Сладостное пробуждение

ГЛАВА 19

Когда Джайзл увидел, как Клер встала и медленно пошла к своему месту, ему показалось, что его сердце сейчас не выдержит и разорвется: она выглядела такой маленькой, хрупкой и беззащитной. Уиттону захотелось броситься вниз и крикнуть прямо в лицо этой грубой любопытной публике о ее немедленном освобождении. Ей не вынести этого испытания! Неужели они не видят этого? Неужели они не понимают, что эта маленькая, слабая женщина никогда не смогла бы убить своего мужа? Хотя и сделала это.

Клер должна была дважды произнести клятву присяги, потому что коронер совсем не слышал ее.

— Леди Рейнсборо, я понимаю, вам будет очень трудно и тяжело, так как мы намерены коснуться тех событий, которые имели место днем и вечером шестнадцатого числа сего месяца. Можете ли вы совершенно точно сказать суду, что же произошло между вами и вашим мужем?

Клер начала говорить медленно, тихим голосом, который порой напоминал шепот, и все присутствующие застыли в напряженном молчании.

— Мой муж, лорд Рейнсборо, как обычно, в этот день поехал в клуб. Я осталась дома, чтобы принять визитеров.

— К вам приезжал кто-нибудь?

— Нет, милорд. Только заходил лорд Уиттон. При упоминании этого имени Клер смутилась и заколебалась…

— Я сказала Питерсу, чтобы он передал ему… что не смогу принять его.

— Отчего же?

— Мой муж очень рев… был очень ревнивым человеком, милорд, особенно, к лорду Уиттону.

— А у него были на то причины?

— До встречи с Джастином, моим мужем, между мной и лордом существовали определенные взаимоотношения… Как бы неофициальное соглашение… Думаю, Джастин никогда не мог забыть этого.

— Являясь женой лорда Рейнсборо, вы часто виделись с лордом Уиттоном?

— Нет, милорд. Несмотря на долгие дружеские отношения, за последние два года я очень редко видела его и его сестру Сабрину. Наши встречи происходили, когда нас сводили вместе светские обязанности.

— Лорд Уиттон зашел к вам в то время, когда ваш муж отсутствовал?

— Да, милорд.

— Вы не знаете, почему?

— Я поняла это позднее, в тот же вечер.

— Понимаю. Мы еще вернемся к этому. Пожалуйста, продолжайте…

— Я не приняла Джайзла… лорда Уиттона. Мой муж вернулся как раз в то время, когда Джайзл… лорд… уходил, и… вышел из себя.

— Что вы хотите сказать этим «вышел из себя»?

— Он начал обвинять меня в какой-то связи, которой вовсе не было. Когда же муж узнал, что я не приняла лорда Уиттона, он смягчился и принес свои извинения за подозрения.

— Итак, в этот вечер между вами наступило полное согласие?

— Да, милорд, абсолютное.

— Что случилось, когда вы приехали к Питерсхэмам? Вы ведь у них были на балу?

— Да. Мы с Джастином танцевали. Я танцевала также с некоторыми друзьями и знакомыми.

— Включая и лорда Уиттона?

— Да. Когда муж пошел играть в карты, лорд Уиттон спросил, не сможет ли он поговорить со мной с глазу на глаз. Сначала мною было сказано «нет», потому что знала, что если Рейнсборо увидит нас вместе, то очень разозлится… И позднее отыграется на мне…

— Что вы понимаете под этим?

— Он будет бить меня, — прошептала Клер таким тихим голосом, что все подались вперед, чтобы услышать ее.

— Что хотел сказать вам лорд Уиттон?

— Он сообщил мне, что мой отец озабочен моим здоровьем и просил его поговорить со мной.

— И что вы ответили?

— Что все у меня хорошо… И что мне необходимо вернуться в зал для танцев… Но когда мы возвращались, там уже стоял Джастин и наблюдал за мной. Вскоре после этого мы ушли.

— Что-нибудь случилось по дороге домой?

— Обычные обвинения…

— Какие именно?

Прежде чем прошептать ответ, Клер судорожно вздохнула.

— Он обвинял меня в том, что я неверная жена.

— А вы были ею, леди Рейнсборо?

— Никогда, милорд, — ответила Клер звенящим от волнения голосом.

— Что происходило, когда вы приехали домой?

— Муж отослал всех слуг, а меня привел в библиотеку. Он схватил меня и хотел заставить признаться в том, чего никогда не было.

— Он ударил вас?

