Скандал в личной жизни

Глава 11

Клементина прилетела в Калифорнию в понедельник. Артур должен был прилететь в пятницу. И Метан и Алекс снова встречали ее в аэропорту, снова были улыбки и объятия, и на мгновение они почувствовали себя тринадцатилетними, а не двадцатилетними, и совершенно неготовыми к замужеству. Меган запланировала «Девичник» на весь день, заполненный примеркой платьев, обедом, разговором о мужчинах.

– Рядом с тобой я буду выглядеть по-дурацки, – сказала Алекс Клементине, когда они стояли перед зеркалом в примерочной магазина. В зеркале они видели два розовых платья из тафты, но одно и то же платье имело совершенно разный вид на их разных фигурах.

– Ты не права, – ответила Клементина.

– Права. Такие платья подойдут лишь высоким, с идеальной фигурой, женщинам вроде тебя. Я похожа на толстого карлика.

Меган хихикнула и приколола бант на груди Алекс:

– Ну что ты, нет. Во всяком случае, Клементина будет стоять рядом со мной, а ты – возле-возле Джексона. Не волнуйся.

Алекс покрутилась из стороны в сторону: кому в здравом уме может прийти мысль выбрать это платье.

Даже Меган с ее старомодными вкусами, возможно, не считала это вопиющее уродство привлекательным. По пути Алекс видела прекрасное серебристое модное платье. Не хватало только шляпки, длинных перчаток и парня, на которого она произвела бы впечатление. Но эта свадьба Меган, и она наденет это чертово розовое платье и будет выглядеть как разнаряженная собачонка, если Меган так хочет.

– А в каком костюме будет Джексон? – спросила Клементина, пока Меган расстегивала на ней молнию.

– В белом. Я хотела, чтобы только я была в белом, но у него возникла безумная идея, что, раз это и его свадьба, он тоже имеет право на этот цвет.

– Личность, – заметила Алекс. – На мой вкус, он слишком высокий и мощный.

– А медовый месяц? – спросила Клементина.

– Просто пара дней в Мендочино. Джексону надо закончить университет. Он не может пропускать занятия. А потом он приступает к работе в фирме.

Алекс одела свитер и брюки. Она понимала, что надо бы попридержать язык. И как всегда не смогла.

– Он подумал о живописи. Когда он будет рисовать?

Клементина отошла в угол примерочной, подальше от поля битвы. Ее интересовало то же самое, но она считала, что это дело Меган и Джексона.

– Может быть, вечером, – небрежно ответила Меган. – Гораздо важнее, чтобы он произвел хорошее впечатление в фирме. Даже, несмотря на то, что после свадьбы я получу положенные на мое имя деньги, нам нужно будет самим обустраиваться в жизни. А это невозможно сделать, если ты просто художник.

Алекс попыталась еще что-то добавить, но Клементина забрала платья и открыла дверь примерочной.

– Девочки, пошли, – сказала она. – Я умираю с голода. Пойдемте обедать.

Меган положила руки на плечи подруг и крепко прижалась к ним:

– Ах, как хорошо, что вы обе здесь. Мои лучшие подруги.

Клементина свирепо взглянула на Алекс, и, возвратись в обычное состояние старых друзей, они вышили из магазина.

– Ну как, ты уже спала с ним? – полюбопытствовала Алекс.

Меган как раз засунула в рот полную ложку похлебки из моллюсков и чуть не выплюнула ее обратно:

– Черт побери! Что за вопрос.

– А что в нем такого? Прямо и честно. Секс, как ты знаешь. (СЕК-С) Тела и пот. Тема разговоров для любой живой души, кроме меня.

Меган залилась краской до самого воротника и Алекс рассмеялась:

– Ну? – спросила она.

– Нет, – прошептала Меган над тарелкой с супом. – Я хочу подождать, пока мы поженимся, я думаю, это очень важно.

Алекс открыла рот, собираясь завести разговор о Тони, но Клементина пнула ее ногой.

– Ох!

Клементина бросила на Алекс сердитый взгляд и улыбнулась Меган:

– Ну что ж, замечательно. Хотя, я уверена, Джексона это совсем не радует.

– Вообще-то, он, кажется тоже считает это правильным. Он понимает меня.

Клементина вспомнила вечер, когда Меган с Джексоном обручились, электрические заряды, излучаемые Джексоном за обедом и во время вечеринки в доме Сандерсов. Он стал центром внимания, покорил родителей Меган и их друзей своей живостью и чувством юмора. Клементина заметила его притягивающие глаза и легкомысленную улыбку, не сходившую с его губ, даже когда он разговаривал с восьмидесятилетней бабушкой Меган. Казалось невероятным, что ему не хочется заниматься сексом.

– Джексон стал таким нудным, – сказала Алекс. – Он приходит домой, делает домашние задания и ложится спать. Он совершенно не тот Джексон, которого я встретила два года назад.

– Я думаю, это просто замечательно, что он так старается, – сказала Клементина. – Некоторые мужчины, женившись, считают, что им можно оставаться теми же сопляками, что и прежде. Джексон по крайней мере понимает, что ему надо немного измениться.

– Он говорил мне, что хочет все делать, как надо, – сказала Меган, пристально рассматривая свое кольцо. – Когда я сказала, что хочу подождать с близостью, он понял меня. И он действительно очень старается в университете, гораздо больше, чем раньше. Я знаю, с таким же рвением он будет относиться и к своей работе, а пока что у меня достаточно денег из доверительной собственности, нам обоим хватит на жизнь. Джексон следует всем правилам, планирует все до последней детали. Он работает день и ночь, чтобы наше замужество стало таким, каким я хочу его видеть.

Алекс опустила ложку и наклонилась вперед:

– Я собираюсь сказать то, что хочу сказать, поэтому не смей пинать меня снова, Клемми.

– Прекрасно, говори. Но жизнь Меган – ее собственное дело.

Меган переводила взгляд с одной на другую:

– Что происходит? Я что-то не понимаю?

