Скользящая во снах

Глава 21 в которой проходят испытания

Агата

Мы все стояли и смотрели на хрупкую бледную девушку, будто заснувшую на широком плетеном кресле, пригревшись под лучами утреннего солнышка. И все бы ничего, но пальчики на ее руках слегка тряслись, и веки подрагивали. Сны Киры явно были кошмарными.

Мне было жаль юную наследницу. Я знала ее пять минут, и она, явно не питала ко мне симпатии. Но! Как сказал мастер Эбигдейл, всегда есть одно "но". Мириаль и Дарос — единственные из родственников, что искренне нравились мне, остались рядом с моей сестрой и умоляюще заглядывали ей в лицо, будто так могли помочь хоть чем- то.

— Ну, хватит! Дядя, у вас там какое-то зелье было! Почему вы не идете за ней, как хотели идти за мной? — я смотрела на Дароса в недоумении. — Вы ведь никогда не сдаетесь, храбрее и находчивее вас мне не приходилось видеть дракона!

— Агата, в каждом из нас есть хоть крохи видения, но огонь… Огонь возродился лишь в Кире и в тебе…

— Она никуда не пойдет! — Ранагар схватил меня за плечи, словно удерживая от побега. — Свое испытание моя жена уже прошла и, поверьте, только чудом не пострадала!

— Мы знаем, кто стал для нее этим чудом, — Мириаль почти прошептала ответ и с грустной улыбкой посмотрела на меня и наемника. — Вы пришли на помощь к любимой, когда она больше всего нуждалась в вас. К Кире пойти некому, поэтому на чудеса рассчитывать не приходится.

Сердце мое сжалось от тоски и понимания. Совсем недавно я сама блуждала по лесам и болотам, без надежды и без веры в лучшее. Всем нужна помощь, и я свою порцию получила. Не понимая еще, что делаю, открыла рот и произнесла:

— Я пойду туда.

Что тут началось! Мастер Видящий хлопнул в ладоши и с криками: "Я так и знал", — стал доставать какие-то зелья из карманов. Дарос схватился за голову и запричитал что-то о карме и злом роке судьбы. Дедулька мой тихо хихикал, Мириаль рыдала, Ратик молча открывал и закрывал рот, изображая рыбу, выброшенную на берег. Тиирон и вовсе к окну отошел и смотрел на вид сверху. А Ранагар… Он развернул меня к себе и, качая головой, тихо сказал:

— Досталась мне жена, теперь скучать точно не придется… Пойдем вместе. Раньше у нас неплохо получалось гулять по межмирью, — затем перевел взгляд на моего отца и громко спросил: — Кстати, сколько вы нам заплатите за наем?

— Вообще-то родственникам не платят за добрые дела… — Тиирон сложил руки на груди и посмотрел на наемника. — Но ведь деньги для вас — это главное в жизни? Три тысячи золотых.

Ратмир отмер стоило услышать сумму.

— Может и я сгожусь, а ну-ка проверьте меня? Во мне огня есть маленько…

— Никто не сгодится, кроме Агаты! — Главный Видящий подошел ко мне и протянул пузырек с зельем. — В тебе кровь дракона, только ты…

И тут ситуация вышла из-под контроля, Ратик, наученный примером Ранагара, выхватил бутылочку и выпил половину ее содержимого.

— Готово! Гатька, допивай и пошли! А что? Я правил не нарушаю, кровь во мне ваша есть, хоть и немного. Пей!

Я взяла зелье в руки и посмотрела на взбешенного дроу. У него скулы свело от злости, и глаза полыхали такой яростью, что захотелось спрятаться где-нибудь подальше.

— Да я тебя убью! — Ранагар кинулся к моему другу и стал трясти его за грудки. — Что ты наделал? Ты хоть знаешь, куда идешь?! Безмозглый идиот!

Все зашумели, Дарос и мастер Эбигдейл кинулись растаскивать мужчин, Ратик пререкался со всеми, махал руками и требовал задаток.

Я отошла к столу, выпила остаток зелья и, присев на кресло рядом с Мириаль, сказала:

— Всё будет хорошо, не нужно плакать.

— Агата, спасибо тебе.

— Не нужно, я пока ничего не сделала, но если вернусь, то хочу сразу уехать. Мне не нравится жить под одной крышей с вами.

