиму? Воротами в ад.

– Ад или нет, я должен попасть туда. И я заплачу.

– Зачем мне серебро? – спросил он с горечью. – Если кто узнает, что у меня есть серебро, тотчас прирежет. Я жив только потому, что у меня ничего не осталось. Разбойники уже забрали у меня жен и дочерей. Сына еще не отняли от груди, когда похитили мать. Я обернул его в лохмотья, жевал рыбу и кормил изо рта в рот подобно морским птицам. Не могу же я оставить его и отправиться с вами на верную смерть до Ошимы.

– Тогда найди нам человека, который сможет, – велел я. – Когда мы вернемся в Маруяму, пришлем сюда солдат для расправы с бандитами. Домен ныне принадлежит моей жене, Ширакаве Каэдэ. Это место станет безопасным.

– Кто бы ни владел землями, его светлость никогда не вернется с Ошимы.

– Заберите у него ребенка, – сердито приказал Макото – Мальчик умрет, если ты не подчинишься!

– Возьмите! – завизжал мужчина. – Убейте его! Давно надо было это сделать. А затем зарежьте меня, избавьте от страданий!

Макото спрыгнул с коня и вырвал малыша из рук отца.

– Оставь их. – Я спустился с коня и передал уздечку Йоро.

Я оглядел рыбака, стараясь не смотреть ему в глаза. Он бросил на меня быстрый взгляд и уставился в землю.

– Что у нас есть из пищи?

Йоро открыл седельный вьюк и достал рис, обернутый в бурые водоросли, с маринованными сливами и сушеной рыбой.

– Хочу поговорить с тобой наедине, – сказал я мужчине. – Отобедаешь со мной? Накормишь ребенка?

Он сглотнул слюну, не сводя глаз с еды. Малыш учуял рыбу, повернул голову и потянул руку к Йоро. Отец кивнул.

– Отпустите его, – велел я воинам и взял у Йоро яства. Рядом с лачугой лежала перевернутая лодка. – Присядем там.

Я направился к лодке, мужчина последовал за мной. Когда я сел на деревянные доски, он опустился передо мной на колени и склонил голову. Сына положил на песок рядом. Тот перестал рыдать, лишь временами шмыгал носом.

Я взял еду и прошептал над ней первую молитву Потаенных, наблюдая за реакцией рыбака.

Он шевелил губами, не притрагиваясь к пище.

– Если вы пытаетесь обмануть меня, да простит вас Тайный Бог. – Мужчина произнес вторую молитву и взял рисовый шарик. Разделил его пополам и отдал сыну. – Пусть мой сын хотя бы попробует рис, пока жив.

– Мне незачем тебя обманывать. – Я передал ему еще один шарик, который мгновенно исчез у бедняги во рту. – Я Отори Такео, наследник клана Отори. Однако я вырос среди Потаенных, и в детстве меня звали Томасу.

– Да благословит Он и сохранит вас, – сказал мужчина, взяв из моих рук рыбу. – Как вы узнали?…

– Когда ты крикнул, что давно следовало убить ребенка, у тебя глаза метнулись вверх, словно в молитве.

– Я часто просил Тайного Бога забрать меня к себе. Вы же знаете, мне запрещено накладывать на себя руки и лишать жизни сына.

– Вы тут все Потаенные?

– Да, из поколения в поколение, с тех пор, как с материка прибыли первые учителя. Нас за это никогда не преследовали. Хозяйка домена, которая умерла в прошлом году, наоборот, защищала нас. Однако разбойники и пираты совсем обнаглели, их стало больше, и они знали, что мы не можем за себя постоять.

Мужчина отломил кусочек рыбы и дал ребенку. Зажав ее в кулачок, мальчик уставился на меня. У него опухли глаза, от слез по лицу растеклась грязь. И вдруг он улыбнулся.

– Как я уже говорил, моя жена унаследовала земли от госпожи Маруямы. Я клянусь, мы очистим владения от разбойников и сделаем их безопасными. Я был знаком с сыном Терады, когда жил в Хаги. Мне нужно поговорить с ним.

– Есть один человек, который в состоянии помочь вам. У него нет детей, и ходят слухи, будто он бывал на Ошиме. Попытаюсь найти его. Идите в храм. Священники сбежали. Можете расположиться там. Если он захочет отвезти вас, то придет сегодня вечером. До Ошимы плыть полдня и отправляться нужно во время прилива – утром или вечером. Пусть он сам решает.

– Ты не пожалеешь, что помог нам, – сказал я. На лице рыбака впервые мелькнула улыбка.

– Ваша светлость сам пожалеет о затее, едва только ступит на Ошиму.

Я поднялся на ноги и пошел прочь. Не успел я пройти десяти шагов, как он окликнул меня:

– Господин Отори!

Пришлось обернуться. Мужчина подбежал ко мне, ребенок полз следом, дожевывая рыбу.

– Вы собираетесь убивать людей? – несмело спросил рыбак.

– Да. Я не раз убивал и сделаю это снова, пусть проклянут меня боги.

– Да будет Он к вам милосерден, – прошептал Потаенный.

Солнце садилось в алом зареве, по черной гальке ползли длинные тени. Морские птицы тревожно кричали, точно потерянные души. Волны накатывали на камни и отступали, тяжело дыша.

