ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Середина лета

Приди ко мне и будь со мной,

И стань моей любовью,

И все наслаждения, к которым

Стремятся холмы и равнины,

Поля и долины, леса и крутые горы

Станут доступны нам.

Кристофер Марлоу

Листья лотоса, которые исцеляют все раны

Лежат на твоих ладонях.

О, будь добра ко мне, потому что

Эти летние дни — лучшие дни моей жизни.

Оскар Уальд

Как яблоневое дерево среди деревьев сада.

Так и моя любимая среди моих сыновей…

Песнь Соломона

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Гэрет убирал грязное сено из лошадиного стойла, когда Даниэль вошел в сарай и швырнул учебники латинского языка на землю. За ним последовал и его выходной сюртук. Он взял грабли и начал работать вместе с братом.

— Разве тебе не нужно сегодня ехать к сквайру? — спросил Гэрет.

Даниэль грустно улыбнулся ему.

— Я там был и уже вернулся. Я потерял работу. Мне больше не нужно туда ездить.

Гэрет вздохнул.

— Это надо было предвидеть. Извини, что из-за меня ты потерял работу.

Даниэль улыбнулся.

— Не такая большая потеря. Джайлз — высокомерный молодой ублюдок. Я не буду скучать без него. Ты в самом деле грозился убить этого парня, Гэрет?

— Да нет. Но я сказал ему, что снесу голову с плеч.

— Да, ты мог бы это сделать, — задумчиво сказал Даниэль. — А за что?

— Он схватил за руку Кристиану, — ответил Гэрет, беря охапку чистой соломы и застилая ею пол лошадиного стойла. — Он оскорбил ее и угрожал ей.

Даниэль был поражен.

— Это мой долг защищать ее, — добавил Гэрет.

— Quis custo diet ispos custodes? — тихо спросил Даниэль, поворачиваясь, чтобы разбросать солому.

— Что это значит?

— А кто будет стеречь охрану?

Гэрет недовольно взглянул на брата.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А как ты сам думаешь? Если ты защитник Кристианы, то кто защитит ее от тебя? Неужели ты думаешь, что я не вижу, что ты делаешь? Это совершенно очевидно.

— Правда? Ну и что, если это действительно так?

— Ты женишься на ней? Гэрет засмеялся,

— Не будь таким простаком, Даниэль. Она никогда не выйдет за меня замуж. Как только ее брат пришлет деньги на билет, она умчится отсюда со скоростью ветра. Кристиана просто развлекается, и это ее дело. Я не удивлюсь, если она выйдет замуж за какого-нибудь богатого француза и будет счастливо жить с ним и со своими пятьюдесятью платьями и двадцатью горничными.

— Ты настоящий осел, — Даниэль перешел в следующее стойло и начал вычищать оттуда грязную солому, — ты просто не знаешь ее.

— А ты знаешь?

— Да, думаю, что знаю.

— Не вмешивайся не в свое дело, Даниэль. Какое-то время братья стояли и смотрели друг на друга, пока их внимание не привлекли раскаты грома.

— Дождь, — воскликнул Гэрет, лицо его осветилось радостью. Он подошел к открытой двери сарая и начал рассматривать потемневшее небо. — Давно пора.

Даниэль стоял позади него, наблюдая за надвигающимися тучами.

— Ты должен на ней жениться, Гэрет.

— Черт возьми, ты начинаешь раздражать меня. Кто назначил тебя моим душеприказчиком?

— Я забочусь совсем не о тебе, я волнуюсь о Кристиане. Мне не хотелось бы, чтобы она страдала, чтобы ты причинял ей боль.

— Я не причиняю ей боль. Ты просто осел, — выпалил Гэрет, чувствуя себя виноватым, но не желая это признать.

— Если тебе хочется развлечься, — гневно сказал Даниэль, — почему бы тебе не заняться этим с кем-нибудь из местных девушек?

— Потому что меня это не устраивает, — ответил Гэрет. — Знаешь что, уходи отсюда. Тебе что, нечем больше заняться? Или ты собираешься ходить за мной по пятам и читать мне мораль?

— Ты должен жениться на ней, — повторил Даниэль. — Любовь побеждает все, и мы должны стремиться к этому.

— Когда-нибудь, — устало сказал Гэрет, — я возьму книги Цицерона и поколочу тебя ими.

— Это Вергилий, а не Цицерон, — спокойно ответил Даниэль. — И это правда.

Гэрет приподнял бровь и посмотрел на брата, а потом весело расхохотался.

— Даниэль, ты мне надоел. А теперь послушай меня. Кристиана будет в ужасе и упадет в обморок, если я попрошу ее выйти за меня замуж. Она совершенно определенно дала мне это понять. Это не входит в ее планы, — ему было больно это говорить, и он не хотел в этом признаваться. — Помнишь, как она рассказывала нам о маленькой крестьянской деревне Марии Антуанетты, как они одевались в крестьянские одежды и бродили, как деревенские девушки, среди овец? Овец каждое утро мыли и повязывали им вокруг шеи атласные ленточки. Вот такой представляет себе Кристиана деревенскую жизнь: симпатичная маленькая глупая ферма. Ей, наверное, весело одеваться в старые платья нашей Вик и представлять себя такой же, как мы. Но она не такая, Даниэль, и никогда такой не станет.

Кристиана стояла у стены сарая, где она наполняла ведро перегнившим навозом, чтобы удобрить кусты роз. Она собиралась уже войти в сарай, но услышав голос Гэрета, остановилась.

— Она может представлять себя такой же, как мы, но она не такая, и никогда такой не станет.

О, как больно ей было это слышать. Если бы он знал, как она мечтала быть такой же как они, и как она любила его.

Нет, она никогда ему об этом не скажет, решила Кристиана. Это было неблагоразумно вступать в такие отношения с Гэретом. Если сегодня ночью он придет к ее дому, она скажет, чтобы он убирался домой вместе со своими зелеными глазами и горячими руками.

Кристиана резко повернулась и понесла тяжелое ведро в сад. Она взяла лопату и начала ожесточенно копать землю вместе с удобрением, пока не забылась среди пышных розовых пионов, пурпурной наперстянки и освежающего резкого запаха лаванды. Спустя некоторое время она начала успокаиваться, и боль в сердце постепенно ушла.

Когда первые капли дождя упали на землю, она удивилась.

Кристиана осталась в саду и долго стояла, наблюдая, как измученная жаждой земля впитывает в себя капли влаги. От земли поднималась приятная прохлада. Сладкий запах исходил от омытых дождем роз. Кристиана смотрела, как капли дождя сверкали на бархатных лепестках роз и на темно-зеленых листьях плюща. Она не заметила, что уже промокла, продолжая стоять под дождем, пока окно дома с шумом не отворилось.

— Я слышал раньше, — заметил через окно Ричард, — что знатные люди любят стоять под дождем, но никогда не думал, что увижу это на собственном дворе.

Кристиана посмеялась над его шуткой.

— Посмотри, — сказала она, указывая на розы, которые вились по каменной ограде пышными букетами розового и красного цвета на фоне темно-зеленого плюща. — Правда, розы очень красивые во время дождя?

— Наверное, — ответил Ричард с сомнением в голосе. — Лучше входи в дом и выпей чашку горячего чая.

Тяжелое окно снова со стуком закрылось. Кристиана подумала и решила, что будет очень приятно посидеть на теплой кухне за чашкой чая, шутливо споря с Ричардом.

В этот вечер за ужином она подумала, что если бы она не подслушала слова Гэрета в сарае, она действительно чувствовала бы себя частью большой семьи.

Она смеялась над шутками Стюарта и Джеффри и терпеливо слушала рассуждения Мэтью о влиянии греческих философов на современное общество (хотя, честно говоря, это было ей не совсем интересно). Она предложила Ричарду надеть чистую рубашку, на что он ответил, что не собирается слушать тех, кто таскает тяжелые ведра навоза во время грозы. При этом все рассмеялись.

— Некоторые люди, — ответила миссис Хэттон Ричарду, — совсем не разбираются в розах, и ты один из них.

Кристиана была очень довольна тем, что миссис Хэттон перешла на ее сторону.

Она чувствовала, что сильно краснеет, когда Гэрет смотрит на нее теплым одобрительным взглядом, и старалась не вспоминать о тех часах, которые они провели прошлой ночью под деревьями при луне. Она волновалась, как бы не заметили присутствующие, что она краснеет и не может смотреть в глаза Гэрету. Это немного смущало ее.

Но, к счастью, все были заняты разговорами о завтрашнем дне, который был днем летней ярмарки в графстве Эшби. В этот день на ярмарку вывозился первый урожай молодого гороха, бобов и клубники, вывозились сыры и другие молочные продукты, чтобы там продать их лондонским торговцам.

— Там продается не только это, — сообщил ей Джеффри. — На эту ярмарку приезжают и торговцы шерстью, торговцы лошадьми, продают свои товары ткачи и гончары. И там не только занимаются делом, на ярмарке бывает очень весело.

— Хоть бы дождь перестал, — добавила миссис Хэттон мрачным тоном.

— Обязательно перестанет, — заверил ее Гэрет, он радостно посмотрел на Кристиану, — ты же поедешь с нами, правда?

В этот момент она не могла сказать ему нет, хотя собиралась сделать это раньше. Она была просто счастлива оттого, что он пригласил ее поехать с ним на ярмарку.

— Конечно поеду, — ответила она, и когда увидела, как все обрадовались ее ответу, то снова почувствовала себя частью их семьи.

В этот же вечер, когда Кристиана уже ложилась спать в своем домике, когда она сняла платье и надела ночную рубашку, столкнув Дога с чистых простыней, она услышала приближающиеся шаги. Кристиана знала, что это Гэрет. Она открыла дверь еще до того, как Гэрет ступил на крыльцо.

Он улыбнулся ей и протянул навстречу руки. И она, не сказав ни слова прильнула к нему и забыла обо всем в его горячих объятиях, вдыхая запах его кожи. За окном гремел гром, дождь потоками стекал по окну, в то время как внутри дома огонь их любви сверкал и разгорался при золотом сиянии свечи.

— Проснись, — прошептал Гэрет.

Кристиана открыла глаза. Было совершенно темно. Она подумала, что сейчас, должно быть полночь Кристиана теснее прижалась к горячему телу Гэрета, обвивая его ногами, вспоминая их страсть и прекрасные сны, которые ей снились после этого.

— Нет, нет, совсем не это, — в голосе Гэрета звучал смех. — Разве ты не помнишь, какой сегодня день?

Кристиана спрятала лицо у него на груди и поцеловала ямочку у основания его шеи.

— Помоги мне бог, — пробормотал Гэрет, и она почувствовала, как тело его твердеет. — Отпусти меня, любимая, или я никогда не уйду из твоей постели.

— Очень хорошо, — прошептала она и, осмелев, протянула руку и направила его в свое тело, уже горячее и влажное, ждущее его. Он опрокинул ее вниз, под себя, и крепко прижался к ней.

— Как хорошо, — прошептал он. Голос его был хриплым и теплым от сна. Его губы нашли ее губы, и он начал медленно входить в нее с гипнотическим ритмом.

Она чуть не плакала от сладкого наслаждения и счастья и хотела только одного, чтобы они всегда были вместе, вот так, каждую ночь, каждое утро.

Губы его были жаркими, как огонь. Он целовал ее шею, уши. Его руки были мягкими, как шелк, они скользили по ее телу, ласкали его, пока она не стала извиваться под ним, обхватив ногами его ноги, выгибая свое тело навстречу ему.

— Подожди, — раздался в темноте его хриплый голос. Руки его схватили ее бедра и остановили их, — если ты будешь продолжать двигаться, я больше не выдержу.

Он на мгновение отстранился от нее, его высокая тень была едва видна в темноте комнаты. Руки его, теплые и сильные, скользнули по ее бедрам, и она задрожала, как натянутая струна скрипки от его прикосновения.

Пальцы его коснулись ее промежности, лаская нежные волосы, пока у нее не перехватило дыхание.

— Любимая…. — дыхание его прерывалось, он задыхался от страсти. — Позволь мне показать тебе что-то.

Он легко скользнул вдоль ее тела, и его губы опустились туда, где только что были пальцы. Дыхание его было горячим и опьяняющим, его язык скользил по ее нежной щели.

Инстинктивно она пыталась уклониться от него. Жар обдавал ее лицо, но руки его крепко держали ее за талию, притягивая к себе.

— Не надо стесняться, — прошептал он, при этом руки его ласкали ее бедра. — Никогда не стесняйся меня. Ты сладкая, как мед.

И снова жар его губ, нежных и горячих, прикосновение его волос, мягких, словно шелк.

Все чувства, охватывающие ее тело, в этот миг сконцентрировались на ее нежных лепестках, которые он целовал своими жаркими губами. Ее охватила мучительная острая горячая дрожь.

Он целовал ее ласково и нежно. Губы его касались самой ее сердцевины, самого чувствительного места, которое было спрятано внутри нее. Горячими и быстрыми Движениями языка он ласкал ее до тех пор, пока она не схватила его за волосы и не притянула к себе еще ближе.

Руки его скользнули под ее ягодицы, приподнимая от постели ее бедра. Он еще ближе прижал ее тело к своим губам, упиваясь ее сладостью. Он ласкал своим языком самую ее сердцевину, пока огонь страсти не ослепил ее. Она вся содрогнулась от пронзительного крика.

Свет и темнота сменялись, как в водовороте. Тело ее выгибалось, дрожало и металось из стороны в сторону.

Потом он притянул ее к себе, вошел в ее дрожащее тело и начал ожесточенно двигаться над ней, а она дрожала от боли и наслаждения. Ее бедра поднимались навстречу ему, ее пульс бился в такт его сильным толчкам.

Кристиана произнесла в темноте его имя и почувствовала, как он задрожал и выпустил свое семя в ее тело, задыхаясь от наслаждения.

— Любимая, — шептал он, достигнув предела страсти. Он снова целовал ее, и она чувствовала на своих губах мускусный вкус своей собственной страсти.

Они крепко держали друг друга в объятьях, биение их сердец успокаивалось, дыхание восстанавливалось.

— Какое славное пробуждение, — прошептал он ей в волосы, и она тихо засмеялась в темноту.

— А почему мы проснулись? Еще полночь.

— Нет. Скоро рассветет. И сегодня будет ярмарка в Эшби. Нам нужно начинать грузиться, и сделать все надо быстро, чтобы в шесть уже выехать.

Он говорил это, уже вставая и спотыкаясь в темноте. Когда он попытался зажечь свечу, то снова на что-то споткнулся. При этом в темноте взвизгнула собака.

— Дог, это ты идиот? Что ты здесь делаешь? Кристиана улыбнулась.

— Он здесь живет.

Кристиана засмеялась, услышав, как стучит об пол хвост собаки.

— На моих брюках спала собака. Я уверен, что теперь в моих карманах есть блохи. Ну-ка, убирайся с моих брюк, толстая свинья!

Он чиркнул спичкой, и комната осветилась. Кристиана смотрела на Гэрета, когда он зажигал свечу.

На полу лежал Дог и смотрел на них своими умными, понимающими глазами. Потом он с трудом поднялся на свои короткие ноги и заковылял через комнату к постели, пытаясь туда взобраться.

Кристиана засмеялась и столкнула его. При этом Кристиана наклонилась, и ее темные волосы упали на плечи и на глаза.

— Убирайся с постели, Дог.

Она взглянула на Гэрета и покраснела под его теплым восхищенным взглядом.

— Кристиана Сен Себастьян, — прошептал он, — ты самое прекрасное создание, которое я когда-либо имел удовольствие видеть.

Она опустила голову и гладила рукой шелковистые уши Дога, улыбаясь счастливой улыбкой.

Гэрет быстро одевался. Его кожа казалась золотистой при свете свечи.

— Мне нужно быстрее вернуться, пока никто не заметил, что я спал не дома, — объяснил он. — Когда ты оденешься, приходи тоже, поможешь нам собираться, если ты не против, конечно?

Кристиана испытала чувство гордости оттого, что ее просят помочь. Это было куда приятнее, чем быть совершенно бесполезной.

— Надень что-нибудь нарядное, — добавил он, улыбаясь белозубой улыбкой и надевая ботинки. — Все девушки наряжаются во время ярмарки.

Он наклонился над ней, проведя рукой по ее обнаженному плечу и по мягкой нежной груди. Она задрожала от наслаждения.

— После этого мне совсем не хочется одеваться. Он тихо засмеялся.

— Ах, какая у тебя горячая кровь, девушка. Но все равно, одевайся.

Кристиана в постели начала изучать платья, которые висели на стене. Что же лучше всего подойдет для деревенской ярмарки?

— Ну уж точно не это нежно-голубое платье с белой отделкой, — весело сказала она. — Когда я одела его в церковь, все смотрели на меня.

— Они смотрели на тебя не из-за платья, — объяснил Гэрет, — а потому что ты перекрестилась и поклонилась, когда вошла в церковь. Никто ни разу не видел настоящего живого католика в этой церкви, я уверен.

Кристиана вспыхнула и рассмеялась вместе с ним.

— Надеюсь, ты скоро придешь, — добавил он, наклонился и быстро поцеловал ее, потом он подошел к двери и поднял засов.

— Пошли, Дог, — тихо позвал он, но Дог закрыл глаза и улегся у постели, притворяясь, что спит.

Гэрет улыбнулся, пожал плечами и остановился в дверях. Его взгляд встретился со взглядом Кристианы. Он помедлил. Казалось, он хочет что-то сказать, но он просто улыбнулся ей и вышел в темноту, закрыв за собой дверь.

«Я люблю тебя», — он чуть не произнес эти слова вслух.

«Дурак, — сказал он про себя, — ты дурак уже потому, что спишь с ней, но ты будешь еще большим дураком, если предложишь ей свое сердце. И что будет, если ты сделаешь это? Она забудет тебя сразу же, как только у нее появится возможность уехать отсюда».

Гэрет вспомнил, как она выглядела, когда он уходил от нее. Она сидела на смятых простынях, щеки ее пылали как розы, а черные волосы спускались до талии.

Он понимал, что самое разумное для него было бы держаться от нее на расстоянии, чтобы потом не страдали его сердце и его гордость. Но он понимал и то, что это для него уже невозможно.

