Скитский патерик

Не будь плотоугодлив

Удаляйтеся всего плотского.

Авва Иоанн Киликийский, игумен Раифский, говорил братиям: «Дети мои! Будем бежать от вожделений плоти».

Авва Феона говорил: «Нас пленяют плотские страсти, потому что ум наш удаляется от созерцания Бога».

Авва Пимен говорил: «Если кто победит две страсти, то может быть свободен от мира». Брат спросил: «Какие?».– «Плотское плотоугодие и тщеславие»,– отвечал старец.

Он же говорил: «Всякое греховное успокоение тела есть мерзость пред Господом».

Еще говорил: «Должно удаляться всего плотского. Человек, близкий к плотскому искушению, подобен стоящему над глубокой пропастью. Враг человека, в какое бы время ни захотел, легко низвергает его в эту пропасть. Но удалившийся от всего плотского подобен стоящему далеко от пропасти. Хотя враг повлечет его, чтобы низвергнуть в бездну, но доколе будет влечь его с принуждением, Бог пошлет ему помощь».

Еще говорил: «Как дым выгоняет из улья пчел, и тогда они перестают делать мед, так и плотские наслаждения изгоняют из души страх Божий и разрушают все доброе делание ее».

Авва Исидор, пресвитер, говорил: «Преданный сластолюбию и сребролюбию не может быть богоугоден».

Авва Лонгин сказал авве Акакию: «Жена тогда узнает, что она зачала, когда остановятся ее крови. Так и душа тогда узнает, что она получила Духа Святаго, когда остановятся в ней токи низких страстей. Доколе душа бывает одержима страстями, как может хвалиться своим бесстрастием? Отдай кровь и приими Духа».

Авва Антоний говорил: «Всегда имей страх Божий пред очами: помни Того, Кто мертвит и живит (1 Цар. 2, 6). Возненавидьте мир и все, что в нем, возненавидьте всякое плотское успокоение, отрекитесь сей жизни, дабы жить для Бога. Помните, что вы обещали Богу, ибо Он взыщет сего от вас. Алкайте, жаждайте, наготуйте, бодрствуйте, плачьте, рыдайте, воздыхайте в сердце своем, испытывайте себя, достойны ли вы Бога; презирайте плоть, чтобы спасти вам души свои».

Авва Антоний говорил: «Думаю, что в теле есть движение естественное, прирожденное ему, но оно не действует, когда душа не хочет, и показывает в теле только движение бесстрастное. Есть и другое движение, происходящее от питания и разгорячения тела пищей и питьем. От сего жар крови возбуждает тело к деятельности. Потому-то и говорит Апостол: Не упивайтеся вином, в немже есть блуд (Еф. 5, 18). Равно и Господь заповедал ученикам Своим: Внемлите же себе, да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством (Лк. 21, 34). В подвижниках же бывает еще и иное движение, которое происходит от коварства и зависти демонов. Итак, надобно знать, что в теле бывает троякое движение: одно естественное, другое от безразличного употребления пищи, а третье от демонов.

Не приучай глаз к рассеянности.

Авва Пимен сказал авве Анувию: «Отврати очи мои, еже не видети суеты (Пс. 118, 37), ибо вольность убивает душу».

Однажды авва Исидор пошел к авве Феофилу, архиепископу Александрийскому, и, когда возвратился в Скит, братия спросили его: «Каков город?». Он сказал: «Поистине, братия, не видал я лица человеческого, кроме одного архиепископа». Услышав это, братия смутились. «Не опустел ли город, авва?» – спросили они.– «Нет»,– отвечал авва,– но помысл не увлек меня взглянуть на кого-либо». Услышав сие, братия удивились и поставили себе за правило: хранить глаза свои от рассеянности.

