Сказки, басни и легенды белуджей

Момаль и Рано[56]

Сотни лет тому назад на юго-западной границе Синда, недалеко от морского побережья, существовало небольшое государство Как. Правил этим государством раджа Нанд, и было у него две дочери. Старшую звали Момаль, а младшую — Сомаль. Обе красивые и умные, особенно Момаль.

После смерти раджи, не имевшего наследника, правительницей стала его старшая дочь Момаль. Она хорошо вела государственные дела, ибо приобщилась к ним в последние годы правления отца.

Прошел год или два, и вот настал день, когда Момаль почувствовала, что пришло время выйти ей замуж, Но сделать это было нелегко, ведь она мечтала о человеке, равном ей по уму, о настоящем друге, способном разделить с ней ответственность за судьбу государства.

Чтобы найти такого мужа, Момаль велела построить дворец и обнести его широким, но не глубоким, всего в треть метра, рвом. Дно рва было выложено зеркалами, и создавалось впечатление, что ров этот бездонный. Вода в ров поступала прямо из моря по особым каналам таким образом, что морские течения, отливы и приливы сообщали ей постоянное движение.

Вокруг стен дворца на близком расстоянии друг от друга были воздвигнуты искусные статуи львов в различных позах. Издали казалось, будто эти свирепые животные рыщут вокруг дворца, охраняя его от чьего-либо вторжения.

Во дворе Момаль велела поставить семь кроватей, но лишь одна из них, седьмая, была прочной. Все кровати были накрыты одинаковыми покрывалами и внешне ничем не отличались друг от друга.

Когда все это было сделано, Момаль объявила, что готова выйти замуж за того, кто пересечет ров, не устрашиться львов и сядет на прочную кровать.

С этого часа многие женихи, и прежде всего сыновья именитых людей из соседних государств, приезжали в надежде добиться руки Момаль. Но одни из них не решались пересечь ров, другие пугались львов, а третьи, те, что проходили через первые два испытания, терпели неудачу на третьем. Так в течение многих месяцев никто и не добился руки Момаль.

Однажды Умар Самро[57], царь Умаркота[58], охотясь вместе с везирами и другими придворными, встретил на дороге нищего. Нищий рассказал свою печальную историю. Будучи сыном именитого человека, он влюбился в Момаль из государства Как и сделал попытку добиться ее руки, но потерпел неудачу. Посрамленный и разочарованный, он вынужден теперь скитаться по миру. Странник подробно рассказал о трех испытаниях, предлагаемых женихам Момаль.

— Как странно, — воскликнул Умар Самро и, повернувшись к своему юному везиру Рано, добавил: — Надо посмотреть самим.

Везир и придворные заинтересовались этим не меньше своего повелителя, и все повернули коней к государству Как, которое находилось, кстати, всего в нескольких часах езды от Умаркота.

Вскоре они достигли берега таинственного рва, окружающего красивый дворец. Их удивили воды рва, вздымающиеся словно волны на море. Заметили они и грозных львов у дворцовых стен.

Увиденное так поразило царя и его придворных, что они тут же повернули назад, даже и не подумав о том, чтобы вступить в состязание. Но Рано, везир Умар Самро, не мог так легко признать себя побежденным.

Условия испытаний поразили его воображение, а изобретательная женщина, придумавшая все это, вызвала у него восхищение. «Я возьму ее в жены», — решил он и слез с коня.

Но перед тем как броситься в воду, Рано предусмотрительно измерил глубину рва копьем. И был очень удивлен, когда обнаружил, что глубина не достигает и колена.

Переправившись через ров, Рано подошел к стенам дворца, у которых он видел бегающих львов. Но сейчас они будто замерли. Он поднял копье и ударил им одного из львов; тот оказался просто искусно высеченным из камня.

Рано засмеялся и радостно направился во двор, чтобы раскрыть тайну семи кроватей. И снова копье помогло ему. Так он выиграл состязание и добился руки Момаль.

Некоторое время Рано и Момаль жили счастливо в государстве Как. Их любовь становилась все сильнее и сильнее, разлука казалась немыслимой.

Однако случилось так, что царь Умаркота, узнав об успехе своего везира, стал ему завидовать. Он не мог пережить, что Рано женился на женщине, которая не стала его супругой только потому, что он не проявил должной храбрости. И снарядил царь гонца к Рано с повелением, чтобы тот немедленно возвращался.

— Дорогой мой, — сказал царь, когда Рано явился к нему, — я вижу, ты презрел свои обязанности везира. Ты уже достаточно побыл со своей женой, и я приказываю тебе не покидать моего царства в течение полугода.

Рано был сражен, но ослушаться не посмел.

Вскоре желание видеть жену стало настолько острым, что однажды вечером, когда уставший царь отошел ко сну, Рано покинул дворец и отправился в Как на самом быстроходном верблюде.

Не прошло и двух часов, как Рано снова увидел свою любимую Момаль, которая все это время горевала о нем.

— О моя дорогая! — говорил Рано, держа Момаль в своих объятиях. — Прости меня за столь долгую разлуку. Обещаю тебе, что отныне я буду приезжать к тебе каждую ночь.

Рано утешил жену, заверил ее в своей любви, но, не желая доставить ей огорчение, не сказал о тех ограничениях, которые наложил на него царь Умаркота.

Каждый вечер, с наступлением сумерек, Рано отправлялся в Как, а перед рассветом возвращался в Умаркот. Об этих поездках никто не знал.

Но как-то раз в Умаркот прибыл с дружеским визитом правитель соседнего государства. Царь Самро устроил в его честь большой праздник, на котором должен был присутствовать и Рано. В этот вечер царь, казалось, был особенно благосклонен к своему везиру. Он громко расточал ему похвалы и постоянно требовал его. А думы Рано были далеко. С наступлением ночи он впал в отчаяние. Мысль о том, что Момаль ждет его, не давала ему покоя. Раз или два он попытался обратиться к царю с просьбой разрешить ему отлучиться, но Самро и слушать не желал.

А Момаль тем временем терялась в догадках. Она перебрала множество причин, по которым Рано мог задержаться, и вдруг ужасная мысль поразила ее, мысль, которая часто приходит в голову влюбленной женщине: не другая ли, более умная и красивая, чем она, удерживает его у себя? Мысль эта все настойчивее овладевала Момаль, и вскоре она полностью убедила себя, что только это, и ничто другое, является причиной отсутствия Рано.

Около полуночи гости царя Умаркота покинули дворец. Не теряя ни минуты, Рано помчался в Как. Когда он прибыл к жене, прошло уже три четверти ночи. Он поспешил на террасу, где обычно проводил ночь с Момаль. Казалось, все было охвачено ночной дремой, и только полумесяц бросал свой тусклый свет на дворец и на окружающий его ров. Рано увидел ложе жены. Может быть, Момаль уснула, утомленная долгим ожиданием? Движимый чувством любви, он сделал несколько шагов и остановился как вкопанный. Мир померк в его глазах. Да, Момаль, несомненно, спала, но рядом с ней, на том же ложе, спал молодой человек, крепко обнимая ее во сне.

В полумраке ночи Рано различал тонкие черты красивого лица юноши и даже заметил странную улыбку на устах Момаль, в которой, казалось, не было ни тени насмешки. В негодовании Рано отвернулся. Несколько минут он оставался без движения, размышляя, что же предпринять, потом положил свой хлыст около ложа и тихо удалился.

Утром Момаль увидела хлыст мужа и догадалась, что он приезжал ночью. Сердце ее замерло. Момаль поняла, что глупая шутка, которую она хотела сыграть с Рано, не только не была понята, но и обернулась против нее самой.

Момаль тут же оделась и бросилась на поиски Рано. Сначала она поехала в Умаркот — там его не было, — затем в Дат, деревню, где родился Рано. Здесь она нашла его, но было уже поздно. Рано стал отшельником и не желал никого видеть.

Все попытки Момаль сломить его упорство оказались безуспешными. Суровый, решительный отказ Рано разбил ей сердце, и она умерла возле его лачуги спустя день или два. Момаль так и не смогла объяснить любимому, что тот юноша, которого он увидел спящим рядом с ней, был не кто иной, как ее родная сестра Сомаль, переодетая в мужскую одежду с целью наказать Рано за мнимую неверность.

Мурид-шай[59] и Хани

Во времена Великого Чакара, прославленного правителя белуджей, жил-был прекрасный юноша по имени Мурид, сын Мубарака, одного из родственников Чакархана. Принадлежал он к знаменитому племени белуджей — риндам, обитавшим на равнинах Кача[60] и Сиби[61].

Среди белуджей, особенно риндов, издавна сохранялся обычай держать слово. Белудж готов был скорее погибнуть, чем нарушить клятву.

Поклялся Мурид никому ни в чем не отказывать, даже если речь пойдет о его жизни. А сардар[62] Чакар дал слово, что он никогда никому не скажет неправды, чего бы это ему ни стоило.

Мурид был обручен со своей родственницей Хани, удивительной по красоте дочерью Мандао. Они горячо любили друг друга. Обручен был и Чакар.

Однажды Мурид и Чакар оседлали своих быстроногих коней и поехали на охоту. Возвращаясь с охоты и испытывая сильную жажду, заехали они в стан, где жили их невесты. Так как по обычаю белуджей невесту нельзя видеть до свадьбы, Чакар предложил Муриду:

— Ты зайди в шатер моей невесты напиться воды, а я напьюсь у твоей невесты.

Пошел Чакар к невесте Мурида, а Мурид — к невесте Чакара.

Невеста Чакара оказалась не очень сообразительной и подала Муриду огромный сосуд холодной воды. Мурид выпил ее и простудился. Хани же была умницей, она положила соломинку в сосуд с водой, прежде чем подать его Чакару. Чакар пил воду медленно и не простудился.

Догадливость Хани восхитила Чакара, и он решил взять ее в жены. А так как по закону и обычаям он не мог этого сделать, то замыслил вот что. Чакар знал о клятве, данной Муридом: никому ни в чем не отказывать. Вечером, возвратившись домой, Чакар созвал диван[63] и пригласил Мурида. Когда все выпили, Чакар и говорит Муриду:

— Отдай мне твою невесту Хани.

Мурида будто ударили в сердце, но он помнил о своей клятве и ответил:

— Хани твоя.

Тогда Чакар обратился к присутствующим и заявил:

— Все ринды свидетели, что Мурид отдал мне свою невесту Хани. Завтра я отпраздную свадьбу.

Чакар женился на Хани, но не смог овладеть ее сердцем, которое принадлежало Муриду. Что только ни делал Чакар, чтобы расположить к себе Хани, — ничто не помогло. А Мурид тем временем повадился перелезать через высокие стены крепости Чакара и встречался под покровом ночи с Хани.

Однажды ночью заржали лошади Чакара, и Хани вышла из дому. Это повторилось еще и еще раз, и Чакар заподозрил неладное. Стал он спрашивать Хани, в чем дело, и та ответила, что лошади боятся грозы.

На следующий день, во время очередного дивана риндов, где присутствовал и Мурид, Чакар спросил, сколько раз сверкнула молния прошлой ночью. На его вопрос никто не мог ответить.

Тогда поднялся Мурид.

— Дайте мне чарку вина. И пусть не сердится на меня господин, если я скажу правду. Прошлой ночью не было ни туч, ни бури. Только одинокая тучка потеряла свой путь и стала скиталицей. Это она трижды воссияла в ночи у входа во дворец сардара, там, где был привязан гнедой конь: первый раз — в сумерки, второй раз — в полночь и третий раз, когда пробудились птицы. То была Хани, прекрасная, как луна. Хани-джан не имеет себе равной, ее красота сверкает в ночи, она пробуждает спящие сердца. Она сделала меня безумцем.