Гэрет быстро шел по тропинке к кухне, заметив с некоторым облегчением, что окна еще темные. Он тихо зашел на кухню, чувствуя себя в собственном доме, как вор.

Даниэль был уже там. Он был одет и разжигал печь. Даниэль взглянул на Гэрета и ничего не сказал. Гэрет повесил чайник на крюк над огнем и стал ждать пока закипит вода. Он взял деревянный стул, придвинул его к огню и тяжело опустился на стул, наблюдая, как брат разжигал огонь в печи. На кухне было тихо, только огонек потрескивал: сухие дрова разгорались быстро.

— Дождь уже прекратился, — произнес наконец Гэрет.

Даниэль неодобрительно посмотрел на него.

— Ты очень наблюдательный парень, — голос его звучал холодно и недоброжелательно.

Гэрет вздохнул и потянулся.

— Послушай, она уже не ребенок, Даниэль. Она… ну, в общем, она не ребенок.

— Ей двадцать лет, — сообщил Даниэль.

— Прекрасно. Ей двадцать лет. Я знал это. Даниэль посмотрел на него с сомнением.

— Я действительно знал это. Но дело не в этом. Она знает, что делает. И я знаю, что я делаю. И мне хотелось бы, чтобы ты не заставлял меня чувствовать себя негодяем.

— Ну если ты сам себя так чувствуешь, — предположил Даниэль, пододвигая стул к печи и вытягивая ноги по направлению к огню.

— Не будь педерастом. Что бы ты сделал на моем месте?

— Женился бы на ней, — не колеблясь ни минуты ответил Даниэль.

— Я бы тоже, — воскликнул Гэрет. Даниэль удивленно посмотрел на него.

— Если бы она согласилась, но она не захочет. Поэтому не надо мне все время напоминать об этом. Пусть все будет так, как есть.

Даниэль провел руками по волосам, убирая их со лба и глубоко задумался.

— Очень хорошо, — согласился он. — У меня нет причин сомневаться в том, что ты говоришь правду, потому что ты всегда говорил только правду. А ты уверен, что правда абсолютна или ты просто веришь, что она должна такой быть?

— Твоя чертова философия совсем не подходит к этому времени суток, — заметил Гэрет, толкнув ногой стул, на котором сидел Даниэль.

— Я думаю, — продолжал Даниэль, — ты нравишься Кристиане больше, чем ты предполагаешь.

— Что? Она что-нибудь говорила об этом?

— Нельзя сказать, чтобы она много об этом говорила, — признался Даниэль, задумчиво глядя на огонь. — Она говорила, что ты такой хороший, что она бы не перенесла, если бы ты стал плохо думать о ней.

— Что, черт возьми, она имеет под этим ввиду? — спросил Гэрет, нахмурив брови.

Даниэль пожал плечами.

— Ты мне не кажешься таким хорошим, — с минуту он молча смотрел, как горят дрова.

— Уголь более эффективен, — добавил он вдруг, резко меняя тему разговора.

— А сколько от него грязи, — возразил Гэрет. — Я предпочитаю все время пользоваться чистым деревом. А кроме того, за дрова не надо платить.

Они молча сидели еще несколько минут, наблюдая за тем, как огонь бросает отблески на стены кухни.

— Послушай, — вдруг резко сказал Гэрет. — А что если бы я посватался к ней? Предположим, я приложил бы все силы, чтобы завоевать ее руку и сердце, прежде чем брат придет за ней? Перестал бы ты тогда смотреть на меня как будто я викинг-мародер?

Даниэль искренне заулыбался.

— Да, я был бы доволен. Другого я и не ожидал от тебя.

— Окончательное решение, конечно, за Кристианой, — подчеркнул Гэрет. — Я с трудом верю, что она захочет провести всю свою жизнь, выращивая цыплят и сбивая масло.

— Ты любишь ее, — заметил Даниэль, как будто это было главным в этом деле.

— Да поможет мне бог, — пробормотал Гэрет. — С самого первого раза, как только я ее увидел, я понял, что с ней будет много хлопот.

Даниэль засмеялся, а Гэрет пошел приготавливать чай.

— Иди, разбуди остальных. Давайте начнем загружать повозку. Нам нужно к восьми утра быть в Эшби.

— Я хочу взять свою долю прибыли и купить себе новую лошадь, — заявил Джеффри, — конечно, если попадется такая, которая понравится мне.

— Там всегда бывает хороший выбор лошадей, — сообщил Гэрет, — а ты, Ричард, как собираешься потратить свои деньги?

Они грузили последние тюки с овечьей шерстью на длинную крестьянскую повозку. Она уже была наргужена плетеными корзинками с клубникой, с молодым зеленым горошком, с ранней морковью и круглыми, покрытыми воском, головками сыра, приготовленного на их сыроварне.

Ричард молча изучал небо, он помедлил, прежде, чем ответить. Облака развеялись, деревья и поля сверкали под утренним солнцем свежие и чистые после ночного дождя.

— Мне хотелось бы когда-нибудь поехать к морю, — наконец сказал он, — я буду собирать деньги на эту поездку.

— Боже мой, — отозвался Стюарт, — я впервые слышу об этом!

— Потому что это не понятно таким мужланам, как вы, — возразил Ричард, — некоторые вещи я предпочитаю хранить в тайне.

— Ну мы все погрузили? — спросил Гэрет, проверяя упряжь крепких уэльских вьючных лошадей, которых запрягли в повозку. — А где Кристиана? Что с ней случилось?

— Она пошла в сад, — ответил Джеффри, — сказала, что сейчас вернется.

— Я зайду за ней, — сказал Гэрет, — и мы отправляемся.

Она стояла у куста вьющейся розы и тщательно прикрепляла лентой срезанный розовый бутон к своей кружевной шапочке, которую она сегодня надела.

Гэрет молча наблюдал за ней, думая о том, как сильно она изменилась. Когда Кристиана впервые появилась здесь, она была худой, бледной и колючей. Она удивлялась абсолютно всему, а каждая шутка оскорбляла ее. Он помнил, как по утрам она сооружала себе высокую прическу, следуя французской моде и как напряженно двигалась в своих платьях с тугими корсетами.

А сейчас она выглядела совсем иначе. На ней была белая блузка с длинными рукавами и простой черный лиф. Ее юбки были в розово-голубую полоску. Волосы были просто заплетены в толстую блестящую косу, которая спускалась вдоль спины. На щеках играл яркий румянец от утреннего воздуха. Лицо ее округлилось и стало более привлекательным.

— Ты готова?

Она удивленно взглянула на него и улыбнулась.

— Да, спасибо. Я только хотела немного украсить себя. Цветы похожи на бриллианты, правда?

— Да, они очень идут тебе. Ты прекрасно выглядишь. Мне нравится, как ты сейчас просто причесываешься, а не сооружаешь башни на голове. Раньше я боялся, что твоя тонкая шея не выдержит такую прическу. Глупо, не правда ли?

Кристиана засмеялась.

— О, а во Франции было еще хуже. Месье Антуан приезжал каждое утро, чтобы причесать меня. Однажды он украсил мою прическу тремя ярдами жемчуга. И перьями. А в другой раз — голубыми птичками, соорудив гнездо из шелковых лент…

«Что это такое в твоих волосах? — удивился Артуа, неодобрительно глядя на существа, сделанные из голубых перьев, — это уже слишком, не так ли?»

— Не надо думать об этом, — сказал Гэрет. Кристиана удивленно взглянула на него и увидела, что он смотрит на нее печальным нежным взглядом.

— Когда ты вспоминаешь о Франции, твое лицо сразу принимает страдальческое выражение, как будто тебе больно. Знаешь, что я тебе скажу? Не надо сегодня думать о Франции. На один день забудь, что ты когда-то жила там. Представь, что всю свою жизнь ты жила в Мидлбари. Ну как, ты не против?

Она улыбнулась ему так радостно, что у него перехватило дыхание.

— Мне Это нравится. Я собираюсь провести весело этот день с Полли. Сначала я хотела разузнать, где находится мадам Альфор, но я передумала. Я повидаюсь с ней когда-нибудь в другой раз.

— Она твоя подруга? — спросил он.

До него доходили слухи о французских аристократках, которые недавно появились в поместье Нотлай графства Эшби.

Кристиана пожала плечами.

— Мадам Альфор, — ответила она, цитируя Артуа, — из тех людей, которые считают себя ужасно умными, хотя на самом деле таковыми не являются. Нет, она не близкая моя подруга. Просто она одна из тех, кого я знала. Лучше я проведу день с тобой.

Гэрет был удивлен, но потом улыбнулся нежной и довольной улыбкой.

— Могу себе представить, — заметил он.

Он наклонился и хотел ее поцеловать, но тут раздался резкий голос миссис Хэттон.

— Некоторые люди вместо того, чтобы заниматься делом, бездельничают и смотрят друг на друга телячьими глазами.

Гэрет сразу же отскочил назад, как напроказивший ребенок, которого застали врасплох за его проделки.

— Вот так-то лучше, — заметила миссис Хэттон, ее широкое лицо выражало неодобрение, — и не забудьте купить нарядной одежды, и корицы, если сумеете все запомнить. Еще купите у жестянщика несколько оловянных ведер для молока, если, конечно, ваши головы не забиты тем, чем они не должны быть забиты.

Кристиане хотелось засмеяться над смущением Гэрет а.

— А вы, мисс, — обратила на нее строгий взор миссис Хэттон, — держитесь подальше от цыган. У нас и без них хватает забот.

Кристиана вспыхнула и заверила миссис Хэттон, что у нее и в мыслях не было даже близко подходить к цыганам.

— Хм, — с сомнением произнесла миссис Хэттон.

— Давайте отправляться, — быстро сказал Гэрет, — у нас впереди долгий день.

— И не разрешай своим братьям все время смотреть в пивные кружки, — уже в догонку сказала миссис Хэттон, — а то в прошлом году они напились как свиньи. И сколько шуму тогда наделали.

Она стояла в саду, наблюдая, как Гэрет помогает Кристиане сесть в повозку. Даниэль сел рядом с ней и взял в руки вожжи.

— Одни волнения, — загадочно заметила миссис Хэттон.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ярмарка в Эшби расположилась в центре деревни. Многочисленные палатки и столы стояли на зеленой лужайке и вдоль улиц. Толпы деревенских жителей, одетых в самые лучшие свои наряды, прогуливались между рядами и громко приветствовали своих соседей. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую мелодию на флейтах и скрипках, но их было почти не слышно из-за шума толпы.

Кристиана снова отметила, как уважительно местные жители приветствуют братьев Ларкиных, с каким уважением разговаривают с ними, как восхищаются аккуратными тюками чистой прекрасного качества овечьей шерсти и корзинами ягод в их повозке.

— До того, как ты занялся хозяйством, эта ферма не приносила никакого дохода, — сказал один старик Гэрету. — Ты знаешь толк в земле, сынок, не то, что твой отец. Он совсем не может вести хозяйство. Единственное, что он смог вырастить — сыновей.

Гэрет засмеялся.

— Да, но зато это у него очень хорошо получилось.

— Это не та девушка, которая поставила на уши сына сквайра? Мы все слышали об этом. Вам Джайлз еще ничего плохого не сделал в отместку?

— Он нам ничего не сможет сделать, — ответил Гэрет. — Земля принадлежит нам, мы люди свободные, и если Джайлз хочет, чтобы у него все было хорошо, лучше ему держаться от нас подальше.

Кристиана смотрела в другую сторону, наблюдая за собравшейся толпой. Группа акробатов натягивала канат между двумя столбами, призывая толпу немного подождать и посмотреть представление со знаменитой танцовщицей на канате, которая выступала даже для самого короля. Толпа встретила это сообщение с насмешками и недовернем, но однако никто не уходил.

Толстые фермерши и розовощекие девушки, дети и собаки, бегающие возбужденно среди толпы — все наслаждались прекрасным солнечным днем и свежим воздухом. Мужчины громко разговаривали друг с другом, обсуждая погоду и урожай.

А где же Полли? Кристиана взобралась на повозку, чтобы лучше рассмотреть толпу и внезапно замерла, сердце ее болезненно сжалось.

Жан-Клод стоял рядом с акробатами. Она с ужасом смотрела на его крепкую фигуру, на грязные темные волосы.

Этого не могло быть. На мгновение ей снова показалось, что она стоит в грязной сырой комнате во Франции, а брат Жана-Клода развязывает узел, в котором лежат ее вещи: портрет матери, сережки, подаренные Артуа, письма от Филиппа.

«Я женился на прекрасной женщине, ее зовут Виктория Ларкин, она из города Мидлбари, который в двух днях езды от Лондона…»

— Кристиана, ты не больна? Ты так побледнела… Даниэль положил ей руку на плечо.

Она снова посмотрела на толпу, и в это мгновение человек, похожий на Жана-Клода, обернулся. Нет, это был не Жан-Клод. Она облегченно вздохнула все еще дрожа,

— Мне показалось, что я увидела…

Она взглянула на Гэрета, но он был занят. В это время он показывал хорошо одетому купцу из Лондона связанную в тюки овечью шерсть и не смотрел в ее сторону.

— Мне показалось, что я видела Жана-Клода, — быстро сказала она, — брата того человека, которого я убила. Но это оказался не он. Этот человек просто похож на него.

Даниэль помог ей спрыгнуть с повозки.

— Вздохни глубоко, — посоветовал он. — Ну как, тебе лучше?

Кристиана попыталась улыбнуться, хотя колени ее еще дрожали.

— Я глупая, правда?

— Ты, наверное, просто очень испугалась?

— Я действительно испугалась.

— Успокойся и больше не думай об этом. Его шансы найти тебя здесь равны нулю. Так ведь?

— Да, это к счастью так, — согласилась она. — Даже если Жан-Клод прочитал письма от Филиппа, он не смог бы приехать сюда, в Англию.

— Посмотри, вот идет Полли.

Кристиана посмотрела в ту сторону, куда указывал Даниэль и увидела Полли. Ее золотистые волосы, сверкая на солнце, спускались на открытые плечи. Талия была туго зашнурована, а пышные юбки покачивались на бедрах. Лицо, усеянное веснушами, сияло от удовольствия.

— А, вот и вы! Какой прекрасный день! Пошли со мной, Кристиана. Мы сходим к цыганкам, пусть они предскажут нам судьбу.

Кристиана весело засмеялась.

— Миссис Хэттон предупреждала меня, чтобы я держалась подальше от цыган.

— Старая ведьма, — последовал быстрый ответ Полли, — к черту ее. Гадание у цыган — это очень интересно. В прошлом году одна цыганка нагадала мне, что я выйду замуж за герцога и у меня будет восемь детей. Вы только представьте!

— Стоит ли после этого гадать у цыган. Чего стоят их предсказания, — заметил Ричард, проходя мимо.

— Но я все же встретила герцога, — возразила Полли, — он был очень забавный. Хотя я и не вышла за него замуж, — грустно добавила она, — но кто знает. Может быть он еще вернется?

— Вот это тебе, — сказал Гэрет, высыпая горсть монет Кристиане. — Вы с Полли собираетесь к цыганам, а по дороге купи себе ленты или что-нибудь еще. Мне сейчас нужно продать шерсть, но скоро я присоединюсь к вам.

— Я тоже пойду, — обрадовался Джеффри. — У цыган иногда бывают прекрасные лошади.

— Чаще всего лошади у них краденые, — добавил Гэрет. — Смотри, чтобы тебя не обманули. С ними опасно связываться.

— Спасибо, дедушка, — ответил Джеффри грустным голосом.

— Пошли, — Полли схватила Кристиану за руку, — там столько интересного! Я ужасно люблю ярмарку. Ты видела когда-нибудь танцовщицу на канате? Платье у нее все в блестках, а вырез у нее вот до сюда…

Кристиана засмеялась над энтузиазмом Полли и с радостью поспешила за ней в толпу.

— Отгадай, кто был вчера вечером в «Разбитой Чаше»? — спросила Полли, — Джайлз Торнли, вот кто. Был пьяный, как свинья и искал приключений на свою голову. Ты действительно утерла ему нос, Кристиана, сбила с него спесь. Но он не простит тебе этого.

Кристиана тряхнула головой.

— Кто боится Джайлза Торнли? В конце концов он только сын сквайра, не больше.

— Боже мой, — воскликнула Полли, глаза ее искрились смехом, — всего лишь сын сквайра, правда? Если бы я знала это раньше, я бы вытерла об него ноги, когда он появился. Пусть знает, что он гораздо ниже нас, простых честных людей!

Кристиана и Полли вместе рассмеялись.

— О Полли, ты же знаешь, что я имела ввиду.

— Я просто шучу. Посмотри, Кристиана, вон там цыгане. Правда, вон тот черноволосый парень очень красив?

Цыганские вагончики расположились на краю ярмарки. Они были ярко раскрашены в желто-красные цвета. Темноволосые босые дети играли между вагончиками. Их матери разодетые в разноцветные юбки и золотые украшения разговаривали с детьми на незнакомом языке.

— Я буду здесь рядом, — заявил Джефф, указывая на группу смуглых мужчин, у которых были прекрасные лошади. — Смотрите, не продайте свои души.

— Ладно, не волнуйся, — засмеялась Полли.

Старая цыганка поднялась со ступенек своего вагончика и поманила их к себе рукой.

— Идите, я предскажу вам вашу судьбу, — позвала она певучим голосом, — не бойтесь, идите сюда.

Поколебавшись, Кристиана шагнула вперед.

— А ты подожди, — резко сказала старуха Полли. — Это не для твоих ушей.

Полли пожала плечами нисколько не смутившись, она уже бросала пламенные взгляды на черноволосого парня с ярким платком на шее.

— Пожалуйста, как хотите, — весело сказала она.

Кристиана последовала за цыганкой в полутемный вагончик и села напротив нее за небольшой стол. Стены внутри вагончика были завешены тканью ярких расцветок. Это был плотный шелк, расшитый и густо присобраный. Горели свечи, бросая золотистые отсветы на стены. В помещении пахло какими-то специями.

К удивлению Кристианы, цыганка наклонилась над ней и начала ощупывать ее голову своими темными искривленными пальцами, исследуя форму черепа и кости лица.

