Сладкий обман

Глава 10

Джоселин проснулась в хорошем настроении, но, открыв глаза, сразу поняла, что Алекс опять ушел. Она увидела свернутый листок на его подушке, потянулась, чтобы прикоснуться к нему, почувствовать. Читать записку не было необходимости. Он наверняка выражает сожаление, что пришлось вот так уйти, и искренне обещает поскорее вернуться. Записка была написана для того, чтобы смягчить горечь расставания. Но она не помогла.

Джоселин прижала записку к груди и осталась в кровати, стараясь привести в порядок мысли. Их соглашение уже значило для нее больше, чем она предполагала, зачем же требовать невозможного. Он не должен прохлаждаться с ней в постели и попусту тратить утреннее время. Ведь его сестра заметит эти длительные отлучки из дома и станет возмущаться.

Джоселин очень хорошо знала, что Алекс не готов к такому риску. Он уже подвергся незначительному допросу со стороны сестры, как подозревала Джоселин. Скорее всего, пока ничего страшного, иначе он бы признался ей. Выражение его лица в момент встречи с Маршем было весьма красноречиво.

Джоселин вздохнула, открыла записку и улыбнулась. Она уже достаточно хорошо изучила Алекса. Он – настоящий джентльмен.

Джоселин отбросила одеяло и постаралась отогнать все мысли о лени. С озорной улыбкой на лице она решила, что освежить голову ей поможет душ. Потом она оденется и просмотрит запись встреч на ближайшие несколько дней.

Она быстро приняла ванну и, почувствовав прилив сил, присела за стол поработать, но мысли были далеки от дел. Она сидела и представляла себя и Алекса в ванне, в мыльной пене. Однако хватит думать об этом. Эротические образы были немедленно отброшены в сторону, и Джоселин открыла конторскую книгу. Работая, она снова и снова мысленно возвращалась к соглашению, которое заключила с Алексом.

Может быть, существует возможность продлить это счастье на некоторое время. Возможно, это будет частная договоренность, которая продлится дольше светского сезона. Все это время Алекс будет принадлежать только ей. Они смогут снять свой угол, какие-нибудь апартаменты в Лондоне, подальше от «Колокольчика», или поехать на континент, где никто даже не обратит на них внимания…

В этот момент раздался резкий стук в дверь.

– Мадам, вас спрашивает женщина. Она пришла к черному входу. Кухарка пыталась прогнать ее, но она оказалась настойчивой… – В глазах Руми мелькнуло беспокойство, она опять нарушила уединение госпожи.

Джоселин закрыла кожаный переплет книги, стараясь сдержать вздох. Миссис Брукс была не из тех, кто послал бы за Джоселин, если бы вопрос не был серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.

– Я сейчас спущусь и разберусь, в чем дело.

Когда она пришла на кухню, разговоры о характере прошения, с которым пришла женщина, сразу смолкли. Дверь черного входа была приоткрыта, и кухарка разговаривала с кем-то на ступеньках лестницы.

– Я отправила к ней служанку сообщить о вашем приходе, но вся эта таинственность вам не поможет. Назовите мне цель вашего визита, и я посмотрю…

– О своем деле я буду говорить только с хозяйкой этого заведения и ни с кем другим!

– Я здесь, миссис Брукс. – Джоселин сделала шаг вперед и заняла место кухарки у дверей. Выглянув на улицу, она оценивающим взглядом посмотрела на женщину на ступеньках. У нее был неопрятный и изможденный вид. Изношенное платье с обтрепанными краями, хотя фасон был когда-то изысканным и элегантным. Весь вид говорил о том, что незнакомка переживает трудные времена. – Я – хозяйка этого заведения. Чем могу помочь?

Женщина оглянулась на аллею позади себя, словно хотела убедиться, что никто не преследует и не наблюдает за ней. Когда посетительница снова посмотрела на Джоселин, ее глаза были полны слез.

– Мне бы хотелось поговорить с вами наедине. Пожалуйста, если можно.

– Как пожелаете. – Джоселин отошла в сторону, пропуская посетительницу на кухню.

Еще раз украдкой оглянувшись, незнакомка по приглашению Джоселин прошла к кухонному столу.

– Может быть хотите чаю? Или что-нибудь поесть?

Посетительница нервно села на предложенный стул, но отрицательно покачала головой:

– Нет, ничего не надо, спасибо.

Джоселин села напротив, любопытство взяло верх.

– Я не тороплю вас, но какое у вас дело? Моя служанка сказала, что это должно быть что-то срочное, мадам.

– Д-да, – решительно кивнула незнакомка, явно подбирая слова для разговора. – Я не прошу… об одолжении. Особенно у незнакомых людей. Но я долго думала… молилась даже… И не вижу другого выхода.

Миссис Брукс, стоя за спиной незнакомки, вопросительно посмотрела на Джоселин, но та сделала вид, что не заметила взгляда кухарки.

– Одолжение?

