Слаще вина

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Эми, дорогая, — терпеливо начал Хит, совершенно сбитый с толку ее последним заявлением, — ты разумная женщина и должна представлять, к чему тебя приведет усложнение и без того непростой ситуации. Уверен, есть другое решение, которое необходимо разглядеть под шелухой всего наносного. Давай рассуждать логически. А для этого нужно отделить эмоциональный аспект от реальных проблем.

— А, по-твоему, эмоциональное состояние матери — это не реальная проблема для ребенка? — вновь закипела воинственностью Эми.

— Безусловно, — умиротворяюще согласился Хит. — Тогда давай урегулируем для начала все эти эмоциональные сложности. Итак, что в первую очередь тебя беспокоит, что не позволяет смириться с ситуацией и с радостью предвкушать предстоящее материнство? Только назови конкретную причину, а не застопоривайся на абстрактных чувствах, которые тебя сейчас обуревают, — деловито проговорил он, застав Эми врасплох и принудив всерьез задуматься.

— Ну, я полагаю, это тот факт, что у ребенка не будет той семьи, которую он заслуживает, не будет отца, не будет даже сознания, что этот отец у него когда-то был, поскольку свадьба так и не случилась и я все равно что самозванка в вашем семействе. А мне это категорически не нравится.

— Это не проблема, — мгновенно объявил Хит.

— То есть как это не проблема? — гневно нахмурилась Эми. — Только вот не надо меня сейчас убеждать, что на дворе двадцать первый век и все эти супружеские дела — не более чем провинциальные предрассудки. Я не хочу, чтобы мой ребенок всю жизнь мучился комплексом неполноценности из-за своего нелестного статуса незаконнорожденного.

— Значит, загвоздка в несостоявшемся законном браке? Тебе необходимо брачное свидетельство?

— Что толку говорить о том, чего не может быть, — пробормотала девушка.

— Ну, не все так безнадежно, дорогая. Мы с тобой могли бы пожениться. Я тоже Саксон, и твой ребенок мне не чужой, — предложил Хит, уверенно глядя ей в глаза.

— Что за дикая мысль?! — отшатнулась от него Эми.

— Не более дикая, чем желание сделать аборт или уехать неведомо куда, — резко парировал в своем стиле Хит.

— Ты это всерьез? — недоверчиво переспросила ошарашенная Эми.

— Разве видно, что я шучу? — вопросом на вопрос ответил Хит.

— Нет, ты не шутишь. Но для чего тебе это? Женитьба — значительный шаг. Или для тебя это не представляет ничего заслуживающего особого отношения?

— Дорогая, я пойду на все, чтобы этот ребенок жил, тем более что знаю наверняка: ты и сама этого хочешь. Мне невыносимо думать, что ты пойдешь на шаг, о котором будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Меня мнимые сложности не пугают. Меня пугает твой категорический отказ от последнего шанса. Я знаю, что ваша с Рональдом любовь была настоящей. Его гибель во многом объясняет то смятение, в котором ты сейчас пребываешь. Порой смерть любимого заставляет думать, что ничего доброго в жизни уже не будет. Потому-то и мысли твои сейчас трагические, они окрашивают все грядущее в черный цвет. Но поверь, Эми, это не так. Я никогда не был на твоем месте и надеюсь, что этого не случится. Однако подобные периоды случаются в жизни каждого человека. Но, к счастью, наша жизнь так устроена, что мы не можем предвидеть не только опасности и потери, но и то везение, которому еще только предстоит выпасть на нашу долю. Сама посуди: еще недавно ты была счастлива с Рональдом, и вы планировали свадьбу, спустя считаные дни происходит эта авария, и ты теряешь свою любовь навсегда. Могла ли ты, стоя над могилой моего брата, думать, что в тебе плоть от плоти его? Никто не мог этого предвидеть, но это случилось. И нам ли противостоять воле судьбы? Подумай о себе и своем собственном будущем, Эми. Если ты действительно любила Рональда всей душой, то никогда не сможешь его забыть, он навсегда останется с тобой. Так пусть он будет с тобой в облике живого человека, вашего общего ребенка, чем призраком, терзающим тебя угрызениями.