— А-а, — произнесла удивленно цыганка. Она села и протянула ей руку.

Кристиана положила на ее худую ладонь несколько монет. Цыганка осталась довольна.

— Сначала, — сказала цыганка, — мы помолимся. Ты должна попросить Пресвятую Матерь Божью о помощи.

Надеясь, что Пресвятая Матерь Божья, о которой сказала цыганка, это именно та, к которой она обращалась всю свою жизнь, Кристиана закрыла глаза и помолилась.

— А теперь, — сказала старуха, — возьми карты и перемешай их хорошенько.

Колода карт была непривычно большой, и Кристиана неловко начала тасовать их.

— Мои карты больше, чем те, к которым ты привыкла. Но, по крайней мере, за моим столом ты не потеряешь свои сережки и свой жемчуг и не потратишь деньги, которые тебе нужно заплатить своему портному.

Холодок пробежал по спине Кристианы. Откуда эта женщина могла знать, что она проигрывала за карточным столом свои драгоценности и деньги сотню раз? Ведь она была одета так же просто, как все деревенские девушки. Она совсем не была похожа на женщину, у которой должны быть драгоценности.

— Тасуй снова, — приказала цыганка.

Стараясь сдержать дрожь в руках, Кристиана повиновалась.

— Ты ничего не боишься, — сказала цыганка, беря карты своими старыми пальцами, — кроме правды.

Кристиана зачарованно смотрела на нее. Цыганка начала раскладывать карты в каком-то непонятном таинственном порядке. Странные фигуры, нарисованные бледными красками, смотрели с карт.

— Вот это ты. На сегодня, — она указала на карту, на которой были изображены мужчина и женщина в летних одеждах, держащие золотые чаши и смотрящие друг на друга.

— Ты влюблена, не так ли? Счастливая девушка. — Кристиана ничего не ответила.

— А здесь карта говорит, что было с тобой раньше. — Кристиана внимательно рассматривала карту: фигура в капюшоне сидит в лодке, окруженной мечами.

— Тебе пришлось проделать большой путь, правда? Это было нелегкое путешествие. И чем же оно закончилось? Если бы путешествие было легким, ты бы попала в никуда. У тебя было не просто путешествие через море. Это было путешествие в новую жизнь. И вот ты здесь. Хочешь ли ты вернуться назад в старую жизнь?

Кристиана вспомнила о Версале: сверкающие золотые дни, полные удовольствия и смеха.

— Глупая девушка, — проворчала цыганка. — Что тебе принесло все это золото? — она указала на другую карту, изображавшую высокий замок, огонь вырывается из его окон, люди кричат и падают. Вот что это значит. Горе и отчаяние. Любой дворец, построенный на несчастье и бедности других, когда-нибудь все равно падет. Может быть ты и не строила замок, но ты в нем жила, как глупая птичка, которая и не подозревала, что она живет в клетке, не подозревала до тех пор, пока клетка не сгорела. Но ты улетела из этой клетки, не правда ли? И где же ты приземлилась?

Она указала на другую карту, на которой была изображена женщина со сверкающей короной из звезд, окруженная полями и цветами.

— В мире и удовольствии. Ты многое узнала. Некоторые люди всю свою жизнь ждут такого счастья. Хочешь ли ты сохранить его?

— Хочу ли я? — эхом отозвалась Кристиана, в ее голосе звучало удивление.

— Не спрашивай меня, — резко сказала цыганка. — Я говорю тебе только то, что вижу на картах, а решение зависит только от тебя и Всемогущего Бога. У тебя будет выбор. Посмотри вот на эту карту. Она изображает Глупца. Ты видишь, какой он легкомысленный. Любуется на звезды, а сам ходит по краю пропасти. Когда придет время выбирать, подумай хорошенько, иначе потом будет невозможно исправить то, что ты совершила.

Кристиана смотрела на блестящего юношу, изображенного на карте, не подозревающего об опасности.

— Ты уже это понимаешь. Ты уже совершила однажды поступок, и уже ничего невозможно изменить. Правда? Что ты такое совершила, хорошенькое создание, что мучает тебя по ночам?

Кристиана в ужасе смотрела на женщину.

— А если бы тебе снова пришлось испытать это, поступила бы ты по-другому? — требовательно спросила цыганка. Ее темные глаза внимательно смотрели в удивленные голубые глаза Кристианы, как будто она все знала и понимала. Женщина глубоко вздохнула.

— Я совсем не хотела напугать тебя. Если ты это совершила и не чувствовала бы сожаление и раскаяние, ты была бы чудовищем. Но потом наступит время, когда тебе нужно будет простить свое прошлое. Оставь пока все, как есть. Никто не будет судить тебя так, как ты сама себя судишь. Кем ты себя считаешь? Бог может простить тебя, а разве ты не можешь простить себя? Или ты себя считаешь выше бога?

— А вот здесь, — указала цыганка узловатым пальцем на следующую карту, — видно, как окружающие относятся к тебе. Они считают, что тебе здесь не нравится, что ты недовольна, хотя и не можешь пока уехать отсюда. А почему это так? Ты в самом деле не можешь уехать или ты не хочешь уезжать отсюда. Возможно тебе нужно кое-кому объяснить, что ты в самом деле чувствуешь, иначе тебя могут неправильно понять.

Кристиана уставилась на цыганку полуочарованная, полунапуганная.

— А что тогда будет? — спросила она. Голос ее немного дрожал. Рядом слышался низкий смех Полли и веселый голос Джеффри, который перекрывал шум ярмарки. Но в вагончике было так сумрачно, что казалось, будто солнечный свет очень далеко.

— Что будет, — спросила цыганка с раздражением. — Что тогда будет? Зачем я только теряю с тобой время?

Она вскинула вверх руки, и браслеты на ее руках зазвенели.

— Я тебе один раз уже сказала. Послушай еще раз. Тебе нужно будет самой принять решение. Твоя судьба будет зависеть от твоего выбора.

Кристиана переводила взгляд с темного морщинистого лица цыганки на карты, лежащие на столе. Таинственные изображения звезд, мечей, облаков ни о чем ей не говорили.

— И последняя карта, — сказала цыганка, вытаскивая из колоды карту и бросая ее сверху.

На последней карте была изображена женщина, сидящая между двумя колоннами, над ее головой сияла серповидная луна, а вокруг были изображены неизвестные древнескандинавские символы.

— И что это значит? — спросила Кристиана, сердце ее сильно стучало.

Глаза цыганки внимательно смотрели на нее. Глаза были черные, все понимающие и как будто все про нее знающие.

— Ничего особенного, я тебе почти все сказала. Эта карта может означать многое. Возможно, это ты сама. А может быть это судьба, которая еще не определилась. Может быть, судьба твоя решается сейчас, но ты этого не видишь. Так что будь готова, возможно скоро тебе придется делать выбор.

Кристиана ждала, но старая цыганка больше ничего не сказала. Она сгребла карты со стола и аккуратно сложила их в колоду. Ее браслеты поблескивали при неярком свете.

— Это все, — сказала цыганка резким голосом. — Возвращайся в свой сад и думай о нем. А теперь пришли сюда свою подружку. Она хочет узнать, скоро ли она выйдет замуж и будет ли ее муж богат.

Удивленная Кристиана тихо засмеялась.

— А она выйдет замуж за богатого человека? Цыганка слегка улыбнулась ей.

— Ты слишком много хочешь знать за свои несколько пенни. Вот тебе ответ. Есть люди, которые видят счастье в богатстве, но есть и другие, те, которые видят счастье в любви. К каким людям относишься ты, Petite мадемуазель?

Кристиана неуверенно поднялась на ноги. Руки ее слегка дрожали. Ей хотелось поскорее выйти на солнечный свет.

— Прости себя, — сказала ей вслед цыганка, — но не забывай. Такие уроки нужно помнить.

— Какая чушь! — заявила Полли, выходя из вагончика цыганки. — Лучше бы за эти деньги я купила себе новую ленту.

— Я куплю тебе ленту, Пол, — предложил Джефри, поднимаясь с лужайки, где они с Кристианой ждали Полли.

Полли улыбнулась и тряхнула золотыми волосами.

— Правда, Джефф? Очень любезно с твоей стороны. Вы Ларкины… такие все замечательные.

Джеффри улыбался, довольный собой.

— И мне еще очень хочется посмотреть танцовщицу на канате, — добавила Полли, — а тебе, Кристиана?

— Мне тоже, — добавила та, хотя ей это было не очень интересно.

Джефф предложил сначала пойти к канату, и Полли обвинила его в том, что он хочет задрать танцовщице юбку.

— Как будто я могу это сделать, — возразил Джеффри, — она же на канате, а он на десять футов выше мой головы.

— Я купил тебе подарок, — сказал он Кристиане и вложил в ее руку флакончик духов.

Кристиана торопливо открыла их и вдохнула нежный запах жасмина. Она с восхищением посмотрела на Гэрета.

— Это мои любимые духи, — тихо сказала она, счастливая и радостная, как будто он подарил ей драгоценности.

Гэрет немного смутился.

— Ты как-то упоминала об этом, — он наклонился к ее уху и прошептал. — Я не смог найти для тебя горничную, которая добавляла бы тебе эти духи в ванну. Может быть ты позволишь это сделать мне?

Она засмеялась, щеки ее вспыхнули, кровь заиграла от одной лишь мысли об этом.

— Думаю, я соглашусь, потому что Терезу мы не найдем все равно.

— Может быть она сама ищет тебя, чтобы ты заплатила ей то, что осталась должна, — пошутил Гэрет. Он посмотрел поверх толпы и воскликнул. — Ты только посмотри, какие прекрасные плуги там продаются!

Кристиана последовала за ним через толпу, хотя плуги ее совершенно не интересовали. Гэрет, наоборот, очень заинтересовался плугами и потратил много времени, беседуя с купцом.

Кристиана подошла к следующему прилавку. Здесь продавались разноцветные ленты, переливающиеся на солнце, как шелковый дождь. Она полюбовалась тонким белоснежным кружевом, которое оттенялось черной тканью и обернулась, чтобы посмотреть на Гэрета. Вдруг высокий чистый звук скрипки привлек ее внимание.

Она резко повернулась и пошла сквозь толпу туда, где на прилавке у торговца лежали несколько скрипок.

— Вы сами делаете эти скрипки? — спросила она. Мужчина погладил свои седые волосы и гордо кивнул головой.

— Да, мисс, я сам их делаю. Я научился этому у своего отца, который, в свою очередь, научился этому у моего деда. Лучшей скрипки вы не найдете.

Она неуверенно протянула руку и пробежала пальцем по струнам.

— Скрипка, — произнесла она, думая о том, как смешно это слово звучит по-английски.

— Возьмите ее в руки, если хотите. Это прекрасный и прочный инструмент. Ее хватит на всю жизнь человеку, которому она будет принадлежать.

Кристиана взяла в руки одну скрипку, затем вторую, пробуя их на вес. Скрипки были легкие, от них приятно пахло лаком, которым они были покрыты.

— У меня когда-то была скрипка, — сказала она мужчине. — Гуарнери.

— Иностранцы, — презрительно ответил тот, имя мастера не произвело на него никакого впечатления. — Тогда сыграйте нам что-нибудь, дорогая, — попросил он и подал ей смычок.

Кристиана неуверенно взяла смычок из его рук.

Как давно это было! Пальцы ее неуверенно и неловко держали инструмент, пока она приспосабливала его к плечу. Рука ее немного дрожала, когда она подняла смычок.

Кристиана прикоснулась тугим смычком к струнам и улыбнулась чистому и красивому звуку, потом сыграла несколько гамм.

— Прекрасный инструмент, — сказала она мужчине.

— А что я вам говорил? Сыграйте нам что-нибудь.

Она закрыла глаза и начала играть. Зазвучала нежная и прекрасная мелодия Вивальди. Сначала немного неуверенно, потом все больше набирая силу, прекрасные и роскошные звуки наполнили все вокруг.

Звуки достигали ушей Кристианы, а затем поднимались высоко в безоблачное небо. Чистые и совершенные звуки вибрировали под ее пальцами, всю ее наполняя радостью.

Мелодия закончилась очень быстро, и она была удивлена одобрительным свистом мастера скрипок и шумными аплодисментами толпы, которая собралась, пока она играла.

Кристиана нежно положила скрипку назад, на прилавок, хотя ей было почти больно расставаться с инструментом. На какое-то мгновение ее пальцы задержались на скрипке.

— Вы слышали когда-нибудь такое? — взволнованно спрашивал скрипичный мастер толпу. — Я никогда не слышал ничего подобного. Мисс, вы должны купить себе эту скрипку. Она просто создана для вас.

— Мне очень жаль, но я не могу, — она отвернулась от прилавка, впервые за все это время она горько пожалела, что у нее нет своих собственных денег.

— Это просто позор, — ответил мастер, — это печально, но это позор. Тот, кто умеет так играть, должен иметь скрипку.

— Конечно, должен, — услышала Кристиана голос Гэрета. Она посмотрела на него: его взгляд был грустным и нежным, а его красивое лицо было серьезным. Гэрет все понимал, он видел страдальческое выражение лица Кристианы, видел слезы, застилавшие ее глаза и готовые брызнуть в любую минуту.

Прежде чем она успела что-то сказать, он подошел к прилавку и стал беседовать со скрипичным мастером, потом отсчитал четыре золотые монеты и подал торговцу.

— Нет, нет, ты не должен, — прошептала она, цепляясь за его рукав.

В ответ Гэрет улыбнулся.

— Теперь уже поздно меня останавливать, — сказал он, подавая ей инструмент.

Пораженная, она смотрела на скрипку, на полированное дерево, на изящный изгиб корпуса, на тщательно изготовленные лады.

И потом, не обращая внимания на целую толпу людей, смотревших на нее, она обвила шею Гэрета руками и разрыдалась.

— Иностранка, — услышала она голос скрипичного мастера, объясняющего кому-то ее необычное поведение.

— Чертовски глупо потратить свои деньги на это. Так бы я ответил, если бы меня спросили, — заявил Стюарт.

— Но тебя никто не спрашивает, — весело ответил Гэрет.

Кристиана сидела на краю пустой повозки, скрипка лежала у нее на коленях. Глаза ее сияли от счастья, волосы выбились из косы. Туфли она сняла, и они лежали на соломе.

— Может быть ты научишься играть что-нибудь веселое, — предложил Стюарт, — что-нибудь вроде «Сэлли, что живет на нашей улице» или «Жена кузнеца».

— Ты обыватель, — заметил Даниэль, — а мне очень нравится музыка, которую играла Кристиана.

— За эти деньги можно было бы купить лошадь, — сообщил Джеффри.

— Это идея. Я могу забрать у тебя скрипку и вместо нее купить тебе лошадь, — предложил Кристиане Гэрет.

Она вскрикнула от ужаса и крепко прижала к груди свою скрипку.

— Даже и не говори такого, — закричала она, — даже и не думай.

Гэрет весело посмотрел на нее.

— Ты уверена?

Как было бы хорошо, если бы они были одни. Она бы поцеловала его.

— Я пойду выпью пинту эля, — заявил Ричард с удовольствием осматривая пустую повозку. — Кто со мной?

— Меня это устраивает, — подхватила Полли, — сейчас наступит мое самое любимое время на ярмарке. Скоро начнутся танцы. Я очень люблю танцевать.

— Я умираю от голода, — объявил Гэрет. — Там один парень продает жареных утят. Это на том конце поляны. Кто со мной?

Кристиана выбралась из повозки, прикрыв свою скрипку одеждой и соломой.

— Ее никто не украдет? Как ты думаешь?

— Нет, — ответил Ричард, — кому она нужна? Если бы это была лошадь или еще что-то ценное…

— Не говори чепухи, — ответила она ему. — Ты просто не понимаешь ее ценности.

— Вы только послушайте, — заявил Ричард, — ее величество говорит мне, что я не знаю цену деньгам. Гэрет достал скрипку и смычок и взял их под мышку.

— Я возьму ее с собой, чтобы ты не волновалась. Даниэль тоже последовал за ними в поисках жареных утят.

— Везде так вкусно пахнет, — заявила Кристиана, — должно быть я тоже умираю от голода. Мне даже показалось, что я чувствую запах кофе.

Гэрет остановился и стал принюхиваться.

— Да, действительно, пахнет кофе. Ты хочешь кофе?

— Больше всего на свете.

— Тогда пошли сюда.

Он взял ее за руку и повел через толпу мелких торговцев и купцов, которые уже начинали упаковывать свои товары, готовясь к закрытию ярмарки.

— Мне кажется это там, рядом с булочниками.

— Тебе хорошо? — спросил ее Даниэль, когда они шли по многолюдной зеленой поляне.

Кристиана взглянула на него и на Гэрета. Братья шагали слева и справа от нее, их волосы отливали красным цветом в лучах заходящего солнца, их зеленые глаза смотрели на нее.

— Мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива. Никогда. У меня есть сад, полный цветущих роз. У меня есть собака. У меня есть друзья. У меня много еды. И у меня есть скрипка, на которой я могу играть. О чем же еще я могу мечтать?

«И мне кажется, что меня любят, — молча добавила она, — и я чувствую себя в безопасности». Жизнь во Франции была в далеком прошлом, это был другой мир. Она вдруг поняла, что ее перестали мучить ночные кошмары. Когда же они прекратились? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела во сне революцию? Это было в тот день, когда она начала работать в саду, в ту ночь в домик к ней пришел Гэрет, и она сама попросила его заняться с ней любовью. Наверно, его нежные руки и добрые ласковые слова изгнали демонов из ее ночных сновидений.

— Ты такой хороший, — вдруг сказала она ему, хотя и не собиралась произносить эти слова вслух. — Ты так добр ко мне.

Гэрет удивленно взглянул на нее, явно довольный ее словами. Он улыбнулся ей нежно и смущенно.

— Разве я могу относиться к тебе по-другому?

— Ну это уже слишком, — сказал Даниэль, — неделями вы ворчали и подкалывали друг друга, а теперь вы только и заняты тем, что воркуете, как голубки и вздыхаете. Как говорил Вергилий…

— Все это чушь, — воскликнула Кристиана.

— К черту Вергилия, — сказал Гэрет.