Женщина снова расплакалась, а я почувствовала, что засыпаю. Уже на грани перехода услышала голос Ранагара, скорее даже его надрывный рык. Почему-то от этого стало спокойнее, появилось ощущение, что я нужна ему. Надежда…

***

Огромный город, снующие всюду души нелюдей… Дорога, вымощенная оранжевыми камнями… И девушка, рыдающая у обочины. Я присела рядом и поправила на себе красное платье в пол.

— Мда, в межмирье Ааргха намного красивее, там лес и поля, и горы… Обруч, опять-таки, золотой на голове.

Кира обернулась и осмотрела меня с ног до головы:

— Что ты здесь делаешь, полукровка?

Ну, приехали, чувствую, это меня здесь спасть придется.

— Пришла к тебе на помощь, твои родственнички меня попросили. Почему-то все убеждены, что сама ты не справишься.

— Даже если и так, мне от тебя ничего не нужно, уходи.

— Сейчас, только карету свою дождусь! — фыркнув, я вскочила с места и огляделась. — Где тут твои испытания? Что нужно делать?

— Отвалить! В Гриме не место полукровкам вроде тебя!

— А такие, как я, здесь пригодятся? — Ратик, широко улыбаясь, подошел к нам. Под правым глазом у него вырисовывался обширный синяк, щека тоже припухла. — Ну, твой там устроил, Гатька! Теперь и в себя приходить боюсь. Даже дедульке досталось, никакие иллюзии не помогли.

— Как это?

— Просто. Кулаками машет так, что никакая охрана не спасает. Хороший наемник! Если дело будет какое — сразу к нему обращусь, не подведет!

— Ау, я вам не мешаю? — сестрица тоже поднялась, и стряхнула с себя пыль. — Вы сюда всем скопом собрались перебраться, что ли? Так здесь опасно, это вам не прогулки по саду в нашем замке.

— Ну, так за прогулки три тысячи золотых никто не платит! — друг огляделся по сторонам, и приосанился. — Где злодеи? Пора всех победить и за премией возвращаться!

— Вы что, даже не знаете, с чем придется столкнуться? — Кира гневно всплеснула руками. — Это место совсем не простое. Грим — город призрак, здесь нет никаких чудовищ. Только огонь. Все эти души вокруг — это павшие драконы, слабые, как и я.

Мы встретились взглядами. Стало жутковато.

— И как же они погибли?

— Каждый по-своему. Прадедушка говорил мне слушать свое сердце. И это все. А еще мама видела сон… Я здесь погибну! — Кира снова закрыла лицо ладошками и разрыдалась. Ратик, приобняв ее за плечи, неуверенно проговорил:

— Разберемся. Слушать свое сердце мы хорошо умеем, правда, Гатька?

Я рассеяно кивнула и осмотрелась. Появилось чувство надвигающейся беды. Вокруг все было по-прежнему, но в душу закрались смутные сомнения…

— Ратмир, мне здесь не нравится.

Здание сзади нас сотряслось от взрыва, я испуганно вскрикнула и упала на дорогу, разбив локоть в кровь. Немного полежав, украдкой оглянулась назад — ничего не изменилось. Тогда я повернулась к своим спутникам и обмерла — улица совсем опустела, даже души пропали.

— Эгей, народ, вы где? — меня начало потряхивать от страха. Попала — так попала! — Ратик, Кира! Это не смешно!

Тишина. Я привыкла с детства видеть кошмары: во сне на меня нападали, за мной гнались, я тонула в болотах… Много чего было, но вот так, как сейчас — никогда. Глаза защипало от скопившихся слез, еще немного и меня прорвет на истерику.

— Ребята! Где вы? Отзовитесь, пожалуйста!

Ничего не происходило. Город пуст, ни души вокруг. Даже ветер стих. Тишина вокруг оглушала, заставляя жутко нервничать. Ободранная конечность саднила. Снова что-то громыхнуло, на этот раз впереди. Я обхватила свои плечи руками и закрыла глаза:

— Это все не по-настоящему! Это не со мной! Я просто сплю… Всё вокруг не реально…

— Еще как реально, милая.

Пожилая женщина, очень худая с испещренным морщинами лицом и огромными синими глазами стояла прямо передо мной и кривилась:

— Какая же ты трусливая, аж противно!

— Так идите себе, бабушка, куда шли, раз не нравлюсь.

