Скорость убегания

Глава 10

«Сан-Мартин» плавно снижался на отведенное ему место посадки в Море Спокойствия. Когда он пролетал над обратной стороной Луны, от него отделилась крошечная точка и медленно спланировала на поверхность под действием сил притяжения. Ни единого блеска не заметил бы посторонний наблюдатель, а если бы кто-нибудь взглянул на радарный экран, то решил бы, что это всего лишь попавший в поле притяжения случайный метеорит, от поцелуя которого вскоре на спутнике Терры появится еще один кратер.

Метеорит почти достиг поверхности, оказавшись так низко, что его не мог засечь никакой радар, и вдруг над гористым ландшафтом рванул прочь.

— И это то, что вы называете «нештатной ситуацией»? — поинтересовалась Лона.

— Вовсе нет, — уверил ее Фесс. — Мне достаточно нескольких секунд, чтобы успеть развернуть корабль на такой малой скорости и не наткнуться на скалы.

— Раз плюнуть, да? Я считаю, тебе лучше перестраховаться и передать управление мне.

— Как мадемуазель пожелает, — пробормотал Фесс.

Как только показалась россыпь жемчужных огней на горизонте, они приземлились. Астероидный разведчик медленно опустился в пыль в тени гигантской скалы. Остывающий корпус начал потрескивать.

— Мои сенсоры сообщают, что в скале имеется воздушный шлюз, — проинформировал Фесс присутствующих в рубке. — Под консолью слева необходимый инструментарий по электронике. Кто-нибудь из вас может открыть шлюз, не вызвав тревоги охраны космопорта.

— Не учи ученого, — ответила Лона. — А ты куда денешься, пока нас не будет?

— Спрячусь в тень возле склона кратера, — отозвался Фесс, — и буду передвигаться вместе с тенью. Рядом с инструментарием вы найдете карманный передатчик. Нажмите кнопку, и он пошлет закодированный импульс. Получив его, я определю ваше местонахождение по вектору и амплитуде сигнала, и доставлю туда астероидный разведчик.

Лона открыла дверцу под консолью, вытащила чемоданчик с электронным инструментарием, перебросив передатчик деду.

— Дальность передатчика?

— Тысяча километров, — ответил Фесс. — Если вызовете меня из космопорта «Море Спокойствия», то я вас услышу.

— А вдруг нам придется связаться с тобой с Терры?

— Тогда позаботьтесь об усилителе.

— Абсолютной гарантии не бывает, — отец Марко поднялся и повернулся к выходу. — Я помню, где оставил свой скафандр.

— В шкафчиках только десять кислородных баллонов, — ответил Фесс.

— Ну что ж, спасибо за помощь, — Лона жестом отправила всех к выходу.

— Если кто-нибудь постучится в люк...

— ...я никого не впущу, — заверил хозяйку Фесс.

Воздушный шлюз нашелся быстро. Рядом со скалой размещалась панель с кнопкой. Лона вытащила отвертку, надела соответствующую насадку, несколькими быстрыми движениями сняла панель и передала ее Дару. Затем принялась щупами тыкать в переплетения разноцветных проводов. Высоко над ними двенадцатифутовая параболическая антенна завибрировала и, повернувшись на несколько градусов, остановилась.

Лона отпрыгнула прочь, словно ее ударило током. Дар не винил девушку, он сам чуть было не выронил от испуга панель, когда через подошвы телу передалась волна вибрации.

Уайти перегнулся и, прислонившись шлемом к шлему Лоны, что-то ей сказал. Она внимательно выслушала деда, кивнула и решительно шагнула к шлюзу. Потом взяла панель, поставила на место и надавила кнопку. Люк медленно отворился. Лона махнула Дару и тот перешагнул высокий порог. Остальные последовали за ним. Лона замыкала цепочку. Уайти коснулся настенного сенсора, и люк захлопнулся. Все нервничали, томясь в ожидании.

Наконец что-то скрипнуло и внутренний люк начал открываться. Дар шагнул в темноту, расстегнул гермошлем и откинул его за спину. Лона тоже принялась расстегивать гермошлем, отец Марко закрывал шлюз.

— Как же быть с системой оповещения? — спросил Дар.

— Будь что будет, — пожала плечами Лона. — Уже ничем не поможешь.

— Охрана регулярно проверяет шлюзы, — вставила Самми. — Они обнаружат неисправность через несколько дней.

— Это точно, — Дар оглядел стены высеченного в скале тоннеля. — Действительно, ничего не поделаешь. Обратной дороги нет. Значит, остается попасть на паром к Терре.

— Ошибаешься, — покачал головой Уайти. — Этот поганец с астероидов напел Солнечному патрулю про нас настоящую оперу. Каждый охранник на Луне наверняка теперь спит и видит наши лица. Надо сначала придумать хорошую легенду, не говоря уж о камуфляже.

Дар так и сел.

— Ну, конечно, я должен был знать, что все не так-то просто, что обязательно найдется какой-нибудь подвох.

— Не только на Луне, — утешала его Самми, — на Терре нам тоже придется несладко, — она повернулась к Уайти. — Какая легенда нам подойдет?

— Понятия не имею.

Уайти принялся выбираться из скафандра.

— Я предлагаю скинуть это утильсырье и подыскать скромное местечко, где можно не торопясь пораскинуть мозгами.

Уайти основательно опустошил мошну, рассчитываясь с рудоискателем, но у него оказалась еще одна заначка.

По пути они заскочили в магазинчик и отоварились пышным париком и прозрачным платьем для Самми, краской для волос и мешковатым комбинезоном для Лоны и еще кое-какой амуницией попроще для мужчин. Пробыв гораздо больше обычного в центре бытовых услуг, они вышли оттуда совершенно преображенными.

Уайти выстроил компанию в вестибюле, оглядел со всех сторон и одобрительно хмыкнул:

— Сойдет. Если не приглядываться, то вполне удовлетворяет. Теперь надо подумать о наших досье. Наверняка они есть где-то в архивах. Что ж, нужно быть осторожными. Не оставляйте отпечатков пальцев. Старайтесь не смотреть ни на что, что может просканировать радужную оболочку глаз. По ним запросто определят наши подлинные имена. Никаких там голограммных визиров или линз. Все поняли? Прекрасно. Потому что мы теперь в окружении компьютерных сетей, где каждый шаг фиксируется, чтобы попасть в архивную сеть Терры.

— Это действительно так? — спросил Дар у Самми.

— Еще хуже, — подтвердила она.

— Чтобы не было иллюзий, мои хорошие, — усмехнулся Уайти, — наши шансы сбежать обратно на колониальные миры немногим лучше, чем у замороженного в леднике динозавра ожить от туристского костра. Я лишь надеюсь, что игра стоит свеч. Итак, с этого момента мы с вами независимая телевизионная группа в поисках работы. И что бы я ни сказал о вас, подтверждайте и старайтесь не выглядеть слишком удивленными. То же будет касаться и ваших имен. Их буду придумывать на ходу, мы здесь и так слишком долго торчим. Марш, марш!

Этот марш привел их к двадцатифутовому фасаду, вырезанному в скальном грунте и разукрашенному скромными самоцветами с голову теленка величиной.

Было ясно, что в основание фирмы заложено невероятное богатство, ибо надпись «Оксидентал-Продакшнс, Инкорпорейтед» над входом была выполнена аршинными буквами из платины.

— Это всего лишь одна из вспомогательных студий, — объяснил Уайти. — Здесь создается большинство сериалов для одного из англоязычных каналов.

Войдя в вестибюль. Дар невольно поежился от мысли, что в эту самую секунду куда-то в компьютерный мозг центра пошли непрерывным потоком данные о его весе, росте, телосложении, которые тут же сравнивались с данными различных преступников, могущих теоретически иметь зуб против Компании. Ему страстно захотелось оказаться подальше отсюда, рискуя даже угнать какой-нибудь бесхозный звездолет.

Но это были еще цветочки, ягодки ждали впереди. В фойе торчали три охранника и два андроида устрашающего вида. Кроме того, пять камер нацелились объективами прямо в него. В пятке что-то стрельнуло. Дару оставалось надеяться, что это не сердце.

Однако Уайти невозмутимо прошествовал вперед.

— Чем можем служить, вольный гражданин? — спросил охранник с безликой вежливостью.

— Я, Тод Тамбурин, хотел бы повидать мистера Строганофф.

— У вас назначена встре... — охранник осекся, уставившись на Уайти, потом сказал:

— Конечно, мистер Тамбурин, — он повернулся, пробормотал что-то в селектор, подождал, добавил еще пару слов, и тут из селектора донесся радостный возглас. Охранник выслушал, кивнул и повернулся к Уайти.

— Босс будет через несколько минут, мистер Тамбурин. Извините за задержку, но...

— Конечно, — радушно улыбнулся Уайти. — Он же не знал, что я собираюсь зайти. По правде говоря, я и сам не знал. Старая дружба не ржавеет.

— Да, — охранник отступил. — Может быть, вы пройдете к дивану, мистер Тамбурин?

Уайти лучезарно просиял и повернулся к своим компаньонам.

— Пошли, ребятки.

Дар просто физически чувствовал, как Самми напряглась.

Андроиды распахнули двери и пропустили их в полумрак смежной комнаты.

Проходя мимо косяков, Дар не почувствовал, чтобы его просканировали. Так или иначе, но у него прибавилось уверенности после того, как статус Уайти резко взмыл вверх.

Они попали в мир сибаритской роскоши: стены, выложенные паркетом из гигантских непонятных картин, казалось, так и вопили, что здесь собрано подлинное искусство; супермягкие кресла, похоже, были смоделированы с учетом индивидуальных характеристик посидельцев; ковер не уступал по зелености и пружинистости лужайке; со вкусом полуодетая официантка, поднося освежающие напитки, низко нагибалась, чтобы вольные граждане очутились в курсе, что кристаллические решетки вместо лифчиков вновь вошли в моду.

Месяц назад Дар схватил бы красотку и мигом поволок в укромное местечко, но в присутствии Лоны официантка уже не казалась столь лакомым кусочком.

— Да-да, чего-нибудь выпить, — сказал он официантке. — Какой-нибудь сок.