— Но это мои проблемы, Хит. Для чего тебе все это? В особенности женитьба… Ты должен жить собственной жизнью, а не латать дыры в чужой судьбе, — тихо проговорила Эми, тронутая его тирадой.

— Вы все — моя жизнь. Я не считаю тебя чем-то инородным в ней. Сейчас я вряд ли способен подсчитать, как долго мы знакомы. Такое впечатление, что всю жизнь. И если ты допускаешь, что я так же тяжело переживаю смерть брата, как ты — гибель любимого, тебе должен быть понятен мой порыв. Я чувствую себя обязанным сделать все для того, чтобы возлюбленная Рональда и его единственный ребенок были счастливы. Это мой долг и мое горячее желание.

— Рональд бы не одобрил такую жертву, — отозвалась Эми.

— Возможно, — кивнул Хит. — Но для меня он сделал бы то же самое, и даже больше, — убежденно произнес он. — И кто вообще говорит о жертве?

— Но ты сам несколько лет назад категорически заявлял, что никогда не женишься, — припомнила ему Эми его опрометчивое высказывание.

— Мало ли что болтает человек по молодости лет. Это ничего не может значить.

— Как и твое теперешнее желание жениться?

— Да, я готов сделать это, Эми, если ты мне позволишь. Я не более твоего склонен верить словам людей. Предпочитаю верить их поступкам, — отчеканил Хит.

— Мне не нужен муж, — отвергла его предложение Эми.

— Я допускаю это, — кивнул он. — Но ты сама сказала, что лучше бы ребенку родиться в браке, чем вне его. Что я тебе и предлагаю. Если ты нуждаешься в гарантиях, я предоставлю их. У твоего ребенка будет все, что было бы, будь его отец жив.

— Все, кроме настоящего отца, — заметила Эми.

— Здесь я бессилен. Но отцовскую любовь я тоже могу гарантировать. И буду бороться за этого ребенка, как за своего собственного. Это, надеюсь, ты уже поняла.

— Не нравится мне все это, — покачала головой девушка.

— Подумай о малыше. Ты уже не мать-одиночка. Ты не одна. С тобой я и вся моя родня. Распорядись разумно тем, что тебе дает судьба. Идеально уже не будет. Рональда нет. Но есть ребенок, который заслуживает усилий ради его блага. Я не утверждаю, что брак со мной — это единственный выход. Но если для тебя так важно дать ребенку полную семью, давай поженимся.

— Почему, Хит? Почему ты делаешь это? — недоуменно воскликнула Эми.

— Я же уже сказал.

— Да-да… я слышала, и все же не могу понять, как такое возможно, — отозвалась она.

— Вполне возможно. Не вижу никаких препятствий.

— У тебя может быть своя семья: любимая жена, собственные дети.

— Видимо, Эми, я отношусь не к той категории людей, которые всю жизнь что-то ищут, полагая, что самое заманчивое им только предстоит. Я мыслю несколько иначе. Предпочитаю беречь то, что у меня уже есть, и, прилагая все силы, делать свою жизнь и жизнь окружающих меня людей еще лучше… Понимаю, что сказанное прозвучит не в мою пользу, но я прагматик, уверенный в том, что любую проблему можно решить, если подойти к этому со всей ответственностью, честностью и хладнокровием.

— И ты полагаешь, что двое совершенно разных людей могут бесконфликтно жить под одной крышей? — недоверчиво взглянула на него Эми.

— Без конфликтов, насколько мне известно, и ты с Рональдом не обходилась, — заметил Хит.

— Но у нас была любовь! — патетически объявила она.

— А у нас будет уважение. Я готов жить с тобой не просто под одной крышей. Я готов к тому, чтобы жить твоей жизнью, твоими проблемами и заботами. А тот факт, что мы не будем при этом любовниками, думаю, лишь облегчит путь к пониманию. Поскольку знаю на своем опыте, что спать с женщиной и ладить с женщиной — это далеко не одно и то же.

