Слетая с катушек

========== Часть 1. Зеленый смузи ==========

Однажды вечером Чу Ваньнин вошел в кухню и обнаружил на столешнице светло-зеленый свежеприготовленный смузи в высоком стакане. И впервые с тех пор, как все это началось, ему стало действительно не по себе.

Нет-нет, на самом деле все было не совсем так.

Еще в тот момент, когда он раскрыл холодильник и увидел, что тот заполнен продуктами, которые он не покупал, и контейнерами с домашней едой, он уже начал сомневаться, а не выходит ли вся эта история со сталкером из-под контроля. Ко всему прочему, на холодильнике был закреплен неоново-зеленый стикер.

«Лучше позаботься о себе» — и, как показалось Чу Ваньнину, тон его был откровенно угрожающим.

Да и до этого случайно оставленный на его пороге букет нет-нет и заставлял его балансировать между лестными чувствами и ощущением некой навязчивости. В то время он не придал этому значения, хоть и оставил цветы в вазе до тех пор, пока те не завяли.

Он бросил взгляд через кухонный островок на кофейный столик в гостиной. Последняя партия оранжевых и желтых ромашек выглядела свежей и яркой.

Взгляд вернулся к смузи — на столешнице рядом так же был приклеен желтый стикер с единственной надписью.

«Выпей это».

«Да что это вообще такое?» — подумал он, поднимая стакан с соломинкой и небольшим бумажным зонтиком. Кто бы это ни сделал, он был как минимум со странностями.

Чу Ваньнин знал, что таким образом проявляет халатность. Он все еще не сообщил о сталкере в полицию. Подумывал сделать это, но почему-то до этого все еще не дошли руки.

Он осторожно понюхал смузи, но слабый аромат ничего не сказал о содержимом. Сделал пробный глоток, и был вознагражден богатым кремовым вкусом — сладким, с нотками зелени. Ингредиенты все еще трудно различались по вкусу, так что он решил даже не предпринимать попыток узнать, что в нем. Напиток не оказывал никакого негативного воздействия, так что он просто отнес стакан в гостиную, сел на диван и начал его потягивать.

Каким-то образом он знал, что все это дело рук одного и того же человека. Сначала цветы, затем коробки шоколадных конфет. После объявились османтусовые пирожные в бумажном пакете, подвешенном на дверной ручке. Все это было в общих чертах хорошо, даже романтично.

Но теперь всё это появлялось не под дверью, а на кухонном островке.

Ему действительно следовало бы давным-давно сообщить об этом в полицию.

Затем стали приходить письма. Чу Ваньнин на мгновение задумался о них, продолжая пить смузи. Некоторые из них были написаны неразборчивыми каракулями. Содержание немного различалось, но темой обычно был сам Чу Ваньнин: его внешность, привычки, то, как он держался, и что сталкер собирался с ним сделать. У всех таких писем была дополнительная особенность: писавший их человек обращался к себе в третьем лице и использовал «этот достопочтенный» вместо «я».

Другие получаемые им письма очень отличались, хотя по какой-то причине Чу Ваньнин был все равно уверен, что написаны они одной рукой. Почерк был аккуратен, а содержимое в поэтической форме повествовало о том, как незнакомец хотел бы побаловать Чу Ваньнина.

Кем бы ни был писавший эти строки, он никогда не обращался к себе в третьем лице и, казалось, лелеял нелепые фантазии об отношениях с мужчиной.

К тому времени как Чу Ваньнин вынырнул из воспоминаний, смузи было выпито. Со стаканом в руке он направился к раковине — и обнаружил второй желтый стикер на кране.

«Помой стакан».

Что ж, ему несложно было это сделать. Незнакомец ведь потрудился вымыть всю посуду, которую он оставил до этого в раковине, а затем еще и сделал смузи.

Он рассеянно вымыл стакан и открепил оба стикера — оба были написаны аккуратным почерком.

Уже на двери в спальню Чу Ваньнин обнаружил третий, оранжевый клочок бумаги, и ему потребовалось мгновение, чтобы собраться.

Это было уже сравнительно ново. Сталкер действительно успел побывать во всех комнатах его дома. Тому были свидетелями пустая корзина и аккуратно сложенные выстиранные вещи, иногда приветствующие его, когда он возвращался с работы.

«Когда будешь переодеваться, оставь свет включенным».

Написано это было знакомыми безобразными каракулями.

Что-то горячее расползлось в животе Чу Ваньнина. Ощущение неминуемой опасности и постыдного возбуждения. Этот человек, вероятно, оставил шторы открытыми. Вероятно, он будет наблюдать за его комнатой. Возможно, он находился прямо через дорогу.

Чу Ваньнин открепил стикер от двери — и так и остался стоять, дрожа от осознания происходящего с ним. Да кто захочет вообще смотреть на его тело? Не то чтобы там было за что зацепиться взглядом. Долговязый, бледный, угловатый. И стыд… стыд переполнил его, потому что он уже знал, что собирается выполнить чужие указания. Мысль о том, что на него будет смотреть человек, покупающий ему продукты, готовящий для него контейнеры с едой и пишущий о нем так, словно он действительно достоин всего этого потраченного времени… От одной лишь этой мысли Чу Ваньнина бросало в дрожь от желания.

Покраснев до кончиков волос, он вошел в спальню.

Бессчетное количество раз он осматривал эту комнату на предмет камер и продолжал их регулярно искать. Он знал, что в его квартире их не должно быть, но, войдя в пространство, которое должно оставаться в любых обстоятельствах строго личным — все равно почувствовал себя выставленным напоказ. Чувствовал на себе это внимание — реальное или воображаемое. Чей-то взгляд следил за каждым его движением, но он не мог сказать, откуда. Невозможно было со включенным светом разглядеть что-либо в темноте на улице.

Он убрал стикеры в прикроватную тумбу — положив их к другим запискам, которые он получал в последние месяцы — а затем выпрямился. Сделал глубокий вдох и начал расстегивать рубашку, говоря себе, что не устраивает показуху — это всего лишь обычный процесс. То, как он раздевается. Это ведь не впервые он обнаружил стикер с подобной просьбой на двери спальни, и даже не первый раз, когда он ее выполняет.

В первый раз он категорически отверг подобное предложение — а когда на следующий день вернулся домой, его встретила пугающая тишина. Посуда не была вымыта, корзина была полна. Его холодильник не трогали, и нигде не было никаких угощений или подарков.

Единственный красный стикер на двери его спальни предупреждал: «Этот достопочтенный не собирается повторять дважды. В твоих интересах делать то, что тебе говорят».

Угроза была предельно ясной, и Чу Ваньнин в конце концов задумался о том, чтобы позвонить в полицию. Однако в следующий момент отказался от этой мысли. Он не мог отрицать внезапную дрожь желания, охватившую его грудь и живот в сложившейся ситуации. Это была странная и опасная реакция на происходящее, но он ничего не мог с собой поделать. Кто-то готов был пойти на подобные угрозы чтобы просто увидеть его обнаженным в спальне, пусть даже на короткое время. От волнения в груди, правда, сделалось жарко от стыда — но он вполне мог игнорировать это ощущение.

С тех самых пор он и начал выполнять инструкции.

~

Уже через неделю после первого смузи сталкер решил поднять ставки. Прошло несколько дней, но новых инструкций все не было. Еда в холодильнике продолжала прибывать. Его нижнее белье однажды временно пропало, когда он случайно бросил его мимо корзины, но это не обеспокоило его, так как на следующий день оно объявилось постиранным вместе с другими вещами.

На следующий день он обнаружил незнакомую рубашку на диване. Похоже, ее не стирали перед тем как оставить — и, подняв ее, он внезапно понял, что она пахнет другим мужчиной. Запах был приятным, так что он улучил момент, чтобы вдохнуть его.

Так он узнал, как пахнет незнакомец.

Его наполнило неожиданное ощущение близости. Спустя миг он уже отшвырнул рубашку обратно на диван, смущенный собственной нелепостью.

«Это жутко, — напомнил он себе, — Неправильно».

Но он продолжал есть пищу, которую готовил этот человек, пользоваться купленными незнакомцем продуктами и время от времени пить коктейли, которые тот оставлял для него на стойке. И он раздевался с открытыми шторами, при включенном свете, даже когда никто его об этом не просил, не пытаясь выяснить, кто на него смотрит.

Примерно тогда он и обнаружил скромную коробку на кухонном столе рядом с коктейлем, который его сталкер приготовил для него в тот день. Она была продолговатой, и не было ничего, что указывало бы на ее содержимое. На желтом стикере значилось только: «После смузи». Почерк был аккуратным. Чу Ваньнин сглотнул, чувствуя, как в груди поднимается волна жара.

Взяв коробку и смузи, уже без рубашки, он направился к дивану. Коробку отложил на журнальный столик и начал пить. Взгляд его все время возвращался к загадочному боксу. Казалось, он сгорит от любопытства — и все же он оставил ее на месте, отправляясь мыть стакан.

Закончив, перенес ее в спальню, попутно отметив, что никаких стикеров на двери нет. Немного подумав, оставил загадочный бокс на прикроватном столике и, не глядя в окно, переоделся в свободную пижаму.

Усевшись в позу лотоса на кровати, наконец он решительно взял коробку в руки.

Крышка открылась, и внутри в облаке белого хлопка обнаружился продолговатый предмет. Форма его не оставляла сомнений в том, как именно его следовало использовать. У него было широкое основание, за которым следовала глубокая выемка — затем же он расширялся настолько, что был даже шире основания — прежде чем окончательно сузиться к краю. Выполнен он был из бледно-розового стекла. Все тело Чу Ваньнина буквально сковало, и долгое время он просто смотрел на этот предмет. В горле пересохло словно в пустыне, а лицо вспыхнуло от жара. В следующую секунду он захлопнул крышку, чтобы убрать оскорбительный предмет с глаз долой.

Он едва дышал — вдруг оказавшись на грани паники. И остро осознавал, что, весьма вероятно, за ним наблюдает тот, кто это оставил.

Нет, он не мог. Он просто не мог снова заглянуть в эту коробку. Вместо этого он отправил ее в прикроватную тумбочку — и выключил свет.

Той ночью ему так и не удалось уснуть, и, когда будильник оповестил его о начале нового дня, чувствовал он себя особенно вялым. Кое-как он выполз из постели и занялся утренними рутинными сборами, перед тем как пойти на кухню и что-нибудь перекусить.

Впрочем, он замер уже в дверях.

На кухонном островке кто-то успел накрыть для него завтрак. Его ждали пиала с рисовой кашей с измельченными яйцами, ломтиками грибов и зеленым луком, чашка свежевзбитого соевого молока — и письмо.

Не находя себе места от любопытства, Чу Ваньнин начал с письма, игнорируя остывающую еду. Стоило ему развернуть страницы, как перед ним предстал знакомый аккуратный почерк.

«Не бойтесь…»

Первая строчка заставила его закатить глаза. Разве не было как-то поздновато просить его «не бояться», после того как все эти шесть месяцев незнакомец буквально преследовал его, угрожая смутным возмездием в случае отказа выполнять просьбы — а теперь еще и подарил секс-игрушку?

«Подарок вы можете использовать по своему усмотрению. Я всего лишь хотел доставить вам удовольствие».

Дыхание Чу Ваньнина внезапно стало поверхностным, и он ощутил знакомое возбуждение внутри. Неужели он находил внимание своего сталкера скорее приятным, чем тревожащим?

Он продолжил читать.

«Только вам решать, использовать это или нет, и хотите ли вы показывать мне это. Если это выходит за рамки, оставьте коробку со всем ее содержимым за дверью. Я позабочусь о ней».

Чу Ваньнин нахмурился.

В том, как были сформулированы эти фразы, читалось смирение. Он не мог бы утверждать, что именно натолкнуло его на подобную мысль, но почему-то ему казалось, что если он откажется от подарка, сталкер больше его не потревожит — к лучшему ли это было? Если бы он не втянулся так сильно в эти странные отношения, вероятно, он бы испытал облегчение от возможности так легко отделаться. Но вместо этого он пребывал в противоречии.

До переезда в нынешнюю квартиру у него никогда не возникало даже мыслей такого рода. И секса у него тоже не было, так что в тридцать два года он смирился с тем, что останется девственником до конца дней.

Он даже никогда не хотел секса, пока всё это не началось.

Его сталкер, правда, ожидал, что он ухватится за возможность использовать секс-игрушку, когда он в принципе почти к себе не прикасался?

Нет, он не хотел отдавать подарок — понял он в потрясении — но в то же время он понятия не имел, как собирается его использовать.

Его фокус снова вернулся к письму, и он продолжил читать. Следующее предложение было написано хорошо ему знакомыми каракулями.

«Но, если оставишь подарок себе, и тебе он понравится, знай, что этому достопочтенному нравится хорошее шоу».

~

Сидя у кухонного островка, Чу Ваньнин глупо уставился на еду. Взяв ложку, он принялся есть, но едва ли что-то распробовал.

Когда у этого человека нашлось время приготовить завтрак?

Видел ли он его вчера вечером?

Он, должно быть, видел его реакцию?

Не спал ли он всю ночь, изобретая новый способ поиграть с разумом Чу Ваньнина, думая, как еще можно вить из него веревки, чтобы он в итоге сдался и перестал мыслить здраво?

Чу Ваньнин боролся с желанием смять письмо в приступе бешенства.

Когда рисовая каша была съедена он в несколько глотков выпил сладкое соевое молоко, поставил посуду в раковину и понес письмо в спальню. Нет, он вовсе не называл ящик своей прикроватной тумбочки шкатулкой сувениров от своего сталкера, однако письмо отправилось именно туда. Затем он быстро собрался на работу, и вышел.

Едва оказавшись за дверью, он чудом не налетел на гору мышц. Ухитрился остановиться как раз вовремя, смутно отмечая, что мускулы лишь едва прикрыты белой безрукавкой.

Мужчина опустил руки — до этого он возился с освещением в коридоре. А затем вопросительно взглянул на Чу Ваньнина, и на лице его заиграла ослепительная улыбка с ямочками.

— Простите, — он отступил с дороги, — я провожу плановую проверку всех коридоров.