Когда та подала бокал с чем-то серо-голубым. Дар пригубил, и эйфория, экстаз, восторг, нирвана, словно цунами захлестнула клетки его головного мозга. Какое-то мгновенье он сидел, выпучив глаза, потом тихонько кашлянул в кулак и поставил бокал на стол. Ему уже приходилось иметь дело с трубочным зельем Вольмара и он за версту чуял знакомый аромат. Дар задумался, не произнес ли он какую-нибудь ключевую фразу.

И тут в комнату ворвался коротышка, который полностью завладел общим вниманием.

— Тамбурин! Ах ты, старый разбойник, добро пожаловать!

Уайти встал как раз вовремя, чтобы стол не опрокинула эта лавина энтузиазма. Удержаться на ногах помогло лишь то, что он успел крепко обнять старого друга.

Затем Строганофф вырвался из медвежьей хватки Уайти и стал разглядывать барда, ухмыляясь от уха до уха.

— Дай-ка мне взглянуть на тебя, старенький ты мой разбойничек... Давненько я тебя не видел! Ничуть не изменился, надо же! Десять лет как один день и хоть бы одна морщинка появилась!

— Ну, когда мы последний раз виделись, мне было уже порядком лет, — Уайти хлопнул Строганофф по плечу, покосился и хлопнул еще раз. — Литая мускулатура, да ты сам не так-то уж плох, Дэйв!

— С тех пор, как вставил новый желудок, никаких проблем. Но погоди, дай вспомнить на секундочку о своих хороших манерах. Рад вас видеть, дети мои. Я — Давид Строганофф. А как кличут твоих друзей, Тод?

— Это Фулва Вуллес, — Уайти указал на Лону, которая слегка приподняла бровь, услышав свою новую фамилию. — Мой заместитель и по совместительству режиссер монтажа.

Брови Строганофф поехали вверх.

— Необычное сочетание, — он стиснул ладонь Лоны. — Должно быть, вы гений компьютерной разработки.

Вот теперь Лона действительно удивилась. Она метнула вопросительный взгляд на Уайти. Строганофф хихикнул:

— А кто эта очаровашка?

Самми ответила на комплимент взглядом, который еще больше распалил Строганофф.

— Сомневаетесь в моих словах, голубушка? Поверьте, я совершенно искренен. Тод, давай угадаю, кто она у тебя: менеджер?

— Что касается официальной переписки, то я способна вскрыть конверт, — с осторожностью отозвалась Самми.

— Пусть будет менеджер. А этот вольный гражданин?

— Кобурн Хелит, архивариус и сценарист, тот самый, у которого первым появилась идея попробовать сделать из моих виршей сериал, Дэйв.

— Что-то мы слишком много болтаем, — отец Марко потряс руку Строганофф, не моргнув глазом, и тут же начал плести ахинею, выглядевшую, впрочем, достаточно убедительно:

— Я работаю на основе глубоких мифических архетипов, что, в общем, означает, что у меня нет коммерческой жилки.

— Насчет этого не беспокойтесь, не было такого мифа, который нельзя было бы опошлить, — заметил Строганофф, поворачиваясь к Дару. — А твой самый юный птенчик, Тод?

— Перин Тэтик — для нас, детсадовцев, просто Папашка. Он и есть тот пошляк, Дэйв, которого ты ищешь, — Уайти сочинял на ходу без зазрения совести. — Самый тертый спец по коммерции. Конкуренты ему в подметки не годятся по части переложения абстракций в слова, способные уязвить самого закоренелого дегенерата.

— Да ну! — Строганофф ухватился за руку Дара с явным интересом. — Надеюсь, у нас найдется время поболтать, Перри. Я ужасно заинтересован в таких делах.

— Не найдется, так устроим, — Дар был уверен в своей способности поддержать подобного рода беседу. Да любой, кто прошел школу Чолли, смог бы. По крайней мере, Уайти отвел ему роль, в которой молодой человек хоть что-то смыслил. Только теперь он сообразил, что Уайти сделал то же самое для каждого.

— ...далековато до совершенства, — расслышал он конец фразы Лоны. Нельзя ли взглянуть на вашу монтажную?

— Конечно-конечно, да хоть целую экскурсию. Первая остановка звуковая студия номер десять. Я только что оттуда и мне позарез надо убедиться, что там все идет гладко. Сюда, за мной.

Строганофф ринулся с места в карьер, Уайти не отставал. Они свернули в коридор, ведущий в глубь здания. Уайти и Строганофф тарахтели без передыху.

— Так ты составил собственную команду, Тод? Рад видеть, что послушал моего совета. Право, не ожидал, что ты решишься создать целый коллектив.

— Только так, Дэйв, — Уайти тряхнул головой. — Хочу отвечать за все сам. Ты, может быть, заметил, что у нас нет продюсера.

— Ага, — хмыкнул Строганофф. — Это что, намек?

— А ты чего хочешь? Клещами ногти вытаскивать?

— Говоришь как заправский дипломат. Ты же знаешь, я не в силах устоять перед искушением, но тебе нужна поддержка. Ты, надеюсь, не совсем чокнулся, чтобы финансировать это целиком?

— Нельзя сказать, что я уж такой скряга, — ухмыльнулся Уайти. — Но и не настолько богат, чтобы для своей постановки не искать спонсорства.

— Ха, не настолько богат, тетушка моя астероид, — пробормотала Лона. — Да у него достаточно денег в банке Терры, чтобы купить небольшую планетку со всеми потрохами.

Случай был слишком удобным, чтобы его упускать, и Дар приблизил свои губы к ее ушам.

— Видно сразу, твой дед и местный босс — кореша. А чего это Строганофф зовет его Тодом?

— А он слыхом не слыхивал об Уайти, — прошептала Лона. — Вне таверн это имя неизвестно.

Это объяснило сцену в фойе. Он считал, что Уайти нарывается на крупную неприятность, назвав свое настоящее имя, но теперь Дар понимал, что хоть Канис Дестинус знал об Уайти, но не подозревал, что настоящее имя того — Тод Тамбурин.

— Вот сюда, — Строганофф пинком распахнул дверь чуть поменьше двери самолетного ангара. — Студия 10, — а проходящей мимо Самми добавил: — Боюсь, что не расслышал вашего имени, вольная гражданочка.

— Ее зовут Ора Сип, — бросил Уайти через плечо, и Самми, выдавив улыбку, проскочила мимо.

Они окунулись в хаос, царящий на студии. Первое впечатление было таково, что повсюду мечутся и бегают тысячи людей, занимаются неизвестно чем и общаются друг с другом на тарабарском языке. Но через несколько секунд Дар начал вникать в существующий порядок. Толп здесь не было, дюжины три групп, которые не так уж и носились. Просто от того, что они двигались в самых разных направлениях, создавалось впечатление хаоса. Дар заметил молодую женщину и проследил за ней персонально. Она разъезжала вокруг сцены на складывающейся лестнице передвижного кара и регулировала свет юпитеров под потолком. Ее движения были размеренны, экономичны, ничего хаотичного. Дар перевел взгляд на другого, потом на третьего.

— На первый взгляд творческий процесс может показаться бедламом, прокомментировал стоящий рядом Строганофф. — Но каждый четко представляет, чем ему надлежит заниматься, и самое главное, выполняет свои обязанности.

Дар глянул на него, подметил нахмуренную бровь.

— Что-нибудь не так?

Строганофф покачал головой.

— Да нет, все в порядке, даже несколько опережают график.

— Так в чем же дело?

— А ни в чем, собственно, — Строганофф вынужденно улыбнулся. — Просто временами вся эта белиберда меня заедает.

— Но ведь ваши сценаристы сами же придумывают сюжеты, — удивился Дар.

— Вот именно, придумывают, а проще говоря, высасывают из пальца.

— А где же взять другие, более реальные, более жизненные?

Строганофф выпятил нижнюю губу.

— Загляни в исторические книжки — там навалом отличных сюжетов.

В этом заявлении Дару почудилось нечто знакомое, он словно перенесся в бар Чолли.

— А что, ваши сценаристы не заглядывают в библиотеки? — поинтересовался он. — Но любой человек с высшим образованием...

— Тсс! — Строганофф приставил палец к губам и, покосившись по сторонам, с облегчением выдохнул. — Слава Богу, никто тебя не слышал.

— А что плохого в образовании? — уставился на него Дар.

— Тише, парень, сколько можно повторять? — Строганофф снова заозирался. — И не произноси этого слова здесь.

— Да почему образа... хм... ну, вы знаете.

— Все дело в том, что знания не привлекают интереса публики, — встав на цыпочки, объяснил Строганофф на ухо Дару. — Программа, базирующаяся не на тривиальном материале, никогда не привлечет никого, кроме горстки зрителей.

— Да, но это горстка населения Федерата! Горстка от целых полутора триллионов граждан!

— Хорошо, пусть в горстке будет миллиард, — сказал Строганофф. — Но ведь не докажешь тем, кто управляет нашей компанией, что и миллиард зрителей — благо для телевизионного канала. Заправилы «Оксидентал» хотят получать самую высокую прибыль от показа популярного шоу для самых широких слоев населения, а не только для интеллектуальной элиты.

— Ага, — нахмурился Дар. — И вы боитесь вставить в программу все, что касается обра... э-э-э... хоть в какой-то мере, иначе закроют передачу?

Строганофф кивнул.

— Ты наконец уловил основную мысль.

— А вам это не по душе?

Строганофф поколебался, потом покачал головой.

— И работа вам не нравится?

— Работать я люблю, — Строганофф огляделся. — Все еще остается какое-то неуловимое ощущение былой славы. Восхитительно создать какой-то сюжет, пусть это даже будет какой-то банальщиной, но... иногда мне все это осточертевает до кончиков ногтей.

— Почему?

— Всегда мечтал кого-нибудь воспитывать, — Строганофф повернулся к Дару с усталой улыбкой. — И учить не просто нескольких заинтересованных студентов в школе, но основную массу зрителей, миллиарды людей, которые ничем не интересуются, которые не хотят знать о Сократе и Декарте, Симоне де Монтфоре* [18] и Магнекарте Два плюса.

— Я, признаться, думал, что при демократии знания о великом позитронном мыслителе Магнекарте необходимы всем вольным гражданам, — неуверенно высказался Дар. — По крайней мере, если демократия намерена выжить...

— Если, — сказал Строганофф с кислой улыбкой, — да оглянись вокруг себя!