Даниэль принял притворно-оскорбленный вид, и они рассмеялись. Но вдруг ухо Кристианы уловило в толпе знакомый голос. Она замерла.

— …au charme vicillot.C'est bon, n'est pas[22].

Гэрет поднял голову и посмотрел через толпу.

— Ты же не собиралась сегодня разыскивать мадам Альфор, — тихо сказал он. — Думаю, что это она, там, у булочной.

— Где, где? — взволнованно спрашивала Кристиана. Она приподнялась на цыпочки, стараясь смотреть поверх толпы, хватаясь рукой за рукав рубашки Гэрета.

— Вон там, в экипаже. Смотри, — он взял ее за талию и легко приподнял. — Вон там. Видишь ее?

Кристиана смотрела во все глаза. Да, это была мадам Альфор и граф Дю Бретон. Они сидели в открытом экипаже.

Как странно они выглядели среди толпы просто одетых деревенских жителей в своих расшитых щелках и кружевах с напудренными волосами. На мадам Альфор была шляпа, украшенная цветами из шелка, и плюмаж из страусиных перьев. Ее белое лицо было защищено от солнца тонкой вуалью.

— Ты хочешь пойти поговорить с ними? — спросил Гэрет.

Кристиана крепко обхватила его за шею.

— Я должна. Это будет просто неприлично не подойти к ним.

Как странно было после всего, что произошло, снова увидеть кого-то из Версаля. Мадам Альфор нисколько не изменилась. Казалось, что она совсем не пострадала от революции. Как будто время просто остановилось для них, а их самих каким-то волшебным образом просто перенесли из того мира в этот.

Мадам Альфор смеялась над тем, что говорил ей граф и махала своей красивой рукой в кружевной перчатке. Потом она наклонилась, чтобы принять чашку кофе от кого-то, кто стоял рядом с экипажем…

Это был стройный мужчина. Его светло-каштановые волосы были заплетены в аккуратную косичку и завязаны со вкусом подобранной черной лентой. На нем был сюртук лазурно-голубого цвета с филигранными серебряными пуговицами и аккуратно завязанный белый галстук.

— Артуа!

Крик ее получился сдавленным, сердце бешено забилось.

Гэрет и Даниэль смотрели на нее с изумлением. Она почти вырвалась из рук Гэрета и чуть не упала, когда соскочила на землю. Кристиана бросилась через толпу, горячие слезы застилали ей глаза.

— Артуа! — на этот раз ее радостный крик ясно прозвучал над толпой, и мужчина, стоявший у экипажа, обернулся и замер от удивления, внимательно осматривая толпу. — Артуа! — громко кричала она, горячие слезы текли по ее щекам. Кристиана бесцеремонно расталкивала людей, которые встречались на ее пути.

Артуа какое-то мгновение молча смотрел на нее, не веря своим глазам. Чашка кофе в его руке наклонилась, и кофе пролился на манжет. Наконец Артуа узнал ее и закричал громко и радостно. Через минуту он уже обнимал Кристиану, а она плакала, прижимаясь к его ослепительно-белой манишке, вдыхая знакомый запах, не в силах поверить в то, что это действительно он, что он жив, что он рядом.

— Ты жив, — повторяла она и плакала.

Потом они смеялись от радости и старались получше рассмотреть друг друга, не разжимая объятий.

— Твои волосы начали седеть, — сказала она, не в силах думать ни о чем другом.

Глаза Артуа сияли от радости, щеки его покраснели. Он во все глаза смотрел на Кристиану. Артуа протянул руку и потрогал ее толстую косу, потом дотронулся до ее пухлой щеки, рассматривая простое платье и ноги без чулок.

— Ты выглядишь ужасно, — наконец сказал он, стараясь не улыбаться, но это было невозможно. — Ты выглядишь просто отвратительно. Что с тобой сделали эти англичане? Ты выглядишь как пастушка.

Кристиана откинула голову и рассмеялась.

— О Артуа, Артуа, как я скучала по тебе!

Артуа снова обнял ее, слезы появились у него на глазах.

— Я тоже скучал по тебе, мой друг.

Гэрет стоял в толпе. Он держал в руках забытую Кристианой скрипку и смотрел, как она обнимала элегантного аристократа, как снова и снова дотрагивалась до его плеча. Он видел, как сияли ее глаза, слышал ее радостный голос. Незнакомые иностранные слова лились как бурная река, сверкая брызгами.

Даниэль положил руку на плечо брата и внимательно посмотрел на него. Гэрет грустно улыбнулся.

— Ну вот, — сказал он наконец, прокашлялся и откинул прядь волос со лба. — Ну вот, — повторил он снова. — Вот и все. Будем еще ждать?

— redivivus[23], — посоветовал Даниэль, — не принимай быстрых решений, Гэрет.

— Она знает, где нас найти, если захочет, — ответил Гэрет, — если ей это будет угодно.

Он снова посмотрел сквозь толпу на Кристиану. Ее глаза сияли от счастья. Она была безразлична ко всему кроме этого элегантного человека, который был рядом с ней. Она потянулась к нему и дотронулась до его руки.

Этот нежный фамильярный жест причинил внезапную боль сердцу Гэрета, и он отвернулся, чувствуя как все внутри у него похолодело.

— Итак — задумчиво сказал Даниэль, — это Артуа, — Я действительно не думал, что он жив, — он повернулся к брату, но Гэрета рядом с ним уже не было.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— …а затем провел месяц в Венеции, — добавил Артуа, — но там было так скучно. Итальянцы такие… итальянские.

Кристиана еле сдерживала смех.

— Но они не могут быть другими, не правда ли?

— Конечно, не могут. Ты только послушай эту музыку, — продолжил он, резко меняя тему разговора, что было его привычкой. — Просто ужасно, не правда ли?

Кристиана нахмурилась, глядя на многолюдную поляну. Всюду зажгли факелы, эль тек рекой. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую деревенскую мелодию.

— Я с тобой не согласна. Они, по-своему, не плохо играют.

Артуа удивился.

— Очень плохо, что ты потеряла свое место при дворе, очень плохо, что ты потеряла деньги и свой гардероб, но мне кажется, к тому же, ты потеряла еще и свой вкус.

— Сноб, — с улыбкой возразила Кристиана.

Они сидели на фермерской повозке и несколько минут наблюдали, как танцевали деревенские жители.

— Ты приедешь погостить к нам в поместье Нот-лай? — спросил Артуа. — Мадам Альфор и граф очень хотят видеть тебя. Ты же помнишь Сюзет и Люсьен Бертен, не правда ли? Они тоже здесь. Они хоть и простоваты немного, но богаты, богаты, богаты… И кто еще там… дай мне подумать.

— Все это ерунда, Артуа. Конечно, я как-нибудь приеду навестить вас, но я счастлива там, где живу.

Артуа был просто поражен. Он хотел возмутиться, когда Ричард подошел к ним и принес две большие кружки эля.

— Неужели ты пьешь пиво, как все эти простые люди? Может сказать этому парню, чтобы он принес нам хорошего вина? — он повернулся и с вызывающим видом посмотрел в сторону Джеффри, щелкнув пальцами. Джеффри в это время стоял около лошадей и разговаривал с молодой хорошенькой девушкой.

— Эй, мальчик, — позвал его Артуа высокомерным тоном.

Джеффри презрительно посмотрел в сторону Артуа и сплюнул на землю.

— Еще раз назовешь меня мальчиком, я снесу тебе голову и посажу ее на…

— Перестань, — приказала Кристиана, — ты просто невозможен. Ричард, мы конечно выпьем пива.

Ричард фыркнул, смеясь своим собственным мыслям и протянул им тяжелые кружки. Кристиана взяла свою и начала с удовольствием пить.

Она заметила, что Артуа скорчил гримасу и демонстративно передернул плечами после того, как попробовал пива. Она была удивлена, и его реакция немного разозлила ее.

— Ну, Артуа, — продолжал Ричард, озорно взглянув на него, — что ты думаешь о странных маленьких привычках, которые есть у английских крестьян.

Артуа приподнял бровь.

— Они мало чем отличаются от привычек французских и итальянских крестьян. Пожалуй, у итальянцев даже хуже.

Ричард громко рассмеялся и рыгнул.

— Не будь таким грубым, — сказала ему Кристиана, и Ричард отвесил ей преувеличенно низкий поклон.

— Как прикажет ее высочество, — сказал он и скрылся в толпе.

— Это твой родственник? Боже мой, Кристиана, неужели они все такие ужасные?

— Ричард вовсе не ужасный. Он просто любит пошутить. Он очень добрый.

Артуа с сомнением посмотрел на нее.

— В самом деле, Артуа. Они все очень добрые. Вот посмотри. Это Даниэль. Он преподает латынь. Точнее, преподавал, но его уволили. Из-за меня. Правда, потому что у меня была небольшая ссора с сыном сквайра, когда я работала в «Разбитой Чаше».

— Что ты там делала и где?

— Работала, мой друг. И не надо так ужасаться. С тех пор, как существуют таверны, люди работают там, и в этом нет ничего плохого. Боже мой, Артуа, что с тобой?

— Я чуть не умер от удивления. Ты просто шокировала меня. Кристиана, ты уверена, что не хочешь переехать в поместье Нотлай? Не могу поверить, чтобы эти негодяи заставили тебя работать в таверне.

— Никто меня не заставлял, я сама захотела, — Кристиана посмотрела на толпу и увидела Гэрета. Он стоял рядом с Полли, держа ее за руку. Внезапно Кристиана почувствовала беспричинный приступ ревности.

Как будто почувствовав, что Кристиана наблюдает за ним, Гэрет повернулся и без улыбки встретил ее взгляд.

— Гэрет, — позвала она, кивая ему головой, — иди познакомься с Артуа.

Он заколебался, но потом направился к ним мимо танцующих пар. Его волосы отливали рыжим цветом при свете зажженных факелов.

Гэрет протянул руку Артуа и пожал его руку.

— Итак, вы Артуа. Мы слышим о вас постоянно.

— Неправда, не постоянно, — возразила Кристиана. — Артуа, это Гэрет.

Воцарилось неловкое молчание. Но тут появилась Полли. Ее пышные полосатые юбки колыхались на бедрах.

— А почему ты не танцуешь, Кристиана?

— Попозже, Полли. Это мой друг Артуа. Я тебе о нем рассказывала.

Полли озорно улыбнулась.

— Это тот самый Артуа, который подарил тебе бриллиантовые сережки в день рождения?

— Тот самый, — согласился Артуа.

— Трудно себе даже представить, — заметила Полли, — что вы у нас здесь в Эшби на ярмарке. Вы тоже не танцуете, Артуа?

— Нет, я не танцую, — ответил Артуа, и Кристиана впервые заметила, как напыщена его речь.

— Ну что ж, а я чертовски хочу танцевать, — неожиданно заявил Гэрет. — Это неплохое развлечение, которое двое могут себе позволить в одежде. Пойдем, Полли, покружимся.

Он взял Полли за руку и потащил ее в толпу танцующих. Кристиана старалась не смотреть на них, но видела, как Полли прошептала что-то на ухо Гэрету, и он засмеялся, запрокинув назад голову.

— Какой грубый парень, — заметил Артуа.

— Обычно он совсем не такой, — возразила Кристиана. Она следила глазами за Гэретом и Полли. Даниэль встал между ними и увел Полли на танец.

Гэрет засмеялся, пожал плечами и отправился выпить пива. Он взял бокал и выпил его залпом.

— Расскажи мне снова о Филиппе, — потребовал Артуа. — Почему он оставил тебя в таком месте? Он что, сошел с ума?

— Вначале я тоже так думала. Но сейчас…. — она замолчала, увидев, как Гэрет обнимает в танце местную девушку. Ее кудрявая головка была откинута назад, она смотрела на Гэрета почти с обожанием.

— Что случилось, куда ты смотришь, Кристиана? Давай пойдем куда-нибудь и узнаем, нельзя ли здесь купить хорошего вина? Это английское пиво убьет меня.

— А мне оно нравится, — возразила Кристиана, отрывая взгляд от Гэрета и девушки с вьющимися волосами. — Расскажи мне о поместье Нотлай, Артуа. Кто там еще из французов?

Они сидели на повозке. Кругом слышались звуки флейт и скрипок, а они говорили о Франции, о тех, кто выжил во время революции, о тех, кто уехал в другие страны и о тех, о ком ничего не известно. Вспоминали тех, кого уже нет в живых.

Когда Джеффри и Стюарт вернулись и начали запрягать лошадей, Кристиана взяла слово с Артуа, что он навестит ее завтра.

Она взобралась на повозку, улеглась на соломе, крепко прижимая к себе скрипку, и стала ждать возвращения Гэрета.

Они ждали его больше часа, но он не появился, и тогда Даниэль решил возвращаться домой без него.

— Гэрет где-нибудь пьет пиво, — заверил он Кристиану.

Но от этого ей не стало легче.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Миссис Хэттон встретила появление Гэрета на кухне презрительным взглядом.

— И это после того, как я просила тебя проследить, чтобы твои братья не напились. А ты и сам являешься домой на рассвете пьяный как свинья.

У Гэрета еле хватило сил улыбнуться ей. Ему было совсем плохо. Он старался не реагировать на резкий и суровый голос миссис Хэттон. Не было смысла отрицать, что он напился до глупого и блаженного состояния.

— Теперь полдня будешь спать или стонать, — добавила миссис Хэттон.

Гэрет взял со стола чашку с чаем, недопитую кем-то, и выпил ее залпом, стараясь утолить жажду.

— Ел и пил всю ночь, а теперь будешь охать весь день, — заявила миссис Хэттон, очень безжалостно, по мнению Гэрета.

— А где все? — спросил он, имея в виду Кристиану. В последний раз он видел ее, когда она сидела с Артуа на повозке. Кристиана смеялась и восхищенно смотрела на своего друга. Ее черные волосы касались его плеч.

Миссис Хэттон кивнула на заднюю дверь, ведущую в сад.

— Где все? Дурака валяют, вот где, — ответила она осуждающе, повернулась к Гэрету спиной и все свое внимание сосредоточила на засолке говядины.

Гэрет вышел на старое каменное крыльцо. Яркое солнце ослепило его, и он зажмурился. Осмотревшись, он увидел Джеффри и Стюарта, прислонившихся к стене дома. Между ними стоял Даниэль, явно чем-то смущенный.

Гэрет начал было говорить, но Джефф и Стюарт замахали на него руками, чтобы он молчал.

Откуда-то из-за угла был слышен голос Кристианы. Она говорила по-французски. Ей отвечал более низкий голос.

Стюарт и Даниэль вопросительно смотрели на Даниэля.

— Она сказала, — пробормотал тихо Даниэль, — что здесь совсем неплохо, особенно, когда привыкнешь. А он сказал, что она выглядит как… что-то такое, я не знаю этого слова.

— Что, черт возьми, вы делаете? — возмущенно спросил Гэрет.

Стюарт и Джеффри зашикали на него.

— Она рассказывает ему о своем саде, — прошептал Даниэль, поворачиваясь ухом в сторону сада, — а он говорит, что слишком много лаванды, что надо избавиться от нее.

— Я не могу поверить, что вы подслушиваете. Это просто непорядочно, — тихо сказал Гэрет, удивленно глядя на братьев. Но он все же присел на ступеньки, чтобы узнать, о чем же говорит Кристиана.

— Он сказал, что она не может быть счастлива здесь, что это невозможно, что хуже ничего не может быть.

— Вот педераст, — проворчал Джефф.

— Я еще могу представить, что этим занимаются Джефф и Стью, — заметил Гэрет, — но, чтобы и ты, Даниэль? Это выше моего понимания.

— Он ничего не может поделать, — весело сказал Стюарт. — Мы его шантажируем.

— Чем же вы его шантажируете?

— Ш-ш-ш, — зашипел Джеффри, — что они сейчас говорят, Дэн?

— Артуа говорит, что она должна поехать с ним, и что он может отвезти ее в Новый Орлеан. Но сначала, возможно, они поедут в Вену. Он говорит…

Гэрет встал и нетерпеливо отбросил волосы со лба.

— Все, достаточно, — тихо сказал он. — Хватит. Как будто нам всем нечем больше заняться. Думаю, что работы у нас хватает. Прекращайте заниматься чепухой и отправляйтесь в поле.

— Ты сегодня тоже хорош, — отметил Джеффри, — ох тебя несет, как из пивной бочки.

Гэрет ничего не ответил и направился к амбару. Лицо его вдруг стало мрачным.

— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил Джеффри. — Какой-то он не такой.

— Займитесь-ка работой, — сказал ему Даниэль и поспеши за Гэретом.

— Г…. — весело сказал Джефф. — Давай поездим верхом.

Стюарт засмеялся.

— Хорошо, — согласился он.

Кристиана предложила Артуа розовый бутон, который он аккуратно приколол к петлице.

— Как мог Филипп бросить тебя в такой дыре? — спрашивал он, как обычно не церемонясь. — Без денег, без всего?

— Он не бросил меня. Я была слишком слаба для такой дальней поездки.

Артуа с сомнением посмотрел на нее.

— Ты выглядишь довольно крепкой, — заключил он. — Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.

Кристиана возмутилась.

— Толстая! Я совсем не толстая!

Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.

— Ну, может быть, немного толстовата.

— Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.

— Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, — сделал заключение Артуа. — Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila[24]. Последний крик моды.

— Это очень удобно, — объяснила ему Кристиана, — невозможно работать в саду в шелковых платьях.

Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.

— Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?

Кристиана улыбнулась.

— Может быть и смешно, но как это прекрасно — своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.

— Жизнь — это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.

— Да, это так,

— Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?

— О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!

Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд — изучающим.

— Ха! — внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.

— Что? В чем дело?

Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.

— О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?

— Чем? Я занималась садом. Я ведь тебе уже говорила. И я… просто жила, — ответила Кристиана и при этом сильно покраснела.

— И чем еще? — весело спрашивал Артуа. — Смотри, как ты покраснела. Моя дорогая Кристиана, ты самая ужасная лгунья на свете. Не удивительно, что ты не хочешь уезжать. Наконец ты занимаешься этим, не так ли?

— Не будь таким грубым. Я не…

— Нет, ты занимаешься! Ты посмотри на свое лицо! О, оно такое красноречивое. Но скажи, который же из них? Тот, который ученый или тот, у которого волосы торчат во все стороны?