Чу Ваньнин уставился на него, едва понимая, о чем идет речь. Мо Жань, специалист по обслуживанию и ремонту здания, был предметом мечтаний Чу Ваньнина с самого дня переезда. Никогда раньше он ни к кому не испытывал такого желания. Его ладони вдруг начали потеть от беспокойства и ему пришлось направить все свои усилия на то, чтобы сохранять невозмутимое выражение лица и манеру поведения.

— Спасибо, — отрывисто ответил Чу Ваньнин. Он запер за собой дверь и, кивнув Мо Жаню в последний раз, ушел. Улыбка юноши стояла перед его глазами всю дорогу до офиса.

Впервые он повстречал Мо Жаня в день переезда. Компания, в которой работал Чу Ваньнин, сменила расположение главного офиса, и поездки с его прежнего места жительства стали неудобными. Его менеджер любезно помог ему найти новую обставленную мебелью квартиру всего в нескольких минутах езды от работы.

Все, что ему оставалось перевезти — личные вещи, которые уместились в единственную коробку, да стиральная машина. Он связался с сервисной компанией, чтобы кто-нибудь пришел и подключил ее, вовсе не потому что не мог этого сделать сам — а потому что просто не хотел.

Мо Жань постучал в дверь примерно через час после того, как грузчики все расставили. Тогда он был в белой рубашке без рукавов и шортах до колен. Его улыбка слепила, а от сладких ямочек на щеках невозможно было оторваться.

Застигнутый врасплох, Чу Ваньнин едва не захлопнул перед ним дверь, но Мо Жань бросил на него единственный взгляд и сказал: «Привет! Я Мо Жань — из техобслуживания. Это вам нужно подключить стиральную машинку?»

Чу Ваньнин уже тогда понял, как облажался.

Едва заметно, как ему показалось, сглотнув, тусклым тоном он представился и повел Мо Жаня туда, где их ждало несуразное устройство.

Он так старался не смотреть слишком пристально — но ведь он, в конце концов, был всего лишь человеком, и тело Мо Жаня так и притягивало взгляд.

Когда он наклонялся, шорты весьма красноречиво облегали его пятую точку. А уж когда он вытянулся поперек чтобы подключить машинку к воде, белая рубашка приподнялась, оголяя талию — и Чу Ваньнин вообще едва не проглотил язык.

— Эээ, я могу вам принести что-нибудь выпить? — предложил он, отворачиваясь от возмутительной картины. Мо Жань только что что-то рассказывал об этой квартире и окрестностях, и усмехнулся, задаваясь вопросом, знал ли Ваньнин обо всем этом ранее. А ведь его манера речи была такой оживленной…

— Хм? А, нет, я уже почти закончил, — он выпрямился, и бросил беглый взгляд на Чу Ваньнина пока убирал лишнюю проводку. — Как вам здесь? Может быть, нужно еще что-то починить?

— Я переехал сюда всего час назад, — признался Чу Ваньнин, околачиваясь у двери, пока Мо Жань проверял машинку.

— О, ну, тогда у вас было не так много времени, чтоб обнаружить поломки, — кивнул Мо Жань, а затем порылся в кармане и извлек блокнот и ручку.

На листке бумаги он записал свои имя и номер телефона.

— Если что-нибудь обнаружите или потребуется помощь, не стесняйтесь звонить мне напрямую. Я тут недалеко живу.

Чу Ваньнин секунду смотрел на записку. Он подумывал спросить о WeChat. Он почти не использовал его для связи с кем-либо, но знал, что это было удобнее.

— А, — сказал Мо Жань, немного застенчиво глядя на него, — мой телефон в джинсах, можете добавить меня вручную.

— И то верно, — сказал Чу Ваньнин, отвлеченный этим лицом. Он вдруг подумал, каково было бы ощутить поцелуй этих губ — и тут же разволновался.

Он взял записку и быстро провел Мо Жаня. Затем записал номер в контакты, добавил его в WeChat — и сунул записку в бумажник.

С тех самых пор Чу Ваньнин часто видел Мо Жаня неподалеку. Парень то поливал окрестные сады, то чистил дорожки, то что-нибудь ремонтировал. Словно намеренно задавшись целью искушать Чу Ваньнина, он вечно разгуливал в комбинезоне и облегающей расстегнутой рубашке без рукавов. Такое впечатление, что у него напрочь отсутствовал стыд.

Чу Ваньнин даже однажды видел его без рубашки: он тогда выглянул в окно своей спальни и увидел, как Мо Жань моет машину. Его загорелая кожа тогда блестела на солнце, мускулы соблазнительно перекатывались от каждого движения. Чу Ваньнин, пытаясь отвернуться чтобы не смотреть, едва в спешке не налетел на оконную раму.

Мысли о Мо Жане неизбежно сопровождали Чу Ваньнина до конца дня.

Комментарий к Часть 1. Зеленый смузи

Взялась за перевод одного из любимых фанфиков. Постараюсь новые переведенные части выливать ежедневно. Обратите внимание, что автором этой истории является morphia (ссылка в описании), так что лайки и горячая признательность ей, а не мне ^^’

========== Часть 2. Эскалация ==========

Когда вечером Чу Ваньнин пришел домой, в квартире было все так же тихо. Он все еще опасался того, что может там обнаружить, но острое предвкушение было сильнее. Сняв обувь, он направился внутрь.

На кухне стояла накрытая прозрачной пластиковой крышкой тарелка с османтусовыми пирожными. Рядом с ней лежало еще одно письмо.

Чу Ваньнин на несколько секунд даже задался вопросом, работает ли в принципе его сталкер. Он вроде бы был материально обеспечен — но он также, кажется, оставался активен в любое время дня и ночи.

«Сначала поешь» — значилось на одной стороне сложенного листа, поэтому Чу Ваньнин снова сфокусировался на пирожных — и взял одно, хоть его и одолевало любопытство. Он едва замечал сладкий вкус, снедаемый острой необходимостью узнать, что же еще там было написано.

После двух пирожных он накрыл тарелку крышкой — и тут же решил, что, возможно, будет лучше дочитать письмо уже в постели.

Все же иногда письма сталкера бывали чересчур откровенными.

Он отправился в спальню и переоделся в пижаму, едва замечая раздвинутые шторы — настолько он был отвлечен.

«Ваньнин».

Так начиналось послание. Почерк был аккуратным, и сердце его на секунду зачастило прежде чем он успел подавить собственную непостижимую реакцию. Нет, он не позволял себе ассоциировать голос конкретного человека с написанными строками.

«Ты сегодня выглядел прекрасно. Я хотел бы иметь возможность сказать тебе это в глаза, но подозреваю, что тебе бы это вряд ли бы понравилось, узнай ты, кто я такой».

Чу Ваньнин возмутился, мгновенно отвергая комплимент. Конечно, сталкер продолжал осыпать его красивыми словами — как он, впрочем, делал с самого первого письма. Все это было лишь средством для достижения цели — вот только Чу Ваньнин не мог понять, каков же замысел.

«Ты даже не посмотрел на меня. Думаю, это имеет смысл. Такой парень как ты достоин большего. И, все же, мне кажется, что я не могу тебя отпустить, и не перестаю тебя желать меньше, даже зная все это. Я купил тебе не совсем пристойный подарок в надежде сделать тебя хоть немного счастливее. Похоже, ты одинок, и с тех пор, как сюда переехал, у тебя никого не было».

Чу Ваньнин вздрогнул. Конечно, он знал, что сталкер все время был где-то поблизости, и, должно быть, следил за тем, что он делает, и как живет — но чтобы его так нагло разоблачили…

«Я подумал что, возможно, тебя не интересует секс. Подарок был моим способом проверить эту догадку. Кажется, ты был удивлен. Ты никогда не видел секс-игрушки? У тебя вообще был когда-нибудь секс? Я продолжаю задавать себе эти вопросы, увидев твою реакцию.

Признаюсь, я часто испытываю желание, и мне трудно представить, чтобы у кого-то это происходило иначе, но, если вдруг тебе это неинтересно, я не хочу давить.

После этого я приготовил для тебя завтрак. Это был мой способ попросить прощения за такой сюрприз. Надеюсь, было вкусно?»

В письме после этой фразы значился миниатюрный дудл, изображающий застенчиво улыбающегося человечка с высоким хвостом и улыбкой с ямочками.

У Чу Ваньнина внезапно возник в голове образ Мо Жаня, но он яростно тряхнул головой, прогоняя непрошеное видение. Мо Жань ни за что не повел бы себя таким образом. Он был порядочным прямолинейным парнем. К тому же, его растрепанные волосы были коротковаты для хвоста. Чу Ваньнин на мгновение впал в прострацию, представляя, как красиво чернильно-черные волосы ниспадали на висок и щеку Мо Жаня, когда тот зачесывал их набок — слишком красиво чтобы описать словами.

«Я эгоистично рад, что ты не вернул подарок. Ваньнин, ты ведь хочешь его использовать, правда? Тебя возбуждает мысль о том, что кое-что мое окажется внутри тебя? Я знаю, что это не будет и вполовину так хорошо, как было бы со мной — но все же это лучшее, что я могу сделать, не раскрываясь. Надеюсь, когда-нибудь ты воспользуешься им, и дашь мне знать, понравилось ли тебе».

Пока Чу Ваньнин читал этот абзац, лицо его полыхало. Он чувствовал, что крылось между строк, и из-за этого сгорал от стыда. Ему прямым текстом дали способ раз и навсегда покончить с этим преследованием, но он не использовал его. Он так никогда и не сможет узнать, сработало бы или нет возвращение подарка — он ведь даже не попытался это сделать. У него была возможность отвергнуть этого человека, поставить точку в их жутком взаимодействии — но он упустил момент. Теперь и он, и сталкер знают, как Чу Ваньнин относится к их странным отношениям. Глаза мужчины раскраснелись от смешанного чувства стыдливой вины.

«Ты мне когда-нибудь даже покажешь, не так ли?»

Следующая строка, казалось, насмехалась над Чу Ваньнином, грязные каракули уродовали страницу после аккуратных каллиграфически-ровных строк.

«Если ты устроишь мне хорошее представление, я могу даже однажды появиться в твоей спальне и как следует тебя вы*бать. Тебе бы понравилось? Я бы завалил тебя и вошел в твое просящее тело, и ты бы не остановил меня, даже если бы захотел».

У Чу Ваньнина сперло дыхание, сердце натужно заколотилось от явного бесстыдства выражений.

«Но ты ведь не захочешь меня останавливать, правда?»

~

Потребовалась некоторая сила воли чтобы тут же не смять письмо, так что Чу Ваньнин вместо этого дрожащими пальцами сложил его и осторожно отложил на тумбочку, как если бы оно в любую секунду могло воспламениться если он продолжит его держать в руках.

Описанная картина теперь была словно выжжена в его голове.

Он — в постели, помятый после сна, пижама брошена на пол в беспорядке — и мужчина прямо над ним. Лица в темноте не разглядеть, но тело, несомненно, принадлежит Мо Жаню. Этот человек вдавливает его в кровать и входит в него.

Чу Ваньнин понятия не имел, каково это, но беспомощный жар отчего-то разлился в груди. Он вдруг понял, что стал твердым, и осознание это настигло его так же внезапно и неотвратимо как, бывает, приходит мигрень.

С губ его вырвался дрожащий вздох, и он закрыл глаза, опуская руку вниз на разгоряченную затвердевшую плоть чтобы хоть немного избавиться от возникшего напряжения. Всхлипнул от собственного прикосновения. Да, он и раньше прикасался к себе, но это все же не было чем-то обычным в его жизни. С тех пор как он повстречал Мо Жаня, он проделывал это пару раз, но это все равно так и не стало для него чем-то естественным.

Смутно он вдруг подумал о том чтобы приглушить свет, потому что яркость заставляла его чувствовать себя выставленным напоказ, и ему необходима была темнота чтобы сосредоточиться.

Согнув ноги в коленях, Чу Ваньнин уперся пятками в матрас и вдавился в собственную руку, создавая фрикцию.

Он представил, как вдруг проснется и увидит, что темный силуэт — возможно, человек, которого он, так или иначе, знает — склоняется над ним в постели.

Рука оказалась за резинкой пижамных штанов, и он обхватил пылающую жаром эрекцию.

Что бы с ним сделал его преследователь? И что бы делал Чу Ваньнин, если бы это все-таки случилось? Он об этом как-то не задумывался, но могло ли быть так, что этот человек уже наблюдал за ним во сне? Ведь было ясно, что его сталкер может свободно пробираться в его квартиру в любое время.

Его ладонь крепче обхватила горячую плоть, срывая с губ низкий стон. Жар внизу живота стал нестерпимым.

Его сталкер упомянул, что хотел бы завалить его. Было бы это первым, что он сделает? Стал бы Чу Ваньнин сопротивляться, вынуждая незнакомца затыкать себе рот?

Он поднес руку ко рту чтобы подавить едва не сорвавшийся громкий стон. Второй рукой он продолжал ласкать себя быстрыми, отрывистыми движениями.

Но что, если протесты лишь распалят его сталкера еще сильнее? Что, если Чу Ваньнин вообще не станет сопротивляться, и это оттолкнет незнакомца?

Его движения тут же замедлились. Зажмурившись, он попытался представить, что могло бы произойти. Всякий раз незнакомец обретал черты и лицо Жаня. В фантазиях мужчины его улыбка превращалась из солнечной, сияющей добросердечием, в нечто темное, исполненное голода, неудержимое.

«Мо Жань…» — прошептал он, продолжая прикасаться к себе.

Он не был наивен. Даже если бы он не читал письма своего сталкера, он прекрасно знал, что могло бы произойти, если они однажды столкнутся.

Примерно это он и представлял всякий раз, думая о Мо Жане. Это не то, в чем он с готовностью признался бы даже самому себе — но идея того, что его против воли отымеют…

«Ваньнин».

В его голове звучал голос Мо Жаня. Нет, парень никогда так его раньше не называл, и Чу Ваньнин даже не был уверен, что тому нравятся мужчины — однако отчего-то он был уверен, что в устах Мо Жаня его имя будет звучать бесстыдно.

Он даже не успел осознать, как близко подошел к разрядке — кончил с приглушенным стоном в руку, прямо в пижамных штанах. Был потрясен некоторое время силой кульминации, а затем откинулся назад, в равной мере истощенный и шокированный.

