Следствие, которое ищет убийцу

13

Морган снова шел через гору по дороге домой из ямы, почти бегом, чтобы победить грозу, которая угрожала черными, похожими на наковальню облаками, которые заполнили горизонт.

Пошел дождь, ливень такой силы, что он в одно мгновение промок до нитки. И холод этого, казалось, проник в его мозг, так что он громко закричал в агонии, спускаясь по склону холма к деревне внизу.

Она открыла дверь маленького коттеджа, когда он, спотыкаясь, шел по тропинке, ее голова была накинута на черную вязаную шаль, так что он не мог видеть ее лица.

Ее руки обняли его, увлекая в тепло. — Мама, — сказал он. «Мне так холодно. Так чертовски холодно.»

Он лежал на спине, голова на подушке, только когда она наклонилась и шаль соскользнула, на него сверху вниз смотрела Кэтрин Райли.

— Все в порядке, Аса. Я здесь. А теперь спи.»

«Да, мама», — сказал он, закрыл глаза и сделал, как ему сказали.

Морган очнулся от сна без сновидений и лежал, уставившись в плетеный и оштукатуренный потолок над головой. Он снова был самим собой, его кожа была прохладной, тупая постоянная боль в руке и плече была единственным напоминанием о том, через что он прошел. Был дневной свет, солнце струилось в окно.

Он слышал пение совсем рядом, глухой ритмичный стук топора по дереву; он отбросил одеяла и поднялся на ноги. У него больше не было головокружения. Теперь была только боль, и это было хорошо. Это будет держать его в тонусе.

Джордж колол поленья на дрова, Мария сидела на скамейке на солнышке, зашивая дыру в заляпанной солью куртке Моргана. Его бумажник лежал на скамейке рядом с ней, сушась на солнце вместе с паспортом и рядом с драхмами.

Она подняла руку и коснулась его лба. — Итак, лихорадка прошла? Она позвала Джорджа. «Видишь, старый дурак, кто теперь знает лучше, чем доктор?»

Джордж оперся на свой топор. — Она ведьма, — сказал он, — и все женщины ее клана до нее. Это известный факт.»

— Итак, ты чувствуешь себя лучше? — спросила она.

— Намного.

— Хорошо. Много часов ты проспал. Это была необходимая вещь, зелье, которое я дал тебе.»

Он взглянул на свой «Ролекс» и увидел, что уже восемь часов. Он чувствовал странное головокружение, когда шел сквозь сосны к гребню. Он прикрыл глаза ладонью, глядя на виллу Микали в бухте внизу. Рядом с ним появился старина Джордж.

— Они ушли? — спросил я.

«Все они!»

— А женщина? — спросил я.

Старик указал. «Видишь, она приходит сейчас».

Она вышла из-за деревьев на поляну в двухстах футах внизу, следуя по тропинке, которая зигзагом петляла между старыми заросшими террасами. На ней были солнцезащитные очки, футболка и старая хлопчатобумажная юбка, а в руках она держала сумку через плечо.

— Я думаю, она беспокоится о тебе, эта, — сказал ему старик по-гречески. «Много часов она просидела у твоей постели».

Морган осторожно присел на бревно, не сводя с нее глаз, и старик положил рядом с ним пачку греческих сигарет и несколько спичек.

— Я скажу Марии, чтобы она приготовила кофе, — сказал он и ушел.

Она вышла из сосен десять минут спустя и обнаружила, что он сидит на бревне и курит. Она остановилась на мгновение, чтобы посмотреть на него, странно безымянного в темных очках.

«Итак, ты снова с нами?»

«Это то, что они мне говорят».

Она села на траву лицом к нему, прислонившись спиной к дереву, и поставила сумку на землю.

— Что у тебя там внутри? — спросил он.

Бутерброды, бутылка вина. Константин думает, что мне нравится каждый день гулять в горах».

— А старуха и мальчик?

«О, они в Гидре, в городском доме Микали. В это время года они иногда позволяют туристам осмотреться. Это что-то вроде музея. Полный реликвий времен турецких войн — что-то в этом роде».

Между ними была неловкость, которую такой разговор не мог преодолеть. Он сказал: «Почему ты остался?»

«Помимо моей воли», — сказала она и сняла солнцезащитные очки. Ее лицо было очень бледным, глаза затравленными. «Я сказал ему, что устал. Спросил, не возражает ли он, если я останусь на день или два».

— И он согласился?

