Слесарь 3

Глава 32 ВСЕ ПРАВИЛЬНО ДЕЛАЮ

Я не стал переворачивать тело, доставать на месте болт. Не хотел оставлять следы крови на земле. Теперь надо подумать, как скрыть свежего покойника, что не было особым вопросом, ввиду наличия в пятидесяти метрах полноводной реки.

Это первый убитый мной человек в Черноземье, остальные мертвецы среди Крыс и Рыжих, но я не чувствую ничего, совсем ничего. Только увидев его первый раз, я сразу понял, что предательство очень вероятно, поэтому был готов к тому, что придется убить человека, этого самого — Клиса Верного.

Даже по тому, что он, не дожидаясь моей условленной фразы, сразу вспомнил Магов, только из этого следовало, что он не боится быть разоблаченным, следовательно, он уже работает на город. Слишком уверенный в себе, настоящие агенты, боящиеся разоблачения, так себя не ведут

Чертовы Маги, как они уверяли меня, что агент особо секретный. С первых слов стало понятно, что секретность сдуло давным давно. Да и что они смогут знать про новую жизнь в Черноземье, если сами живут, как бедняки этого мира, едят простую пищу и не меняли постельного белья уже одиннадцать лет на новое.

Обыскал тело и достал из небольшого кошеля свое послание, а, вот, денег не нашел. Хитрый Клис не понес деньги на пост, что и понятно, спрятал в укромном месте в доме. Я искать не пойду, вдруг придется и там убивать какого случайного свидетеля.

Схватил тело за ноги и доволок до берега, там на песке выдернул болт и перевернул труп. Лицо Верного Клиса осталось таким же хитрым, только удивленная гримаса не успела сойти. Считал себя хитрецом, но попал в простенькую ловушку.

Вернулся к месту засады, прихватил оружие, замел веткой на дороге следы волочения, трава скоро поднимется и скроет произошедшее сегодня. Крови не натекло совсем, только, если на песке останется, что несложно скрыть от поверхностного взгляда.

Навестил лошадку, оставил арбалет и отрезал пару кусков веревки, потом по дороге искал камни, нашел парочку потяжелее. Что-то это дело часто приходится повторять, вязать грузы и отпускать тела в последнее путешествие. Прямо затянуло меня в эти процессы с эксцессами, как рядового мафиози из итальянского клана. Вот и Клиса Верного проводил, раздевшись для этого. Зашел в воду по плечи и толчком отправил на глубину.

Путешествие с глубины на берег, под жаркое и ласковое солнышко — прямо символично, из темного царства холодных мертвых на сторону теплых живых.

Да, живем еще, как ни странно.

Лошадка смирно ждала меня, подъев всю траву и ветки рядом, обрадованно заржала, увидев, что я вернулся и получила ломоть хлеба, густо посыпанный солью.

Теперь надо вернуться на дорогу и догонять подводы, если они обогнали меня. С возчиками договорились встретиться около трактира, выпить пивка и пообедать, за мой счет.

Получше, чем в Сторожке, поэтому, они меня точно дождутся.

Проскакал пару километров до ближайшего поворота на дорогу, потом еще пару и вскоре подъехал к мосту, где гвардейцы, завидев меня, не стали подниматься, так и оставшись сидеть в тенечке. Обоз прошел, они знают, что скоро и я появлюсь.

Если уж совсем дуть на воду, то и здесь надо быть поосторожнее, но я уверен, что сегодня проблемы мне не грозят. Еще слишком рано.

Поговорил с парнями, не слезая с лошадки, рассказал новости, которыми позавчера меня снабдили приятели-гвардейцы и поскакал к трактиру.

За мою разговорчивость и знание городских новостей, скучающие парни прямо ждут моего приезда, как новую газету, объективно говоря.

А ведь мог уже прибежать сюда бывший агент Магов и нарочный срочно скакал бы в город, везя в кошеле мое мудреное послание. Не сразу, но вычислили бы тех, кто мог сегодня добраться до хутора и как мне тогда объяснить, почему я выехал из города вместе с подводами, а прискакал к мосту через полчаса после того, как проехали они. Возчики, конечно, рассказали бы, что я вооружился и быстро ускакал вперед обоза. Нашли бы следы копыт Зорьки около хутора и ничто меня бы не спасло. А так пройдет неделя-две, пока соседи спохватятся, что давно не видели отшельника-зануду, пройдет пара дождей и смоет все следы. Надеюсь на это.

У Сохатого попили пива всласть, перекусили и тронулись в Сторожку, свой багаж, говоря современным языком, я оставил в номере трактира, который снял на ночь.

Завтра очень хлопотный день, честно говоря. Надо выспаться, как следует, на общих полатях это проблематично.