Все еще пытаясь отдышаться, он внезапно ощутил ужасный дискомфорт. Беспорядочные мысли постепенно сменяли белый шум в голове, и в конце концов он решил больше ни о чем не думать.

~~~

Несколько дней пролетело без серьезных происшествий. Цветы в вазе на кофейном столике в гостиной сменились свежими, и Чу Ваньнин даже посчитал этот жест почти деликатным. Он знал, что ситуация выходила из-под контроля, но понятия не имел, как все это остановить, и даже не был уверен, хочет ли этого.

Утомленный долгой неделей, в течение которой работа переплеталась с тревожным предчувствием, в эту пятницу он вернулся домой позже чем обычно. Выходные он собирался посвятить уединенному домашнему отдыху.

На работе он часто отвлекался, и в итоге едва поспевал к дедлайнам. В течение всего последнего месяца Сюэ Чженъюн не раз бросал в его сторону обеспокоенные взгляды, и даже пару раз спрашивал, все ли у него в порядке. Когда Чу Ваньнин пытался заверить его, что с ним все отлично, Сюэ Чженъюн даже напомнил ему о накопленном приличном количестве отпусков, которые он мог бы свободно использовать при необходимости. На это Чу Ваньнин лишь ответил благодарностью, уверив, что запомнит его слова.

На кухонной стойке оказался один-единственный желтый стикер, призывающий его разогреть еду из холодильника, а затем принять душ. Почерк был аккуратным, но что-то в самих штрихах словно говорило об отвлеченности. Чу Ваньнин, как обычно, последовал инструкциям: подогрел два блюда и сел ужинать.

Чувствуя после еды насыщение и тепло, он направился в душ. Лишь на секунду он замешкался, вдруг подумав, что уже привык к инструкциям, и следует им не задумываясь — но затем напомнил себе, что все равно собирался освежиться вне зависимости от содержания записки.

В душе он пробыл чуть дольше обычного, тщательно промыв волосы и расслабляясь под теплой водой. Болезненный стресс наконец его оставил, и он вновь задумался о затруднительном положении, в котором оказался. Неужели уже поздно просить о помощи представителей закона?

«Как бы там ни было, это не должно продолжаться» — пронеслась мысль.

Он вышел из душевой в одном лишь полотенце, обернутом вокруг талии, и еще одном — на плечах. В его спальне был включен свет, шторы были настежь распахнуты. Он уже свыкся с мыслью, что в любую секунду за ним кто-то может наблюдать. Понимание этого факта вновь заставило его почувствовать себя неспокойно, на грани ненормальности.

Повернувшись к окну спиной, Чу Ваньнин сел на край кровати, и только теперь заметил сложенное письмо на тумбочке. По правде, он не припоминал чтобы оно там было когда он шел в ванную.

Значит, сталкер был здесь пока он принимал душ. Он, что же, становился смелее с каждым днем? Было весьма похоже на то. Возникало ощущение сродни тому, как если бы где-то рядом находился дикий хищник, ожидающий подходящего момента чтобы наброситься — и с каждой секундой он приближался.

Чу Ваньнин судорожно сглотнул и поднялся на ноги. Возможно, ему удалось бы поймать сталкера с поличным, если бы он прямо сейчас как следует осмотрелся. Однако, нервно вздохнув, после беглого и безрезультатного осмотра квартиры он вернулся в спальню к письму.

«Этот достопочтенный должен сказать, что оценил недавно устроенное шоу».

Кривые каракули ударили по глазам.

«Жаль, что ты не воспользовался пробкой, но мы еще к этому вернемся. Считай это своей наградой за шаг, сделанный в правильном направлении. Ты сообразишь, что делать, когда все увидишь. Только для глаз этого достопочтенного».

В голове Чу Ваньнина сработала тревога. Сталкер не просто побывал в его спальне пока мужчина принимал душ. Ко всему прочему, он еще и рылся в ящике, где Чу Ваньнин хранил все стикеры и подарки. Он был теперь в курсе, где мужчина хранил свои «сувениры». И, да, теперь он еще и знал, что Чу Ваньнин в принципе всё это хранит.

Мужчина тяжело сел на постель.

Шаг в правильном направлении?

О каком шоу он вообще пишет?

Внезапно его мысли замкнуло. Сталкер говорил о том дне, когда Чу Ваньнин прикасался к себе? Но разве он не приглушил свет?

Он попытался остановить панику, но задача была не из легких.

Сталкер — по крайней мере, тот, который называл себя достопочтенным — даже не попытался скрыть, что играет с его разумом.

Чу Ваньнин положил письмо на стол и потянулся к ящику — всего мгновение колебался, опасаясь того, что в нем обнаружит — а затем открыл его.

Нечто новое действительно находилось в нем поверх всех стикеров, писем, и коробки, к которой Чу Ваньнин так и не притронулся с того самого дня.

Поначалу он даже не понял, что это было. В глаза первым бросилось белоснежное цветочное кружево. Рискнув прикоснуться к нему, он ощутил его мягкость на своих пальцах — и понял, что, чем бы это ни было, оно маленькое. Предмет одежды? Лицо Чу Ваньнина вспыхнуло. Это нижнее белье?

Он извлек непонятную вещицу из ящика, осознал, какой она была по форме, и тут же отбросил в сторону, словно обжегшись.

Вещь эта была меньше чем он предполагал. Он никогда ничего подобного не носил, но как-то видел нечто похожее в витринах. При мысли, что он может в принципе надеть это, в груди поднялся жар. Как это бы выглядело на его долговязом теле? Его сталкеру понравилось бы смотреть на него в этой вещи?

А затем на задворках сознания пронеслась еще одна мысль.

Понравилось бы Мо Жаню смотреть на него в таком виде?

Закрыв лицо руками, он издал жалобный стон. Если бы Мо Жань однажды попросил его надеть такую вещь, он бы решился на это без колебаний. И если бы во взгляде Мо Жаня было желание… Чу Ваньнин тут же почувствовал, как твердеет ниже пояса, и постарался больше не думать о юноше.

Убрав руки от лица, он наконец заметил что-то ярко-зеленое под тканью. Сдвинув в сторону нижнее белье, он тут же во всей красе смог рассмотреть художественную попытку своего сталкера передать, как именно ему хотелось бы увидеть некий кружевной предмет в следующем показательном «шоу».

Набросок в весьма грубой форме изображал человеческую фигурку в весьма провокационной позе. Человечек на изображении стоял на четвереньках, задом к прямоугольнику, на котором весьма уродливыми штрихами был изображен иероглиф окна. Чу Ваньнин едва не подавился собственным языком.

От него, правда, ждали, что он станет вытворять подобное в этом белье, практически голым?

Лицо его снова раскраснелось, и он сам не заметил как сцепил зубы в раздражении. Как далеко его сталкер собирался зайти?

Неожиданно он заметил кое-что еще под пошлой запиской. Квадратную белую коробочку. Она была слишком мала чтобы в ней находилась секс-игрушка — по крайней мере, Чу Ваньнин придерживался такого мнения. Он бы не хотел ошибиться, да и любопытство брало верх. Он открыл крышку и… снова оказался в состоянии дышать.

На белоснежной шелковой подложке покоился кожаный браслет — примерно три сантиметра в ширину — крупный, но интересный на вид. Тоже белый. С серебряной застежкой-пряжкой. Чу Ваньнин извлек его из коробки и принялся внимательно рассматривать.

Мягкая, эластичная белая кожа. Изделие явно качественное. На черной бархатной подкладке. Чу Ваньнин погладил ее пальцем. На верхней части браслета красовались три цветка хайтана: в центре — розовый с серебряными акцентами, в окружении черного с золотом и белого с металлическими бликами. На обратной стороне, рядом с пряжкой, значилось еще кое-что. Выведенный золотом иероглиф, означающий «чернила». Чу Ваньнин долго его рассматривал — ему все казалось, что где-то он его уже видел. Он долго раздумывал над значением орнаментов и удивлялся, почему о браслете нигде ничего не было сказано. Казалось, пошлая записка вообще никак к нему не относилась.

Он примерил браслет на правое запястье. Застегнуть его было несложно, а на коже он ощущался почти невесомым. Лицо Ваньнина внезапно разгорячилось — и чувство, вызвавшее такую реакцию, подозрительно напоминало симпатию. Этот подарок не был пошлым, в нем не читалось желания обладать — в этом мужчина был уверен. Браслет был проявлением нежности. Если бы он того захотел, он даже смог бы носить его вне дома — и не чувствовать себя при этом неловко.

Внезапно он осознал, что браслет — это единственное, что на нем сейчас было помимо полотенец. Вещь, подаренная ему незнакомцем.

Искрящаяся сладкая улыбка с милыми ямочками снова вынырнула из воспоминаний.

Чу Ваньнин рассеянно задался вопросом, что должно в конце концов произойти, чтобы он наконец начал разделять в уме Мо Жаня и своего сталкера. Скорее всего, он так и будет думать о них как об одном человеке, пока сталкер не предпримет что-то отчаянное.

Он снова взял в руки кружевное нижнее белье, и, разложив, в который раз принялся его рассматривать. Если смотреть спереди, то оно напоминало любые простые боксеры, и лишь сам материал был необычным — но вот если смотреть сзади, то вместо привычного фасона там была лишь одинокая полоска ткани. И, если бы он надел это, она бы наверняка оказалась между его…

Сам не зная зачем, он тут же попытался представить, каково было бы надеть это белье. Было бы это некомфортно, или ему бы понравилось подобное ощущение? Собравшись с духом, он поднялся, продел ноги в кружево — а затем, бросив полотенце на постель, натянул ткань на бедра.

Полоска ткани скользнула точно между ягодиц, на мгновение заставляя задыхаться. Спереди, впрочем, ткани было достаточно чтобы скрыть его возбуждение.

Чу Ваньнин прикусил губу. Сама мысль о том, чтобы оказаться в таком виде перед кем-то, вызывала невыносимый стыд. Он ощущал себя практически голым, и волны жара разливались по спине, повернутой к окну. Тепло распространялось от плеч и шло куда-то вниз. Ему хотелось немедленно прикрыться, но его сталкер ведь просил его совсем не об этом.

Он медленно обернулся, позволяя наблюдателю, где бы он ни был, увидеть, как шелковистое белое кружево идеально облегает его бедра, как ткань растягивается чуть ниже его пояса. Он все еще надеялся, что его возбужденное состояние не будет слишком заметно на расстоянии — но знать это наверняка не мог.

Развернувшись, затем он отнес полотенца сушиться в ванную. И сел за столик, принявшись с особой тщательностью расчесывать волосы. Он знал, чего от него ждали, но все еще не мог собраться с духом.

С абсолютно прямой спиной, в одном лишь нижнем белье, Чу Ваньнин продолжал приводить напитавшиеся влагой пряди в порядок. Тонкая тканевая планка сзади постоянно отвлекала. Он изо всех сил старался не обращать на это внимания, потому что, стоило ему задуматься хоть на мгновение — и это начинало напоминать стимуляцию, которую, вероятно, его сталкер и планировал. Одна лишь мысль об этом заставила его содрогнуться от безотчетного желания.

В конце концов, Чу Ваньнин все-таки отложил расческу. Его волосы и без того были уже максимально гладкими, и, к тому же, чем быстрее он собирался покончить с этим, тем скорее он смог бы об этом забыть.

Подойдя к кровати, Чу Ваньнин глубоко вздохнул, безуспешно пытаясь умерить грохочущее в груди сердце. Перед глазами все внезапно стало каким-то излишне резким. На коленях он забрался на кровать и бросил взгляд в окно.

Как всегда, яркий свет в его спальне не позволял ничего различить в темноте снаружи.

Каждое движение давалось с усилием — и Чу Ваньнин подумал, что, возможно, его преследователь не ожидал, что его наблюдаемый окажется таким малоизящным.

Неважно.

Он бросил мимолетный взгляд на браслет, который все еще был на его запястье, чтобы укрепить собственную решимость, и попытался полностью отрешиться от ощущения поднявшейся эрекции, как игнорировал и влажное пятно на ткани в том месте, где его член уже начал течь. От стыда все еще жгло в груди.

Он расположился на кровати спиной к окну, так, чтобы у него было достаточно места сделать то, о чем его просили. Быстро наклонился, а затем опустился локтями на постель прежде чем успел передумать и полностью отказаться от этой затеи. Заметил, что слишком сильно прикусил губу лишь когда во рту разлился медный привкус. Каждая мышца мелко дрожала от той постыдной позы.

«Только для глаз этого достопочтенного».

Значит, примерно так его преследователь бы и взял его, если бы оказался здесь? Примерно это он и имел в виду, когда писал, что хотел бы «завалить» его и войти? Как бы это ощущалось? Горячие слезы защипали уголки глаз и упали на постель от осознания, что ему бы действительно хотелось это узнать. Чу Ваньнин просто не мог оставаться в таком положении долго — иначе он просто бы утратил рассудок.

Он протянул руку себе между ног и осторожно сжал затвердевшую плоть. Она была такой чувствительной, что даже прикушенная губа не помогла сдержать глухой стон. Кружевная ткань причиняла дискомфорт, проходясь по возбужденному телу.

И когда он успел стать таким бесстыдным? Кто бы за ним ни наблюдал, он наверняка заметит, чем он занимается.

«Это не будет и вполовину так хорошо, как было бы со мной — но все же это лучшее, что я могу сделать…»

Точно.

В голове тут же вспыхнула сомнительная мысль.

Он вполне мог представить, каково это… ощутить, когда в тебя проникают. Движения его руки замедлились, и он резко выдохнул. Что, если он попробует? Просто чтобы понимать, чего ожидать? Это было похоже на некое скоропостижное безумие. Да, он мог попробовать. Игрушка была под рукой…

Затем последовала новая отчаянная мысль. Что, если у него однажды хватит мужества чтобы попробовать это с Мо Жанем? Что, если Мо Жаню все-таки нравятся мужчины?

Разве не будет лучше хотя бы иметь представление, на что это похоже?

Развернувшись, он бросил взгляд на прикроватную тумбочку, где словно бомба замедленного действия лежала та самая игрушка. Он все еще тяжело дышал, стоя на коленях с широко разведенными ногами, а глаза туманились от жара и неловкости. Он ведь никогда даже не пробовал прикасаться к себе там. Самым близким к тому ощущением было то, как плотно прилегала к телу задняя часть стрингов.

Лицо его снова полыхнуло жаром, и он почувствовал легкое головокружение. Да, может, ему просто стоило бы попробовать, каково это.

Решившись, Чу Ваньнин перестал к себе прикасаться и снова сел на постели. Достал коробку из ящика, убрал крышку и заглянул внутрь во второй раз.

Теперь, когда он уже знал, чего ожидать, шок уже не был таким сильным. Он также с удивлением отметил, что внутри коробки были еще два предмета: бутылочка с прозрачной жидкостью и листок бумаги, сложенный вчетверо.

«Меры предосторожности, баобэй», — начиналась записка, составленная аккуратным почерком. Чу Ваньнин ощутил укол раздражения от этого прозвища.

«Его нужно тщательно промыть до и после каждого использования. С мылом. Обязательно используй смазку, и даже не пытайся воспользоваться в сухом виде. Перед этим прими душ».

За текстом следовал небольшой дудл — это была подмигивающая рожица, напоминающая ту, что сталкер рисовал раньше.

Сначала нужно принять душ? Чу Ваньнин смутно догадывался, почему.

Что ж, у него с этим все в порядке, и даже то, что игрушку нужно вымыть, не сбило его с решительного настроя.

Он взял коробку в душ и тщательно вымыл игрушку с мылом. Стекло было гладким на ощупь, и, казалось, весило больше, чем можно было бы ожидать, учитывая небольшой размер.

Чу Ваньнин вернулся в спальню и снова обратил внимание на раскрытые шторы. На мгновение он задумался о том чтобы закрыть их, но…

«…этому достопочтенному нравится хорошее шоу».

И снова Чу Ваньнин решил проигнорировать, что голос в его голове, произносящий эти слова, подозрительно похож на тон Мо Жаня.

Он задумался о том, чтобы вернуться в ту же позу на кровати чтобы проделать задуманное, но затем остановился. Ни за что. Он не сможет этого сделать.

В итоге он решил залезть под одеяло. Положил на всякий случай на кровать свежее полотенце, улегся на спину и подтянул на себя плед. Не похоже, чтобы этого прикрытия было достаточно — но это все, что у него было на тот момент.

После недолгого размышления Чу Ваньнин решил снять и белье. Он понятия не имел, насколько хорошо будет стираться эта ткань, и не знал, как на ней отразится смазка. Он не должен был так сильно беспокоиться о том, чтобы не испортить столь непристойный подарок, но все же не мог контролировать первое побуждение.

Лежа обнаженным под одеялом, он осмотрел игрушку в последний раз. Его руки слегка подрагивали от нервов.

Казалось, игрушка была чистой, свет внутри отражался крошечными розовыми бликами.

Открыв и наклонив над игрушкой бутылку со смазкой, он наблюдал за тем как на нее капала прозрачная жидкость. Он не был уверен, сколько ее понадобится.

«Скорее всего, все будет хорошо, если покрыть ею всё», — рассуждал он. Но вот крышка бутылки со щелчком закрылась, и Чу Ваньнин осторожно нанес прохладную смазку на такую ​​же холодную игрушку. Жидкость вязла. Стараясь не думать об этом, он попытался найти удобную позу.

Едва заметно подрагивая, приподнял край одеяла и поднес игрушку между ног. Крепко взял за основание,а другим концом прикоснулся к своей коже. Голова внезапно стала какой-то легкой от нехватки кислорода, потому что всякий раз он забывал дышать когда прохладное стекло скользило по коже под его членом.

Найти место, куда должна была войти игрушка, не составило труда. Он немного сменил положение чтобы получить нужный угол, надеясь, что это не будет слишком уж неудобно. Определив наклон, прикусил нижнюю губу и осторожно вдавил игрушку в свое тело.

Ощущения того, как посторонний предмет проникает внутрь, было достаточно чтобы Чу Ваньнин почти что отказался от этой затеи — но все же он попытался перебороть первую реакцию. Закрыв глаза, он сосредоточенно нахмурился и подтолкнул стеклянную пробку глубже. И едва не охнул из-за тянущего чувства.

Для того, чтобы вся игрушка оказалась внутри, потребовалось немало времени, и возбуждение Чу Ваньнина уже наполовину прошло, но он упорно продолжал пока ему не удалось добиться, чтобы внутрь вошла самая широкая часть. Когда он достиг этой точки, он почувствовал скольжение, и оставшаяся часть уже скользнула внутрь сама. Снаружи теперь оставалось лишь основание.

Что-то в том, как эта штука находилась внутри него, было даже более непристойным, чем все, что сталкер ему когда-либо писал.

Чу Ваньнин развернулся в постели, и это движение внезапно заставило игрушку двигаться внутри. Оно подтолкнуло ее куда-то вверх, посылая искры по всему телу мужчины. Он беспомощно задохнулся от этого ощущения, и попытался немного сдвинуть ее вновь. Повторить стимуляцию не составило большого труда.

К тому времени, когда Чу Ваньнин повернулся набок, его член снова стоял и начал сочиться. Мужчина буквально задыхался от собственных движений, одна рука направляла игрушку внутри, а вторая ласкала эрекцию в том же ритме. Он и думать забыл, что в этот момент за ним кто-то мог наблюдать.

И, все же, в конечном итоге он подошел к кульминации с мыслью о том, что бы сделал Мо Жань, если бы увидел это. Захотел бы он проделать с ним то, что хотел сделать с ним его сталкер?

Он содрогнулся от экстаза, и бесстыдный звук сорвался с его губ несмотря на все его отчаянные попытки оставаться тихим. Все его тело дрожало, и он упал боком на кровать, чувствуя липкость под своими бедрами. Чтобы восстановить дыхание потребовалось время.