Дар гулко сглотнул.

— Я, кажется, понимаю вас.

— А я знаю наверняка, — Строганофф взглянул на юпитеры под потолком, но Дару показалось, что он их не видит. — Я знаю, что трехмерный экран прекрасное учебное средство: не надо рассказывать о Ватерлоо — можно показать судьбоносное сражение, как оно было тогда и теперь. Показать битву, разыграть разные варианты, навести камеру сверху и проследить, как Веллингтон и Наполеон двигают свои войска... — голос его упал и Строганофф замолк с отрешенным взглядом.

— Минуточку, — Дар перебил продюсера. — Я же видел эту битву! В одной из старых программ? Атака конницы, топот копыт, разбитые дороги, а потом видно, как армия Наполеона смята, бежит, а пока все это показывается, на заднем плане Веллингтон описывает свой замысел.

— Ты уверен, что не читал это где-нибудь в книжке?

— Ага, но я ничего не понял, пока не увидел программу. «Будуар Жозефины», вот как она называлась!

— Да, верно. — Строганофф скривился, словно попробовал чего-то кислого. — Ты оказывается старше, чем я думал.

— Я был на одной из окраинных планет и помню, в основном, авантюрный показ частной жизни Наполеона. Но там же была и битва при Ватерлоо.

— Да, точно, — Строганофф улыбнулся в пространство. — Не скажу, что в той программе было слишком много образовательного, но все же. Это моя профессиональная гордость.

— А почему вы не пошли работать на учебный канал? — поинтересовался Дар.

Строганофф раздраженно пожал плечами.

— Сразу после колледжа я так и сделал, но работодатели постоянно настаивали, чтобы было серо да сухо; заявляли, что студенты не воспримут программу всерьез, если она будет чересчур развлекательна, причем со статистикой в руках доказывали. Как ни покажется тебе странным, большинство убеждено, что образование не должно быть интересным. Поневоле приходишь к выводу, что образование доступно немногим.

— Уча других, учишься сам, — добавил Дар.

Строганофф кивнул.

— Меньшинство, которое еще способно читать, это удивительные люди. Но меня больше беспокоят не они.

— Да, — согласился Дар, — вы хотите учить тех, кто об этом не думает.

— Верно, — Строганофф устало прикрыл глаза. — Правда, пользы от этого кот наплакал. Эх, если бы я начал хотя бы сотню лет назад...

— Не может же быть все так плохо! — воскликнул Дар. — Мне казалось, прежде чем окончательно рухнуть, демократия впадает в декаданс.

— Ну и?

— Но ведь это не так, — Дар развел руками. — Где же оргии, где бешеный разгул гиперсексуальности, где декадентствующие аристократы?

— В анклаве членов Совета в Нью-Йорке. Когда-нибудь их видел? Не забавно ли?

— Ну ладно, а где же оргии...

— Глаз не сомкнул, разыскивая? Можешь не волноваться, оргиям не обязательно быть. Сколько оргий, как ты думаешь, мог увидеть средний римский обыватель? Ищи упадок в мелочах. В людях, например, которые не голосуют, потому что кандидаты похожи друг на друга. В людях, которые считают, что пусть правительство провалится в тартарары, лишь бы им не мешали предаваться излюбленному роду эйфории. В людях, которые убеждены, что разговоры о политике — это свидетельство дурного вкуса. Вот декадентство, способное уничтожить демократический образ жизни.

— И за всем этим прослеживается недостаток знаний, — шепнул Дар.

— Не за всем, — Строганофф нахмурился. — Но в целом ты прав.

— Кстати, вам приходилось слышать о Чарлзе Т. Бармэне? — внезапно поинтересовался Дар.

— Этот профессор-отщепенец, — ухмыльнулся Строганофф. — Ну да, слышал. Даже книгу читал. Я с интересом слежу за его карьерой, — он весело и хитро посмотрел на Дара. — Им не удалось поймать опального педагога до сих пор.

— Да, — согласился Дар. — Им это оказалось не под силу.

Дар отпил и глянул на Лону поверх бокала:

— Что он там делает?

— Творит, — ответила Лона.

— Так долго?

— Долго?! — Лона невесело улыбнулась. — Прошло всего лишь шесть часов.

— Все это, чтобы придумать... как это выразился Строганофф?

— Формат сериала, — напомнила ему Самми.

— Да он закончил с этим еще часа три назад, — Лона отхлебнула напиток. — Кроме формата Строганофф нужен сценарий для первого выпуска.

— Но он же просто талдычит в вокодер. Как может одночасовой сценарий занять больше часа времени?

— Болван, он же думает, а не только наговаривает сценарий. И не забудь, что все должно быть в стихах. Это единственная причина, по которой Строганофф берется уговорить директоров фирмы на программу.

— А поэзия требует огромного труда, Дар, — заметил отец Марко. — Честно признаться, я даже не представляю, как он может наговорить целый час поэзии завтра к десяти часам утра, когда назначена первая передача.

— Стихи это пустяки, — Лона покосилась на закрытую дверь, за которой скрылся Уайти. — Это с настоящей поэзией вечная возня, а в данном случае качество роли не играет. Заниматься стихоплетством дед может до бесконечности.

— А вдруг его осенит вдохновение? — спросил отец Марко.

— Тогда, — сурово объявила Лона, — мы застрянем здесь на неделю.

— Ладно, — Дар поднялся и наполнил бокал в автобаре. — По крайней мере, у нас уютная комната для ожидания, — он оглядел номер-люкс. — Если вдуматься, то, пожалуй, стоит помечтать о том, чтобы твоего деда осенило вдохновение...

Дар смутно припоминал, как отец Марко развел всех по спальням, что-то бормоча под нос о раннем дне, но все остальное плавало, как в тумане. Он проснулся с дикой головной болью, каждый звук так и резал по обнаженным нервам. Молодой человек со стоном повалился на подушку, но сон не возвращался. Тогда он решил проявить отвагу и медленно-медленно опрокинул ноги через край постели, сел и тут же схватился за голову, дожидаясь, пока комната перестанет ходить ходуном. В конце концов окружающее мягко опустилось на свое место, и можно было встать на ноги. Ему тут же пришлось прислониться к стене. Он с трудом отдышался и дождался того момента, когда перестало вертеться перед глазами. Не сразу, но вращение прекратилось, и Дар наконец выбрел, шатаясь, в прихожую.

Благодарение Богу, свет был приглушен. Где-то оживленно болтали.

Странным образом от звуков уже не раскалывалась голова, и еще более странно, в прихожей оказался только один человек.

Им оказался Уайти, развалившийся в шезлонге. Его глаза странно блестели. Он заметил Дара и протянул фужер, наполненный густой коричневатой жидкостью. Дар промахнулся с первого захода, потом крепко ухватил фужер и отпил залпом. Глаза его неожиданно полезли на лоб, а в животе екнуло.

— Черт возьми, что за гремучая смесь?

— Средство дядюшки Уайти для опохмелки, — пояснил Уайти. — Только не спрашивай химический состав.

— Не буду, — с горячностью ответил Дар. Он нащупал дорогу к соседнему шезлонгу и рухнул туда. — Откуда вы знали, что мне это понадобится?

— А я заглянул к тебе ночью, — ухмыльнулся Уайти. — Загнулся, как башмак.

— Башмак? — недоуменно покрутил башкой молодой человек.

— Ты же назюзюкался в стельку, — пояснил Уайти.

Смутное видение чьего-то наклонившегося лица промелькнуло в памяти Дара.

— Ах, да, что-то припоминаю, — он нахмурился и вяло хихикнул. — Да, это были вы... да нет, ничего подобного, должно быть, кошмар.

— Ничего подобного? С чего ты решил?

— Потому что вы спросили... я ответил... — Дар с трудом сглотнул. — Да нет, это был сон.

— Спросил что? Ответил что?

— Э-э-э... про мою миссию, что мне надо сделать на Терре.

— Это не сон, дружок, — уверил его Уайти. — Я рассчитал все как по нотам. In vino veritas.

— Истина в вине, — пробормотал Дар и ошеломление уставился на Уайти.

Тот прищурился.

— Ты разбираешься в латыни, как я посмотрю. Поразительно, в наше-то время... Кто ж умудрился вбить латынь тебе в голову?

— Мой шеф, бармен по имени Чолли, но...

— Хм... должно быть, умный человек, — глаза Уайти просияли. — Хотел бы я с ним повстречаться.

— Так оно и будет когда-нибудь, я верю. Другого выбора нет, — Дар опять сглотнул. — Так что же я вам ответил?

— Что? Не помнишь?

— Помню. Дескать, у меня сообщение от генерала Шаклера высшим чинам войск Федерата. Что-то там о перевороте.

Уайти кивнул.

— Отличная память.

Дар простонал и закрыл лицо руками.

Уайти перегнулся и похлопал парня по плечу.

— Не принимай слишком близко к сердцу, дружок. Мы все когда-нибудь ошибаемся. По крайней мере, если ты и проболтался, то другу.

— Другу? — вспыхнул Дар. — Как я могу быть в этом уверен?

— Да потому что я потратил кучу денег и рисковал своей шкурой, лишь бы помочь вам. И когда услышал, что именно ты скрываешь в своем мозгу, я был искренне рад, ибо не хочу, чтобы демократия сдалась без боя.

— Мне кажется, вы с Лоной неспроста решили помочь нам.

— Правильно, — Уайти откинулся назад. — Мне показалось, что игра стоит свеч. Лона — другое дело, я не заставлял девочку пускаться в путь со мной. Она могла бы остаться.

— Что-то не пойму, — сдвинул брови Дар, — как-то не похоже, что она готова пойти на жертвы.

— Разговоры о любви к роскоши лишь прикрытие. Что бы она ни твердила, Лона знает, что в жизни есть более важные вещи, чем богатство. Например, человек, который заботится о ней и о котором нужно заботиться ей самой, или свобода, без которой невозможна никакая роскошь.

Дар огляделся.

— Куда же она подевалась?

Уайти мотнул головой в сторону закрытой двери.

— Вычитывает сценарий.

— Что? Уже? И хорошо получилось?

Уайти раздраженно пожал плечами.

— Какое это имеет значение. Программа поможет попасть тебе куда надо, а это главное.

Внезапно что-то изменилось в окружающем мире. Дар поднял голову.