В Сторожку заехали вместе. Я выдал таблички казначею и напомнил ему, что еще не получал свою плату, два тайлера двадцать четыре дана, а в должности уже четыре месяца. Поэтому никакие уверения и возражения, что — в следующий раз и я занят — меня не остановили, после приемки груза я прихватил с собой казначея крепкою рукой и сам себе быстро выдал девять с половиной тайлеров, упирая забрать побольше серебра. Так получилось, что у меня с собой оказалось одно золото, а для простейших операцию в Сатуме требовалось серебро. Поэтому полтора золотых я набрал одним серебром, несмотря на все шипение Сторра, которому оно тоже было нужно в большом количестве. Но, понимая, что я стал фактически вторым человеком в Гильдии, на большее он не осмелился. Да, без званий и регалий настоящего Охотника, одним только фактом принадлежности к чиновной братии.

Бюрократ бюрократа видит издалека. И побаивается.

Начальство при приемке груза не присутствовало и ждало меня в трапезной, с заранее недовольным видом. Чувствовалось, что моя высоко оплачиваямая городом привольная жизнь изрядно нервирует Старших, которые привыкли всех и всегда нагибать, и строить, своих подчиненных, за куда меньший прайс.

Что ж, я мог только посочувствовать Альсу и Турину, что им попался такой наглый тип в снабженцы. Ничего, скоро они начнут вспоминать меня с почти отеческой любовью, когда Ратуша элегантно оптимизирует нормы и выдачу снабжения, попросту все урезав.

Почему-то я в этом абсолютно уверен.

В этот раз у Старших был еще один повод для недовольства, по скошу второй секретарь Бромс настойчиво советовал им обоим прибыть в город, как можно быстрее. Они любезно поделились этой проблемой со мной и закономерно посоветовали мне ее решить без присутствия Старших товарищей, иначе, для чего мне присвоили такое высокое звание, если им надо мотаться в этот чертов город и тратить свое драгоценное время. Я, конечно, пообещал приложить все силы, наглость и шантаж, чтобы снять эту проблему с плеч моих Великих, не побоюсь этого слова, Военноначальников и любимых Старших.

Кажется, я точно понимаю, что не смогу решить данную проблему, но пообещать могу, все, что угодно.

Снулая собака Бромс все же хочет додавить законным образом мой арест и отстранение меня от высокой должности при Ратуше по причине политической неблагонадежности. Мне и самому интересно, как отреагируют Старшие на новость, что со мной не все чисто и понятно. Ведь и они это не забыли, как я появился в Гильдии.

Но — одно дело, поручить тащить кулеш и сушеное мясо в сомкнутом строю, под присмотром пары десятков внимательных глаз, на это можно одобрить любого, лишь бы у него были две ноги, и, совсем другое, — допустить темную лошадку в святая святых, в отдел снабжения воинских подразделений Ратуши. Я почему-то не сомневаюсь, что Бромс найдет нужные слова, чтобы мои Старшие почувствовали себя детьми неразумными, взявшими на себя столько лишнего и злонамеренно навалившие кучу в неположенном месте.

Кучу — это, естественно, меня.

Вместе с тем, понятно, что немедленные проблемы в Сторожке мне не грозят, раз уж Старшие делятся со мной тем, что хочет от них второй секретарь Ратуши. Но и затягивать с гостеприимством не стоит, Бромс может позвонить еще раз и посоветовать связать меня покрепче, пока я не убежал, если прознает, что я здесь.

Поэтому я все пообещал, что сниму необходимость визита в город, что Гильдия получит в скором времени так необходимую ее упряжь для лошадей и прочая и прочая. Которых у нее нет и, пока, не предвидится.

В трактире, заказав ужин, я разместил свою Зорьку с самого края, чтобы уехать утром, никого не тревожа.

Во время ужина, поглядывая на хитрое лицо хозяина, я забраковал свое первоначальное желание оставить ему табличку с моим решением покинуть ряды славной Гильдии. В этом случае у меня не будет никаких гарантий, что я смогу неспешно выкопать все тайники и вообще, не буду потеть от страха, что меня вот-вот догонят. Через полчаса об этом узнают в Сторожке, еще через час будет известно, что через мост я не проезжал, и какое решение примут, обманутые в своих лучших чувствах, Старшие?

Вполне, могут начать общевойсковую операцию всем составом Сторожки по поиску и обнаружению своего бывшего члена, с целью узнать, чем это он так недоволен, собака, что покидает не пыльное, высокооплачиваемое место.

Мне надо выкапывать первый тайник около сосны и все хорошо обдумать, что брать с собой, что оставить лежать в земле. Потом оставить лошадку на стоянке, в надежде, что ее найдут через день-два и никакие хищники не успеют ее слопать. Забрать там весь запас крупы, приправ и масел. Придется сделать два рейса вверх-вниз, чтобы вынести все остро мне необходимое для проживания какого-то времени в Храме и путешествия за горы. Есть же и еще тайник, который надо пересмотреть, около места великой победы над Кортом. Времени, если сделать все разумно и комфортно, потребуется два дня, не меньше. Еще ведь и дров надо натаскать побольше.

Табличку нельзя оставлять никак. Тем более, такой хитрой роже.

Можно, конечно, для полной конспирации, после такого смелого и благородного жеста, проехать через мост и пост, засветиться там, что я направился в Город, а потом, переплыть в стороне реку вместе с барахлом и моей Зорькой и вернуться на эту сторону.