— Не могу я, деточка. Меня к тебе сам Фартэс Великий послал, будущее твое показать.

— Не нужно мне ничего показывать, я и сама Видящая.

— Как же, Видящая она! Разуй глаза, милая, вот и зеркало судьбы уже здесь, огнем закаленное, всю правду, как на духу говорящее.

Я посмотрела в направлении, указанном собеседницей. Ну да, зеркало появилось, большое и потемневшее от времени.

— Смотри, душенька, какая ты красивая и молодая, сил полная, любви ждущая.

Действительно, красивая… Платье с открытыми плечами мне очень идет, волосы в прическу аккуратную уложены, туфельки на мне в тон на небольшом каблучке… И глаза счастьем сияют. Я даже заулыбалась, глядя на себя.

— А вот и он, любимый твой. Чувствуешь, милая, как сердечко заходится от одного вида его? Так будет всегда, даже спустя годы! Только вот сомнения тебя мучают, красавица, неправильно это. Спроси его, задай вопрос заветный. Прекрати томления свои душевные…

И правда, почему не спросить? Я ведь давно хотела, да не решалась почему-то раньше… Он здесь, любуется мной, протягивает мне руку. Как же я хочу ответить на его объятия, прижаться к нему, услышать, бьется ли его сердце так же часто, как и мое… Слова легко соскользнули с моих губ:

— Я полюбила тебя. Не уходи… Без тебя мой мир рухнет, Ранагар…

Он все также стоит и смотрит мне в глаза, хмурится… Поднимает свою руку вверх и рывком выдергивает сережку из своего уха. Бросает ее мне.

— Не нужно. Я прошу тебя, останься… — шепчу свою мольбу, словно в бреду. Падаю на колени, слезы льются градом по лицу.

Он уходит. Вскоре вижу лишь свое отражение. Бледная лохматая девушка с разбитым сердцем и растоптанными мечтами.

— Бедняжка, он бросил тебя, как и твой отец бросил мать. И что с ней стало? Боль ее не утихает ни на минуту и так же будет с тобой. Забыть не сможешь, простить не удастся… Мучения твои станут кошмаром наяву и не сбежать от них, не скрыться нигде… Но я помогу тебе, милая. Возьми, это мой дар тебе, избавление…

Маленький тонкий кинжал перешел в мои дрожащие руки. Я точно знала, что нужно сделать, чтобы прекратить ноющую боль в области сердца. Удивительно, но страшно мне не было, проведя пальцем по тонкому лезвию, я проследила, как капельки крови стекли с холодного метала и впитались в сухую землю.

— Ранагар… почему? — тихо вздохнув, взглянула напоследок в старое зеркало. Как же я похожа на свою мать, а она на свою… Хеска! Что же я делаю? Ты ведь любишь меня, несмотря ни на что! Ты же веришь, что я вернусь, тратишь редкие минуты отдыха на мысли обо мне, надеешься на лучшую судьбу для своей Гатьки… Прости меня, бабуля, за мою временную слабость! Я вспомнила и уже никогда не забуду, меня ждут дома!

Из глаз моих, вместо слез, посыпались искры. Размахнувшись, бросила кинжал прямо в центр опостылевшего зеркала. Всюду разнесся звон разбитого стекла и вскрик недовольной старухи:

— Что ты наделала?!

— Убирайся, кем бы ты ни была! Даже если сердце мое будет разбито, я не перестану любить жизнь и всё, что с ней связано! Мне больше не страшно, а ты проваливай, старуха, вместе со своим избавлением!

Я приготовилась отражать ее нападение, но ничего подобного не произошло. Бабка растаяла у меня на глазах, и, готова поклясться, на лице ее мелькнула лукавая улыбка.

— Гатька! — Ратик несся ко мне на всех парах. — Ты живая, ты живая!!!

Подхватив на руки, друг закружил меня по мощеной улочке города призрака, крепко сжимая в своих объятьях и причитая:

— Мы так испугались с Кирой. Особенно когда ты этот ножик в руки взяла! Я думал, это конец. Мы тебе кричали, но сквозь купол пройти никак не получалось. Понимаешь? Прости меня, Гатька, я даже ногтями его царапал — ничего!

— Что за купол? Я не видела вас, и вообще такое чувство, словно под гипноз попала, в голове пусто абсолютно и безразличие ко всему полное… Жуть!