— Что случилось? А-а, понятно, стало тихо.

— Тихо? Ты о передаче?

— Разве шла запись? — Дар развернулся к стене и увидел, как в голубом мареве экрана начало всплывать слово «ЭКСТРЕННО». Голос за кадром произнес: «Прошу прощения, вольные граждане и гражданки, нам пришлось прервать передачу, чтобы сообщить о вскрывшемся заговоре против Федерата».

Слово растворилось в синеве и на экране возник симпатичный пожилой комментатор: «Сен Лоффер приветствует вас, он готов поделиться новостью, только что полученной от Министерства Внутренних Дел Федерата. Нам угрожает вездесущее зло, которое грозится высосать кровь из нашей демократии и удушить приобретенную за века свободу».

Уайти поморщился.

— Что за дубовый язык.

Дар воззрился на него, как громом пораженный.

— Но это же всегалактическая передача! Ее, слышат по всей Солнечной системе, а затем звездолеты-глашатаи разнесут запись по колониям.

— Да, парень, это всегалактическая передача, но ее смело можно назвать всегалактической дребеденью, ибо ничто не портит так, как перебор.

— ...и сей носитель зла может быть вашим соседом, вашим другом, вашим коллегой, — продолжал Лоффер.

— Никто не может знать, где прячется зло, ибо носители зла телепаты.

Уайти застыл. Дар от изумления открыл рот.

— Вездесущие телепаты закидывают свои щупальца в наши мысли. Они повсюду, они везде. Вы спросите, откуда мы знаем? Один факт: вот уже месяц полиция преследует отъявленного телепата от болот далеких колоний до самой Луны, раз за разом умело расставляя сети, но каждый раз местные заговорщики спасали его шкуру.

Местный заговорщик выругался вполголоса.

— Кто может помочь телепату? — вещал Лоффер и сам же отвечал на поставленный вопрос:

— Только другой телепат. И где бы это чудовище ни появлялось, оно везде находит помощь. Значит, телепаты прячутся повсюду, помогая преступнику, тайно мечтая подорвать основы нашей свободы и уничтожить правительство, чтобы самим захватить власть в свои грязные руки, обагренные кровью многих и многих жертв.

— Эге-ге, мне кажется или в выступлении действительно отсутствует логика? — спросил Дар.

— Логика? При чем здесь она? — хмыкнул Уайти. — Что кажется правильным, значит, то правда, понял?

— Но мужайтесь, вольные сограждане, наш благородный Солнечный патруль преследует монстра неотступно и не остановится, пока тот не будет уничтожен.

— Хотел бы я знать, что означает фраза в конституции, «право на справедливый суд», — хмыкнул Уайти.

Лоффер растворился в голубом море, затопившем экран. Голос за кадром сказал:

— А теперь возобновляем передачу «Жена звездного капитана».

Уайти надавил клавишу в поручне шезлонга и экран превратился в голограмму натюрморта.

— А я-то всегда полагал, что новости объективны, что в них передают лишь проверенные факты, — робко высказался Дар.

Уайти одарил его снисходительным взглядом.

— Тебе, похоже, не приходилось бывать на Терре. Правда?

— Но почему? — внезапно взорвался Дар. — Подобные заявления способны посеять панику. Зачем это надо?

— Думаю, что знаю зачем, — буркнул под нос Уайти. — Надеюсь все же, что я не прав.

— Они, наверное, хотят схватить меня и Самми. Но разве я такая уж большая угроза правительству? С чего они взяли, что я телепат?

— Телепатия тут ни при чем, мой дорогой, просто это жупел, способный перепугать кого угодно, а значит, заставить с энтузиазмом поохотиться на воображаемых злоумышленников. Полезный ярлык, коль скоро они намерены схватить тебя. А что касается угрозы обществу, то не в этом дело. Обычно заговорщики боятся рисковать, как бы ни был мал этот риск. Партия лордес в Ассамблее стремится ограничить гражданские права и посему их позиция никогда не была прочной. Но оппозиция оказалась еще слабее, ибо распалась на дюжину фракций. Если кого-то и можно назвать ее лидером, то это Там Уркавен — председатель КЗПЧ — Коалиции Защиты Прав Человечества. По крайней мере, он — официальный спикер. К сожалению, его коалиция довольно слаба, а ее члены предпочитают ссориться друг с другом по всяким пустякам вместо того, чтобы предпринять активные действия.

— Лордес пытаются свергнуть правительство?

Уайти пожал плечами.

— Если и пытаются, то о своих планах помалкивают. Государственное дело, малыш. Будь уверен, кто бы ни скрывался за переворотом, уж он-то молчит сам и с радостью заткнет рот любому другому.

Дверь спальни открылась.

— Ладно, достаточно на сегодня политики, — Уайти глянул через плечо.

— Привет, крошка.

Лона выпорхнула в прихожую. При виде девушки Дар решил, что пока стоит жить. Еще решил, что средство Уайти работает прекрасно, просто замечательно. Его обеспокоило лишь усталое лицо Лоны. Не заболела ли бедняжка?

— Я же сказал тебе, не надо дожидаться, пока я закончу, — с укоризной сказал Уайти. — Ступай-ка выспись, милочка. У тебя еще часа три в запасе.

— Да как я могу, если это все еще звучит у меня в голове? — Лона сунула ему в руки пачку листов. Уайти уронил пачку на колени и со странной застенчивостью улыбнулся внучке.

— Тебе понравилось?

Лона выглядела так, словно в любой момент готова взорваться, но это был бы взрыв восторга.

Уайти ухмыльнулся и, повернувшись к Дару, протянул ему стопку.

— Первый экземпляр. Оцени-ка сам.

Дар принялся читать, и уже с третьей строчки его глаза больше не отрывались от текста.

— Уайти, это...

— ...восхитительно! — выдохнул незаметно вошедший отец Марко, прочтя первую страницу.

Самми пораженно смотрела на свой экземпляр.

— Всего лишь черновик, — проворчал Уайти, раскрасневшись от удовольствия. — Предстоит полировать и полировать, — добавил он скромно.

Лона бережно положила руку ему на плечо.

— Уже половина десятого, дедуля.

— Да, конечно, — Уайти со вздохом поднялся. — Пора на встречу со Строганофф, рыцарем сияющего Лазера, который ради нас готовится вступить в бой с Гидрой коммерции. Готовы, дети мои?

Дар взволнованно расхаживал по гостиной, заложив руки за спину.

— Да что он там делает? Зачитывает им текст целиком?

— Успокойся. Да... э-э... Перри, — Уайти потянулся в кресле, словно кошка. — Значит, все складывается прекрасно. Если бы директорам не понравился сценарий, он уже вылетел бы оттуда полчаса назад.

Дверь открылась, и Строганофф с отрешенным лицом, шаркая, показался в гостиной со сценарием в руке.

Дар кинулся к нему.

— Ну, что сказали? Нравится? Покупают, да?

Строганофф обернулся и его взгляд был устремлен куда-то вдаль. Отец Марко отвел Дара в сторону.

— Успокойся, Перри, они примут решение не скоро... Ну что, Дэйв?

Строганофф повернулся к Уайти, и его глаза по-прежнему были преисполнены мечтательной отрешенности.

— Тод... Почему ты меня не предупредил?

— Не предупредил? — нахмурился Уайти. — О чем я должен был предупредить?

— Не предупредил об ЭТОМ! — Строганофф благоговейно протянул сценарий автору. — Я дал им самый общий обзор, количество потенциальных зрителей, себестоимость, рекламный потенциал, а у них — смертная скука на лицах.

Тогда я зачитал несколько первых строк, чтоб дать хоть какое-то представление о программе — и остановиться не смог! Я так и читал до самого конца! И никто меня не прервал! Хоть бы слово! Эти дуболомы меня СЛУШАЛИ! Впервые за всю мою жизнь мне пришлось видеть такое...

Уайти ухмыльнулся и уселся поудобнее.

— Хм, приятно, когда тебя ценят.

— Ценят?! Видит Бог, это пахнет всемирной джексоновской премией.

Дар облегченно вздохнул. Похоже, он все-таки доберется до сердцевины Терры.

Они со смехом и веселой болтовней вернулись в гостиницу и натолкнулись на угрюмого мажордома.

— Мистер Тамбурин, сэр?

Смех оборвался, словно его перерезали бритвой. Уайти озадаченно повернулся.

— Да?

— Сэр, вас просил позвонить мистер Горацио Боселло.

Лицо Уайти расплылось в широкой улыбке.

— Старина Горацио!

Самми застыла. Отец Марко мигнул. Даже Лона была потрясена. Им всем, включая Дара, пришлось поторопиться, чтобы догнать Уайти, но мажордом опередил.

— Мистер Тамбурин?!

— Слушаю.

— Мистер Боселло настоятельно просил позвонить. Вы нас чрезвычайно обяжете, если свяжетесь с ним, как только войдете в номер.

— Ладно-ладно. Я знаю, что происходит, когда Горацио становится настойчивым! — Уайти озорно улыбнулся. — Не переживай, приятель, как только поднимусь, сразу сяду на телефон. Можешь заказать переговоры заранее, — его рука опустила мажордому в ладонь какую-то бумажку. Когда тот пробежал ее глазами, его брови взмыли вверх.

— Благодарю вас, сэр.

— Не стоит благодарности. Двинули, орлы, — и Уайти понесся к лифту.

Его команда пришла в движение.

— А кто такой Горацио Боселло? — шепнул Дар.

— Самый богатый человек на Терре, балда, — прошипела в ответ Самми.

— А следовательно, и во всей Солнечной системе. Ревностный католик к тому же, — задумчиво добавил отец Марко.

— Известный покровитель искусств, особенно дедулиного, — вставила Лона.

Дару оставалось лишь цокнуть языком.

Когда Уайти влетел в дверь номера, экран уже полыхал багрянцем вызова. Бард ткнул пальцем в клавишу связи, и экран мгновенно просветлел, представив худого, длиннолицего, седого мужчину с залысинами, клювоватым носом и жгучими глазами. Его взгляд сфокусировался на Уайти, и лицо на экране расплылось в улыбке.

— Тамбурин, старый болтун! Ты куда запропастился?

— Исследовал бары на пятнадцати планетах, Селло, — пошутил Уайти. Если тебе нужны точные цифры, тогда скажи, когда мы в последний раз виделись?