— С последним доводом не поспоришь, — проговорила Эми. — И все-таки не пожалеешь ли ты о своем решении, когда встретишь ту единственную, с которой захочешь разделить свою жизнь?

— Учитывая, что для подобного требуется взаимное желание, полагаю, мне это не грозит, — попытался отшутиться он.

— Что ты хочешь этим сказать, Хит? — не оставляла попыток разобраться в его решении Эми.

— Я — не самый лакомый кусочек, согласись. Конечно, успешен, конечно, богат. Но для достойной женщины не это важно. Все знают, сколько времени и сил я отдаю работе. Не думаю, что любящая женщина может смириться с таким положением дел, — обреченно проговорил он.

— Брось, — отмахнулась Эми. — Не может быть, чтобы ты всерьез так считал.

— Думаешь, я кокетничаю? — рассмеялся Хит.

— Да нет, но мы оба знаем, что ты нравишься женщинам. Такой-то красавчик!

— О да! Но стоит узнать меня поближе… Уверяю, ради меня женщины не выстраиваются в очередь. Характер… я сам прекрасно понимаю, что он у меня не сахарный… Но речь ведь сейчас не об этом. Мне, конечно, сложно представить, какого ты мнения о моей персоне. И, вероятно, сама мысль, что ты ввяжешься в авантюру с таким чудовищем, как Хит Саксон, представляется тебе противоестественной. Но все же я рискую сделать тебе это предложение, если не ради нас двоих, то ради будущего малыша.

— Мне сложно давать тебе оценку, Хит. То, что я думала о тебе в юности, потеряло актуальность. Сейчас же я мало что знаю, поскольку мы долгое время не общались с тобой. Мне известно, что ты очень предан делу, что у тебя непростые отношения с отцом, но при этом оба вы одержимы процветанием семейного бизнеса. Ты жесткий в общении и одержимый в достижении цели. Ты сдержан в эмоциях, скрытен в чувствах. Прямолинеен, что не всегда приятно. Но у меня нет причин подозревать тебя в бесчестности, лицемерии и коварстве. Хотя и для особого доверия оснований тоже нет.

— Спасибо за честность, дорогая, — ответил Хит, внимательно ее выслушав.

— Я не хотела тебя обидеть, — смущенно произнесла девушка.

— Ты меня не обидела. Все именно так, как ты сказала. Именно такое впечатление я и произвожу на окружающих людей, на тех, кто меня не очень хорошо знает… И если у тебя не возникнет острого желания узнать меня поближе, для меня это не станет проблемой. Я могу месяцами не появляться дома. Вернувшись в «Винодельческое хозяйство Саксонов», я, к радости своей, обнаружил непочатый край работы, поэтому не стану утомлять тебя своим присутствием. Так что ты, в сущности, ничем не рискуешь… Ты знаешь моего отца. Знаешь, с какой ревностью он относится ко всему, что носит его имя. Прежде он даже боялся допускать меня к чему-либо, сколь-нибудь значительному в нашем деле. Ему казалось, что я сплю и вижу, как бы его сместить. Но это отнюдь не так. Работы много, хватит на каждого Саксона. Я рад, что отец наконец это понял. И то, что я снова в компании, лишний раз подтверждает это. Отец очень хорош в вопросах финансового управления. Он непревзойденный организатор, тогда как меня всегда волновал вопрос качества нашей продукции. Я много времени посвятил тому, чтобы проникнуть в секреты виноделия. У меня скопилось много задумок, касающихся рецептуры смешивания, методологии винификации, которые я намерен воплотить сначала в экспериментальном режиме, а в случае успеха, то и в масштабе производства… Но, прости, я отклонился от нашей темы… — оборвал сам себя Хит.

— А вот мой отец вообще ни в каком качестве не хотел допускать меня до бизнеса, — мрачно сказала Эми, позавидовав его азарту.

— И теперь он банкрот, — резюмировал Хит.

— Не думаю, что между этими явлениями есть хоть какая-то связь, — с некоторым неудовольствием проговорила девушка, оскорбившись за своего отца.