Здание храма разваливалось, гнили покрытые лишайником бревна. Сверху нависали ветви деревьев, скрученные зимними ветрами в причудливые формы. Ночь выдалась тихой и гнетущей, шепот волн накладывался на стрекот цикад и писк комаров. Мы напоили лошадей из пруда и оставили пастись в заброшенном саду. Там не было рыб: всех давно съели. Квакала одинокая лягушка, иногда ухала сова.

Йоро разжег костер из свежесрубленной древесины, чтобы отпугнуть насекомых. Мы поели привезенной с собой еды. Я велел воинам поспать до полуночи.

– Если этот мужчина не покажется, что тогда? – спросил Макото.

– Я верю, он придет, – ответил я.

Йоро молча сидел у огня и клевал носом, борясь со сном.

– Ложись, – велел ему Макото и, как только юноша погрузился в беззаботный сон, тихо поинтересовался: – Что ты сказал рыбаку, чтобы расположить его к себе?

– Я накормил его ребенка. Иногда этого достаточно.

– Нет, дело не в этом. Он слушал тебя так, словно вы говорили на одном языке.

Я пожал плечами.

– Посмотрим, появится ли его друг.

– И с неприкасаемым то же самое, – не унимался Макото. – Он смеет приближаться к тебе и говорит как с равным. Я хотел убить его за такую наглость еще у реки, а ты спокойно его слушал, отвечал.

– Е-Ан спас мне жизнь по дороге в Тераяму.

– Даже имя его знаешь, – удивился Макото. – В жизни не спрашивал имя у неприкасаемого.

От дыма щипало глаза. Я молчал. Макото не ведал, что я родился и вырос среди Потаенных. Это известно только Каэдэ.

– Ты как-то упоминал об отце, – продолжал Макото. – Он смешанных кровей: наполовину Отори, наполовину из Племени. Но ты ни слова не произнес о матери. Кто она?

– Она была крестьянкой из Мино. Это маленькая деревушка в горах по другую сторону Инуямы, почти на границе Трех Стран. Глухая деревушка. Видимо, поэтому мне так легко общаться с рыбаками и неприкасаемыми.

Я старался принять беспечный вид. Не хотелось думать о матери: столько времени прошло с тех времен. Я отошел от прежних верований и, вспоминая ее, чувствовал неловкость. Моя семья погибла, а я выжил, я предал идеи, ради которых они умирали. У меня другие цели, другие заботы.

– Была? Ее нет в живых?

Мы сидели в тихом заброшенном саду у дымящегося костра, рядом с вздыхающим морем, и напряжение росло. Мой друг хотел знать обо мне все. И я решил открыться ему. Все спали, лишь мы не смыкали глаз в этом жутком месте. Я никогда не забывал о его любви ко мне. Для меня она оставалась необъяснимой, как преданность братьев Миеси, как собственное чувство к Каэдэ. Макото стал неотъемлемой частью моей жизни. Он нужен мне. Возможно, наши отношения и поменялись с той ночи, когда он утешал меня в Тераяме, но теперь я снова вспомнил, каким одиноким и уязвимым чувствовал себя после смерти Шигеру, как мне хотелось почувствовать чье-то дружеское плечо.

Пламя почти потухло, и я едва видел лицо Макото, но ощущал на себе его взгляд. Интересно, догадался ли он о моем происхождении? Мне все казалось столь очевидным.

– Моя мать была из Потаенных. Я вырос в той вере. Всю семью, насколько мне известно, уничтожил клан Тоган. Меня спас Шигеру. Е-Ан и рыбак тоже Потаенные. Мы… признали друг друга. – Макото молчал, и я добавил: – Только никому не говори.

– Настоятель знал?

– Он никогда не поднимал этой темы, хотя, вероятно, Шигеру сказал ему. Как бы то ни было, я больше не верующий. Я нарушил все заповеди, в особенности запрет убивать.

– Конечно, это останется тайной. Подобное признание безвозвратно подорвет твою репутацию среди воинов. Они поддерживали Йоду в преследовании Потаенных, подражали ему. Теперь мне многое стало ясно.

– Ты воин и монах, последователь Просветленного. Ты должен ненавидеть Потаенных.

– Я испытываю не столько ненависть, сколько озадаченность их странными убеждениями. Так мало о них знаю, и наверняка неправду. Как-нибудь в мирное время поговорим об этом.

– Главное, чему я научился у матери, это сострадание. Сострадание и отвращение к жестокости.

Однако с тех пор меня воспитывали так, чтобы искоренить милосердие и зародить безжалостность.

– Таковы требования к правителю и воину, – ответил друг. – Судьба ведет нас по этому пути. В храме монахов учат не убивать, и только святые в преклонном возрасте могут следовать этому предписанию. Сражаться для самозащиты, чтобы отомстить за господина или во имя мира и справедливости – отнюдь не грех.

– То же самое говорил мне и Шигеру.

Последовало молчание, и мне показалось, Макото вот-вот прильнет ко мне и обнимет. Я, по правде говоря, не стал бы сопротивляться, но Макото поднялся на ноги.

– Тебе надо поспать. Я постою на карауле, а потом разбужу смену.

Я остался у самого огня, однако это не спасло меня от комаров, зудящих над ухом. Море неустанно окатывало волнами гальку. Мне было неловко. Изменилось ли отношение ко мне Макото? Мне, как ребенку, хотелось, чтобы он подошел и сказал, будто ему все равно, будто он относится ко мне, как прежде. Я мечтал о Каэдэ. Боялся, что исчезну в логове дракона и не увижу ее более.