— Должно быть, лет пять назад. Хоть бы весточку черкнул, забулдыга.

— Чаще надо смотреть передачи собственной телестудии. Как поживает твоя империя?

Боселло досадливо передернул плечами.

— И не спрашивай. В чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь, а по большому счету все идет своим чередом.

— Одним словом, без перемен, — понимающе кивнул бард.

— Да, а помнишь, когда-то в северо-западном королевстве... Там было повеселей.

— А то как же, — Уайти улыбнулся, очевидно припомнив былое. — Самодельные доспехи, ристалища в лопухах, лупили друг дружку шпагами из ивовых прутьев.

— Появлялись на вечеринках как средневековые герцоги, за исключением тебя, конечно... Ты, помнится, никак не мог выбрать, быть тебе рыцарем иль трубадуром.

Дар локтем пихнул Лону и прошептал на ушко:

— О чем это они разговаривают?

— Детство свое босоногое вспоминают, — прошептала Лона в ответ. — Тогда наметилось повальное увлечение стариной. Болтались по парку в выходные и притворялись, будто все еще средние века на дворе.

— Ну, выбор-то я уже давно сделал, — усмехнулся Уайти. — Стал бардом, а ты, как вижу, превратился в заправского финансового барона.

— Барон-то бароном, но без титула, — затуманилось лицо Боселло. — Оказывается, это не так уж весело.

— Надо же когда-нибудь возвращаться в реальность, Селло. Ты поддерживаешь контакты со старым королевством?

— Да, — признался Боселло, — я по-прежнему член общества, время от времени посещаю фестивали, да и тебе стоило бы.

— Если подворачивается случай, я не против. Но на колониальных планетах любителей архаики не так уж много. Так что держись за свой меч, ваша честь, еще может пригодиться.

— Ты тоже заметил признаки? — встрепенулся Боселло. — Правда, Тод, я убежден, что хаос не наступит.

— Согласен. Все будет наоборот. Грядет диктатор, а не мелкопоместные феодалы. Ты не мог бы что-нибудь предпринять, Селло? С твоей-то кучей денег!

Боселло печально покачал головой.

— Политику я всегда терпеть не мог, Тод, а теперь слишком поздно, — он внезапно нахмурился. — А ты не собираешься что-нибудь выкинуть сам? Вроде броска под копыта боевого коня, как это было давным-давно.

— Романтическая чепуха, Селло, — мягко заметил Уайти. — Есть, правда, одна мыслишка.

— Да, я слышал, — Боселло расплылся в улыбке. — Просто балдею от твоего замысла! Чертовски хочется слушать и слушать твои стихи, Тод! Просто чертовски!

Уайти скорчил кислую мину.

— У тебя, надо полагать, глаза и уши повсюду, прожженный интриган, или я не прав?

— Тод, — запротестовал Боселло оскорбленным тоном. — Да, спорить не буду, я же как-никак владею «Оксиденталом». Во всяком случае, пятьдесят один процент акций принадлежит мне. Совет директоров решил, что твои сценарии чересчур сильная штука, так что взвалил ответственность за решение на меня.

— Значит, решать судьбу моей программы будешь ты?

Боселло подергал бровью.

— Нет, Тод, ты. Судя по количеству распроданных экземпляров твоей последней книги, я вряд ли потеряю деньги на первом сценарии знаменитого Тода Тамбурина. Хотелось бы только знать, как скоро постановка будет организована?

Уайти ухмыльнулся:

— Моя команда готова приступить хоть завтра, Селло.

— Отлично. Но тебе понадобится какое-то время, чтобы подобрать артистов и построить декорации.

— Верно, но мы пока отснимем документальные кадры и... — Уайти понизил голос, — ...если хотим успеть заснять Ассамблею и исполнительного секретаря, нам следует поторопиться.

Нувориш впился глазами в друга молодости.

— Время дорого, Тод, иначе твоя программа рискует стать архивным документом.

Дар пристегнул ремни и оглядел роскошный интерьер пассажирской кабины.

— По сравнению с астероидным разведчиком наблюдается явный прогресс.

— В одном этом салоне разместится два таких разведчика, — согласилась Самми, — а может быть, и три.

Дар вопросительно посмотрел на нее.

— Последнее время ты была постоянно раздражена, что происходит?

— Ничего, — отрицательно качнула головой Самми, — абсолютно ничего.

Она отвернулась.

— Это из-за разговора с Боселло? Что тебе не понравилось? Ты не подозревала, что демократия пребывает в столь плачевном состоянии?

— Это, конечно, грустно, — согласилась Самми. — Но сказать, что я опечалилась, не могу.

— Тогда в чем дело?

— Я потрясена, — призналась она.

Какое-то время Дар сидел молча, уставившись на профиль спутницы, потом улыбнулся.

— Наверное, ты не подозревала, что пресловутые капиталисты способны разговаривать как обычные люди, да?

— Ну уж, нет, — возразила она. — Больше всего меня поразило его лицо.

— Лицо? — удивился Дар.

Самми кивнула.

— Лоб, аристократичный нос, скулы и... глаза.

Дар перегнулся, заглядывая девушке в лицо.

— Ты находишь его привлекательным?

— Привлекательным?! Хорошее слово, но притягательным — еще лучше. Вероятно, даже... чарующим.

— Мне казалось, что твой удел — сторониться чувств.

Она обдала его презрительным взглядом.

— Учись ценить красоту, балда, чтобы хранить в своем сердце. Я, может быть, никогда его не увижу больше и мне не доведется с ним разговаривать, но я не забуду этой встречи и память о ней сделает остаток моей жизни насыщеннее и богаче.

Высаживаясь в космопорту Ньюарка, Дар подслушал часть беседы Самми с Лоной.

— ...женат?

— Ему это не нужно, — безапелляционно заявила Лона. — Почти не видела его с подружками.

— А как насчет мужественности?

— Ты говоришь о сексуальности, так? Он утверждает, что асексуален, если только дело не касается любви. Считает, что секс возможен лишь с той, кого полюбит без памяти.

— Как романтично, — мечтательно пробормотала Самми.

Дар решил, что вопросы вряд ли могли относиться к Уайти.

Они устремились к выходу, болтая и смеясь. Дар испытывал душевный подъем. Он на Терре! На исторической земле! Родине Цицерона и Цезаря, Карла Великого и Линкольна. Планете легенд и чудес.

Пока он шел по ворсистому красному ковру, его окружали бесчисленные табло, отмечавшие прибытие и отлет звездных кораблей, — все было именно так, как он воображал.

Внезапно ближайшее к нему табло прояснилось, звякнул гонг, эхом отозвавшись из всех уголков громадного здания космопорта. Гул голосов стих, люди повернулись к дисплеям.

— Вольные граждане, — раздался звонкий голос, — разрешите представить его честь Кази Пойолу — председателя партии лордес, лидера большинства Ассамблеи Федерата.

Лицо в обрамлении белоснежного венчика волос глядело на Дара в упор с бесчисленных экранов.

— Вольные граждане, — произнес Пойола глубоким басом, — на нас обрушилась ужасающая катастрофа! Невидимая и вездесущая опасность приближается с каждой секундой, проникает в самую гущу, и ее носителем вполне может оказаться человек рядом с вами, за вашей спиной и даже внутри вашего мозга. Знайте, никакого спасения против этого чудовищного заговора нет! Как нет никаких стен, которые способны помочь вам отгородиться от него, ибо зовется это исчадье ада — ТЕЛЕПАТ! Даже сейчас он, может быть, читает ваши мысли, пытается воздействовать на ваше сознание, копаясь грязными лапами в самом сокровенном. Но и это не все: монстр не одинок! Агенты правительства проследили его путь с далеких колоний до самой Терры, они наступали ему на пятки, но так и не смогли настичь, ибо каждый раз он избегал ловушки благодаря помощи своих клевретов на тысячах планет.

— Людьми освоено девяносто три планеты, — буркнул Уайти, — если следовать прошлогодней статистике.

— Кто же те, кто помогает чудовищу? — гремел Пойола. — Кто предоставляет помощь и убежище существу, способному прочесть ваши мысли? Только тот, кто сам телепат. Вот почему, вольные граждане, мы уверены в существовании заговора телепатов, охватившего весь освоенный человеком сектор Галактики — сферу влияния нашей цивилизации.

Люди вокруг встревоженно загомонили. Дар почувствовал, как холодный пот заструился вдоль позвоночника. Он покосился на спутников. Бледные лица и сжатые губы. Кроме Уайти, который выглядел просто опечаленным.

Пойола пристально взирал с экрана. Он выжидал. Обратная связь с многомиллиардной аудиторией подсказала ему, когда следует вновь заговорить. Он рассчитывал на гневную реакцию человечества и та была именно такой, какую он ожидал. Когда возмущение достигло пика и голоса стали стихать, ни мгновением позже, Пойола продолжил:

— Наш полицейский корпус оказался не в состоянии остановить телепатов — миллионы хваленых профессионалов, которым налогоплательщики выкладывают из своего кармана триллионы кредитов каждый год! Вы думаете, они не способны?! Ничего подобного! Вам кажется, они ленивы и трусливы? Как бы не так! Это храбрые, отважные офицеры, все до единого! Почему же они не способны уничтожить заразу в зародыше? Да потому, что монстр ускользает из-под нашего носа в тот момент, когда полицейскому требуется заполнить ордер на арест в магистрате той или иной планеты. Полицейскому приходиться тратить драгоценное время, предъявляя местным властям доказательства его вины. Хотя кругом все знают, кто преступник-телепат! Вольные граждане, так называемые судьи не позволяют честным офицерам даже подслушать беседы монстра с шайкой его подручных.

Пойола насупил брови и вперил сверлящий взгляд в аудиторию.