– Алекс снова превращается в язву, – сказала Клементина. – Она не может успокоиться, пока не сунет нос в дела других.

– Жизнь Меган мое дело, – ответила Алекс. – Она моя подруга. А Джексон – мой друг. Я только хочу, чтобы они были счастливы.

– Эй, она и моя подруга.

– Да, но…

– Не могли бы вы прекратить вести себя так, как будто меня здесь вообще нет? – сказала Меган. – Скажите мне, о чем вы говорите?

Клементина отвела взгляд. Алекс пожала плечами, затем произнесла:

– Я просто не понимаю, вот и все. Предполагают, что замужество и любовь стихийны. Я не говорю, что все вино и розы, но не должны же вы расписывать каждую секунду. Любовь просто приходит, не так ли? Смешиваются все мечты, желания, привычки, и каждый день похож на праздник, а не на каторжный труд на работе, которую ненавидишь.

Наступила тишина. Клементина не поднимала глаз, боясь увидеть реакцию Меган. В конце концов, умирая от любопытства, она повернулась к Меган, которая уставилась на свои руки и крутила кольцо на пальце.

– Что ты знаешь о любви? – спросила Меган. – То, что ты решила стать фригидной интеллектуалкой, которую не интересует ничего, кроме контрольных баллов, не означает, будто и у всех остальных нет чувств.

О, великолепно, подумала Клементина.

– Подло говорить такие вещи, – возмутилась Алекс. – И это неправда. Просто у меня другие приоритеты. Я не хочу выбрасывать в окно свою собственную жизнь ради какого-то мужчины, который, возможно, лет через десять разлюбит меня. С чем я останусь, если такое произойдет?

Меган оглядела ресторан:

– Ты думаешь, я недостаточно хороша для него, верно?

– О, Боже, Мег, я совсем не хотела это сказать, – Алекс придвинула стул поближе к Меган. – Правда, ты более, чем достаточно, хороша для него.

– Тогда почему ты не хочешь, чтобы мы были вместе? Ты всегда ведешь себя так, как будто мы делаем что-то ужасное, когда знаешь, что мы любим друг друга? Почему ты не хочешь заметить это?

Алекс взглянула на Клементину, ожидая поддержки, но та кивнула, соглашаясь с Меган:

– Да. Почему, Алекс?

– О, ты-то хоть помолчи. – Она повернулась к Меган и заметила, что у той глаза наполняются слезами. Алекс протянула ей салфетку.

– Послушай, я совсем не против, чтобы вы были вместе. Правда. Просто, о, я не знаю. Я боюсь, вот и все. Почему-то я нахожу ваш союз неуместным. У меня такое чувство, что что-то не так, но я не знаю, что это и как установить это. Я знаю, сейчас все кажется великолепным, но я беспокоюсь за то, что случится немного позже.

Меган осушила глаза и подняла голову:

– Это совершенно не твоя забота, не правда ли?

Алекс отпрянула назад как от пощечины. Их жизнь всегда была заботой друг друга. До сих пор. Она отодвинула стул:

– Да, полагаю; что нет, – спокойно ответила она.

Официант убрал тарелки и принес второе. Клементина переводила взгляд с одной подруги на другую, барабаня пальцами по столу.

– Перестаньте. Мы так редко бываем вместе, что надо наслаждаться каждой встречей. Последние пару месяцев жизнь была адом для всех нас. То ужасным, то замечательным. Но как часто мы выходим замуж?

Алекс подумала о своей жизни, мрачной со всех сторон, кроме одного светлого пятна далеко впереди – там, где лежала ее карьера. Она постаралась представить себя на месте Меган, обеспокоенной списками гостей и цветочными украшениями, но не смогла. Не то, чтобы ей не хотелось оказаться там, или она возражает против того, чтобы ее осыпали подарками и вниманием.

Все это звучало мило, нормально и по-домашнему. Она просто не могла представить, что что-то подобное когда-нибудь произойдет и с ней.

Клементина передернулась, подумав о Его руках. Она хотела, чтобы мысль о замужестве звучала восхитительно ради Меган, но одно это слово нервировало ее. Если прикосновение мужчины казалось ей ядом, то замужество с его ночами, требующими секса, подобно смерти.

Только Меган блаженно улыбалась. Замужество, в конце концов, – это все. Она будет с мужчиной своей мечты до тех пор, пока смерть не разлучит их. Возможно, она не так умна, как Алекс и не так эффектна, как Клементина, но только она оказалась достаточно благоразумной и поняла, что любовь означает все в этом мире.

Джексон стоял у окна своей квартиры неподвижный как статуя. И только теплота его дыхания, единственный знак, что он – живой человек, оставляла запотевшие пятна на оконном стекле.

Несмотря на все его старания, в этом деле он не видел ничего, кроме конца. Конца свободы, конца забав, конца пугающих мечтаний, которыми одержимы только молодые люди; и, конечно, конца его жизни с Алекс. На улице шел сильный и холодный дождь. Это был день его свадьбы.

Алекс как ураган носилась по своей спальне, хлопала дверью, бормоча что-то, ругаясь на плойку, которая никогда не укладывала волосы так, как ей того хотелось. Она никогда не научится одеваться спокойно и тихо. Джексон улыбнулся. Даже в момент, когда он чувствовал свинцовую тяжесть в ногах, сердце беспорядочно билось, и его охватили столь сильные сомнения, что он удивился, как это он решил, что готов для женитьбы, даже тогда, Алекс вызывал улыбку на его лице.

Джексон отошел от окна и сел на тахту. Он был одет и готов к выходу сорок пять минут назад, но у них с Алекс еще два часа, прежде, чем они отправятся в церковь. Рано утром позвонила мать из гостиницы и разбудила его. Она не обратила внимание на карту, вложенную в свадебное приглашение, и хотела знать, как проехать в церковь и к дому родителей Меган.

В этом была вся его мать. Заботливая до конца. Но приятно, что она приехала. И особенно приятно, что она оставила Станли, своего мужа, страхового коммивояжера, дома.

– Черт, – донеслось ворчание из комнаты Алекс.