— Конечно нет. Артуа, какой ты ужасный!

— Или тот грубиян? — настаивал Артуа.

— Гэрет совсем не грубиян, — выпалила Кристиана.

— Гэрет, — повторил Артуа с вежливой насмешкой, — значит так его зовут. Скажи, когда у вас это началось?

— Знаешь, — сказала Кристиана, поднимаясь. Она подошла к левкоям и убрала несколько увядших цветков. — Когда я думала, что тебя нет в живых, я действительно горевала и плакала. Это было море слез, просто океан слез. А теперь я не могу понять, зачем я плакала. Ты такой ужасный насмешник!

Артуа засмеялся, нисколько не обидевшись.

— Не удивительно, что ты не хочешь уезжать.

— Я не хочу ехать в Вену, Артуа. Мне ужасно не хочется бросать свой сад.

— Боже мой, Кристиана, я почти поверил тебе. Не удивительно, что он вчера не сводил с тебя глаз.

— Разве? — Кристиана вчера так обрадовалась встрече с Артуа, что этого даже не заметила.

— Да, все время смотрел на нас, пока не ушел. Кристиана нахмурилась.

— Это у тебя серьезно? — спросил Артуа, — Я имею в виду, это просто развлечение или ты его любишь?

Кристиана немного помолчала, разглядывая ярко-голубые цветки шпорника, яркий фуксиновый цвет вильям-сов, темно-фиолетовые фиалки.

— Я люблю его, — призналась она. Голос ее был тихим.

Артуа развеселился.

— Но, — добавила она поспешно, — он меня не любит. Он считает меня глупой и бесполезной.

— Но ты действительно глупа и бесполезна, — отметил Артуа.

— Нет, я не согласна. Боже мой, какой ты ужасный. Может быть, когда-то я и была глупой и тщеславной, но я уже совсем не та, правда, я уже другая.

Артуа посмотрел на нее с сомнением.

— Ну может быть чуть-чуть тщеславна. Ладно, не обращай внимания. Это не важно.

— Конечно, не важно. В конце концов, даже если бы он и любил тебя? Тогда бы он попросил тебя выйти за него замуж., и что бы ты делала? Неужели ты согласилась бы похоронить себя на этой ферме и до конца своей жизни выращивать цветы? Это было бы…

— Это было бы блаженство, — тихо закончила Кристиана, — это было бы замечательно. Но этого не случится, я не хочу сейчас об этом думать. Я просто останусь здесь, пока Филипп не пришлет за мной, пока мне не нужно будет уезжать. А до тех пор я хочу наслаждаться жизнью.

— Неужели это так хорошо? — спросил Артуа, поправляя кружево на своем манжете.

Кристиана бросила испепеляющий взгляд на Артуа, но потом весело рассмеялась.

— Лучше, — призналась она, — лучше, чем хорошо.

— Сначала революция, теперь это, — заметил Артуа. — Мир действительно рушится, не правда ли? Скажи, Кристиана, вы занимались этим на соломе? Или на овечьей шерсти? Или среди коров в поле? Коровы в это время наблюдали за вами?

— Прекрати, Артуа! Что мне с тобой делать? Знаешь, ты действительно ужасный человек. Просто ужасный.

Ямочки заиграли на щеках Артуа.

— Да, ужасный. Разве ты не знала? Это же часть моего шарма.

Кристиана попыталась разозлиться, но не смогла.

— Я так соскучилась по тебе, хотя ты такая свинья! Артуа остался доволен.

— Я тоже скучал без тебя. А теперь покажи мне свой домик. Я просто сгораю от нетерпения и хочу поскорее увидеть это место блаженства.

Кристиана рассмеялась.

— Очень хорошо, но ты будешь смеяться. Он такой же скромный, как келья монаха.

— Думаю, что в нем гораздо больше жизни, чем в келье, — добавил он.

Кристиана вскинула бровь, и Артуа рассмеялся над ее надменным видом. Они покинули сад и через зеленый луг направились к домику Кристианы.

— Артуа уже ушел? — спросил Даниэль, когда Кристиана появилась на кухне в тот вечер.

— Да, только что. Он тебе понравился? Правда, он забавный? У меня все бока болят от смеха.

— Как два лунатика, — прокомментировала миссис Хэттон, следя за куском говядины, который жарился на огне, — смеетесь, бог знает над чем.

— Ему понравился ваш сыр, — поспешила сказать ей Кристиана, — он был просто в восторге от него.

— Хм, — миссис Хэттон бросила сомнительный взгляд через плечо.

Даниэль закрыл книгу, улыбнулся и сдвинул очки на лоб.

— Да, Артуа очень забавный. Ты счастлива?

Кристиана, довольная, уселась на скамью рядом с Даниэлем и облокотилась на стол.

— Счастлива? Да, да, конечно счастлива. Это замечательно, что мы оба живы. Подумать только, все это время он находился в Эшби, — она задумалась над тем, как странно устроена жизнь. Артуа находился совсем рядом, а она грустила и печалилась о нем. И вот наконец они встретились. Сегодня ей так хотелось рассказать ему о Гэрете.

— А вы не видели Гэрета? — вдруг спросила она. Даниэль кивнул.

— Он работает в поле.

— Он обиделся?

Даниэль улыбнулся Кристиане и пожал плечами.

— Может быть ты сходишь к нему и поговоришь с ним?

— Да, наверно, мне нужно поговорить с ним, согласилась она, поднимаясь из-за стола.

Она нашла его на дальнем конце восточного поля, где рос хмель.

Густые ветви хмеля вились по столбам и веревкам, натянутым между ними, образовывая ровные длинные коридоры роскошной буйной зелени выше человеческого роста.

Гэрет стоял, опираясь на мотыгу и смотрел в небо. Вечернее солнце просвечивало его волосы, и они горели огнем. Кожа его, освещенная солнцем, казалась золотой. Он не слышал, как по мягкой земляной дорожке подошла Кристиана. Она позвала его.

— Гэрет!

Он повернулся к ней и улыбнулся, но улыбка его была печальной.

— Где Артуа?

— Вернулся вечером в Эшби. А что ты делаешь? Гэрет посмотрел на мотыгу, которую держал в руках.

— Пропалываю сорняки. Что еще я могу делать?

— Задумчиво смотришь в небо.

— Ну и это тоже, — согласился он, — а еще смотрю, как растет хмель.

Кристиана посмотрела на ветви хмеля, вьющиеся у нее над головой и почти поверила его словам.

— Ты пришла попрощаться? — вдруг спросил он. Она удивленно рассмеялась.

— Почему ты вдруг решил, что я уезжаю?

— А разве нет? — спокойно спросил Гэрет, ничем не выдавая печали, которую он почувствовал. — Сначала в Вену, потом в Новый Орлеан со своим возлюбленным голубой крови.

— Откуда такие сведения? — потребовала ответа Кристиана.

— Джеффри — самый лучший в мире подслушиватель. Ты могла бы уже это знать. В этом доме нет никаких секретов.

Кристиана нахмурилась.

— Джеффри же не знает французского языка.

— Да, не знает, но Даниэль знает. Джеффри шантажировал его, заставляя переводить. Не могу даже представить, чем он его может шантажировать. Опять эти чертовы секреты.

— Не удивительно, что твой отец прячется в своем кабинете весь день, — грустно заметила Кристиана, — это просто сумасшедший дом.

— Ну ты все равно скоро уезжаешь, ведь правда? И тогда мы уже не будем надоедать тебе.

— Ты мне действительно надоел. Одно из двух, или Даниэль французский язык знает гораздо хуже, чем латынь, или Джеффри распространяет ложные слухи. И все же миссис Хэттон права, ты дуешься.

Гэрет откинул прядь волос со лба.

— Так что, ты не уезжаешь с Артуа?

— Нет, не уезжаю, — она внимательно посмотрела на него, стараясь понять, что он чувствует сейчас, но на его лице было обычное задумчивое выражение.

— Но он предлагал тебе уехать, правда?

— Ну да. А разве тебя это волнует? «Ну скажи, что волнует, — думала она про себя, — попроси меня остаться. Скажи мне, что любишь меня».

Гэрет пожал плечами. И этот его безразличный жест был для Кристианы как пощечина. Лицо ее помрачнело, но она сделала над собой усилие и рассмеялась.

— Нет, я не уезжаю. Я обещала брату, что не уеду, пока он не пришлет за мной. Поэтому я останусь здесь. В конце концов, мне уже не долго осталось ждать. Не так ли?

— Да, если повезет, то недолго. А потом ты уедешь, найдешь себе богатого мужа… Что Артуа думает по этому поводу? Разве он недостаточно богат?

Кристиана засмеялась.

— Ты зря ревнуешь. Мы с Артуа совершенно не подходим друг другу.

— Вalls, — выпалил Гэрет.

[25]

Кристиана удивленно приподняла бровь, не понимая.

— Вalls, — повторила она, — что ты хотел этим сказать?

— Ерунда, — попытался объяснить Гэрет. — Вы оба очень подходите друг другу. Это всем понятно без слов. Достаточно увидеть вас вместе, посмотреть, как вы смеетесь, как ты дотрагиваешься до его руки, как вы смотрите друг на друга…

— Хмм, — отозвалась Кристиана, — ты просто ревнуешь. Он мой друг, и только. Миссис Хэттон сказала, что ты обижен, и она права.

Гэрет сердито посмотрел на нее.

— Кристиана, если тебе хочется так думать, ради! бога, пусть будет так.

Кристиана повернулась к нему спиной и оторвала лист от ветки хмеля, рассматривая желтые тонкие конусообразные сережки, которые висели на нем. От резкого запаха она чихнула.

— Их называют сережками, хмель применяют при изготовлении пива.

Она бросила сережки хмеля на землю, пожав плечами.

— Ты будешь скучать по мне, когда я уеду? Гэрет надолго задумался.

— Кое о чем, — признался он. Я буду скучать по твоим плечам, по запаху твоих волос (они пахнут лилиями), по звуку твоего голоса, по тому, как ты ездыхаешь во сне, как ты обвиваешь мое тело своим телом. — А ты? Ты очень хочешь уехать?

Кристиана глубоко вздохнула и солгала.

— Да, конечно. В Новом Орлеане будет так хорошо! Я буду жить в прекрасном доме, у меня снова будет горничная. Я куплю себе несколько новых платьев, а кроме того, я буду жить среди людей, которые говорят по-французски…. — она глубоко вздохнула, стараясь придумать, что бы ей еще сказать, но вдруг вспомнила цыганку в темном вагончике, вспомнила, как та, указывая пальцем на карту, говорила: «Вот так к тебе относятся другие… всем недовольная, но не имеющая возможности уехать. Ты не можешь уехать или ты не хочешь уезжать? Ты должна все рассказать им, иначе тебя неправильно поймут».

— Нет, — сказала Кристиана, хотя ей было больно говорить правду, — нет, я совсем не хочу уезжать. Мне ужасно не нравилось здесь, когда я приехала, но сейчас все изменилось. Ты даже не представляешь, какой ты счастливый, ты и твои братья. Вы никогда не чувствуете себя одиноко, у вас всегда есть с кем поговорить, с кем поделиться радостью и горем, всегда есть тот, кто заботиться о тебе. А я чувствовала себя одинокой всю жизнь, с тех пор, как Филипп уехал из дома. Мне тогда было всего восемь лет, и с тех пор я всегда была одна. Только в Версале у меня были друзья: Артуа и Габриэль. Но это была не семья. У тебя есть твоя земля, есть твой дом. Вы все знаете, что вас ждет впереди…

Голос ее задрожал.

— Смешно, не правда ли? Я вам просто завидую. — Гэрет молчал удивленный.

— Нет, — ответил он своим низким спокойным голодом, — нет, это совсем не смешно. Ни капельки. Я не знал, что ты все это так переживаешь.

— Это не имеет значения, — ответила Кристиана, пожав плечами.

Гэрет тихо засмеялся. Он был немного раздражен.

— Как я ненавижу, — сказал он, — ты знаешь, как я ненавижу это. Каждый раз, когда ты не хочешь сказать правду, ты гордо вскидываешь голову и говоришь, что это не имеет никакого значения. Чепуха. Ерунда. Неужели не проще сказать правду?

— Не всегда, — призналась Кристиана.

Ее признание удивило Гэрета. Он засмеялся, протянул руку, взял кончик ее косы и накрутил его на палец.

— Может быть и так, — согласился он, — но это имеет значение, это имеет значение для меня.

Он не сводил с нее своих зеленых прохладных глаз, таких же зеленых, как листья вокруг них.

— Иди сюда, — сказал он, открывая свои объятья. Она подошла и прижалась к нему. Он крепко обнял ее и прижал к своей груди. Кристиана прильнула щекой к мягкой ткани его вылинявшей рубашки и чувствовала, как бьется его сердце. Она с наслаждением вдыхала запах его кожи.

— Я ждала тебя прошлой ночью, — призналась она. — Но ты не пришел.

Гэрет гладил рукой ее волосы, убирая пряди с лица. — Я думал, что ты не одна.

— Только ты, — прошептала она. — И это, Гэрет, чистая правда.

Он посмотрел на нее и подумал, что не сможет жить без нее, если она уедет. Гэрет представил себе, что она в Новом Орлеане, что она удачно выходит замуж за какого-то безликого элегантного француза, который купит ей все, чего он не может ей дать. Каждую ночь с ней будет спать ее муж, и он, а не Гэрет будет наполнять ее своим семенем.

— По крайней мере, пока ты здесь, — поправил он ее. — Пока ты здесь, буду только я.

Она смотрела на него, гладя рукой его скулы, потом нежно прикоснулась пальцами к его губам.

— Я не хочу даже думать о ком-то другом, — призналась она.

— Как пожелаешь, — тихо сказал он, внимательно посмотрев на нее. Потом он наклонился и поцеловал ее. Был слышен только шум ветра, шелестящий листьями хмеля.

Кристиана закрыла глаза, чувствуя только жар его губ. Его язык проник в нее, лаская ее язык. Ее охватил уже знакомый взрыв желания, распространяясь по всему телу.

— Что ты только делаешь со мной? — пробормотал он, еще крепче прижимая к себе ее тело. Губы его скользнули к ее уху, потом он жарко и нежно стал целовать нежную кожу ее шеи.

— Нам нужно вернуться в дом, — прошептала она, голос ее дрожал, — миссис Хэттон готовит жареную говядину.

— Я не хочу жареную говядину, — сказал ей Гэрет, руками он коснулся ее спины, а затем его руки скользнули вниз. Он гладил ее бедра, а потом обхватил их и прижал к своим, и она почувствовала его твердую плоть.

Ее руки скользили по его рукам, и она чувствовала, какие сильные у него плечи и руки, как он весь напрягся. Его охватила дрожь, и она почувствовала, как ее тело страстно задрожало в ответ.

— Гэрет…. — ее протест прозвучал так слабо, что она сама его почти не услышала. — Гэрет, мы не можем. Кто-нибудь может прийти сюда.

Поцелуем он заставил ее замолчать. Поцелуй был требовательным и нежным. Он стал так жадно ее целовать, что у нее перехватило дыхание.

Сердце Кристианы сильно забилось, грудь стало покалывать от боли, и она почувствовала влагу между ног. Страсть охватила ее.

— Мы не можем, — повторила она, когда он оторвал свои губы от нее.

Он тихо засмеялся, руки его забрались ей под юоки. Он поднял их, обнажая ее бедра.

— Не можем? — повторил он. — Почему не можем? О, нет, мы можем.

У нее перехватило дыхание, когда он добрался до ее темного места между ног и погрузился пальцами в ее влагу.

— Лгунья, — пробормотал он, лаская губами душистую кожу ее шеи, — ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Кристиана прильнула к его плечам, боясь, что ноги ее не удержат. Его пальцы уверенно и нежно ласкали ее, ища и находя самые скрытые части ее тела.

Губы его снова слились с ее губами, заглушая слова протеста. Его язык проник в нее. Жаркий и быстрый, он Двигался в одном ритме с его пальцами. Все мысли о предосторожности улетучились из ее головы. Жар разлился в крови как сладкое вино, темное и густое. Под его поцелуем она тихо застонала и уже не сопротивлялась, когда он опустил ее на мягкую вспаханную землю и задрал до талии ее юбки.

Он расстегнул свои брюки и направил туда ее руку, чтоб она дотронулась до него. Когда она коснулась своей нежной ладонью его твердой как камень плоти, он издал прерывистый стон.

— Это неприлично, — прошептала она, но произнесла это тихо, с любовью. Глаза ее сияли радостью, когда он накрыл ее своим телом.

— Это прекрасно, — прошептал он в ответ и стал жадно целовать ее лоб и щеки.

Пальцы его расслабили шнуровку корсета, освобождая из-под блузы ее грудь. Кристиана покраснела, представив, какой распутницей она выглядела сейчас: грудь ее была полностью обнажена, юбки задраны к талии. Они лежали прямо на земле под роскошными зелеными стенами буйно растущего хмеля. Вечернее золотое солнце освещало их тела.

Он вошел в ее тело медленно, дразня ее лишь небольшой частью своей длины, пока она не выгнулась под ним, стремясь, чтобы его горячая твердая плоть полностью вошла в нее.

Своей загрубевшей ладонью он ласкал ее соски и одновременно начал медленно двигаться над ней. Это заставляло ее выгибаться под ним, ее бедра стали двигаться в такт движениям его бедер.

Он вошел в нее глубоко, она уткнулась лицом в ямочку у его плеча, вдыхая мускусный запах его пота и чистых волос, острый запах хмеля, растущего вокруг них и свежий чистый запах плодородной земли под ними.

Руки ее ласкали его спину, скользили по упругим мышцам бедер. Он погружался в нее, стараясь овладеть каждой клеточкой ее тела. Каждое его движение становилось все более сильным.

Дыхание его прерывалось.

— Скажи мне, — прошептал он голосом хриплым и низким от страсти, — скажи, что ты хочешь меня.

Она задрожала от звука его голоса, подняла руку и коснулась его щеки. Глаза ее, не отрываясь, смотрели на него, в его сияющие полузакрытые глаза. Его лицо было освещено лучами заходящего солнца.

