Слетая с катушек

— Да, но, Ваньнин… — Мо Жань отстранился, вглядываясь в его лицо, а затем прижался к нему щекой, — В прошлом он жестоко обходился с окружающими. Я никогда не знаю наверняка, что он сделает с тобой, потому что он меня блокирует, — он судорожно выдохнул, а затем прикрыл глаза, — Возможно, будет безопасней, если я снова начну посещать терапию.

— Я не чувствую себя в опасности, — Чу Ваньнин снова потянул его за рубашку, привлекая к своим словам внимание. Но, когда Мо Жань взглянул на него, на лице его был написано явное недоверие.

Словно он пытался сказать: “Да что ты можешь знать о том, в какой опасности находишься”.

Чу Ваньнин ощутил, что краснеет.

— Хорошо. Возможно, ты знаешь его куда лучше — но я не думаю, что он способен намерено причинить мне боль.

— Этого недостаточно, — выдохнул Мо Жань. Его пальцы прошлись по волосам мужчины, рука скользнула по его голове. В его взгляде было что-то трепетное и мягкое, и в то же время обеспокоенное, — Я позвоню своему врачу в понедельник.

— Но разве ты не говорил, что Тасянь-Цзюнь саботирует твои попытки лечения? — Чу Ваньнин говорил это мягко, но все равно его слова прозвучали резче, чем он рассчитывал, и он прикусил губу, чувствуя, как Мо Жань вздрогнул. Прежде чем парень успел открыть рот, он поцеловал его — и юноша резко задохнулся от неожиданного проявления тепла.

— Я пойду с тобой, если хочешь, — наконец, сказал Чу Ваньнин, всем своим видом демонстрируя что не потерпит возражений, — Просто дай мне знать, когда соберешься.

Комментарий к Часть 11. Искушение

Прошу прощения за небольшую заминку в выливке. Мне всю ночь снились всякие кошмары, жуткие клоуны, и я тут немного неадекватик ^^’

Спасибо всем, кто дождался!

========== Часть 12. На полпути к выздоровлению ==========

Рутина их жизни неуловимо изменилась.

Поначалу Мо Жань оставался на ночевку через день. Они часто занимались любовью, как правило — несколько раз за ночь. Мо Жань говорил, что его альтер-эго проявляется достаточно часто, но, если подумать, Чу Ваньнин сталкивался с ним лишь треть времени. Тасянь-Цзюнь, впрочем, далеко не всегда стремился повалить мужчину на лопатки, хоть и всегда, казалось, проявлял к тому интерес.

Мо Жань продолжал все это время вести хозяйство и готовить для Чу Ваньнина, равно как и время от времени заниматься мелким ремонтом — однако, с некоторыми отличиями. Теперь он позволял себе, если вокруг тому не было свидетелей, толкнуть Чу Ваньнина к стене и украсть у него несколько поцелуев.

Впрочем, теперь Чу Ваньин иногда заставал его и в его деловой ипостаси. И он все еще задавался вопросом, каким образом парню удавалось все успевать, если половину своего времени он либо его подстерегал, либо находился где-то неподалеку. На выходных они, как правило, выбирали день чтобы куда-нибудь выйти вместе: за покупками, или в близлежащий парк.

Чу Ваньнин возобновил привычку носить браслет и кулон, подаренные Мо Жанем. Когда юноша впервые увидел, что тот снова надел его подарки, он был настолько взволнован, что они практически весь вечер ничего не делали.

Так пролетели три недели. И, вот, однажды во время ужина Мо Жань, отложив палочки для еды, поднял на Чу Ваньнина странный взгляд. Мужчина в этот момент занимался поглощением лапши, отваренной в бульоне, так что ему потребовалось некоторое время чтобы заметить, что что-то не так.

Он поднял на Мо Жаня глаза — и осознал, что это был тот самый редкий случай, когда он не мог наверняка ответить на вопрос, был перед ним сейчас Мо Жань или Тасянь-Цзюнь. Все, что ему оставалось — проглотить лапшу и тоже отложить палочки. Что бы ни приключилось, Мо Жань вряд ли заставит его долго ждать объяснений — по крайней мере, в этом он был уверен.

— На днях я позвонил своему врачу, — Мо Жань уперся взглядом в столешницу.

— И как прошел разговор? — Чу Ваньнин постарался говорить как можно мягче.

— Я сказал ему, что теперь у меня есть парень, — глаза Мо Жаня на мгновение вспыхнули, он явно хотел увидеть, как Чу Ваньнин отреагирует на его слова, но мужчина сохранял спокойное выражение лица. Сейчас было явно не время смущаться, — И что мой парень позаботится, чтобы я смог приходить на сеансы. Врач сказал, что я могу выбрать время и прийти.

— Звучит хорошо, — Чу Ваньнин одобительно кивнул.

— Да, это так… Скажи, ты сможешь пойти со мной в эту пятницу вечером? — Мо Жань все еще, казалось, испытывал неуверенность, и в какой-то момент потер лоб рукой, — Возможно, это ужасная идея. Ты ведь можешь быть занят, и это не очень правильно — вовлекать тебя…

— Мо Жань, — оборвал его Чу Ваньнин, и Мо Жань бросил на него быстрый взгляд из-под руки, — Я сказал, что буду ездить с тобой, если ты захочешь. Я говорил серьезно.

— Ты был серьезен… — повторил Мо Жань тихо скорее для себя, чем для Чу Ваньнина, — Конечно, ты был серьезен, и именно это ты и имел в виду. Ты всегда ведь говоришь все начистоту.

Чу Ваньнин неожиданно ощутил в горле ком. Была ли и впрямь однажды ситуация, в которой он что-то пообещал Мо Жаню, и не сдержал слова?

— Я не разбрасываюсь обещаниями, — в конце концов, решился он.

Мо Жань тут же по-мальчишески ему заулыбался и потянулся через кухонную стойку чтобы накрыть его ладонь своей. Он так легко проявлял симпатию через прикосновения — и мужчина всегда находил этот факт удивительным. Его пальцы невольно дернулись от окутавшего их тепла.

— Итак… пятница? — еще раз переспросил Мо Жань, уточняя. Его голос все еще был тихим несмотря на улыбку.

— Пятница, — кивнул Чу Ваньнин, переплетаясь пальцами с Мо Жанем. Он обнаружил, что и сам теперь улыбался этому глупому юноше, который каким-то образом сумел проникнуть в его сердце. Улыбка Мо Жаня стала ярче, в ней засияли звезды. Им обоим потребовалось некоторое время чтобы вернуться к еде.

~

Пятница наступила как-то совсем незаметно. Чу Ваньнин подгадал свой рабочий график, чтобы вернуться домой пораньше — именно там они с Мо Жанем и договорились встретиться перед тем как идти. Он не стал рассказывать коллегам о своей личной жизни, а потому всякий раз уходя пораньше с работы неизбежно привлекал повышенное внимание.

Впрочем, Сюэ Чженъюн, казалось, был безмерно рад тому, что мужчина вышел на работу, а потому не слишком беспокоился из-за ранних отлучек. Чу Ваньнину лишь оставалось мысленно благодарить Мо Жаня, что тот пока не стал рассказывать дяде об их отношениях.

Мо Жань дал Чу Ваньнину свой адрес на экстренный случай, если все-таки они не встретятся в условленное время. Мужчина открыл WeChat и еще раз с весьма смешанными чувствами пролистал сообщения, воссоздавая подробности их последнего разговора. Не то, чтобы он не хотел посмотреть, как Мо Жань живет — но обстоятельства для этого, вероятно, станут далеко не лучшими, если до этого все-таки дойдет.