~~~

Чу Ваньнин понял, что каким-то образом умудрился уснуть только когда большая рука внезапно накрыла верхнюю часть его лица. Все еще рассеянный после сна, он так и застыл, и палец незнакомца прижался к его губам в жесте молчания.

«Шшш».

В это мгновение стали явными несколько весьма удручающих фактов. Во-первых, он так и не вытянул игрушку перед тем как уснуть, и теперь она ощущалась внутри его тела огромной и неприятной. Во-вторых, он понятия не имел, сколько таким образом проспал. В-третьих, он был полностью обнажен. И, в-четвертых, незнакомец действительно находился в его комнате, и в прошлом он достаточно явно давал понять ему свои планы.

Разум Чу Ваньнина отчаянно попытался отвергнуть реальность происходящего.

Нет. Этого не может быть.

«Не дергайся», — раздался беззвучный шепот сверху.

Палец исчез, и вместо этого рука теперь уже прижалась к его плечу, толкая его чтобы перевернуть на живот. Все еще не оправившись от шока, Чу Ваньнин не был в состоянии сопротивляться. Прежде чем он полностью осознал происходящее, толстая ткань заменила руку, прикрывавшую его глаза, и оказалась затянута на его глазах, лишая способности видеть. Теперь он лежал на животе, с руками около головы — что было совершенно бесполезно, реши он оказать сопротивление. Мысль о том чтобы стащить повязку даже не приходила в голову.

Чу Ваньнина всего начало трясти от необъяснимого страха и адреналинового возбуждения. Он ожидал, что это случится, боялся этого, и одновременно надеялся на это — хотя бы затем чтобы перестать об этом беспокоиться. Неужели все закончится вот так?

Теперь, когда его руки освободились, сталкер принялся собственнически поглаживать спину Чу Ваньнина, надавливая то тут, то там. Его пальцы были грубыми от физической работы — и оказались удивительно сильными, проходясь по напряженным мышцам.

«Расслабься», — прошептал он. Очевидно, он считал, что Чу Ваньнин узнал бы его, если бы услышал его голос. Кем он был? И как, черт возьми, он представлял, что Чу Ваньнин расслабится в подобных обстоятельствах?

Кровать спружинила когда сталкер забрался на нее. Он раздвинул колени Чу Ваньнина и остановился между ними. Его руки обхватили ягодицы мужчины, раздвигая их шире. Чу Ваньнин уткнулся лицом в матрас, сгорая от стыда при мысли, что его так пристально рассматривают. Бедра незнакомца были крупными, и из-за этого его ноги широко разъехались. Лицо окатило невыносимым жаром.

Это вовсе не было похоже на прежнее ощущение, когда он просто позволял смотреть на себя незнакомому человеку. Одеяло, которое он прежде на себя накинул, давным-давно было сброшено. Чу Ваньнин не был уверен, когда именно это произошло, но сейчас у него был гораздо более серьезный повод для беспокойства. Пальцы незнакомца скользнули по основанию игрушки, руки слегка подрагивали от прикосновений; Чу Ваньнин не был уверен, было тому причиной самоограничение или какие-то другие эмоции. Медленное проникновение сводило с ума. Он едва мог вытерпеть ожидание.

Мужчина попытался собраться с духом чтобы привстать: то ли для того, чтобы оказать сопротивление, то ли чтобы заставить человека за его спиной действовать — он и сам не был уверен, зачем. Мгновенно между его лопаток оказалась ладонь, с силой давящая вниз. Чу Ваньнин задохнулся от грубого толчка, с губ сорвался судорожный вздох. Он снова попытался подняться, ерзая под давлением. Рука оставалась неподвижной. Незнакомец действительно был сильнее его, и мог сделать с ним все что угодно. И Чу Ваньнин понимал, что именно за этим незнакомец и был в его спальне.

Он перестал сопротивляться, поверженно рухнув на матрас. Не был уверен, что еще он мог бы сделать, или что должен был сказать.

Мужчина, возвышающийся над ним, издал смешок. В следующее мгновение давление на спину немного ослабло. Теплое лицо прижалось к его шее, губы почти мягко коснулись уха.

«Ты знаешь, что хочешь этого», — сталкер говорил влажным, неузнаваемым шепотом прямо у его ушной раковины. Дыхание Чу Ваньнина сорвалось от осознания, что, да, незнакомец был прав. От одной лишь этой мысли его тело словно стало еще более податливым.

Несмотря на то, что он ничего не ответил вслух, незнакомец одобрительно хмыкнул. Под темной повязкой Чу Ваньнин крепко зажмурился, чувствуя себя намного более уязвимым и раскрытым собственной реакцией чем даже фактом своей наготы.

Позади него раздался шорох одежды и звук расстегиваемой молнии. А затем что-то невероятно горячее и твердое прижалось к заднице Чу Ваньнина, оказавшись между его ягодиц. Чу Ваньнин невольно сжал челюсти от этого чувства. Это было…

«А теперь замри», — голос незнакомца звучал чуть насмешливо. Рука, прежде находившаяся на его спине, скользнула вниз чтобы сомкнуться вокруг основания игрушки. Одним рывком он ее полностью извлек и отбросил в сторону, вырывая из груди Чу Ваньнина удивленный стон.

Это не было больно, но ощущение было весьма близким. Внутрь него тут же проникло нечто другое. Но все еще не твердое и горячее — то самое терлось об одну из его ягодиц. Пальцы?

Преследователь больше ничего не говорил. Чу Ваньнин не был уверен, почему — да и сам он находился не в том состоянии чтобы задаваться такими вопросами. Его продолжали растягивать влажные теплые пальцы. Где-то на задворках проскользнула мысль о том, почему же его сталкер просто не войдет уже. В конце концов, в нем и так уже некоторое время пробыла игрушка — наверняка его тело было готово принять и его.

Пальцы покинули его тело, и он тихонько хныкнул от ощущения пустоты, в голове замкнуло от извращенного желания. Тут же что-то округлое, влажное и горячее вдавилось в него — намного больше по размеру, чем пальцы — и у Чу Ваньнина была лишь доля секунды на осознание, что он действительно не был готов к происходящему, перед тем как его рот заткнули чтобы подавить крик.

Его собственные руки вцепились в простыни так, словно от этого зависела его жизнь. Однако после первого проникновения, кажется, все движение прекратилось. Рваное дыхание обдало шею Чу Ваньнина.

«Ваньнин, — хрипло простонал незнакомец у его уха, — Расслабься, баобэй. Ты слишком напряжен».

Чу Ваньнин всхлипнул. Ткань у его глаз намокла от слез, и он действительно пытался расслабить хоть какую-то часть тела. Его руки дрожали оттого как сильно он сжимал одеяло. Он продолжал хватать ртом воздух — слишком быстро, слишком испуганно.

«Я не могу, не могу», — в конце концов, задохнулся он, чувствуя себя потерянным и расстроенным.

«Дыши медленнее», — настаивал незнакомец. В этот момент окончательной истерики Чу Ваньнин задался вопросом, а не разочарует ли он сейчас этого мужчину в постели. Мужчину, который без приглашения проникал в его дом, и который буквально пришел сюда, чтобы трахнуть его, не заботясь о том, заинтересован ли он вообще в этом. Почему мысль о том, не разочарует ли он сталкера, вообще пришла в его голову?

Теплые руки осторожно погладили талию Чу Ваньнина, прикосновение было нежным. Незнакомец чередовал медленные вдохи и выдохи, дыша рядом с ухом мужчины, ожидая, что тот последует его примеру.

На это потребовалось время, но Чу Ваньнин больше не балансировал на краю истерики. Впрочем, его все еще трясло, и ощущение невыносимого растяжения никуда не ушло. Стоило ему немного расслабиться, как незнакомец толкнулся в него глубже.

Боль притупилась и сменилась странным ощущением полноты. Член казался таким большим внутри, что в голове Чу Ваньнина на мгновение промелькнула мысль: неужели у его преследователя самый большой член в стране?

Решительным толчком с тихим стоном мужчина всадил Чу Ваньнину до конца. Член пульсировал и как будто подрагивал внутри. Чу Ваньнин приложил все силы чтобы не издать ни звука. Мужчина позади него облизал его ухо и прикусил мочку.

«Ваньнин, тебе нравится, как этот достопочтенный тебя заполнил?»

«Ах…» — Чу Ваньнин снова задохнулся когда движение возобновилось.

Незнакомец сдержал обещание, данное в письме. Он схватил его за плечи и вжал в кровать, двигаясь в нем уже намного быстрее. У Чу Ваньнина полностью сперло дыхание. Он чувствовал этот чертов член везде. Казалось, он находился прямо над пупком, и доставал едва ли не до самого горла. Казалось, еще немного, и он подавится им. Ощущения внутри были совершенно несравнимыми с игрушкой. Он никогда не представлял, что его первый раз окажется таким.