– Мой муж умер. Все мои письма, адресованные семье, вернулись нераспечатанными или остались без ответа. Мне не следовало выходить за него замуж. Мой выбор в семье никогда не одобряли, и я для них уже умерла. – Она говорила тихим голосом и почти без интонаций, словно во сне. Но это была речь образованного человека, и Джоселин задумалась, каково происхождение этой гостьи. – У меня па руках остались шестеро детей, и сейчас я… в затруднительном положении. Работа была… тяжелой, и я сейчас стараюсь преодолеть последствия болезни. Мой старший сын умер на фабрике, младшие дети – очень болезненные. Но если я смогу сохранить хоть одного ребенка… Теперь вы понимаете, почему я была вынуждена прийти.

Джоселин наклонилась, мягко коснулась ее руки.

– Я пока не совсем понимаю, но искренне сочувствую вам. Мы сегодня пошлем вам домой продукты и что-нибудь для детей.

В глазах женщины блеснули слезы.

– Я не могу отказаться от подарков, но одолжение, о котором я прошу… Это моя дочь, Эдит. Я… я хочу, чтобы вы взяли ее.

– Взяли? – Джоселин постаралась сохранять спокойствие. В ее душе ледяной ужас смешивался с печалью.

– Я знаю, что это за заведение. И знаю, что делаю. Вы считаете меня бессердечной, но у дочери будет крыша над головой, еда, хорошая одежда, о ней будут заботиться. Она не сгинет на фабрике и не станет продавать себя на углу улицы.

Джоселин закусила губу, стараясь успокоиться.

– Но есть и другие возможности.

– Нет, других возможностей нет. – Незнакомка проявляла полную покорность судьбе. – Эдит симпатичная, у нее хорошая кожа. Она очень сообразительная, быстро обучается и послушная. Клянусь, с ней у вас не возникнет никаких проблем.

– Но сколько ей лет?

– Тринадцать.

«Наступит ли когда-нибудь день, когда подобный разговор не станет вызывать у меня неприятных ощущений?» – подумала Джоселин, а вслух сказала:

– Она молода для такого заведения. Дети у нас не работают.

– Тогда пусть она поработает у вас в качестве служанки, пока не повзрослеет! Пожалуйста… Я бы знала, что она… Она никогда не будет голодать.

Джоселин бросила взгляд в сторону миссис Брукс, которая с тревогой наблюдала за происходящим. Кухарка уже собирала корзину с хлебом и другими продуктами, узнав о тяжелом положении женщины, но, услышав просьбу матери, замерла у плиты. Никто не собирался отрицать характер подобного заведения, но слышать, какой выбор сделала мать для своей дочери, было нелегко.

– А если мы откажем ей? – Джоселин пыталась проявить настойчивость. – Вы уверены, что она не сможет найти себе место прислуги в приличном доме? В магазине?

– Без рекомендаций? В ее возрасте? К тому же я не могу помочь ей устроиться, я не приучила ее к работе, она даже не умеет обходиться с иглой. Дочь быстро взрослеет, и я вижу, что она уже привлекает внимание местных парней. – Женщина опустила глаза. – Если вы откажете ей, тогда… я… выгоню ее.

Конечно, возможно, это была лишь пустая угроза, но Джоселин почувствовала остроту ситуации. Даже если эта женщина не выгонит дочь на улицу, понятно, что ее отчаяние граничит с безысходностью.

– Я происхожу из хорошей семьи, – продолжала просительница. – Эдит кое-что передалось по наследству. – Красивая фигура и хорошие манеры, по крайней мере я смогла передать ей это.

– Она умеет читать?

– Да! – Чувство гордости озарило лицо посетительницы и на короткий миг вернуло давно утраченную красоту. – Она даже немного знает латынь. Я сама учила ее.

Джоселин вздохнула. Такие просьбы она слышала не в первый раз и если бы принимала просьбы каждой матери, «Колокольчик» уже давно мог бы превратиться в приют. Она отправляла прочь людей с подобными просьбами и плакала ночи напролет, ужасаясь холодной реальности жизни, которая протекала за тонким барьером кирпичных стен борделя. Но сейчас у Джоселин не было уверенности, что она сможет отказать. Какой в том прок, если она станет такой же бесчувственной, как любой другой, кто откажет этой матери? Или еще хуже, найдется тот, кто с удовольствием наживется на детской невинности. Но «Колокольчик» – далеко не рай, какое будущее может быть у этого ребенка?

Джоселин откинулась на спинку стула, чувствуя огромную ответственность за свое решение.

– Вы сказали, что не приучили ее к работе, но хотите, чтобы я взяла ее в качестве прислуги.

– Пожалуйста…

– Она слишком мала для работы в борделе, я не торгую детьми. – Джоселин с трудом сглотнула, прежде чем продолжить. – Позвольте мне закончить, мадам.

Посетительница кивнула, но надежда в ее глазах погасла.

– Эдит, как вы сказали… сообразительная девочка и быстро учится. Возможно, она поймет, что тяжелая работа не так уж страшна. Она может научиться работе горничной или стать помощницей на кухне. За работу ей будут платить деньги, и она сможет получить образование. Мы нанимаем учителей по многим предметам, включая французский и итальянский языки, историю, литературу. Если она будет усердно заниматься, она сможет получить хорошие знания и впоследствии преподавать сама. А может быть, займется чем-нибудь другим в жизни.