— О да, о, я хочу тебя! Ничего в жизни я так не хотела…

Ее слова, казалось, еще больше воспламенили его.

Он откинул назад голову, волосы его развевались, как грива у жеребца. Он обхватил ее колено, шире открывая ее для своего тела. Движения его стали просто неистовыми, страсть его росла.

Она встречала каждое его движение с радостной непринужденностью. Тело ее извивалось и выгибалось навстречу ему. Кристиана совершенно забыла о всякой скромности. Наконец ее охватила дрожь экстаза, чего она жаждала больше всего. Она закричала. Голос ее, резкий и неистовый, поднялся в небо, сердце бешено стучало.

Гэрет приподнялся на руках и снова с силой погрузился в нее. Глаза его были закрыты, лицо — освещено вечерним солнцем. Кристиана почувствовала, как горячая влага влилась в нее, при этом тело Гэрета содрогнулось.

Он жадно целовал ее щеки, губы, шею. Она отвечала на его поцелуи, дыхание ее прерывалось. Она была ошеломлена.

— О, Кристиана… — голос его немного дрожал, но улыбка его была радостной и восхищенной. Он не сводил с нее глаз. — Если бы ты сейчас могла видеть себя: вся раскраснелась, щеки пылают.

Он наклонился к ней и прикоснулся губами к ее груди. Его язык ласкал ее твердый сосок.

— Распутница, — пробормотал он, — маленькая горячая штучка.

Покраснев, она подняла лиф платья, оттолкнув его от себя и хрипло засмеялась.

— Да, это так, — призналась она, стараясь сесть. — Но это ты меня сделал такой.

Он послушно отстранился от нее, натягивая брюки на свои стройные бедра. При этом он хитро улыбнулся, глядя, как она натягивает юбку на ноги. Ямочка играла на его щеке.

— Прямо на земле, моя дорогая леди, — он шутливо изобразил возмущение, дразня ее, — как ты могла?

— Устоять было невозможно, — сказала она. Пальцы все еще дрожали, когда она пыталась зашнуровать лиф платья.

— Давай я помогу, — предложил Гэрет. Он взял тонкую ленточку и стал осторожно продевать ее через дырочки и затягивать лиф. Прежде чем завязать ленты, он нежно поцеловал ее в углубление между грудей.

— У тебя земля в волосах, — сказал он, стряхивая землю с ее косы.

— Это не удивительно.

Несколько минут они тихо сидели в тени вьющегося хмеля.

— Я рад, что ты не уезжаешь, — вдруг сказал Гэрет, взяв ее руку в свою. — Ты была права. Я ревновал. Я ужасно ревновал.

«Скажи ему, — подумала она, — скажи ему, что ты любишь его. Что плохого в том, что ты признаешься ему в любви.» Она глубоко вздохнула и приготовилась говорить.

— Гэрет…

— А-а, вот вы где. Что, черт возьми, вы делаете здесь, сидя на земле? — в конце зеленого ряда хмеля появился Джеффри. Его длинная тень упала на них.

Гэрет сразу отпустил руку Кристианы, и рука упала на колени.

— Сидим, — спокойно ответил Гэрет. Кристиана вспыхнула под испытывающим взглядом Джеффа.

— Хорошенькое же место вы нашли, чтобы сидеть, — заявил он, — а вы знаете, что случилось?

— Что? — спросил Гэрет, стараясь говорить спокойно.

— Ты сзади вся в земле, — сообщил Джеффри Кристиане, вопросительно приподняв бровь.

— Я знаю это, — ответила она вызывающе.

— Что случилось, недоумок? — спросил Гэрет.

— Похоже, что она упала, — предположил Джеффри.

— Я не спрашиваю, что случилось с Кристианой. Ты искал меня, пришел сюда и сказал, что что-то случилось. Так ты скажешь, что случилось, или нет?

— О, да! Правильно. Коровы перескочили через забор и идут к деревне.

— Черт возьми! — воскликнул Гэрет, вскакивая. — Почему ты сразу не сказал?

— Вот я тебе сейчас и говорю, — ответил оскорбленный Джефф. Он с любопытством посмотрел на брата, повернулся и пошел прочь.

— Может, я тебе помогу? — предложила Кристиана, вставая на ноги.

— Нет, все будет в порядке. Коровы глупы. Это не займет много времени.

— Но им хватило ума пробраться через забор, — заметила Кристиана. Гэрет засмеялся.

— Да, хватило ума, — он посмотрел вслед удаляющемуся Джеффри, притянул ее к себе и горячо поцеловал в губы.

— Скоро увидимся. Не спи, я скоро приду. Она кивнула.

— Сегодня ночью и всегда, — прошептала она.

Гэрет засмеялся. Глаза его озорно блеснули. Кристиана смотрела ему вслед. Он шел быстро и скоро догнал Джеффа. Волосы его сверкали на солнце, как осенние листья.

— Пока Филипп не пришлет за мной, — уточнила она. От этой мысли сердце ее больно сжалось.

— У тебя впереди еще все лето, — строго сказала она себе и сразу почувствовала себя лучше.

Кристиана поправила юбки, тщательно стряхнула землю с волос и направилась к дому, изовсех сил стараясь сохранять достоинство.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Это было самое замечательное лето в жизни Кристианы. Артуа, который навещал ее каждое воскресенье, сказал, что во Франции лето тоже всегда жаркое, бывает даже еще жарче, но Кристиана этого не помнила.

Теперь все в жизни ей казалось новым. Раньше она не замечала как сверкает роса по утрам, какое бархатное одеяние у шмелей, как сладко пахнет летний воздух, как начинает желтеть трава.

— Это потому, что ты влюблена, — сообщил ей Артуа, таинственно улыбаясь. В его словах звучала ирония, но Кристиане было все равно. Жизнь казалась ей такой прекрасной, что всякие мелочи не волновали ее.

Ее сад стал просто очаровательным. Воздух в нем был наполнен запахом роз и душистого ясменника, который был как воздушное зеленое облачко с белыми звездочками. Терпкий аромат белых лилий струился в воздухе, как аромат духов, который еще больше усиливался острым запахом лаванды.

— От этих запахов кружится голова, — заявила миссис Хэттон, и Кристиана знала, что это был почти комплимент.

— Слишком много ярких цветов, — заметил Артуа.

Кристиана возмущенно вскинула руки и потребовала, чтобы он сказал, каких именно цветов было слишком много.

Она любила все свои цветы: и темно-красные и бледно-розовые розы, и нежные высокие лилии, и ярко-лазурный и темно-синий шпорник. Кристиана не могла лаже мысли допустить о том, чтобы убрать из сада хоть один выращенный ею цветок. И об этом она твердо сказала Артуа.

— Прекрасно, — ответил он, — но эти фиалки разрослись рядом с красными маками. Это, я считаю, уже слишком. У меня от них появляется головная боль.

Кристиана научилась ездить верхом. Ездила она на старом мерине с нелепым именем Люцифер. Имя это совсем не подходило этой бесцветной старой лошади. Джеффри кругами скакал вокруг нее на своем резвом кофейного цвета скакуне и смеялся над ее неловкими движениями. В конце концов Стюарт предложил ей лучше заниматься своим садом.

— Вalls, — высокомерно произнесла она. Братья покатились со смеху и сообщили ей, что это слово совсем не означает «чепуха».

После этого Кристиана решила найти Гэрета и выяснить, почему смеялись Джеффри и Стюарт. Гэрета ей удалось найти в дальнем южном амбаре. Он готовился к покосу и точил косы на большом точильном камне.

— Когда ты объясняешь мне значение какого-то слова, — сказала она возмущенно, — будь добр, пожалуйста, давай более точное объяснение.

Гэрет смотрел на нее, сощурив глаза и улыбаясь.

— А что? Что ты такое сказала?

— Вalls, — сообщила она ему, при этом щеки ее покраснели. — Я думала, что это означает «чепуха», «ерунда», а Джеффри и Стюарт находят это очень смешным.

Гэрет внимательно рассматривал лезвие косы.

— Да, немного смешно, — глаза его искрились смехом.

— Но мне совсем не смешно, — возразила Кристиана.

Гэрет рассмеялся, отложил в сторону косу и потянул ее за собой в комнату, где они отдыхали и перекусывали во время работы. Он начал целовать ее, пока у нее не закружилась голова. Тогда она тоже стала смеяться.

Кристиана уже потеряла счет тому, сколько раз они занимались любовью. Это случалось в прохладном зеленом лесу, в пыльной мастерской, на чердаке южного амбара, где лежало свежее душистое сено. Это были и бесчисленные ночи любви в ее домике на чистых и прохладных, пахнущих лавандой простынях, куда легкий летний ночной ветерок проникал через открытое окно, охлаждая их мокрые тела.

Кристиане казалось, что она уже знает каждый дюйм тела Гэрета, все его интимные места, знает также, как она знает свое тело. Она следила за ним жадным взглядом, когда он ходил по амбару или шел в поле своей легкой походкой. Ей нравилось смотреть, как летнее солнце золотило его плечи, когда он ремонтировал каменную ограду или мастерил подпорки для смородиновых кустов, или рубил дрова.

Она провела полдня, наблюдая за тем, как он объезжал молодого трехлетнего жеребца, совсем еще не прирученного. Жеребец сопротивлялся и не давал себя запрягать. Его шелковистая черная грива развевалась над его светло-коричневой шеей. Гэрет разговаривал с ним спокойным низким голосом так нежно, как разговаривают с ребенком. Не выпуская вожжей, он угощал пугливое животное сладкими свежими овощами, И к концу дня жеребенок послушно скакал по кругу в небольшом загоне и шел следом за Гэретом на водопой. При этом вожжи спокойно лежали у Гэрета в руках.

Кристиане это казалось похожим на чудо, а Гэрет казался похожим на бога. Когда она призналась ему в этом, он весело засмеялся и сказал, что может зазнаться, если она будет и дальше хвалить его.

Миссис Хэттон стала доверять Кристиане делать некоторые покупки в деревне, и она с радостью выполняла ее поручения. Дог всегда, куда бы она ни шла, сопровождал ее: к мельнице за мукой, к торговцу мануфактурой за льняной тканью, к сапожнику за кожаной обувью, которую братья Ларкины снашивали очень быстро. Кристиана использовала каждый визит в деревню, чтобы навестить Полли, которая радовалась каждому ее приходу. Полли хвасталась то новой лентой, то какой-нибудь безделушкой, которую подарил ей ее последний поклонник.

По вечерам Кристиана играла на своей скрипке, радуясь нежным, ласкающим ухо звукам, которые, казалось, поднимались к самым звездам. Она стала играть лучше. В ее игре появилась большая глубина и завершенность.

Июль закончился, и незаметно наступил август. Созрели черная и красная смородина. Все это радовало Кристиану. Единственное, что не давало ей покоя и постоянно тревожило, была мысль о том, что скоро наступит день, когда она получит письмо от брата, и ей нужно будет уезжать в Новый Орлеан.

И письмо не заставило себя долго ждать, оно пришло быстрее, чем этого бы хотелось Кристиане.

Полли принесла его из деревни в один из теплых дней в начале августа. В тот день они с Полли договорились встретиться после обеда, чтобы перешить одно из старых платьев Виктории. Кристиана шла через луг навстречу Полли.

Старые яблоневые деревья росли по краю дороги. Их изогнутые ветви были усыпаны созревающими плодами. В пустых канавах у края дороги росли дикие маргаритки. Кристиана отдыхала в тени, прислонившись к каменной ограде, когда вдали наконец появилась Полли. В ее косу была вплетена ярко-зеленая лента, веснушчатое лицо пылало.

— Оно пришло, — закричала она, вытаскивая смятое письмо из кармана платья.

Кристиана грустно смотрела на помятое письмо, а на сердце ее как будто опустился свинцовый груз. Она даже не пошевелилась, когда Полли протянула письмо.

Полли грустно улыбнулась ей.

— Я знаю. Я тоже расстроилась из-за него. Кристиана с неохотой взяла письмо и спрятала его в карман фартука, даже не взглянув на него.

— Ты только посмотри на себя, — воскликнула Полли, отвлекая Кристиану от мысли о нежелательном письме, — и сейчас же сними фартук! Неужели тебе все равно, как ты выглядишь?

Возмущение Полли рассмешило Кристиану.

— А кто здесь меня видит? — спросила она.

Полли пожала плечами, и ее хрипловатый смех слился с более высоким смехом Кристианы.

— А я что, не в счет? Ты что, не собираешься читать письмо?

— Потом, попозже. Зачем его читать? Я и так знаю, что в нем написано, — Кристиана вздохнула. — Два месяца назад я продала бы душу за это письмо. А сейчас я все бы отдала, чтобы оно исчезло.

Полли кивнула. Она приложила руку к глазам, глядя на дорогу.

— Ты только посмотри. Видишь? Чертовы франты. Кристиана подняла голову и проследила за взглядом Полли. По склону холма, там, где дорога поворачивала в деревню, скакал верхом, поднимая столбы пыли, Джайлз Торнли в сопровождении нескольких своих друзей. Все молодые люди были изысканно и модно одеты в специально сшитые костюмы для верховой езды и в шляпы.

На перекрестке Джайлз приостановился. Немного поколебавшись, он повернул лошадь на дорогу, ведущую к Кристиане и Полли. Его друзья последовали за ним.

— Что ему надо? — сердито спросила Полли.

Всадники подъехали ближе. На лице Джайлза играла насмешливая улыбка. Приблизившись, он направил лошадь прямо па девушек, так что Кристиане пришлось отступить, чтобы не попасть под копыта.

— Кого я вижу! — воскликнул он, бросив через плечо взгляд на своих друзей, которые в это время подъезжали к нему.

— Тавернские девки дышат воздухом после обеда? А может вы ищите развлечений?

— Ты знаешь этих хорошеньких девчонок, Джайлз, — молодой человек в высокой шляпе весело смотрел на них.

Кристиана холодно посмотрела на него.

— Знаю ли я их? Ну конечно. Это наша Полли из «Разбитой Чаши». А что касается второй, я точно знаю, что это маленький лягушонок, который живет в семье моего бывшего учителя латыни.

Кристиана вскинула голову и усмехнулась одной из своих самых выразительных усмешек.

— Бедный господин Торнли, — обратилась она к Полли. Если бы в этот момент в ее руках был веер, она обязательно обмахивалась бы им. — Он так мучился, стараясь усвоить хорошие манеры. И я думаю, это вполне понятно, он ведь всего лишь сын сквайра, — сказала она и добавила, обращаясь теперь уже к молодому человеку в высокой шляпе. — Я леди Кристиана Сен Себастьян из Версаля и Оверна.

Молодой человек был поражен и, оставаясь в седле, поспешно склонился в поклоне.

Джайлз с возмущением взглянул на него.

— Не кланяйся ей, идиот. Она лжет. Это маленькая лягушка. Вот кто она. Ну да, леди! Как же! Вы когда-нибудь видели леди, одетую как молочница, в грязном фартуке? — и он захохотал над своей собственной шуткой очень довольный собой. Его друзья, поколебавшись, присоединились к нему.

— Чертовы франты, — тихо пробормотала Полли.

— Не позволяй им оскорблять себя, — сказала Кристиана своей подруге, тряхнув своей косой так величественно, как будто это была украшенная жемчугом шикарная прическа. — Разве можно ждать приличного поведения от простолюдинов, претендующих на джентльменство. Кто такой господин Торнли, в конце концов? Достойный потомок своих предков — торговцев шерстью.

Бледное лицо Торнли стало ярко-красным. Его друзья, это было ему известно, были более высокого происхождения по сравнению с ним, и Джайлз очень не любил, когда ему напоминали об этом.

— А ты кто такая? — воскликнул он, обиженно поджав губы. — Достойный потомок проституток из таверны? Сколько тебе нужно заплатить, лягушонок, чтобы ты подняла свои юбки? — и он снова направил свою лошадь на девушек, вынуждая их отступать все дальше с дороги.

— Сойди с лошади, Торнли, и я покажу тебе, что я думаю о твоем предложении, — вызывающе сказала Полли. Глаза ее потемнели, голова была гордо вскинута, руками она упиралась в бока.

Кристиана демонстративно зевнула.

— Не волнуйся, Полли. Джайлз не отвечает за свои слова. Можно ведь взять представителей низшего класса, красиво их одеть, даже купить им небольшие титулы, но выбить из них вульгарность все равно не удастся.

— Послушай, Джайлз, — заметил один из его друзей, — я думаю, что молочница положила тебя на обе лопатки. Мы этого от нее не ожидали. Ну и насмешила!

Джайлз что-то невнятно пробормотал. Глаза его были полны ненависти.

Кристиана приподняла брови и холодно посмотрела на него.

Какое-то время он молчал, потом повернул лошадь и поскакал по дороге. Его друзья, усмехаясь про себя, последовали за ним.

— Какой ужасный молодой человек, — воскликнула Кристиана. Лицо ее пылало гневом.

— Но ты действительно поставила его на место, — признала Полли. — О Кристиана, ты можешь так высокомерно разговаривать, как самый большой сноб в мире! Ты действительно спустила его паруса!

— Отлично. Я думаю, он еще щенок.

— А я думаю, что он свинья, — поддержала Полли.

— Если бы здесь был Гэрет, он не был бы таким храбрым, — добавила Кристиана.

— Это точно. Но тебе и не нужна была помощь. Ведь у тебя такой острый язык, Кристиана.

— Это оттого, что я долго была при дворе, — призналась она, — там нужно было давать сдачи, иначе разорвали бы на кусочки.

— Если бы он слез с лошади, я тоже разорвала бы его на кусочки, — проворчала Полли.

Кристиана рассмеялась, и они направились по дороге к дому Ларкиных.

Пока они шли, Кристиана все время думала о письме, лежащем у нее в кармане. Ей так не хотелось его читать! Она запрокинула голову вверх, любуясь голубым небом, полюбовалась ярко-зелеными листьями и полевыми цветами, растущими вдоль дороги.

— Посмотри, Полли. Правда, эти маленькие маргаритки очень милые?

Полли посмотрела и улыбнулась. Ее внимание привлекло совсем другое зрелище.

— А теперь посмотри туда. Разве тебе это не нравится? По-моему, тоже очень красиво, — радостно заметила Полли. — Время сенокоса — замечательное время, правда?