Рассвирепел от этих слов Чакар и говорит Мубараку, отцу Мурида:

— Посмотри на своего недостойного сына, который смеется надо мной перед всем диваном.

Подошел Мубарак к Муриду и говорит:

— Прекрати, Мурид, эти злые шутки. Чакар тебе неровня. Он повелевает сотнями и тысячами людей, его седло расшито жемчугом. По его зову воины-ринды бросают в бой своих выносливых коней, его пешие войска неисчислимы.

— О высокочтимый отец, — отвечает Мурид, — Чакар только тем превосходит меня, что носит титул сардара. Меня же люди уважают за то, что я умею не только воевать, но и сильно любить. Мне не нужны ринды-всадники и пешие воины. Стоит лишь взять мне свой меч — и передо мной не устоит ни одна крепость. О высокочтимый отец! Ты не видел еще моей возлюбленной Хани-джан, подобной парящему ангелу. Если бы ты увидел ее, то потерял бы шайку в дикой пляске.

Эти слова так рассердили Мубарака, что он снял с ноги башмак и ударил Мурида по голове.

— Я прощаю тебя, ибо ты мой уважаемый отец, — сказал Мурид. — Но сделай это кто-либо другой, пролилось бы много крови риндов. А теперь я даю клятву покинуть эти края, снять с себя боевое оружие и одежду и отдать все миру[64] Мандао, достойному отцу Хани.

Покинул Мурид родные края и стал бродить с малангами по белу свету.

Прошло около тридцати лет. Однажды в чудесный весенний день все риндские девушки и женщины собрались за цветами. Зашли они за Хани и говорят ей:

— Пойдем, Хани, в долину, будем собирать цветы, вымоем в ручье наши тяжелые длинные косы.

— Дорогие мои сестры, — отвечает им Хани, — так могут веселиться только женщины, которые счастливы со своими любимыми.

— Пойдем, Хани, пойдем, — продолжали настаивать риндские девушки.

Приодели они ее, и отправились все вместе в долину.

Но Хани было не до веселья. Она все молчала, была задумчива и печальна.

— Что у тебя болит, Хани? — спрашивают ее девушки.

— Давайте вернемся домой, дорогие сестры, у меня болит сердце, — отвечает Хани.

И вдруг увидели они шестерых малангов? которые шли им навстречу.

— Мне кажется, что один из них — Мурид-шай, — говорит Хани. — У него такая же походка, и он также размахивает руками, как Мур ид. — И хлынули из прекрасных глаз Хани слезы.

Девушки повернули домой.

Собрались как-то ринды возле крепости Чакара и стали состязаться в стрельбе из лука. Подошли маланги, и один из них попросил разрешения выстрелить. Смеясь и подшучивая, дали ему ринды лук. Натянул маланг тетиву — и лук сломался. Перестали ринды смеяться, дали ему другой лук, но и он разлетелся на куски. То же произошло и с третьим луком. Поняли тогда ринды, что это Мурид, властелин железного лука.

— Принесите железный лук Мурида, — потребовали они.

Когда лук был принесен, Мурид поцеловал его и стал целиться. Первой же стрелой он поразил цель, а вторую стрелу вогнал в первую. Весть о его возвращении распространилась, как пламя. Вышли к нему ослепшие от горя родители.

А девушки-служанки побежали с радостной вестью к Хани. В знак благодарности счастливая Хани подарила им свою шерстяную шаль и браслеты.

Риндам стало жаль Мурида, и принялись они просить Чакара:

— Чакар, сделай доброе дело, отпусти Хани, чтобы хоть прах ее покоился рядом с прахом Мурида.

Отпустил Чакар Хани и сказал ей:

— Хани, ты для меня теперь как сестра, как мать.

Но Мурид-шай не принял этой жертвы.

— Я уже не могу быть ее мужем, — сказал он, — ибо тело мое истлело в печали о ней.

И отправился Мурид-шай в странствия. Хани последовала за ним, но так и не смогла уговорить его вернуться домой.

Бибарг и Граназ

В те времена, когда Чакар воевал с Гвахарамом, вождем лашаров[65], он ездил иногда в Афганистан к тюркам за помощью, в город Кандагар. В одну из таких поездок Чакар взял своего племянника Бибарга. Владыкой Кандагара в то время был Шах-бег, сын известного тюркского предводителя Зунун-бег Аргуна.

Вернувшись однажды из дворца кандагарского правителя, Чакар-хан поведал Бибаргу:

— Видел я красавицу — дочь Шах-бега. У нее прекрасные черные косы.

Забилось у Бибарга сердце, и стал он проводить дни и ночи около дворца. Позднее он рассказывал:

«Пробираясь по улицам сквозь толпы людей, набрел я однажды на тропинку, которая привела меня к стенам дворца.

В одной стене было окно, и я увидел в нем прекрасную, словно сказка, девушку. Ей передался трепет моего влюбленного сердца, и она сказала мне по-персидски:

— Приходи поскорее и захвати с собой свой верный меч и щит».

Бибарг не мог попасть во дворец днем. Он пошел к кузнецу и попросил выковать ему несколько железных костылей. Под покровом ночи направился он к дворцу, привязал невдалеке свою кобылицу и перебрался, вбивая костыли, через стену. Повсюду стояла стража, но Бибарг знал, что делать. Он принес с собой золотые монеты и раздал стражникам. Те взяли деньги и сделали вид, что ничего не видят.

Пробрался Бибарг в покои. В одной из комнат он увидел ярко горящую лампу и направился туда. Услыхала девушка чьи-то шаги, испугалась, вскочила со своего золотого ложа, но когда узнала Бибарга, прильнула к нему.

«Мы обняли друг друга, и я целовал ее без конца, стараясь успокоить свое разбушевавшееся сердце, — рассказывал Бибарг. — Семь ночей и семь дней провел я с любимой. Наконец моя чародейка, самая прекрасная жемчужина из короны своих соплеменниц, сказала:

— Бибарг, мой господин и повелитель! Отец очень любит меня, если он узнает обо всем, то убьет нас.

— Разве ты забыла о длинноволосых риндских воинах, о великом Чакаре и об их резвых иранских скакунах? Кто посмеет убить меня? — ответил я».

— Давай уедем отсюда в край, где живут белуджи, давай уедем в Сиби, который я люблю больше всего на свете, — предложил своей возлюбленной Бибарг.

Граназ, дочь правителя Кандагара, возлюбленная Бибарга, бросила все свои богатства, все украшения, золотое ложе и последовала за Бибаргом. Спустились они по стене, где была привязана кобылица. Бибарг посадил свою возлюбленную впереди себя, и тронулись они в путь, а когда проезжали Боланский перевал, Граназ спросила:

— Мой Бибарг, вождь всех вождей, ты недавно сказал мне, что у тебя есть могучее войско. Сколько же у Мир-Чакара молодых воинов?

— У Мир-Чакара сорок тысяч воинов, а у Гвахарама тридцать тысяч сабель, — ответил Бибарг.

— Кто же из них твой друг, а кто враг?

— Чакар — мой друг, Гвахарам — мой враг.

— Тогда поедем в Гвахараму, повелителю сабель. Чакар к нему наверняка не заглянет.

Приехали они к Гвахараму.

— Гвахарам, повелитель вождей! — говорит ему Бибарг. — Мы ехали не останавливаясь, пока не достигли твоего дома. Я везу с собой добычу, отнятую у хана. Если ты приютишь меня, я буду тебе верен. Если ты откажешь мне в приюте, я найду себе кров в другом месте.

— Входи и будь моим гостем вместе со своей возлюбленной. Здесь вы в безопасности, — отвечает Гвахарам, повелитель сабель.

Предоставил им Гвахарам большое помещение в своей крепости, приказал дать ковры, серебряные кубки, золотую посуду. Стали подавать им блюда с пловом, кебаб, кувшины с винами.

Но Бибарг был гордым белуджем и отказался принять от врага вино и яства. Не стала есть и его возлюбленная Граназ. Большую часть угощений побросали они в окно, а на блюдах оставили только часть еды, чтобы у Гвахарама не возникло никаких подозрений.

— Ты сейчас гость Гвахарама. Откуда же у тебя неприязнь к нему, почему ты не принимаешь его угощений? — спрашивает Граназ Бибарга.

— Не могу я вкусить соли врага, ибо завтра, если мне придется с ним сразиться, эта соль станет ядом, — отвечает ей Бибарг.

Велел Бибарг позвать лавочника из города, и тот вскоре прибыл. Бибарг купил у него все, что нужно для себя и своей возлюбленной.

Гвахарам же созвал совет и направил к Чакару посланца, наказав ему:

— Передай Чакару, предводителю белуджей, что ему не подобает вести себя как юнцу. Бибарг привез с собой из Кандагара богатую добычу.

А тем временем войска эмира Кандагара выступили в поход. Прошли они Боланский перевал и стали на отдых, раскинув бесчисленное множество шатров.

Встретившись с Гвахарамом, Мир-Чакар не высказал особого желания вступить в бой и потерять много воинов ради Граназ, но иного выхода не было. В разведку были посланы самые смелые и быстрые всадники.

А Бибарга мучила совесть. Ему самому захотелось уладить спор, виновником которого он стал.

— Я пойду в разведку и буду вести ее три дня и три ночи, — сказал он, сел на своего быстроногого коня и поскакал.

Глубокой ночью достиг он лагеря кандагарцев, спешился, привязал своего скакуна. Вынул саблю и стал пробираться к шатру самого эмира. Тут заметила его тюркская стража. Но не успели стражники взяться за оружие, как Бибарг с быстротой молнии нанес им сокрушительные удары, рассек шатровые веревки и ворвался в шатер эмира.

Эмир спал. Бибарг схватил его за руки и сказал:

— Я и есть тот самый Бибарг, из-за которого началась война. Это я увез твою дочь Граназ. Я в твоей власти, и ты можешь казнить меня или помиловать. Вот твоя сабля, а вот моя голова.

Неслыханная храбрость Бибарга поразила эмира, и он простил его.

И Бибарг заключил свое повествование такими словами:

«Эмир преподнес мне быстрого, как ветер, коня и одел меня в шелковые одежды. Войско его повернуло назад. Я же прибыл в Сиби и рассказал обо всем на совете риндов. Риндам не нужно было теперь вступать в тяжелый бой, а лашарам приходить к ним на помощь, И мы зажили счастливо вместе с моей ненаглядной Граназ».

Достеин и Ширеин

Жил некогда ринд по имени Достеин, и был он помолвлен с Ширеин, дочерью другого ринда — Лал-хана. Достеин и Ширеин знали персидскую грамоту.

Однажды тюрки напали на риндскую деревню и убили несколько человек. Других же, в том числе и Достеина, взяли в плен и увезли с собой в крепость Аранд. В плену Достеин провел много лет. Отчаявшись ждать и думая, что он уже не вернется, родители Ширеин решили выдать ее замуж за другого ринда, которого тоже звали Достеин. Узнав об этом, Ширеин сочинила песню, написала ее на листке бумаги и послала с факиром своему возлюбленному в Аранд.

После того как Достеин несколько лет провел в плену, правитель Аранда назначил его конюхом и доверил ему своих лошадей. В те времена ринды и вообще белуджи были лучшими наездниками. Отличным наездником был и Достеин. Вскоре он подружился со старшим конюхом, и тот, видя, как Достеин много и хорошо работает, поручил ему уход за двумя кобылицами. Когда кобылицам исполнилось по четыре года, Достеин и его приятель, тоже ринд, стали приучать их к седлу — объезжать. Правитель Аранда взял с Достеина слово, что он не совершит тайного побега.