— Агата! Ты прошла испытание! Это было просто невероятно! Теперь сила огня в тебе разгорится по-настоящему! — сестрица восхищенно смотрела на меня. — Ты по-настоящему достойная наследница, мама говорила правду.

— Ну, спасибо, а что у тебя с платьем?

— Прожгла, — девушка махнула рукой в сторону, откуда прибежала, — Пыталась подпалить купол, а огонь отскочил назад. Теперь вот, как оборванка выгляжу. Но это ничего, главное, что ты смогла! Правда, Ратмир? Ратмир?! Где он?

Он был совсем рядом и в то же время слишком далеко. Шарообразный купол раскинулся посреди улицы, а в нем мой друг озадачено смотрел по сторонам.

Ратмир

Отвернулся всего на мгновение, и мир вокруг изменился. Вроде город все тот же, но красок будто прибавилось. Я точно помнил, что раньше был здесь не один, но вот с кем? И почему отстал?..

Пройдя немного вперед, остановился, увидев воистину завораживающее зрелище: огромный фонтан в виде золотого дракона. Глаза у него явно изумрудные, крылья украшены драгоценными камнями. Всё это на солнышке переливается, так меня и манит подойти ближе, прикоснуться… прикарманить…

Когда я был мальчишкой, отец часто брал меня с собой "на выход". Мы гуляли по базару и аккуратно тащили кошельки у разинь-богатеев. "Для поддержания формы", — так батя это называл. Так что, руки у меня с малолетства приученные, иной раз и не думаю что-то брать, а оно уже у меня в кармане лежит. Но сколько бы в мой тайник ни опустилось золотишка, всегда хочется еще. Мамка ругалась часто с батей за эти наши прогулки, но он говорил, что его сын должен уметь все, так что удержать меня ничто не могло.

Вот и сейчас, золото и камешки притягивали меня, как запойного полная рюмка. Сопротивляться я не стал, пошел прямиком к цели.

Изо рта дракона тонкой струйкой лилась прозрачная вода. Скинув с себя рубаху и ботинки, я полез прямиком в маленький бассейн у подножия рептилии. Под ногами звякнуло, я глянул вниз и прибалдел: золотые и серебрушки были здесь всюду! Это просто невероятное везение! Нагнувшись, стал сгребать монеты руками и лихорадочно распихивать их по карманам брюк.

— Бери-бери, чего добру пропадать? — я резко выпрямился и осмотрелся вокруг, приготовив оправдательную речь заранее. Никого.

— Наверху, дурень!

Поднял глаза вверх, а там грифант сидит и смотрит на меня своими наглыми глазками.

— Это ты, что ли, меня дурнем обозвал, мешок с перьями?

— А что, здесь еще есть претенденты с тобой поболтать? Да ты не серчай, полукровка, я никому не расскажу, как ты золото у Фартэса Великого воровал, бери больше! Вон еще в рубаху насыпь да вокруг себя обвяжи!

Хотел было поспорить с падальщиком, да вдруг понял, что дело он говорит, рубаха ведь еще есть! Приспособил еще и ботинки в результате, набил их до упора. Хотел уходить уже, да птица эта снова давай вещать:

— А камешки? Смотри, какие изумруды вместо глаз у дракона? Неужто брать не станешь?

Я посмотрел. Камешки действительно были чудесные. Мне бы такие в моем тайничке ой как пригодились бы! Эх, была-не была, поставил я свои ботинки на бортик бассейна и полез рептилии на загривок.

— Они и расшатанные уже, тебе только ногтями подковырнуть! И не смотри, что это памятник Великому наставнику по огненной стихии! Подумаешь, какая цаца! Люди ему и без глаз поклоняться будут, так ведь? А оживает он только ночами, так что до заката и не поймет, что ослеп.

— Как это оживает? Он настоящий, что ли?

— Еще какой настоящий! Да тебе-то какое дело? Слепой-не слепой, это уже не наши проблемы! Так ведь? Выковыривай!

Согласился и на этот раз я с грифантом. Вынул первый камень, а из пустой глазницы вода закапала, будто слезы дракон проливать начал. Что-то шевельнулось в душе — не то совесть, не то жалость… Но, посмотрев на чистейший изумруд, плюнул я на чувствительность свою и продолжил дело. Через несколько минут, собрав весь свой скарб, пошел я прочь от фонтана. Оглядываться не стал, уж больно не хорошо выглядел дракон, проливающий слезы по утерянным глазам, от зрелища этого меня даже сомнения разбирать начали в правильности моего поступка.