Кристиана посмотрела на луг и согласно кивнула.

Гэрет, Ричард и Даниэль двигались по полю, поросшему золотистой травой. Легко и плавно в едином ритме они взмахивали косами, оставляя после себя ряды свежескошенной душистой травы. Стюарт и Джеффри шли следом за ними, разбрасывая траву тяжелыми вилами. Все они были без рубашек. Солнце освещало их блестящие спины и обнаженные груди.

Кристиана снова прислонилась к каменной ограде, любуясь бронзовой спиной Гэрета, движениями его рук и плеч, его выпуклыми мускулами, освещенными солнцем.

Полли, стоящая рядом с ней, тяжело вздохнула.

— Грациозно, правда? Как настоящие боги!

— Ричард немного худоват, — критически заметила Кристиана, — а Джеффри слишком молод.

— Попались они нам на язычок, — пошутила Полли.

Внезапно из-под косы Даниэля выскочил заяц и поскакал прочь, напугав его. Он смешно отпрыгнул назад, и братья расхохотались. На несколько минут работа остановилась. Стюарт схватил вилы и бросился вслед за зайцем, угрожая ему.

— Бедный зайчишка, — заметила Полли.

Гэрет старым носовым платком вытер пот со лба. Только потом он заметил стоящих у дороги девушек и радостно помахал им рукой.

Кристиана помахала в ответ. Письмо, лежащее у нее в кармане, не выходило из головы, и улыбка ее получилась жалкой.

— Что ты будешь делать? — спросила Полли, как будто подслушав мысли Кристианы.

— А что я могу сделать?

— Выбрось письмо. Сожги его. А лучше всего, продай билет и купи на эти деньги себе новое платье, потому что все твои старые платья выглядит просто ужасно.

Кристиана критически осмотрела себя: кружево на платье порвалось и было зашито, цветы на ткани выгорели, да и сама ткань уже износилась.

— Новое платье ничем не поможет, — возразила она.

— Новое платье всегда помогает, — уверенно сказала Полли, — по крайней мере, когда тебе грустно. Новое платье всегда поднимает настроение.

Кристиана улыбнулась.

— Послушай, — сказала Полли, прислоняясь к ограде. Глаза ее внезапно стали серьезными. — Извини, что я меняю тему разговора, но у меня есть новости.

— Хорошие или плохие?

Полли вздохнула, накручивая на палец кончик косы.

— Это как получится. Не от меня зависит, — она невесело улыбнулась. — В моей печи завелась сдобная булочка.

Кристиана, не понимая, вопросительно посмотрела на нее.

Полли ждала, что она скажет.

— Ну?

— Тебе нужно вернуться домой и вынуть ее из печи. Полли изумленно посмотрела на нее, потом громко расхохоталась.

— Да поможет нам бог! Если бы это было так легко! Нет, это не то. Послушай, я поймалась, попалась, я беременна. У меня должен быть ребенок.

— О Полли! О боже! Что же ты будешь делать?

— Думаю, что скажу сначала отцу. Я так хорошо вела себя в это лето… Я не думала, что это случится. Но на ярмарке я слишком много выпила. Он тоже. Ну это и случилось…

Полли смущенно пожала плечами.

— Если я скажу ему, и он мне поверит, может быть я выйду замуж. Возможно, тогда тебе придется называть меня госпожой Ларкин.

Кристиана с удивлением смотрела на Полли. Внезапно у нее возникло ужасное подозрение. Она вспомнила тот вечер на ярмарке. Кристиана сидела с Артуа, наблюдая за деревенскими музыкантами и видела, как Полли танцевала с Гэретом. Они смеялись. Лицо Полли пылало.

— О-о, Полли…

Полли посмотрела туда, где работали братья, лицо ее покраснело от стыда.

— Я не собиралась ловить его. Но ты же знаешь, какой он. Всегда поступает так благородно. А что еще я должна делать?

Кристиана почувствовала себя плохо, к горлу подступил комок. Она проглотила его. Внезапно ее охватил гнев. К ней вернулся голос, и она воскликнула:

— Полли, как ты могла?! Как ты могла?..

— Это все его зеленые глаза, — слабо оправдывалась Полли.

— Черт бы побрал эти зеленые глаза! Ты же знаешь, что я люблю его…. — Кристиана чуть не задохнулась от гнева. На глазах ее заблестели слезы.

Полли обернулась к ней, открыв от удивления рот.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? Я думала, что ты сходишь с ума по Гэрету?

Кристиана замерла и уставилась на Полли.

— Что?

Полли запрокинула голову и снова громко и весело расхохоталась.

— Да поможет нам бог, Кристиана! Я, конечно, плохая, но не настолько же! Ты в самом деле подумала, что я у тебя за спиной соблазняю твоего возлюбленного?

Кристиана вспыхнула. Теперь ей стало немного легче.

— Ты действительно так подумала? Как тебе не стыдно! Нет. Это был Даниэль.

Кристиана замерла от удивления, а потом рассмеялась.

— Нет, не может этого быть. Даниэль? Не могу себе Этого Представить…

Полли немного обиделась.

— Не понимаю, что здесь смешного?

— Нет, просто он такой серьезный, такой хороший…

— Чертовски хороший, — согласилась Полли, чувство юмора вернулось к ней. — Как ты думаешь, он поверит мне? Это было бы очень удачное замужество. Как ты думаешь? Госпожа Ларкин… Мне нравится, как это звучит.

— Мне тоже нравится, — согласилась Кристиана. Внезапно она позавидовала положению, в котором оказалась Полли. Было бы совсем неплохо, если бы такое же случилось с ней. Если только… Она подняла голову. Ее осенила одна мысль…

— А есть надежный способ поймать булочку в печи? Ты знаешь, как это сделать?

Полли удивленно посмотрела на нее.

— Что? Ты имеешь в виду, как это сделать специально?

— Да, именно.

— Кристиана Сен Себастьян! Ты маленькая интриганка, — в голосе Полли звучало восхищение. — Если я правильно тебя поняла, ты хочешь иметь ребенка для того, чтобы остаться здесь? И это в то время, когда у тебя есть возможность увидеть весь мир, выйти замуж за богатого, иметь горничных и экипажи, пятьдесят шелковых платьев и бриллианты?

— Да, несмотря на все это я бы хотела остаться, — твердо сказала Кристиана, вскидывая голову.

Полли засмеялась и толкнула Кристиану в плечо.

— Ну давай… Ты сумасшедшая!

— Да, я хотела бы! Клянусь тебе! Полли покачала головой и присвистнула.

— Не представляю себе. Большинство девушек стремятся избежать этого. Рождение ребенка — это такая большая забота. А потом надо этого ребенка растить.

— Мне хотелось бы иметь ребенка, — отважно сказала Кристиана. Она тут же попыталась представить себя в роли матери, но у нее ничего не вышло. Ей даже было легче представить Гэрета с ребенком на руках… Его нежные руки прижимают к груди черноволосого малыша, при этом глаза его сияют радостью. Эта картина понравилась ей, и Кристиана еще больше утвердилась в своем решении.

— О-о, Полли, только представь… И почему я не подумала об этом раньше?

Полли в ужасе вскинула вверх руки.

— Разве тебе не хочется иметь бриллианты? А опера? А свадьба в соборе?

— Нет, — призналась Кристиана, глаза ее сверкали яркой голубизной.

— Ты хоть когда-нибудь видела маленького ребенка? Держала хоть раз на руках?

— Ну, только дочь Филиппа, но я не особенно обращала тогда на это внимание. Но Гэрет научил бы меня, я уверена. Он все знает, все умеет.

— Ну, — вздохнула Полли, — если ты так уверена…

— Да, да, уверена. А ты не знаешь, что я должна для этого делать?

Полли засмеялась.

— Как часто вы этим занимаетесь? Кристиана покраснела.

— Каждый день? — требовательно спросила Полли.

— По крайней мере, дважды в день, — призналась Кристиана, — или три раза, если удается. Полли! Прекрати смеяться! Ну хватит же!

— О боже! Ну хорошо. Я думаю, этого достаточно. У моей сестры Ненси трое детей. Она говорит, что надо стоять на голове.

— Стоять на голове, — повторила Кристиана.

— Ну сразу после того, как он закончит… Ну ты сама понимаешь. Ты быстренько встаешь с постели и становишься на голову.

— Но я не могу этого делать! Ты только представь! Гзрет подумает, что я сошла с ума, — и Кристиана начала хохотать, представив себе все это. — О, Полли, нет ли какого-нибудь другого способа… чего-нибудь более приличного?

— Если ты хочешь быть приличной, то не позволяй задирать себе юбку. Приличия? О каких приличиях здесь можно говорить?

Смеясь, они повернулись и пошли к дому.

— Если ты хочешь выйти за него замуж, а он об этом не говорит, — сказала через несколько минут Полли, — почему бы тебе самой об этом не спросить? Он ведь так любит, чтобы всегда говорили правду. А это же гораздо легче, чем родить ребенка. Хотя, если вы и дальше будете так себя вести, малыш у вас точно появится. Кристиана удивленно засмеялась.

— Ты хочешь сказать, что я сама должна попросить его жениться на мне. О-о, нет. Я не смогу. А что, если он скажет нет? Я тогда умру.

— Он говорил, что любит тебя? Кристиана опустила голову.

— Нет.

— А ты говорила, что любишь его?

— Нет. Я не вынесу, если он не чувствует то же самое. Полли была возмущена.

— Ну прямо! Это все твоя чертова гордость. Ведь всем окружающим ясно, что вы оба влюблены друг в друга.

— Никто об этом не знает, — возразила Кристиана.

— Ну давай, давай! Все уже давно все знают! Сначала узнал Джеффри и рассказал обо всем Стюарту. На этом секрет и кончился. Вся наша чертова деревня знает.

Лицо у Кристианы запылало. Полли взглянула на нее и залилась смехом.

— А что бы ты хотела? Вы занимаетесь этим три раза в день, смотрите друг на друга как голубки, и при этом никто ничего не должен знать? Давай, продолжай дальше!

— Все это чепуха, — воскликнула Кристиана. — Прекрати смеяться, Полли! Я серьезно говорю. Пойдем, поможешь мне красиво причесаться. Что же мне надеть, боже мой?

— А зачем? Ты что, собираешься уезжать? — лицо Полли было розовым от смеха. — И это когда все уже знают, что ты падшая женщина?

— Нет, не будь глупой. Я собираюсь сделать Гэрету предложение, и поэтому я хочу хорошо выглядеть. Что мне теперь терять, если я уже потеряла стыд?

— Это звучит гораздо приличнее, чем стоять на голове, — согласилась Полли, открывая главные ворота, ведущие к дому.

На минуту она остановилась, чтобы полюбоваться розами, вьющимися по каменной ограде.

— Очень красиво, — сказала Полли, — после того, как ты привела в порядок сад, дом стал выглядеть еще лучше. Правда, дом красивый? И большой.

Кристиана внимательно посмотрела на дом, стены которого были увиты роскошным зеленым плющом, на темные ставни и карнизы, на сверкающие стекла окон и на цветы, растущие вокруг дома. На цветах еще блестели капельки росы, и они благоухали всеми ароматами. Дом действительно выглядел прочным и основательным, приветливым и гостеприимным. Кристиана вспомнила день своего приезда. Тогда этот дом ей не понравился. Что же произошло? Дом изменился или изменилась она сама?

В верхнем окне появилась миссис Хэттон. Она с подозрением смотрела на них. Губы ее неодобрительно скривились, и Кристиана представила, как она говорит свое обычное «Хм».

— Старая ведьма, — прошептала Полли. — Давай сходи в дом и принеси выпить чего-нибудь прохладненького. А потом мы займемся твоей прической. Я бы с удовольствием выпила сейчас сливового вина,

— Миссис Хэттон не одобрит этого, — предупредила Кристиана, — но мне твоя идея нравится. Я попробую. Пойдем к задней двери, я схожу в кладовую. Потом сделаем мне красивую прическу.

— Это будет очень хорошо, — согласилась Полли, — но еще лучше, если ты принесешь две бутылки.

Кристиана прошла через палисадник, остановившись на минуту, чтобы сорвать белую розу.

— Ты выглядишь как майская королева, — произнесла Полли, накручивая на палец черный локон, который перебросила потом через плечо Кристианы.

— Прекрасна и невинна, — смеясь, сказала Полли и подмигнула ей. Чтобы посмотреть на Кристиану со стороны, Полли отступила назад и наткнулась на Дога.

— Убери отсюда свою толстую задницу, — выпалила она и ногой столкнула с дороги собаку.

Кристиана засмеялась над обиженным Догом, наклонилась и потрепала его за шелковистые уши.

— Какая замечательная собачка. Похожа на большую толстую колбасу. Какая хорошенькая колбаска.

— Садись и прекрати ласкать это глупое животное. Послушай, вот этот локон положи себе на грудь, в вырез платья. Вот так…. — Полли поправила локон на груди Кристианы. — Мужчинам это очень нравится. Они тогда просто не могут отвести глаз.

Кристиана поправила декольте своего шелкового платья цвета лаванды и согласно кивнула. Она оглянулась, осмотрела комнату, ища стакан с вином. Не найдя его, она подняла бутылку и сделала из нее большой глоток.

— Просто прекрасно, — иронично заметила Полли. Кристиана засмеялась, представляя себе как она выглядела со стороны: аристократка, как уличный мальчишка пьющая вино прямо из бутылки, одетая в шелк и кружево; на руках тонкие изящные перчатки, в волосах — розы.

— Balls, — легкомысленно сказала она и сделала еще один глоток. Сладкое летнее вино, прохладное и душистое, пробежало по ее горлу, согревая кровь. Она вздохнула, подняла бутылку, исследуя на свет ее содержимое.

— Какое тонкое вино. Надо завтра послать слугу к миссис Хэттон с моими комплиментами.

— Послушать тебя, так ты уже совершенно пьяна. Прекращай говорить глупости. Ты же не собираешься полупьяной делать предложение Гэрету?

— Нет, конечно. Я хочу быть совершенно пьяной, иначе я умру от стыда.

— Ты уже почти достигла этого, — весело заключила Полли, сдерживая смех. — Вставай. Давай я застегну тебе платье.

Кристиана поднялась, зацепившись каблуком за кружево нижних юбок. Стараясь держаться с достоинством, она отцепила кружево, но порвала юбку.

— Да поможет нам бог, — пробормотала Полли. Ее крепкие пальцы застегивали в это время платье Кристианы. — Ты плохо держишься на ногах.

— Это потому, что я в первый раз за эти несколько недель надела корсет, — объяснила Кристиана. — Я не могу сейчас свободно дышать, и поэтому у меня слегка кружится голова.

Полли рассмеялась своим хриплым смехом.

— Что ж, пусть будет так.

Кристиана снова потянулась за бутылкой, взяла ее пальцами за горлышко и поднесла к губам,

— Если ты сейчас прольешь вино на платье, я закричу, — предупредила Полли.

С преувеличенной осторожностью Кристиана поставила бутылку на стол.

— Я не пролила, — сообщила она. — Боже мой, ты так же груба, как Артуа. Ты должна делать меня прекрасной, а не оскорблять меня. Если бы Тереза так разговаривала бы со мной, я бы ее уволила или отправила на кухню.

Полли засмеялась, нисколько не обидевшись.

— А если бы я была Терезой, я бы быстро посадила тебя на твою задницу.

Девушки вместе рассмеялись.

— Сейчас для этого не потребуется много усилий, — призналась Кристиана. — О, Полли, что я делаю! Полупьяная собираюсь идти просить фермера жениться на мне. Боже мой, а что если он мне откажет?!

Полли немного задумалась.

— Выпей еще немного и не думай об этом, — сказала она уверенно.

Кристиана выпила и мгновенно успокоилась.

— Как я выгляжу?

Полли внимательно осмотрела ее с ног до головы, потом подошла и поправила в волосах розы.

— Прекрасно.

— Очень хорошо. Теперь я ухожу. Я сделаю ему предложение. Я уже пошла…

— Иди же, иди, — воскликнула Полли, — и перестань болтать.

Кристиана вскинула голову, стараясь держаться холодным достоинством.

— Я никогда не болтаю, — заявила она, сунула бутылку с вином себе под мышку и вышла на улицу.

Опасливо взглянув на Полли, Дог поднялся и последовал за Кристианой.

Полли подошла к двери и посмотрела, как они прошли через зеленый луг. Это было забавное зрелище: впереди шла элегантная молодая женщина в дорогом шелковом платье, с черными красивыми локонами, разбросанными по спине, гордо держа голову, а за ней, понуро опустив голову, преданно плелась коротконогая собака.

Полли заметила, как Кристиана вдруг остановилась, поднесла к губам бутылку с вином и сделала большой, глоток. Немного постояв, как бы в раздумье, она пошла дальше.

— Да поможет нам бог, — произнесла Полли в опустевшей комнате, — к тому времени, как она найдет Гэрета, она будет пьяна, как сапожник.

Полли засмеялась, подняла упавшую ленту, прибрала комнату и вышла.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Был уже почти вечер, когда Гэрет крикнул братьям, что пора прекращать работу в поле. И хотя было уже поздно, жара еще не спала, и травы в поле мерцали и колыхались под знойным августовским солнцем.

Первый день сенокоса был завершен. Скошенное поле было ровным. Трава сушилась на солнце. На следующий день ее уже можно сгребать граблями в ряды, затем собирать в небольшие копны, которые потом грузятся на длинные легкие телеги, и ароматное золотистое сено перевозится в амбар.

По традиции, в конце каждого сенокосного дня, братья бежали в прохладный зеленый лес, где в тени деревьев находилось замечательное озеро с чистой прозрачной водой.

И в этот день после работы они направились туда. Сбросив одежду со своих потных тел, братья с криками бросились в воду. Они плескались в воде, боролись и топили друг друга, как дети, крича от радости. Прохладная вода снимала усталость с мышц и заряжала их бодростью. Радостное окончание первого дня сенокоса с купанием в озере было наградой за хорошо выполненную работу.