Темп, заданный его преследователем, был невыносимо быстрым. Он каждый раз толкался все глубже, едва не срывая беспомощные крики — однако Чу Ваньнин все еще держался, сохраняя молчание.

Пусть его собственное тело и предало его, он все еще хотел оставить себе хоть немного достоинства. И, да, реакцию его тела на происходящее невозможно было отрицать. Он снова был тверд, и едва заметно подавался навстречу при каждом резком движении.

«Ваньнин, — дразняще прошептал его преследователь, тяжело дыша, поддерживая неумолимый темп. Голос его звучал опасно, — Ну же, покричи для меня».

Чу Ваньнин отвернулся, снова зарываясь лицом в матрас чтобы заглушить любые звуки. Давление было невыносимым, этот член терся о чувствительное место внутри него с каждым движением, и мужчина чувствовал, как накапливается приливная волна, готовая разлиться в любую секунду. Потребовалось всего несколько толчков прежде чем оргазм настиг его и вывернул наизнанку. Он застонал в матрас, надеясь, что его преследователь не услышит.

«Это было горячо. Баобэй, тебе так нравится мой член?» — поинтересовался незнакомец, и тон его был самодовольным, — Я совсем скоро тебя наполню. Готов поспорить, тебе это тоже понравится».

Чу Ваньнин из последних сил, каким-то образом оставшихся после второй разрядки за ночь, задумался о том, что разве незнакомец и так уже не наполнил его до предела? Он не мог взять в толк, о чем тот говорит. Он все еще испытывал эйфорию после настигшего удовольствия, и разум был словно затянут паутиной, так что ему потребовалось время чтобы уловить смысл.

«П-подожд…» — попытался воспротивиться он, но незнакомец перебил его.

«Готов?»

В следующее мгновение движения мужчины стали более прерывистыми, каждый толчок теперь был грубее, глубже и быстрее. Он глухо застонал и замер на Чу Ваньнине, все еще находясь глубоко в нем, подрагивая. Внутри разлилось тепло. Чу Ваньнин готов был поклясться, что мог чувствовать этот вкус. Его глаза горели огнем под скрывающей их тканью, и чувство унижения снова поднялось в груди при мысли о том, каким в самом деле приятным было ощущение.

«Ммм… чувствуешь?» — прошептал ему незнакомец спустя пару мгновений, когда напряжение наконец его оставило, и он навалился всем весом на Чу Ваньнина, вжимая его в матрас.

«Это моя первая метка на тебе».

Губы прижались к щеке мужчины.

Настала очередь Чу Ваньнина замереть.

Первая?

От такой реакции преследователь тихо рассмеялся у самого его уха.

«Ты надеялся, это не повторится?» — спросил он наконец, медленно высвобождаясь из тела Чу Ваньнина.

Прежде чем Чу Ваньнин успел подумать о том, чтобы пошевелиться или попытаться снять повязку с глаз, он ощутил как что-то твердое, холодное и плотное оказалось внутри него. Прохлада успокаивала его растянутый вход, все еще пылающий от слишком яростного соития — но все же некий дискомфорт оставался.

«Оставишь частичку меня в себе ненадолго, а?» — произнес незнакомец, и Чу Ваньнин знал, что это не просьба или вопрос.

Это была очередная инструкция.

Он хотел что-то сказать — что угодно, но его разум все еще был затуманен второй за ночь разрядкой, и полным ощущением внетелесного опыта.

После еще одного прикосновения губ к его щеке мужчина наконец отстранился от него. За звуком застегиваемой молнии последовало нежное поглаживание плеч.

«Это было здорово», — сказал незнакомец, а затем послышались его удаляющиеся шаги. Чу Ваньнин запоздало подумал о том, чтобы снять повязку с глаз. Он также подумал, что следовало бы броситься за этим человеком, чтобы увидеть, кто он. Однако его тело словно вплавилось в кровать. Даже поднять руку было невозможно. Он знал, что если сейчас попробовал бы встать, его колени наверняка могли бы подогнуться. Это было бы слишком унизительно.

Цепляясь пальцами в простынь, со все еще завязанными глазами, дрожа всем телом, Чу Ваньнин опустил голову вниз и, наконец, позволил томной усталости взять верх.

Комментарий к Часть 2. Эскалация

Если увидите опечатки или еще что-нибудь глупое вроде “его рука заплелась об его ногу”, публичная бета включена. ^^ И, да, дайте мне знать если надо повысить рейтинг.

========== Часть 3. Последствия ==========

Чу Ваньнин даже вспоминать не хотел о том как прошло его утро. Его тело болело абсолютно везде с первой секунды пробуждения, в горле пересохло, в висках стучало, а посторонний предмет, который так и остался внутри, был даже хуже всего вышеперечисленного.

Мужчина тем утром узнал о последствиях секса кое-что такое, чего никогда бы знать не хотел.

К счастью, серьезных травм не было за исключением нескольких синяков от пальцев на бедрах и руках. В своем ошеломленном состоянии Чу Ваньнин на мгновение прижал собственные пальцы к этим отметинам, все еще чувствуя присутствие этого незнакомца на себе — и внутри себя.

Этим утром он снова принял душ, с полным ощущением, словно его ночью переехало бульдозером. Он также вымыл игрушку и убрал ее — а полотенце, на котором он уснул, оказалось безнадежно испорчено, так что его пришлось отправить в мусорное ведро.

Переполняемый беспокойной энергией, Чу Ваньнин трижды обошел все комнаты в доме, а затем решил куда-нибудь выйти. Обычно в свободное от работы время он был домоседом, но теперь в том, чтобы оставаться дома и гадать, когда его преследователь его снова атакует, не было ничего расслабляющего.

Он решил, что, возможно, прогулка в ближайший парк пойдет ему на пользу и поможет очистить разум.

Лишь только выйдя через парадную дверь, он тут же заметил Мо Жаня, который поливал растения перед домом. Парень на него сразу обратил внимание, и после секундного колебания подошел ближе. Фирменная лучезарная улыбка расцвела на его лице — возможно, чуть медленнее, чем обычно.

— Доброе утро, — поприветствовал он Ваньнина, хотя, как всегда, находился на приличном расстоянии. В руке он держал лейку, а комбинезон его был застегнут лишь до талии, так что сверху виднелась обтягивающая белая рубашка.

Во рту Чу Ваньнина мгновенно пересохло, и ему пришлось поднять к лицу руку, имитриуя кашель, чтобы не выдать, как бесстыдно он разглядывал четко очерченный пресс. Да как он вообще мог испытывать желание после всего что произошло прошлой ночью?

— Доброе утро, — приглушенно ответил он, и тут же заметил, как взгляд Мо Жаня задержался на его руке, и запоздало осознал, что на его запястье был тот самый браслет. Он снова надел его после душа, не задумываясь о его значении. Что-то нечитаемое вспыхнуло во взгляде Мо Жаня, и Чу Ваньнин покраснел при мысли, что его уличили в ношении полученного от сталкера подарка — хотя Мо Жань, разумеется, никак не мог об этом знать.

На какую-то безумную секунду Чу Ваньнин вдруг подумал, что блеск в глазах юноши, возможно, был узнаванием — но он быстро отверг эту мысль, думая, что такого с ним попросту не могло бы случиться.

И, все-таки, что, если прошлой ночью это был Мо Жань? Чу Ваньнин быстро отбросил назойливую идею. Последствия этого были бы слишком пугающи, чтобы об этом даже думать. Как бы он вообще отреагировал, если бы это было так? Даже представить такое было проблематично.

— Вам идёт, — Мо Жань кивнул подбородком в сторону браслета, и его голос вырвал Чу Ваньнина из прострации, — подарок вашей девушки?

Чу Ваньнин попытался заставить себя нормально дышать. Это был обычный разговор. Мо Жань, как и всегда, был с ним дружелюбен. Не то, чтобы юноша пытался проверить, есть ли у него кто — даже предполагать такое было смешно.

Не желая лгать, Чу Ваньнин покачал головой.

— Нет… у меня нет…

— Чепуха, у вас наверняка должен быть кто-то, — настаивал Мо Жань, и его легкая улыбка неожиданно неуловимо изменилась. В ней промелькнуло нечто темное, чуть ли ни собственническое. Чу Ваньнин отступил на шаг и отвернулся, подавленный тяжестью этого взгляда. Что-то в самом звуке этого голоса в этот момент показалось ему слишком знакомым, вызывая смутное беспокойство.

— Ну, в общем, да… — Чу Ваньнин колебался, потому что ненавидел лгать, — ох…

Его лицо к этому моменту уже настолько разгорячилось, что Мо Жань наверняка не мог не заметить его волнения.

Мо Жань усмехнулся, и это вовсе не походило на его обычный смех. Если раньше он смеялся легко и заразительно, то теперь в самом звуке крылось нечто тяжелое, заставляющее вслушиваться. Где он уже слышал это раньше?

— Похоже, все сложно.

Чу Ваньнин прокашлялся.

— Можно и так сказать, — согласился он, отчего-то отчаянно желая сбежать. — Мне нужно идти. Еще увидимся.

Он развернулся и пошел, не дожидаясь ответа Мо Жаня, как если бы смутно ожидал, что его каким-то образом остановят.

Разумеется, ничего подобного не произошло, так что бегство Чу Ваньнина выдалось успешным.

~

В парке было немноголюдно, но и пустым его назвать тоже было нельзя.

Группа пожилых людей практиковала ушу на траве под раскидистым дубом. Посреди засеянного зеленой травой поля парни и девушки устроили оживленный пикник.

Представители старшего поколения сражались в шахматные партии, сидя друг напротив друга за столиками под открытым небом.

Чу Ваньнин прошел по дорожке в более тенистое место, где росло больше деревьев. Прохладный воздух освежал чувства, но нисколько не помогал ослабить нервное напряжение. Он не был уверен, что ему здесь делать, и как это могло помочь ему расслабиться. Прогулки по парку ему никогда особо не нравились, и он не совсем улавливал их пользу.

Он мог бы провести это время дома, изучая проекты, занимаясь самообразованием — или даже просто вздремнуть.

«Или в который раз начать пересматривать подарки и письма от своего преследователя, — тут же напомнил он себе, — Или ждать, пока тот снова ворвется в его дом и сотворит с ним что-то непристойное».

Чу Ваньнин яростно тряхнул головой. Оба варианта были одинаково ужасны. Он все еще пытался смириться с тем, что случилось прошлой ночью. Его знобило — и вовсе не из-за прохладной переменчивой погоды.

Он обнаружил небольшой ручей между деревьями и перешел на другую сторону по маленькому кирпичному мосту, а затем нашел скамейку, на которой можно было присесть и попробовать предаться медитации. Он отказался от этой привычки с тех пор как переехал в новую квартиру, но сейчас ему бы как раз не помешало немного успокоиться, так что идея возобновить ее была неплохой. Впрочем, плеск воды помог очистить разум через некоторое время, но настоящего медитативного покоя достичь так и не удалось.

Уже после полудня Чу Ваньнин открыл глаза и принялся разминать плечи. Возможно, он так и не смог обрести прежнюю концентрацию, но, по крайней мере, осознание того, что преследователь его не сможет побеспокоить в парке, помогло немного расслабиться. Поднимаясь на ноги, он снова прочувствовал болезненные отголоски прошлой ночи.

По дороге домой мужчина заскочил в магазин и прихватил немного снеков и сладостей. По пути к кассе его взгляд снова упал на браслет на собственном запястье — и его мысли тут же вернулись в реальность.

Точно. Кто-то преследовал его, вынуждая делать то, на что бы он никогда добровольно не согласился. Вламывался в его спальню посреди ночи, чтобы сотворить с ним нечто ужасное.

Чу Ваньнин схватил сумку с товарами и быстрым шагом вышел из магазина. Вкусная домашняя пища, бытовые мелочи, любовные записки — все это усыпило его бдительность, и он бездействовал, подтачиваемый к тому же своей общей низкой самооценкой. В итоге он не обратил внимания на то, что под маской заботы скрывалось нечто совершенно иное. Секс-игрушка, эротическое нижнее белье, а затем появление его преследователя в его спальне, и… это.

Чу Ваньнин снова задумался о том, чтобы позвонить в полицию, но в следующее мгновение выбросил эту мысль из головы. Он понятия не имел, кем был его преследователь, не знал его репутацию. Он не был глуп, и понимал, что сталкер может назвать его обвинения ложными. Что сможет предпринять полиция в такой ситуации? Вряд ли их в принципе будет волновать нападение на какого-то случайного человека. Возможно, они могли бы отнестись к Чу Ваньнину даже враждебно, если им станет известно о его ориентации. Вряд ли они бы арестовали его преследователя сразу, даже если бы разыскали — и тогда у Чу Ваньнина бы появились проблемы из-за ложного вызова.

Нет. Что ему было необходимо, так это сообщить кому-нибудь о том, что его преследуют, чтобы ему не приходилось справляться с этим в одиночку. Он подумал о своем боссе, но Сюэ Чженъюн был вечно по горло в работе — особенно с тех пор, как они переехали в новый офис и наняли целый новый отдел. Чу Ваньнин тут же вспомнил о коллегах — но едва ли он мог бы рассказать кому-то из них о своей проблеме. Кроме того, было слишком неловко признавать, что его преследуют, что на него напали — и что даже после этого он ничего не предпринял. То, что он не был уверен, действительно ли необходимо что-то предпринимать, было его тайной, которую он собирался забрать с собой на тот свет.

Чу Ваньнин не мог обратиться к близким друзьям. Он не был асоциальным, но редко поддерживал близкие дружеские связи без особой на то причины. Он замедлил шаг. Все-таки был один человек. Не близкий друг, но…

Чу Ваньнин вновь мысленно вернулся к сияющей улыбке с ямочками на загорелом беззаботном лице. Трудолюбивый юноша, который всегда приходил к нему чинить малейшие поломки в тот же день, стоило Чу Ваньнину только позвонить. Тот самый парень, который здоровался с ним всякий раз, едва завидев, и время от времени расспрашивал о повседневных делах. Чу Ваньнин тут же вспомнил, как этот юноша однажды вечером с зонтиком склонялся над кустами, приговаривая: «Ну-ну, господин улиточка. Я все-таки настаиваю, чтобы вы оставались на клумбе. Разве неясно, что на главной дорожке ждут опасности?»