Но. Я такое еще не делал и не уверен, что лошадка на этот заплыв согласится. Потом долго придется скакать в мокрой одежде и натирать нежные места. Да и по времени это займет часа два-три.

Поэтому — на фиг такие сложности и оповещение родной Гильдии оставим для лучших времен. Пусть и Старшие и Сохатый думают, что я вернулся в город, хотя бы пару дней. В городе меня ждут филеры и, если я не появлюсь завтра к вечеру, могут объявить розыск, то есть, запас в пару дней у меня сохраняется.

Пока все козыри по тихому и комфортному исчезновению у меня в колоде и не стоит давать противникам даже один шанс, типа, из жалости или обостренного чувства справедливости.

Ушел спать пораньше, сказал Сохатому, что утром надо скакать в город, очень много дел. Чтобы не привлекать внимания, попросил мой счет приплюсовать к другим, которые копились в течении месяца до полного расчета. Надо и в мелочах вести себя, как обычно.

Спал, так себе, вспоминал Гриту, Клою с Троном, Учителя, приятелей, соседей, гвардейцев. А вот Драгера с Кросом почему-то не вспоминал, что странно, как из другой жизни эти воспоминания.

Хотя, оно так и есть, фактически. В новом теле я с ними и не общался ни разу.

Утром завтракать не стал, только заказал чаю приготовить. Посидел, смакуя хороший напиток и понимая, что сейчас произойдет раздел между прошлой и новой жизнью. Смотрел, как всходит светило и морально настраивался сегодня много хлопотать и решать. Сейчас я совершу первые действия, которые уведут меня со стороны людей на только свою личную сторону или даже сторону врага неведомого. Я, собственно, так и не думаю, но многие знакомые и приятели именно так решат, когда к ним придут спрашивать и допрашивать.

Но, не подставлять же свою шею под обух городских дознатчиков и нежную плоть под раскаленные щипцы, ради этого. Чтобы донести этим, равнодушным, в принципе, людям, что я очень хороший и совсем не этого хотел.

Допил чай и решенным жестом перевернул чашку вверх донышком.

— Рубикон перейден..

Уехал в направлении моста и проверенным маршрутом объехал трактир, побаиваясь, что Зорька выдаст себя и меня неосторожным ржанием, ведь на конюшне осталось много других лошадей, поэтому вел ее в поводу, постоянно угощая хлебными корками. Потом тем же проработанным маршрутом, мимо обрыва над Протвой, за пару часов добрался до тайника под сосной.

Раскопал его и задумался, что вообще с ним делать? Оставить здесь? Перенести к другому, поближе к стоянке?

Потом все же решил, что пусть тайников будет побольше, может, не все найдут, если что, или, когда понадобится, ближе будет добираться.

Беру котелок, спички, зажигалку, перчатки, всю одежду, еще топорик, антибиотик, бечевку, пластырь, хотя в удобных мокасинах ноги не страдают. Документы тоже забрал с деньгами, ключами и телефоном, спрячу прямо около Храма, здесь они не нужны, по-любому.

И, конечно, лайфхак — перцовый баллончик! У меня их теперь полтора будет. Если судить по заряду.

В, общем, ничего и не осталось, почти.

Скрыл, как смог, следы раскопок, а я уже хорошо научился это делать, со своим то опытом лесного жителя и многочисленными тайниками.

Пока ехал, не торопясь, и сканируя местность на предмет обнаружения эмоций и размышлял, как маленькая вещь может поразительно изменить судьбу и целую жизнь человека.

Это я о перцовом баллончике, без которого мое попаданство могло, скорее всего бесславно закончиться ударом могучей лапы и полетом вниз, хорошо, если не на свои дротик и рогатину. Хотя, особой разницы в этом случае бы не было.

Я бы, конечно, не стал вступать в схватку со Зверем, отсиделся бы на верхних ветвях, только до чего досиделся бы — не знаю. Исход был бы таким же печальным.

Возродился бы снова в Храме, достаточно, но однобоко, обогащенный знаниями о новом, опасном мире.

Размышляя так, я обратил внимание, что Зорька всхрапнула и как-то неохотно переставляет копыта. Остановил ее, не понимая еще, в чем дело, и пригляделся к тропке, ведущей под большим, сильно разросшимся местным лиственничным деревом. Да, есть там кто-то, на ветке, нависающей над тропкой, чувствуется нетерпение и предвкушение мягкой плоти, нежного мяса и горячей крови.

Корт или еще какая рысь здешняя? Собирается напасть, это точно.

Лучше мне слезть с лошадки, понесет еще в ужасе животном, куда попало. До дерева метров пятнадцать, решится зверюга напасть в открытую или нет?

Спрыгнуть ей с дерева — пара секунд. Я нащупал арбалет, потом копье. Попробовать выйти в честный поединок с местной альфой, что ли?

Но, на трезвую голову отказался от такой мысли. Исход, точно, не ясен.

Спрыгнул, не упуская повод из рук, арбалет снаряжать не стал, не успею прицелиться, а стрелять на автомате, как Драгер, мне пока не дано.

И, понемногу, не спуская глаз с дерева, начал отводить лошадку назад.