К счастью, Мо Жань пришел вовремя. Он быстро коснулся губами щеки Чу Ваньнина в знак приветствия, а затем они оба направились к его машине. Чу Ваньнин до этого не знал, что она принадлежала парню, хотя видел до этого не раз, как тот ее мыл под его окном. Он тут же покраснел, припоминая, какие непристойности в тот момент крутились в его голове.

Мо Жань распахнул перед ним дверцу и, похоже, ничего не заметил.

Некоторое время они ехали в молчании. Мо Жань нервно постукивал по рулю, внимательно следя за дорогой. Пару раз он прикусывал губу, а нога его подергивалась, словно отбивая какой-то одному ему известный ритм.

— Мо Жань, — в какой-то момент окликнул его тихо Чу Ваньнин. Некоторое время назад он открыл в телефоне карту и следил за тем, чтобы парень не свернул куда-то не туда. Мо Жань упоминал, что его альтер-эго может незаметно подменить его по дороге, и намеренно заехать не в ту сторону — но пока что этого не произошло. Впрочем, руки Мо Жаня тут же крепко сжались на руле, заставляя Чу Ваньнина нервничать.

— Что происходит? —судя по тону голоса, он все-таки переключился, — Почему мы здесь?

— Мы с тобой об этом уже говорили, — спокойно принялся объяснять Чу Ваньнин, — Сегодня мы едем на сеанс к терапевту, и я здесь чтобы ты его не пропустил.

— Чушь собачья. Я не собираюсь идти к мозгоправу чтобы выслушивать его бредни о детских травмах, — мрачно выдал Мо Жань, взглядом метаясь в поисках следующего поворота чтобы свернуть с пути.

Чу Ваньнин осторожно положил ему руку на бедро.

— Мо Жань, — позвал он снова, сохраняя нейтральный тон, — Тебе не придется об этом говорить, даю слово.

— Ваньнин, ты действительно так сильно ненавидишь этого достопочтенного, и хочешь, чтобы он исчез? — внезапно выдал Мо Жань, и Чу Ваньнин внезапно осознал, что его так сильно беспокоило.

— Я бы никогда не возненавидел тебя, — твердо сказал Чу Ваньнин, и его пальцы сильнее сжали бедро парня, — И я не хочу, чтобы ты уходил. Конечно, нет.

В процессе разговора они все еще продолжали ехать по намеченному маршруту, так что Чу Ваньнин посчитал это хорошим знаком.

— Это для вашего общего с Мо Жанем блага. И я буду с вами там все время, ни за что не оставлю вас. Если тебе покажется, что что-то не так, мы немедленно уйдем, хорошо?

Мо Жань долго молчал — казалось, вообще не собирался отвечать. Глубокая линия между бровями все еще свидетельствовала о его неуверенности. А затем на мгновение он опустил взгляд на свое бедро, где продолжала покоиться рука Чу Ваньнина.

— Ваньнин не уйдет?

Его взгляд снова вернулся к проезжей части.

— Я буду с тобой все время, если ты того захочешь. Врач дал на это согласие, — попытался успокоить его Чу Ваньнин.

Еще одна минута размышлений прошла в тягостном молчании. А затем Мо Жань тихо пробормотал:

— Только в этот раз.

— Сейчас пока будет достаточно и одного раза, — ответил ему Чу Ваньнин, незаметно поправляя.

~

Оставшаяся часть пути прошла в тишине. Основная личность Мо Жаня так и не вернулась, так что за рулем был Тасянь-Цзюнь. Он напряженно поджимал губы пока они не доехали. Впрочем, стоило им припарковаться и выйти, как юноша споткнулся — а в следующий миг уже пришел в себя. Он осмотрелся по сторонам в легком замешательстве, ожидая увидеть что угодно, но…

— Мы… правда, смогли? — он был искренне удивлен, что план сработал, — Ты привез меня к терапевту?

Он повернулся на пятках, глядя на Чу Ваньнина. Мужчина выпрямился, все еще чувствуя себя несколько скованно после долгой дороги, и кивнул.

— Ты сам сюда приехал. Я просто сидел рядом и уговаривал тебя.

— Я тебе грубил? — спросил Мо Жань. Кажется, он снова был намерен рассыпаться в извинениях.

—Ты был напуган, — после небольшой паузы наконец решился ответить ему Чу Ваньнин тихо.

Он обошел машину и взял парня за руку, встречаясь с ним взглядом, надеясь, что Тасянь-Цзюнь был где-то там, и он видел его, чувствовал его поддержку — но он не был уверен, передалось ли его сообщение.

—Тебе не обязательно оставаться рядом, — Мо Жань тяжело сглотнул, намереваясь убрать руку, — Я и так уже отнял твое время. Я вызову тебе такси, и…

Он вытащил телефон, но Чу Ваньнин тут же перехватил его запястье, и Мо Жань умолк, бросая на мужчину полный стыда взгляд.

— Я обещал пойти с тобой. Сказал, что буду с тобой все время. И я не привык нарушать данные обещания.

Знакомый огонь полыхнул во взгляде Мо Жаня.

— Ох, мне так нравится, когда ты весь такой правильный и принципиальный…

Чу Ваньнин задался вопросом, было ли это таким способом отвлечь его внимание, или Мо Жань действительно потерял и стыд, и совесть. Возможно, все вместе сразу.

— Сосредоточься, — бросил он, когда на лице Мо Жаня появилась раздражающая усмешка, — Ты можешь не думать об этом хотя бы пока мы здесь?

— Но как я могу думать о чем-то еще, если ты со мной? — Мо Жань притянул Чу Ваньнина ближе, касаясь губами его щеки.

— Используй ту голову, которая у тебя большая и находится на плечах, — ругнулся Чу Ваньнин, и потянул парня за руку, — Пойдем. Наше время.

— То есть, ты хочешь сказать, что у меня маленький? — выдохнул возмущенно Мо Жань за его спиной. Чу Ваньнин решил проигнорировать эту фразу, но с тем, что лицо покраснело до корней волос, сделать ничего не смог.

~

Администратор доктора Лю тепло поприветствовал их и провел в зал ожидания. Мо Жань дергался все время пока они ждали приема. Все это было так на него непохоже, что Чу Ваньнин на секунду задался вопросом, могла ли у Мо Жаня быть еще и третья, крайне тревожная личность. Но он выбросил эту мысль из головы. Если бы все было так, он бы уже встретился с нею.

Они вошли в скромный, но просторный кабинет. Пространство разделялось на две зоны, одна из которых выглядела по-офисному строго, другая же — была более непринужденно обставлена. Из мебели здесь были кожаный диван, кресло, и низкий журнальный столик. На полу лежал пушистый ковер. Все это придавало помещению вполне уютный вид — оно не выглядело по-больничному.

— Мо Жань, давно не виделись, — поприветствовал парня доктор Лю. Им оказался пожилой мужчина с мягкими манерами. Одет он был расслабленно, возраст выдавали лишь редеющая линия волос и очки в квадратной оправе. Он не акцентировал внимание на Чу Ваньнине, что уже само по себе было неплохо — и провел их с Мо Жанем в зону отдыха.

— Может, чаю?

И парень, и Чу Ваньнин одновременно кивнули, так что он отвернулся от них на время, занявшись приготовлениями.

— Здесь почти ничего не изменилось, — лениво прокомментировал Мо Жань, но несмотря на расслабленный тон он все еще сжимал руку Чу Ваньнина стальной хваткой.

— У меня не было особых причин чтобы что-то менять, — доктор Лю поставил на журнальный столик три чашки, сахарницу и тарелку с печеньем, а затем сел в кресло и достал из бокового кармана блокнот.