Наконец я погрузился в сон. Впервые после смерти мать снилась мне столь отчетливо. Она стояла передо мной, у дома в Мино. Я вдыхал запах еды на костре, слышал, как отчим рубит дрова. Меня охватила радость и облегчение, что они живы. Однако у ног послышалось шуршание: по мне что-то ползло. Мама посмотрела вниз пустыми удивленными глазами. Я опустил взгляд. Земля кишела черными крабами с оторванными панцирями. Затем раздался крик, тот самый, что я слышал из храма, когда люди клана Тоган раздирали человека на части.

Я понимал, что крабы разорвут меня.

Проснулся я в ужасе, в поту. Рядом на коленях стоял Макото:

– Пришел мужчина. Желает говорить только с тобой.

Меня обуял страх: я не хотел плыть на Ошиму с этим незнакомцем. Лишь бы вернуться в Маруяму, к Каэдэ. Послать кого-нибудь вместе себя или бросить эту глупую затею. Нет, любого другого пираты убьют, не спрашивая. Раз уж я зашел так далеко, раз мне прислали человека, который отвезет меня на Ошиму к Тераде, отступаться поздно.

В темноте едва вырисовывался силуэт мужчины на коленях, прямо за Макото. Он извинился, что не пришел раньше: прилив достигает нужного уровня во второй половине часа Быка. При полной луне лучше отправляться ночью, не дожидаясь рассвета. Он выглядел моложе, чем рыбак, говорил с достоинством и сложно было определить его происхождение.

Макото хотел послать со мной хотя бы одного воина, однако проводник отказался сажать в лодку, и без того маленькую, лишнего человека. Я предложил ему серебро еще на берегу. В ответ прозвучал смех:

– Зачем так просто отдавать деньги пиратам. Возьму их, когда вернемся. А если не вернемся, заберут родственники.

– Если не доставишь господина Отори целым и невредимым, твоим вознаграждением будет удар мечом по шее, – угрюмо проронил Макото.

– Если я умру, моя семья должна получить компенсацию, – возразил он. – Таковы мои условия.

Я согласился, не обращая внимания на опасения друга. Не терпелось отправиться в море, сбросить с себя ужас сна. Печально заржал на прощание Шан. За ним присмотрит Макото. Я взял Ято, под одеждой, как обычно, пряталось оружие Племени.

Я помог столкнуть лодку в воду и запрыгнул в нее. Проводник, сидя на корме, принялся грести единственным веслом. Я сменил его, пока он ставил сплетенный из соломы квадратный парус – такой заметный в лунном свете. Прикрепленные к мачте амулеты звенели на ветру, уносившем нас вместе с отливом к острову.

Почти полная луна отбрасывала серебряную дорожку по гладкой поверхности воды. Лодка пела песню ветра и волн, знакомую мне со времен путешествия с Фумио в Хаги.

Я рассматривал молодого человека на корме. Черты казались знакомыми, хотя мы вряд ли встречались.

– Как тебя зовут?

– Риома, господин.

– Просто Риома?

Рыбак кивнул и замолчал. Что ж, его задача – отвести меня на Ошиму, а разговаривать по пути он не обязан. Я зевнул и плотнее запахнул одежду. Можно было бы и вздремнуть.

– Если б у меня было имя, – вдруг сказал он, – оно бы совпало с вашим.

Я резко открыл глаза, рука невольно нащупала Ято: передо мной Кикута, наемный убийца. Однако рыбак не бросился на меня, он продолжал спокойно грести.

– По праву я должен называться Отори, однако отец не признал меня.

Распространенный случай. Двадцать лет назад мать рыбака работала служанкой в замке Хаги. Она понравилась молодому господину Отори – Масахиро. Когда стало известно о беременности, он назвал ее проституткой и заявил, что ребенок может быть от кого угодно. У родителей девушки не осталось другого выбора, как продавать ее тело, испоганив судьбу. Родившийся сын лишился всякого шанса получить признание. У Масахиро было достаточно законных детей, чтобы интересоваться случайными.

– Хотя все говорят, что я похож на него. Звезды исчезли одна за другой, небо посветлело.

Начало нового дня ознаменовалось огненно-красным восходом, точно таким же, как предыдущий закат. При дневном свете я понял, почему юноша показался мне знакомым. У рыбака была внешность Отори, подпорченная отцовским срезанным подбородком и глазами навыкате.

– Действительно, – согласился я. – Так значит, мы кузены.

В памяти отчетливо звучал голос Масахиро: «Если мы станем усыновлять всех незаконных детей…» Как ни странно, моя судьба могла быть как у этого рыбака, если бы не одно расхождение. На меня заявили права обе стороны предков, на него – ни одна.

– Взгляните на нас, – сказал юноша. – Вы господин Отори Такео, приемный сын Шигеру и законный наследник владений, а я не лучше неприкасаемого.

– Значит, тебе известна моя история.

– Мать знает все о клане Отори, – усмехнулся он. – К тому же слава идет впереди вас.

Рыбак вел себя странно: заискивающе и в то же время фамильярно. Скорее всего, мать испортила ребенка, неправильно его воспитала, пробудив завышенные ожидания и ложное представление о месте в обществе. Наверняка она рассказывала о могущественных родственниках, господах Отори, взращивая гордость и недовольство, и в итоге юноша не готов к правде жизни.

– Поэтому ты согласился помочь мне?

– Отчасти да. Хотелось познакомиться с вами. Я работал на Тераду, много раз бывал на Ошиме. Люди называют остров вратами в ад, но я был там и остался жив. – Вдруг тон голоса изменился, в нем прозвучала нотка мольбы: – Я надеялся, вы могли бы оказать мне ответную услугу. – Рыбак бросил на меня взгляд. – Вы собираетесь атаковать Хаги?