Когда авва Силуан жил на горе Синайской, ученик его Захария однажды, отходя на работу, говорил старцу: «Авва, сходи за водой и полей сад». Старец, идя из келии, закрыл лицо свое куколем и смотрел только себе под ноги. В это время шел к нему брат и, увидев его издали, наблюдал, что он делает. Потом подошел к нему и спросил: «Авва! Скажи мне: для чего ты, идя поливать сад, закрыл лицо свое куколем?».– «Для того, сын мой,– отвечал старец,– чтобы глаза мои не видели дерев, и ум мой не развлекался в своей деятельности».

Рассказывали об авве Еладии, что он целые двадцать лет провел в Келлиях и никогда не поднимал глаз своих вверх, чтобы посмотреть на кровлю церковную.

Говорили о матери Сарре, что она целые шестнадцать лет жила возле реки и ни разу не наклонилась, чтобы посмотреть на нее.

Сказывали об авве Аммое: будучи болен, несколько лет лежал он на постели и никогда не позволял своему помыслу посмотреть на внутреннюю свою келию, чтобы видеть, что в ней находится. Ибо ему, как больному, много приносили. Когда ученик его Иоанн входил и выходил из нее, он закрывал глаза свои, чтобы не видеть, что делал он, зная, что Иоанн – верный монах.

Освящай слух, обуздывай язык и чрево, люби простую одежду.

Авва Иеракс сказал: «Я никогда не говорил и не хотел даже слушать мирских речей».

Рассказывали об авве Иоанне: «Быв в Скиту, зашел он в собрание и, услышав там спор некоторых братий, возвратился к своей келии, обошел ее три раза кругом и потом вошел в нее. Некоторые братия, увидев его, не понимали, для чего он это сделал, и, придя, спрашивали его. Авва отвечает им: “Уши у меня были полны прекословия; я ходил кругом, чтобы очистить их и потом в безмолвии ума войти в свою келию”».

Авва Кассиан рассказывал: один старец, живший в пустыне, молился Богу, чтобы даровал ему никогда не дремать во время духовной беседы и тотчас погружаться в сон, как скоро кто станет злословить или пустословить, дабы слух его не был отравлен таким ядом. Он также говорил, что диавол благоприятствует пустословию и есть враг всякого духовного назидания, и указывал на следующий пример. «Когда я,– говорил он,– беседовал с некоторыми братиями о пользе душевной, на них нападал столь глубокий сон, что не могли двигать и веждами (ресницами). Желая обнаружить действие врага, я заговорил о пустом предмете – братия обрадовались, и сон тотчас прошел. Тогда, вздохнув, сказал я: “Доколе рассуждали мы о небесном, у всех вас очи отягощены были сном. А когда вышло из уст моих праздное слово, все вы охотно проснулись. Посему прошу вас, братия, приметьте действие злого духа и, внимая себе, берегитесь дремоты, когда делаете или слушаете что духовное”».

Авва Памво спросил авву Антония: «Что мне делать?». Старец сказал ему: «Не надейся на свою праведность, не жалей о том, что прошло, и обуздывай язык и чрево».

Брат просил авву Матоя: «Дай мне наставление». Авва Матой между другими наставлениями сказал ему: «Отсекай от себя всякую дерзость, обуздывай язык и чрево свое и не пей много вина».

Однажды брат пришел к авве Пимену и говорит ему: «Что мне делать, отец? Меня мучит блудный помысл». Авва Пимен отвечает брату: «Если будешь воздерживать свое чрево и язык и будешь жить как странник, то, поверь, не умрешь».

Брат спросил авву Тифоя: «Как мне сохранить сердце свое?».– «Как нам сохранить сердце свое,– отвечал старец,– если язык и чрево отверсты?».

Однажды братия пошли из Скита к авве Антонию. Взойдя на корабль, чтобы отправиться к нему, нашли они одного старца, который хотел идти в ту же сторону. Братия не знали его. Сидя на корабле, братия рассказывали изречения отцов и из Писания, также говорили о своих рукоделиях. Но старец молчал. Когда они сошли на пристань, оказалось, что и старец шел также к авве Антонию. Когда пришли к Антонию, он сказал им: «Хорошего вы нашли сопутника в этом старце!». Потом и старцу сказал: «Хороших и ты, авва, нашел братьев!». Старец отвечал ему: «Они хороши, но двор у них без ворот. Кто хочет, подходит к стойлу и отвязывает осла». Это сказал старец потому, что они говорили все, что ни приходило им в голову.