Чу Ваньнин остановился в двух кварталах от своей квартиры и извлек смартфон. Он перешел к функции чата в WeChat. Вообще-то за все время там было всего два чата. Один — с его боссом. У Сюэ Чженъюна на аватарке стоял веер, и общались они с ним вполне свободно. Но в последний раз они обменивались сообщениями целых три месяца назад, когда Чу Ваньнину нужно было взять выходной на полдня, чтобы сходить к стоматологу. Во втором чате была местная пекарня, которая ему очень понравилась — их пекарь убедил его добавить их, чтобы узнавать новости о распродажах и скидках. Последний сэйл был месяц назад.

Чу Ваньнин проигнорировал эти чаты и создал новый. Он нашел контакт Мо Жаня и долго-долго пялился в экран. Что-то в имени казалось знакомым, но он не мог сходу определить, что именно. Во всяком случае, его намного сильнее беспокоило, как начать разговор с парнем. Раньше он Мо Жаню только звонил.

В конце концов, он решил начать с простого приветствия.

Чу Ваньнин> Привет.

Он готов был отложить телефон и идти дальше, но ему тут же пришло уведомление о новом сообщении.

Мо Жань> Чу Ваньнин?

Вздохнув, Чу Ваньнин смирился с тем, что разговаривать с Мо Жанем придется прямо сейчас. В глубине души он надеялся, что этот человек будет занят и не ответит так быстро, но удача явно была не на его стороне.

Чу Ваньнин> Да.

Мо Жань> Что-нибудь нужно?

Чу Ваньнин> Ты занят?

Мо Жань> Не совсем. Что вы хотели?

Чу Ваньнин> Мы можем встретиться?

Мо Жань> Что-то случилось?

Чу Ваньнин пробежал взглядом вопрос Мо Жаня, понимая, что не знает, что на него ответить. Он вздохнул и выпрямил спину. Нет, было очевидно, что он не смог бы ничего рассказать Мо Жаню.

Чу Ваньнин> Просто забудь.

Но прежде чем он успел убрать телефон, к нему полетели сообщения одно за другим.

Мо Жань> Постой!

Мо Жань> Мы можем встретиться.

Мо Жань> Где угодно.

Мо Жань> Где ты сейчас?

Мо Жань> Ты возвращаешься домой?

Мо Жань> Хочешь сходить куда-нибудь? Неподалеку есть кафе.

Чу Ваньнин ничего не мог поделать с легким теплом, распространившимся в груди. Было очевидно, что Мо Жаню не все равно, и он бы хотел сейчас встретиться.

Мужчина подумал о встрече в публичном месте и необходимости поделиться своей ситуацией там, где кто-нибудь чужой мог подслушать. Нет, это было исключено.

Чу Ваньнин> Может, в моей квартире? Я вернусь минут через десять.

Мо Жань> Я буду через пятнадцать. Мне нужно что-нибудь принести?

Чу Ваньнин> Нет, ничего не нужно.

Мо Жань> Хорошо, увидимся.

После последнего сообщения Мо Жань отправил стикер. Рисованного хаски с карикатурной круглой улыбающейся мордахой, показывающего большой палец вверх.