На мгновение в кабинете повисла тишина.

Доктор Лю внимательно смотрел на Мо Жаня. Затем перевел взгляд на Чу Ваньнина — но вернулся все равно к парню.

— Приятно знать, что у тебя все хорошо, — наконец, сказал он. Выглядел он при этом вполне искренним.

— В основном, благодаря вам, — признал Мо Жань, глядя на дымящиеся чашки на столике. Никто из них еще не попробовал чай или печенье, — Я теперь вроде как могу… справляться с… с…

— И это заставляет меня задаваться вопросом, что же вас сегодня ко мне привело, — беззлобно поинтересовался доктор Лю.

Хватка Мо Жаня на руке Чу Ваньнина сжалась до хруста.

— Мне недостаточно контролировать ситуацию, — выдавил парень, на что доктор понимающе кивнул, — Я все еще могу нести опасность тем, кто мне небезразличен.

Взгляд доктора на секунду переместился к Чу Ваньнину пережде чем снова обратиться к Мо Жаню.

— Что же, я рад, что тебе удалось сегодня прийти на сеанс, — он что-то зафиксировал в блокноте, — Расскажи, как твои дела?

И Мо Жань пустился рассказывать. Ему было все еще несколько неловко вести этот диалог в присутствии Чу Ваньнина, но также было очевидно, что только благодаря ему он в принципе пришел на терапию. Чу Ваньнин мысленно отметил, что, возможно, в следующий раз ему бы стоило подождать снаружи, позволив Мо Жаню уединиться — но сейчас он этого сделать не мог.

Посреди их разговора с доктором Лю объявилась и вторая личность. Мо Жань как раз пересказывал один из моментов, в котором испытал переход.

— Я читал записи в блокноте, собираясь закончить стирку, а затем…

Последовала долгая пауза.

Лицо Мо Жаня снова прошло через целую серию изменений, а затем приняло хорошо знакомое Чу Ваньнину ироничное выражение.

— Мы все же здесь, — сказал он, и голос его зазвучал опасно, — Как пообщались с пай-мальчиком, док?

— О, — доктор Лю, казалось, ничуть не смутился, — И тебе добрый вечер, Тасянь-Цзюнь.

Его тон был непоколебим, и Чу Ваньнину показалось, что он уже не раз общался с этой личностью Мо Жаня. Впрочем, долго он на этой мысли не задержался потому что упоминание имени “Тасянь-Цзюнь” все еще вызывало в нем смущение. Звучало оно так, словно парень величал себя императором.

— Приятно, что вы тоже решили прийти, — продолжил доктор Лю.

— Этот достопочтенный сюда не ради тебя пришел, — бросил Мо Жань, переключая внимание на Чу Ваньнина, и что-то в его взгляде заставило мужчину беспокойно поерзать, — Ты сдержал слово.

— Не будь вздорным, — раздраженно фыркнул Чу Ваньнин, на мгновение позабыв, что они все еще на приеме, — Сколько раз я должен повторить, что обещание есть обещание?

— Ваньнин, — Мо Жань потянул Чу Ваньнина за руку, чуть нахмурившись, — Не будь таким злым с этим достопочтенным.

— Я не буду злым если ты начнешь думать головой, — хотел, было, возмутиться Чу Ваньнин, но, к собственному удивлению, обнаружил в своем голосе покорные нотки. Он с трудом переносил когда Мо Жань выглядел хмурым или грустным, и ему было все равно, какой из Мо Жаней это был, — Пожалуйста, не груби своему врачу.

— Все, что он хочет сделать — избавиться от этого достопочтенного, — пробормотал Мо Жань, опуская глаза на их с Чу Ваньнином соединенные руки.

— Это не так. Все, чего мы хотим добиться в идеале — интеграция в первичное “я”, — осторожно поправил его доктор Лю, — Ты бы не исчез.

— Твоя ложь не сработает, — язвительно бросил Мо Жань, пристально глядя на терапевта, — Этот достопочтенный читал, что терапия такого расстройства — интеграция, предполагающая, что все второстепенные личности должны погибнуть. Этот достопочтенный вытащил наши задницы с самого дна жизни — и вот такую я заслужил благодарность? Этот достопочтенный выполнил свою задачу, но теперь в его услугах больше не нуждаются, так что он должен сдохнуть? Что бы ты сейчас ни говорил, док, я на это не куплюсь.

Доктор Лю спокойно выдержал натиск. Он ждал, пока Мо Жань закончит говорить, а затем взял свой несколько остывший чай и немного отпил. Затем он пододвинул тарелку с печеньем к Мо Жаню.

— Спасибо, что делишься своими переживаниями, — сказал он.

К удивлению Чу Ваньнина, парень, на секунду взглянув на тарелку, действительно взял печенье и даже откусил от него, все еще продолжая бормотать проклятия.

— Хорошо, что вы читали об этом, — продолжил доктор, — Новый опыт требует подготовки, так что это мудро.

То, как терапевт незаметно сменил стиль общения, вызывало восхищение, и Чу Ваньнин мысленно сделал себе несколько пометок. Он не был уверен, что мог бы вести себя так же уверенно, но все же было приятно знать, что Мо Жань не порывался больше расправиться со своим доктором.

К моменту окончания сеанса Мо Жань все-таки вернулся к своему основному “я”.

Выглядел он при этом… истощенным. Они с Чу Ваньнином доехали обратно не проронив больше ни слова. Мужчине пришлось удерживать парня за руку чтобы тот не развернулся и не отправился к себе в таком состоянии. Он уже давно принял решение, что никуда не отпустит Мо Жаня таким. Он буквально повел его в свою квартиру. Затем включил душ, и помог Мо Жаню стянуть с себя вещи. Странно, но парень больше не отпускал в его адрес бесстыжих шуточек, и не пытался к нему приставать. Чу Ваньнин отправился в душ прямо с Мо Жанем, предварительно также сняв с себя одежду, и помог парню освежиться.

Мо Жань продолжал все это время молчать. Не было ни непристойных комментариев, ни разгоряченных взглядов, ни мимолетных прикосновений. Чу Ваньнин выключил наконец воду и принялся вытирать парня полотенцем. Мо Жань лишь косвенно участвовал в процессе, и все так же молча позволил Чу Ваньнину отвести себя в спальню, где мужчина достал для него пижаму, припасенную для совместных ночевок. Они переоделись, и Мо Жань наконец вяло начал протестовать, утверждая, что, должно быть, стесняет Чу Ваньнина, навязываясь ему. Впрочем, все его протесты мужчина заглушил уверенным поцелуем.

Всю ночь они безмятежно проспали.

Наутро Мо Жань уже посвежел, и выглядел менее замкнутым. Едва проснувшись, он почти сразу же набросился на Чу Ваньнина, который в этот момент поджаривал блины — вовлекая мужчину в глубокий продолжительный поцелуй.

Он вел себя так, словно ничего особенного накануне не случилось, но в его взгляде все еще читалась настороженность. Чу Ваньнин поймал себя на мысли, что хотел бы обнять Мо Жаня, обернуть его в одеяло, и никогда больше не отпускать от себя, оберегая от любых трудностей.

— Я тут подумал, — лениво протянул Мо Жань, жуя блинчик, — Ты ведь еще никогда не был у меня в гостях?

— Да, — Чу Ваньнин тщательно прожевал тонкий блин, а затем добавил немного кленового сиропа на следующую порцию — и только потом бросил на Мо Жаня вопросительный взгляд.

— А хотел бы побывать? — парень не смотрел на Чу Ваньнина, и вместо этого раскладывал блинчики на тарелке.