— Есть-есть, поверь мне. Старики не способны вовремя осознать, когда их глаз замыливается, когда приверженность старому укладу становится свидетельством косности, а отнюдь не гарантирует традиционное качество, как они полагают. В нашем деле, когда период производства дорогостоящей продукции столь долог, очень легко вылететь из обоймы, если не отслеживать веяния.

— Но именно благодаря косности моего «старика», ты стал владельцем «Благодатной долины», — съязвила Эми, которой вновь овладевал протестный дух.

— Ну, во-первых, вы лишились бы поместья так или иначе, а я предложил за него выгодную цену. А во-вторых, мне казалось непозволительным наблюдать за тем, как великолепные виноградники гибнут только из-за того, что у владельца нет средств на финансирование самых необходимых работ по их поддержанию. Когда дух вырождения поселяется в сельских угодьях, он подобен заразе, которую не так-то просто остановить.

— Если бы это случилось теперь, я бы знала, как помочь отцу в его деле. Я очень многому научилась в «Хозяйстве Саксонов».

— Если ты так сожалеешь о виноградниках, перешедших в чужие руки, представь, как будешь сожалеть…

— Не продолжай, — перебила его Эми. — Я догадываюсь, к чему ты ведешь… В моем сознании сейчас действительно воцарился хаос. Я бы очень хотела его преодолеть.

— Иногда для этого требуется помощь друга, — ввернул Хит.

— И ты — тот самый друг, который горит желанием мне помочь. В чем твой резон, Хит? Не верю, что человек может быть настолько бескорыстен.

— Обидно это слышать. Но не стану отрицать, я не вполне бескорыстен. Мне отчаянно хочется наладить отношения с моей семьей. Только представь, как будут счастливы мои родители, когда узнают, что Рональд не ушел бесследно. Моя цель — сделать так, чтобы ты — мать его ребенка — тоже стала частью нашей семьи и чтобы, вне зависимости от объективных обстоятельств и субъективных отношений ты оставалась этой частью. И это даст мне долгожданный шанс упорядочить свой быт, занять определенное место в причудливой табели о рангах моего отца, чтобы он просто позволил мне делать мое дело.

— Разве ты этого еще не добился?

— К сожалению, нет, — откровенно ответил Хит. — Я вернулся, потому что Кейтлин настаивала на моей кандидатуре, и Джошуа сумел убедить отца. Если бы отец верил в меня, этого бы не потребовалось. Вероятно, тебе не известно, но он взял меня на испытательный срок.

— На испытательный срок?! — изумленно переспросила Эми. — Что за глупость!

— Ты подозреваешь Филиппа Саксона в глупости? Не кощунствуй! — шутливо пригрозил Хит.

— Но ты сам обучал ту же Кейтлин. Да и Джошуа многим тебе обязан. О каком испытательном сроке может идти речь? Ты ас! — недоумевала она.

— Спасибо. Но именно об этих парадоксах субъективности я и веду речь… В общем, добро пожаловать в семью Саксонов. Здесь много удивительного.

— Испытательный срок… — все не могла успокоиться Эми. — Порой совершенно не понимаю Филиппа. Это же унизительно. Зачем ты вообще согласился? У тебя же есть собственные виноградники и винокурня.

— Открою секрет, Эми, — заговорщически прошептал винодел. — Когда я приобрел «Благодатную долину», то вначале хотел присоединить ее к «Хозяйству Саксонов». Я хочу утвердиться на отцовской земле, чтобы соединить с ней ваши земли в единое винодельческое хозяйство. Это создаст огромные возможности для варьирования, смешивания виноматериалов, это усилит нашу устойчивость погодным катаклизмам, поскольку естественные террасы, на которых расположены виноградники по разные стороны от разделительной гряды, испытывают на себе несколько отличные климатические влияния. Разной степени солнечная освещенность, несколько отличного состава почва… Все это и многое-многое другое так или иначе влияет на вкусовые особенности урожая. При умелом купаже это может дать отменный результат.

— А ты как раз мастер по этой части…

— Именно! — подтвердил Хит.

— Все равно не понимаю, как я и моя беременность могут тебе в этом помочь.