– Что там такое?

– Это чертово платье, вот что это такое. Я попыталась оттянуть рукава на плечах, чтобы хоть немного выглядеть поприличней, и разорвала дурацкую вещь. Черт! Черт! Черт!

– Иди сюда.

Алекс вышла из комнаты. Она закрутила волосы в узел на затылке и только несколько завитков падали на щеки. Розовое платье шуршало при каждом шаге и, как она и говорила, было разорвано на левом плече.

Джексон уставился на нее, выглядевшую совершенно не в своей тарелке в оборочках и женственных кружевах, и рассмеялся.

– Да, конечно, – сказала она, – давай, смейся.

– Ты будешь выглядеть как Хамфри Богарт, а я буду похожа на самый ужасный кошмар Барби.

– Извини, Алекс. Извини. Просто мне и в голову не приходило, что увижу тебя совершенно не в твоем амплуа. Но это приятное изменение, правда.

– Заткнись. Взгляни только на этот разрыв и скажи, что мне делать.

Джексон встал и пробежал пальцами по плечу.

– Снимай его и приноси сюда. У меня было «отлично» по классу шитья в начальной школе, к твоему сведению.

– Ты занимаешься шитьем!

– Конечно. Ты же знаешь, что я участник кампании за равные права.

Брови Алекс поползли вверх.

– Ну, хорошо. Вдобавок меня вышвыривали из столярных за кражу пил.

– Прекрасно, – Алекс стянула через голову платье, оставшись в нижней юбке до бедер, и протянула его Джексону.

– Набор для шитья в шкафу в прихожей, – сказал он.

– Я и не знала, что он у нас есть.

– Разве ты не знаешь, что когда ты высушиваешь свои мозги учебой в спальне, я тайком прокрадываюсь сюда, чтобы повышивать или немного повязать? Боюсь, я – портняжка-маньяк.

– Бог мой, ты – загадочный и таинственный. – Алекс нашла коробку в шкафу и протянула ее Джексону.

Он улыбнулся и вернулся на тахту. Вдев нитку в иголку, он вывернул платье наизнанку. Алекс присела рядом.

– Ты нервничаешь, да? – тихо спросила она.

– Нервничаю? Нет, ни в коей мере.

– Тогда что?

Джексон разгладил платье и принялся за шитье, аккуратно и осторожно, следя чтобы стежки были ровными и незаметными.

– Не знаю, Алекс. Мне кажется, я не чувствую то, что они от меня ожидают. Я должен быть счастлив, так? Взволнован по поводу своей новой жизни?

– Не знаю, правда ли это. Я считаю, что большинство людей перепуганы до смерти в день своей свадьбы. Не важно, как сильно они любят друг друга, но все-таки, это – травма.

– Да, но…

Алекс погладила его по щеке:

– Но ты не совсем уверен, да? Ты любишь Меган, она чудесная, и добрая, и мягкая, и нежная, но ты не знаешь, действительно ли это то, чего ты хочешь. Все случилось так быстро. Свидание, и пуф: ты просишь ее руки. Возможно, ты считаешь, что не обдумал все как следует.

Джексон положил платье на кофейный столик и повернулся к Алекс.

– Когда я встретил ее, все казалось таким правильным, понимаешь? И я испугался, что, если не буду действовать, то потеряю ее, или время, или силы, которые она дала мне. Я так отчаянно хотел сохранить все это. Ты понимаешь?

– Думаю, да, – мягко ответила Алекс. – Меган была первой женщиной, с которой ты захотел остаться навсегда. Меган стала твоей первой любовью. И это заставило тебя стремительно броситься вперед, превратило в импульсивного, даже немного безумного, человека.

– Иногда мне кажется, что ты можешь читать мои мысли?

Алекс улыбнулась:

– Ты – мой друг. Временами, мой лучший друг. Я знаю тебя.

Джексон крепко сжал ее руку:

– Я ужасно хочу, чтобы все было хорошо. Все должно быть хорошо. Женитьба на Меган – то, чем должна быть жизнь. Преданная жена, дети, дом в пригороде.

– Кто сказал, что жизнь должна быть такой?

– Все говорят.

– Продолжай.

– Ну, хорошо, я. Моя мать, полагаю. Когда умер мой отец, она захотела изменить буквально все. Она захотела вести нормальную жизнь. И она сделала это. Она встретила Станли, изменила свою фамилию, сменила мою, родила от него несколько детей и обосновалась в Даллсвилле, в Огайо, чтобы спокойно загнивать там. Всю мою жизнь она вбивала свои чувства мне в голову. Заведенный порядок – суть счастья, говорила она. Будь нормальным, обычным, спокойным и тогда в конце, оглядываясь на свою жизнь, ты будешь доволен ею. Никаких раскаяний. Я боролся против этих устоев всю жизнь, пока не встретил Меган. Тогда, вдруг все, что говорила моя мать, приобрело значительность и смысл. Я не захотел ни в чем раскаиваться.

Алекс встала и подошла к окну. Джексон наблюдал за ней. Серый мрачный свет проникал сквозь юбку цвета слоновой кости, обрисовывая изгиб талии и бедер. С тех пор, как он впервые встретил ее, когда еще существовала возможность стать любовниками, а не просто друзьями, он только сейчас заметил соблазнительные формы Алекс. Джексон отвел взгляд.

– Я скажу только один раз, – вновь заговорила Алекс, – обещаю.

– Потом я буду все держать при себе.

– Говори.

Алекс повернулась, и Джексона охватил благоговейный трепет при взгляде на нее. Дымчатый свет смазал черты ее лица, затеняя глаза, губы, щеки. Он запечатлел видение в своем мозгу, зная, что именно такой он ее когда-нибудь нарисует. Это будет его прощальным подарком. Благодарность за ее дружбу. Ему не нужна была натурщица, он так хорошо знал и так ясно представлял Алекс, что в любой момент мог вызвать ее образ.

Алекс молчала, обдумывая и подбирая слова, и у Джексона была еще одна минута просто посмотреть на нее. Силуэт девушки на фоне окна казался прекрасным. Почему у него возникло ощущение, что все женщины, кроме Меган, прекрасны сегодня?