— Муж начал, как обычно, — проговорила она безразличным голосом, от которого сердце Джайзла болезненно сжалось. — Он бил меня по лицу, по губам… Потом бросил на пол и…

— И?..

— И начал бить меня ногами.

— А что делали вы?

— Скорчилась, — продолжала спокойно Клер. — Когда я поджимаю ноги к подбородку, он не может слишком сильно бить по животу… Муж избивает меня, пока не устанет… В этот раз все закончилось гораздо быстрее. Обычно он бьет ногами уже в конце… Последнее время муж стал поднимать меня и душить. Я надеялась, что это не будет повторяться…

— И это повторилось?

— Да, милорд.

— И это все, что он делал?

— Бог мой! Разве этого недостаточно? — в негодовании прошептал Джайзл.

— Нет. Потом он бил меня головой о каминную полку. Затем открыл ящик стола, где хранилось оружие, и вынул один из своих пистолетов. Муж приставил его к моей щеке, потом прижал ствол к виску и стал угрожать, что пристрелит меня, если не скажу правду. Он пообещал убить меня, а затем вызвать лорда Уиттона на дуэль, если я не признаюсь, что мы любовники.

— И вы действительно поверили, леди Рейнсборо, в предполагаемое убийство? — спросил коронер. Его тон разговора заметно изменился. Ранее он был холоден и равнодушен, теперь стал более заинтересованным.

— Да, милорд. Если бы дуэль состоялась, лорд Уиттон был бы убит. Мой муж слишком хороший стрелок… Меня… Меня не волновало, что он сделает со мной, но не могла же я позволить ему убить Джайзла. Ведь Уиттон не виноват ни в чем, кроме того, что мы с ним дружили.

— Что случилось потом, леди Рейнсборо?

— Он пообещал, что все это кончится, если я признаюсь в любовной связи с Джайзлом. Что мне оставалось делать? Чем больше я старалась доказать свою невиновность, тем ужаснее и яростнее становился он. Тогда мне пришлось сказать «правду», — с мягкой иронией сказала Клер, — и обещать больше никогда не видеть лорда Уиттона. И тут он снова начал душить меня. Муж в любом случае хотел убить меня, а потом расправиться с Джайзлом, несмотря на свое обещание.

Глаза Клер стали огромными. Казалось, она вновь видит эту картину и, медленно выговаривая слова, всеми силами пытается отдалить от себя произошедшее.

— Прогнувшись, я висела над письменным столом. Его руки сжимали мое горло… Моя рука случайно наткнулась на медный подсвечник, и я опустила его на голову Джастина.

— Это остановило его?

— Да, милорд.

— Ваш муж лежал на полу?

— Да, милорд.

— Без сознания?

— Я… Я так не думаю… Он пошевелился и начал подниматься… Увидев его пистолет, я схватила его, подошла к мужу и выстрелила.

Все сидели, как загипнотизированные тихим голосом Клер и тем, что услышали. Когда она призналась в своих действиях, раздался общий вздох, как будто зал дышал единой грудью.

— Это был выстрел в грудь, леди Рейнсборо?

— Наверное, да. Я не могла рассчитывать или думать об этом, только хотела остановить его.

— Муж был в этот момент на полу?

— Да.

— Без движения?

— Нет, нет, — вспоминая этот момент, Клер заволновалась. — Я видела, что он пошевелился. Мне показалось, он собирается опять подойти ко мне. Тогда я взяла другой пистолет и снова выстрелила в него.

— В висок?

— Да, думаю, да, милорд.

— Итак, вы признаетесь в том, что убили своего мужа?

— Да, милорд.

— У меня больше нет вопросов к леди Рейнсборо, мистер Мор. Теперь она ваш свидетель, — произнес коронер.

— Знаю, как это все мучительно для вас, но мне хочется, чтобы вы вспомнили свое душевное состояние в этот вечер, — начал Эндрю.

Клер кивнула.

— Когда ваш муж душил вас, что вы чувствовали?

— В первый раз?

— Нет, всегда… Оба раза.

Здесь Эндрю сделал небольшую паузу, чтобы коронер и члены суда смогли как следует осознать, что стоящая пред ними женщина так привыкла к жестокости мужа, что теперь нуждается в нумерации этих случаев.

— В обоих случаях я боялась… была в ужасе… Понимала, что он убьет меня. Но особенно страшно стало во второй раз, когда я сказала то, что муж хотел слышать.

— Итак, вы откинулись назад?