Чу Ваньнин не смог сдержать нежную улыбку. Мо Жань иногда вел себя очень непредсказуемо — вот и сейчас ему удалось застать мужчину врасплох.

— Если ты готов меня пригласить, — ответил он осторожно, и Мо Жань наконец поднял на него взгляд.

Похоже, ответ принес юноше облегчение, потому что тот медленно кивнул, расслабляясь.

— Как насчет следующих выходных?

— Я оставлю их по этому случаю полностью свободными, — Чу Ваньнин позволил себе еще одну легкую улыбку. И Мо Жань просиял в ответ. На самом деле, эта яркая, лучистая улыбка была всем, что Чу Ваньнин когда-либо мечтал видеть — с Мо Жанем, похоже, действительно все налаживалось.

========== Часть 13. Новые территории ==========

Наступила суббота, и Чу Ваньнин, стоя на пороге квартиры Мо Жаня, в который раз подумал, что у парня была целая неделя чтобы привести ее в надлежащий вид. Возможно, ему так и не удастся взглянуть на то, как же его любимый человек живет на самом деле.

В следующее мгновение дверь открылась, и перед ним предстал Мо Жань во всей красе. Одного взгляда на него было достаточно чтобы мужчина забыл как дышать. Сегодня юноша зачесал волосы назад, на нем были расстегнутая атласная рубашка цвета морской синевы и свободные домашние брюки. Он был босиком, с плеча неловко свешивалось полотенце.

Едва завидев Чу Ваньнина он улыбнулся, на щеках появились нежные ямочки.

— Ты вовремя, — он отступил в сторону, пропуская мужчину вперед, — Я почти закончил готовить нам обед.

Он закрыл дверь.

Чу Ваньнин снял обувь, затем медленно выпрямился — впрочем, едва он успел это сделать, как Мо Жань обхватил его за талию, склоняясь для поцелуя. Губы парня двинулись вверх по шее, коснулись щеки — и в конце концов добрались до пункта назначения.

Мужчины застыли на месте, полностью увлеченные поцелуем. Язык Мо Жаня уже давно проник в рот Чу Ваньнина, заставляя того растворяться в ощущениях. Было неясно, был ли этот поцелуй приветствием, или способом отвлечь внимание гостя — но, как бы там ни было, Чу Ваньнин все равно не сопротивлялся. Он с самого начала решил, что будет рад всему, что Мо Жань захочет ему показать или открыть о своей жизни — даже если это будет совсем небольшая частичка.

Квартира Мо Жаня оказалась больше чем его собственная. На самом деле, тут нечему было удивляться, потому что все здания в этом районе принадлежали компании Мо Жаня, и парень наверняка мог выбрать для себя лучшие условия. Чу Ваньнин бы никогда не позволил себе жить в таком просторе — ему казалось, это было пустой тратой денег и места — но, разумеется, он ничего подобного не стал говорить вслух.

Впрочем, планировка отдаленно напоминала его квартиру, хотя помимо кухни здесь также были столовая и тренажерный зал. Мо Жань кратко провел Чу Ваньнина по каждой из комнат, а затем усадил в столовой. На стол поставил несколько блюд, многие из которых Чу Ваньнину уже были знакомы, так что мужчине пришлось сглотнуть от предвкушения — он уже давно знал, что Мо Жань готовил безупречно.

Парень подал на стол на этот раз любимый бульон со львиными головами из мяса крабов и лапшой, жареного цыпленка с овощами вок и салат из тофу и зеленого лука.

Посреди их трапезы Мо Жань в который раз переключился на свое альтер-эго и принялся настаивать на том, чтобы лично кормить Чу Ваньнина. Несмотря на то что вся эта затея все еще казалась мужчине несколько унизительной, он, как всегда, пошел у Тасянь-Цзюня на поводу, поскольку, не сделай он этого — тот бы начал дуться. Он просто старался не заострять свое внимание на том, насколько окруженным заботой он себя чувствовал, находясь в объятиях Мо Жаня, который подносил к его рту лучшие кусочки, используя свои палочки для еды. То, что надменный и самовлюбленный Тасянь-Цзюнь обращался с ним таким образом, почему-то заставляло сердце плавиться. Возможно ли было в принципе такому противостоять? Однако Чу Ваньнин упорно гнал от себя все такие мысли, опасаясь, что смутится еще сильнее.

Когда они оба наконец закончили есть, Мо Жань провел Чу Ваньнина в гостиную — и в этот момент ему позвонили. Тихая уютная атмосфера была нарушена, и они оба на мгновение растерялись. Мо Жань в итоге вышел в другую комнату чтобы ответить, оставляя мужчину свободно бродить из комнаты в комнату.

Чу Ваньнин теперь имел возможность неторопливо осмотреться — и наконец заметил, что окно в спальне Мо Жаня выходило прямо на его квартиру. Застыв между кроватью и прикроватной тумбочкой, он замер — а затем медленно подошел к оконному проему. Очевидно, это окно было единственным с обзором на его спальню, но оно все равно находилось достаточно далеко, так что едва ли Мо Жань мог бы отчетливо что-то сквозь него разглядеть.

Взгляд Чу Ваньнина медленно переместился на прикроватную тумбочку. Первый ящик был слегка приоткрыт — и, ему, вероятно, не стоило бы заглядывать в него, но часть его была также уверена, что, будь Мо Жань на его месте, он точно бы ни перед чем не остановился, так что некое ребячливое желание вторгнуться в пространство юноши в отместку подтолкнуло его к решительным действиям.

Открыв ящик, Чу Ваньнин обнаружил в нем блокнот и ручку, флакон со смазкой, бинокль и… небольшую коробочку, которая выглядела до странного знакомо. Лицо его мгновенно разгорячилось от осознания, что, видимо, парень пользовался биноклем чтобы наблюдать за ним через окно. Но вот что же было спрятано в боксе? С любопытством он приподнял крышку — и глаза его тут же в изумлении расширились. На черной бархатной подложке в коробке покоилась подвеска, точь-в-точь как носил Чу Ваньнин. Мужчина даже достал из-под рубашки свой кулон чтобы сравнить. Форма в виде капли крови, цвет камня — были идентичны, и цепочка, на которой крепилась подвеска, была того же бренда.

Так ничего и не поняв, Чу Ваньнин быстро убрал украшение снова в бокс. Сердце заколотилось где-то в горле. Значит, Мо Жань купил две такие подвески? Но зачем? И почему вторая находилась в его тумбочке? Мужчина положил коробок на место и попытался успокоиться. Это ведь были просто украшения — какое это могло иметь значение?

Сознательно Чу Ваньнин переключил внимание на обнаруженную ранее записную книжку — серый блокнот в кожаном переплете на резинке. Тщательно изучив ее снаружи, Чу Ваньнин, поколебавшись, все-таки не решился ее открыть. Возможно, он спросит о ней Мо Жаня чуть позже — о ней задавать вопросы явно было безопасней, чем о подвеске. В итоге мужчина тоже положил блокнот туда, откуда взял.

Как раз вовремя.

В комнату вернулся Мо Жань.

Обняв Чу Ваньнина сзади, он оперся подбородком в его плечо.

— Ваньнин, — у самого уха раздался его мягкий мурлыкающий голос. На секунду мужчина застыл, думая, что это мог быть Тасянь-Цзюнь, но затем парень начал покачиваться с ним, словно в танце, оставляя на шее дорожку из легких поцелуев. Он не пытался ни укусить его за кожу, ни сжать руки сильнее, прикосновения оставались удивительно нежными. Чу Ваньнин расслабился в объятиях. Тасянь-Цзюнь бы точно так себя не вел — хотя в его ухаживаниях определенно были свои преимущества, когда дело касалось постели. Впрочем, Чу Ваньнин до сих пор не был уверен, что нравилось ему больше.