— Я уеду лишь тогда, — сказал Достеин, — когда получу на это твое разрешение.

Так и продолжал Достеин объезжать кобылиц, пока не наступил праздник Ид. В этот день тюрки устраивают конные состязания. Правитель вызвал к себе Достеина и говорит:

— Я разрешаю тебе и твоему приятелю участвовать в скачках.

— Означает ли это, что мы можем скакать? — спросил Достеин.

— Да, — ответил правитель, — можете.

Белуджи приняли участие в состязании, оставив далеко позади всех остальных. Промчавшись мимо правителя, они крикнули ему:

— Ты дал нам разрешение…

И поскакали в родные края.

Правитель приказал своим войскам преследовать беглецов.

— Не дайте им уйти. Поймайте их и убейте, — приказал он.

Войска двинулись к перевалу Чахачар, и, когда пересекли Тоба (ручей в нижней части перевала), пала у них серая кобылица. Вот почему это место называется Нили-лакри (Равнина серой кобылицы). Немного погодя пала бурая лошадь. Место, где это произошло, стало называться Бура-пушт (Кряж бурой лошади). Перед долиной Файлаваг споткнулась и разбилась еще одна серая лошадь, и место это прозвали Нила-канд (Долина серой лошади). С того времени все эти названия и сохранились.

Достигнув долины Файлаваг, войска повернули назад. А Достеин и его спутник прибыли к себе в Нармук. Прибыли они вечером, спешились и увидели мальчика. Он пас отару овец и горько плакал.

— Почему ты плачешь? — спрашивает пастушка Достеин.

— Моего старшего брата много лет тому назад захватили в плен, и у него осталась здесь невеста. Теперь невесту отдают замуж за другого, — отвечает тот.

На вопрос, как звали его брата, пастушок ответил:

— Достеин.

Достеин и его спутник успокоили мальчика и сказали, что его брат вернется. А потом попросили показать, где должна состояться свадьба. Сели они на коней и вскоре прибыли к месту свадьбы. Спешились, а рин-ды и спрашивают их, кто они и откуда.

— Мы домы[66] — ответил Достеин.

— А знаете ли вы какие-нибудь песни?

— Конечно, знаем, раз мы домы. Принесите мне дамбиро[67], и я спою вам, — сказал Достеин.

Принесли ему ринды дамбиро. Достеин поднялся и начал петь ту песню, которую написала для него Ширеин и прислала с факиром. Вот эта песня:

«Танги — мой вождь, Гвахарам — мой предводитель и друг, властелин народа, когда обнажены сабли. Клянусь твоей бородой, нежной зарей своего чудесного лица, что моя черная кобылица мчится вперед. Она не может пить воду из Инда, не может щипать жесткую траву низин. Ей не дают покоя слепки, сухой ячмень причиняет боль во рту. Она стремится к своим родным горным пастбищам, к стадам диких ослов на заоблачных склонах, к диким ослицам Фиотского перевала, к озерам, наполненным прозрачной водой.

Пришел человек из Хорасана в одежде, истрепанной в пути, но пахнущей приятно. И вот какое послание принес он с собой от риндской девушки, искренний привет любви от Ширеин.

Грозовые тучи пролились над Конаром, на долины и склоны Мангачара, на сладостно пахнущие холмы Сани. Озера наполнились до краев, и вода дрожит в них, как листья гвана[68], волны вздымаются, как связки сахарного тростника. Скотоводы готовы выступить в путь — владельцы отар овец и коз, сыны пастуха Сахака. Женщины увязали поклажу, погонщики нагрузили верблюдов и двинулись через Бонарский и Нагахский перевалы.

Наелись овцы нежной травы, а козы красных цветов гвари[69]. Ринды собрали богатый урожай пшеницы, пастухи наготовили много сыров. Ширеин разбила маленький гидан[70] на просторных землях Нармука и позвала своих служанок. Взяла глиняный сосуд и пошла к водопаду за свежей водой. Там она вымыла и расчесала свои волосы, а потом вернулась в четырехстенный шатер и прилегла. Протянула она руку к сумке, вынула серебряное зеркальце прислонила его к пышному бедру и стала смотреть на свое прекрасное, как у гурии, лицо. Слезы наполнили ее ясные очи, побежали по щекам и упали на грудь. Зашли в палатку сорок четыре девушки — сестры, подруги — присели возле нее, развязали платки, стали расспрашивать:

— Почему не носишь ты украшений, почему не надеваешь красные и голубые наряды, почему твои глаза полны слез?

Расплакалась она еще больше.

— Уйдите от меня, подруги, я не хочу вас видеть. К чему мне украшения? Пусть пылятся мои красные и голубые наряды. Зачем мне такие друзья, как вы, если мой сердечный друг схвачен и угнан в плен коварными и злыми тюрками. Они увезли его в далекий город Аранд и посадили в темницу. Они разбили мое счастье, похитили мою любовь.

Когда дочери риндов сходятся вместе и идут гурьбой по склонам, когда женщинам сопутствует счастье, они собирают красные гвари. Одни украшают ими одежду, другие подвешивают к сережкам, третьи берут с собой как символ любви. Один такой цветок я сорвала по велению сердца и крепко зажала в руке, пожелав, чтобы мой милый был защищен от врагов. Его любимая говорит, вздымая руки к небу: "Боже, верни Достеина к верной возлюбленной. Но не этого Достеина, а того, первого.

О гнедая кобылица, понесись птицей к югу и доставь моего повелителя. Пусть он встретится со своей любимой, отдохнет возле отца и матери, обнимет своих братьев. Пусть появится малик[71] Достеин, пусть снова придет к своей любимой"».

Услышала эту песню Ширеин, узнала ее и крикнула:

— Это поет Достеин.

Начали люди спрашивать певца, кто он и откуда. И он ответил:

— Я — Достеин.

Тогда другой Достеин, свадьба которого уже началась, сказал:

— Ты вернулся назад. Ширеин — твоя невеста, бери ее. И все, что приготовлено к свадьбе, я отдаю тебе.

И Достеин женился на Ширеин.

Таваккали и Саммо

Говорят, что Таваккали был красивым юношей и занимался тем, что пас овец. Однажды между марри-шерани и рамкани[72] вспыхнула междоусобица и несколько человек рода шерани были серьезно ранены. По закону белуджей шерани, бросив жребий, избрали юношей, которые должны были осуществить право мести. Среди них оказался и Таваккали. Хотя по характеру Таваккали не был мстительным и не любил кончать спор оружием, он все же не осмелился нарушить обычай своего рода и подчинился принятому решению.

Взяли юноши оружие, двинулись в путь. И вдруг разразилась буря. Начали они искать укрытия и заметили какие-то шатры. Вошли в один из шатров и увидели девушку. Девушку звали Саммо. Она встретила гостей с почетом и предложила им свой кров.

Буря была настолько сильной, что едва не повалила шатер. Саммо принялась укреплять его. Ветер сорвал с нее накидку и разметал тяжелые черные косы. Одежда ее намокла, обрисовав стройное молодое тело. Вид девушки поразил воображение молодого Таваккали, который был к тому же и поэтом. Он безумно влюбился в Саммо.

Вопреки строгим обычаям белуджей Таваккали не сводил с девушки глаз.

Саммо заметила это и спросила его товарищей:

— В своем ли уме ваш друг?

А Таваккали и в самом деле будто помешался. Не захотел ехать дальше, повернул домой. Друзья убеждали его, что понравившаяся ему девушка уже помолвлена и ничто не заставит ее изменить принятое решение, но он не стал их слушать.

С этого дня Таваккали совсем потерял голову, не знал, что и делать. Бродил по окрестностям и без конца повторял имя Саммо. Вскоре до него дошла весть, что Саммо вышла замуж. Это окончательно разбило его сердце и помутило разум. Таваккали начал слагать красивые и нежные песни о Саммо. Расспрашивал о ней каждого встречного.

Прослышали об этом родственники Саммо и ее муж и решили убить Таваккали. Но люди не допустили убийства, сказав, будто Таваккали сошел с ума и на него не распространяются обычаи племени.

Странствуя по деревням, Таваккали побывал в Синде, Белуджистане и Дера-Гази-хане. Однажды пришел он в святое место Сакхи Сарвара, вблизи города Дера-Гази-хан. Наваб[73] племени легхари[74] Джамаль-хан усомнился в безумстве Таваккали и, чтобы проверить его, подослал к нему очаровательную танцовщицу Моран. Одели ее в красивые одежды и заперли с Таваккали в одной комнате. Но тот остался равнодушным к Моран и все время говорил только о Саммо.

— Моран, — сказал Таваккали, — ты самая прекрасная девушка в Дера, и походка у тебя, как у павы. Но знай, я люблю только Саммо и никогда ей не изменю.

Безумец Таваккали известен как великий поэт. Его песни, дошедшие до наших дней, вызывают восхищение. Он имел привычку строить земляные домики, как ребенок, говоря, что делает их для Саммо. Он всегда делил пищу на две части, одну съедал сам, а другую, предназначенную для Саммо, отдавал птицам. И теперь люди, посещающие могилу Таваккали, раздавая милостыню, часть ее отдают птицам. Безумец завещал, чтобы после его смерти тело его положили на верблюда и похоронили в том месте, где верблюд остановится. Люди исполнили это завещание. После смерти Таваккали они положили его тело на верблюда и отправили в путь.

Верблюд остановился на плоскогорье, возле холма. Здесь и был похоронен Таваккали. Его могила в двадцати пяти верстах от Кохлу, в округе Сиби.

Предание об Али

Сидел однажды Али у себя дома, видит — идет к нему какой-то человек. Зашел он к Али и говорит:

— У меня семь дочерей. Все они помолвлены, и надо выдавать их замуж. Но я беден. Помоги мне.

Выслушал Али эти речи и говорит своему рабу Камбару:

— Принеси большой тюрбан и надень его на голову этому человеку.

Достал Камбар у лавочника тюрбан и надел его на голову просителю.

— Пойдем, я дам тебе денег, — говорит просителю Али.

Вывел он просителя за город, тот и спрашивает:

— Деньги можно достать в городе, а ты вывел меня из него. Где же ты возьмешь денег?!

— У меня нет ничего, кроме самого себя, — отвечает Али. — Продай меня, а на вырученные деньги выдай замуж своих дочерей.

Пошли они на торги в город габров[75].

— Продай меня тому, кто заплатит за меня одного, как за сто человек, — говорит Али.

Привел проситель Али в город габров и стал его продавать, приговаривая:

— Я иродам этого человека только тому, кто заплатит за него, как за сто человек.

— Как же тебя зовут и что ты умеешь делать, если за тебя просят так дорого? — спрашивает Али один из горожан.

— Зовут меня Хайдар[76], и я могу делать все, что тебе понадобится, — отвечает Али.

Купил горожанин Хайдара — уплатил за него, как за сто человек. А проситель взял деньги и пошел домой радостный и веселый.

Однажды дал хозяин Хайдару топор, велел взять ослов и поехать за дровами. Приехал Али в лес и стал рубить деревья. Рубил-рубил — устал. Сел передохнуть и крепко уснул. А в это время появились тигры, напали на ослов и загрызли их. Проснулся Али, видит — четыре тигра ослов доедают. Ринулся Али на тигров, схватил их за уши, нагрузил на каждого по вязанке дров, привязал друг к другу и повел в город. Привел он тигров на базар. Тигры зарычали, Али закричал. Весь скот, что был поблизости, так и попадал на землю, а правитель города габров заявил:

— Я принимаю мусульманскую веру.