– Я думаю, ты пожалеешь, что женился на ней, – произнесла наконец Алекс. – Я знаю, что жестоко говорить такое, но я чувствую это так же сильно, как и любовь к вам обоим.

Джексон опустил взгляд на платье и поглаживал стежки на рукаве.

– Я знаю, что происходит, – продолжала Алекс. – Я знаю, что ты любишь ее. Я не сомневаюсь в этом. И Бог свидетель, она любит тебя. Меган не способна на меньшее. Но, ни один из вас не желает сделать хоть шаг из любовного тумана, чтобы увидеть реальность, увидеть, какой будет ваша совместная жизнь. Я думаю, глубоко в душе вы оба согласны со мной и смертельно боитесь увидеть то, что увидите, высунув хоть на минуту голову из песка.

Алекс пристально посмотрела на него:

– Ты не знаешь ее, Джексон. Поверь мне. Ты ничего не знаешь о ней.

Джексон резко встал и подошел к ней. Он стоял так близко, что Алекс пришлось откинуть голову назад, чтобы видеть его лицо. Она изучала это лицо, суровое и решительное и все-таки с оттенком отчаяния в глазах. Он положил руку на ее плечо, потом провел до затылка.

Когда Джексон склонился, Алекс не сдвинулась с места. Он поцеловал ее так, как ее целовали, когда она была моложе, когда губы, язык, ощущение связи возбуждают, и поцелуй – единственный выход для страсти.

Алекс обвила руками его шею, прижалась к нему, почувствовав в первый и последний раз, что такое любить Джексона не как друга, а как мужчину. Его губы были теплыми, а язык быстрым и искусным. Он целовал ее щеки, лоб, каждый дюйм на лице, вдыхая ее аромат. Снова прижался ртом к губам, требовательно, с чувством потерянного времени, ненасытно, жалея о моментах, которых никогда не будет. Затем, по мере того, как они возвращались к действительности, к солнцу, пробивающемуся сквозь облака за окном, к мысли о женщине, стоявшей в церкви Саусалито, дрожащей от желания выйти в этот день замуж, их страсть затихла. Они одновременно прервали поцелуй, но по-прежнему держали друг друга в объятиях.

– По крайней мере, – сказал Джексон, – я никогда не буду жалеть, что не сделал этого.

Алекс улыбнулась:

– Мне всегда хотелось, чтобы ты пожалел. Хоть на мгновение. Я совсем не так холодна, знаешь ли. Мне тоже нужна любовь.

– Я знаю, Алекс.

Она глубоко вздохнула:

– Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, да?

– Да. И ты знаешь, что всегда будешь моим лучшим другом, неважно, что произойдет со мной и Меган?

– Да.

Они долго молчали, пристально глядя друг на друга. Наконец Алекс разжала руки и отступила назад.

– Будь счастлив с ней, – прошептала она прежде, чем броситься к себе в спальню и захлопнуть дверь.

Джексон кивнул и вернулся к тахте дошивать платье. Он подумал, хотя и не был уверен, что слышал, как плакала Алекс.

Мать Меган чувствовала себя как рыба в воде, управляя свадьбой. Несмотря на то, что она никогда не интересовалась Меган, рассаживание гостей, распределение цветов, составление меню определенно относились именно к той сфере, что воодушевляла ее. Меган никогда не видела свою мать такой оживленной, энергичной, полной сил, чем-то заинтересованной. Но этому имелось объяснение. Для Джинни Сандерс это был шанс продемонстрировать свой хороший вкус, богатство, твердое положение в обществе нескольким сотням ближайших друзей.

Сейчас, когда настал этот день, Джинни паниковала по поводу каждой мелочи. Минут десять назад она ураганом промчалась по церкви, сделала выговор цветоводам из-за букетов из шестнадцати роз и орхидей, которые явно были не того розового оттенка, который она заказывала. Неужели они не видят, что цветы коралловые? Кораллового цвета, а не розового. Клементина шла позади нее, передразнивая тыканья пальцем и выражение лица, так что шесть цветоводов истерически хохотали, пока Джинни, возмутившись, не вышла из церкви.

Раз двадцать Джинни врывалась в гардеробную, где готовились Меган с Клементиной, и просила Клементину проверить то или это или найти кого-то и сделать что-то, совершенно не обращая внимания, что обо всем уже позаботились. Цветы были чудесны, розовые ли, коралловые; поставщик провизии прибыл и расставлял блюда для приема, органист был уже в церкви, Меган выглядела прекрасно. Алекс позвонила и сказала, что они с Джексоном выезжают, и все, что им оставалось делать – ждать решающего часа. Но Клементина все же ублажала Дженни, бросаясь выполнять ее просьбы и приказания.

Меган сидела перед зеркалом и внимательно разглядывала свое отражение. На фате были две подвески с жемчужинками, свободно свисающими вдоль щек, и Меган играла с ними, уверенная, что жемчужины не на одинаковом уровне и все заметят это. Нижняя юбка, которую она так хотела одеть, не позволяла сесть как следует, и ей вдруг захотелось в ванную – почти невыносимая чесотка под чулками, подвязками, плавками охватила каждый дюйм тела.

– Только что прибыли Джек и Алекс, – сказала Клементина, вернувшись после выполнения двенадцати различных поручений Джинни. – Твоя мать встретила их и вручила лист с отпечатанными обязанностями. Алекс ринулась на нее, но Джексону удалось сдержать Алекс.

– А что сделал Джексон?

– Рассмеялся, конечно. А твоя мама, как обычно, потопала дальше.

Меган хихикнула и снова посмотрела на свое отражение. Она поправила пару заколок, чтобы подравнять подвески. Клементина пододвинула табурет и села рядом с ней.

– Вот ты – фотомодель, – спросила Меган, – скажи мне честно, как я выгляжу?

Клементина окинула ее задумчивым взором.

– Встань-ка, – скомандовала она. Меган встала, и Клементина оглядела ее с ног до головы.