Мо Жань тем временем уже опустил его на постель, а затем завис над ним, устроившись между его ног, обрушивая на мужчину чувственный, томяще-медленный поцелуй.

Влажные губы и язык дразнили мужчину, сводя с ума, пробуждая ненасытную потребность. Смутно он осознавал, что должен был бы испытывать стыд от того, как малейшее прикосновение, малейший намек на интерес со стороны Мо Жаня пробуждал огонь в его груди. Он должен был бы быть в ужасе, потому что огонь этот невозможно было унять ничем кроме Мо Жаня и его жадных ласк. Но Чу Ваньнин был настолько сконцентрирован на поцелуях и легких прикосновениях сквозь одежду, что едва ли мог чувствовать хоть какое-то стеснение.

Мо Жань на мгновение прикусил губу, а затем вдруг спросил:

— Скажи, тебя возбуждает мысль о том, что я следил за тобой через это окно? Хочешь знать, что я чувствовал в эти моменты?

Его голос соблазнял, манил, дразнил, словно мягкий бархат.

И Чу Ваньнин неожиданно для себя осознал, что Мо Жань и его альтер-эго мало чем отличаются в постели. Да, один из них мог не сдерживать себя, другой же — был более сосредоточен на удовольствии партнера, но, когда дело доходило до слов, они оба не стеснялись говорить грязные, пошлые фразы, от которых Чу Ваньнину безумно хотелось куда-нибудь спрятаться.

— Мо Жань… — он позволил себе обнять юношу за талию, — Пожалуйста, не… — он даже не был уверен от чего собрался отказаться. Мо Жань, в свою очередь, тоже не стал останавливаться чтобы это выяснять. В последнее время, когда мужчина таким образом реагировал на его слова или ласки, он отмечал, что тот часто имел в виду нечто совсем противоположное. Как выяснилось, первой реакцией Чу Ваньнина, когда тот был слишком переполнен эмоциями, было отрицание — но с ним было легко справиться.

— Наблюдать за тобой после душа… видеть тебя влажным, обнаженным, в крошечных стрингах… Ты хоть понимаешь, что это со мной творило? — пальцы парня методично расстегивали пуговицы рубашки мужчины, стаскивая ее, — У меня постоянно стоял. Каждый раз, когда я тебя видел вот таким, мне требовалась вся сила воли чтобы не пойти к тебе и не отыметь тебя в таком виде.

Он говорил настойчиво, низко, чередуя фразы с крошечными укусами. В какой-то момент его язык прошелся по подвеске на груди мужчины, а затем его губы сомкнулись вокруг соска, и Чу Ваньнин тихо вскрикнул. Ловкие руки Мо Жаня тем временем уже стягивали с его бедер брюки.

— Как же давно я представлял тебя в своей постели, обнаженным, как сейчас, — продолжал он шептать, и его рот опускался все ниже, покусывая выпирающие бедренные кости — он был уже так мучительно близок к его паху, но все-таки еще не там, где в его внимании так отчаянно нуждались.

— Я представлял, как заставлю тебя кончать от своих рук, рта, члена.

Каждое непристойное слово вырывало из груди Чу Ваньнина новый стон. Его бесстыдные речи возбуждали его едва ли не сильнее прикосновений. Руки Мо Жаня теперь сжимались на бедрах Чу Ваньнина — так сильно, что, должно быть, оставляли багровые отпечатки на бледной коже.

— Даже теперь, когда мы вместе, я завожусь от одной лишь мысли, что ты теперь мне все это позволишь. Мне так хочется вжать тебя в кровать и отыметь так, чтоб ты потом не мог стоять на ногах, — в его голосе звучал восторг, он задыхался и в то же время уходил в шепот, словно каялся в грехах и возносил молитвы в одночасье. И в то же время его руки сжимали его задницу, сухие пальцы проходились по чувствительной коже заставляя Чу Ваньнина вздрагивать.

К тому времени как рот Мо Жаня обхватил болезненно твердый член, Чу Ваньнин был готов на все. В следующую секунду Мо Жань заглотил его до основания, и он изо всех сил вцепился в мягкое покрывало на кровати. Парень не впервые брал у него в рот, но Чу Ваньнину так и не удалось хоть немного привыкнуть к такой бесстыдной ласке. Он инстинктивно напрягся в руках, которые упорно удерживали его за бедра, раз за разом заставляя погружаться в мучительно жаркий рот. Мо Жань почти не прилагал усилий чтобы контролировать темп, и Чу Ваньнин чувствовал, что с каждой секундой теряет контроль. Разрядка была уже совсем близко. Мо Жань умел доводить его до оргазма, и мужчина, ко всему прочему, был слишком чувствительным к таким ласкам. Он едва успел предупредительно сжать плечо Мо Жаня — хоть и знал, что того может не остановить его жест.

Однако Мо Жань все-таки в этот раз отстранился, прекращая любую стимуляцию. Чу Ваньнин жалко застонал. Всякий раз, когда парень отказывал ему в кульминации, это было все так же неловко и обидно, словно происходило впервые. Мужчина никогда не мог предугадать, что это случится, хотя парень проделывал с ним это в последнее время довольно часто.

Когда Чу Ваньнин, все еще разгоряченный и сбитый с толку, наконец перестал ерзать, и его полный мольбы взгляд уперся в Мо Жаня, в глазах парня он обнаружил безумный голод.

— Я хотел бы попробовать кое-что новое, — сказал он тихо, и голос его прозвучал удивительно ровно — несправедливо, учитывая, что сам Чу Ваньнин едва мог дышать.

Затем Мо Жань облизнулся, прикусывая нижнюю губу. Его жаркий взгляд теперь скользил от груди мужчины вдоль живота, двигаясь к его члену — а затем опустился к отверстию между ног. Что-то в голове мужчины тревожно встрепенулось, но он не уловил связи.

— Что-то новое, — повторил он, не зная, что и думать.

— Если бы ты только мог видеть себя сейчас, — Мо Жань выдохнул, — Всякий раз так податливо отвечаешь на все, что бы я ни делал. Если бы я мог, я бы вообще не выпускал тебя из постели, удерживая в таком состоянии.

Слова Мо Жаня ударили точно в цель, свернулись в груди клубком нестерпимого жара. Мужчине стоило труда не пытаться закрыть лицо от стыда.

Мо Жань провел пальцем по его члену от головки к основанию, прошелся между ног по чувствительной, непривычной к прикосновениям коже, прежде чем прижаться к плотно сжатому входу.

— Я хочу тебя съесть, — выдохнул он, и горячий воздух обдал ноющий от напряжения член. Формулировка была странной, но, учитывая то, как Мо Жань прикасался к нему… Чу Ваньнин нахмурился.

— Что ты имеешь в виду? — он с трудом сдержал стон, когда Мо Жань вошел в него кончиком пальца.

— Хочу вылизать тебя, Ваньнин. Позволишь мне это?

— Нет!.. — Чу Ваньнин задохнулся, слабея от одной лишь подобной мысли, однако Мо Жань и не думал отступать, — Это ведь грязно…

— Это единственная причина? — поинтересовался Мо Жань, продолжая продвигаться пальцем чуть глубже, щекоча дыханием набухшую головку члена.

— А тебе нужна другая? — едва не выплюнул Чу Ваньнин, в голосе его сквозила тревога из-за того что Мо Жань все еще не отмел эту идею.