За ним и весь город перешел в мусульманство. И все узнали, что тигров привел Али.

Нагрузил Али тысячу верблюдов золотом и говорит Камбару:

— Я поведу этот караван в Медину[77].

Прошел караван часть пути, заночевал, а поутру снова в путь двинулся.

— Как зовут хозяина каравана? — спрашивает слепой факир, сидящий у дороги.

— Меня зовут Али, — отвечает хозяин.

— Дай факиру хлеба, — сказал Али Камбару.

— Хлеб уложен в мешки и погружен на верблюда. Я не могу его оттуда достать, — ответил Камбар.

— Тогда, — говорит Али, — отдай факиру верблюда вместе с хлебом.

— Но этот верблюд идет во главе каравана, — отвечает Камбар.

— Тогда отдай факиру весь караван, — говорит Али.

Камбар живо спрыгнул с верблюда. Али засмеялся и спрашивает:

— Что произошло, Камбар, почему ты спрыгнул с верблюда?

— Я боялся, господин, что ты и меня отдашь слепому факиру, — ответил Камбар.

Взял Камбар за повод первого верблюда и подвел к факиру весь караван.

— Я ведь просил хлеба, а ты вложил в мою руку веревку. Зачем ты это сделал? спрашивает факир.

— Открой глаза и взгляни, — отвечает Али.

Прозрел факир и видит — держит он в руках повод

от тысячи верблюдов, груженных разными товарами. Этим факиром был Сакхи Сарвар. Взял он товары, стал раздавать их беднякам. Часть товаров продал и на вырученные деньги построил жилища для неимущих.

Потомки Камбара стали ханами племени брагуев; их до сих пор называют камбарани.

Абдулла, хан Калата[78], и похищение Самри

В те времена, когда Абдулла-хан[79] был правителем Калата, он начал войну против наваба Дера-Гази-хана. Собрал Абдулла-хан большую армию и двинулся через Сиахаф. Вождем племени мазари был тогда Митха-хан. Абдулла-хан отправил к нему гонцов с просьбой прислать воинов. Митха-хан собрал отряд в сто всадников и присоединился к армии Абдулла-хана.

К войскам Абдулла-хана присоединились также все белуджские вожди и их вассалы из горных районов и равнин (Сараван и Джалаван), за исключением предводителей горшани[80], дришаков[81] и других племен, обитавших в долине Инда.

Войска прошли через перевал Сиях, плато Шам, через перевал Чакар и вышли на равнину у Харанда. Там они узнали, что наваб назначил сбор своих войск у Джампура.

Созвал Абдулла-хан всех своих воинов и стал держать совет. Митха-хан посоветовал ему идти прямо на Дера-Гази-хан.

— Как только они узнают, что твои войска движутся на Дера, — сказал он, — каждый поспешит домой, чтобы защитить свою жену и детей, — вся армия наваба и разбежится. — А ты повернешь к Джампуру и захватишь его.

Похвалил Абдулла-хан Митха-хана за хороший совет и сказал, что последует ему. И действительно, как только войска Абдулла-хана направились к Дера, армия наваба распалась. А Абдулла-хан атаковал Джампур, захватил его и оставался там в течение месяца.

У одного сапожника в Джампуре была красавица жена по имени Самри. Понравилась она Мухаббат-хану[82] (сыну Абдулла-хана), и взял он ее в плен. Вернулись войска Абдулла-хана с победой в Хорасан[83]. А Мухаббат-хан привез с собой Самри и сделал ее своей наложницей.

Муж Самри — Мочи последовал за ними в Калат и обратился к Абдулла-хану с жалобой, заклиная его именем бога вернуть ему Самри.

— Если только Мухаббат-хан узнает, что ты приехал сюда, он тотчас убьет тебя. Но вот что я могу для тебя сделать. Обойди все мое ханство, и, если ты найдешь девушку, которая тебе понравится, даю слово, что выдам ее за тебя, — сказал ему Абдулла-хан.

— Мне никто не нужен, кроме Самри, — ответил Мочи.

Около года пробыл Мочи в Калате, а потом уехал к гробнице Дживы-Лал[84], где пробыл еще год, молясь и подавая воду паломникам. По прошествии года получил он однажды ночью от Дживы-Лал такой наказ:

— Живет в Джампуре бедный факир, вместе с евнухом гоняют они ослов на пастбище. Иди к этому факиру, он поможет тебе вернуть Самри.

Пошел Мочи в Джампур и нашел там факира, который пас ослов.

— Разве Дживы-Лал не в силах был сам помочь тебе? — спрашивает факир Мочи.

— Он послал меня к тебе, — отвечает Мочи.

Подумал факир и говорит:

— Иди домой, отдохни и приходи ко мне, когда в Джампуре настанет день спортивных состязаний евнухов. Ты увидишь меня, весело танцующим среди них. Потяни меня за кайму моих украшений.

Мочи так и сделал. Когда он потянул факира за кайму его украшений, тот всплеснул руками и закричал:

— Самри возвращается! Самри возвращается!

Тут же прибежала толпа людей и стала поздравлять Мочи с возвращением Самри.

— Самри вернулась домой, — кричали все.

Мочи пошел домой и увидел Самри, которая сидела на лавке и удивленно смотрела на свои руки, выпачканные в тесте.

На вопрос Мочи, как она попала сюда, Самри ответила:

— Я была в Калате и месила тесто, чтобы испечь хлеб Мухаббат-хану. Он так любил меня, что ел хлеб, приготовленный только моими руками. Я нагнулась над тестом, и к моим глазам подлетела зеленая муха. А как только я открыла глаза, увидела, что нахожусь дома, в Джампуре.

С тех пор Мочи и Самри зажили счастливо вместе, а Мухаббат-хан остался в Калате.

Легендарная история белуджей

Все белуджи говорят, что они происходят от Мир-Хамзы, который, покинув Алеппо, прибыл сначала в Сеистан, а оттуда в Макран[85]. Хамза был дядькой Али (Хазрат-Али)[86].

Однажды, когда Мир-Хамза купался в ручье, появились феи. Они тоже стали купаться. Предводительница фей увидела Мир-Хамзу и влюбилась в него. От их брака родился сын. От него и пошли все белуджи. До сих пор существует также предание о том, что Ринд и Лашар были братьями и что они являются потомками Хамзы.

Прошло много лет. Белуджи покинули свои места и прибыли в Сеистан. Правителем Сеистана был в то время Шамсуддин, который подружился с белуджами. После смерти Шамсуддина трон достался Бадруддину. Люди сведущие не раз говорили ему о том, что белуджи — народ хороший, что их насчитывается сорок четыре рода и что он мог бы брать себе из их числа наложниц.

Собрал однажды Бадруддин всех белуджских вождей и спрашивает:

— Сколько родов насчитываете вы у себя, белуджи?

— Нас, истинных белуджей, сорок родов, да еще четыре рода подчинены нам, — отвечают те.

— Вы, белуджи, должны поставлять мне наложниц, — говорит правитель.

Посоветовались между собой вожди и решили: «Мы, белуджи, никогда никому не поставляли наложниц, не будем поставлять их и Бадруддниу. Сыграем с ним шутку».

Собрали они вместо девочек сорок мальчиков, прокололи им носы и уши, дали им женские украшения и отвезли к правителю. Сами же порешили: «Оставаться здесь для нас унизительно, ибо до сих пор мы не поставляли наложниц ни одному правителю».

И, покинув Сеистан, направились они в Кеч[87] и Макран.

А история с мальчиками продолжалась так. Увидев, что они еще совсем юные и им надо подрасти, правитель приставил к ним нянек. Когда же они подросли, он поместил их в гарем вместе с другими женщинами. Тут-то и началось небывалое.

Однажды возникло у правителя желание посетить гарем и кстати посмотреть, как там новенькие.

Пришел он и видит, что жены его стали не такими, как были раньше. Спрашивает он служанок, что случилось с его женами.

— О повелитель, мы не знаем, что с ними происходит, — отвечают служанки.

Разгневался Бадруддин. Повелел он надеть на служанок штаны из овечьих шкур и пустить туда кошек. А одна из служанок и говорит Исе, старшему из юношей:

— Скажи правителю, чтобы он не убивал людей.

Пришел правитель к Исе, а тот ему и говорит:

— Прости нашу провинность, и я расскажу тебе всю правду.

И признался он, что все они — юноши.

Выгнал их правитель из гарема, повелел идти к родителям и передать, что он пойдет на белуджей войной.

Белуджи в это время уже осели в Кеч-Макране, куда вскоре прибыли и юноши. Бадруддин привел туда свои войска, напал на белуджей, но потерпел поражение и вернулся в свои края.

В то время, когда белуджи покидали Сеистан, их сардаром был Мир-Джалал-хан, шестой потомок Мир-Хамзы. По его призыву все сорок четыре рода белуджей ушли из Сеистана и заняли Кеч-Макран. Здесь Мир-Джалал-хан умер, оставив четырех сыновей, которых звали Ринд, Лашар, Хот, Кораи, и дочь Джато. Они воздвигли в Кече пять манханов (или помостов)., чтобы выразить соболезнование (скорбь) по поводу смерти Мир-Джалал-хана. Те из белуджей, что приходили к манхану Ринда, стали называться риндами, те, что к манхану Лашара, — лашарами, те, что к манхану Хота, — хотами, а те, что к манхану Кораи, — кораями. Мир-Джалал-хан выдал замуж Джато за своего племянника Мурада. Один из помостов был воздвигнут от ее имени, и тех из белуджей, которые приходили сюда, стали называть джатоями. Так белуджи разделились на пять племен.

В то время, когда белуджи захватили Кач, ринды и лашары, потомки Мир-Джалал-хана, были крупнейшими племенами. Вождями лашаров были два брата — Нодхбандаг и Бакар. У Нодхбандага был сын Гвахарам, а у Бакара — Рамен.

У вождя риндов Мир-Ишака было два сына — Мир-Хасан и Мир-Шейхак. У Мир-Хасана было пять сыновей: Рехан, Джианд, Мухаммад, Брахим и Мир-хан. А сыном Мир-Ишака был Мир-Чакар, который стал потом вождем всех риндов.

Настало время, когда все белуджи тронулись из Кеч-Макрана в Хорасан. Они захватили Калат, Мастунг, Шал (Кветту) и все близлежащие земли. Истек год, и белуджи послали лазутчиков проведать, что представляют собой земли Кача.

— Здесь очень холодно, — жаловались они, — особенно трудно нам приходится зимой.

Лазутчики осмотрели Сиби, Дадар, Гандаву, перевал Мулла Джал и все в округе и, вернувшись, подробно обо всем доложили. После этого ринды во главе с Мир-Чакаром и лашары во главе с Гвахарамом двинулись туда и захватили эти земли. Лашары перешли через перевал Мулла, а ринды — через перевал Волан. Ринды пришли в Сохран, Сиби и Дадар. Правителем Сиби был Джам Нинда.

Мир-Чакар прибыл во дворец Джам Нинды, силой подвинул его на троне и сел рядом. Затем Мир-Чакар спросил Джам Нинду:

— Какой доход приносят эти земли?

Джам Нинда ответил.

На следующий день, когда Мир-Чакар снова пришел во дворец, Джам Нинда сбежал. Так ринды и лашары завладели его землями и пробыли там три года. Ринды захватили Сиби, Дадар и Сохран, а лашары — перевал Мулла Джал и Гандаву. Зиму они стали проводить в землях Кача, а лето — в Хорасане.

Однажды лашар Рамен прибыл в стан Мир-Чакара и спешился у жилища Рехана. Рамен и Рехан поспорили.