— Немного, мистер Мор… Как только он толкнул меня назад, я попыталась сохранить равновесие и… Моя рука случайно схватила подсвечник…

— И вы, не сознавая, что делаете, ударили подсвечником лорда Рейнсборо по голове…

— Да.

— Почему вы не позвали на помощь? В конце концов, ваш муж был почти без сознания.

Клер изумилась, затем недоумение охватило ее.

— Мистер Мор, там не… Да кто бы пришел мне на помощь? Все слуги знали об издевательствах мужа надо мной! Но они потеряли бы место, если бы попытались помочь мне. Я знаю это по своему горькому опыту… — с грустью произнесла она.

— Что происходило дальше?

— Мною уже сказано, ваша честь, что Джастин стал подниматься. Меня охватил безумный страх… Потом я увидела пистолет, брошенный Джастином на пол, схватила его и выстрелила… Муж упал.

— Вы поняли, что убили его?

— Нет, — голос Клер дрожал, глаза потемнели, она вновь видела себя в библиотеке.

— Почему нет?

— Его рука двигалась… Мне казалось — он встанет и бросится на меня.

— Наверное, количество крови на полу и на вашем платье могло подсказать вам, что рана смертельна, леди Рейнсборо?

Клер замолчала и взглянула вниз, на свое платье. Она так вспотела от жары и переживаний, что одежда прилипала к телу.

— Так много крови… мое платье…

Она стала разглаживать свой черный шелковый наряд.

— Его рука… О боже, он встанет… он убьет меня, а потом… потом… расправится с Джайзлом…

Зрители, как зачарованные, хранили глубокое молчание. Стало ясно, что рассудок леди Клер помрачился и она сейчас оказалась в том времени, заново переживая события той ужасной ночи.

— Вы взяли другой пистолет… — голос Эндрю звучал очень мягко.

— Мне нужно остановить его… Но больше нет пуль, — застонала Клер. — Вот… вот… он опять пошевелился.

— Вы берете из камина щипцы…

— Мне нужно не пустить его… Не дать ему добраться до меня…

— Итак, вы не думали, что убили мужа, леди Рейнсборо. Вы не намеревались совершать это, а лишь хотели, чтобы он не убил вас и не пошел к лорду Уиттону.

— Что мне оставалось делать? — прошептала Клер, очнувшись от сна наяву и вновь возвращаясь к действительности. — Никто не пришел бы мне на помощь. Кроме Марты…

— Какой Марты?

— Марты Бартон. Когда я вышла замуж, она была моей горничной.

— И вы уволили ее, леди Рейнсборо?

— Нет. Ее уволил Джастин.

— А вам известна причина ее увольнения? Вы можете рассказать об этом коронеру и членам суда?

Клер глубоко вздохнула:

— Она видела последствия одного из избиений… На следующее утро ей пришлось защищать меня.

— Вы сказали, одного из избиений? Так это продолжалось, я имею в виду подобные случаи, в течение всего вашего брака?

Клер кивнула.

— С самого начала?

— Почти. Вначале мы были очень счастливы. Но когда Джастин начинал пить, он становился ужасно ревнивым.

— Наверное, находились причины для этого? — холодно спросил Эндрю.

— Под причиной вы подразумеваете мою заинтересованность кем-нибудь другим? Оставалась ли я верна ему? Нет, мистер Мор. Простая улыбка, разговор с мужчиной, приглашение на танец — все это настолько выводило его из себя, что он начинал пить.

— Тогда почему же вы не ушли от него? Не вернулись к родителям?

— Я вышла замуж за Джастина, чтобы делить с ним и радости, и горести, мистер Мор. Быть с ним в болезни и здравии… В его склонности к спиртному мне виделось что-то очень похожее на болезнь. Я ждала, когда пройдет это тяжелое для меня время и он вернется ко мне таким же добрым и любящим человеком, за которого выходила замуж.

— Итак, вы очень любили вашего мужа, леди Рейнсборо?

— О, да. Очень сильно… Но сначала он наносил мне один-два удара, от которых оставались синяки под глазами и разбитые губы, а потом снова превращался в другого Джастина, который делал все, чтобы развеять воспоминания о плохом… После этого муж всегда плакал и клялся, что больше не будет таким.

— И вы верили ему? — с сомнением спросил Эндрю.

— Сложно объяснить, мистер Мор. Наш брак напоминал мне жизнь с двумя разными людьми. Как только я начинала думать, что пьяный мужчина и есть мой истинный муж, а все надежды потеряны, сразу же появлялся Джастин добрый и любящий. Временами мне казалось, что я схожу с ума.

— Была ли Марта свидетельницей его нападений на вас?

