Сказ об Иване Болотникове

БЕССОННАЯ НОЧЬ

С высокого берега задумчиво смотрел Болотников на Москву-реку, что широкой серой лентой тянулась внизу.

Вот почти и сбылась его мечта. Привел он народ под стены столицы. Шутка ли — семьдесят городов заодно с Болотниковым. Сколько мужиков вздохнули вольно, сколько земли поотбирали у господ.

Болотников окинул взором свой лагерь. Шатры, кони, обозные телеги, огни костров. Людские голоса сливались в многотысячный гул. Море-океан людей. И не только простой люд здесь собрался. У Болотникова теперь в подчинении были и дворяне, и атаманы казачьи, и князья. Вот ведь как все обернулось. И князь Телятевский тоже заодно с Болотниковым, Иваном Исаевичем величает своего бывшего холопа, а раньше-то Ивашкой кликал…

Все это так. Но поди-ка возьми Москву. Близок локоть, а не укусишь. Стены вон каковы: высокие, крепкие.

«Нет, — размышлял Болотников, — приступом Москву не возьмешь. Нужно полным кольцом ее охватить. Замкнуть словно на замок. Чтоб ни одна живая душа ни туда, ни сюда».

Долго стоял на берегу Болотников. Вот уж и ночь надвинулась. Стих гул над лагерем. Поугасли костры. Лишь те горели, возле которых несли свою стражу дозорные.

Наконец направился Болотников к себе в шатер, но уснуть не мог. Сон не шел. «Вот поднять бы народ в самой Москве», — беспокойно думал Болотников.

А в Москве в своей опочивальне тоже не спал царь Василий Шуйский.

Ой не по-царски ему дышалось! Чувствовал он себя то зверем загнанным — вот-вот схватят, то узником жалким — заперли его в темницу, тесно там, черно и душно, а на свет божий не выйдешь.

Окружил он свои хоромы стрельцами надежными, а все заговор ему мерещился боярский. Чу!.. Что за шорох?.. Не убийца ли с ножом крадется подосланный?

А то чудилось ему — бежит по московским улицам толпа. С топорами, дубинами, вилами. Неужто открыли ворота голытьбе Болотникова?

Пока что Москва держалась.

«Но как дальше быть? — прикидывал царь. — Хлеб дорогой — народ волнуется, служилых людей мало, казна пуста…»

А еще думал царь Василий, что надо бы распустить слух по всем городам, будто войска царские крепко побили восставших. От слуха такого польза была бы немалая. «Эх, кабы на самом деле разбить поскорее Ивашку!» — тяжело вздыхал царь.