— Моя кобылица самая быстрая, — сказал Рамен.

— Нет, моя, — ответил Рехан.

И стали они держать пари.

У одного кожевника был баран, красный по цвету и очень жирный. Рамен и Рехан договорились устроить состязание. Чья из кобылиц придет первой, тот и выиграет барана. Проигравший же выплатит кожевнику стоимость барана.

Ночью ринды сбросили попону с кобылицы Рамена, чтобы она застудилась. Утром Рамен и Рехан оседлали своих кобылиц и устроили гонки. Кобылица Рамена все же выиграла. Но ринды стали доказывать, что выиграл Рехан. Это так рассердило Рамена, что он вскочил на лошадь и уехал.

Тем временем женщина по имени Гохар, владелица стада верблюдов, которую лашары прогнали с перевала Мулла Джал, явилась вместе со своим стадом к Мир-Чакару, и тот выделил ей место около Качарака.

Вскоре после состязания Рамен собрал отряд лашаров и вместе с ними убил нескольких верблюжат из стада Гохар. Мир-Чакар и Гвахарам оба любили Гохар, по сердце ее принадлежало Чакару.

Однажды, вскоре после того, как были убиты верблюжата из стада Гохар, Чакар приехал к ее стойбищу. Вечером, когда пригнали стадо, Чакар услыхал вдруг призывные крики верблюдиц.

— В чем дело, — спросил он у Гохар, — почему кричат верблюдицы?

Но Гохар не стала ему ничего объяснять.

— Они кричат потому, что позавчера лашар Рамен убил их верблюжат, — сказал один из погонщиков.

Разгневался Чакар и, возвратившись домой, разослал во все концы гонцов. Собрал он риндов и заявил:

— Надо наказать лашаров.

Весть о готовящемся нападении риндов встревожила лашаров, и они направились к нухани Омару.

— Ринды хотят напасть на нас. Мы пришли к тебе за защитой. Поможешь ли ты нам? — обратился к нему Гвахарам.

— Чакар очень силен, и я не смогу дать ему отпор. Лучше пошлю к нему своих людей на переговоры, может быть, он согласится заключить мир, — ответил Омар.

Послал Омар к нему нескольких кахиров и наказал им:

— Передайте Мир-Чакару, чтобы он не начинал войны. Мы — белуджи, он тоже белудж. Нехорошо, если мы пойдем войной друг на друга.

— Не будет мира между нами, я намерен воевать, ответил кахирам Чакар.

Услыхал Омар этот ответ и говорит:

— Ну что ж, придется сражаться, будем мужественны.

Укрепились они у входа в ущелье реки Нали. И вскоре произошло здесь большое сражение. Ринды были разбиты и отступили, потеряв семьсот человек убитыми, в том числе Мир-хана, равного по положению самому Мир-Чакару.

Дом принес весть о поражении риндов.

— А что случилось с миром? Убит он или ему удалось спастись? — спрашивает дома Шейхак.

— Миру удалось спастись, а Мир-хан убит, — отвечает дом.

— Когда я сказал «мир», — заявил Шейхак, — я имел в виду Мир-хана.

Направился Чакар с просьбой о помощи к тюркам, у которых был предводитель по имени Зуну. Утром к тюркам прибыли и лашары, подкупили их и сказали:

— Убейте Чакара.

Тюрки послали за Чакаром. Но среди тюрок был один верный эмир по имени Фалли. Он сообщил Чакару о прибытии лашаров и о том, что те подкупили тюрок. Когда Чакар явился к тюркам, те спросили:

Чакар ответил им так:

Забрали тюрки у Чакара оружие и сказали:

— Иди домой.

А сами выпустили ему вслед разъяренного слона со словами:

— Ну-ка, Чакар, убей его.

Так спасся Чакар. Тюрки высоко оценили его мужество, наградили его и отпустили.

Снова лашары пришли к тюркам и дали им еще больше денег. Фалли опять обо всем сообщил Чакару. На следующий день послали тюрки за Чакаром и, когда он пришел, сказали:

— Ты самый смелый и сильный из белуджей. Вот тигр, сразись с ним!

Выпустили тюрки тигра, напал он на Чакара. Но Чакар убил его саблей одним махом. И снова тюрки наградили Чакара.

Пришли лашары к тюркам в третий раз и снова подкупили их. Тюрки опять послали за Чакаром. Была у них глубокая яма, прикрытая сверху камышом. Привели тюрки дикого жеребца и повелели Чакару перескочить на нем через яму.

Семь раз перескочил Чакар через яму и ни разу по свалился в нее. И снова тюрки наградили его.

Вскоре узнала обо всем Май Бигам, мать Зуиу, и сказала тюркам:

— Чакар — истинный вождь белуджей, не трогайте его больше. Пусть Зуну соберет войско и окажет Чакару помощь.

Собрал Зуну войско, и двинулись тюрки на лашаров. Те начали отступать. Чакар поехал за ними следом, настиг их и убил Рамена. Вместе с Раменом погибли еще пятьсот лашаров.

Направились лашары в Гуджрат и начали там войну.

Был среди лашаров некий Бангал. Встретил Бангал юношу из Гуджрата с сахарным тростником и говорит:

— Отдай мне тростник — я накормлю свою лошадь.

— Это не простой тростник, а сахарный, и я тебе его не отдам, — отвечает юноша.

Услыхав такой ответ, Бангал вытащил стрелу из колчана и сразил юношу насмерть. Отец, братья и другие родственники юноши отправились с жалобой к царю:

— Пришло к нам какое-то племя — белуджи. Они убивают людей, разоряют страну, кормят лошадей сахарным тростником.

Царь отдал приказ своей армии сразиться с белуджами. Бакар, отец Рамена, объединил всех лашаров, и они разгромили царскую армию. Тогда царь послал За Бакаром и подарил ему пятьдесят лошадей, пятьдесят шелковых шарфов, пятьдесят золотых кинжалов и сказал:

— Я дарю тебе не только эти вещи, но и земли Гандавы и Митхавы.

Так и осели лашары в Гандаве, Митхаве и Джхале. И живут они в этих местах до сих пор. А магасси и другие племена — их ветви.

Ринды осели в Сиби и Дадаре. Стал Зуну брать у лашаров женщин в качестве наложниц. Однажды Чакар и говорит Зуну:

— Я внесу выкуп, отпусти наложниц.

Заплатил он Зуну лакх[88] рупий, тот и освободил лашарок. На ночь около освобожденных женщин Чакар поставил караул. Один из караульных дурно обошелся с женщинами. Наутро они сказали:

— Этот человек не белудж, он — легхар (грязный, гадкий человек).

С этого времени его прозвали Легхар, и пошло от пего племя легхари.

В другой раз в карауле стоял дришак. Ночью пошел дождь. Дришак ухватился за палатку и не дал ей упасть на женщин. Наутро Чакар спрашивает их:

— Ну, а этой ночью что за караульный у вас был?

— Этой ночью нас охранял золотой ринд, — ответили женщины.

С тех пор дришаков называют «золотые дришаки».

И снова началась война Чакара с Зуну. Чакар собственноручно убил Зуну, а армия тюрок была разбита.

Однажды, во время войны с лашарами, заехал Чакар в деревню к Гохар. Внезапно прибыл туда же Гвахарам с сотней всадников.

— Гвахарам может тебя убить, лучше уезжай, — говорит Гохар Чакару.

Чакар вскочил на копя и поскакал из деревни. Отряд Гвахарама заметил Чакара и стал его преследовать. Вскоре лашары почти нагнали его, но солнце зашло, и Чакару удалось скрыться.

Заехал как-то Гвахарам со своим отрядом в гости к ринду Дил Малику, известному богачу. Тот приказал зарезать сто баранов и стал угощать Гвахарама и его воинов. Когда мясо было готово, подали сто курдюков на ста блюдах. Принес затем Дил Малик сто ножей с белыми рукоятками и воткнул по ножу в каждый курдюк. Хвастаясь своим богатством, Дил Малик показал сто мешков зерна.

— Смотрите, лашары, как богаты дома риндов! — воскликнул Гвахарам.

— Да, — ответили лашары. — Мы тоже можем собрать урожай хлеба в сто мешков и зарезать сотню баранов, но мы не можем выложить сразу сто ножей с белыми рукоятками.

Как-то Дил Малик приехал в гости к Гвахараму.

— Скажи мне, Дил Малик, где ты приобрел сто ножей? — спрашивает его Гвахарам.

— У меня есть названый брат, кузнец. Каждые полгода он приносит мне пятьдесят ножей, взамен я даю ему верблюда. Эти пятьдесят ножей я распределяю среди риндов. Но вот уже год, как я не раздавал ножей, и их скопилась у меня целая сотня, — отвечает ему Дил Малик.

Случилось так, что вскоре Дил Малик проиграл в кости все свое состояние. Приехал он в одну деревню и остановился у знакомого ринда. Хозяина не было дома, и хозяйка дала ему коврик, чтобы он мог на нем переночевать. Хозяйская кобылица стояла голодная, и хозяйка попросила Дил Малика:

— Возьми серп и нарежь немного травы для кобылицы.

Нарезал Дил Малик травы и принес кобылице. Из рук его сочилась кровь, и он измазал траву. На следующее утро Малик уехал. Вышла хозяйка во двор и видит, что кобылица не ест траву. Когда вернулся муж, хозяйка рассказала ему, что произошло.

А Дил Малик сложил об этом такую песню:

— Вот что, становись лашаром, и я дам тебе много скота и денег, — предложил Гвахарам Дил Малику.

На что Малик ответил ему:

Собрались как-то Хайвтан, Джаро, Нодхбандаг и Мир-хан и дали друг другу клятвы.

— Если чей-нибудь верблюд забредет в мое стадо, клянусь, я не верну его хозяину, — сказал Хайвтан.

— Клянусь, я убью того человека, который коснется моей бороды. И уничтожу того, кто убьет Хаддеха (Хаддех — названый брат Джаро), — сказал Джаро.

— А я клянусь, что никогда не прикоснусь к деньгам. И если кто-нибудь обратится ко мне с какой-либо просьбой, я отдам тому все, что бы он ни попросил, — сказал Нодхбандаг.

— Если я увижу риндку, несущую мех с водой, клянусь, я подарю ей девушку-рабыню, — сказал Мир-хан.

Клятва Хайвтана

Однажды верблюд Мир-Чакара забрел по божьему велению в стадо Хайвтана.

— Я не отдам его назад, — сказал Хайвтан. Собрались ринды и порешили:

— Давайте накажем Хайвтана и заставим его вернуть верблюда Чакару.

Выслушал их Чакар и сказал:

— Много верблюдов было растерзано тиграми, много отдано людям. Не надо распрей, пусть Хайвтан возьмет верблюда себе.

В другой раз нагрянули лашары и угнали у Чакара верблюдов. Чакар погнался за ними и отбил стадо. Между риндами и лашарами произошла стычка, и ринды были разбиты.

В погоню за лашарами бросился Хайвтан. Догнал их, сразился с ними, отбил у них стадо верблюдов и возвратился домой.

Рассердились ринды и решили силой отобрать у Хайвтана стадо.

— Это стадо принадлежит Чакару, а не Хайвтану, — сказали они.

— Это стадо у меня угнали враги, — вмешался Чакар. — Раз Хайвтан отбил его, оно должно быть у него. Через некоторое время стадо мне пригодится, а пока пусть лучше владеет им мой собрат, чем враги.

Клятва Джаро

Чакар и Джаро держали как-то совет. Чакар подозвал няньку и говорит:

— Приведи-ка сюда сына Джаро.

Привела нянька мальчика.