— Ты абсолютно чистый. Пахнешь мылом и… — Мо Жань закусил губу, не заканчивая фразу, — Позволь мне это сделать, ладно? Если тебе не понравится, я остановлюсь, обещаю.

Чу Ваньнин хотел бы ему отказать. Разумеется, он тщательнейшим образом принял душ перед тем как идти в гости — на всякий случай, зная, что Мо Жань мог бы захотеть… но все же то, что задумал парень, было совершенно не тем, чего он ожидал. Впрочем, всякий раз, когда губы Мо Жаня прикасались к нему, будь то любой участок его кожи, ощущения были потрясающими.

Чу Ваньнин проглотил готовый сорваться протест.

— Ты обещаешь, что остановишься, если я попрошу, — медленно проговорил он, не то спрашивая, не то утверждая. Мо Жань кивнул, и Чу Ваньнин прикрыл глаза. Он запрокинул голову назад, не желая даже случайно увидеть происходящее.

— Тогда делай что хочешь.

Мо Жань тут же беспорядочно прикоснулся губами к основанию его члена. Чу Ваньнин все еще пытался контролировать свои реакции, сдержаться чтобы не дернуть бедрами в ответ на стимуляцию — но это было бесполезно.

— Скажешь, если тебе будет неприятно, — тихий шепот ласкал разгоряченную кожу между ног.

В следующую секунду Мо Жань обхватил Чу Ваньнина под коленями и подтолкнул их вверх, едва ли не складывая мужчину пополам. Его рот спускался все ниже, кончик языка теперь проходился по обнаженной коже, и каждый мучительный миллиметр заставлял дыхание Чу Ваньнина сбиваться. Раньше он ощущал там разве что пальцы Мо Жаня — но теперь все было совсем иначе.

Ловкий язык скользнул по его тугому входу, заставляя мужчину сжиматься еще сильнее от незнакомого ощущения. Он даже не осознавал, что делает это — его разум заполнило обжигающее желание, которое только нарастало с каждой секундой от каждого действия Мо Жаня.

В следующий миг он ощутил, как кончик языка вошел в него, и его спина непроизвольно дернулась от запретного ощущения. Бессознательно он подался навстречу, и услышал, как Мо Жань ответно застонал. Больше не было смысла пытаться понять происходящее с его телом. Все, что Мо Жань с ним творил, выходило за пределы: то, как он накрывал его губами, посасывал, проникал в него, медленно вдавливаясь внутрь. И, все же, этого было мало. Чу Ваньнин хотел большего — и знал, что был лишь один способ утолить его желание.

Прежде чем он был готов попросить об этом, Мо Жань довел его до предела. Чу Ваньнин внезапно вскрикнул, кончая. Это было неожиданно для него самого — липкая жидкость оказалась на его груди и животе. Он и сам не был уверен, как это произошло, и какое-то время его разум отказывался анализировать произошедшее.

Когда волны удовольствия понемногу стали утихать, Чу Ваньнин заметил, что Мо Жань так и не отодвинулся, и все еще прижимается ртом к его входу. Внутри у мужчины теперь было несколько пальцев — но он не был уверен, сколько. Наконец он опустил взгляд, и встретился глазами с Мо Жанем. Тот смотрел на него хищно, темно-пурпурные радужки плотоядно поблескивали.

— Тебе понравилось? — спросил парень, и его дыхание защекотало разогретую кожу. Чу Ваньнин откинулся на подушку, чувствуя себя поверженным. Пальцы внутри него слегка задвигались, намеренно не касаясь чувствительных точек.

— Ваньнин?

— Зачем спрашивать, если ты и так все знаешь, — пробормотал раздраженно Чу Ваньнин, стараясь не двигать бедрами в попытках насадиться на пальцы глубже и получить больше стимуляции. Его самоконтроль держался на честном слове.

Мо Жань тихо усмехнулся, и Чу Ваньнин не был уверен, что именно его так насмешило: его реакция, или ответ.

— Прости-прости, — Мо Жань сменил положение и снова задвигал рукой.

Он растягивал мужчину очень медленно, заставляя Чу Ваньнина стонать по мере того как сдавали его перевозбужденные нервные окончания.

— Я не хотел тебя смутить, — через какое-то время вдруг прошептал Мо Жань. Его рот только что оставил засос на бедре мужчины, которому наверняка потребуется пару дней чтобы сойти.

— Я не смущ… ааааах!… — Чу Ваньнин задохнулся потому что пальцы Мо Жаня намеренно потерлись о чувствительную точку внутри, и перед глазами все расплылось от шокового удовольствия. Окончание фразы превратилось в громкий стыдный стон, глаза защипало от слез.

После этого Чу Ваньнин больше не пытался заговорить. Когда Мо Жань наконец убрал руку, мужчина чувствовал, что может погибнуть если внутри не окажется сам Мо Жань.

Парень легко справился со своей одеждой, сбросив ее в беспорядке прямо на пол. Он пристроился между бедер Чу Ваньнина.

— Хочешь? — только в этот момент Чу Ваньнин осознал, насколько Мо Жань был возбужден.

— Да, да, только не останавливайся, — почти взмолился Чу Ваньнин. Он обхватил ногами парня за талию, пытаясь прижаться ближе, но Мо Жань все еще не входил, не позволяя мужчине влиять на выбранный им темп.

Он медленно надавил головкой на разгоряченное растянутое отверстие, заставляя мужчину чувствовать каждый миллиметр вторжения, раскрывая его еще шире.

Чу Ваньнин хотел бы, чтобы он зашел одним быстрым движением, но Мо Жань даже не думал торопиться. Это сводило с ума.

К тому времени, когда Мо Жань вошел на всю длину, мужчина уже не мог даже ни о чем просить. Он обессилел, сорвав голос стонами, пальцы его железной хваткой цеплялись за плечи парня, лицо прижималось к шее.

Мо Жань был покрыт мелкой испариной, но в то же время он продолжал гладить Чу Ваньнина по волосам, нашептывая ему что-то сладостное. Наконец он медленно подался назад — а затем снова вдавился внутрь. Дыхание его стало хриплым.

— Ваньнин… ах… Каждый раз ты такой тугой… Мы так часто этим занимались, но ты все еще… — он прервался, снова двигая бедрами, на этот раз уже не так медленно.

Чу Ваньнин уже знал, что их ожидали впереди два, если не три захода. Они оба были ненасытны, и всякий раз выносливость самого мужчины являлась единственным ограничением. Он крепко зажмурился, приспосабливаясь к новому темпу, пытаясь встречать каждый толчок. Ему потребовалось некоторое время чтобы снова затвердеть, и еще немного — чтобы тот ритм, который выбрал Мо Жань, подтолкнул его к краю во второй раз.

Теперь уже Мо Жань не пытался помешать ему кончить, он продолжал двигаться в нем пока мужчину накрывало наслаждением, все это время наблюдая за его лицом. А затем он и сам пришел к кульминаци, проливаясь внутри Чу Ваньнина нежным теплом.

~

— Хочешь прочитать мои записи? — спросил Мо Жань у Чу Ваньнина немного позже. Они уже приняли душ и теперь разместились под одеялом. Чу Ваньнин удобно устроился на боку, положив голову на грудь Мо Жаня. Никто из них не спешил двигаться, оба были разморены после полученного удовлетворения.

— Если Мо Жань не возражает, — медленно ответил Чу Ваньнин, — Это ведь личное.

— Это личное, — согласился Мо Жань, касаясь ладонью спины Чу Ваньнина, проводя пальцами вдоль его руки, щекоча нежную кожу запястья, — Но я не против, если ты прочитаешь.

