Следы в ночи

Глава 14

Воскресенье Сентри провел в постели.

— День отдыха, — весело сказал Пальмер. — Потом я сделаю рентгеновские снимки, но, насколько я могу судить уже сейчас, переломов нет. Успокаивающие таблетки тоже больше не нужны. Сегодня вечером примите лишь снотворное. — Он посмотрел на часы. — Сюда едет мисс Тиббетт, медицинская сестра. Она будет готовить вам, менять повязку и следить за тем, чтобы вы не бегали на танцы.

Он взял шляпу, сумку и почти вышел за дверь, когда Сентри позвал его:

— Когда будете выходить, не посмотрите, работает ли на веранде освещение?

Вернувшись, Пальмер сказал:

— Оно и не может работать, нет лампочки. Это послужило причиной вашего падения?

— Во всяком случае, внесло свою лепту, — мрачно пробормотал Сентри.

Сэндс, конечно, знал, что Сентри не станет сомневаться в причине происшедшего, и это создавало между ними прямую и опасную связь. Однако Сэндс не мог знать, будет ли Сентри молчать, и поэтому он, вероятно, нервничал.

Пусть его нервозность растет. Может быть, ее можно даже подхлестнуть.

В тот вечер, когда неожиданно появился Си Стевенсон, то есть за день до происшествия, внешнее освещение работало, и в тот же вечер Сентри вынул из ящика комода кольт и зарядил его. На следующий день, в субботу, он ходил в бухту купаться, и дом оставался безнадзорным около получаса. После обеда у Трестершоу он вернулся сюда, потом поехал в город за покупками.

Говорил ли он об этом своем намерении за обедом? Вполне возможно.

Так как Сэндс знал, что в девять вечера Сентри будет один ждать Сару, то предпринял нужные приготовления: выкрутил лампочку, украл кольт. Но он мог сделать это лишь после того, как узнал о его договоренности с Сарой, а так как все были в доме во время их разговора под яблоней, то значит Сара кому-то рассказала об их планах.

Мисс Тиббетт, медицинская сестра, была пожилой, добросовестной и раздражительной. По ее мнению, виной всему была бутылка рома, которую она обнаружила у него на кухне.

Сентри находился на грани сна и бодрствования, когда услышал звук открывшейся двери.

В комнату осторожно вошел Си Стевенсон, посмотрел на него и сказал:

— Ну, мальчик, прекрасная история! — Он пытался скрыть свою озабоченность за широкой улыбкой. — Надеюсь, я тебя не разбудил. Как самочувствие?

— Не хуже, чем если бы я спал под кегельбаном.

— Я ужасно испугался, когда мне позвонила Сара. Полагаю, твои адвокаты уже готовы?

При этих словах Сентри внутренне напрягся, потом овладел собой.

— Конечно. Я буду претендовать на все, что ты имеешь, вплоть до костюмов. Но самое глупое заключается в том, что мне нужно будет доказывать, что это не моя вина.

Си опустился в кресло.

— Как это вообще могло случиться? Я признаю, что веранда очень узкая, но лампочка-то должна быть на месте. Сара говорит, что когда она приехала, было темно. В пятницу вечером свет ведь горел, а лампочки не имеют обыкновения сбегать самостоятельно…

— Может, дети… — ответил Сентри.

— Гм… — Си наморщил лоб. — Такого здесь не бывало. У детей есть пляж и гавань. Жители даже не запирают двери, когда уходят.

«И поэтому у них крадут пистолеты», — мрачно подумал Сентри.

Си оглянулся на открытую дверь, подошел к кровати и тихо сказал:

— Знаешь, возможно, это только мои старческие опасения, но… дело, которым ты занимался в Нью-Йорке до своего приезда сюда… Когда я услышал, что ты упал и разбился о скалу, я тут же спросил себя, а действительно ли это был несчастный случай. У тебя нет никаких подозрений?

Сентри повернул голову и встретился взглядом с другом, который теперь испытующе и без всякого юмора смотрел на него.

— Никаких, Си, хотя… нет, это была одна из тех глупых случайностей, которые иногда происходят. Я убежден в этом на девяносто девять процентов.

— Только на девяносто девять?

— Наверное, я насмотрелся фильмов… не могу избавиться от ощущения, что мне надо что-то вспомнить.

После того, как Си ушел, Сентри почувствовал себя слегка пристыженным. Противоречивые мысли носились в его больной голове.

Сэндс не мог быть целиком уверен, что Сентри в тот короткий момент до потери сознания не заметил чего-то, что могло повести к его, Сэндса, разоблачению.

Сентри рассказывал посещающим его о каких-то своих неясных впечатлениях; среди посетителей, вероятно, был и Сэндс. А у него кольт, принадлежащий Сентри. Сентри лежал неподвижно, обдумывая вытекающие из этого возможности. Ни одна ему не нравилась.

Джейн Трестершоу принесла холодную курицу и бульон и сказала, извиняясь:

— Я не знала, что у вас есть запасы.

И из разговора с ней он узнал, что в субботу Джеймс Корт ужинал у них, а потом попросил разрешения посмотреть старые бумаги Говарда Трестершоу.