Не стоит раскрывать перед Риомой все карты: вдруг он шпион?

– Думаю, всем известно, что твой отец и его старшие братья предали господина Шигеру, заманив в руки Йоды. Я считаю, они в ответе за его смерть.

– Так и есть, – ухмыльнулся рыбак. – Мне тоже надо поквитаться с ними.

– С отцом?

– Ненавижу его лютой ненавистью, – ответил он. – Терада и его семья относятся к Отори не лучше. Если вы выступите против них, то найдете на Ошиме союзников.

А мой кузен не дурак, прекрасно понимает, зачем я еду туда.

– Я у тебя в долгу, – сказал я. – Пытаясь отомстить за смерть Шигеру, я задолжал многим людям и отплачу всем, когда захвачу Хаги.

– Дайте мне мое имя, – попросил он. – Больше мне ничего не нужно.

Когда мы приблизились к острову, Риома рассказал, как он плавал сюда раньше, передавал послания и узнавал крохи информации об экспедициях на материк, о кораблях, полных серебра, шелка и драгоценных товаров, перевозимых из портовых городов.

– Терада способны только злить Отори, – заметил он. – А вы сможете уничтожить их.

Я не стал ни возражать, ни соглашаться, решил сменить тему, спросив рыбака, как он познакомился с кланом Терада.

– Если вас интересует, верю ли я в ту чушь, что он несет, то сразу скажу «нет». – Риома поймал мой взгляд и рассмеялся. – Хотя моя мать верит. Среди проституток это не редкость. Видимо, учение служит утешением для бедняжек. Они-то знают, что все люди под одеждой одинаковы. А я не верю в существование бога или иной жизни, кроме этой. После смерти никто не получит по заслугам. Поэтому я хочу, чтобы предводителей Отори наказали сейчас.

Солнце развеяло туман, и стал четко виден конической формы остров. Над ним поднимался дым. Волны белой пеной разбивались о серо-черные скалы. Ветер усилился и гнал нас вперед. Отливное течение разбушевалось, огибая участок суши. Пока мы поднимались по большим зеленым валам и скатывались вниз, мне стало дурно. Я посмотрел на остров и сделал пару глубоких вдохов. Не хватало только, чтобы меня вырвало.

Затем мы обогнули мыс и очутились в относительно спокойном месте. Риома крикнул, чтобы я взял весло, так как парус прогнулся от ветра. Рыбак отвязал его и опустил, а затем принялся грести в укромный порт.

Это был природный глубоководный залив с каменными стенами и волноломом вокруг. Душа возрадовалось при виде дюжины пришвартованных суден – прочных, способных перевозить десятки людей.

С обеих сторон порта возвышались деревянные укрепления с бойницами для лучников, несомненно, нацеливших на меня оружие. Риома закричал и замахал руками. Из ближнего укрепления появились два человека. Они не стали махать в ответ, но один из них приветственно кивнул.

Когда мы подошли к пристани, он крикнул:

– Эй, Риома, кто у тебя в лодке?

– Господин Отори Такео! – с важным видом прокричал рыбак.

– Правда? Это твой брат? Еще одна ошибка матери?

Риома ловко пришвартовал лодку и придержал ее, пока я выходил на берег. Те двое продолжали ухмыляться. Я не собирался лезть в драку, но нельзя же проглотить оскорбление.

– Я Отори Такео. Я здесь, чтобы поговорить с Терадой Фумио и его отцом.

– А мы здесь, чтобы такие, как ты, держались отсюда подальше, – сказал крупный стражник.

У него были длинные волосы, густая борода, как у северянина, и лицо в шрамах. Он наставил на меня меч и широко улыбнулся. Легкая добыча – высокомерие и глупость делают людей уязвимыми и беззащитными перед сном Кикут. Я поймал его взгляд. Рот открылся, глаза закатились, подкосились колени. Стражник был тяжелым человеком и упал с грохотом, ударившись головой о камни.

Напарник тотчас занес надо мной меч – предсказуемый ход. Я раздвоился и достал Ято. Меч противника рассек мой образ, я ударил по лезвию и выбил его из рук стражника.

– Передайте Тераде о моем прибытии, – сказал я. Риома привязал лодку и стоял на причале. Он подобрал меч.

– Идиот, это же господин Отори. Тот самый, о котором ходят легенды. Тебе повезло, что остался жив.

Из крепости выбегали люди.

– Простите меня, господин. Я не хотел обидеть вас, – заикаясь, произнес стражник.

– К счастью, у меня хорошее настроение, – ответил я. – Но ты оскорбил моего брата. Извинись перед ним.

С приставленным к горлу Ято стражник повиновался, вызвав у Риомы довольную ухмылку.

– А что будет с Теруо? – спросил стражник, кивнув на напарника, потерявшего сознание.

– Ничего страшного. Когда проснется, пусть поучится хорошим манерам. Теперь извольте сообщить Тераде Фумио о моем приезде.

Двое поспешили прочь, а остальные вернулись в крепость. Я сел у стены на причале. Пестрый кот, что с интересом наблюдал за происходящим, подошел к лежащему человеку и обнюхал его, затем запрыгнул на стену рядом со мной и принялся вылизывать себя. Упитанней животного я не видел. Говорят, моряки суеверны. Наверняка, они решили, будто раскраска кота приносит удачу, поэтому кормят его и балуют. Интересно, берут ли они его с собой в плавание.