— Прямой связи, конечно, нет, — согласился мужчина. — Но я очень хочу здесь осесть, утвердиться, остаться. Чтобы никто и ничто не могло меня больше с места сдвинуть, как это бывало прежде: после малейшего недоразумения я хлопал дверью и уходил. Все, я для себя решил: кочевая жизнь должна остаться в прошлом.

— Желание похвальное, но ты ведь можешь обзавестись своей семьей… Не думаю, что родители с одобрением воспримут эту твою идею. Особенно твоя мать, — заметила Эми.

— Как раз наоборот. Мои родители обожают тебя. Быть может, они и считали вашу с Рональдом свадьбу делом несвоевременным. Но это уже не имеет значения. А новость о том, что ты беременна, просто-таки сделает их самыми счастливыми. Другое дело — я. Особенно, когда отец узнает, что в «Благодатной долине» я экспериментирую с красными сортами… Он никогда не понимал этого моего желания, полагая, что нет ничего лучше старых добрых совиньон блан, шенен блан и гевурцтраминера. В конце концов, что бы там ни было, не забывай, что ты их крестница, притом самая любимая.

— А как они отнесутся к тому, что я спала с Рональдом до свадьбы? — озабоченно спросила Эми.

Хит пристально посмотрел на Эми, но долго не выдержал напускной серьезности и разразился смехом.

— Что тут смешного?! — возмутилась девушка.

— Прости, но я не компетентен обсуждать столь серьезную проблему.

— Допустим, они воспримут это спокойно. Допустим… — проговорила она. — Но поймут ли они твое желание жениться на мне? Мы же не станем притворяться, будто это твой ребенок?

— Ни в коем случае. Иначе это лишено всякого смысла. Родители должны знать, что ты беременна от Рональда, — подтвердил Хит.

— А если они усомнятся в этом? Если подумают, что я спешила замуж за него, теперь — за тебя, просто потому, что забеременела от кого попало? — тревожно пробормотала она.

— Они так не подумают, — заверил ее Хит.

— Ты не можешь знать этого наверняка… Поверь, я бы никогда не изменила Рональду. Никогда и ни с кем. Это его малыш. Его и мой, — принялась она убеждать собеседника.

— Не нужно ничего говорить, дорогая. Никто не заподозрит тебя в измене. Ручаюсь. И никто не подумает, будто у нас с тобой бурный роман. Это я тоже тебе гарантирую. У всей нашей семьи траур. Никаких пышных церемоний. Обменяемся кольцами, поцелуемся в щечку, дадим ребенку отцовскую фамилию. Ты ведь этого хочешь?

— Не ради себя, Хит. Только ради ребенка… — пробормотала Эми.

— Я понимаю, как это важно. Потому и предлагаю такой выход. Ты не обязана давать ответ прямо сейчас. Но серьезно подумай над моим предложением… Я, конечно, не Рональд. Наш брак будет стоять на совершенно других столпах, какие мы оговорим позже. Но нужно что-то решать, Эми. Ребенок должен жить. Ты понимаешь это?

— Да-да, я все понимаю, — поспешила согласиться растерянная девушка.

Ее ребенок, без сомнения, был достоин любых компромиссов, любых жертв. В том, что негоже рожать незамужней, Эми Райт нисколько не сомневалась. Но то, что брак с братом Рональда — дело достойное, в этом она не была уверена. А то обстоятельство, что между ней и Хитом Саксоном нет ровным счетом никаких чувств, — на ее напряженные раздумья не оказывало никакого влияния.

Словно в Зазеркалье, Эми отталкивалась от итога: чтобы родить, нужно быть замужем, а поскольку в женихах один лишь Хит, приходилось идти у него на поводу.

Оставалось еще бегство.

Бегство от материнства или бегство в Окленд. Эти два варианта, единожды возникнув в воспаленном мозгу скорбящей девушки, тоже не желали капитулировать без решающего сражения. Все три решения казались ей практически равноценными. Сколько бы ни раздумывала, Эми не могла склониться в пользу ни одного из них.