— Нет. Хотя она всегда видела последствия. Я всегда пыталась придумать что-нибудь правдоподобное, объясняющее мои синяки, распухшие губы и лицо. Но понимала, что она догадывается об истинной причине их возникновения.

— Что же наконец заставило, Марту рискнуть своим местом?

— Мои дела шли все хуже. Промежутки, когда Джастин находился в нормальном состоянии, становились все короче. Теперь он уже начал пинать и бить меня ногами… — голос Клер зазвенел.

— А потом?

— У меня… Мы узнали, что скоро станем родителями, отцом и матерью. Я была так счастлива! Джастин пообещал… Я поверила, что в это время он не посмеет… Что не будет пить. Муж стал таким заботливым, даже слишком, — с усмешкой, более похожей на рыдание, произнесла она.

— И ваши отношения опять стали прежними?

— Я тоже так подумала. Но однажды мы поехали на бал к соседям. Джастин выпил глоток, потом другой. На следующий день он закрылся в библиотеке с бутылкой бренди. А когда вышел оттуда, то больше не владел собой. Таким я его еще не видела никогда! Джастин бросал мне в лицо дикие обвинения… — голос Клер прервался.

— Продолжайте, — ободряющим тоном произнес Эндрю.

— Он назвал меня…

— Как он вас назвал?

— Он назвал меня дрянью и дешевой шлюхой и сказал, что это не его ребенок, а ублюдок, которого я заимела от кого-то из соседей.

— Где вы находились, когда это произошло?

— Он пришел в мою спальню.

— Граф ударил вас?

— Да. Потом он поднял меня и стал бить, распаляясь все больше. Затем отшвырнул меня на туалетный столик, а когда я, соскользнув, упала ни пол, принялся наносить удары ногами.

— Куда он бил вас?

Голос Эндрю звучал теперь очень мягко и ободряюще.

— В живот. Джастин поклялся, что убьет ребенка, прежде чем он появится на свет и будет признан его наследником. И он сделал это!

Клер уронила голову на руки и зарыдала.

— И это видела Марта?

— Она пришла в конце этой сцены. Марта находилась со мной, когда я потеряла ребенка.

— После этого вы долго болели…

— Да.

— А что делал лорд Рейнсборо?

— Он словно обезумел. Муж унижал и ругал себя, говорил, что больше никогда не подойдет ко мне, пока я сама не позову его. Джастин умолял все забыть и поклялся на Библии, что больше никогда не сделает ни одного глотка.

— И вы снова простили его?

— Не сразу. Это происходило постепенно. Трудно объяснить. Джастин так искренне хотел измениться, что я не смогла оттолкнуть его.

— И все же он не менялся. В действительности мужчина, который издевался над вашим еще нерожденным ребенком, а потом убил его, в конце концов, издевался и над вами. Вы согласны со мной, леди Рейнсборо?

— Да, — проговорила Клер. Ее залитое слезами лицо застыло подобно трагической маске.

— Знаю, как это было мучительно для вас, леди Рейнсборо. Спасибо за то, что вы сумели рассказать нам всю вашу историю.

— У меня к леди Рейнсборо один вопрос, только один, — произнес коронер.

— Конечно, милорд.

— Вы нарисовали нам яркую картину вашего брака. Но у нас есть только ваш рассказ… Отбросив все рассуждения в сторону, скажите, вы когда-нибудь пытались защитить себя каким-либо способом… Словесно или еще как-нибудь? Вы когда-нибудь пробовали остановить лорда Рейнсборо, протестовать против его издевательств, опровергать его обвинения? Хотя бы предотвратить многие из них, особенно самые нелепые, постоять за себя?

Клер улыбнулась и покачала головой.

— Сначала я пыталась убедить Джастина, что он ошибается, милорд. Пробовала ссориться с ним. Однажды даже попыталась, чтобы защитить себя, оттолкнуть его. Но стало еще хуже… Знаю, что могу вам показаться довольно слабым человеком, милорд, но я очень скоро поняла: нельзя протестовать, когда он избивает меня. Если ему не мешать, все заканчивалось очень скоро. Лучшее мужество в этом деле — это собственная дискредитация, в любом смысле этого слова. Да, я перестала уважать себя, но именно это позволило мне выжить и не умереть, — усмехаясь, произнесла она.

— Спасибо, леди Рейнсборо. Вы можете сойти вниз… Мистер Мор, есть еще свидетели?

— Я бы хотел вызвать еще двух, ваша честь. И первой — Марту Бартон.