Я погладил кота и огляделся. За портом лежала деревушка, выше по горе стояло прочное деревянное строение – полудом, полузамок. Оттуда, должно быть, хороший вид на все побережье и морской путь до Хаги. Расположение и конструкция пиратского пристанища вызвали у меня восхищение: неудивительно, что никто не может выгнать их из логова.

Мужчины спешили по тропе, я слышал, как они передали сообщение у ворот резиденции. Затем раздался знакомый голос Фумио, глубже и взрослее, но с теми же модуляциями, что я помнил. Я поднялся на ноги и направился к концу причала. Кот спрыгнул на землю и последовал за мной. К тому времени здесь собралась целая толпа, люди бросали на меня подозрительные взгляды. Я держал руку на мече. Риома не переставал объяснять:

– Это господин Отори Такео, сын и наследник господина Шигеру. Он убил Йоду. – Временами рыбак добавлял, словно для себя: – Он назвал меня братом.

С горы сбежал Фумио. Напрасно я беспокоился о том, как меня примут. Тепло и радушно. Мы обнялись, как родные. Фумио возмужал, отпустил усы, окреп в плечах, пополнел не меньше, чем местный кот, зато подвижная мимика и живые глаза остались неизменными.

– Ты один приплыл? – спросил он.

– Благодаря этому человеку. – Я кивнул в сторону Риомы, который пал на землю, когда Фумио приблизился. – Я ненадолго. Надеюсь, вечером он отвезет меня обратно.

– Подожди здесь господина Отори, – велел Фумио. Мы уже направились вверх, когда он крикнул стражникам: – Накормите его.

«И не смейте дразнить», – хотел добавить я, да понял, что только выставлю его на смех. Оставалась слабая надежда, что к Риоме станут относиться лучше. Он тот тип человека, который вызывает желание поглумиться. Обречен быть жертвой.

– Полагаю, ты приехал не просто так, – сказал Фумио, шагая по склону. Он ни на йоту не утратил энергии и выносливости. – Помоемся, поедим, и я отведу тебя к отцу.

Какими бы неотложными ни были мои дела, они подождут. Дом опоясывало укрепление, охватывая несколько озер с бурлящей на камнях водой. Не напрасно остров Ошима, врата в ад, слыл устрашающим местом. Над нами дымился вулкан, в воздухе пахло серой, с поверхности озер поднимался пар, а валуны походили на окаменевших покойников.

Мы разделись и скользнули в обжигающую воду. Никогда не знал горячее. Я едва не сварился, однако когда первая боль прошла, возникло неописуемое ощущение. Как рукой сняло усталость от долгого пути, неспокойной ночи и переправы в лодке. Я прекрасно понимал: детская дружба – не лучшая основа для доверия, но в тот момент так расслабился, что любой мог бы напасть на меня и убить.

– Временами до нас доходили вести, – сказал Фумио. – Вижу, тебе отдыхать не приходилось. Сожалею о смерти господина Шигеру.

– Это невосполнимая утрата не только для меня, но и для клана. Я до сих пор преследую виновных в его гибели.

– Ведь Йоды давно нет в живых?

– Да, он поплатился за свое вероломство, но в заговоре участвовали Отори. Они предали Шигеру и отдали в руки Йоде.

– Ты намерен покарать их? В этом деле можешь рассчитывать на нас.

Я вкратце рассказал Фумио о женитьбе на Каэдэ, о путешествии в Маруяму и моем войске.

– Однако я должен вернуться в Хаги и взять наследство. Отори не отдают его без боя, значит, придется взять силой. Так оно и лучше, потому что я в любом случае их уничтожу.

Фумио улыбнулся и приподнял брови:

– Ты изменился с нашей последней встречи.

– Пришлось.

Мы вылезли из горячей воды, оделись и отобедали в одной из комнат дома. Она походила на сокровищницу, полную драгоценных и прекрасных предметов, очевидно, украденных с торговых кораблей: фигурки из слоновой кости, фарфоровые вазы, парча, золотые и серебряные чаши, тигровые и леопардовые шкуры. Мне раньше не доводилось сидеть в окружении подобной роскоши, но все вещи казались здесь случайными – в убранстве не было ни меры, ни вкуса.

– Взгляни поближе, – сказал Фумио, когда мы закончили трапезу. – Я пойду поговорю с отцом. Если тебе что понравится, забирай. Мой отец собирает разные вещи, которые не имеют для него никакой ценности.

Я поблагодарил друга, но не собирался ничего брать. Сидел, дожидаясь его возвращения, сохранял внешнее спокойствие, хотя был начеку. Фумио радушно меня принял, однако неизвестно, кого поддерживает семья Терады. Не исключено, что они хорошо ладят с Кикутами. Я прислушался, пытаясь определить, сколько в доме человек, различить голоса, акценты. Хотя если я попал в ловушку, то шансов выбраться никаких. Здесь сущее логово дракона.

Я опознал Тераду – самого дракона. Он находился в дальней части дома. Его голос раздавал приказы, требовал чай, веер, вино. Грубый голос, энергичный, как у Фумио, часто полный страсти и не реже злости, но с ноткой потаенного юмора. Я бы не стал недооценивать Тераду. Он избавился от жесткой иерархии клановой системы, бросил вызов Отори и прослыл самым страшным человеком в Срединном Крае.