«При том понимании, что я был на своем месте вовремя в Альберт-холле».

— Я понимаю. Итак, он успел на вчерашний ночной самолет? И Девиль пошел с ним.»

— Прошлой ночью? Она медленно покачала головой. «Ты где-то потерял целый день, Аса. Это суббота — субботнее утро. Они уехали позавчера вечером.»

Он сидел и смотрел на нее, как громом пораженный, не в силах осознать это. — Ты пытаешься сказать мне, что я был без сознания последние тридцать часов?

— Что-то в этом роде. О, ты довольно часто ворочался и метался, но Мария определенно знала, что делала. Эти ее травы — это действительно нечто.»

«Но это значит, что концерт сегодня вечером». Он вскочил на ноги и стоял там, сжав кулаки. «Разве ты не видишь! Этот ублюдок может завтра снова отправиться в путь.»

— Он звонил мне вчера вечером, — сказала она. «Сказал мне, что он был с Превином в Альберт-Холле, и там он будет большую часть сегодняшнего дня. Репетиция для сегодняшнего концерта. Это действительно очень просто. Все, что тебе нужно сделать, это позвонить Бейкеру в Скотланд-Ярд.»

Последовало долгое молчание. Морган сказал: «Да, я мог бы это сделать».

— Но ты не сделаешь этого, не так ли?

Он снова сел на бревно и закурил сигарету.

«Послушай, позволь мне объяснить. В DI5 есть секция под названием Group Four с новыми полномочиями непосредственно от самого премьер-министра для координации борьбы с терроризмом, подрывной деятельностью и так далее. Им управляет человек по имени Фергюсон. Бейкер работает на него. Мы прошли долгий путь, Фергюсон и я. Он настоящий персонаж. Тебя удивит, если ты узнаешь, что он поощрял меня в этом с самого начала? Использовал меня как тупой инструмент. Надеялся, что смогу добиться успеха там, где они потерпели неудачу, потому что у меня было кое-что еще, что работало на меня — ненависть!»

«Он, безусловно, был прав».

«Да, только теперь, когда я нашел его, я хочу Микали для себя».

«Око за око. Это единственный способ, которым ты это видишь? Кровь за кровь?»

— А почему бы и нет? Если я обвиню его в Греции, они будут смеяться надо мной. Он национальный герой. Если я позволю им арестовать его в Англии, они дадут ему пятнадцать лет за стрельбу в Коэна, и это только в том случае, если они смогут это доказать. Не забывай, что все остальные его убийства были совершены в других местах. Немцы — французы. Им всем придется подождать своей очереди.»

— И что? — спросил я.

«Через некоторое время «Черный сентябрь», или «Красная бригада», или кто там еще, в одно прекрасное утро захватят самолет British Airways. Ценой за возвращение пассажиров и экипажа в целости и сохранности будет освобождение Микали и отправление его в Ливию, или на Кубу, или куда-нибудь подобное».

— И ты хочешь увидеть его мертвым?

— Когда я буду готов.

— Я мог бы сам связаться с Бейкером.

Он покачал головой. — Но ты этого не сделаешь.

— Почему бы и нет?

— Потому что ты у меня в долгу, девочка. Он коснулся своей руки, затем плеча и поморщился. «Я должен быть мертв. То, что я не такой, не благодаря тебе. И не бросай в меня Яго. Это было по-другому, и ты это знаешь».

Она мгновенно встала. «Хорошо, Аса. Ты попадешь в ад своим собственным путем».

— А ты? — спросил я.

«Сегодня я возвращаюсь в Лондон. Оттуда я продолжу обучение в Кембридже. С меня хватит. Ты и Джон Микали, Эйса. Вы достойны друг друга.»

— И ты не позвонишь Бейкеру?

— Нет, — сказала она. «Просто иди и играй в свои кровавые жестокие маленькие игры как можно дальше от меня».

Она ушла очень быстро. Морган встал и посмотрел ей вслед, затем повернулся и пошел обратно на ферму. Старина Джордж, продолжавший колоть поленья, остановился.

— Она ушла? — спросил я.

— Да. Во сколько следующий рейс на подводных крыльях в Пирей?»

— Десять тридцать. Невозможно поймать его сейчас на моей лодке».

— А следующий? — спросил я.

— Через час после полудня.

— Ты примешь меня к себе?

«Если это то, чего ты хочешь».

Морган подошел к фермерскому дому, где Мария все еще сидела и шила его куртку.