— Не сейчас, — с минуту поразмыслив, решил Чу Ваньнин. Ему было слишком уютно чтобы вставать или предпринимать еще какие-либо действия.

— Тогда позже, — Мо Жань нежно обнял его, притягивая к себе еще ближе.

Чу Ваньнин понятия не имел, сколько прошло времени прежде чем Мо Жань все-таки встал с кровати. Парень медленно потянулся, все еще обнаженный, а затем стал вполоборота, окидывая ленивым взглядом все еще закутанного в одеяло Чу Ваньнина. Спустя какое-то время он достал из тумбочки блокнот и положил его на постель рядом с рукой мужчины.

— Будешь горячее какао с зефиром, или без? — спросил он, направляясь в кухню.

— С зефиром, — ответил Чу Ваньнин. Он прислонился спиной к изголовья кровати — та была явно больше его собственной, но почти не отличалась дизайном.

Затем он решился взять в руки блокнот и осторожно сдвинул фиксирующую резинку.

Достаточно было просто пролистать его чтобы увидеть, что он исписан чуть более чем наполовину. Мужчина открыл случайную страницу и… его взгляд столкнулся с двумя видами почерка. Оба он уже видел прежде в записках, которые ему оставлял Мо Жань.

Различались они, впрочем, не только аккуратностью, но и тем, что одна личность писала черной пастой, в то время как другая предпочитала синюю. Заглянув в ящик, Чу Ваньнин тут же удивленно отметил, что ручка была трехцветной. Любопытно.

“…Они нам необходимы для приобретения новой территории, — гласил аккуратный текст, написанный синим, — и, пожалуйста, не мог бы ты не угрожать сбросить ребенка их CEO с небоскреба? Кто-то ведь может воспринять тебя всерьез, и у нас будут неприятности”.

“Ты слишком много думаешь о возможных неприятностях, — дальше шел неразборчивый текст, написанный черной пастой, — Это приобретение — наш вход в управление бизнес-комплексом. Этот достопочтенный не станет мешать сделке и сыпать угрозами.

Они просто должны будут смириться, что им придется следовать нашим указаниям”.

Чу Ваньнин вдруг понял, что увлеченно читает переписку Мо Жаня с самим собой.

Парень обсуждал со своим альтер-эго бизнес-планы, стратегии по привлечению новых клиентов, проблемы с существующими.

Впрочем, достаточно скоро мужчина нашел упоминания и о себе.

“Ты сказал что-то неподобающее утром Ваньнину? Вообще-то очень грубо вмешиваться в разговор посреди разговора,” — писал Мо Жань синей пастой.

“Я не говорил ему ничего, чего он не хотел бы услышать,” — отвечал Тасянь-Цзюнь черным цветом.

“Просто ответь: “да” или “нет”? Я должен знать, есть ли мне за что просить прощения”.

“Тогда может прекратишь все время рассыпаться в извинениях за всякую ерунду и дашь мне больше времени с ним? Ты вообще видел, как он смотрит на этого достопочтенного? Тебе еще не ясно, что он хочет всего, что я с ним делаю?”

“С чего ты взял, что с одного лишь взгляда можешь понять, что у кого-то в голове, да еще и ведешь себя так, словно то, что ты себе придумал — правда? Поклянись, что не станешь с ним ничего делать без его согласия”.

“Эй, что за лицемерие, мистер “у-меня-есть-бинокль-чтоб-дрочить-на-Ваньнина-наблюдая-за-его-спальней”! Да не кипятись ты, я его не обижу. Он слишком важен для этого достопочтенного”.

Обмен репликами продолжался, и Чу Ваньнин потерял счет времени, читая страницу за страницей. А затем, перелистнув блокнот, внезапно почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Огромными буквами через весь лист там значилась уродливая, кривая надпись:

“Я его трахнул первым, ОН МОЙ НАВСЕГДА”.

Прошла секунда, и Чу Ваньнин, пунцовый до корней волос, с силой захлопнул блокнот. Мо Жаню, разумеется, нужно было вернуться в спальню именно в этот момент. В руках у парня были две чашки с горячим какао. Кажется, он понял, что случилось, с первого взгляда — однако все еще сохранял спокойствие. Поставив их на тумбочку, он перехватил блокнот из дрожащих пальцев мужчины, снова зафиксировал страницы резинкой — а затем убрал его в ящик.

— Он может быть несколько… грубым, — тон парня был покаянным, — Ты уже, должно быть, знаешь об этом и так, но…

— Все в порядке, — каким-то образом Чу Ваньнин заставил себя встретиться взглядом с Мо Жанем, — Просто… это…

Те слова, казалось, теперь были выжжены на его сетчатке.

“Он мой навсегда”.

~

Горячее какао оказалось идеальным. “Разумеется, это так,” — рассеянно рассуждал Чу Ваньнин, прикрывая глаза чтобы насладиться разливающейся во рту сладостью напитка. Он не мог бы игнорировать заботу Мо Жаня даже если бы того хотел.

Почти сразу же он ощутил на себе взгляд парня, но отказался открывать глаза, все еще опасаясь встретиться с ним взглядом. Та запись в блокноте все еще преследовала его — но в то же время он думал еще кое о чем.

— Вкусно? — поинтересовался Мо Жань, и Чу Ваньнин наконец открыл глаза, бросая на юношу взгляд. Мо Жань сидел с ним совсем рядом и не сводил с него глаз. На нем были только боксеры, и это очень отвлекало, так что Чу Ваньнин лишь кивнул и продолжил пить.

Улыбка Мо Жаня смягчилась, теперь в ней появилось что-то невыразимо хрупкое. Взгляд Чу Ваньнина задержался на ямочках — сейчас их почти что не было видно — прежде чем проследовать ниже и замереть на точке между ключицами и под ними. Кожа там была гладкая, загорелая. Чу Ваньнин ясно помнил, как она скользила под его прикосновениями и ртом, как перекатывались грудные мышцы.

Но внимание его привлекло не тело, а, скорее, то, чего на нем не было.

Красной подвески-капли на тонкой цепочке. Такой же, как носил сам Чу Ваньнин.

Мужчина перевел взгляд на себя, останавливаясь на своей подвеске.

— Ты надел ее на наше первое свидание, — тихо сказал Мо Жань, который, казалось, не осознал ход мыслей Чу Ваньнина.

— А? — мужчина неуверенно поднял на него глаза, — Как… как ты узнал? Она же была под рубашкой…

Улыбка Мо Жаня стала шире, в ней на мгновение проскользнуло озорство.

— В то время на Ваньнине была белая рубашка, так что сквозь нее отлично было видно красный кулон.

Чу Ваньнин вспыхнул.

Была ли его рубашка действительно настолько прозрачной? Что еще сквозь нее Мо Жаню удалось рассмотреть? Он отставил в сторону чашку и закрыл лицо руками.

— Ты мог бы меня предупредить!

Мо Жань тоже поставил свою кружку, а затем наклонился ближе, одной рукой обхватывая кулон на груди Чу Ваньнина, а другой скользя по его волосам.

— Возможно, тогда я поступил несколько… эгоистично, — прошептал он, целуя Чу Ваньнина в висок, — Простишь меня?

Чу Ваньнин отстранился назад чтобы посмотреть парню в лицо. Мо Жань в этот момент явно не выглядел кающимся, и точно не ожидал, что мужчина прервет их контакт.

— Такая же в твоем ящике, — вместо ответа бросил Чу Ваньнин.

Мо Жань удивленно отстранился, и Чу Ваньнин понял, что парень мысленно пытается понять, о чем его вообще спросили. Спустя несколько секунд до него, кажется, дошло.