Далеко отойти не успел, стоны услышал и мольбу о помощи. Остановился, прислушался, а голос-то мамкин! Смотрю назад, а она у фонтана стоит и от грифанта, знакомца моего, отбивается. Бросился ей на помощь, а бежать не могу! Тянет меня золото к земле, сил никаких нет! Начал я его скидывать, да руки у меня не поднимаются, слабость по всему телу разлилась, ноги еле переставляю. Ботинки выбросил на ходу, дышать стало тяжело, пот градом льет. Остановился и давай всю одежду с себя стаскивать, рубаху бросил, брюки стянул, вроде легче уже. А мамка кричит громче, с надрывом, со слезами в голосе.

Почти добежал до нее, и вдруг свет вокруг померк. Схватился я за лицо, а вместо глаз у меня дырки неглубокие. Боли нет, но страх сковал меня по рукам и ногам! А мамка тише кричать стала, из последних сил, видно, борется.

Я волю в кулак собрал, руки вперед выставил, и пошел на ее голос. Только уже через несколько шагов наткнулся на кого-то.

— Так значит и ты, воришка, решился испытание мое пройти? Мало того, что без приглашения пришел, так еще и глаза мои отобрал!

Оступился, упал я на колени, а сам прислушиваюсь: замолчала мама, ни стона-ни хрипа больше не слышу. Тут сердце мое на куски разрываться начало от боли, разум проснулся, наконец, понял я, что наделал и взмолился тогда:

— Заберите все золото, все серебро, изумруды тоже… Если на то воля ваша, то и глаза мои забирайте, только дайте мне помочь ей! Прошу! Заклинаю вас!

— Хм, а не пожалеешь о своем решении, полукровка?

— Никогда! За мамку я и жизнь вам свою отдам, только отпустите ее, она не виновата ни в чем!

— Ну, хорошо, не зря, значит, кровью с тобой драконьей поделились. Выйдет из тебя толк еще. Дам я тебе сегодня второй шанс, станешь смотреть на мир теперь другими глазами, Ратмир, сын Гарта Змееуста. Ступай.

И я открыл глаза, влажные от скопившихся в них слез, и сразу попал в крепкие Гатькины объятия. Впервые в жизни заплакал вместе с ней и клятву дал себе, что чужого добра без нужды больше брать не стану, хватит с меня воровской жизни!

Спустя несколько минут, успокоившись, понял, что у подруги слишком много конечностей стало: куда ни ткни — всюду на ее руки попадешь. Поднял голову, а на мне не только Гатька, но и ее сестра повисла. И рыдают обе как! Взахлеб, без остановок! Кажется, даже воздуха в легкие набрать забывают.

— Ну, будет вам, девчонки, всю красоту себе попортили, — я заулыбался, увидев две совершенно одинаково всхлипывающие моськи. — Мы эдак весь город-призрак затопим! Слезайте с меня.

— Ратмир! Какой ты красавчик! — Кира в последний раз шмыгнула носом и обхватила мое лицо ладошками. — Он ведь тебе и правда глаза другие подарил! Как у меня!

— Ну-ка, дай гляну! — меня бесцеремонно развернули в другую сторону. — Ничего себе! Фиалковые! Ты и раньше был очаровашкой, а теперь вообще всех затмишь! Ну, кроме Ранагара, конечно…

— Хотела бы я посмотреть на лицо бабули, когда она увидит тебя! Это будет невероятно!!!

— Почему?

— Как это почему? Древнейшие драконы делились по цвету глаз! К элите относились только фиалковые и зеленые с изумрудным отливом! В них больше всего древней магии было, понимаете? Сейчас никто особенно не заостряет на этом внимание, считается, что все равны… Но бабуля помнит историю очень хорошо! Она зациклена на ней. Все время твердит, что драконы должны, как и прежде, править Эндоррой, возродить древнюю магию назло другим расам и тем более грязным полукровкам. Ой, простите меня.

— Ерунда, продолжай.

— Да я, собственно, уже все сказала. Просто представьте, что будет с надменной шести Аликой, когда она увидит Ратмира после испытания? С его новым цветом глаз!