Авва Пимен говорил: «Если человек будет помнить слова Писания: от словес бо своих оправдишися и от словес своих осудишися (Мф. 12, 37), то лучше решится молчать».

Брат спросил у него же: «Что лучше – говорить или молчать?». Старец отвечал ему: «Кто говорит для Бога, тот хорошо делает; равно хорошо делает и тот, кто молчит для Бога».

Он же сказал: «Иной человек, кажется, молчит, но в сердце своем осуждает других; такой непрестанно говорит. А другой с утра до вечера говорит, а между тем соблюдает молчание; потому что он ничего не говорит без пользы».

Однажды брат пришел в келию аввы Иоанна Колова уже поздно и спешил уйти от него. Но они разговорились о добродетелях и не заметили, как настало утро. Авва вышел проводить брата; тут еще продолжали свой разговор до шестого часа. Авва опять ввел брата в келию, и, уже пообедав, брат пошел от него.

Однажды некоторые из братий пришли испытать авву Иоанна, ибо он не позволял своему уму развлекаться и не говорил о делах житейских. Братия говорят ему: «Благодарение Богу, в нынешнее лето много было дождя: пальмы напоены и пускают отростки; братия будут иметь себе рукоделие». Авва Иоанн отвечал им: «Подобным образом, когда Дух Святый нисходит в сердца человеческие, они обновляются и возрастают в страхе Божием».

Рассказывали об авве Аммое: когда ходил он в церковь, не позволял ученику своему идти подле себя, но поодаль. И если ученик подходил к нему спросить о помыслах, то как скоро давал ответ ему, тотчас отдалял его от себя, говоря: «Я для того не позволяю тебе быть подле меня, чтобы в наш разговор о пользе души не вмешался разговор посторонний».

Рассказывали об авве Аммуне: «Однажды пришел он к авве Пимену и говорит ему: “Если я прихожу в келию соседа или он приходит ко мне по какой-либо нужде, то мы опасаемся разговаривать друг с другом, чтобы не вкрался какой-нибудь посторонний разговор”. Старец отвечает ему: “Хорошо ты делаешь, ибо молодость имеет нужду в бдении”. Авва Аммун спрашивает: “Что же делали старцы?”. Авва Пимен отвечал: “Старцы усовершившиеся не имели в душе чего-нибудь иного и на устах постороннего, о чем бы могли разговаривать”.– “Итак,– сказал авва Аммун,– если будет необходимо говорить с соседом о Святом Писании или об изречениях старцев, присоветуешь говорить?”. Старец отвечал: “Если уж не можешь молчать, то лучше говорить об изречениях старцев, нежели о Писании, ибо в последнем случае немалая опасность”».

Авва Памво отличался от многих тем, что когда спрашивали его о предметах духовных или из Писания, он не скоро отвечал, а обыкновенно говорил, что не знает сего. Часто и после многократных вопросов не давал ответа.

Пришли однажды к авве Антонию старцы и с ними был авва Иосиф. Старец, желая испытать их, предложил им изречение из Писания и начал спрашивать каждого, начав с младшего: «Что значит сие изречение?». Каждый говорил по своим силам, но старец каждому отвечал: «Нет, не узнал». После всех он говорит авве Иосифу: «Ты что скажешь о сем изречении?».– «Не знаю»,– отвечал Иосиф. Авва Антоний говорит: «Авва Иосиф попал на путь, когда сказал “не знаю”».

Авва Даниил сказывал, что авва Арсений никогда не хотел говорить о каком-либо спорном месте из Писания, хотя и мог, если бы захотел. Даже и письма редко писывал.