— Положи его на колени Джаро, — приказал ей Чакар.

Не понравилось это Джаро.

— Не подноси его ко мне, — сказал он.

По Чакар настоял, и нянька усадила мальчика на колени Джаро.

Начал мальчик играть и прикоснулся к бороде Джаро. Выхватил Джаро кинжал и убил ребенка. Затем позвал няньку и сказал ей:

— Забери его у меня, пусть Чакар радуется.

Встретил Чакар Хаддеха и говорит ему:

— Прикоснись рукой к бороде Джаро. Если он убьет тебя, он должен убить и себя. Посмотрим, сдержит он свою клятву или нарушит ее.

Участвовали как-то Джаро и Хаддех в состязаниях, и кобылица Хаддеха пришла первой. Обходя Джаро, Хаддех коснулся его бороды.

Прошло три или четыре месяца, и в одну из поездок Джаро взял с собой Хаддеха и Шахо (сына своей сестры). Отъехали они немного, привязали лошадей и легли отдыхать под деревом. Как только Хаддех уснул, Джаро приказал Шахо:

— Возьми саблю и заруби Хаддеха.

Нанес Шахо удар саблей Хаддеху и убил его.

— А теперь вырой яму — мы похороним его, — сказал Джаро, — но такую яму, в которую можно поместить двоих, ибо Хаддех был моим другом.

Как только Шахо вырыл яму, Джаро ударил его кинжалом и убил, а потом зарыл обоих.

Увидев, что Хаддех не вернулся, Чакар сказал:

— Я сложу о Джаро песню.

И вот какую песню сложил Чакар:

В ответ Джаро, сын Джаламба, запел свою песню:

Клятва Нодхбандага

Пригласил однажды Чакар к себе Нодхбандага и подарил ему две переметные сумы денег. В днище каждой сумы проделал он дыры, с тем чтобы монеты по дороге выпадали и чтобы Нодхбандаг, обнаружив это, прикоснулся к деньгам.

Перекинул Нодхбандаг сумки через спину лошади и двинулся в путь. По дороге растерял все деньги, но так и не прикоснулся к ним. Навстречу Нодхбандагу попались женщины, собиравшие тамарисковые орешки.

— О Нодхбандаг, тебя называют Разбрасывающий Золото. Дай и нам по монете, — говорят они ему.

— Идите по следу моего коня и подбирайте все, что найдете, — отвечает им Нодхбандаг.

Женщины так и сделали. Собрали они много денег и унесли с собой. С тех пор и стал Нодхбандаг носить имя Разбрасывающий Золото.

Услышали об этом братья Нодхбандага, рассердились на него и говорят:

— Нодхбандаг, так ты раздашь все свое состояние. Оставь хоть что-нибудь, не то станешь нищим.

Нодхбандаг ответил им такой песней:

На следующий день позвал Чакар дома и говорит ему:

— Зайди к Нодхбандагу и прочитай ему стихи. Он спросит тебя, что ты хочешь. Ответь ему: «Дай мне все твои одежды, все наряды твоей жены и все, что есть в твоем доме».

Пошел дом к Нодхбандагу и стал читать ему стихи. Когда же Нодхбандаг спросил его, чего он хочет, дом сказал:

— Господин мой, дай мне все твои одежды, все наряды твоей жены и все, что есть в твоем доме.

— Дай мне кусок ткани, которым ты прикрываешь свое тело, и я отдам тебе все мои одежды, — ответил Нодхбандаг.

Взял он ткань дома и разорвал ее на две части. Одной половиной прикрыл себя, вторую отдал жене. Затем собрал все одежды, которые были у него, и отдал их дому. А сам остался ни с чем и лег спать.

В полночь пришел верблюд с каким-то грузом и лег возле жилища Нодхбандага. Разбудила жена Нодхбандага и говорит ему:

— У нашей двери остановился верблюд с каким-то грузом.

— Пойди к верблюду и понюхай его дыхание. Если будет пахнуть прокисшим, подыми его и отгони от дома; если же уловишь приятный запах, позови меня, и я сниму с него груз, ибо это будет посланник небес, — отвечает Нодхбандаг.

Понюхала жена Нодхбандага дыхание верблюда и уловила запах мускуса. Развязал Нодхбандаг тюки и нашел там много мужских и женских одеяний. Оделся сам, дал платье жене. Утром пошел на сходку, и Чакар вынужден был признать:

— Нодхбандаг, ты поистине Разбрасывающий Золото, недаром тебя так называют.

Клятва Мир-хана

Увидел однажды Мир-хан риндок, которые несли меха с водой, и дал им сто сорок девушек-рабынь. Прошло некоторое время, ринды и говорят ему:

— Ты отдал нам сто сорок девушек-рабынь. Отныне, если увидишь женщину, несущую мех с водой, лучше подари ей осла.

С тех пор начал Мир-хан дарить женщинам ослов и раздал их неисчислимое множество.

Война Чакара с лашарами продолжалась тридцать лет. Потом ринды и лашары заключили мир. Местом пребывания Чакара стал город Сиби, и он построил там крепость. Затем Чакар покинул Сиби и двинулся к реке Инд.

В день своего ухода из Сиби он сложил такую песню:

Покинув Сиби, Чакар двинулся в путь через Сангсилу и Сиахаф. Около Сангсилы он взошел на гору и бросил прощальный взгляд на Сиби. Гора эта и по сей день зовется Чакар-мари. Оттуда Чакар двинулся дальше. Хайвтан же покинул его и поселился в Лини. Вскоре в этих местах появились ринды, и Хайвтан встретил их оружием.

Когда ринды пришли в Мултан, Чакар спросил их:

— Хочет ли кто-либо из вас вернуться назад и поднять знамя борьбы против Хайвтана?

Ринды долго молчали, наконец Бадхель, вождь мазари, ответил:

— Я подыму это знамя.

И мазари вернулись из-под Тулумба, прошли Гори и Чаупан и напали на Хайвтана.

У Мир-Чакара был сын по имени Шейхак. Позвал Чакар Биджара, поручил ему Шейхака и наказал:

— Поезжай, договорись о женитьбе Шейхака и возвращайся.

Пустились они в путь и остановились около деревни Хайвтана. Узнал об этом Хайвтан, напал на них и убил Биджара и Шейхака. Биджар носил очень длинную бороду. Хайвтан отрезал ее и сделал из нее мухобойку, а грудину Шейхака зажарил на вертеле. Затем Хайвтан сбрил свою собственную бороду и сказал:

— Пусть они теперь попробуют отрезать мою бороду и сделать из неё мухобойку.

В это время Мир-Чакар находился в Сатгхара. Послал Бадхель к Мир-Чакару гонца с известием о случившемся и посоветовал направить войска в Лини, где находился Хайвтан.

Собрал Мир-Чакар свои войска и направился в Мултан.

Вскоре Бадхель прислал второго гонца, который сообщил, что-Хайвтан все еще в Лини. Повели они тогда войска в Лини и взяли город штурмом. Хайвтан сбежал:, многие из его людей были убиты, а город разграблен. Началась за Хайвтаном погоня. В горах он сорвался в пропасть и разбился. Саргани Гваран спустился в пропасть, отрубил Хайвтану голову и доставил ее Чакару. Тот рассек голову, вынул мозг, а из черепа сделал кубок на серебряной подставке. Отомстив за кровь Биджара и Шейхака, Чакар возвратился в Сатгхара. Многие ринды вернулись на земли около Дера-Гази-хана и не пожелали никуда трогаться.

В Дера-Гази-хане жили додай, которые происходят от человека по имени Дода из племени сатхасомра. Вот его история. Ринд Сахль отдал в жены Дода свою дочь, отсюда и пошел род додаев.

Во времена Мир-Чакара вождем додаев был Сохрай. Чакар приказал ему:

— Если кто-нибудь из риндов вернется, прогони их силой оружия.

И стали додай воевать с возвратившимися риндами.

Те ринды, что ушли с Чакаром, стали джатами, а те, что вернулись, — белуджами. Чакар направился к Дилли (Дели) с падишахом Хумаюном[91], когда тот брал Дели. Оттуда он вернулся в Сатгхара. Там и умер. Могила его сохранилась.

Неподалеку от Сангсилы жил некогда один буледи. Было у него много скота, но не было сына. Занимался он выращиванием проса.

Вышел однажды буледи посмотреть на свое поле я увидел, что на нем пасется какое-то стадо — просо поедает. Обошел он поле со всех сторон, чтобы определить, откуда пришло стадо, но никаких следов за насыпью не обнаружил.

На следующий день повторилось то же самое: просо было потравлено, а следов за пределами поля не оказалось. Разжег тогда буледи костер посреди просяного поля, чтобы скотина могла собраться у огня, ибо такая уж привычка у животных.

И действительно, на третий день увидел буледи, как, наевшись, скот подошел к костру и улегся вокруг. И сердце подсказало буледи, что стадо послано ему небом. В стаде было девятнадцать коров. Пригнал их буледи домой и подарил своей жене Самми.

— Пусть хоть это стадо будет твоим, — сказал он, — после моей смерти наследники не дадут тебе скота.

Вскоре переехал буледи к горгезу[92] Дода и стал жить под его покровительством. Однажды он сказал Дода:

— Когда я умру, отдай наследникам весь мой скот, но не отдавай им это небольшое стадо, оно принадлежит Самми.

После смерти буледи пришли к Дода наследники и стали требовать у него скот. Дода отдал им весь скот, кроме стада, которое принадлежало Самми. Но вскоре родственники отняли у Самми и это стадо. Дода нагнал их в Гармафе и попытался отнять скот силой, но буледи убили Дода. В Гармафе до сих пор сохранилась его могила.

Через некоторое время буледи снова пришли в эти края и угнали стадо верблюдов, принадлежащих Раису, двоюродному брату Дода. Раис со своими братьями Каури, Чандрамом, Тота, Муридом и Суммемом стал преследовать их, догнал, и завязался бой. Но буледи всех убили, в том числе и Раиса. Остался в живых только один брат, по имени Балач, известный своей храбростью.

После убийства братьев удалился Балач к гробнице Сакхи Сарвара и целых три года подносил воду пилигримам, посещающим гробницу.

Прошло три года, и вот однажды увидел Балач сон: подошел к нему Сакхи Сарвар и говорит: «Пора, можешь начинать борьбу с буледи».

Проснулся Балач. Пошел и купил себе лук. На ночь снял он с него тетиву, а утром видит — тетива натянута. Это означало, что Сакхи Сарвар благословил его на битву.

Вместе с Балачем выступил против буледи только один его друг и сводный брат Накхифо (отец их Хасан, а мать у Накхифо была рабыней).

Воевали они с буледи на равнинах Шам и Несао, у Бархана и Сиахафа, у Кахана, ибо все эти земли принадлежали в то время буледи. По ночам, когда буледи спали, Балач и Накхифо разряжали в них свои луки и убили таким образом шестьдесят одного человека. Это напугало буледи, и спустились они с гор в долину Инда.

Когда Балач состарился, он выстроил себе дом в Сангсиле. Там напали на него буледи и убили его, потеряв одного человека. Вот как это произошло.

Подъехали буледи к дому Балача и крикнули:

— Балач, отдай нам те деньги, что ты похитил.

— Подойдите ближе, я плохо слышу, — ответил Балач.

Подъехали они ближе и опять стали требовать денег.

— Раньше, когда у меня были деньги, вы не просили. А теперь, когда их у меня нет, вы приехали за ними, — сказал им Балач.

В руках у Балача была бритва, и он полоснул ею по животу одного из буледи со словами:

— Вот вам деньги.

Буледи упал замертво, а товарищи его напали на Балача и убили его.