Мы переглянулись и дружно рассмеялись, представляя вытянувшуюся физиономию Повелительницы.

— А что, мне правда идут эти глаза? — я покрутил головой в поисках зеркала. — Даже посмотреться не во что. Пойдемте в зданиях побродим, что ли? Чего толку здесь стоять.

— Идем! — Кириана схватила меня за руку и очаровательно улыбнулась. Кажется, она во мне своего видеть начала. — Давайте держаться вместе? Дело в том, что я совершенно не знаю, что меня дальше ждет и очень хотела бы оттянуть свое испытание…

— Дарос говорил мне, что драконов с детства готовят к посвящению, вроде даже ритуал особенный есть, очень красивый… — Гатька схватила вторую мою руку, и мы зашагали к большому желтому зданию впереди.

— Это правда. Ритуал зависит от того, какая стихия в тебе преобладает. Вот ты, например, сильная Видящая, и, значит, твоим наставником стал бы мой прадед, мастер Эбигдейл. Он учил бы тебя, как управлять своими эмоциями, как сдерживать силу и путешествовать во времени… Показал бы, как скользить во снах. Так было с моей мамой. И когда ей исполнилось семнадцать, устраивали шикарный праздник, гости подарили ей много подарков и все вместе проводили ее к Мысу Отчаяния. Там, под биение десятков там-тамов, она впервые по-настоящему перешла в межмирье и прошла свои испытания. А вернувшись, получила от прадеда потрясающую диадему! В спальне родителей висит ее портрет, там мамуля совсем молодая, красивая и счастливая!

Агата, разинув рот, шла и смотрела на Киру. Я не вмешивался в разговор, радуясь их перемирию.

— А вот со мной все было не так. Понимаешь, с младенчества стало понятно, что я — не маг. Такое случается все чаще, в семьях великих драконов рождаются простаки, вроде меня, и это причиняет всем боль. Поэтому, чтобы сохранить силы рода, женщины рожают по двое, а то и трое детей — хоть один, да должен унаследовать магию. Но мама родить больше не смогла. А может не захотела…

— Еще бы, в такой семейке жить! — не выдержав, я все- таки высказался. — Да и папка твой — молодец! Таскается непонятно где постоянно, разве что от Дароса родила бы в тихушку…

— Ратик! — обе девушки с укором смотрели мне в глаза. А я что? Подумаешь, просто поделился мыслями вслух…

— Так тебя ничему не учили, считая, что ты не попадешь в межмирье? — Агата снова повернулась к сестре.

— Вроде того, а год назад во мне пробудился огонь. Сил очень мало, дед и бабушка осмотрели меня и пришли к выводу, что их можно вообще в расчет не брать. Но мама все равно пыталась развить мой дар, хотя сама огнем не владеет. В общем, никто не надеется, что я успешно пройду испытание, и все что у меня есть, это моя красота и прекрасный голос.

— И необычайная скромность, — да, я съязвил, но как тут было промолчать? Гатька захихикала, а Кира лишь выше задрала носик и с интересом обратилась ко мне:

— А ты кто вообще? В смысле, я знаю, что ты полукровка, но что за способности у тебя есть? Кто твоя мама?

Я задумался.

— Я сын чудесной женщины и змееуста. Мама очень способная швея, а отец управляет стихиями огня и воздуха, кроме того он потомственный анимаг, при необходимости, может обратиться в огромного питона и общаться с себе подобными. Но мне ни одна из их способностей не передалась. Шить не умею, магичить тоже. До недавнего времени я вообще дар в себе не ощущал, но твой дядя проверил мои силы и обнаружил огонь. Ну и, плюс ко всему, я тоже весьма хорош собой.

Кира внезапно остановилась и посмотрела на меня широко открытыми испуганными глазами. По инерции мы с Гатькой сделали еще несколько шагов вперед, прежде чем понять, что произошло непоправимое: между нами возник купол, отделив нашу словоохотливую спутницу прозрачной стеной.

— Она попалась… — шепот подруги вывел меня из состояния шока. Я опустился на землю и приготовился ждать результата испытания. Вмешаться было невозможно — это очевидно. Оставалось лишь наблюдать и надеяться на лучшее.