Собрались однажды скитские братия рассуждать о Мелхиседеке и позабыли позвать авву Коприя. Спустя несколько времени позвали его и спрашивали о Мелхиседеке. Коприй трижды ударил себя по устам и каждый раз приговаривал: «Горе тебе, Коприй! Горе тебе, Коприй! Горе тебе, Коприй! Ты оставил то, что Бог заповедал тебе делать, и испытуешь то, чего Он не требует от тебя». Братия, услышав сие, разбежались по своим келиям.

К авве Зенону пришли братия и спрашивали: «Что это написано в книге Иова: небо же нечисто пред Ним (Иов. 15, 15)?». Старец сказал им в ответ: «Братия оставили грехи свои и исследуют небеса. А значение слов такое: поелику один Бог чист, потому он и сказал: небо же нечисто».

Один брат, придя к авве Феодору, начал говорить и рассуждать о таких делах, которых он еще не делал. Старец говорит ему: «Ты не приобрел корабля, не положил на него своих пожитков и прежде плавания уже прибыл в город. Не так надобно, а когда наперед сделаешь дело, тогда приходи говорить о том, о чем говоришь теперь».

Брат спросил авву Пимена: «Если я увижу что-нибудь, то позволишь ли мне рассказать об этом?». Старец отвечал: «Писание говорит: Иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Притч. 18, 13). Если спросят тебя, говори, а если не спросят, молчи».

Авва Евпрепий, еще в начале своего подвижничества, пришел к одному старцу и говорит ему: «Авва! Дай наставление: как мне спастись?». Старец отвечал ему: «Если ты хочешь спастись, то когда придешь к кому, не начинай говорить, пока не спросят тебя». Авва Евпрепий, пораженный сим словом, поклонился старцу и сказал: «Много читал я книг, но такого наставления я еще не знал». И пошел, получив большую пользу.

Авва Иосиф спросил авву Нистероя: «Что мне делать с языком моим? Не могу удержать его». Старец спросил его: «А когда говоришь, имеешь ли покой?». Авва Иосиф отвечал: «Нет». Старец сказал: «Если не находишь покоя, для чего же ты говоришь? Лучше молчи; и если тебе случится с кем беседовать, то более слушай, нежели говори».

Авва Пимен говорил: «Если будешь молчалив, то найдешь покой везде, где бы ты ни жил».

Авва Арсений говорил: «После беседы я часто раскаивался, а после молчания никогда».

Сказывали об авве Агафоне, что он провел три года, держа во рту камень, пока не научился молчанию.

Один из братий спросил авву Сисоя: «Отец! Что такое странничество?». Старец отвечал: «Молчи и во всяком месте, куда бы ты ни пришел, говори: “Для меня все равно”,– вот что значит странничество».

Авва Тифой говорил: «Странничество есть обуздание языка своего».

Брат спросил авву Матоя: «Что мне делать? Меня беспокоит язык мой. Когда я бываю с людьми, не могу удержать его, но осуждаю и обличаю их во всяком даже добром деле. Что мне делать?». Старец сказал в ответ: «Ежели ты не можешь удержать себя, то беги в уединение, ибо это немощь. Кто живет с братиями, тот должен быть не четвероугольным, но круглым, дабы мог катиться ко всем. И я живу в уединении,– присовокупил старец,– не по крепости духа, но по немощи; а сильные живут и среди людей».

Авва Памво говорил: «При помощи Божией с тех пор, как отрекся от мира, не раскаивался я в словах, которые когда-либо говорил».

Авва Иосиф рассказывал: «Во время беседы нашей с аввой Пименом он назвал Агафона аввой. Мы сказали старцу: “Он еще юн! Почему же ты называешь его аввой?”. Авва Пимен отвечал: “Уста его дают ему право именоваться аввой”».

Один брат спросил авву Авраама: «Если случится мне часто есть, хорошо ли это?». Старец сказал в ответ: «Что ты говоришь, брат? Неужели ты столько ешь? Или ты думаешь, что пришел на гумно?».