Губы Чу Ваньнина поджались в тонкую линию, и он демонстративно убрал телефон обратно в карман.

~~~

Когда Чу Ваньнин вернулся домой, на плите уже стояли три судочка. Еду явно приготовили совсем недавно — и теперь оставили немного остыть. В животе Чу Ваньнина заурчало, и он вдруг вспомнил, что так и не пообедал.

Он поставил сумку с закусками на стойку и принялся осматриваться. Сталкер не оставил никаких записок, и сам по себе этот факт был уже необычным. Времени поесть явно не оставалось, потому что Мо Жань должен был прийти с минуты на минуту. Чу Ваньнин даже начал подумывать о том, чтобы перенести встречу, но тут же раздался звонок в дверь — и эта мысль так и не успела укорениться в его голове.

Вздохнув, Чу Ваньнин решительно закрыл судочек, в который уже пару минут смотрел, и отправился открывать.

— Привет, — Мо Жань буквально светился, когда Чу Ваньнин открыл ему. На парне были простые черные футболка и джинсы. Выглядел он более расслабленно, чем обычно — часто он носил рабочую одежду, и иногда она была даже грязной. Но сегодня он явно не работал, и, видимо, совсем недавно принял душ.

— О, что-то так вкусно пахнет, — с этими словами он заглянул через плечо Чу Ваньнина внутрь, — ты собирался ужинать? Я могу зайти позже…

— Нет, все нормально, — Чу Ваньнин заставил себя опустить глаза чтобы не пялиться, и отступил, пропуская Мо Жаня внутрь, — еда подождет.

— Что? Нет, — Мо Жань уже снял обувь и ступил в коридор, и Чу Ваньнин закрыл за ним дверь, — тебе обязательно нужно поесть. Я подожду.

Последняя фраза донеслась уже из кухни.

К тому времени, как Чу Ваньнин пришел, Мо Жань уже рылся в его ящиках в поисках тарелок, мисок и приборов. Спорить, вероятно, было бесполезно, и потому Чу Ваньнин решил даже не пытаться. Он сел у кухонного островка и только диву давался тому, как ловко Мо Жань хозяйничал на его кухне, наливая суп в миску и добавляя в жидкость изрядную порцию лапши.

— Тебе не обязательно все это делать, — решился он сказать в какой-то момент, но Мо Жань лишь промычал в ответ что-то уклончивое, продолжая сервировать стол. К тому времени как он закончил, поверхность кухонного островка была уставлена множеством блюд. Тут были и куриный суп с лапшой, китайской капустой и грибами шиитаке, и тушеные львиные головы с крабовым мясом, залитые темным соусом. На небольшой тарелке Мо Жань также сложил небольшой горкой ледяное тофу с зеленым луком, щедро сбрызнув блюдо маслом. У Чу Ваньнина проснулся недюжинный аппетит при виде всего этого.

— Ты все это сам приготовил? — спросил Мо Жань, когда Чу Ваньнин потянулся за палочками для еды.

Мужчина поднял глаза на Мо Жаня, который сидел теперь на другом конце кухонного островка, опираясь локтями на столешницу и положив подбородок на руки. Все его внимание, казалось, сосредоточилось на Чу Ваньнине, и это было как-то уже слишком.

Он прокашлялся и отрицательно покачал головой.

— Нет, и это одна из причин, почему я тебе написал, — признался он, беря палочками одну из львиных голов и отправляя ее в рот. Фрикаделька таяла на языке за доли секунды, была мягкой и сочной, и пряной ровно настолько, сколько требовалось. Мо Жань жадно следил за выражением лица мужчины, но Чу Ваньнин лишь смутно отметил это, поскольку был полностью сосредоточен на аромате и вкусе.

Он продолжал молча есть, ничего не комментируя, и Мо Жань, вопросительно хмыкнув, приподнял голову.

Чу Ваньнин снова взглянул на него, медленно пережевывая лапшу. Почти все, что сталкер для него когда-либо готовил, было восхитительно. Вначале некоторые блюда иногда бывали слишком пряными, или просто не приходились ему по вкусу, и он их не ел. Со временем они исчезли, и сталкер больше никогда их не готовил.

«Как бы там ни было, — размышлял Чу Ваньнин, — Было бы расточительно не есть такую замечательно приготовленную еду, пусть и происхождение ее, мягко говоря, сомнительное».

— Одна минута, и я тебе все расскажу, — пообещал он Мо Жаню, и почувствовал даже некий прилив гордости оттого, что голос его звучал ровно, и даже слегка холодно.

Вот так! И вовсе он не был так сильно очарован едой, которую, очевидно, приготовили с заботой и теплом. Он все еще был в состоянии скрывать свою реакцию.

На лице Мо Жаня, который все это время наблюдал за ним, проскользнула тень удивления, а затем он снова мило улыбнулся.

— Хорошо.

~

Чу Ваньнин закончил есть и отказался от предложенной ему Мо Жанем дополнительной порции. Они убрали посуду в раковину и переместились в гостиную. Мо Жань внимательно осматривался, и в поведении его считывалась некая нервозность. Возможно, он просто не привык находиться в гостях не по работе.

— Ты почти ничего не изменил в обстановке, — внезапно заключил он, — но цветы — приятный штрих.

На этот раз в сиротливой вазе на кофейном столике стояли красные и розовые тюльпаны. Этому букету исполнилось два дня, так что он был относительно свежим и выглядел ярко. Чу Ваньнин кивнул и наконец решил, что сейчас самое время поднять тему, ради которой он затеял весь этот разговор.

— Это не я поставил здесь цветы, — произнес он сухо, — и не я приготовил ту еду.

Он сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, а затем продолжил:

— Я не стираю и не убираю.

Даже ему было известно, как выглядели помещения, если в них никогда никто не убирал.

— О, так у тебя есть домработница? — Мо Жань снова принялся осматриваться по сторонам.

— Нет, — многозначительно ответил Чу Ваньнин.

Мо Жань остановился, а затем обернулся к мужчине чтобы снова на него взглянуть, приподнимая бровь.

— Значит, это кто-то… особенный?

Подумав над этим пару секунд, Чу Ваньнин покачал головой.

— Не в том смысле, который обычно вкладывают в это понятие.

— Все сложно? — поинтересовался Мо Жань снова, грустно улыбаясь. Чу Ваньнин тут же вспомнил, что парень уже говорил нечто подобное, когда заметил браслет. Любопытно, что он решился снова поднять эту тему, учитывая, что знал, что Чу Ваньнину неудобно об этом говорить.

— У меня есть сталкер, — наконец признался Чу Ваньнин, кусая нижнюю губу. Улыбка с лица Мо Жаня сошла на нет. Теперь на его лице была написана настороженность.

— Прошло шесть месяцев, — продолжил Чу Ваньнин, приняв изменения в лице юноши за беспокойство. — Сначала под дверью стала появляться всякая всячина…, — он покосился в сторону кухни, — цветы, шоколад, записки. Это было странно, но не агрессивно. Я думал, что если буду игнорировать происходящее, однажды все просто само прекратится.

— Но этого не случилось, — тихо проговорил Мо Жань, и в голосе его звучало странное смирение.

— Да, — согласился Чу Ваньнин и вздохнул. — Потом… стали появляться свежие продукты в холодильнике, а затем и еда. Кто-то выполнял всю работу по дому, — лицо Чу Ваньнина вспыхнуло, — а потом последовали… ах… просьбы. Он начал писать о том, что ему бы хотелось, чтобы я сделал.

Он так и не решился рассказать Мо Жаню о нападении, произошедшем прошлой ночью. Это было явно излишней информацией для человека, который лишь немногим отличался от незнакомца.

С лицом Мо Жаня произошло что-то забавное, но затем он снова выглядел спокойно.

— Ты звонил в полицию? — спросил он.

— Нет, — Чу Ваньнин от неловкости почесал щеку, — я не уверен, что они смогут что-то предпринять, и к тому же я могу его спровоцировать, если сделаю это.

— Правильная мысль, — кивнул Мо Жань, немного раздраженно почесывая нос. Затем он нахмурился, — ты подозреваешь кого-нибудь?

Чу Ваньнин покачал головой.

— У меня нет ни одной зацепки. Кроме того, что он отличный повар и хорош в домашних делах.

Он не стал добавлять, что к тому же у него, похоже, еще и был самый большой член в стране. Не то, чтобы Чу Ваньнину было с чем сравнить чтобы подтвердить или опровергнуть это.

То, что он озвучил, заставило Мо Жаня издать тихий смешок — впрочем, он тут же остановился, заметив, как Чу Ваньнин на него посмотрел. Юноша поднес ладонь ко рту и прижал пальцы к губам. Чу Ваньнин тут же отметил, как мягко прогнулась под суставом нижняя пухлая губа юноши, и ему резко перестало хватать воздуха.

— Этого недостаточно. Мы ведь не можем выискивать случайных людей и заставлять их готовить, чтобы убедиться в их кулинарных навыках, — рассуждал Мо Жань, очевидно, не замечая легкую прострацию, в которую впал Чу Ваньнин просто глядя на его красивое лицо.

Почему он в принципе решил, что пригласить Мо Жаня — хорошая идея? После прошлой ночи все, о чем Чу Ваньнин мог думать, было то, как бы парень сравнился с его сталкером в постели.

— Может быть, ты видел, как кто-то заходил в мою квартиру, или выходил из нее, пока меня не было? — спросил Чу Ваньнин, медленно собирая остатки логики во внезапной дымке незваного желания.

Мо Жань только покачал головой и опустил руку.

— Нет, я никого не видел, — он снова взглянул на Чу Ваньнина.

— Думаю, он преуспел в том, чтобы передвигаться незаметно, — Чу Ваньнин прикусил нижнюю губу. — Всё в порядке, — заключил он, хоть и все еще чувствовал смутную тревогу.

Мо Жань большую часть дня проводил где-то в окрестностях — наверняка он должен был кого-то заметить раз или два.

— Что ты собираешься делать дальше? — поинтересовался Мо Жань после того как между ними возникла пауза.

— Не уверен, — Чу Ваньнин нахмурился. Он вдруг подумал, что Мо Жань, должно быть, спрашивал себя, зачем мужчина вообще с ним этим делится. Но он избегал смотреть на юношу, так что сказать это наверняка не мог.

— Я просто подумал, что… будет безопасней, если расскажу об этом кому-нибудь.

Мо Жань ответил на это не сразу. Когда тишина внезапно налилась свинцом, Чу Ваньнин прочистил горло и теперь уже полностью отвернулся от юноши.

— Это не значит, что я чего-то жду от тебя…

— Я не знаю, чем помочь, — выпалил Мо Жань, и, когда Чу Ваньнин наконец взглянул на него, на лице его читалась искренность, — но я готов. Только скажи, что нужно.

Что ему было нужно? Он хотел, чтобы кто-нибудь еще кроме него знал о происходящем. Но, действительно, чем ему мог помочь Мо Жань?

— Я не уверен, что нужно что-то предпринимать по этому поводу, — сказал он наконец, хмурясь.

— Может быть, тебе хотелось бы, чтобы я как-то вмешался? — поинтересовался Мо Жань. — Я мог бы присматривать за твоей квартирой на случай, если этот человек придет.

Чу Ваньнин едва заметно кивнул, а затем добавил:

— И, если я когда-нибудь позвоню тебе посреди ночи… Может быть, ты мог бы…

Внезапно его лицо вспыхнуло жаром. Даже если он начал бы звонить Мо Жаню, и тот бы пришел, разве не стал бы он свидетелем какой-нибудь бесстыдной сцены?

Губы Чу Ваньнина снова сжались в тонкую линию. Он не хотел бы снова оказаться наедине со своим преследователем, но теперь, когда Мо Жань сам предложил свою помощь, ему вдруг начало казаться, что просьба спасать его в случае непредвиденной ситуации ночью была слишком навязчивой.

Как вообще он решился сказать нечто подобное вслух?

Юноша ведь даже не был его близким другом.

Мо Жань, чуть поколебавшись, снова заговорил.

— Чу Ваньнин, — он произносил осторожно каждый слог, — как ты считаешь, что этот человек собирается сделать?

Лицо Чу Ваньнина застыло, а затем вспыхнуло жаром. Он снова ощутил знакомое покалывание в уголках глаз. Прежде чем ответить он набрал полные легкие воздуха чтобы успокоиться. Он знал, что собирался сделать с ним его преследователь; на самом деле, тот уже все это сделал. Вопрос заключался лишь в том, хотел ли Чу Ваньнин, чтобы это повторилось, или он все-таки собирался что-то предпринять чтобы предотвратить это.

— Если судить по его письмам, подаркам… тому, о чем он меня просил, — Чу Ваньнин вовремя остановился, чтобы не добавить «и прошлой ночи», и, скрипнув зубами, продолжил, — что-то… бесстыдное.

Мо Жань на это лишь кивнул. Он потер лицо рукой.

— Мне очень жаль, — на его лице промелькнуло странное выражение. — Хочешь, я сменю замок? Я сделаю это бесплатно.

— Нет, — Чу Ваньнин зачем-то тут же отказался. Почему он вообще это сказал? Смена замка могла бы помешать сталкеру бывать в его квартире, и, все же… — Это может его разозлить.

— Хорошо. Тогда звони мне в любое время. И, ммм, я могу бывать у тебя чаще, если ты, конечно, не против. Возможно, мне удастся застать его, или спугнуть.

Чу Ваньнин задумался. Что сделал бы его преследователь, обнаружив кого-то в его квартире или где-то поблизости, если его самого не будет дома? Возможно, сталкер бы отступил? А хотел ли этого сам Чу Ваньнин?

— Я не хочу беспокоить тебя таким. У тебя есть работа…

— Моя работа, в любом случае, в этом здании. И это мне совсем не помешает. Позволь мне это делать. Если тебе не хочется заниматься домашними делами, я возьму это на себя.

Постойте, ЧТО?! Чу Ваньнин уставился на него во все глаза.

— Прости, мне показалось, что ты только что предложил выполнять мою работу по дому вместо сталкера. Кажется, у меня что-то со слухом, — пробормотал он, чувствуя себя смущенным до глубин души. Да он сам вполне может стирать и готовить, черт побери!

— Я хотел сказать… это оправдало бы мое пребывание здесь, — торопливо пояснил Мо Жань. Его щеки покрылись легким налетом румянца, и мозг Чу Ваньнина снова перестал работать, потому что, постойте, Мо Жань… покраснел?!

— Ах, ну да, — тупо пробормотал Чу Ваньнин. Он не мог отрицать, что сама мысль о том, что Мо Жань будет в его квартире справляться с его домашними делами была невероятно притягательной, но, если быть уж совсем честным, ему бы хотелось, чтобы Мо Жань делал это по другим причинам. Например, потому что интересовался им, и хотел бы быть вместе с ним. Конечно, он мог фантазировать в этом направлении, но это не означало, что так оно и будет.

— Просто делай то, что считаешь нужным, — он постарался не обращать внимания на то, каким раздраженным звучал его ответ.

Да, он все еще мог хотеть чего-то, чему никогда не суждено было случиться.

— Эй, — мягко окликнул его Мо Жань. Чу Ваньнин бросил на него полный раздражения взгляд. Парень же смотрел на него с таким искренним и открытым выражением, что было для него вновинку.

— Спасибо, что поделился этим со мной. Думаю, было сложно столько времени справляться со всем одному.

Эти слова неожиданно пробили в защите Чу Ваньнина брешь. Глаза вдруг стали мокрыми, а дыхание сперло. Это действительно было сложно — и страшно. Ему приходилось держать все в себе, наблюдая, как его мир медленно выходит из-под контроля; и у него не оставалось никаких моральных сил чтобы положить этому конец.

Как если бы он все это время тонул, пытаясь отчаянно удерживаться на поверхности и дышать — и внезапно испытал потрясающее облегчение когда впервые смог с кем-то поделиться своей ситуацией. Мо Жань был тем, кто протянул ему руку помощи — и наконец вытянул его из омута, в котором он все это время шел ко дну.

Он больше не мог сдерживать слезы, и они потекли по лицу — моментальное осознание собственных чувств его буквально уничтожило. Он по-прежнему не издавал ни звука — но это было единственным что он мог контролировать. Впрочем, он все равно протянул руку чтобы отереть глаза, пытаясь остановить рвущиеся наружу рыдания. Его внезапная реакция так его смутила, что он больше не был в состоянии говорить.

Мо Жань тут же потянулся к нему, пытаясь утешить, но Чу Ваньнин из-за слез не видел его лица. Он уловил только движение руки, которая неожиданно очутилась в его личном пространстве — и он отшатнулся быстрее, чем успел опомниться и осознать, что делает. Мо Жань тут же тоже отдернул руку, как если бы обжегся.

— Ммм, — голос Мо Жаня звучал ужасно беспомощно, а в следующую секунду он вскочил на ноги, — ч-чай, я сделаю чай, — он запнулся, а затем ушел на кухню и принялся громко возиться с чайником и чашками пока Чу Ваньнин пытался собраться с силами. Он отер глаза рукавом, постарался придать лицу спокойное выражение и сконцентрировался на дыхании. Он не мог себе позволить расклеиваться в присутствии Мо Жаня просто потому что тот проявил к нему сочувствие.

Юноша вскоре вернулся с двумя чашками чая и тарелкой печенья. Чу Ваньнину к этому времени уже удалось собраться. Его глаза все еще оставались излишне чувствительными и немного припухшими, но помимо этого он был уже полностью спокоен и явно больше не собирался впадать в истерику.

— Спасибо, — поблагодарил он, когда Мо Жань протянул ему чай.

Обхватив чашку обеими руками, он чувствовал, как почти невыносимый жар напитка проникает ему под кожу. Это помогло ему заземлиться и в некотором роде послужило утешением. Осторожно он сделал глоток. Каким-то образом Мо Жань угадал его вкус: сахара в чае было много — как раз впору чтобы замаскировать горечь и подчеркнуть пряность.

Мо Жань тоже пил — настороженно и немного обеспокоенно разглядывая Чу Ваньнина. Когда мужчина поднял на него глаза, он неожиданно закашлялся и посмотрел в сторону.

— Мне жаль, — сказал он снова, и Чу Ваньнин не был уверен, о чем именно он говорит. Он подождал каких-либо разъяснений, но их не последовало.

— Тебе ведь не за что просить прощения, это не твоя вина, — вспылил он, на мгновение утратив самообладание. Он тут же пожалел об этом, но забрать собственные слова обратно уже не мог.

Мо Жань смотрел в свою чашку, выглядя при этом словно ребенок, которого отругали. Больше он ничего не говорил. Он сделал еще один глоток прежде чем, кажется, принял некое решение. Чу Ваньнин не был уверен, что именно означало это выражение решимости — и, поскольку Мо Жань продолжал молчать, едва ли он мог об этом как-то узнать.

Они продолжали пить чай в напряженном молчании, а затем Мо Жань забрал у Чу Ваньнина пустую чашку.

— Попробуй печенье, — он подтолкнул тарелку в направлении мужчины, а затем снова ушел на кухню, унося пустую посуду.

Чу Ваньнин уставился на печенье, а затем все-таки взял одно и надкусил. Оно оказалось хрустящим и сладким, просто идеальным. Он прикрыл глаза, наслаждаясь.

На кухне послышался шум воды из крана, и этот звук заставил Чу Ваньнина оглянуться — он тут же увидел спину Мо Жаня. Парень стоял у раковины и мыл посуду. Значит, он собирался начать прямо сейчас? Осознание этого факта отозвалось теплым огоньком в груди мужчины. Он взглянул на браслет на своем запястье: три цветка слабо мерцали в комнатном освещении. Превратится ли сладостная забота и тепло его преследователя в отравленную уксусом ревность, когда он узнает, что Мо Жань бывает в его квартире?