Рожать в провинции, в местечке, где все знали друг друга с самого детства, где по-прежнему господствовала викторианская мораль, Эми, не состоя в официальном браке, не могла. Это бы ранило всех: и ее отца, который был чрезвычайно строг в вопросах традиционных ценностей; и родителей Рональда, никогда не одобрявших поспешности, к которой был склонен их покойный сын. К рожденным вне брака детям в родных краях относились не как к отпрыскам полных семей. Да и подобных случаев было не так уж и много.

Потому выход с абортом напрашивался сам. И сделать его не поздно, пока никто не узнал.

Однако тут же вставал вопрос морали. Убийство — оно само по себе ужасно, а убийство ребенка погибшего в автомобильной катастрофе возлюбленного — убийство вдвойне. Оставалось бегство в большой город, где никто ее не знает, никто не станет осуждать, никто и не подумает, что рожать без мужа — беспутство, потому что в большом городе это в порядке вещей. Так рассуждала Эми Райт.

Но Окленд — пугающий мегаполис, это не место для провинциальной девчонки, которая убита горем, беременна, нуждается в деньгах и так еще мало знает жизнь. Подобное бегство могло стать выходом только для отчаянной и бесстрашной особы, каковой Эми никогда не считалась. Поэтому брак с Хитом Саксоном представлялся ей тем запасным аэродромом, где примут в любую погоду, в любом состоянии и помогут затем встать на крыло.

Не то чтобы она доверяла Хиту. Нет. Он для всех, не только для нее одной, был Черным Саксоном, темной лошадкой, личностью непонятной и непредсказуемой. В коварстве Хита никто не изобличал, однако действия его все же поражали точностью расчета. Он считался удачливым, но счастлив не был, успешным, но друзей не имел.

Он был умен, остроумен, красив наконец, но женщины предпочитали любоваться им на расстоянии. Все, в том числе и самые близкие люди, находили его опасным, хотя по вине Хита никто и никогда не страдал.

Раньше Эми не задумывалась над этой странностью, но теперь пришло время, и припомнив все, что она знала о Хите и об отношении к нему окружающих, девушка стала склоняться к мысли, что Хит — это невинная жертва предубеждения, тех стереотипов, которые заставляют по внешности судить о душе человека.

Эми размышляла и наблюдала часы и дни напролет. И все время вольно или невольно возле нее оказывался Хит Саксон. Не наседал, не торопил, не агитировал. Просто, сотрудничая так тесно над организацией рождественского фестиваля, вероятно, и не могло быть иначе.

— Хит! Забыл тебе сказать! — окликнул его Джошуа. — Мне сегодня звонили из полиции…

— Из полиции? — насторожился Хит.

— По поводу юных головорезов, из-за которых упала Элайса… Ну, во время пожара в конюшне, — напомнил он Хиту недавнее происшествие, когда кто-то запалил одну из стен конюшни и девушка Джошуа упала со вздыбившейся от испуга лошади и сильно поранила себе руку. — Следователи полагают, это дело рук молодчиков, пойманных на днях. Их оказалось двое. Оба арестованы. За ними там много таких подвигов уже числится.

— И что же это за ребята такие? — лениво справился Хит.

— Ты, наверное, о них прежде никогда не слышал. Два брата. Карсон и Томми Смит.

— Томми Смит! — воскликнула Эми Райт, находившаяся здесь же.

— Да, я недавно уволил его, — отозвался Джошуа. — Томми был образцовым тунеядцем и мелким воришкой. Я и предположить не мог, что он решится на такую глупую месть. Полицейские предполагают, что они хотели пробраться на чердак Кейтлин над конюшнями и обчистить его. Но поскольку она к тому времени уже съехала и взять было нечего, решили оставить о себе такую память на пепелище. Разбойники, что еще о них скажешь.

— Не нанимай маньяков, а если нанял, то не увольняй, — съязвил Хит.

— Ну, кто же мог предполагать. Обычный здоровый парень, сколько у нас таких поденщиков!.. Меган! Ты что такая непроспавшаяся? — окликнул он свою сестру, уронившую голову на руку.

— Она все еще живет по австралийским часам, — пояснил Хит.