— Фирма «Консолидейтед кемикалс» празднует свое пятидесятилетие. Я думаю, им нужны какие-нибудь статистические данные и несколько писем старых клиентов, — сказал он.

Звучало логично. Джейн упомянула, что бумаги находились в спальне наверху, которой не пользовались, а оттуда можно было незаметно спуститься по лестнице к выходу. Сэндсу понадобилось бы немного времени, если бы он пошел коротким путем через холм, кладбище и поля… и если бы он бежал, как уже сделал однажды.

Пришла Сара и принесла книги. Ее сопровождала Меган Уор, которая с любопытством смотрела на него своими большими карими глазами. Они пробыли недолго. Сара держалась подчеркнуто отчужденно, мимоходом спросила, что сказал врач и не нужно ли ему чего. И добавила, что они собираются на пляж. Сентри поблагодарил и ответил, что ему ничего не нужно.

Чарльз Феррар прибыл в воскресенье вечером с бутылкой коньяка, которую он торжественно открыл по просьбе Сентри.

— Мистеру Стевенсону повезло, что вы с ним друзья, не правда ли? — Сентри поднял брови, а Феррар быстро добавил: — Это, конечно, шутка. Я имел в виду, что с точки зрения закона… Ведь ранение головы остается ранением головы.

— Конечно, — согласился Сентри. — Но оно не хуже, чем… Вы когда-нибудь падали из мчащегося джипа?

Феррар покачал головой и скорчил гримасу.

— Я уже видел нечто подобное. Однажды сержант моей роты был переброшен через стену, он и сейчас…

Он вдруг умолк, и Сентри увидел, как его тонкие сильные пальцы крепче сжали рюмку. Подождав, Сентри спросил:

— Где это было?

— Где? О, в Новой Гвинее. — Его самоуверенности как не бывало, на лице Феррара отражался лишь страх.

Был ли это страх перед тем, что произошло в Новой Гвинее? Или на Филиппинах?

Феррар между тем взял себя в руки — его предательское волнение длилось не больше минуты. Он холодно сказал:

— Должен признаться, что я совсем не герой. После демобилизации я еще долго страдал от военных воспоминаний.

— Это происходит со многими, — ответил Сентри.

Феррар поднялся. Самообладание полностью вернулось к нему.

— Мне не стоило бы говорить с вами о шоках. — Сентри ждал. — Как я слышал, ваше падение вполне могло оказаться смертельным. Странно, как все иногда случается… Могу я что-нибудь сделать для вас?

В тот же вечер Сентри получил телеграмму из Феникса:

Джеймс Корт пришел днем.

— Я слышал, — сказал он, входя, — что Чарльз расстался с одной из своих драгоценных бутылок. Как поживает ваша голова?

— Хорошо. И благодарю за то, что вы перенесли меня сюда.

Корт пожал плечами.

— Рад, что мог быть вам полезным. Когда вам разрешат встать?

Пальмер полагал, что в четверг. Сентри сказал:

— Завтра.

Корт кивнул, на его лице отражался вежливый интерес. Сентри, следя за ним, осторожно начал:

— Я давно хотел спросить вас. Как обстояли дела с почтой в лагере? Ее пропускали?

— Очень редко. И мы отдали бы за нее правую руку! Многие знакомые говорили мне, что писали, но мы в своей группе за все время не увидели ни одного письма. Ник же, — Корт внимательно посмотрел на Сентри, — через Красный Крест получил целую пачку, когда я прибыл в Кабанатуан. Все сразу и, конечно, со значительным опозданием.

— Мои, наверное, тоже были среди них? И письма Сары?

— Да. Ник рассказал мне обо всех новостях из дома.

Сентри часто спрашивал себя, откуда у Сэндса такое хладнокровие — после всего, что он сделал с Элеонорой, он возвращается в тот же небольшой замкнутый круг людей. Письма Сары отвечали на этот вопрос. В лагере можно легко получить доступ к личным письмам, и Сэндсу нужно было лишь убедиться, что теперь, по прошествии стольких лет, никто не искал водителя машины Элеоноры. Не было никакого подозрения на убийство, никто не знал истинного положения вещей — по меньшей мере, никто в кругу семьи.

Сентри заметил, что Корт несколько растерянно держит горящую сигарету, и сказал:

— Вот же голубая… — фразу он не закончил.

Плоская голубая ваза с серебряной крышкой, которую он использовал под пепельницу, исчезла. Вероятно, ее отнесла на кухню мисс Тиббетт, чтобы вымыть. В данный момент он удовлетворился этим объяснением; позже он сам удивился, как этот факт ускользнул от его внимания.

Корт подошел к кровати и бросил окурок в металлическую пепельницу, стоявшую у Сентри на ночном столике. Он был вежлив, но скучал, и, по всей видимости, собирался скоро уходить.

Сентри лежал и думал о своих посетителях. Все более или менее заботливо спрашивали, когда ему разрешат встать. У всех это была лишь дань вежливости. И только для одного, Сэндса, этот день имел большое значение.

Это был вторник. Но только в среду днем Сентри узнал, что Меган Уор грубо избили в ее комнате, когда она раньше других вернулась домой.