Агата

Ратик расслаблено уселся рядом с куполом, ни капли не волнуясь за мою сестрицу. Если честно, я и сама тешила себя надеждой, что раз уж такие, как мы справились, то чистокровная драконша точно с легкостью пройдет все испытания. Но что-то не давало мне покоя…

Подойдя впритык к прозрачной преграде, я уткнулась в нее лбом и стала наблюдать за происходящим внутри.

Кира обхватила себя руками и раскачивалась на месте. Наверное, я выглядела примерно так же совсем недавно. Захотелось подойти к ней, обнять и утешить. Мне в голову запоздало пришла мысль, что мы не просто сестры… Я старшая. Пусть на несколько недель, но все же… И тут сердце мое подпрыгнуло и гулко упало вниз (куда-то в область пяток) — рядом с Кирой появилась моя знакомая, старуха, сунувшая мне кинжал, как панацею от всех болячек.

Я застучала по куполу со всей силы, но никакого эффекта, кроме отбитых ладоней не добилась…

— Ну чего ты всполошилась? Дай ей самой разобраться! — Ратик встал и обхватил меня за плечи, притянул к себе. — И помолчи, слышно плохо совсем.

Я прислушалась вместе с другом к разговору сестрицы и старой ведьмы.

"— …зеркало судьбы уже перед тобой! Огнем закаленное, всю правду, как на духу говорящее…"

— Дааа, плохо у них тут с фантазией, однако! Все по одному сценарию… — Ратик получил от меня локтем в подреберье, ойкнул и снова затих.

"— …Смотри, душенька, какая ты красивая и молодая, сил полная, любви ждущая… А любви-то и нет. Красота твоя вянет, с каждым прожитым денечком все меньше ее остается. Вот и глазки уже не блестят совсем, и морщинки у губ да меж бровями появляться стали… Волосы твои седеют от тоски, прядями целыми в белый окрашиваются…"

— Вот тебе и нет фантазии, — я посмотрела на друга. — Видел, в старуху, такую как сама, ее переделывает. А Кира привыкла считать красоту своим единственным достоинством. Бьют по самому больному, гады!

"— …Матушки твоей надолго ли хватит? Все нервы она свои на тебя извела, сердце ее не вечное, как увидит тебя такой, первой к праотцам и отправится… Вот и пятна по коже пошли желтые, ничто их не выведет, смирись, деточка. Скоро личико сморщится, как старое яблоко, а жить будешь долго, все у вас в роду долгожители…". Не знаю, что за зрелище отражало зеркало заветное, но девушка холодное оружие приняла с благодарностью.

— Вот же дрянь какая! — Ратик гневно сплюнул в сторону и с размаху пальнул огнем по куполу. Где-то в преграде хрустнуло, а мы отлетели на несколько саженей назад. Я сильно приложилась головой, даже из носа кровь пошла, другу тоже хорошенько досталось. Но, не обращая внимания на боль и кровоподтеки, мы оба переглянулись понимающе, и в следующую секунду в купол летело уже два огневых снаряда. Мой был в виде большой гусеницы с выпученными глазами. Мда, проклятье и здесь меня не оставляет. Раздался треск, а затем звон, как тогда, когда я зеркало разбила.

"— Не останавливайся, деточка! Нож этот — единственное, что спасет тебя и родных твоих от унижения вечного! Стань сильной, очисть свой род!.."

— Кира, ты че, мать твою, делаешь? — Ратик был быстрее ветра. Пока я поднималась с колен на ноги, он уже оказался рядом с моей сестрицей. — А ну, проваливай отсюда, карга старая! А то я тебе сейчас избавление устрою!

Старушка зло ощерилась, отступила подальше, но не ушла, наблюдая, как Кира тряхнула головой и бросилась на шею своему спасителю. Я, наконец добравшись до товарищей по несчастью, тоже кинулась обниматься.

— Кхм… Скажите мне, когда освободитесь, и мы сможем перейти к серьезному разговору, — вместо старой ведьмы на нас смотрел мужчина: высокий широкоплечий и очень красивый. Глаза его были ярко-фиолетовыми, короткие светлые волосы переливались в лучах заходящего солнца, крупные четко очерченные губы изогнулись в усмешке… Ох, если бы не Ранагар… — Мне очень лестны ваши мысли, девушки.

Мы с Киркой переглянулись и густо покраснели, кажется, ей этот парень тоже по душе пришелся.

— А где бабуля? — Ратик удивленно крутил головой по сторонам.