— Моя рубашка? — спросил я.

«На веревке, сохнет на солнце. Я вымыла его для тебя. Ее глаза, прищурившись, смотрели на него с кожистого старого лица. «Но это, даже моя магия не может исправить».

Она отдала ему его паспорт. Промокший от погружения в море, он прогнулся и скрутился под палящим солнцем. Когда он попытался открыть ее, она развалилась у него в руках.

— Господи Иисусе! — сказал он по-валлийски. — Это все, что мне было нужно.

— Это плохо, мальчик? — спросила она.

«Это может быть, мама. Это может изменить все. Я просто должен посмотреть.»

На вилле Кэтрин Райли только закончила собирать вещи, когда зазвонил телефон. Когда она подняла трубку, в ее ухе прозвучал голос Микали.

«Хех, ты все еще там. Ты уже должен быть здесь.»

«Нет проблем», — сказала она. «Я ухожу с Константином сейчас. Мы воспользуемся скоростным катером. Это значит, что я успею на рейс на подводных крыльях до Пирея в десять тридцать. Если повезет, я успею на рейс в час тридцать по нашему времени». Удивительно, как спокойно она себя чувствовала. — Как идут дела? — спросил я.

«Чудесно». Теперь его энтузиазм был переполнен. Превин — гений, лучший дирижер, с которым я когда-либо работал, но потребуется большая часть сегодняшнего дня, чтобы сделать это правильно, ангел. Так что, если меня не будет рядом, когда ты войдешь, не волнуйся. У тебя есть твой ключ. Просто убедись, что ты будешь в этой коробке сегодня вечером.»

Линия оборвалась. Она постояла там мгновение, держа трубку, затем положила ее. Когда она повернулась, Константин стоял в дверях, наблюдая за ней. Было что-то в лице, в темных глазах, как будто он мог видеть ее насквозь. Знал все. Но это была чушь.

Она указала на два своих чемодана и взяла плащ. — Хорошо, — сказала она, — я готова, — и вышла за дверь впереди него.

Девилл, укрывшись от дождя под деревом на краю Гайд-парка рядом с Парк-лейн, наблюдал, как Микали очень быстро бежит со стороны Серпантина. На нем был черный спортивный костюм с единственной алой полосой вдоль каждой штанины. Он остановился в нескольких ярдах от меня и стоял, уперев руки в бедра, легко дыша.

Девилл сказал: «Ты никогда не сдаешься, не так ли?»

«Ты знаешь, что они говорят», — сказал ему Микали. — Старые привычки и все такое прочее. Он пристроился рядом с ним, и они пошли к дороге. — Значит, ты все-таки не мог остаться в стороне? Хорошо, что я зарезервировал дополнительное место в ложе Кэтрин.»

— Она здесь? — спросил Девиль.

— Уже в пути. Я говорил с ней в Гидре этим утром. Она как раз собиралась уходить.»

— И что? — Девиль кивнул и спокойно продолжил: — Ну, тогда, чтобы мы могли понять друг друга. Я пришел не для того, чтобы присутствовать на твоем концерте, Джон. Я пришел за тобой.»

Микали остановился, повернувшись к нему лицом, его рука скользнула к рукоятке «Чески» в чехле «Бернс энд Мартин» под туникой спортивного костюма сзади.

Девиль поднял руку, защищаясь. — Нет, мой дорогой, дорогой друг, ты меня неправильно понял. — Он достал конверт. Билеты для нас обоих. Я заказал воздушное такси до Парижа, вылетающее из Гэтвика в одиннадцать пятнадцать. У тебя достаточно времени, чтобы появиться в Альберт-холле. Я понимаю, что в последний вечер выпускного вечера концерт все равно исполняется в первой половине концерта».

— А потом? — спросил я.

«Мы прибываем в Париж как раз вовремя, чтобы успеть на рейс Аэрофлота в Москву. Обо всем позаботились. Сегодня в Paris Soir появилась заметка, в которой сообщалось, что вы намерены провести серию мастер-классов для Московской консерватории.»

Микали постоял, глядя на Парк-лейн, затем повернулся и посмотрел вниз, на Серпантин. Он сделал глубокий вдох, поднял лицо к дождю.

— Великолепно, — сказал он. «Раннее утро в Лондоне. Ничего подобного. Если только ты не предпочитаешь запах влажных каштанов в Париже. Он положил руку на плечо Девилля. «Извини, старина, но так оно и есть».