— Полиции ставили палки в колеса, где только возможно, и пока судьи препирались, давать иль не давать ордер, телепат проник на нашу прекрасную Родину, — он медленно покачал головой. — Дело зашло слишком далеко. Юстиция, погрязшая в формализме, поставила под угрозу вашу жизнь и мою, и не только жизнь, но и функционирование всего нашего общества! Кто может теперь спокойно лелеять тайную надежду, мечтать о возлюбленной или каяться в грехах, зная, что в любой момент чуждый разум способен вторгнуться в ваш мозг и выведать самые сокровенные желания! Помните, вольные граждане, величайший заговор телепатов уже простер свои скользкие щупальца и высасывает наши мысли, наши чаяния, наши устремления, грозя сокровенным устоям демократии. Что ж, так и будет продолжаться? Нет! Настало время как следует дать по рукам, положить конец, вымести каленой метлой! Вы спросите, вольные граждане, как очистить закон от лазеек, которые позволяют злостному преступнику скрываться от его блюстителей? Вы спросите, победят ли телепаты? От чистого сердца отвечу: нет, нет и нет, — голос Пойолы взвился на визгливой ноте. — Мы отрубим скользкие щупальца, мы уничтожим гадин. Закон перестанет ставить палки в колеса защитникам справедливости, — его глаза впились в Дара, полыхая мрачным огнем. — Но заговор невозможно остановить, пока исполнительный секретарь Лун Колерво колеблется и сомневается! Власть должен взять в свои руки человек решительный, сильный, который не тратит время на скулеж «о священных правах» и «конституционности» действий, — Пойола глубоко вдохнул, явно пытаясь успокоиться, и очень тихо сказал:

— Исходя из вышесказанного, вольные граждане, сегодня я с трибуны громогласно потребую вотума доверия от Ассамблеи по поводу всеобщих выборов. Референдум обязан состояться! Дорогие сограждане, братья и сестры, не удивлюсь, если проснувшись однажды утром, мы обнаружим, что нас опутали тенета чужих мыслей! Пока не поздно, свяжитесь с вашим представителем в Ассамблее. Сейчас, сию же минуту!

Требуйте проведения выборов! Референдум должен состояться, граждане. Нам нужна твердая рука, которая наведет порядок, или же свет демократии погаснет навсегда.

Лицо на экране задрожало и исчезло. В космопорту разразился шквал аплодисментов. Уайти оглядел свою команду.

— Вот что, ребята, нам пора двигать к главному выходу. Попытайтесь сделать вид, что вы совершенно растеряны.

Последовать совету было совсем не трудно. Дар чувствовал себя так, словно у него из-под ног вышибли почву. Не из-за того, что один-единственный пассажир с крошечного звездолетика объявлен врагом человечества номер один, и не из-за того, что потенциальный переворот приобретал реальные очертания; его больше всего потрясла мысль, что конспираторы могут достичь своих целей вполне законным, легальным путем!

Их шансы были не так уж малы, если судить по тому, что удалось различить по обрывкам разговоров, долетавших до слуха молодого человека:

— ...а мне-то всегда представлялось, что на всю Галактику имеется всего парочка телепатов, — говорил заплывший жиром толстяк.

— И мне так казалось, — отозвался его спутник, несколько более худощавый. — Думаю, что это были, ты понимаешь, узаконенные телепаты.

— ...действительно способны узнать всю подноготную каждого человека? — любопытствовала старая карга. Судя по следам былой красоты, ей было что вспомнить, но уж делиться этим она наверняка ни с кем не собиралась.

— ...но телепаты прочитают все мои закрытые счета! Всю информацию о рынке ценных бумаг, — возмущался багроволицый тип. — Это же аморально! Как в таких условиях можно пробросить конкурента?

— Телепаты должны быть остановлены, — согласился его напарник. — И привлечены к ответу.

— ...возьмут верх! — верещала симпатичная молодка на весь зал. — Они же закроют наше казино!

— Телепаты действительно не захотят, чтобы люди ставили на кон свои деньги, — уныло согласилась ее напарница, пышная дама с азартным блеском в густонакрашенных очах.

— ...а как же гражданские права?! — трубил человек с сединой, обладатель уверенного лица и важной походки: федеральный судья, быть может. — Ведь как быть с правами? Стоит Пойоле стать испосеком, первое, что он сделает, отправит конституцию на доработку. Через год у нас проклюнется свой диктатор. Причем на самых законных основаниях.

— О каких пустяках вы толкуете, когда кругом творится такое! — крикнул прохожий, набрасываясь на судью. — Вы хоть представляете, как теперь будут определять цены в торговле, если телепаты засядут в министерстве экономики.

Друзья по несчастью наконец вырвались из толпы на свободный пятачок перед лифтами. Уайти ткнул кнопку вызова. Время застыло или, по крайней мере, принялось тянуться, как липучка. Наконец двери раздвинулись и из кабины повалила гомонящая толпа.

— ...угроза всему, во что мы верим, Питер!

— ...может, приносят младенцев в жертву на своих тайных встречах, как ты думаешь?

— ...надо голосовать за Пойолу!

— ...вот я и сказала мужу, раз ты не разделяешь общего мнения, стало быть, сам телепат!

— А он что?

— Мгновенно отпарировал: от телепатки слышу.

— ...Анжела, а разве это плохо знать, что ты меня любишь?

Двери захлопнулись за командой и лифт понесся на первый этаж.

— Я боюсь, дедуля, — тихо призналась Лона.

— Это потому, что ты слишком умная, — прогудел Уайти. — Что касается твоего родственника, то у него просто душа в пятки ушла.

Дар проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Люди так напуганы. Они готовы пожертвовать своими правами.

— Готовы? — переспросил Уайти. — Да они с радостью расстанутся с ними.

— Уайти, а как же быть с моим заданием?

— Оно все еще необходимо, — отрезал Уайти. — Если лордес проиграют выборы, то прибегнут к перевороту. Хотя вполне вероятно, что выжидать не станут.

Двери распахнулись.

— Идите спокойно, — прогудел Уайти, обращаясь ко всем. — Ведите себя как обычно, и все будет в порядке.

Людей здесь было поменьше, но они так же группировались, как и наверху. Уайти ледоколом пронизал зал, остальные баржами двигались в его фарватере. Получив багаж, команда вышла на транспортную стоянку.

К ним приблизился мужчина в синей униформе.

— Мистер Тамбурин?

У Дара екнуло сердце. Но он тут же сообразил, что это не охранник: ни значка, ни оружия.

Уайти смерил служащего оценивающим взглядом.

— Это я.

— Мистер Боселло шлет вам наилучшие пожелания, сэр. Не согласитесь ли вы воспользоваться его гостеприимством?

— Горацио всегда славился умением рассчитывать время, — вздохнул Уайти, забираясь в лимузин. — Давайте, друзья, забирайтесь.

Друзья не заставили себя долго ждать и вскоре развалились на удобных подушках широких кресел.

— А это что, буфет? — Дар показал на панель между салоном и кабиной шофера.

— Спроси у водителя, — Уайти постучал пальцем по мембране селектора.

— Он там, за стенкой.

— Запросто, — Дар ткнул клавишу и наклонился к мембране:

— Извините, вы не подскажете, что это отсвечивает?

— Полностью укомплектованный бар, сэр, — отозвался шофер. — Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. Надеюсь, вы найдете свои любимые напитки.

— Сейчас посмотрим, какие сюрпризы приготовил для нашего барда друг Горацио, — Дар открыл дверцу, пробежал глазами перечень закодированных названий и выбрал для себя Алголь-оглушительный. — А вы чего изволите, дамы и господа?

— Сириус-мозгодробительный, — отозвалась Лона.

— Концентриситет Канопуса, — сказала Самми.

— Шато Ламорх сорок шестого, — объявил Уайти.

— Нет, Уайти, — прищурился Дар, — на этикетке проставлен сорок восьмой год.

— Что ж, в тот год тоже был неплохой урожай, — вздохнул Уайти. — Сойдет.

Дар набрал серию кодов и взглянул вопросительно на отца Марко.

— Спасибо, ничего не надо, — поднял ладонь священник. — Я пью только по утрам.

Дар пожал плечами, достал стакан и с чувством глубокого удовлетворения откинулся на спинку кресла.

— Мне кажется, я начинаю понимать прелести декаданса, — он замолчал, разглядывая кварталы города, проплывавшие под прозрачным днищем крылатого лимузина. — Боже, а это что такое?

Несколько улиц внизу заполняла разношерстная толпа. Кое-кто размахивал плакатами. Молодежь прицельно метала орудия пролетариата в полицейскую шеренгу, ощетинившуюся электродубинками меж прозрачных щитов.

— Ну-ка, ну-ка! — Уайти выглянул в окно. — Ха, совсем неплохо! Сейчас попробуем услышать, — он покрутил верньер и прислонил ухо к мембране.

Кабина наполнилась гулом, но отдельные реплики пробивались сквозь гвалт:

— Экстрасенсы этичны!

— Встанем грудью за эсперов!

— Терра для телепатов!

Уайти удовлетворенно хмыкнул:

— Один-ноль в нашу пользу. Приятно услышать голос разума.

— Камни отлетают от щитов, — удивился Дар. — Силовой экран, что ли?

— Угадай с трех раз, — заметила Лона насмешливо.

— Он угадал, — сказала Самми, — с первого захода. Ты прав, это силовой экран. Гарантия, что демонстранты никого не зашибут.

— Как ты думаешь, Дар, кто этот экран поставил? — не обращая внимания на соперницу, спросила молодого человека Лона.

— Наверное, чиновники.

Самми даже хлопнула в ладоши.

— Второе очко в твою пользу. Заметь, правительство не остается глухим к требованиям демонстрантов, — сказала Самми голосом, полным сарказма.

— Правительство одобряет беспорядки? — удивился Дар.

— Оно просто обожает санкционированные выступления протеста, это даже в законе отражено: каждые сто тысяч подписей дают один голос в Ассамблее.

Дар с нескрываемым изумлением посмотрел на нее.

— Что-то здесь не так. Ведь таким образом можно организовать, что угодно. Собери побольше подписей — миллион, два миллиона, три — и заставь Ассамблею проголосовать за какое-нибудь чепуховое решение. Запретить выращивать петунии в полосе отчуждения: против — ноль, за — все, воздержавшихся нет. Обязать капитанов звездолетов при подлете к Терре смазывать дюзы касторовым маслом: за — почти все, воздержавшихся нет, против — два депутата от флота.

— Ты забыл, — запальчиво воскликнула Самми, — что в Ассамблее представлены девяносто три населенных людьми мира, что в общей сложности дает свыше восьмидесяти миллиардов человек, а для того, чтобы вынести тему на обсуждение, надо получить сорок восемь голосов! Не скажу, что такого не случалось, несколько раз было.