Брат спросил авву Ксоя: «Если где мне случится съесть три хлеба, не много ли это?».– «На гумно ли ты пришел, брат?» – отвечал ему старец. Тот еще спросил его: «Если я выпью три чаши вина, не много ли это?». Авва отвечал: «Если нет диавола, то немного, а если есть, то много, ибо вино – враг живущим по Богу».

Авва Исидор, пресвитер, часто говаривал: «Кто предается пьянству, тому не избежать наветов помыслов. Лот, принужденный дочерьми своими, упился вином, и диавол через опьянение легко вовлек его в беззаконное блудодеяние».

Авва Иоанн Колов говорил: «Кто из животных столько силен, как лев? Но из-за чрева своего и он попадает в сети, и тогда все могущество его смиряется».

Авва Пимен говорил: «Если бы не пришел Навузардан Архимагир (начальник поваров), храм Господень не был бы сожжен; если бы чревоугодие не нападало на душу, то ум не падал бы в борьбе со врагом».

Настоятель киновии спросил авву Пимена: «Как мне приобрести страх Божий?».– «Как нам приобрести страх Божий,– отвечал авва Пимен,– когда у нас чрево, как сосуд, наполненный сыром, и как бочка с солеными припасами?».

Авва Иоанн Колов говорил: «Скитские отцы вкушали хлеб с солью и говорили: “Не должно нам обременять себя хлебом и солью”,– потому они и сильны были в деле Божием».

Авва Даниил говаривал, что по той мере, как тучнеет тело, истощается душа, и, напротив, по мере истощения тела, укрепляется душа.

Авва Дула говорил: «Нет ничего равного безмолвию и посту. Пост и безмолвие вместе помогают против врага, ибо они внутренним взорам доставляют остроту зрения».

Авва Пимен говорил: «Давид, когда боролся со львом, то брал его за гортань и тотчас убивал его (см.: 1 Цар. 17, 35): так и мы, воздерживая гортань и чрево свое, при помощи Божией, победим невидимого льва».

Авва Иоанн Колов говорил: «Если царь захочет взять неприятельский город, то прежде всего удерживает воду и съестные припасы, и таким образом неприятели, погибая от голода, покоряются ему. Так бывает с плотскими страстями. Если человек будет жить в посте и голоде, то враги, ослабев, оставят душу его».

В гору аввы Антония сделано было приношение, в котором был найден небольшой бочонок вина. Один из старцев, налив в малый сосуд и из него в чашу, поднес сию авве Сисою; он выпил; поднес вторую, он принял и вторую. Когда же старец предложил ему третью, авва не принял и сказал: «Перестань,

брат! Или ты не знаешь, что есть сатана?».

Рассказывали об авве Макарии: «Когда ему случалось быть с братией, он полагал себе за правило: если будет вино, выпей для братии, но за один стакан вина целый день не пей воды. Поэтому, когда братия для подкрепления давали ему вина, старец с радостью принимал оное, чтобы после мучить себя. Но ученик его, зная дело, говорил братии: “Ради Господа, не давайте ему вина; иначе он будет мучить себя в келии”. Братия, узнав сие, более не подносили ему вина».

Об авве Петре Пионтийском сказывали в Келлиях: он не пил вина. Когда же состарился, братия смешали немного вина с водой и просили его выпить. Но он говорил: «Поверьте мне, это я почитаю тем же вином, только приправленным». Он осуждал себя и за вино, смешанное с водою.

Некоторые сказывали авве Пимену об одном монахе, что он не пьет вина. Старец отвечал: «Вино – вещь вовсе не монашеская».

Авва Паисий говорил: «С тех пор как я уединился, солнце никогда не видало меня за трапезой».

Рассказывали об авве Серине, что он много работал и никогда не ел больше двух сухарей.

Рассказывали об авве Аммуне, что малой мерой ячменя он проживал два месяца.

Авва Даниил говорил об авве Арсении: «Столько лет он жил с нами, и мы давали ему на целый год только одну меру пшеницы, из которой и мы ели, когда бывали у него».