– По правде говоря, Мег, я не выбрала бы такой фасон платья для себя, но на тебе оно сидит безупречно. Темный грим на глазах оттеняет белизну кожи. Прическа великолепно подходит под фату, локоны лежат как раз под подвесками. Ты – замечательная невеста.

Меган стиснула ее в объятиях.

– Ты всегда знаешь, что сказать. Правда. Алекс сказала бы, что я в порядке и нечего устраивать из-за этого возню.

Они рассмеялись.

– Ну что ж, думаю, в прямоте Алекс есть какой-то шарм.

Клементина раздвинула шторки на окне и взглянула на стоянку машин. Уже прибывали ранние гости, въезжая на «Мерседесах-Бенц» и последних марках «Ягуара», приветствуя Джинни и Ричарда Сандерса воздушными поцелуями.

– Придет кто-нибудь из твоих друзей? – спросила Клементина.

– Очень мало. Из университета и школы. Джексон пригласил некоторых приятелей по университету и фирме. Остальные – знакомые моих родителей. Мама сказала, не волноваться, что я никого не знаю. «Подумай только о подарках», – сказала она.

Клементина покачала головой и наблюдала за группой молодых людей, красивых и спортивных, явно друзей Джексона.

– А для меня имеет значение только одно то, что я выхожу замуж за Джексона, – продолжала Меган, – а совсем не то, как забита народом церковь, что, похоже, моя мама считает преддверием счастливого брака.

Алекс ворвалась в комнату, левое плечо платья сидело безупречно. Она захлопнула за собой дверь, уселась на табурет и заговорила, даже не отдышавшись:

– Джексон сведет меня с ума. Не понимаю, почему ты хочешь выйти за него замуж, Мег. Он – самый гнусный осел, каких я только знаю.

И это последний раз, когда я согласилась быть шафером. Мужчины дрыгаются как рыба на крючке.

– Он ведь не передумал, не так ли?

Краска отхлынула от лица Меган, и Клементина поспешно подошла и обняла ее.

– Конечно, нет, – сказала Клементина, – правда, Алекс?

Алекс уставилась на Меган, которая застыла, затаив дыхание. Алекс встала.

– Нет, черт побери. Он просто хочет, чтобы все побыстрее кончилось, и он смог начать жизнь с самой чудесной женщиной на свете.

Меган издала вздох облегчения, и Клементина отступила в сторону.

– Я пойду поищу твою маму и скажу, что булочник прислал не тот торт. Просто ради шутки.

Алекс смотрела, как Клементина выходит из комнаты, не зная, правильно ли она поступает, держа язык за зубами, но решила быть верной клятве, что дала Джексону. Она подошла к Меган.

– Ты счастлива? – спросила Алекс.

– Больше, чем я думала.

– Я рада.

– Ты больше не считаешь, что это неверный шаг? – Алекс выглянула в окно: – Я хочу самого лучшего для вас обоих.

– Это самое лучшее, Алекс. Я знаю. Я чувствую. Джексон даст мне все.

Алекс повернулась к ней, обняла Меган за талию и крепко прижала к себе.

– Ты помнишь, когда мы были во втором классе? Тебе понравился мальчик, когда ты поехала с родителями во Флориду, а я любила Билла, которого встретила на катке.

Меган рассмеялась:

– Конечно помню. Язон… Язон… Не могу поверить, я не помню его фамилии. Я думала, что он – самый прекрасный мальчик на всем свете, и у нас с ним – роман века. Двухсекундное пожатие руки на берегу было большим событием. Я переживала несколько недель после того, как мы вернулись с каникул.

– Помнишь вечера, проведенные в разговорах о них? – сказала Алекс. – Ты была уверена, что не полюбишь никого, кроме Язона, а я страдала, потому что Билл не приходил больше на каток. Вечера напролет просиживали мы в лоджии твоих родителей, глядя в сторону, где, как мы думали, они жили и пытались передать по воздуху наши мысли.

– Конечно. А когда звонил телефон, мы неслись в дом, уверенные, что они услышали нас и позвонили.

Они замолчали, вспоминая так много забытых мелочей – игры в «Монополию», увлечение кинозвездами, «классики», выдумка, что, когда они становятся рядом, составляется их дружба. Меган закрыла глаза, пытаясь удержать слезы.

– Мы всегда стояли друг за друга, – сказала она. – На тебя можно было положиться гораздо больше, чем на любого приятеля.

Алекс уставилась в пол:

– Сейчас у тебя будет муж.

– О, Алекс! – воскликнула Меган, – это не значит, что ты теряешь меня.

Алекс быстро повернулась к ней, готовая отрицать, что именно это она и чувствовала. Вместо этого она еще крепче обняла Меган.

– Обещаешь? – спросила она.

– Обещаю. Мы – кровные сестры, помнишь? Лучшие подруги на всю жизнь.

Джинни ворвалась в комнату, хлопая в ладоши.

– Пойдем, дорогая. Церемония не может ждать вечно. Алекс, ты должна быть с Джексоном в задней комнате, и, Меган пора в последний раз проверить, как ты накрашена. Поторопись. В нашем распоряжении не весь день.

Алекс пошла к двери, потом оглянулась и увидела, что Меган пристально смотрит на нее. Они еще раз улыбнулись друг другу, подруга с детства, с воспоминаниями на целую жизнь и узами, которые сильнее, чем потерянная любовь, непонимание, а иногда сильнее семейной жизни.

В то время она вряд ли обратила на это внимание. Но годы спустя, когда музыка и аромат ее букета, а также неясный гул голосов гостей, пока она шла по проходу, стерлись в ее памяти, единственное, что отчетливо осталось в мозгу Меган из свадебной церемонии – то, как дрожали руки Джексона, когда он надевал кольцо на ее палец. Она сконцентрировала все внимание на пальцах, которые были обычно твердыми и уверенными, как руки хирурга, но неудержимо затряслись, когда Алекс передала ему кольцо.

Меган пришлось положить свою руку на его, чтобы помочь успокоиться.