Так сражались буледи с горгезами.

Жили два брата — Сахак и Паннан. Отцом их был Али, сын Хота и внук Мир-Джалал-хана.

Ушел Сахак в Кашмор и поступил там на службу. В те дни мазари жили в районе Сиахафа и Бомборских гор.

Мазари привели в Кашмор караван, чтобы продать кое-какие товары и купить зерна и одежды. Сахак помог им продать товары и купить то, что они хотели.

Старостой деревни, где жили мазари, был Бизаи. Мазари рассказали ему обо всем, что сделал для них Сахак в Кашморе, — о его гостеприимстве, о помощи в продаже товаров, покупке зерна и одежды.

Вскоре в Кашморе появились четверо мазари, стали они заниматься разбоем и были схвачены. Послал Бизаи к Сахаку четырех женщин с просьбой добиться освобождения земляков.

Сахак обратился к правителю и добился освобождения мазари. Потом купил четыре сари и подарил их женщинам, а те вместе с освобожденными мазари вернулись домой.

Послал тогда Бизаи к Сахаку четырех всадников с приглашением навестить его. Сел Сахак на коня, приехал к Бизану и стал у него гостить. Созвал Бизаи всех мазари и провозгласил Сахака вождем. Взял тюрбан, повязал им голову Сахака и отдал за него свою дочь.

Так Сахак стал вождем мазари. Родились у него два сына. Старшего он назвал Балач, а младшего — Шадхен. После смерти Сахака вождем стал Балач. И был у него сын Радхо, а у Шадхена — Бхандо. У Бхандо было три сына: Бадхель, Паиндаг и Шахо. После смерти Балача никто из них не унаследовал его звания.

Собрались мазари и решили сами выбрать себе вождя. Пришли они к Радхо и говорят:

— Мы хотим назначить тебя своим вождем.

— Если такова ваша воля, я согласен, — отвечает им Радхо.

Вдруг подул ветер, и дом Радхо, построенный из камыша, разрушился. Увидели это мазари и решили: «Владелец такого дома — человек слабый; лучше сделать вождем Бадхеля».

Пришли они к Бадхелю и говорят:

— Мы хотим назначить тебя вождем.

Братья мои еще молоды, пойду посоветуюсь с матерью, — сказал Бадхель.

Явился он к матери и говорит:

— Пришли ко мне мазари и просят стать их вождем, что ты мне посоветуешь?

— Можешь принять их предложение, если они согласятся на три условия. Если же они не примут этих условий, откажись, — отвечает мать. — Первое условие. Если один мазари погибнет от руки другого мазари, все жители из деревни убийцы должны покинуть свои дома и странствовать до тех пор, пока не уладится злодейское дело. Если и после этого один мазари убьет другого или будет совершено прелюбодеяние, виновный должен покинуть свой дом на год, и лишь после этого ему будет даровано прощение.

Второе условие. Если посланцы других племен прибудут погостить к вождю, они могут резать скот любого мазари; и никто не должен спрашивать их, зачем они. это делают, или брать с них деньги.

Третье условие. Если вождь потребует какого-нибудь пожертвования, подчиненные должны беспрекословно ему подчиниться.

Вернулся Бадхель к мазари и сказал им:

— Если вы согласитесь на три условия (и он повторил сказанное матерью), я стану вашим вождем.

Мазари ответили, что они согласны, и Бадхель стал их вождем.

Приехали однажды к Бадхелю Ниндав и Мотан, вожди племени магасси, и попросили у него убежища, ибо чандиа[93] изгнали их из родных земель. Между мазари и чандиа началась война. Бадхель повел свои войска на Кач, где было убито восемнадцать человек и захвачено много скота. Вскоре на мазари напали чандиа, но мазари разбили их и убили их вождя Хамаля. Они убили также других предводителей чандиа — Ало и Сулеймана — и еще пятьдесят воинов. Но сами потеряли Бадхеля, он был повержен стрелой Хамаля.

У Бадхеля было три сына: Бакар, Балач и Хамаль. После смерти Бадхеля вождем стал Паиндаг, после смерти Паиндага мазари возглавил Бакар.

Мазари выступили и против племени марри. Вождями марри были в то время Насир и Кхакхал. Оба они погибли в битве с мазари. В этой битве пали также Бакар и Балач, и вождем мазари стал Хамаль. У Хамаля был сын по имени Митха.

В те времена, когда вождем стал Митха, вспыхнула война между мазари и буледи. Поводом к войне послужило вот что. У Митхи попросил защиты фонг[94] по имени Малаг. Фалли, вождь буледи, увел у Малага стадо верблюдов. Митха послал мазари Хайдера к Фалли и потребовал, чтобы тот вернул верблюдов. Фалли не захотел подчиниться, тогда мазари собрали войско и силой увели стадо верблюдов, принадлежащее Фалли. Тот ринулся вслед мазари и вступил с ними в бой. Буледи были разбиты, а Фалли убит. Тогда буледи собрали большую армию, напали на мазари и убили Митху.

Вождем мазари стал Фадели, сын Митхи, а после смерти Фадели — сын его Митха. У Митхи был сын по имени Хамаль, который стал вождем после смерти отца. В то время мазари стали спускаться с гор в долину Синда, где правили тогда нахары. Зимой мазари кочевали в предгорьях, нахары же занимали район Кина. Мазари пообещали прийти нахарам на помощь в случае, если на тех кто-нибудь нападет. Другая часть нахаров владела районом Бхагсар. Между нахарами Кина и Бхагсара часто вспыхивали войны. Во время одной из таких войн, когда нахары из Бхагсара стали теснить нахаров из Кина, последние обратились за помощью к мазари. Мазари собрали большое войско, разбили нахаров Бхагсара и овладели Бхагсаром. За оказанную помощь правитель Кина подарил Хамалю землю к востоку от Джохана, которая называется ныне Хамальвах.

Неподалеку от этих мест обитали три племени: чандиа, мачи и ланга. Они также постоянно враждовали. Во время очередного столкновения был убит один из мачи. Чандиа, вождем которых был Марак, оставили эти земли, переправились через реку и повели войну с мазари.

Во времена Хамаля произошло большое сражение между мазари и бугти. А возникло оно вот почему. Четверо мазари играли в бабки, сделанные из овечьих лодыжек, Пятый наблюдал за игрой. Войдя в азарт, мазари направились к бугти, увели у них стадо верблюдов, разделили верблюдов меж собой и продолжили игру. Бугти, обнаружив пропажу верблюдов, бросились в погоню, захватили игроков и всех перебили. После этого случая Хамаль издал закон, по которому азартные игры карались смертью.

Однажды Митха, сын Хамаля, стал играть в кости. Взял Хамаль лук и стрелы и пошел туда, где играл его сын. Увидел Митха отца и перепрыгнул через ограду. Выстрелил Хамаль из лука и пробил Митхе бедро. Поняли тогда мазари, если уж Хамаль не пожалел родного сына, горе тому, кто нарушит его запрет. Так мазари перестали играть в азартные игры.

После смерти Хамаля вождем стал Митха, потом Гулынер, а после него Шах-Али. Однажды чандиа напали на мазари и убили многих из них. Женой Шах-Али была племянница Марака. Увидев, что мазари собирают войско, она сообщила об этом чандиа. Марак же блокировал переправу и не дал мазари перейти через реку.

Решили как-то мазари совершить набег на бугти. От Джатрога повернули они в горы и прошли через перевал Сори. Затем выслали вперед лазутчиков — Джорака, вождя лулаев[95], и кирда[96] Гиандара с двадцатью воинами, чтобы те разведали, можно ли перебраться через реку Кин. Когда лазутчики вышли к переправе, лодки были на другом берегу. Их охранял Сохна, один из вождей чандиа. Гиандар окликнул перевозчика.

— Перевези этого человека на другой берег, он — друг, — приказал перевозчику Сохна.

Как только Гиандар пересек на лодке реку, он выстрелил в Сохну и убил его. Затем забрал его кобылицу, переправил ее на пароме на другой берег и послал Джорака за войсками. Войска подошли в ту же ночь, семь раз паром пересекал реку и перевез семьсот человек.

На рассвете напал Гиандар на деревню Марака. Марак и его двоюродный брат Митха были убиты. Погибли также Джанги, один из предводителей чандиа и еще шестьдесят человек, а деревня была разграблена. Мазари забрали с собой три пары барабанов. Эти барабаны сохранились до сих пор и находятся у балачани. Чандиа покинули свои земли, и стали ими владеть мазари. И по сей день места эти сохранили название Чандко.

После смерти Шах-Али вождем стал Дост-Али, а после гибели Дост-Али — Хамаль. В те дни вождь брагуев Насир-хан[97] ранил четырех человек из племени домбки и срезал у них волосы. Это вызвало недовольство среди домбки и они ушли из Лехри на земли Бахавал-хана[98]. Вождями у домбки были Джалал-хан; Балоч-хан и Мундху.

Как-то Балоч-хан со своим отрядом направился в район Бело, который находится по эту сторону Кхангарха. В Бело же прибыл на охоту брагуй Бакардар-хан, сын Вазир-Мисри. Встретив Балоч-хана, Бакардар выстрелил и убил его. А воины Балоч-хана убили Бакардар-хана и еще десять брагуев.

Джалал-хан не хоронил Балоч-хана целый год. Его тело в гробу он повсюду возил с собой. По прошествии же года похоронил он Балоч-хана и увел домбки в Роджхан. Там они оставались два месяца, после чего ушли в горы и осели в Бурбуре. В этих местах проживал мазари по имени Фолат. Пришел он к брагую Вазир-Мисри и говорит:

— Дай мне воинов, я отомщу за смерть Бакардар-хана и расправлюсь с домбки.

Дал ему Вазир-Мисри воинов, да и сам с ними выступил. Напали они на домбки, убили Мундху и еще восемнадцать человек и вернулись назад. А домбки ушли в Сиахаф. Вскоре Мир-Хамаль узнал, что домбки погибли по вине Фолата.

— Я убью Фолата, где бы ни настигла его моя рука, ибо он убил людей, которых я приютил, — сказал Мир-Хамаль.

Испугавшись, Фолат уехал к дришаку Насиру и укрылся в Насир-Котла. Кто-то сообщил Мир-Хамалю, что Фолат укрылся в Насир-Котла. Мир-Хамаль совершил налет на Насир-Котла, захватил Фолата, связал его, увез с собой за Мургай, убил, а труп бросил.

Гахна, брат Фолата, приехал к Вазир-Мисри и говорит:

— Фолат мстил за тебя, Мир-Хамаль убил Фолата, дай мне войско, я пойду на Роджхан.

Собрал Мир-Хамаль большую армию и поставил во главе ее гарани[99] Михана, деда Ману и, раисани Санджара, деда Муллы Мухаммада. Напали они на Роджхан и убили сорок четыре мазари. Захватили весь скот, что был поблизости, отошли назад и разбили лагерь около Умар-Килата.

Бугти Бивараг со ста сорока всадниками был на стороне брагуев, он тоже увел с собой верблюдиц.

Вскоре собрались восемнадцать всадников-мазари. К ним присоединились Джамалан, Гульшер, Яра, Бадхель, Байрам, Касиман и другие. Напали они на бугти у Дильбара и разбили отряд Биварага, убив двадцать четыре человека, в том числе киазая[100] Радхена. Захватили верблюдов и двинулись к Роджхану. С другой стороны подошел кирд Мир-Дост с отрядом в триста человек. К ним присоединился зимкани[101]Вазхдил. Всего мазари собрали около пятисот человек. Ночью они яростно атаковали брагуев; те не выдержали и обратились в бегство. Михан и Санджар были убиты, их армия уничтожена, а мазари захватили двести шестьдесят кобылиц. С этого дня мазари избавились от опасности со стороны брагуев.