Наконец вернулся Фумио и повел меня в комнату, напоминавшую орлиное гнездо – расположенную высоко над деревней и портом, с видом на Хаги. Вдалеке я едва различал знакомые очертания гор за городом. Море было спокойным, гладким как шелк, иссиня-черным, вокруг скал волны взбивали пену, словно снежную бахрому. В небе парил орел.

Необычайное место. Даже верхний этаж самого высокого замка не способен так возвыситься над морем. Интересно, каково тут, когда вдоль побережья дует муссон. Строение укрыто изгибом острова. Возвести такое мог только человек чрезвычайного тщеславия.

Терада сидел на тигровой шкуре перед открытыми окнами. На низком столике рядом лежали карты, чертежи, записи плаваний и какая-то трубка – не иначе как флейта из бамбука. На коленях сидел писец с кисточкой и чернилами.

Я низко поклонился Тераде и представился. Он вежливо поклонился в ответ, несмотря на свой властный вид.

– Премного о вас наслышан от сына, – сказал предводитель пиратов. – Добро пожаловать.

Он пригласил меня сесть рядом. Когда я сделал шаг вперед, писец опустил голову до пола и замер в таком положении.

– Мне передали, вы уложили одного из моих людей, и пальцем к нему не притронувшись. Как вы это делаете?

– В детстве он проделывал такое с собаками, – вставил Фумио, приняв позу лотоса.

– Благодаря редким талантам, – ответил я. – Не хотел причинять ему вреда.

– Талантам Племени? – грозно спросил Терада. Он наверняка нанимал людей из Племени и прекрасно знал об их умениях.

Я слегка кивнул.

Пират прищурился и надул губы.

– Покажите мне, на что способны. Проверните тот же трюк с этим человеком. – Он треснул писца веером по голове.

– Простите меня, но какими бы талантами я ни обладал, их запрещено демонстрировать как фокусы.

– Ха! – фыркнул он, уставившись на меня. – Вы хотите сказать, что не станете делать это по моему требованию.

– Господин Терада правильно понял.

Последовало неловкое молчание, затем пират ухмыльнулся.

– Фумио предупреждал, что я не смогу тебе приказывать. Ты унаследовал не только внешность Отори, но и их упрямство. Что ж, я не в восторге от волшебства, которым нельзя похвастать. – Он поднял трубку и приставил ее к глазу, закрыв второй. – Вот мое волшебство. – Терада передал трубку мне. – Что скажешь?

– Приложи к глазу, – подсказал Фумио и широко улыбнулся.

Я осторожно взял предмет, незаметно обнюхал – не ядовит ли.

– Это безопасно! – рассмеялся мой друг.

Прищурившись и заглянув внутрь, я ахнул. Далекие горы, город Хаги словно прыгнули ко мне. Я убрал трубку, и они вернулись туда, где стояли, смутные и расплывчатые. Теперь усмехались Терады, сын и отец.

– Что это? – спросил я. Вещь в моей руке не могла быть магической, ее сделали люди.

– Стекло, изогнутое как чечевица. Увеличивает объекты и сокращает расстояние, – ответил Терада.

– Привезено с материка?

– Да, забрали с корабля, там давно пользуются подобными изобретениями. Но это, надо полагать, изготовлено в далекой стране варварами с юга.

Пират наклонился вперед и забрал у меня трубку, посмотрел через нее сам и улыбнулся:

– Только представь себе страны и людей, которые умеют творить подобное. Мы здесь, на Восьми Островах, думаем, что живем в центре мира, а мне иногда кажется, будто не знаем вообще ничего.

– До нас дошли сведения о существовании оружия, которое убивает с большого расстояния огнем и кусочками свинца, – добавил Фумио. – Сейчас мы пытаемся раздобыть такое для себя. – Он взглянул в окно, и глаза его наполнились тоской по просторам земли. Видимо, жизнь на острове была для его обитателей хотя и роскошной, но тюрьмой.

Странный предмет, неизведанное оружие – меня охватили дурные предчувствия. Голова шла кругом от расположенной столь высоко комнаты, от гула прибоя внизу, от усталости. Я старался дышать глубоко, спокойно, но холодный пот выступал на лбу и щекотал подмышки. Надо было предвидеть, что союз с пиратами увеличит их влияние и откроет путь притоку новых вещей, который полностью изменят то общество, что я пытаюсь возглавить. В комнате повисла тишина. Я слышал приглушенные звуки жизни дома, взмахи орлиных крыльев, отдаленный шепот моря, голоса людей в порту. Женщина дробила рис и тихо напевала балладу о девушке, влюбившейся в рыбака.

Воздух замерцал, словно с лица реальности скинули шелковую вуаль. Кенжи сказал, что некогда все люди обладали талантами, которые сохранились только у Племени. А ныне даже среди Племени осталась лишь горстка одаренных. Вскоре и мы канем в прошлое, наш дар забудется, его место займут чудеса техники, столь полюбившиеся Тераде. Я задумался о собственной роли в искоренении редких талантов, о членах Племени, которых уничтожил, и ощутил вдруг горечь сожаления. И все же я должен заключить соглашение с Терадой. Нет смысла отступать. И если дальнозоркая трубка и оружие огня способны помочь мне, я не премину воспользоваться ими.

Картина перед глазами приняла четкие очертания. Кровь снова потекла по венам. Прошло лишь мгновение.

– Полагаю, у тебя есть какое-то предложение, – сказал Терада. – Буду рад послушать.

