В пивной не бывает мух.
Там чисто, тепло, светло.
И лёгкий дубовый дух
Царит, всем спиртам назло.
***
Но злачные есть места,
Где все суррогаты пьют.
И толстый, но без хвоста,
Там крыс создаёт уют.
Протухшая требуха,
Мушиный зелёный звон.
Здесь, мордой в своих стихах,
Сопит Франсу Вийон...
Росло возбужденье масс,
Сгущалась в пристенке тьма.
И вспыхнул кровавый глаз:
Явился Прутков Козьма!
Открыт беспроцентный счёт!
И пенное - в потолок!
За корень с собой ещё
Пирата он приволок.
Был корень бесплоден, груб,
Давно, как пустыня, сух.
Безрадостен он для губ.
Бессмысленен он для ух.
Козьма тяжело молчит
И (как жернова во рту)
Трактирщику: "Замочи...
Огарок… Того... В спирту..."
Все разом - в безумный пляс,
Без памяти и ума.
Светился кровавый глаз.
Пил пиво Прутков Козьма...
В одной итальянской сказке трактирщик с женой хотели ограбить торговца. И подлили ему в вино настой дурман-травы.
Получилась сказка в сказке. Ибо сказка – не что иное, как та самая трава забвения, которую в медном чайнике заваривает жадная трактирщица…