Гэрет нырнул и поплыл под водой, чтобы уйти от Стюарта, который наступал на него. Он брызгался водой, и при этом махал руками словно ветряная мельница. Гэрет плыл в темной прохладной глубине, оставив далеко позади младшего брата. На безопасном от Стюарта расстоянии он вынырнул на поверхность воды, убирая с глаз мокрые волосы и смеясь. Какое-то движение на берегу вдруг привлекло его внимание. Среди зеленых кустов мелькнуло что-то лиловое.

Кристиана. Она с серьезным видом сидела на поваленном дереве, шелковые юбки были тщательно расправлены. Черные волосы аккуратно собраны в высокую замысловатую прическу над ее головой. Прическу украшали розы. По плечам были разбросаны красивые локоны.

Как обычно, рядом с ней был Дог, который с большим интересом принюхивался к воде и радостно вилял хвостом.

Казалось, Кристиану совсем не волновал тот факт, что братья резвились в воде совсем голые. Она едва ли замечала это. Кристиана просто сидела, руки ее спокойно лежали на коленях. Она не сводила глаз с Гэрета. Выражение ее лица было серьезным и непостижимым.

Ее заметил и Джеффри. Он возмущенно закричал и нырнул по шею в воду.

— Повернись спиной, ради бога! Мы все здесь с голыми задницами.

Только на одну минуту Кристиана отвела взгляд от Гэрета и холодно посмотрела на Джеффри.

— Я это вижу, — спокойно ответила она.

Озеро, которое еще минуту назад было наполнено криками и шумом, казалось теперь странно тихим. Гэрет видел, что братья с тревогой посмотрели друг на друга, и все постарались поглубже погрузиться в воду.

— Ну что ж, тогда уходи, — предупредил Джеффри. Но Кристиана вела себя так, как будто он ей ничего не говорил. Очень осторожно она наклонилась к земле, достала темно-зеленую бутылку вина, и изумленный Гэрет увидел, что она приложила ее к губам и сделала глоток. Какое-то время она удивленно смотрела на бутылку.

— Знаешь, — сказал Стюарт Джеффри, — каждый раз, когда я думаю, что с ней уже все в порядке, она срывается. Сегодня опять что-то не в себе.

— Похоже, что она пьяна, — заметил Ричард. Гэрет тоже подозревал это.

— Что? — спросил Джеффри, — Ты говоришь, что она пьяна, Ричард? Кристиана, ты в самом деле пьяна?

Она посмотрела на винную бутылку, чтобы убедиться в такой возможности.

— Успокойся, — наконец сказала она, надменно приподняв бровь и посмотрев в сторону Джеффа. — Я не разговариваю с голыми мужчинами. Особенно с худыми.

— Тогда, я бы сказал, что ты выбрала совсем не то место, — заявил Ричард.

Кристиана медленно встала, стараясь держаться с достоинством.

— Ты тоже успокойся. Ты еще более худой, чем он. Ричард оскорбился.

— Если даже это и так… — начал он, но Кристиана прервала его, обратившись к Гэрету:

— Выходи из воды. Мне нужно поговорить с тобой. Гэрет улыбнулся ей и переглянулся с Даниэлем.

Братья в недоумении пожали плечами.

— А ты уверена? Я имею в виду то, что ты не разговариваешь с голыми мужчинами…

— Не шути со мной. Выходи из воды. Поговорим. — Она сделала еще один глоток из бутылки, вытянула руку на всю длину и сердито посмотрела на бутылку. Потом размахнулась и попыталась отбросить ее подальше, но бутылка упала прямо у ее ног.

— Она совсем сошла с ума, — пробормотал Стюарт.

— Как обычно, — согласился Джефф.

Гэрет нырнул в воду и вынырнул рядом с берегом. С минуту он смотрел на Кристиану, удивляясь ее странному поведению, ее пылающим щекам, ее решительному взгляду.

— Ты здорова? — спросил он.

— Я чувствую себя великолепно, прекрасно, замечательно. Выходи и поговори со мной.

Чувствуя себя немного глупо, он видел, что взгляды братьев устремлены на него. Но он был обеспокоен поведением Кристианы, поэтому быстро выскочил из воды, схватил свои брюки из кучи одежды и быстро их. Дог возбужденно лаял, бегая вокруг него.

Кристиану совершенно не волновало его смущение. Она задумчиво крутила на своем пальце черное колечко волос и улыбалась ему.

. — Что-нибудь случилось? — смущенно спросил Гэрет, надевая ботинки на мокрые ноги.

— Ничего не случилось. Пошли со мной. Нам нужно поговорить наедине.

Она сделала несколько неуверенных движений и взяла его под руку.

— Не уйти ли нам с озера? Мне кажется, что я смущаю твоих братьев.

— Мне кажется, это мягко сказано. Что, черт возьми, случилось с тобой? Ты совершенно пьяна. Но не это меня волнует.

Она улыбнулась ему, когда он вел ее по поднимающейся вверх тропе, которая уходила в лес, подальше от подсматривающих глаз и подслушивающих ушей братьев.

Как он был красив, хотя волосы его были еще мокрыми, и с них на воротник падали капли воды. Гэрет обеспокоено смотрел на Кристиану.

— Вот здесь, — сказала она, указывая на небольшую поляну, где лежало несколько поваленных деревьев, покрытых мхом и заросших папоротником. — Не присесть ли нам?

— Как тебе будет угодно, — ответил Гэрет, внешне стараясь сохранить спокойствие. Он не мог сдержать улыбку, наблюдая, как Кристиана садится. Делала она это с преувеличенной осторожностью человека, старающегося казаться трезвым.

Наконец она уселась, опустила вниз глаза и глубоко вздохнула. На некоторое время установилась тишина, и был слышен только шум леса и слабое гудение лесных насекомых.

— Ты собираешься сообщить мне что-то неприятное, — начал он разговор первым, продолжая наблюдать за поведением Кристианы.

Она удивленно посмотрела на него.

— Почему ты так решил?

— Посмотрев на тебя. Каждый раз, когда у тебя какие-то неприятности, твое лицо принимает какое-то страдальческое выражение, но вместе с тем оно становится надменным, получается что-то вроде маски. И сейчас у тебя великосветское лицо, как будто ты собираешься пить чай с герцогом. Ты собираешься что-то сообщить мне, и для храбрости решила выпить, но зашла в этом слишком далеко.

— О, ты считаешь себя таким умным, не так ли? — сердито заявила Кристиана.

Гэрет тихо засмеялся, отбросив со лба мокрые волосы.

Кристиана распрямила плечи, вспомнив о цели своего визита.

— Месье Ларкин, — наконец сказала она, стараясь не икать. — Мне стало ясно в последнее время, что мы увлечены друг другом.

— Да, это действительно так, — весело согласился Гэрет.

Кристиана не обращала внимания на его реакцию.

— И верно также, что мы оба не очень радуемся тому, что мой брат скоро должен прислать за мною.

— Это несомненно, — согласился Гэрет.

— Мне также известно, что тебя считают человеком чести, человеком, которому можно доверять.

— Практически святой, — согласился он.

— О, прекрати! Я изо всех сил стараюсь быть серьезной.

— К чему ты все это ведешь? — спросил Гэрет, садясь рядом с ней на покрытое мхом бревно. — Не лучше ли сказать сразу?

Кристиана тяжело вздохнула, подняла глаза к зеленым вершинам деревьев, затем посмотрела на яркое голубое небо и только потом в лицо Гэрета. Глаза его светились смехом, что выводило ее из себя.

— Я думаю нам нужно пожениться, — произнесла она без пауз на одном дыхании. При этом она смотрела себе ноги на черную лесную землю, а сердце ее бешено стучало. Она боялась посмотреть на него, боялась его ответа.

— Кристиана, — начал он.

— Если ты будешь смеяться надо мной, я умру, — предупредила она, голос ее дрожал. — Я точно умру. У меня сейчас совершенно не осталось гордости, и если ты будешь смеяться надо мной, я не выдержу.

— Я совсем не собираюсь смеяться над тобой, маленькая пьяница, — весело сказал он, при этом ему очень хотелось рассмеяться. — Я только хочу знать, почему?

— Почему? — повторила Кристиана, щеки ее горели. — Что ты имеешь в виду, говоря мне «почему»? В конце концов ты… обесчестил меня.

— Ты сама меня просила об этом, — напомнил он. Кристиана громко икнула. Она обдумывала его ответ.

— Ты прав. Ну, кроме того, я ненавижу дальние путешествия. А до Нового Орлеана так далеко. Не правда ли? И еще, мне так не хочется оставлять свой сад. И Дога. Я Очень люблю Дога. Мне нравится погода здесь.

— Ты хочешь выйти за меня замуж потому, что тебе нравится здешняя погода?

— Мне так тяжело говорить с тобой, — закричала Кристиана, — ради всего святого, что я должна тебе сказать?

Гэрет взял ее лицо в свои загрубевшие руки и нежно повернул к себе. Его светло-зеленые глаза внимательно смотрели на нее.

— Скажи правду. Вот и все. Только правду. Я не верю, что ты хочешь выйти за меня замуж из-за сада или из-за погоды, или из-за моей толстозадой собаки. Я хочу услышать от тебя правду. Я хочу, чтобы ты всегда говорила мне правду, чтобы ты доверяла мне. Я хочу, чтобы между нами не было никаких секретов.

У Кристианы слегка кружилась голова. Она не могла понять отчего, то ли от сливового вина, то ли от близости Гэрета.

Его пальцы нежно гладили ее по щеке, по волосам.

— Очень хорошо, — сказала она. — Я люблю тебя. Я так люблю тебя, что если мне придется уехать, я умру. Когда я думаю о том, что мне придется выйти замуж за кого-то другого, я чуть не плачу. Мне все равно, будь он богат как сам Соломон. Ты самый добрый, самый нежный, самый прекрасный человек во всем мире, и если мне придется жить без тебя, я буду плакать о тебе до конца своих дней. И это правда. Если ты не поверишь мне, — закончила она, при этом голос ее дрогнул, в глазах показались слезы, — тогда иди к черту.

— Кристиана!

Она тихо икнула, глаза наполнились слезами.

— Я тоже люблю тебя, маленькая глупая пьяница. От вина или от переполнявших ее чувств, а может быть от наступившего облегчения, Кристиана разрыдалась.

Гэрет, стараясь не смеяться, обнял ее и прижал к себе. Он уткнулся лицом в ее высокую прическу, пряча улыбку и давая ей выплакаться у себя на груди.

— Когда мне будет пятьдесят, я постараюсь напомнить тебе об этом. Я расскажу всем нашим детям, что их мать была пьяна, когда делала мне предложение, и плакала, как ребенок.

— Только попробуй, — всхлипывала Кристиана, — я умру от стыда. Ты не представляешь, как мне трудно было решиться на это.

Его рука гладила ее шею, потом скользнула вниз по спине.

— Моя дорогая, я женюсь на тебе с радостью. Только ты должна обещать мне одну вещь.

— Все, что угодно, — пообещала она, все еще всхлипывая.

— Всегда говори мне правду. Пусть никогда между нами не будет секретов.

На мгновение образы Рауля и Жана-Клода промелькнули у нее в голове, и она подумала, что надо рассказать ему всю эту ужасную отвратительную историю, но его губы уже коснулись ее губ. Такими жаркими, сладкими и нежными были его поцелуи! И она с радостью прильнула к нему, стараясь не думать о прошлом.

Прошлое, в конце концов, всегда останется с ней, а сейчас не стоит портить такой счастливый момент жизни. Позже она расскажет ему обо всем.

Кристиана прильнула к любимому, обняла его и погрузила пальцы в его влажные волосы, забыв обо всем в его жарких объятьях. Но в это время Дог решил заявить о своем присутствии. Он стал жалобно повизгивать, уткнувшись им в ноги.

— Глупая задница, — проворчал Гэрет, а Кристиана, споткнувшись на собаку, засмеялась.

Дог возбужденно лаял на хозяина. Тогда Кристиана опустилась на колени, забыв о своем лавандовом шелковом платье (хотя теперь это было единственное, оставшееся у нее платье, имеющее приличный вид), обняла Дога за шею, прижала к себе и посмотрела на Гэрета сияющими глазами.

— Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю! Не могу даже поверить, что ты попросил меня выйти замуж.

— Я не просил. Это ты просила, — смеясь сказал Гэрет.

— Не имеет значения, — Кристиана легкомысленно пожала плечами, радостно улыбаясь.

— Да, не имеет значения, — пробормотал Гэрет, — так тоже сойдет.

Он протянул руку и помог Кристиане подняться на ноги, стараясь не смеяться, когда она снова споткнулась.

— Слава богу, все закончилось, — заявила она и вытащила из-под юбки письмо. — Теперь я смогу прочитать письмо от Филиппа без слез, а потом напишу ему ответ и сообщу, что он может больше обо мне не беспокоиться. Правда, он будет удивлен?

Гэрет уставился на письмо, которое она держала в руках.

— А я-то думал, что заставило тебя предпринять этот отчаянный шаг, — воскликнул он в то время, как Кристиана открыла письмо и начала читать. — Что он пишет?

— Ma chere socur…[26]

— По-английски, пожалуйста.

Кристиана засмеялась. Все казалось ей сейчас замечательным.

— Хорошо. Они благополучно прибыли на место, нашли себе дом во французском квартале города. Новый Орлеан полон эмигрантов из Франции… Пожалуй, их оказалось больше, чем твой брат Джеймс мог вынести, поэтому он переехал в ирландский квартал, где ему очень нравится. Он нашел себе работу по приручению лошадей у владельца плантации за городом, и дела у него идут хорошо. Виктория снова беременна. Уже!

— В самом деле? — спросил Гэрет, улыбаясь.

— Да. Интересно, не стоит ли она на голове? С работой у Филиппа все в порядке, и он уже подумывает о покупке своего собственного корабля и… о боже…

— Что такое? — встревоженно спросил Гэрет.

Кристиана расхохоталась.

— Здесь, правда, нет ничего смешного, но послушай: «Сейчас в городе эпидемия желтой лихорадки. Ты не должна приезжать сюда ни при каких обстоятельствах, пока опасность не минует». О, Гэрет, я так переживала весь день. Ведь я думала, что Филипп прислал за мной, а оказывается все зря. Я унижалась и сделала тебе предложение, а оказывается можно было не волноваться.

Гэрет не смог сдержать улыбки. В его голове промелькнула молитва о благополучии сестры и брата.

— Интересно, как нами играет жизнь. Не хочешь ли ты забрать свое предложение назад? Тебе же не надо теперь уезжать.

Кристиана улыбнулась ему. Глаза ее светились счастьем.

— Ни за что на свете. Никогда, черт бы тебя побрал. Женись на мне, и чем скорее, тем лучше. Женись на мне завтра, пока ты не передумал.

— Завтра? — переспросил Гэрет. — Завтра нам нужно продолжать косить. У нас здесь обычно ждут окончания сбора урожая, а потом женятся. Ты не против? Если, конечно, нет другой причины…

— Другие причины? Ты имеешь в виду ребенка?нет. Хотя я собиралась попробовать и этот способ, если бы ты отказал мне. Мне хотелось бы иметь ребенка, очень хотелось бы. Правда, я очень мало знаю о детях, — призналась Кристиана, покраснев. — Но я научилась бы. Как было бы хорошо иметь ребенка!

Гэрет улыбнулся ей своей спокойной улыбкой и снова притянул ее к себе.

— Как тебе будет угодно, — пробормотал он. Его горячее дыхание обожгло ее ухо, его губы нашли углубление на ее шее, где бился пульс.

— Может быть сейчас и начнем?

Письмо от Филиппа упало забытое на лесную землю, и Кристиана отдалась зову тела.

— Я люблю тебя, — прошептал Гэрет, входя в нее, и Кристиане казалось, что слаще этих слов ничего не может быть.

— Эта свадьба очень неожиданна, — сказал Стюарт Джеффри, — может быть мне тоже жениться?

— Давай, давай, — воскликнул Джеффри, глядя на брата с верхушки копны, на которой он утаптывал сено, — кто только согласится выйти за тебя замуж, уродина?

— Не будь педерастом, — ответил Стюарт, забрасывая вилами сено на копну, стараясь бросить так, чтобы оно упало на голову брату, — может быть Полли? Она симпатичная, трудолюбивая, и я уверен, что она очень хорошо…

— Забудь об этом, — сказал ему Джеффри, — Полли собирается выйти замуж за Даниэля. Запомни мои слова. И случится это еще до окончания этого месяца.

— О, в самом деле? — спросил Ричард, вытирая пот с лица. Чтобы волосы не падали на глаза, он повязал их косынкой, как это делали пираты. — С каких это пор ты вдруг стал местным оракулом, черт возьми?

— Попомните мои слова, — повторил Джефф, подпрыгивая на стогу вверх и вниз, утаптывая сено.

— Посмотрим, — сказал с сомнением Ричард. Он с интересом наблюдал как Даниэль и Гэрет шли по скошенному полю, их такие похожие волосы ярко сверкали на солнце.

— А Даниэль знает, что он женится? Или эта информация исключительно твоя? — спросил Ричард.

Джеффри пожал плечами.

— До мена дошел слух, что следующим женишься ты, Даниэль, — крикнул Ричард, когда старшие братья подошли к ним поближе. — Это правда?

Даниэль выглядел смущенным.

— Когда ад замерзнет, — спокойно ответил он.

Джеффри понимающе приподнял бровь.

— Ужасно холодно для августа, не так ли, Даниэль?

Гэрет подозрительно посмотрел на многозначительный взгляд младшего брата.

— Ад замерзнет после окончания сенокоса. Дай мне твои вилы, Ричард, а ты помоги Джеффри утаптывать стог.

— Кое-кому ужасно хочется, чтобы сбор урожая закончился побыстрее, — прокомментировал Стюарт. — Ты первый, кто попался на крючок. Я никогда не думал, что это случится.

— Попался? Я? — засмеялся Гэрет. — Может быть, но еще ни одного мужчину не ловил такой прекрасный охотник.

— Вы только послушайте его! — закричал Стюарт. — Совсем растаял! Ой, мне плохо!

Гэрет едва слышал смех братьев и их шуточки. Он смотрел на яркое голубое небо над зеленым горизонтом, на холмы, покрытые лесом. В эту минуту мысли его были далеки от сбора урожая.

Загрузка...