Во времена хана Хамаля произошла война между мазари и бугти. Бугти напали первыми и убили балачани[102] по имени Фир-шах. Мазари начали собирать войско. К востоку от Сиахафа и к западу от Сангсилы протекает горная речка Джахлаф. Здесь и напали мазари на бугти, убили тринадцать человек, захватили много скота, направились к роднику Каджури и там разбили шатры. В те дни главным местом обитания бугти был Маррай.

Бугти стали преследовать мазари и ночью атаковали их. Мазари обратились в бегство, а бугти убили Двадцать четыре человека, в том числе Фондал-шаха.

Среди мазари был тукурани по имени Чачар. Он обратился к пиру Риндани с просьбой превратить ночь в день и обещал преподнести ему за это черную корову. Пир сотворил чудо, и вскоре засверкали молнии — стало светло, как днем. Мазари повернули назад, атаковали бугти и разбили их, а двадцать четыре человека прижали к обрыву и изрубили насмерть. В этой битве пали Собха и Рахеджа и Карм Талани Домбки.

Когда поначалу бугти потеснили мазари, один из домов стал разносить радостную весть о том, что бугти преследуют и убивают мазари. Как раз в это время к бугти прибыли посланцы гурчани[103] с просьбой вернуть им стадо угнанных верблюдов. Когда пришла весть о поражении мазари, вождь бугти, у которого сидели посланцы гурчани, ответил, что он не вернет верблюдов.

Но когда вскоре стало известно, что мазари разбили бугти, вождь бугти сказал посланцам:

— Ладно, я верну вам верблюдов.

— Это не ты, а мазари возвращают нам верблюдов. Если бы они не разбили вас, ты бы не вернул верблюдов, — ответили ему гурчани.

Прошло некоторое время, и вождем мазари стал Бахрам-хан. Как-то кальпары[104] увели корову, принадлежащую мазари. Лулаи Фагани и Фиран погнались за ними, наткнулись на бугти и были убиты. Собрали тогда лулаи войско, напали на бугти у Матта, отняли у них скот, но никого не убили.

Масори Джанги-хан стоял лагерем возле Сохри-Куштаг. Когда до него дошла весть, что мазари угнали скот, он начал их преследовать. Между мазари и бугти завязалась битва. Бугти были разбиты, погиб Джанги-хан и еще двадцать четыре человека, а мазари увели их скот. Тогда бугти собрали большое войско, напали на мазари у Даха, убили десять человек и вернули свой скот.

После этого мазари напали на бугти у Газчура. Битва закончилась поражением мазари. Дрехан и восемь кирдов были убиты. Такие стычки продолжались долго, пока наконец между мазари и бугти не установился мир.

Во времена Бахрам-хана мазари враждовали и с заркани[105]. Один из мандрани[106], по имени Мурад, сел на лошадь и поехал в деревню к Джалло, лулаю из племени мазари. Джалло хорошо его принял и сказал:

— Поедем на мое пшеничное поле, пусть твоя кобылица там попасется, а мы отдохнем.

Но незадолго до этого заркани убили одного тальпура, по имени Михан. В отместку за его смерть тальпуры убили Мурада. Когда Джалло увидел, что его гость убит, он собрал свой род — исиани джауркани — и объявил, что будет драться с тальпурами. Узнав об этом, тальпуры ушли к дулани[107] и попросили у них защиты. Собрались вместе тальпуры и дулани и решили сражаться с лулаями.

Во главе дулани стоял Гахи.

— Вы, тальпуры, навлекли на меня позор, — заявил он.

Подошедшие лулаи атаковали лагерь тальпуров, завязалось сражение. Дулани и тальпуры были разбиты, погибло семеро тальпуров и двое дулани. Лулаи же потеряли одного человека и после победы вернулись в свои края.

Но дулани и тальпуры призвали на помощь латани и решили отомстить лулаям. Они пригласили балачани Хаджи-хана, который жил в Кашморе, и направили послание Бахрам-хану: «У нас постоянно вспыхивают войны, за одного убитого мазари мы потеряли уже одиннадцать человек. И опять близятся бои. Да будет тебе все это известно, приезжай сюда и восстанови мир».

Гонец с вестью прибыл поздно ночью. Бахрам-хан велел собрать всех балачани, сел на лошадь и направился в Кашмор. Сначала он посетил дулани, тальпуров и латани и сказал им:

— Зачем вы убили Мурада? Вы первыми затеяли междоусобицу и заслужили, чтобы против вас были направлены все наши силы. А это приведет к вашей гибели.

Потом он поехал к лулаям и заявил им:

— Вы дурно себя вели, ибо в отмщение за смерть одного человека убили одиннадцать. Если вы будете продолжать воевать, я соберу мазари и уничтожу вас всех.

Действуя таким образом, Бахрам-хан припугнул обе стороны. А затем примирил их и устроил общее пиршество. Так за один день был установлен мир. Затем Бахрам-хан направил такое известие Биварагу: «За кровь Мурада отомстил Джалло смертью десяти мазари. Теперь твоя очередь решить, будешь ли ты продолжать борьбу или заключишь мир».

И Бивараг прислал такой ответ: «Мазари сами отомстили себе за Мурада. Я не стану воевать, да будет мир».

В те времена, когда Бахрам-хан был вождем мазари, группа всадников-мазари во главе с кирдом Хадо выехала в район Качхи и увела с собой оттуда стадо верблюдов, принадлежащих брагую Гуль-Мухаммаду. Погони не было. Через некоторое время Гуль-Мухаммад послал Сайад Мусан-шаха к Мир-Бахраму с предложением о мире. Посланец попросил, чтобы угнанные верблюды были возвращены. Мир-Бахрам стал советоваться с кирдом Дреханом и сказал ему:

— Мы можем отдать Сайаду двадцать четыре верблюдицы, но остальных верблюдов мы ему не вернем.

Пригнали они двадцать четыре верблюдицы, отдали их Сайаду и сказали:

— Остальные верблюды уже розданы мазари, а этих двадцать четыре мы отдаем тебе, чтобы уладить дело мирно.

Вспылил Гуль-Мухаммад и заявил:

— Не надобны мне двадцать четыре верблюда, я буду драться!

Поехал он в Качхи, набрал в Тхаин-Килате отряд, напал на мазари и увел из Бхандовала стадо верблюдов, убив при этом одного человека. А оставшимся погонщикам верблюдов сказал:

— Передайте мой «салам» Мир-Бахраму и Дрехану и скажите им, что это я увел их стада верблюдов. Пусть решают сами, преследовать им меня или нет.

Мир-Бахрам и Дрехан двинулись за ним с отрядом в сорок всадников. В районе Сохри-Куштаг они догнали Гуль-Мухаммада, отбили у него верблюдов и вернулись домой. А Гуль-Мухаммад приехал в Качхи ни с чем. Набрал он снова отряд из ста сорока всадников, на этот раз из Тамбу, отправился в Роджхан и увел оттуда многочисленные стада верблюдиц.

Мазари собрали шестьдесят всадников, бросились в погоню и настигли Гуль-Мухаммада около Джатро-Пушт. Началась битва: с одной стороны сто сорок всадников, с другой — шестьдесят. Брагуи были разбиты, а Гуль-Мухаммад и двадцать четыре человека из его отряда погибли. Победители увели всех верблюдов и сорок кобылиц. Из мазари в бою были ранены только два человека — кирд Ругха и балачани Раза-Мухаммад.

Во времена сардара Бахрам-хана шла война между мазари и дришаками. Дришаки собрали отряд и совершили набег в окрестности Роджхана, где захватили несколько верблюдов. Около Каппара их настигла группа мазари, завязалась битва, но мазари потерпели поражение. При этом были убиты два брата балачани, Хаджи-хан и Бахт-Али, и еще четыре человека. Захваченных верблюдов дришаки увели с собой, предводителем отряда был Мир-хан, племянник сардара Хаят-хана.

Балачани в знак траура покрасили свои тюрбаны в синий цвет и поклялись не надевать белых до тех пор, пока не отомстят врагам. Только Бахрам-хан как вождь не надел синего тюрбана. Собрали мазари войско в тысячу пятьсот человек. Во главе войска стал сам Бахрам-хан.

Когда дришаки узнали об этом, Хаятан подтянул своих людей к Зинда-Килату.

— Не собирай войско и не выступай против мазари, ты не сможешь их победить, — предупредил Хаятана Ниндав.

Вскоре мазари достигли города Пир-Бахша, разграбили его, убили двадцать три человека, потеряв двоих, и захватили множество скота. Раза-Мухаммад, дед Гулам-Мухаммада, был ранен. Затем мазари двинулись дальше, выслав вперед лазутчиков — кирда Дживана и саиндапи Даита. Дришаки тоже выслали лазутчиков — джисткани Кайма и Садыка. Четверо лазутчиков повстречались в пути.

— Кто вы? — спрашивает Каим.

— Мы — мазари, — отвечает Дживан.

— А какие у вас новости? — спрашивает Каим.

— Мы мстим за кровь Хаджи-хана и Бахт-Ала, — отвечает Дживан. — У нас большое войско, мы захватили город Пир-Бахша, сожгли его и угнали скот. — И он рассказал все как было.

— Войско идет сзади, — добавил, — а мы — лазутчики.

Затем Дживан спросил о новостях у Садыка.

— Вот уже третий день мы слышим, что вы начали войну. У нас тоже большое войско, оно стоит у Зинда-Килата. Мы же — лазутчики, — ответил Садык.

— Дай мне слово, что вы примете бой, если я подтяну свое войско к этому городу, — обратился к Садыку Дживан.

— Я обещаю сразиться с вами, — ответил ему Садык.

— Так я приведу войско, — обещал Дживан.

Вернулся Дживан в свой лагерь и сообщил:

— Дришаки стоят у Зинда-Килата, и я дал слово, что мы сразимся с ними.

Двинулись мазари к Зинда-Килату. Дришаки же, как обещал Садык, вывели свои войска из города.

Когда мазари приблизились на расстояние выстрела, дришаки не выдержали и разбежались. На месте остался только Хайдераи и с ним двадцать четыре исиани[108]. Мазари убили их и одержали победу.

Мир-хан прибыл в Даджил и поступил на службу к брагую Рахим-хану. Вскоре пятеро мазари, Фалду, Будда, Шахзад и легхари Джалло сели на лошадей, поехали в Даджил и угнали оттуда стадо скота. Мир-хан собрал шестьдесят всадников. Мазари прибыли в Морджханги и тоже угнали оттуда стадо скота.

Двое мазари, по имени Наубат и Насиб-хан, отправились совершить кражу и встретились с пятью всадниками. Фаллу сказал Наубату и Насиб-хану:

— Отведите этот скот в Шах-Котла, и мы дадим вам две коровы. Мы же отправимся вперед, остановимся в Шах-Котла — поедим сами и дадим зерна лошадям.

Погнали Наубат и Насиб-хан скот по дороге, и, когда проходили мимо Джиамала, на них напал Мир-хан. Он убил Насиб-хана и Наубата, а скот забрал.

Когда началась перестрелка, пятеро мазари, уже прибывших в Шах-Котла, услыхали выстрелы. Поскакали они назад и увидели, что Наубат и Насиб-хан убиты, а всадники Мир-хана угоняют скот. Мир-хан атаковал мазари, но люди его не выстояли и сбежали, сам же Мир-хан был убит. Мазари одержали победу и вернулись домой. Так закончилась война между мазари и дришаками.