Девиль пожал плечами. «У тебя есть целый день, чтобы передумать».

«Целый день репетиций», — сказал Микали. «Так что мне пора двигаться. Если Превин придет раньше меня, он настоит на том, чтобы заварить чай. Он всегда так делает, и это паршиво».

— Ты не возражаешь, если я воспользуюсь квартирой?

«Конечно, нет. Я сомневаюсь, что у меня будет время вернуться до концерта. Если ты передумаешь приходить, в кассе тебя будет ждать билет.»

Они стояли на краю тротуара, ожидая, пока переключится сигнал светофора, и он похлопал Девилля по плечу.

«Отличная ночь, Жан-Поль. Величайший в моей жизни, я думаю».

Когда «Тристар» начал снижаться в Хитроу под лучами послеполуденного солнца, Кэтрин Райли подчинилась просьбе пристегнуть ремень безопасности, а затем откинулась на спинку сиденья.

Она устала — устала больше, чем когда-либо в своей жизни. Усталый, злой и разочарованный. Она знала этот синдром хорошо, как и положено практикующему психологу. Как будто находишься в темном лесу в каком-то детском сне, не знаешь, какой путь выбрать, и какое-то безымянное зло быстро приближается.

Она закрыла глаза и увидела не Джона Микали, а темное, изуродованное лицо Асы Моргана, боль в глазах и внезапно с полной ясностью поняла, что была неправа.

Морган сказал, что она у него в долгу. Если это правда, то он заслужил ее честность и заботу, и это можно было выразить только одним способом.

Это было как укол в руку, новая энергия пробежала через нее. Она не могла дождаться, когда сойдет с самолета, была одной из первых в Иммиграционной службе, где предъявила свой паспорт и попросила немедленно связаться с ближайшим сотрудником специального отдела.

Было сразу после половины третьего, когда капитан Чарльз Рурк вернулся в свой кабинет в британском посольстве на Плутарху 1 в Афинах. Его телефон зазвонил почти сразу. Когда он поднял трубку, Бенсон, один из вторых секретарей с консульскими обязанностями, был на другом конце.

«Привет, Чарльз. Я попросил их на двери сообщить мне, когда ты войдешь. У меня тут почти час был парень, который надрывался, требуя временный паспорт, чтобы попасть домой. Его официальный разорван на куски.»

— Вряд ли это по моей части, старина.

«На самом деле, Чарльз, мне совсем не нравится его запах. Он заходит сюда, выглядя как бродяга, и когда я изучаю то, что осталось от его паспорта, он оказывается действующим офицером, если вам угодно, и полным полковником. Имя Морган.»

Но Рурк уже швырнул телефонную трубку и в бегах покидал свой офис.

Морган выглядел ужасно, черные с проседью волосы были взъерошены, как у цыгана, и ему очень нужно было побриться. Его льняной костюм, испачканный солью, съежился и натянулся на плечах, швы разошлись.

«О, это ты», — сказал он, когда Рурк вошел в приемную. «На днях в аэропорту ты устроил из этого хорошую старую заварушку».

Рурк был в ужасе от его внешнего вида. — Боже милостивый, сэр, с вами все в порядке?

«Конечно, нет», — сказал Морган. «Меня удерживают кровь, мужество и фортепианные струны, но сейчас это не имеет значения. Чего я хочу, так это временный паспорт и место на первом самолете в Лондон сегодня днем.»

«На самом деле, я не слишком уверен в этом, сэр. Сначала я должен был бы проверить в другом месте. У меня строгий приказ, когда дело касается тебя».

— Бригадный генерал Фергюсон?

«Да, сэр».

«Итак, ты DI5? Это обнадеживает. Может быть, те лекции, которые я читал тебе в Академии в шестьдесят девятом, все-таки принесли какую-то пользу».

— Вы вспомнили меня, сэр?

«Конечно, я так и сделал. Никогда не забывай лица. Теперь ты заканчивай и сделай свой телефонный звонок.»

— Одну минуту, сэр, — Рурк наклонился вперед с озабоченным выражением на лице. «Разве это не кровь течет у тебя через рукав?»

«Я так и предполагаю, учитывая тот факт, что некий джентльмен пытался нанести мне телесные повреждения с помощью Walther PPK. Может быть, доктор тоже был бы в порядке, пока ты этим занимаешься? Только убедись, что он из тех, кто умеет держать язык за зубами, парень. Я не хочу, чтобы что-то удерживало меня от полета.»