Она почти не думала об этом эпизоде, приписав все нервам. Так много людей, глазеющих на них, так много изменений, с которыми имеешь дело. Пару лет спустя, лежа рядом с мужем и глядя, как он спит, и лицо его разглаживается от напряженных морщин, ставших его второй кожей в часы бодрствования, она гадала, не знал ли он уже во время свадьбы, что их брак превратится в пытку.

Прием проходил на обширном заднем дворе дома Сандерсов. Дождь прекратился рано утром, но трава по-прежнему была мокрой, и гости оставляли следы, бродя по застекленной лоджии, танцплощадке и дому. Алекс предложила Меган отказаться от книги записи гостей, а вырвать вместо этого траву с отпечатками ног каждого.

Всю свою жизнь Меган ждала того момента, когда ее муж возьмет ее руку, выведет в танцевальный зал, обнимет, и весь мир увидит это, и они начнут танцевать. В тот день, когда оркестр ударил по струнам и клавишам, Джексон появился возле нее, как она и мечтала. Она взяла его под руку, и они встали в центре танцплощадки с деревянным полом.

Джексон преодолел дрожь еще в церкви. Его рука, обнимавшая Меган за талию, была твердой и сильной. Ока не могла видеть его глаз, так как стояла слишком близко, но ощущения его тела, принадлежавшего сейчас ей для прикосновений, ласки и любви, было достаточно. Она слышала, как люди говорили «Чудесная пара» и «Разве не замечательно?» Казалось несправедливым по отношению к людям, которые еще искали своего возлюбленного, что она была так откровенно счастлива.

– Я люблю тебя, – сказала Меган, отклоняясь назад и глядя на своего мужа. Своего мужа. Слова вызвали у нее смех.

Джексон пристально смотрел в глаза Меган. До сих пор он избегал этого, боясь увидеть их выражение. Он хотел, чтобы у нее возникли, по крайней мере, крохотные сомнения, некоторая неуверенность в том, что они делают правильный шаг. Ему нужно было знать, что он – не единственный человек в мире, испытывающий желание сбежать как можно дальше и быстрее в день своей свадьбы. Но, как он и ожидал, Меган не чувствовала ничего подобного.

Ее глаза светились полной уверенностью в нем, в их замужестве и будущем счастье. Он взглянул куда-то поверх ее плеча и прошептал:

– Я тоже люблю тебя.

– Я так счастлива. Ты можешь поверить, что этот день действительно пришел? Кажется, я ждала его целую вечность. Джексон – ты, моя сказка, превратившаяся в реальность.

Не доверяя своему голосу, Джексон прижал ее к себе.

– Я знаю, – шепнула она, пробегая пальцами по его волосам, – сейчас – самая настоящая реальность. Но мы вместе, а это все, что имеет значение.

Джексон взглянул поверх ее головы, и глаза его встретились с глазами Алекс. Слезы в ее глазах были отражением его собственных. Она повернулась и пошла прочь.

Клементина надеялась, что сможет найти благовидный предлог держаться в стороне от танцев. В течение нескольких месяцев она отказывалась от всего, что предполагало прикосновение мужчины. Если ей не удастся, и образ толстых волосатых рук, обнимающих ее, увлекающих на землю, прорвется сквозь завесу забытья, она не сможет жить. Снова, как и прежде, ее охватит паралич.

И вот Артур стоит перед ней, протягивая руку, улыбаясь, как любой нормальный мужчина, приглашающий даму на танец. Улыбка Клементины застыла на губах. Тело закололи иголки, как будто муравьи разбежались по коже. Артур переминался с одной ноги на другую, потом рука его упала.

– Это только танец, – мягко сказал он. Клементина покачала головой. Это не просто танец.

Это мысль о прикосновении, об объятиях мужчины, захватывающем ее, лишающим силы и власти. Она знала, что перед ней лишь Артур, и он никогда не причинит ей боли. Но воспоминания мучили ее, Артур, как и всякий другой мужчина, вызывал в памяти события той ночи. Она могла притворяться, что все хорошо и выдерживать прикосновения мужчины, когда работали камеры, но, как только гас красный огонек, она снова становилась беспомощной.

Клементина отвернулась и крепко зажмурилась, пока не отступили слезы. Если она по-прежнему думает об этом, значит она далека от выздоровления. Она старалась не показывать свой страх, вести себя нормально, но до сих пор обходила стороной мужчин на улице и не могла даже смотреть на влюбленных, целующихся в парке.

Их объятия вызывали протест, у нее буквально переворачивалось все внутри. Сегодня, когда Джексон склонился над Меган и поцеловал ее в конце клятвы, ей пришлось отвести взгляд.

И самое страшное, Клементина не видела конца этим ощущениям. Более того, с каждым днем страх и отвращение становились все сильнее, как бы укрепляя ее изнутри стальными и бетонными щитами. Она начала бояться даже страха. Она начала бояться всего.

Артур снова сел рядом с ней.

– Мне не надо было приглашать тебя, – сказал он, – Извини.

Клементина покачала головой:

– Конечно, ты должен был пригласить. Совершенно естественно приглашать даму на танец. Это я ненормальная.

Он потянулся было успокоить ее, но опомнился и убрал руку. За спиной Клементины веселились танцующие, а перед ней за столами, держась за руки и смеясь, сидели парочки. Люди понятия не имели, каким сокровищем они обладают, подумала она, как много значит простое прикосновение, не вызывающее тошноты.

– Ты не сумасшедшая, – произнес Артур, – ты – выздоравливающая.

Клементина взглянула на него:

– Ты знаешь, что это – неправда. Я могу хитрить перед камерой, но не в настоящей жизни, не с тобой.

– Никто не хочет, чтобы ты хитрила или притворялась. Когда ты оправишься и исчезнут воспоминания о том, что произошло, ты снова станешь нормальной. Надо подождать. Всему свое время.

– Время, – тихо повторила Клементина. Нет, она знала, что ей не хватит всей жизни, чтобы вновь довериться мужчине, коснуться его.