Однажды авва Макарий Городский пошел резать ветви. Братия говорят ему в первый день: «Пойдем, отец, с нами есть!». Старец пошел и ел с ними. На другой день они опять звали его есть, но он не пошел и отвечал им: «Вам, дети, нужно поесть, ибо вы еще плоть, а я ныне не хочу есть».

Об авве Исидоре, пресвитере, рассказывали: однажды пришел брат звать его к обеду. Но старец не пожелал идти и сказал: «Адам прельстился снедью, и был изгнан из рая».

Рассказывали об авве Пимене, что он, будучи зван братом к обеду, пошел, хотя против воли своей и со слезами, дабы только не ослушаться брата своего и не опечалить его.

Пришли однажды к авве Макарию в Скит братия и не нашли ничего в келии его, кроме гнилой воды. Они говорили ему: «Авва! Пойдем в деревню, и мы подкрепим тебя». Старец спросил их: «Вы знаете, братия, в деревне хлебню такого-то?».– «Знаем»,– отвечали они. «И я знаю,– сказал старец.– Знаете ли также поле такого-то, где течет ручей?».– «Знаем»,– сказали они. «И я знаю,– сказал он.– Итак, если чего захочу, сам достану себе и без вас».

Некогда авва Агафон имел у себя двух учеников, которые особо жили в пустыне. В один день он спросил одного: «Как ты живешь в своей келии?». Сей отвечал: «Пощусь до вечера, потом ем по два сухаря». Старец сказал ему: «Хорош образ жизни и не очень труден!». Спросил он и другого: «Как ты живешь?». Этот отвечал: «Пощусь по два дня, и потом ем по два сухаря». Старец сказал ему: «Ты много трудишься и ведешь двоякую брань. Ибо и тот подвизается, кто ест каждый день, но не досыта, и тот, кто постится по два дня и потом ест досыта. А ты постишься и по два дня, и не ешь досыта».

Однажды, как сам Метефий рассказывал, посетил его один святой муж и спросил: «Как ты, брат, живешь в этой пустыне?». Авва Метефий отвечал: «Пощусь по два дня и ем по одному хлебу». Святой сказал: «Если хочешь послушаться меня, ешь каждый день по полхлеба». Делая так, Метефий нашел себе покой.

Авва Иосиф спросил авву Пимена: «Как должно поститься?». Авва Пимен отвечал ему: «Надобно, по моему мнению, есть каждый день, но есть немного, не досыта».– «Как же ты, авва, в юности своей постился сам по два дня?» – сказал авва Иосиф. «Точно, постился и по три дня, и по четыре, и даже по неделе,– отвечал старец,– но все это испытали отцы, как сильные в добродетели, и нашли, что лучше есть каждый день понемногу, и показали нам путь царский, ибо он удобнее для нас».

Мать Синклитикия говорила: «И враг установил свое подвижничество, и его ученики подвизаются. Чем же различить нам Божественное и царское подвижничество от демонского и мучительного? Явно – умеренностью. Во всю жизнь свою неизменно сохраняй правило поста. Не постись четыре или пять дней с тем, чтобы потом разрешить на множество яств. Ибо неумеренность всегда гибельна. Ты юн и крепок – постись, ибо придет старость, а с нею и немощь. Итак, пока ты в силах, собирай сокровище от пищи, чтобы, когда ослабеешь, найти себе покой».

Авва Антоний говорил: «Монах, если можно, должен откровенно сказывать старцам, сколько он делает шагов или сколько пьет капель в своей келии, чтобы как-нибудь не погрешить и в этом».

Авва Пимен говорил: «От трех вещей не могу совершенно освободиться: от пищи, одежды и сна. Впрочем, в известной мере можем обходиться и без них».

Мать Синклитикия говорила: «Не обольщайся роскошной жизнью мирских богачей, как будто бы она при суетных удовольствиях имеет что-либо полезное. Роскошные высоко ценят поваренное искусство, но твой пост и простая пища превосходнее обильных яств их. Писание говорит: Душа в сытости сущи сотам ругается (Притч. 27, 7). Не прельщайся хлебом – не пожелаешь и вина».