Я поделился мнением, что Хаги можно взять только с моря, поведал в общих чертах о плане послать пол-армии с берега в качестве приманки, чтобы привязать силы Отори к берегу реки, а другую часть переправить на корабле и напасть на замок. В награду за помощь я пообещал Тераде восстановить их в правах в Хаги и создать постоянный военный флот под его командованием. Как только установится мир, клан выделит деньги на экспедиции на континент для торговли и исследований.

– Я знаю, насколько сильна и влиятельна ваша семья. Не могу поверить, что вы хотите навсегда остаться на Ошиме.

– Мы действительно хотим вернуться в родной дом, – ответил Терада. – Его забрали Отори.

– Вам вернут все имущество, – пообещал я.

– Будем надеяться, – усмехнулся он.

– Я смогу победить с вашей помощью.

– Когда ты намерен атаковать? – Фумио взглянул на меня горящими глазами.

– Как можно раньше. Скорость и неожиданность – мое главное оружие.

– Со дня на день подует первый муссон, – сказал Терада. – Поэтому все наши корабли в порту. Выходить в море можно будет только через месяц.

– Тогда отправимся, как только установится благоприятная погода.

– Ты не старше моего сына, – отметил он. – С чего ты взял, что можешь командовать армией?

Я поведал пирату о своем войске и снаряжении, о базе в Маруяме, о победных битвах. Он щурился и фыркал, не произнося ни слова. В нем боролись осторожность и жажда мести. Наконец он ударил веером по столу, отчего писец вздрогнул. Терада поклонился мне и торжественно произнес:

– Господин Отори, мы готовы помочь вам в вашем походе и рады будем видеть вас повелителем Хаги. Дом и семья Терада клянется вам во всеобъемлющей поддержке. Мы даем вам присягу, корабли и люди – в вашем распоряжении.

Я поблагодарил его, душа моя ликовала. Принесли вино закрепить союз. Фумио не скрывал радости. Как выяснилось позже, у него были свои причины вернуться в город: там жила девушка, на которой он мечтал жениться. Мы втроем отобедали, обсуждая войска и стратегию. Ближе к вечеру Фумио вывел меня к порту, чтобы показать корабли.

Риома ждал на причале, рядом сидел кот. Мы поднялись на борт ближайшего корабля. Меня впечатлили его размер, вместительность и укрепления из деревянных стен и щитов, придуманные пиратами. У судна были огромные паруса и много весел. Зыбкий план в моей голове обрел реальную основу.

Мы договорились, что Фумио свяжется с Риомой, как только установится благоприятная погода. Я отправлю войско на север в следующее полнолуние. Воинов посадят на корабли у храма Каттэ Йонья и доставят на Ошиму, откуда мы пойдем в атаку на город и замок.

– Исследуем Хаги ночью – вспомним старые времена, – улыбнулся Фумио.

– У меня не хватит слов отблагодарить тебя. Должно быть, это ты убедил отца поддержать меня.

– В этом не было необходимости: он сам увидел все преимущества союза. К тому же, отец считает тебя законным наследником клана. Хотя вряд ли бы он согласился, если бы ты не приплыл к нам лично, в одиночку. Его это восхитило. Отец любит дерзких.

К сожалению, иначе поступить было нельзя. Впереди столько дел, и только я могу их выполнить, только я в силах заключить союз.

Фумио приглашал меня остаться дольше, но мне не терпелось вернуться в Маруяму, начать приготовления, предотвратить любой ценой нападение Араи. Помимо того, я не доверял погоде. Ветер как-то странно затих, а небо на горизонте покрылось темными тяжелыми тучами.

Риома сказал:

– Если отправимся прямо сейчас, поймаем прилив.

Мы с Фумио обнялись на причале, и я ступил в маленькую лодку. Мы попрощались и отплыли, уносимые от острова течением.

Рыбак тревожно поглядывал на свинцовое небо и не без основания, потому что на расстоянии в полмили от Ошимы начал набирать силу ветер. Через минуту дождь уже вовсю хлестал в лицо. Грести было бесполезно, Риома попробовали поставить парус, но его тотчас вырвало из рук ветром.

– Придется вернуться! – выкрикнул он.

Я не стал спорить, хотя расстроился из-за непредвиденной задержки. Рыбак развернул хрупкую лодку. Зеленые волны росли с каждой минутой, грозно нависали впереди, подбрасывали нас вверх и швыряли вниз, словно в пропасть. Лица сравнялись с ними цветом, и при пятом падении нас одновременно вырвало.

Буря гнала нас к порту, и мы оба схватились за весла, чтобы удержать курс. К счастью, выступ скалы позволил направить лодку за волнолом, но даже здесь мы не были в безопасности. Вода внутри залива бурлила, как в кипящем чане. Лодку с жуткой силой ударило о стену волнолома, и она перевернулась. Я оказался глубоко под водой и отчаянно заработал руками и ногами. Риома был в метре от меня. Я схватил его за шиворот и потянул вверх. Мы вынырнули вместе. Он сделал глубокий вдох и панически забил по воде руками, затем ухватился за меня, едва не задушив. Всем весом Риома потянул меня на дно. Я не мог высвободиться. Несмотря на способность долго находиться под водой, рано или поздно мне необходимо вдохнуть. Сердце заколотило, легкие пронзила боль. Я попытался вырваться из хватки Риомы, дотянуться хотя бы до шеи и отключить его на время, чтобы спасти нас обоих. Меня не покидала навязчивая мысль: «Он мой брат, а не сын», но тут я подумал: «А вдруг пророчица ошиблась!»