Они снова замолчали, и Клементина огляделась вокруг. Шумная толпа, желающих счастья и всего хорошего, окружала Меган, оставляя пятна оранжевой, розовой и красной помады на ее щеках, печать от уст женщин, которых она даже не знала. Клементина поискала среди этого сборища Джексона. Она вообще едва ли видела его после первого танца с Меган. Она обежала взглядом двор и наконец, заметила фигуру в белом на противоположном конце лужайки. Он шел один, опустив голову, вдоль розовых кустов – по тропинке, ведущей к заливу.

Артур проследил за ее взглядом и вздохнул:

– Я, конечно, не эксперт, но я сказал бы, что этот человек не совсем готов к браку.

Клементина снова вздохнула, радуясь, что тема разговора сменилась.

– Ты так думаешь?

– Ты видела, как он нервничал во время церемонии? Было похоже, что он рад бы оказаться где угодно, только не рядом с Меган.

– Я пойду, поговорю с ним.

– Уже оставляешь меня ради другого, да? Я знал, что это не заставит себя ждать.

Клементина встала. Ей хотелось сказать так много, вроде «спасибо, что не спрашиваешь о том, что случилось» и поблагодарить за поддержку, но слова застряли в горле. Было бы так чудесно, если бы она смогла наклониться и поцеловать его, но как только она приближалась к нему, глаза Артура менялись на Его глаза, улыбка становилась нелепой и злобной. Она отступила назад и сжала руки.

– Других мужчин нет, – прошептала она.

Артур смотрел ей вслед:

– Пока что нет, – произнес он, – пока что.

– Эй, мистер женатый человек, – окликнула Клементина, подходя к Джексону. Он стоял спиной к ней, но, заслышав ее голос, быстро обернулся.

– О, Клементина, привет. – Он улыбнулся, но глаза были влажными.

– Извини, – быстро произнесла Клементина. – Ты хочешь побыть один.

Она повернулась и сделала шаг назад, но Джексон схватил ее за руку. На мгновение, когда его пальцы дотронулись до ее кожи, и импульсы один за другим побежали по нервным окончаниям, Клементина даже не вспомнила о Нем. Потом волшебство померкло. Джексон стал обычным человеком, мужчиной, и ужас снова сковал ее. Она резко вырвала руку.

– Прошу прощения, – сказал Джексон, видя выражение ее лица. Конечно, он понятия не имел, что произошло с ней, но, казалось, почувствовал неладное и отступил на шаг. – Останься, пожалуйста.

Клементина сосредоточилась на дыхании. Вдох-выдох – вдох-выдох. Расслабиться, все прекрасно. Когда он на расстоянии, она может соображать. Слишком близко к ней – и она чувствовала полный сумбур в голове: одна мысль заставляла вспомнить Рождественское утро у камина и таинственное перешептывание до сумерек, другая вызывала в памяти ощущение горячей, ненавистной, твердой плоти, разрывающей ее на части.

– Все нормально? – спросила Клементина, отбрасывая свои мысли.

– О, да, конечно. – Джексон внимательно смотрел на воду, в которой, как в треснутом зеркале, отражался солнечный свет.

Клементина изучала его профиль, заметив, какие у него длинные, загнутые ресницы, обрамляющие глаза.

– Вообще-то нет, – продолжал Джексон, поворачиваясь к ней и печально улыбаясь. – Но я уверен, что это просто свадебная лихорадка.

Клементина кивнула:

– Все будет прекрасно, когда вы уедете в свадебное путешествие. Мендочино всегда чудесен. Леса и океан. Это очень романтично.

– Да. Ты знаешь, платит Меган. Я хотел уладить все сам, но, конечно, я всего лишь работаю на полставки чертежника в обычной архитекторской фирме, а ее родители очень богаты. – Он махнул рукой вокруг себя, показывая их владения. – Мы используем часть вкладов на ее имя.

Клементина обернулась назад к бурлящей вечеринке и заметила Меган, смеющуюся с Алекс. Нет ничего дурного в разговоре с Джексоном, подумала Клементина.

В этом нет ни грамма предательства, и все-таки спряталась за розовый куст, где Меган не могла заметить ее. Она не обращала внимания на чувство вины, и убеждала себя, что просто хочет понять отношение Джексона, помочь ему почувствовать себя уютнее здесь, на земле Меган, в окружении ее родственников и друзей.

Клементина ничего не знала о нем. Он ничего не знал о ней. Он женился на Меган. Она никогда не выйдет замуж. Но с первого мгновения, как только она увидела его, то почувствовала какую-то связь, ни на чем не основанную, только на пустом воздухе между ними, и все-таки неразрывную. Клементина стояла рядом с ним, и ей не хотелось уходить. С ним она чувствовала себя спокойно и уютно, как дома.

– Я уверена, у вас все будет великолепно, – заметила она, доказывая верность Меган. – Твоя жена выглядит совершенно счастливой.

– Да, думаю, она счастлива, – ответил Джексон. Он почувствовал неловкость Клементины и решил приподнять настроение. – Тебе нравится здесь? Я не видел, чтобы ты танцевала со своим партнером.

Клементина улыбнулась:

– Я не очень увлекаюсь танцами. Кроме того, Артур печально известен своими дурачествами на танцплощадках. Я не хочу быть втянутой в это.

– Артур – твой посредник?

– Да, и мой друг.

– А еще кто? – У Джексона появилось жгучее желание спросить об этом.

Боже, как трудно разговаривать с этой женщиной и не касаться ее, не протянуть руки и не провести по ее коже. Каждый дюйм ее тела излучал сексуальность, а она, казалось, едва ли замечала это. Он знал, что должен избегать Клементину, немедленно прекратить беседу, и позаботиться в будущем никогда не оставаться с ней наедине. Но желание остаться с ней было слишком сильным.

– Как идут съемки телерекламы? – поинтересовался он.

– Прекрасно. Так интересно и весело. И очень много работы. Телеэфир без сомнения поможет в моей карьере.

– Я уверен. Я обязательно посмотрю, когда она выйдет.