Некоторые отцы спросили авву Метефия: «Если останется кашица к другому дню, то присоветуешь ли братиям есть ее?». Старец отвечал: «Если она испортится, нехорошо принуждать братию есть ее со вредом для своего здоровья. Ее должно бросить. Если же она хороша, то нехорошо бросать ее из одной прихоти и варить другую».

Авва Исаия позвал к себе одного из братий, омыл ему ноги, потом бросил в горшок горсть чечевицы и, когда она вскипела, принес ее. Брат говорил ему: «Авва! Она еще не уварилась!». Авва отвечает: «Не довольно ли для тебя и того, что ты видел огонь? И это – великое утешение».

Авва Марк спросил авву Арсения: «Хорошо ли не иметь в своей келии никакого утешения? Я знал одного брата, который имел у себя несколько овощей, но потом вырвал их». Авва Арсений отвечал: «Хорошо, но смотря по способности человека; ибо если он не имеет сил для такого образа жизни, то опять насадит других овощей».

Однажды авва Ахила в Скиту пришел в келию аввы Исаии и увидел, что он ест. На блюде у него была вода с солью. Старец, заметив, что авва Исаия спрятал блюдо за корзину, спросил его: «Скажи мне, что ты ел?». Исаия отвечал: «Прости мне, авва! Резал я ветви, и настал жар; я взял в рот кусок с солью, но горло мое высохло от жара, и кусок не пошел. Поэтому я принужден был подлить в соль немного воды, чтобы можно было мне поесть. Но прости мне!». Тогда старец сказал: «Пойдите, посмотрите на Исаию, как он хлебает похлебку в Скиту! Если хочешь хлебать похлебку, то ступай в Египет!».

Авва Вениамин, пресвитер из Келлий, сказывал: «Пришли мы в Скит к одному старцу и хотели дать ему немного масла, но он сказал нам: “Вот где лежит малый сосуд, который вы принесли мне назад тому три года; как вы положили его, так он и остался”. Услышав это, подивились мы добродетели старца».

Об авве Еладии говорили, что он ел только хлеб с солью.

Авва Пиор ел, ходя. Кто-то спросил его: «Для чего ты так ешь?». Авва отвечал: «Я не хочу заниматься пищей как делом, потому ем между делом». Еще кто-то спросил его о том же. Старец отвечал: «Так делаю для того, чтобы, когда ем я, душа моя не чувствовала телесного удовольствия».

Сказывали об авве Сисое: он не ел хлеба. В праздник Пасхи братия упрашивали его разделить с ними трапезу. Старец сказал им: «Я одно что-нибудь могу сделать: буду есть или хлеб, или яства, вами приготовленные». Они сказали ему: «Ешь один хлеб». Так он и сделал.

Авва Даниил сказывал, что авва Арсений не более одного раза в год переменял воду, в которой размачивал ветви, но только подливал новой воды. А из ветвей вил он веревку и плел корзины до шестого часа. Старцы убеждали его, говоря: «Для чего не переменяешь воды на ветвях? Она уже дурно пахнет». Арсений отвечал им: «За благовония и масти, которыми наслаждался я в миру, надобно мне терпеть это зловоние».

Авва Даниил сказывал еще: «Когда авва Арсений слышал, что все плоды уже поспели, тогда говорил: “Принесите мне”,– и один только раз вкушал понемногу от всех, благодаря Бога».

Авва Вениамин сказывал: «Пришли мы в Скит к одному старцу, и сей оставил нас у себя обедать. Он предложил нам редечного масла; а мы сказали ему: “Отец! Лучше дай немного хорошего масла”. Услышав это, он перекрестился и сказал: “Есть ли другое масло, кроме этого, я не знаю”».

Однажды к матери Сарре пришли пустынники. Она предложила пришедшим корзину с плодами. Оставляя хорошие плоды, они ели только гнилые. Сарра сказала им: «Поистине вы пустынники».