— Я за нее, — красавчик слегка поклонился нам и представился: — Фартэс огненный, Великий и Ужасный.

— И что же в вас такого ужасного? — пропищала моя младшенькая сестрица, кокетливо моргая длинными ресницами.

— Не приставай к дяде, Кира, мало ли, какие у него проблемы и комплексы… Сказал, что Великий, а местами Ужасный — согласись, — Ратик погрозил девушке пальцем. — Простите нас, уважаемый, мы к таким местам непривычные, с такими персонами высокими разговаривать не приучены… Где, говорите, здесь выход?

— Выход, мой юный друг, там же, где и вход, — Фартэс склонил голову на бок и задумчиво посмотрел на Ратмира. — Только тебе-то это зачем? Ты теперь мой, по праву.

— В каком смысле? По какому такому праву? — я выступила вперед и загородила собой друга. — Мы свои испытания прошли…

— Вы мне купол уничтожили, девушка, глаза у моего идола выковыряли (злой взгляд на Ратика), зеркало, опять-таки, старинное разбили (снова на меня)… Но не это самое важное. Вы у меня жертву забрали! Так что теперь, в уплату долга, я заберу твою душу, "уважаемый", остальные могут быть свободны.

— Ничего себе, у вас запросы! Почему сразу душу? — я насупилась и вцепилась в обалдевшего от такого поворота событий друга.

— Вот именно! Может быть как-то по-другому рассчитаемся? — снова моя сестрица влезла, дышит через раз и на Фартэса неприлично пялится.

— Ну вот, теперь я вижу, вы точно сестры! — Ратик посмотрел на нас с Кирой и грустно улыбнулся. — Вы идите, девочки, я что-нибудь сам придумаю…

— Чего здесь думать? — снова подала голос я. — Сейчас и разберемся, пока все здесь. Вам вот чего не хватает, скажите? Может, поговорить не с кем? Или болит где-нибудь?..

— Да, может, болит где-нибудь? Так вы скажите… — Кира облизнулась и плотоядно осмотрела вероятного пациента. Она меня с ума сведет! Стресс, что ли, на нее так повлиял?..

— А вы разве целительница, шести? — Фартэс приподнял одну бровь вверх и скептически покачал головой. — Усмирите своих подруг, молодой человек, и отправляйте их домой…

— Нет! — приосанившись, выступила вперед и твердо вперилась взглядом в духа огня. — Я виновата не меньше Ратика, просто он бегает быстрее, вот и отнял нож сам. Что вы хотите вместо его души?

— Хм, в ваших словах есть логика, шести… И в вас чувствуется настоящая сила. Огонь так и кипит… Я хочу его. Ваш огонь.

— Что? Но…

— Я устал от вас! Душа парня или ваш огонь? Выбирайте.

— Моя душа.

— Мой огонь.

Мы переглянулись. Я улыбнулась другу и покачала головой:

— Оказывается, Дарос был прав, есть в жизни то, что гораздо дороже магии и любой другой силы. Мне не нужен огонь, если он — цена души моего лучшего друга.

— Всё это чудесно, но вы должны знать, вместе с огнем я отниму частичку вашей души. Это может сильно изменить вас и ваши прежние предпочтения. Девушка, которая раньше была веселой активной и вспыльчивой, станет спокойной медлительной и невыразительной. Кроме того, будет по-настоящему больно.

— Нет. Я не позволю тебе, — Ратик взял меня за руку и широко улыбнулся. — Ничего страшного не случится, ты же меня знаешь. Побуду здесь пару сотен лет, отдохну…

— Это все из-за меня! — Кира закрыла лицо ладошками и разрыдалась. — Простите, пожалуйста, я отдам свою душу! Так и должно было случиться…

— Да замолчите вы! — я тряхнула головой и, решившись, кивнула Фартэсу. — Я согласна. Те, кто любит меня такой, примут и изменившейся. А если нет, значит, будем разбираться по ситуации.

— Прекрасно! — дух огня поднял руки вверх и прошептал ритуальные слова. В голове у меня зашумело, по телу начала разливаться необычайная слабость. Но, прежде чем я упала, услышала заключительные слова Фартэса. — И раз уж вы настолько самоотверженны, шести, я сделаю вам маленький подарок на прощание — заберу не всё. Как известно, пламя рождается от небольшой искры…