— И дважды отражалось на поправках к закону, — напомнил отец Марко.

— Две неудачные поправки за пять столетий? Нельзя назвать глас толпы успешным, отче.

— Потому что необходимо одобрение проекта большинством.

— Но шанс, — возразила Дару Самми, — пусть самый ничтожный, все же лучше, чем ничего. По крайней мере, у оппозиционеров тлеет надежда, что они способны хоть что-то изменить.

По пути к резиденции Боселло они пролетели еще над тремя демонстрациями, каждая из которых была чудовищно многочисленна. По сравнению с ними первая демонстрация выглядела каплей в море. И эти последние жаждали крови телепатов.

— Чего они так разоряются? — удивился Дар. — Мы же не телепаты.

— Чудак, — усмехнулась Самми, — попробуй докажи это Пойоле!

Когда лимузин подлетел к поместью Боселло, команда была порядком взвинчена, но кружась над посадочной площадкой, обнаружила, к немалому своему удивлению, что оказалась в эпицентре всамделишного рыцарского турнира.

Турнир явно начался не минуту назад и большинство паладинов было уже спешено. Бронированные кони переминались тут же, косясь на своих хозяев скептическим оком. Латники рубили воздух мечами и вокруг стоял паровозный лязг скрещиваемых клинков. На кромке поля высилась решетчатая ферма с громадным табло, на котором двигались фигуры, напоминающие шахматных ферзей. Если на ристалище удавалось кого-нибудь «ранить», это моментально отображалась на его фигуре и над ней появлялась россыпь штрафных очков. На поле и вокруг него передвигались, переминались, стояли, сидели, лежали сотни людей, одетых в костюмы четырнадцатого, тринадцатого, а может быть, и двенадцатого столетия. Они пили, жевали, смеялись, болтали, флиртовали и между всеми этими занятиями успевали бодрыми возгласами поддерживать своих любимцев во время поединка. Между дамами и кавалерами потерянно бродили разносчики мороженого; трубадуры и миннезингеры услаждали слух присутствующих озорными куплетами; странствующие в пределах игрового поля монахи громогласно осуждали бесовство турниров и призывали христиан покаяться перед Богом.

Лона обратилась к шоферу, который снял фирменную фуражку и открыл перед дамами дверь лимузина:

— Извините, вы нас туда привезли? Может быть, ненароком сбились и доставили в психушку?

— Бог с вами, сударыня! — всплеснул свободной рукой шофер-пилот. — Это дом мистера Боселло.

Так оно и было. Здание вздымалось на холме за игровым полем во всем готическом великолепии, правда, больше смахивая на архитектурный памятник самому себе, чем на жилье.

— Его дом — его крепость, — пробормотал Дар.

— Мистер Боселло устроил вечеринку, — объяснил шофер, — для друзей по клубу.

Дар обозрел толпу.

— Что-то не похоже на оргии плутократов.

— Немногие из них состоятельны, сэр, но все разделяют любовь мистера Боселло к добрым средневековым временам. Хозяин собрал их здесь, чтобы отметить прибытие на Терру э-э-э... он сам так сказал... величайшего весельчака нашей эпохи.

Улыбка озарила лицо Уайти.

— Вот это я понимаю — полный вперед! И если уж мне оказывают почести, давайте присоединимся к его затее.

Высокий тощий мужчина, разодетый в герцогские одежды, продрался сквозь толпу с румяной пейзанкой под руку.

— Алло, Тамбурин!

— Селло! Ах ты, старый мерзавец, — Уайти привстал на цыпочках и хлопнул друга по плечу. — Как тебе удалось собрать столько фанатиков былого за считанные часы?

— Просто намекнул их начальникам, боссам, компаньонам, и все они были рады оказать мне услугу. Надеюсь, ты не предполагал, что прибытие на Терру вызовет паломничество к твоим стопам?

— Честно говоря, у меня мелькнула наивная мыслишка проскользнуть в твой дом незамеченным, — признался Уайти.

Боселло поднял бровь.

— Кто ты на этот раз — ревнивый муж или мстительный шериф?

— Перечень моих преступлений куда шире...

— Конечно-конечно! — Горацио развернул симпатяшку и отослал ее шлепком по круглой попке. — Ступай, дитя, порезвись на лужайке. У меня предчувствие, что сейчас пойдет разговор, не предназначенный для твоих нежных ушек. Ну будет, будет, Джози, не куксись, я же не слепой, сам видел, как ты перемигивалась с тем мускулистым жонглером. Попробуй только отрицать...

Девица смешалась с народом, зардевшись как майская роза. Боселло повернулся к барду.

— Вот мы и свиделись. Может быть, хочешь с друзьями взглянуть на мои сады?

— Обожаю болтать на пленэре! Где-нибудь посреди лужайки, подальше от всевидящих камер и всеслышащих микрофонов...

— Увы, теперь нельзя быть ни в чем уверенным, — Горацио взял Уайти под руку и повел прочь. — Техника подслушивания достигла таких высот в наши дни. И все же мои садовники выкорчевывают видеовьюнки и обрывают аудилисточки каждый день. Так что надежда есть, надежда есть... Кстати, что ты думаешь о последнем творении этого фекальщика Греваля? Тебе не кажется, что он пошел на поводу у садомазохимиков... — и приятели углубились в беседу, упоенно перемывая косточки другим художникам в лучших традициях критиков-дилетантов, не замечая никого вокруг. Остальные с трудом поспевали за ними, лавируя среди зрителей. И к тому времени, когда группа поддержки барда оказалась на лужайке. Дар совсем выдохся.

А Самми сияла, как луна в полнолуние.

Дар поглядел на девушку и недоуменно нахмурился. Что это с ней? Он украдкой огляделся по сторонам, но конкурентов поблизости не обнаружил.

Тогда он проследил за ее лучистым взглядом. Тот не отрывался от Боселло.

Дара кольнул внезапный приступ ревности, чему он несказанно удивился.

— Вот! — Горацио остановился в середине заросшего ровной зеленой травкой поля с вытоптанными проплешинами в центре. — Самое уединенное местечко. Можем поговорить наедине, по крайней мере, до следующего раунда этих железнобоких молодцов. Итак, давай сюда свой перечень: кто в нем идет первым?

— Солнечный патруль, — весело отозвался Уайти, — подзуживаемый крысой по имени Канис Дестинус.

— Канис? — нахмурился Горацио. — Он-то как пересек тебе дорогу?

— Я вызвался помочь другу, — Уайти кивнул в сторону Дара. — Канис гоняется за ним. У парня миссия, связанная с исполнительным секретарем. Всего-то нужно устроить им разговор на несколько минут.

— Насколько я знаю, у секретаря выпадет свободная минутка в следующий четверг, — Горацио пожевал губу. — Но устроить встречу будет архисложно.

— Особенно, если Канис приложит все силы, чтобы помешать этому, — согласился Уайти. — Мне кажется, именно он науськивал на нас полицейских везде, где мы оказывались. Где-то там, позади, остались целых три ордера на мой арест.

— Ну, это мне знакомо, — Горацио нахмурился. — И все же здесь что-то не так. Какое обвинение он выдвинул против вас?

— Я не вполне уверен, — сказал Уайти, — но кажется, что он сумел убедить шишек из лордес в том, что мы — телепаты, и что на всем протяжении пути до Терры нам помогают сообщники.

Горацио оторопело уставился на Уайти.

— Значит, это ты — межзвездный главарь шайки телепатов?

— Ну, в общем, — пробормотал Уайти, — можно сказать, что...

Горацио побагровел. Дар замер, сердце его отчаянно забилось. Если бард хоть на йоту ошибся в своем друге, то команда без пересадки перекочует в тюрьму. Он, казалось, уже ощущал как сжимаются вокруг смирительные поля... Но Горацио не подвел, он взорвался, как фугас замедленного действия.

— Позор! — воскликнул он, сжав кулаки. — О Боже, уникального поэта преследуют и гонят по Федерату, словно закоренелого преступника, из-за чьих-то измышлений? Ну, нет! Признаюсь тебе, я стоял в стороне. Меня веселило, как политиканы разыгрывают свою козырную карту. Я долго терпел коррупцию в стане лордес, но эту ложь про заговор телепатов не потерплю!

Как я могу найти отдохновение в своем любимом занятии?! Как могу мечтать о благотворном правлении массами, когда все кругом пропитано черной злобой, когда преследуют самых лучших, талантливых членов общества?! Терра превратилась в вонючий свинарник! Это мир, не достойный веселья! Жизнь здесь непригодна для дальнейшего существования, она способная заразить ядом все, к чему прикасается.

Уайти мужественно выстоял против словесного урагана.

— Тише, тише, Горацио, успокойся. Надежда еще есть. Даже при повальной коррупции можно найти честных людей.

— Да, но сколько тебе потребуется времени их отыскать? Не годы — столетия. Я не собираюсь молчать века.

Дар запаниковал. Неужели этот чокнутый триллионер собирается устроить революцию в одиночку?

Уайти похлопал друга по плечу:

— Ну, что ж, если ты действительно так настроен, то беги... Беги отсюда! Можешь отправиться исследовать неизведанные глубины космоса, найти там пригодную для жизни планету и создать свой собственный мир.

Дар затаил дыхание. Уайти по сути поставил Боселло перед выбором: сражайся или заткнись.

Горацио уставился на поэта, как громом пораженный.

— Да, — выдохнул он, — ну, конечно! — он бросился к дому, крича во все горло:

— Где эти пламенные сердца, где вы, мои товарищи по средневековью!

— Было бы неплохо присоединиться к нему, — сказал Уайти. — Когда Горацио охватывает такое настроение, он нуждается в сдерживающем влиянии, — и бард припустил вслед за Боселло. Остальные последовали за ним.

— Что с ней? — спросил Уайти шепотом у Дара.

— С Самми? — Дар покосился на девушку. — Заколдована. Иногда деньги оказывают такое воздействие.

Уайти покачал головой.

— Неправда твоя, малыш, иначе она положила бы глаз на меня. Ты уверен, что твоя подружка не подвержена импульсивным поступкам?

— В какой-то степени вы правы, хотя раньше я этого за ней не замечал, — он вдруг увидел хьюмистку в новом свете. — Самми прекрасно собой владела до того, как очутилась дома.