Не верилось, что смерть настигнет меня таким бесславным образом. Перед глазами все затуманилось, сквозь темноту проступил белый свет, мучительная боль раздирала голову.

«Меня забирают в другой мир», – решил я, и тут неожиданно выплыл на поверхность и принялся хватать ртом воздух.

Рядом оказались два человека Фумио, привязанные веревками к пристани. Они нырнули за нами и вытащили обоих за волосы. Затем доставили до камней, где нас вырвало морской водой. Состояние Риомы было хуже моего. Как многие рыбаки и моряки, он не умел плавать и ужасно боялся утонуть.

Дождь хлестал по земле и воде, полностью скрыв от взора дальний берег. Пиратские корабли поскрипывали, качаясь на плаву. Фумио опустился на колени рядом со мной.

– Если можешь идти, то лучше поскорей спрятаться в доме, пока шторм не достиг апогея.

Я поднялся на ноги. Болело горло, щипало глаза, а в остальном я вышел из передряги невредим. На поясе по-прежнему висел Ято. С погодой ничего не поделаешь, однако меня переполнили злость и тревога.

– Это надолго?

– Не думаю, что это настоящий тайфун, вероятно, просто местная гроза. Скорей всего, утихнет к утру.

Прогноз Фумио оказался слишком оптимистичным. Шторм бушевал три дня, и еще два море было слишком неспокойным для лодчонки Риомы. В любом случае, ее пришлось чинить, на что ушло четыре дня после прекращения дождя. Фумио предложил переправить меня на корабле, но я не хотел пока выдавать своего сотрудничества с пиратами. Все это время я беспокоился, переживал за Макото – дождется ли он меня, вернется ли в Маруяму или бросит совсем, зная, что я один из Потаенных, отправится в Тераяму? – и еще сильней тревожился за Каэдэ. Я не намеревался находиться вдали от нее так долго.

У нас с Фумио появилось предостаточно времени для разговоров о кораблях и навигации, морских сражениях, вооруженных моряках и прочем. Преследуемый повсюду любопытным пестрым котом, я осмотрел все судна и оружие и был удивлен их мощью. Каждый вечер, пока внизу моряки играли в карты, а их девушки танцевали и пели, я допоздна общался с отцом Фумио. Старик поражал меня своей храбростью и проницательностью, и я не уставал радоваться, что такой человек стал моим союзником.

Луна доросла до последней четверти, когда мы наконец-то спустили лодку на спокойную гладь моря, чтобы воспользоваться вечерним приливом. Риома оправился от потрясения и по моей просьбе был приглашен на ужин в резиденцию Терады в последний вечер нашего там пребывания. В присутствии старого пирата рыбак сидел тише воды – он ценил оказанную ему честь и гордился этим.

Ветер дул достаточно сильно, чтобы поднять новый желтый парус, что сделали нам пираты. Они прикрепили и амулеты взамен старых, которые оторвало во время грозы, еще подарили маленькую статуэтку бога моря, который должен был взять нас под свою защиту. Амулеты звенели на ветру, и мы мчались вдоль южной части острова, откуда доносился шум, похожий на эхо. Из кратера поднимался черный дым. Склоны обволакивал пар. Взирая на остров, я вновь подумал, что люди недаром нарекли его вратами в ад. Он постепенно удалялся и блек, пока не скрылся за сиреневой вечерней дымкой.

Большую часть пути мы преодолели до наступления сумерек. К счастью, туман стал плотной стеной, непроницаемой в ночной темноте. Риома то неуемно болтал, то погружался в задумчивость. Я полностью доверился ему и лишь временами подменял у весла. Не успели возникнуть перед нами очертания суши, как я различил смену морской мелодии: волны зашипели по гальке. Мы вышли на берег в том же месте, откуда и уплыли. У костра нас ждал Йоро. Когда лодка заскрипела по камням, он вскочил на ноги и придержал ее, пока я выбирался на берег.

– Господин Отори! Мы уже потеряли всякую надежду. Макото собирался возвращаться в Маруяму, чтобы доложить о вашем исчезновении.

– Нас задержал шторм. – Слава богам, они дождались меня.

Риома сильно устал, но не решился выйти из лодки. Видимо, несмотря на все хвастовство, он боялся и хотел вернуться домой в темноте, чтобы никто не узнал, где он был. Я послал Йоро в храм за обещанным серебром и едой, если таковая осталась. Когда вернемся сюда, первым делом надо будет обезопасить побережье, то есть очистить его от разбойников. Я сказал Риоме что мы вернемся, как только установится благоприятная погода.

Мне вдруг стало неловко. Риома будто бы ожидал от меня слов и обязательств, которые я не мог ему дать. Казалось, я чем-то огорчил его. Возможно, Риома думал, что я тотчас признаю родственную связь и приглашу его вместе отправиться в Маруяму, а мне еще один подопечный не нужен. С другой стороны, нельзя же настраивать его против себя. Мне понадобится гонец, к тому же я рассчитывал на его молчание. Пришлось уверить кузена в крайней секретности и намекнуть, что от этого будет зависеть его будущее. Он поклялся молчать, взял деньги и еду у Йоро, выразив глубокую благодарность. Я сердечно поблагодарил его, хотя прекрасно понимал, что с обыкновенным рыбаком иметь дело было бы проще и спокойней.

Макото был крайне рад моему благополучному возвращению. Пока мы шагали к храму, я поведал ему о результате путешествия.