След в ущелье Тимбэл

Глава 7 Дэвон появляется неожиданно

Дэвон выехал из города и свернул в первую долину, которая спускалась крутыми поворотами на дно узкого ущелья, пылающего жаром, потому что солнце теперь стояло прямо над горой Тимбэл. Его лучи отражались от гладких, словно отполированных скал. Около «Паласа» склоны ущелья были покрыты лесом, но здесь, внизу, уже ничто не могло защитить от палящих лучей, жара была удушающей.

В разреженном горном воздухе слышались крики, звуки ударов молотков. Все это было похоже на сон и удивляло Дэвона. Посмотрев вниз, он увидел, как меняется цвет реки. В верхней части ущелья она была кристально чистой и почти голубой, а по мере того как приближалась к его дну, становилась все грязнее и темнее. Дэвон спустился ниже, в самое сердце ущелья. Шум голосов людей и звуки их работы здесь слышались все громче. Над ними гигантской громадой возвышалась гора. Он поднялся на следующий откос, позволив мерину сделать по нему несколько зигзагов. И вскоре шум голосов утих, стал не громче жужжания пчел.

На следующем гребне Дэвон снова оглянулся назад на кишащее людьми ущелье и на город Уэст-Лондон. И вдруг ему показалось, что он снова стал мальчиком, который еще никогда не покидал этих гор, а то, что только что увидел, – всего лишь призрак цивилизации.

Потом он начал спускаться по противоположному склону, который вел прямо к холмам его ранчо. Дэвон ехал по узкому проходу в высоких горах, когда-то промытому потоком. Сейчас здесь было сухо. Только когда таял снег, в лощинах, поросших темными ивами, стояла вода.

Эти вешние воды, да еще случайные летние ливни снабжали людей водой в жаркое время года. С этой целью лощины были очищены от травы, разделены на части, и вода собиралась в резервуары, где и стояла в неподвижности месяц за месяцем.

Дэвон посмотрел на них с легким чувством отвращения, потому что увидел на их краях зелень засохшего ила. Вот из-за этих резервуаров он и ушел отсюда еще совсем юным. Горы были хороши, с одиночеством тоже можно было справиться, но ужас от этой вонючей, застоявшейся воды проник в его сердце и погнал прочь, несмотря на протесты угрюмого отца.

Вскоре в лесистой долине Уолтер увидел свое ранчо – небольшую хижину с приземистым сараем и несколькими загонами. Деревья, которые могли бы защитить эти постройки от солнца, были вырублены, от них остались только пни. Все тут было по-прежнему: полоска вытоптанной лошадиными копытами земли, на шестах у входа развешанные для сушки шкуры койотов и рыжих рысей…

Неожиданно где-то далеко раздался звук, напоминающий выстрел пушки. Дэвон догадался, что это на шахтах взрывают заряды. Был уже полдень – первая смена заканчивала работу.

Продолжительное, слабое эхо еще замирало вдали, когда он слез с лошади, привязал ее и, войдя в хижину, увидел Гарри и Джима. На всех пятидесяти квадратных милях округи их не знали под другими именами.

В славные старые дни бизонов и индейцев они были компаньонами Джека Дэвона. Тогда они все трое вместе охотились, выслеживали зверя, дрались с индейцами, снимали скальпы, прорывались сквозь опасности, стрельбу и торговцев виски, искали золото, пытались его добывать. Поэтому, когда Джек Дэвон обосновался на этом ранчо, считалось совершенно еетественным, что Гарри и Джим могут приходить сюда и уходить отсюда, когда им заблагорассудится.

И они часто наведывались, приносили и дарили Дэвону шкурки, патроны, оружие. А если, случалось, являлись с пустыми руками, то это не имело никакого значения. Приезжая, Джим и Гарри ставили лошадей в сарай, если была плохая погода, или пускали их попастись, если было тепло, и вламывались в дом с седлами, уздечками, которые вешали в комнате для умывания. Они приветствовали всю семью коротким «Привет!», даже если отсутствовали целых полгода, а потом присаживались и раскуривали трубки.

Мать Дэвона всегда ворчала, когда заявлялась эта пара. Они могли остаться здесь на день или на целую зиму, но, на сколько бы ни пожаловали, и пальцем не шевельнули, чтобы поколоть дрова, поухаживать за лошадьми или сделать еще что-нибудь полезное для дома. Лишь немного помогали Джеку Дэвону с коровами, и это было все.

– Они думают, что я скво?¹ – ворчала миссис Дэвон.

Но однажды рассказала сыну, как мимо проезжал бродяга и ворвался в хижину с ружьем наготове, а Гарри собственной персоной выкинул его вон, сломал ружье о колено и бросил его вслед разбойнику.

После смерти миссис Дэвон Джим и Гарри стали заезжать почаще. Возраст брал свое – их поездки стали давать меньше прибыли. А когда скончался Джек Дэвон, так и остались здесь, заботясь о все уменьшающемся стаде. Большая его часть была распродана мясникам в Уэст-Лондоне.

Остановившись на пороге, Уолтер Дэвон немного понаблюдал за ними с насмешливым огоньком в глазах. Джим, высокий, стройный, с седыми волосами и бело¹ С к в о – индианка.

снежной бородкой, был, как всегда, исполнен достоинства, только стал немного медлителен в движениях, которые у него раньше были по-кошачьи быстры.

Гарри стал на полфута ниже, чем в свои лучшие времена, немного согнулся в поясе, его громадные плечи чуть обвисли. Но большие старые руки были по-прежнему сильны.

Сейчас он хлопотал у печки, поднимая в воздух тучи золы, Джим с достоинством накрывал стол, расстелив на нем рваную красную скатерть. Оба продолжали работать, несмотря на то, что в проеме двери застыл Уолтер – возраст застлал им глаза.

Дуновение золы достигло носа Джима, он чихнул, и оловянные кружки рискованно зазвенели у него в руках.

– Если бы ты был в лагере, – сказал Джим, – то своим шумом разбудил бы всех на окружности в десять миль. А у печи поднимаешь столько пыли, что можно задохнуться.

– Здесь тебе не индейский совет, – огрызнулся Гарри. – Готовь тесто для лепешек и заткнись.

– Лепешки уже готовы, – сообщил Джим.

Он вытащил их из шкафчика. От жары и времени они превратились в камень.

– Из этих лепешок можно построить дом, – заметил Гарри.

– Если и немножко суховаты, то очень полезны для твоего желудка, – парировал Джим. – Ничего, побольше поработаешь беззубыми челюстями, хоть поменьше будешь болтать.

– Хэлло! – громко произнес Дэвон.

От неожиданности оба старика быстро повернулись к нему. Гарри инстинктивно схватил кочергу с такой силой, что тяжелая железная палка задрожала, а рука Джима дернулась вниз, к револьверу. Но тут они рассмотрели визитера, и их лица расплылись в широких улыбках.