Рассказывали об авве Исааке, что он ел хлеб свой с пеплом из служебного кадила.

Авва Исаак говорил братиям: «Отцы наши и авва Памво носили ветхие одежды, а вы теперь носите одежды дорогие. Подите отсюда: от вас запустели здешние места».

Авва Памво говорил: «Монах должен носить такое платье, которое бы никто не взял, если бы было выброшено из келии на три дня».

Некто из отцов рассказывал, что при авве Исааке один брат пришел в церковь, что в Келлиях, но в малом куколе. Старец выгнал его, говоря: «Здесь монахи, а ты – мирянин – не можешь быть здесь».

Сказывали о авве Арсении, что как при Дворе никто не носил одежды богаче его, так и в обществе иноков никто не носил одежды хуже его.

Умеряй по возможности сон.

Авва Пимен говорил: «Алчность и сон не дают нам видеть и того, что легко видеть».

Брат сказал авве Сармату: «Помыслы внушают мне: не работай, но ешь, пей, спи». Старец отвечает ему: «Когда голоден, ешь; когда жаждешь, пей; когда хочешь спать, спи». Другой старец случайно зашел к сему брату, и брат пересказал ему слова аввы Сармата. «Вот что значат слова аввы Сармата,– отвечал старец,– если ты сильно голоден и жаждешь так, что не можешь более преодолевать себя, тогда ешь и пей; если ты слишком долго не спал и сон клонит тебя, то усни. Вот что сказал тебе старец».

Авва Арсений говорил, что монаху, если он подвижник, довольно уснуть на один час.

Авва Даниил рассказывал об авве Арсении: «Призвал он однажды отцов моих, авву Александра и Зоила, и со смирением сказал им: “Демоны нападают на меня, и не знаю, не одолевают ли они меня во сне; потрудитесь эту ночь со мной и постерегите, не задремлю ли я во время бдения”. Авва Александр и Зоил сели с вечера молча, один по правую его руку, а другой по левую. После отцы мои говорили: “Мы уснули и не заметили, чтобы он задремал. Поутру же (Бог знает, нарочно ли это сделал, дабы мы подумали, что он дремал, или в самом деле природа склонила его ко сну) он трижды вздохнул и тотчас встал и сказал: «Да, я задремал». А мы сказали в ответ: «Не знаем»”».

Авва Даниил сказывал об авве Арсении, что он всю ночь проводил в бдении, и когда пред утром природа побуждала его заснуть, говорил сну: «Иди сюда, злой раб»,– и, поспав несколько сидя, быстро вставал.

Авва Виссарион сказывал, что он сорок лет не ложился на бок, а спал или сидя, или стоя.

Он же сказывал: «Я сорок дней и сорок ночей провел среди терния, стоя и без сна».

Один отец рассказывал об авве Сисое Каламонском: однажды он, желая победить сон, привесил себя к утесу в Петре. Ангел пришел, снял его и запретил ему повторять это, дабы не подать примера другим.

Вообще не давай себе самому наслаждаться или упокоиваться в своем теле, а смотри на него, как на совершенно отдельное от себя успокаивающееся рабочее животное.

Авва Даниил, ученик аввы Арсения, рассказывал: «Находился я однажды близ аввы Александра. Труд одолел его, и от утомления лег он на земле, смотря вверх. Случилось идти к нему для беседы блаженному Арсению, и сей видел его лежащим. Побеседовав с аввой Александром, авва Арсений спрашивает его: “Кто этот мирянин, которого я здесь видел?”. Авва Александр говорит ему: “Где ты видел его?”. Авва Арсений отвечал: “Когда сходил я с горы и взглянул сюда, на пещеру, видел кого-то, лежащего кверху лицом”. Авва Александр поклонился ему и сказал: “Прости мне, это был я, ибо труд одолел меня”. Старец сказал ему: “Так это ты был? Хорошо, а я думал, что это был мирянин; потому и спросил”».