— А вот Горацио необходим контроль, — сказал Уайти. — Это многое объясняет.

Дар был рад, что Уайти разобрался в поведении Самми, поскольку сам терялся в догадках. С другой стороны, ему не так часто приходилось общаться с женщинами.

Тем временем Горацио птицей взлетел по мраморной лестнице и исчез за резными створками дверей. Когда команда добралась до его кабинета, то нашла мистера Боселло за вычурным столиком Людовика XIV, служившим подставкой для экрана, с которого говорил крупный мужчина с развевающейся бородой.

— Звездолет? — переспросил он. — Конечно, ты можешь купить звездолет. Флот с радостью избавится от лишнего дредноута, но зачем тебе корабль?

— Убраться подальше от свинарника, — отрезал триллионер. — Скажи, Маркони, почему командование флота готово сбагрить дредноуты?

— Кому нужен списанный дредноут без пушек?

— Нам нужен, чтобы доставить экипаж из колонистов к новым мирам, где мы сможем очиститься от низменного материализма и подняться над суетой сует технологического ада, в котором приходится прозябать здесь.

— Горацио, — Маркони взглянул на Боселло с опаской. — Ты хочешь основать общество из завсегдатаев твоего клуба?

— Вот именно, приятель.

— Я этого боялся, — вздохнул Маркони. — Разве позволительно смешивать фантазию клубных ристалищ и обрядов с реальностью окружающего мира, Горацио? Так же можно свихнуться.

— Я ничего не смешиваю. Просто хочу, чтобы сказка, красивая сказка стала былью. Вдумайся, Маркони, только в одно обстоятельство — твое баронство станет реальным. Твои вассалы и крепостные окажутся в полном твоем подчинении.

Маркони прикрыл глаза.

— Прекрасная мечта, Горацио, но это лишь мечта.

— Ничего подобного, — настаивал его собеседник. — Пошевели чуток мозгами. Каждый из состоятельных членов клуба может оставить половину своего состояния наследникам, а остальное вложить в экспедицию. Сообща мы сможем ее снарядить без особых усилий. Ну, во сколько это обойдется? Не больше сотни миллиардов. А в клубе с полдюжины баронов, которые стоят больше.

Маркони задумался.

— Возможно, возможно... Вроде пикника за границей... К тому же, всегда можно вернуться...

— Думай, думай, — понукал его Боселло. — Если это делать, то делать немедленно. Не тебе объяснять политическую ситуацию.

Можно было слышать, как хлопнули веки Маркони.

— О чем ты? Имеешь в виду референдум, после которого Ассамблея изберет исполнительного секретаря на одобренный послушным большинством пост диктатора?

— Да будет тебе, — пророкотал Горацио. — Не собираются же они действовать в наглую.

— Все уже давно подготовлено, нужен только повод. Какая-нибудь надуманная угроза, и тогда все наши свободы будут весело заткнуты — сам знаешь куда — ради мнимой безопасности, и мы с ними в придачу.

— Так-так... Уж кому, как не нам, знать, как отреагируют обыватели. Что ни говори, деньги для них не главное, только намекни, что существует некто, способный отнять у них иллюзию благополучного существования, как они тут же ударятся в панику.

— Ты прав, ох, как прав. А что ты думаешь о межзвездном заговоре телепатов?

— Чепуха на оливковом масле! — отрезал триллионер. — Сплошная фальшивка, Маркони. Речь ведется об одном одаренном человеке, вокруг которого сплели паутину лжи.

— И кто же этот человек?

— Вы встречались — величайший бард Терры, Тод Тамбурин. Агенты правительства следуют за ним по пятам от самых колоний, вначале тайком, а теперь в открытую, лживо объявив и его самого, и его друзей телепатами.

— Преследуют Тода Тамбурина? — вскрикнул Маркони с неподдельным негодованием. — Знаешь, приятель, это превосходит всякие границы понимания.

— Это уж точно, — кивнул Боселло.

— Но если они преследуют поэта ради каких-то низменных целей, то способны начать охоту и на нас.

— Согласен, мы — лакомый кусочек для завистников. Тем более, что у нас есть, что отнять. Лично я не собираюсь дожидаться конца, — проинформировал экран Горацио. — По крайней мере, рисковать шкурой не намерен. Я куплю звездолет и приму на борт всех своих гостей. Что скажешь, Маркони? Ты со мной?

— Вне всякого сомнения. Да здравствует баронство Рудигора на деле, а не на словах! Покупай звездолет, Боселло, и не вздумай стартовать без меня.

Изображение размылось. Триллионер повернулся к гостям.

— Итак, начало положено. Уверяю вас, все пойдет как по маслу. Сегодня же звездолет будет куплен и снаряжен, а через пару суток пассажиры займут свои места.

Уайти развел руками.

— Послушай, Горацио, я же просто так ляпнул. Первое, что пришло в голову. Никак не ожидал от тебя такого размаха.

— Вы не сможете за два дня набрать достаточного количества людей, — возразил Дар. — Возможно, дюжина миллиардеров успеет собраться, но для обыкновенных людей потребуется больше времени, чтобы решить свои проблемы.

— Ты так считаешь? — Боселло схватил со стола восковую дощечку и с силой бросил на террасу, завопив:

— Замрите!

Бушевавшее веселье прекратилось в одно мгновение.

— Они лояльны по отношению ко мне, — сказал богатейший из смертных Дару и затем обратился к толпе, ждущей перед замком:

— Я и барон из Рудигора решили купить звездолет, чтобы отправиться к звездам, открыть мир, не известный никому, и основать там самое реальное королевство. Я хочу жить, как должны жить люди — с верой, с потом и сталью. Нам нужны вилланы и кузнецы, джентльмены и рыцари! Старт через два дня. Кто хочет присоединиться, поставьте здесь свою фамилию, — с этими словами Боселло поднял дощечку с пола террасы и запустил ее в толпу.

Моментально вместо толпы образовалась очередь, готовая от нетерпения рыть землю. Акробаты и жонглеры тут же принялись тешить очередников своими талантами.

Триллионер повернулся к Дару с торжествующей улыбкой.

— Вот каков дух моих подданных.

— Они передумают, как только окажутся на передовой, — предсказал Дар.

Будущий король кивнул.

— Кое-кто да, без сомнения. Но большинство останется, ведь мы все хотим лишь одного — жить в мире, где правители достойны доверия, а народ желает единения с природой. Что скажешь на это, храбрец?

— Я с вами, — просияла Самми.

Боселло удивленно взглянул на девушку сверху вниз, потом по его лицу проплыла застенчивая улыбка.

— Пожалуй, мысль соблазнительная, — незамедлительно высказался отец Марко. — Священникам средние века — как манна небесная.

— Бардам тоже, — весело заметил Уайти. — Мне кажется, отличная идея, Горацио. И я готов славить тебя каждую астрономическую единицу пути. Однако тебе известно, что я по натуре — одиночка.

— И я, — Лона покачала головой. — Затесаться в общество, которое не слышало об электронах... это ужасно.

Дар открыл было рот, собираясь вставить в дискуссию свои двадцать кредитов, но тут раздался какой-то жужжащий звук. Звонок видеофона. Слуга в гимнастическом трико и в чалме появился на террасе.

— Мистер Строганофф спрашивает мистера Тамбурина, сэр.

Уайти удивился.

— Уже? Так быстро? — и ушел внутрь дворца.

Дар направился за ним.

— В чем дело, Дэйв? — спросил Уайти, как только они оба приблизились к экрану.

— Ничего-ничего, все в порядке. Даже наоборот — чересчур все гладко. Это меня и беспокоит.

— Ты поэтому сам на себя не похож?

Строганофф нервно кивнул.

— Сразу после вашего отлета я послал факс исполнительному секретарю. Зная тягомотину бюрократических проволочек, я решил действовать побыстрее, если мы собираемся отснять программу хотя бы в ближайший год.

— Разумно, — Уайти навис над экраном, словно коршун. — И?

— Его референт только что позвонил: секретарь согласен дать интервью. Но только в случае, если мы приступим к съемкам завтра.

Уайти и Дар ошеломленно застыли.

— Да не может первый гражданин Терры согласиться так быстро! — выкрикнул Строганофф с надрывом. — Почему так экстренно решился наш вопрос?

— Действительно, странно, — сказал Уайти, задумавшись. — С другой стороны, у меня имеется определенная репутация...

— Ну да, ты, по крайней мере, так же знаменит, как и он. И все же...

— Что ж, моя слава способна запечатлеться в веках, — без ложной скромности высказался Уайти. — Судя по текущим событиям, вижу, что секретарь не слишком уверен, останется ли он на своем месте через несколько месяцев.

— А то и через несколько недель, — согласился Строганофф.

— Значит, он печется о собственном бессмертии. Если согласится на интервью, то ему уготовано местечко в единственной сценической постановке Тода Тамбурина. Так что, если даже история забудет о нем, то литература нет.

— Знаешь, в этом что-то есть, Тод, — согласился Строганофф.

— Да, придется вызвать такси и отнести расходы на счет твоей компании.

Строганофф скривился.

— Тод, умоляю тебя, возьми первый класс на общественном транспорте.

— Как тебе угодно, — пожал плечами Уайти. — Что насчет оборудования?

— Смысла нет транспортировать его с Луны. Эта затея отпадает, нам придется арендовать местное. Выясню и перезвоню.

Уайти ухмыльнулся.

— Всегда мечтал подержать в руках студийную камеру.

— Постой-постой! — Строганофф поднял руки. — Не выйдет, Тод. Камеры строго под опекой членов профсоюзов или мы вообще ничего не получим.

— Это еще почему? — нахмурился Уайти. — В моей команде два профессиональных оператора.

— Знаю-знаю. Но если профсоюз обнаружит, что ты что-нибудь снял без их уведомления, можешь распрощаться с мыслью о студийных съемках. Нравится тебе или нет, но мы вынуждены привлечь к работе членов профсоюза.

— Ладно, я попытаюсь полюбить их, — вздохнул Уайти. — Когда можно с ними познакомиться?

— Я дам знать. Где ты будешь?

— А где надо?

— Благодарю вас, миннезингер, — улыбнулся Строганофф. — Держи путь на Гамелон и свяжись со мной, когда доберетесь до озера Чамп Лейн.