Он попытался замедлить дыхание. Сладкая сторона его сталкера — и его дикая сторона… Подсознательно он чувствовал, что они обе принадлежат одному и тому же человеку. Поначалу Чу Ваньнин заподозрил, что сталкер играл с его разумом, но со временем он убедился, что это было без злого умысла. В этом человеке словно было нечто неправильное, некая сломленность. И именно по этой причине Чу Ваньнин все больше сомневался в своем решении. Он не мог быть уверен, что понимал происходящее правильно, и не знал, каким образом незнакомец отреагирует на те или иные вещи.

Что, если сталкер проявит враждебность к нему или Мо Жаню? Он продолжал в этот момент смотреть на юношу у раковины. Он был выше Чу Ваньнина ростом, шире в плечах. Было видно, что он мог за себя постоять — но сталкер был непредсказуемым и мог застать Мо Жаня врасплох.

Доев печенье, Чу Ваньнин понес тарелку на кухню и, положив ее на столешницу, прислонился к стойке.

— Мо Жань, — позвал он, и парень резко вздрогнул, едва не выронив тарелку, которую до этого мыл, издав вскрик.

— А!.. Ч-что? — он повернулся к Чу Ваньнину.

Мужчина не ожидал от него такой бурной реакции. Мо Жань почему-то выглядел… виноватым. Но ведь это не имело никакого смысла.

— Ты собираешься часто бывать у меня в квартире, — сказал Чу Ваньнин. Мо Жань кивнул, хмурясь.

— Это будет проблемой? — неуверенно поинтересовался он.

— Ты будешь здесь днем, когда этот человек может войти сюда.

Мо Жань замер, а затем его мрачный взгляд смягчился, и он одарил мужчину той же легкой, почти нежной улыбкой, что и раньше.

— Чу Ваньнин, — сказал он, и тон его голоса был таким же нежным, — ты беспокоишься о моей безопасности?

Поджав губы и скрестив руки на груди, мужчина уставился в сторону.

— Вздор.

— Зачем тогда вообще упоминаешь об этом? — Мо Жань явно его поддразнивал.

В следующее мгновение он уже продолжал мыть посуду, тихонько бормоча под нос:

— Я буду осторожен, не переживай. Если он объявится, я его быстро выпровожу.

Чу Ваньнин коротко согласился, впервые ощущая некоторое спокойствие, зная, что Мо Жань будет осторожен.

Он взял полотенце с сушилки и, перехватив тарелку из рук Мо Жаня, принялся ее вытирать. При этом его щеки и уши отчего-то вдруг начали гореть — и, когда Мо Жань на мгновение остановился чтобы взглянуть на него, уже не рискнул поднять глаза.

Когда вся посуда оказалась вымыта и была разложена по шкафам, а кастрюли с едой спрятаны в холодильник, Чу Ваньнин проводил Мо Жаня до двери.

— Мне понадобится ключ, — предупредил Мо Жань.

Чу Ваньнин некоторое время рылся в придверных ящиках пока не нашел свой дубликат. Его-то он и передал Мо Жаню — тот принял ключ с таким лицом, словно тот раскрывал некую древнюю тайну мирового масштаба.

— Спасибо, — поблагодарил он, а затем посмотрел на Чу Ваньнина, — ты не будешь против, если завтра я приду снова? На всякий случай?..

Так Мо Жань и стал частым гостем в доме Чу Ваньнина.

Комментарий к Часть 3. Последствия

Как всегда, публичная бета открыта. Следующая выливка перевода в пн.

========== Часть 4. Новая рутина ==========

Мо Жань ежедневно писал Чу Ваньнину о проделанной работе. Интересовался его мнением о продуктах и готовке. Иногда мужчине казалось, что в каком-то смысле их с Мо Жанем взаимодействие напоминало роман — разве что романтического аспекта не хватало. Он так и не сумел поднять вопрос об оплате и не был уверен, как это сделать лучше, учитывая, что Мо Жань, казалось, решил взять на себя все обычные задачи, которые раньше выполнял для него его сталкер.

Впервые за шесть месяцев у Чу Ваньнина вся неделя прошла без писем и странных подарков. Ощущение было, словно о нем в конце концов полностью забыли. Он не был уверен, что рад этому — но, с другой стороны, кулинарные навыки Мо Жаня ничуть не уступали навыкам его сталкера, и в его квартире больше не было никаких заметных изменений.

В глубине души он не мог не признавать, что скучал по письмам и самому факту того, что кто-то действительно заинтересовался им. В отличие от Мо Жаня, чье внимание никогда не выходило за рамки платонического, сталкер, казалось, всегда хотел от него чего-то большего.

Чу Ваньнин старательно пытался избавиться от этой мысли.

Такой образ мышления мог нести в себе лишь разрушительное начало.

Мо Жань написал ему в следующую субботу, ближе к середине дня. Предложил прийти и приготовить обед, и, возможно, немного поболтать, если Чу Ваньнин захочет. Мужчина согласился — и даже использовал свой новообретенный стикерпак для мессенджера. Он представлял собой набор стикеров с изображениями белых котиков. Мо Жаню он отправил свернувшегося крендельком спящего кота с буквами «zzz» над головой.

Мо Жань ответил ему на это стикером с уже наизусть выученного Чу Ваньнином набора с хаски: на этот раз на шее пса был повязан слюнявчик, а изо рта капало. Чу Ваньнин фыркнул, пряча телефон.

Однако когда до времени прихода Мо Жаня оставалось совсем недолго, Чу Ваньнин внезапно задался вопросом, можно ли было считать эту их встречу свиданием. Он попытался выбросить эту нелепую мысль из головы, но Мо Жань ведь сам упомянул, что хотел бы провести с ним время. Он имел в виду дружеские посиделки? Или в этом предложении крылось что-то еще? Готов ли был Чу Ваньнин рискнуть и начать надеяться на нечто большее?

Мо Жань явился вовремя с несколькими контейнерами с едой — в квартиру он вошел так словно бывал там уже не раз. На нем были облегающие темно-серые слаксы и черная водолазка, а волосы он аккуратно зачесал, но непослушные пряди все равно выбивались и время от времени падали ему на лицо, касаясь бровей. Чу Ваньнин с трудом поборол желание протянуть руку и помочь их уложить — в конце концов, они с Мо Жанем не были в такого рода отношениях.

Парень заглянул в холодильник и извлек продукты, которые должны были стать финальным штрихом к ланчу. Продолжая приготовления, он рассказывал о том, что делал в течение недели — так что Чу Ваньнин почти не участвовал в беседе.

Когда с готовкой было наконец покончено кухонный островок снова превратился в обеденный стол, на который юноша принялся раскладывать всевозможные блюда.

Там были креветки лунцзин, которые он заготовил у себя дома — так что теперь оставалось только поджарить их. Подал он их вместе с темным рисовым уксусом, в котором их следовало обмакивать. На второе были яичные клецки, которые, как он утверждал, купил на рынке заодно с креветками — и лапша в бульоне из китайской капусты. Чу Ваньнин также заметил в бульоне небольшие свиные фрикадельки, и едва не подавился слюной. Один лишь аромат этого блюда заставлял его желудок сходить с ума.

Мо Жань также подал на стол свежие грибы шиитаке с глютеновыми шариками и бок-чой — и густой соус, который, как он утверждал, приготовил специально для них. Последний остывал в глиняном горшочке — и парень предупредил Чу Ваньнина, чтоб тот не обжегся.

Последним блюдом оказался корень лотоса с клейким рисом, залитый теплым сиропом и щедро присыпанный османтусом. Мо Жань утверждал, что купил все это в любимом кафе, где готовили навынос — но Ваньнину все равно показалось, что на вкус оно напоминало домашнюю еду. Впрочем, абсолютно все, что принес Мо Жань, приготовлено было выше всяких похвал.

Чу Ваньнин смаковал каждое блюдо и ощущал себя невероятно избалованным. Он даже на время обеда позволил себе в мечтах перенестись в мир, где Мо Жань бы приготовил все эти лакомства для него, потому что хотел бы произвести на него впечатление.

Он с удовольствием делился с юношей, что именно ему нравится в каждом блюде, и также расхваливал оформление. Улыбка Мо Жаня от этих слов на мгновение дрогнула, и лицо его засветилось словно яркая звезда. Впрочем, Чу Ваньнин не рисковал смотреть на парня дольше нескольких секунд за раз.

В приятной тишине они завершили трапезу и отнесли посуду в раковину, чтобы совместно ее вымыть. Оба все еще молчали, но в этом моменте не было неловкости.

Чу Ваньнин снова задался вопросом, действительно ли Мо Жань собирался остаться еще ненадолго. Он в который раз украдкой бросил взгляд на высокого юношу, и обнаружил, что тот едва заметно улыбался глядя на тарелку, которую продолжал тщательно оттирать.

— Мне понравилось, как прошла эта неделя, — сказал он и протянул Чу Ваньнину блюдце чтобы тот его высушил, — мы, конечно, общались только в чате, но все равно было приятно узнать тебя получше. Мы ведь до этого никогда особо и не разговаривали.

— Так и есть, — кивнул Чу Ваньнин, не зная, что на это еще ответить. Ему тоже понравилось общаться с Мо Жанем, но он понятия не имел, как это озвучить чтобы не выдать себя — а потому предпочел ничего не говорить и лишь с еще большим тщанием принялся вытирать посуду.

Мо Жань беззаботно рассмеялся:

— Мне хотелось бы продолжать в том же духе, — он бросил быстрый взгляд на Чу Ваньнина прежде чем снова вернуться к тарелкам, а затем поспешно добавил, — и, кажется, это сработало.

Чу Ваньнин готов был поклясться, что снова уловил этот едва проступающий слабый румянец на щеках парня.

— Мгм, — согласился он, — эта неделя была… тихой.

Мо Жань в ответ лишь что-то промычал себе под нос, о чем-то вновь задумавшись — но он больше ничего не говорил пока они не покончили с уборкой на кухне и не перешли в гостиную.

Телевизор, как всегда, был выключен. Чу Ваньнин никогда даже не задумывался о том чтобы подключить кабельные или спутниковые каналы, и у него не было ни консоли, ни медиабокса. Мо Жань уже пару раз бросал взгляд на телек, но никогда это не комментировал. Сейчас он снова покосился на темный экран.

— Тебе не нравится телевидение? — поинтересовался он когда они расположились с легкими напитками и снеками.

— У меня не хватает времени чтобы что-то смотреть, и это отвлекает.

Мо Жань понимающе кивнул.

— Примерно это я, наверное, и предполагал услышать, — признался он, чуть нагловато улыбаясь.

— Если знал мой ответ, зачем тогда спросил? — фыркнул Чу Ваньнин, смущенный тем, что его так легко раскусили.

— Предполагать — не то же самое, что знать, — ответил Мо Жань, пожав плечами. Чу Ваньнин вдруг почувствовал, что закипает, но Мо Жань продолжал беззастенчиво улыбаться ему.

— Надеюсь, ты не против, что я решил оставить вазу и заменил в ней цветы? Я знаю, что тебе не нравилось, ммм… когда это делал он, но ведь сама идея неплохая? — он прочистил горло. — Это придает дому больше красок.

Чу Ваньнин взглянул на красные розы в вазе. Их было немного, и все были ярко-алыми. Если бы он не знал наверняка, он бы подумал, что Мо Жань пытался что-то сказать ему таким способом. Но он понимал причину — или думал, что понимал, во всяком случае — так что лишь молча кивнул.

— Они красивые, но тебе не стоит тратить деньги на такие пустяки. И, да, я хочу вернуть тебе деньги за все, так что просто скажи, сколь…

— Нет-нет-нет, ни за что! Ты мне ничего не должен, — категорически воспротивился Мо Жань. Чу Ваньнин уставился на него, озадаченный и слегка разочарованный. Почему-то он так и думал, что Мо Жань начнет отказываться — но все равно считал, что обязан предложить.

— Но разве это не странно? Ты тратишь деньги на… — попытался настоять он на своем, но Мо Жань принялся яростно качать головой.

— Нет ничего странного в том, чтобы друзья помогали друг другу в сложных ситуациях, — сказал он, а затем кивнул, как если бы вопрос был уже решен.

Чу Ваньнин решил зайти с другой стороны.

— А твоя девушка не станет возражать? — поинтересовался он, потому что парень вроде Мо Жаня наверняка ведь встречался с кем-нибудь. Он был добросердечным, трудолюбивым — не говоря о том, что был сложен словно небожитель. Да кто бы отказался с ним встречаться?

Мо Жань замер, а выражение его взгляда на какое-то мгновение стало нечитаемым. Когда он снова пошевелился, он неловко почесал щеку, отводя взгляд от Чу Ваньнина.

— У меня… нет девушки, так что возражать некому.

Чу Ваньнин пристально уставился на него, не совсем осознавая, что только что услышал. Он был один? У Мо Жаня никого не было? Он пристально наблюдал за тем как Мо Жань пытается убрать невидимую ворсинку с брюк.

— К тому же, — продолжил Мо Жань, вдруг подняв глаза, но все еще избегая смотреть на Чу Ваньнина, — я… не знаю, — он явно колебался, и взгляд его на мгновение снова вернулся к мужчине прежде чем обратиться к выключенному телевизору, — мне нравятся мужчины, так что это бы… это был бы парень.

Чу Ваньнин не упустил сослагательное наклонение. Мо Жань был одинок, но, если бы у него была возможность выбора, он бы хотел встречаться… с мужчиной. Чу Ваньнин придал своему лицу отстраненное выражение чтобы не показаться обнадеженным. На самом деле, то, что Мо Жаня интересовали мужчины, вовсе ведь не значило, что он нашел бы привлекательным его. Ничего подобного.

— Я надеюсь, что ты не имеешь ничего против, — продолжил Мо Жань, не понимая, какую бурю только что поднял в душе Чу Ваньнина своими словами. У мужчины было полное ощущение, словно на него только что вылили ушат ледяной воды. Слабый голос Мо Жаня на последней фразе…

Чу Ваньнин медленно покачал головой.

— Нет, я совсем не против.

Однако то, что он хотел бы сказать на самом деле, разительно отличалось от озвученной им фразы. «Если бы ты только обратил внимание на меня! Если бы я в принципе заслуживал внимания…»

Но он никогда бы не решился на подобные слова. Парень вроде Мо Жаня был для него недосягаем. Он был достоин встречаться с кем-то по-настоящему красивым — не таким как Чу Ваньнин. Ему не следовало даже обращать внимания на человека, который позволял кому-то себя преследовать и изводить подобным образом.

Мо Жань не подозревал, о чем задумался Чу Ваньнин, а потому облегченно улыбнулся, и его лицо снова буквально залучилось ослепительным светом. Теперь он уже без колебаний смотрел на Чу Ваньнина. Мужчина задался вопросом, сколько людей на самом деле знали о Мо Жане то, чем парень с ним поделился. Не похоже было, чтобы он об этом легко распространялся. В груди внезапно стало обжигающе-тепло при мысли, что его посвятили в нечто настолько личное.

— Я никому не скажу, если ты не хочешь, чтобы об этом кто-то узнал, — сказал он через мгновение, нарушая тишину. Мо Жань кивнул — в знак благодарности, как показалось Чу Ваньнину.

— Если ты не хочешь, чтобы я возвращал тебе деньги, тогда я не стану настаивать. Но, по крайней мере, позволь мне сделать что-нибудь для тебя, — вернулся он к прежней теме потому что они оба уже некоторое время молчали. — Можешь не отвечать сразу. Подумай над этим, и дай мне как-нибудь знать.

Мо Жань выглядел так, словно был раздражен предложением Чу Ваньнина, но он также не стал сразу отказываться.

— Хорошо, — он откинулся на спинку дивана, — я подумаю над этим.

~

После всего этого Чу Ваньнин едва мог сосредоточиться на разговоре. Отчасти дело было в том, что он не мог выбросить из головы, что Мо Жань предпочитает мужчин. Ему хотелось бы встречаться с парнем. Чу Ваньнин мог… он мог бы… Но не было даже малейшего шанса, что он мог бы привлекать Мо Жаня в таком смысле. Была и еще одна мысль, заставлявшая его разум пылать в огне — все его фантазии теперь в некоторой степени хотя бы как-то оправдывались, так что он мог больше не испытывать такого чувства вины. Он теперь мог свободно фантазировать о том, что Мо Жань мог бы хотеть его — и это было намного ближе к действительности чем когда-либо.

Каким-то образом Чу Ваньнин все еще был жив и мог дышать к моменту ухода Мо Жаня. Их посиделки главным образом сконцентрировались вокруг обсуждения работы Чу Ваньнина, увлечений Мо Жаня — и планирования блюд на следующую неделю. Юноша перед уходом попросил звонить, если вдруг что-нибудь понадобится, и на том оставил Чу Ваньнина наедине с его мыслями.

Чу Ваньнин все еще продолжал в этот момент пытаться уложить в голове факт, что у Мо Жаня никого не было. Действительно, найти пару в случае, если ты мужчина, и тебе нравятся мужчины — было проблематично, но Мо Жань не походил на парня, который пасует перед препятствиями. Кроме того, он был красив — разумеется, многие мужчины нашли бы его неотразимым. Сам Чу Ваньнин именно так и считал.

Закрыв дверь, он прислонился к ней спиной, пытаясь прийти в чувства. Вероятно, ему не следовало ничего предпринимать — в конце концов, Мо Жань вряд ли был в нем заинтересован. Но его разум бессовестно предал его, продолжая возвращаться к одной и той же теме.

Он живо представил себе параллельную вселенную, в которой он бы попросил Мо Жаня остаться на ночь — и Мо Жань бы согласился. Так легко было воображать нежно-розовый румянец на щеках юноши в момент, когда тот спросил бы, имеет ли Чу Ваньнин в виду то, о чем он подумал. Лицо Чу Ваньнина становилось все горячее по мере того как он все глубже тонул в собственных фантазиях. Он не успел даже понять, когда у него встал.

«Ох…» — со вздохом он уставился на себя. Он был одет сегодня довольно расслабленно: на нем были бежевые слаксы и свободного кроя белая рубашка. Брюки теперь выпирали в районе паха. Стоило ли ему продолжать предаваться мечтам, или все-таки пора было забыть об этом? Было ли это нечестно по отношению к Мо Жаню — думать о нем таким образом?

В его спальне был включен приглушенный свет когда он вошел туда. Шторы оказались раскрыты, и Чу Ваньнин вдруг задумался, продолжает ли его сталкер наблюдать за ним прямо сейчас? В груди что-то сжалось от одной лишь этой мысли. Ему действительно хотелось, чтобы этот человек смотрел на него, и это невозможно было отрицать. Он желал снова ощутить его прикосновения — но осознание этой правды все еще пугало.

Чу Ваньнин судорожно вздохнул в попытке успокоиться.

Ему бы хотелось, чтобы его преследователем оказался Мо Жань, даже если бы это означало, что парень вовсе не такой безобидный, каким кажется.

Чу Ваньнин сел на край кровати и открыл ящик. В нем нашлась новая записка — и Чу Ваньнин некоторое время в замешательстве смотрел на нее. Всю неделю он не заглядывал в прикроватную тумбочку после того как спрятал в нее выстиранную повязку на глаза и белье — но он уже привык к тому, что сталкер оставлял стикеры на видных местах по всему дому — на кухонной стойке, на тумбочке, на двери.

Он взял листок бумаги и развернул его.

На нем значилась единственная фраза, выведенная уродливым, кривым почерком.

«Этот достопочтенный все еще смотрит».

Пальцы Чу Ваньнина дернулись на бумаге, слегка сминая ее. От одной лишь мысли об этом у него пересохло в горле. Сталкер словно знал, что находилось на самом дне его больного разума. Знал, что Чу Ваньнин хотел бы этого, что мужчина продолжал странным образом тосковать по нему.

Осторожно он отложил записку в сторону и достал кружевное белье. Он его постирал, так что оно было таким же белоснежным, как в тот момент, когда он впервые его увидел.