Клементина кивнула и снова повисла тишина. Она поигрывала с блестками на платье. Пора уходить. Им нечего больше сказать. Им чертовски неловко друг с другом. Но она не могла сдвинуться с места и начинала верить, что Джексон обладал какой-то магической силой, захватившей ее в свои когти и не позволяющей уйти.

– Ну, что ж, – сказала она, – хорошо, я просто хотела поздравить, Я счастлива за вас.

Джексон взглянул на Клементину, и их глаза встретились еще раз, выражая намного больше, чем могли сказать слова.

– Правда? – спросил он.

Клементина знала правильный ответ, но отказывалась произнести его. Гул толпы затих вдали, и остались только они вдвоем. Джексон придвинулся к ней, он стоял сейчас в полметре от нее, и Клементина не ощущала страха.

– Джексон, я…

– А, вот вы где! – воскликнула Меган, ее юбки прошелестели громко, как волна океана. Пока она обходила розовые кусты, Клементина быстро отступила назад, как будто нарушила запрет, ступив на территорию, где позволялось стоять только его жене. – Я ищу вас повсюду.

Меган обняла Джексона за талию и чмокнула в щеку.

– Мама говорит, мы должны разрезать торт, и, Клем, я хочу, чтобы вы с Алекс стали как раз предо мной, когда я брошу букет.

Клементина покачала головой:

– Ты бросаешь свою удачу нам, старым девам. – Она снова обратила взор на Джексона и увидела, что он по-прежнему не отрывает от нее взгляд, напряженный и горящий. Она гадала, заметила ли это Меган.

– Приятно было поговорить, Джексон.

– Мне тоже.

Клементина пошла назад к гостям, ощущая странную пустоту в сердце. Не прерви ее Меган, что бы она сказала? Нет, Джексон, я не хочу, чтобы ты женился на ней. Мне хотелось бы встретиться с тобой до нее. Мне хочется…

Она выбросила эти мысли из головы. Вздор, сказала она себе. Она ведет себя нелепо, как школьница, завидующая счастью Меган. Она не допустит еще одной минуты жалости к себе. У нее есть Нью-Йорк, у нее – многообещающая карьера. У Меган есть только Джексон. Но почему ей кажется, что подруга вытащила лучший билет?

Букет схватила Алекс. Она никогда не могла отказаться от состязания, неважно, какой был приз. Она буквально нырнула за ним, отпихнув с пути трех девиц, и приземлилась лицом в траву. И только подняв букет как трофей, высоко над головой, она вспомнила смысл обычая, и цветы посыпались из рук. Не имеет значения, что пророчат все эти бабушкины сказки, она не станет следующей дамой, которая выйдет замуж. Она разобрала по косточкам и отбросила почти всех парней в Беркли.

Никто не вдохновил, не заинтриговал и не привлек ее. Она была такой, какой была, и ничего тут не поделаешь. Родители научили ее никогда не довольствоваться серединкой, всегда стремиться к чему-то большему. Она просто не создана для любви, к не может стать другой.

Алекс уставилась на орхидеи в своих руках как на чуждое ей украшение; она не привыкла к цветам. Она подошла к одной из неудачливых девиц и протянула ей букет.

Переодевшись в дорожные наряды, Меган и Джексон простились с гостями на лужайке перед домом. Белый лимузин, набитый шампанским и икрой, ждал на дороге, готовый отвезти их на побережье в Мендочино. Весь этот шикарный отъезд устроили родители Меган. Когда были сказаны слова прощания, гости вернулись назад к столам с угощением и танцплощадке, Джексон забрался в лимузин, оставив Меган наедине с Алекс и Клементиной.

– Побольше фотографируй, – сказала Алекс.

– Да, и не забудь найти мне морской пейзаж, – попросила Клементина, – местные художники в Мендочино замечательны. Я возмещу расходы.

– Конечно. Конечно.

– Мы вычистим вашу квартиру до блеска к тому времени, как вы вернетесь домой, – добавила Алекс.

– Я просил тебя не делать этого, – сказал Джексон, высовывая голову из лимузина. Он открывал шампанское.

– Но мы так хотим.

Три девушки крепко обнялись, забыв о пышности приема, улыбках, праздновании. Все потеряло значение, кроме их троих, лучших подруг, закрывающих главу, заканчивающих старую привычную жизнь, которую знали до этого. И каким бы счастливым не был этот день, легкая грусть окрашивала его. Их дружба никогда не будет такой, как прежде. Джексон стал номером один в жизни Меган. Больше ей не нужны подруги, чтобы успокоить или поддержать ее, Джексон даст ей и то, и другое. Меган пересекла мост в мир, куда Алекс с Клементиной пока не было доступа, и, казалось, закончилась самая ценная и самая нежная часть их дружбы.

– Я люблю вас обеих, – прошептала Меган. Для меня так важно, что вы пришли на мою свадьбу.

– Будь счастлива, – сказала Алекс, стараясь смехом прикрыть дрожь в голосе.

– Не давай ему спуску, не позволяй слишком много смотреть футбол по телевизору.

– Обязательно, хоть раз в неделю жалуйся на головную боль. Это заставит его задуматься.

– Эй, – крикнул Джексон.

– Не вмешивайся, это женский разговор, – ответила Алекс.

Они прижались друг к другу, не желая расставаться, не желая становиться взрослыми до тех пор, пока Джинни не хлопнула в ладоши:

– Меган, поторопись. Поездка займет часа три, а ты ж не хочешь выглядеть совершенно измученной, когда приедешь туда. Давайте, трогайте.

Меган расцеловалась с ними и они рассмеялись. Она села в машину и прижалась к своему мужу, махнув на прощание в последний раз, и шофер закрыл дверцу. Джексон и Меган целовались, пока лимузин выезжал на дорогу и заворачивал за угол.

Алекс глубоко вздохнула, смахнула слезинку и крепко сжала руку Клементины.

– Ненавижу оставаться, – сказала она. Клементина кивнула: – Давай напьемся.

– Наливай, подружка.