– Дай вам Бог здоровья! Дай вам…

– Мы никого не заставляем торговать собой. – Джоселин резко встала, не желая принимать благодарности матери за такой «подарок». – Но не обманывайте себя. Я не могу уберечь ее от искушений этого заведения и поставить ширму, чтобы она ничего не видела. На какое-то время я смогу оградить ее от визитов на некоторые этажи и от гостей нашего заведения, но лишь на время. Если она, как вы сказали, симпатичная… то со временем, если у нее есть склонность… Поймите, это не пансион. Здесь она может получить такие уроки, о которых потом вы будете сожалеть.

– Я понимаю.

Джоселин вздохнула:

– Мне кажется, что вы только думаете, что все понимаете. Я советую вам повременить с решением хотя бы до утра. Если завтра вы по-прежнему сохраните уверенность в правильности такого решения, тогда присылайте дочь утром, после десяти часов.

Посетительница встала и дрожащими руками приняла от миссис Брукс корзину с продуктами.

– Я пришлю ее.

– Если ваша ситуация изменится к лучшему, вы всегда сможете забрать свою дочь. Я не делаю женщин рабами. Если есть какой-то другой путь, пожалуйста, воспользуйтесь им.

Не поднимая на Джоселин глаз, посетительница вышла. Когда за ней закрылась дверь, Джоселин застыла на мгновение, чтобы собраться с мыслями.

– Даете крышу бездомным, – тихо сказала у нее за спиной миссис Брукс. – Совсем как ваша мать.

Эти слова вызвали улыбку на лице Джоселин, но на душе ей стало еще печальнее. Было в ее жизни что-то неотвратимое, и Джоселин ненавидела это ощущение. И все же решение принято, завтра утром к черному входу ей доставят плачущего ребенка. Джоселин повернулась к кухарке:

– Возможно, мать все же найдет другое решение вопроса, а мы просто воспользуемся временем, чтобы обучить ее ведению домашнего хозяйства, которое пригодится девушке где-нибудь в другом месте.

Взгляд миссис Брукс был полон скептицизма.

– Как будто какой-нибудь приличный дом захочет взять себе девушку, побывавшую в этом заведении.

Джоселин скрестила руки на груди и неодобрительно посмотрела на кухарку. Миссис Брукс покраснела от немого упрека и попыталась сгладить ситуацию.

– Похоже, Эдит хорошая девочка, и я смогу взять ее к себе в помощницы.

Джоселин улыбнулась:

– Хорошо. Теперь надо сказать Рамису, что у него появится еще одна подопечная, за которой следует присматривать.

Миссис Брукс рассмеялась и занялась приготовлением обеда.

– Лучше, если вы сами скажете ему об этом, мадам! Этот тигр, когда услышит об этом, зарычит так, что стены затрясутся.

Джоселин проигнорировала усмешку миссис Брукс и направилась по потайной лестнице в свои покои. Реакция Рамиса волновала ее меньше всего. Он будет возмущаться, зная, что она берет абсолютно беспомощного котенка. Но не станет противиться ее решению. Они давно знают друг друга, чтобы Джоселин боялась его мнения. Любое прибавление в их заведении несет в себе риск, но она была уверена, что одна маленькая девочка не доставит им лишних хлопот.

«Как будто какой-нибудь приличный дом захочет взять себе девушку, побывавшую в этом заведении».

Слова миссис Брукс до сих пор звучали у нее в ушах, и Джоселин вздрогнула от воспоминаний о полученных уроках. Кухарка, конечно, была права. Джоселин могла топать ногами и сверкать глазами, но слова миссис Брукс были чистой правдой. Мать Джоселин не зря всячески ограждала дочь от «Колокольчика» и от всего, что с ним связано.

«Только бесполезно. Однажды я перешагнула порог этого дома и уже никогда не смогу вырваться отсюда», – подумала Джоселин.

Фантастические мысли о них с Алексом, которые пришли ей в голову утром, сейчас показались хрупкими и глупыми. Алекс – уважаемый человек, его репутация так же важна для него, как любая земельная собственность или состояние. Это была одна из черт характера, которую Джоселин обожала в нем. От этой мысли она замерла на месте.

«Я могу обожать в нем что-то, не… любя его». Джоселин состроила гримасу, понимая слабость такого утверждения, но вздернула подбородок, словно столкнулась с невидимым врагом. «Все это не имеет значениями я уже слишком взрослая, чтобы изображать сейчас падающую в обморок девицу. Он купил мое время, мое тело и мое внимание, но не мое сердце! Он – лишь эпизод, развлечение, средство к достижению цели. И когда он вернется к своей респектабельной жизни, у меня будет достаточно денег, чтобы обеспечить жизнь «Колокольчика» и свою собственную».

– Это реальный мир, Джоселин Толливер, – громко сказала она себе. – А когда ты начнешь это забывать, просто спроси об этом Эдит.