— Я все слышу, — пробормотала Меган. — Джошуа, не мог бы ты плеснуть мне холодной воды из кулера?

Эми, сидевшая возле установки, набрала в одноразовый стаканчик воды и передала его Джошуа, тот Хиту, Хит — Меган, и все по очереди поблагодарили друг друга. Меган с наслаждением выпила воды.

— Давайте теперь распробуем наш рислинг! — воскликнул Джошуа, вскочив с места и выбежав из кабинета Хита.

Он быстро вернулся с бутылкой и штопором.

— Я пас! — тотчас предупредила Эми.

— Вино — супер! Гарантирую! — принялся настаивать Джошуа.

— Предоставляю судить об этом знатокам. Я тут по части связей с общественностью. Не уверена, что сумею отличить и лучшие наши вина от яблочного уксуса, — попыталась отшутиться беременная.

— Что это ты такое говоришь, дорогая? — упорно протягивал ей бокал Джошуа.

— Не настаивай, — осадил его Хит. — Видишь, человек не в настроении.

— Просто Эми села на диету. Правда, Эми? — мягко предположил Джошуа. — Пытаешься сбросить вес?

— Оставьте Эми в покое, — присоединилась к Хиту Элайса.

— Эми, не вздумай заниматься этими глупостями! — эмоционально вступила взбодрившаяся Меган. — Никаких диет! При твоей худобе и бледности они просто противопоказаны.

— Да с чего вы взяли! Я не на диете. Просто не настроена пить сегодня вино, — попыталась отбиться от доброжелательных рекомендаций Эми.

— Так! Давайте на минутку забудем об Эми и попробуем наше вино! — возвысил свой сочный голос Джошуа. — Будьте внимательны, я хочу знать ваше мнение, дамы и господа. Особенно твое, Хит.

Все принялись анализировать органолептические свойства влаги приятного соломенного цвета.

— Что скажет великий и ужасный сомелье Хит Саксон? — спросил с нетерпением Джошуа.

— Тонкое, элегантное, сбалансированное, легкое, в меру сладковатое, букет традиционный для рислинга. В целом недурно, но ничего выдающегося.

— Но ты заметил, вино яснее и суше обычного?! — воскликнул Джошуа.

— А мы к этому стремились? — спросил его Хит.

— Нет. Урожай такой, — смущенно проговорил тот.

— Эми, а ты часом не беременна?! — неожиданно воскликнула осененная Меган, предотвратив назревающий спор мужчин.

После этого вопроса Эми ничего не потребовалось отвечать. Щеки ее вспыхнули алым цветом.

— Поздравляю! — тотчас заверещала Элайса.

Джошуа мгновенно забыл свою винную обиду и вновь сосредоточил все свое внимание на Эми.

— От Рональда?

— Ну конечно же, от Рональда! От кого же еще, болван? — просветила его невеста.

— Кей будет вне себя от счастья, — убежденно проговорил Джошуа.

— Разве только Кей? — подхватила Меган. — А как же все мы? Ты сам разве не счастлив?

— Счастлив, конечно же! Бесконечно счастлив. Это же просто чудо какое-то! У меня есть тост, — моментально сообразил Джошуа и вновь наполнил всем бокалы.

Хит единственный хранил молчание сфинкса, стараясь не смущать Эми взглядом. Ей же оставалось так же безмолвно наблюдать за тем, как отмечают Джошуа, Меган и Элайса возвращение Рональда в их жизни, как они верят в это, как рады ее ребенку… или фантому. Вряд ли кто-нибудь из них отдавал себе в этом отчет. В душу Эми закрались новые сомнения, одно тревожней другого.

Она не могла никого винить. Сама не уберегла свою тайну. Следовало быть осмотрительнее в проявлении симптомов. Саксоны всегда отличались проницательностью. Это было их главным козырем.

Но однозначное ликование младших представителей семейства вовсе не означало, что Кей и Филипп встретят эту новость столь же благожелательно. Об их реакции ей предстоит узнать в скором же времени, поскольку ни Джошуа, ни Меган, ни Элайса в тайне этого хранить не станут.