— Ох, — он резко выпрямился и бросил взгляд на прикроватную тумбочку, — Ты и ее видел.

— Да, — Чу Ваньнин не сводил взгляда с лица Мо Жаня. Его невозможно было прочесть, но мужчина все равно заметил, как тот хмурится.

Он снова спросил себя, почему Мо Жань мог не носить кулон. Хотел ли он вообще знать ответ на этот вопрос? Не лучше ли вовсе не спрашивать? Что, если Мо Жань считал, что между ними не было настолько серьезных отношений, чтобы оправдать ношение парных подвесок?

— Ваньнин, — начал Мо Жань, заметив, что Чу Ваньнин пристально за ним наблюдает.

— Ты ничего не должен объяснять, — перебил его мужчина.

Он знал, что ему не стоило вообще поднимать эту тему. Каменный холод медленно расползался где-то в груди.

Ему вообще не стоило смотреть в тот ящик. И Мо Жаню нечего было объяснять, особенно — если он не чувствовал, что готов к этому.

— Если ты… по какой-то причине не готов… — пытался выдавить из себя Чу Ваньнин.

Мо Жань внезапно обхватил его лицо обеими ладонями.

— Ваньнин, нет, — его голос звучал тревожно, запинаясь, — Ты все неправильно понял.

Что-то в его взгляде заставило Чу Ваньнина остановиться. Он уставился в темно-пурпурные глаза, и Мо Жань некоторое время тоже не отводил от него взгляда. Казалось, он пытался подобрать правильные слова.

Чу Ваньнин ненадолго заподозрил, что перед ним снова Тасянь-Цзюнь, но в конце концов парень просто отстранился от него, поднявшись с места, а затем извлек маленькую черную коробочку и открыл ее, не сводя глаз с того что внутри.

— Я купил эти подвески спустя пару недель после твоего переезда, — признался он, доставая украшение из коробки, — Я постоянно думал о тебе когда ходил по магазинам. Но… — он покачал головой, делая паузу, — Мы тогда почти друг друга не знали. Стояла зима, и мне показалось, что тебе бы не помешало носить такой кулон чтобы он тебя согревал. Это звучит глупо, это ведь всего лишь камень, но…

Чу Ваньнин продолжал настороженно наблюдать за парнем. Он понятия не имел, к чему тот клонит, а Мо Жань все еще ничего не объяснил.

— Как бы там ни было, — сказал парень, откладывая коробочку в сторону и удерживая в пальцах подвеску, — Мне показалось хорошей идеей, если у нас будет что-то парное, что мы могли бы носить. Я даже не был уверен, наденешь ли ты этот кулон когда-либо. Ты ведь даже не смотрел в мою сторону, когда я бывал в твоем здании.

На его лице появилась застенчивая улыбка — заставляя сердце Чу Ваньнина трепетать.

— Я хотел оказаться хоть чем-то связанным с тобой. А потом… у меня появилась возможность подарить тебе эту подвеску. Но примерно тогда же мы начали общаться, и я думал, что если ты увидишь на мне такой же кулон, ты что-то заподозришь. А, когда ты меня раскрыл, я… беспокоился, что ты посчитаешь, что я слишком… чересчур…

Чу Ваньнин прищурился.

Мо Жань, что, смущался?

В этом и крылась основная причина?

— Чересчур что? — спросил он тихо.

— Чересчур. Быстро, навязчиво, самонадеянно… — он закусил губу, явно пытаясь сдержать поток других слов. Его взгляд все еще не отрывался от красного камня на ладони.

Чу Ваньнин понятия не имел, что на это можно было ответить. У Мо Жаня, что, действительно так долго лежали эти подвески? Он так много о нем думал — и даже беспокоился, чтобы Чу Ваньнин не простудился?

А потом… решил, что не станет носить парный кулон только потому что Чу Ваньнин уже носил второй — и напридумывал себе гору отговорок?

Серьезно?

Чу Ваньнин протянул руку:

— Дай мне посмотреть.

Мо Жаню все еще было неуютно, но он отдал кулон мужчине, позволяя цепочке с камнем-каплей опуститься в ладонь.

Как только парень отдал ему украшение, Чу Ваньнин мягко позвал его:

— Подойди ближе.

Мо Жань послушно сделал шаг вперед, склоняя голову. Чу Ваньнин осторожно застегнул цепочку на его шее.

— Я хочу, чтобы ты всегда его носил, хорошо? — сказал он, наконец, отрываясь взглядом он кроваво-красного камня. Как он и думал, тот лег ровно под ключицами, над грудью.

Мо Жань все еще выглядел неуверенно, но в какой-то момент его красивые пурпурные глаза засверкали ярче. Возможно, все дело в освещении — но у Чу Ваньнина перехватило дыхание. Инстинктивно он переплел пальцы Мо Жаня со своими, пытаясь передать юноше свою уверенность.

— Хорошо, — наконец ответил Мо Жань. Голос его показался слегка сдавленным, словно в горле стоял ком — но Чу Ваньнин списал это на свое воображение.

Комментарий к Часть 13. Новые территории

Итак, мы с вами дошли до предпоследней части этой истории.

Завтра уже будет готов перевод до конца.

Спасибо, что читаете!

========== Часть 14. Признание ==========

— Ничего не выйдет, — тихо выдохнул Мо Жань на обратном пути из клиники. Это был вечер пятницы, и они с Чу Ваньнином возвращались после сеанса с терапевтом. Первые несколько раз давались им обоим с трудом, но теперь это вошло в привычку, и Мо Жань больше не нуждался в поддержке мужчины так сильно, как это бывало прежде. Однако Чу Ваньнин все еще присматривал за ним, поскольку он никогда не мог сказать, как именно сеансы могли повлиять на парня. Сейчас он приезжал вместе с Мо Жанем на терапию, доходил с ним до двери приемной, а затем коротал время в ожидании — предоставляя Мо Жаню свободу говорить. Если это становилось необходимо, его звали.

Так пролетело несколько месяцев, и Чу Ваньнин понемногу начал верить Мо Жаню, когда тот из раза в раз утверждал, что никуда не собирается уходить, и никогда от него не устанет. В те редкие ночи, что они не проводили вместе, мужчина все еще, бывало, допускал мысль, что все это было какой-то странной затянувшейся шуткой со стороны Мо Жаня — однако браслет на его запястье убеждал его в обратном. А затем наутро, как правило, на его пороге появлялся сам Мо Жань с цветами и завтраком, и тревожность сама собой рассеивалась.

На терапию Мо Жань ездил раз в две недели, что вполне устраивало и его, и Чу Ваньнина. Мужчина не пропустил еще ни одного сеанса — и не было ни одного сеанса, на котором бы не проявлял себя Тасянь-Цзюнь.

Это было к лучшему, поскольку обе личности нуждались в терапевте. Да и, как бы там ни было, второстепенная личность продолжала проявляться все так же часто.

— Не выйдет — чего? — Чу Ваньнин несколько растерялся, переспрашивая Мо Жаня и не совсем понимая, почему парень впервые усомнился в эффективности лечения. Да, процесс мог занять длительное время, но ведь они оба были готовы к этому.

Он заметил, что на лбу Мо Жаня проступила испарина, и что тот цепко вдавил пальцы в руль, сжимая его словно в тисках. Дышал он при этом так часто, словно только в рекордное время преодолел стометровку.

— Избавиться от Тасянь-Цзюня. Эта терапия бесполезна, — голос Мо Жаня дрожал от напряжения, — Я слишком слаб чтобы с ним бороться.

— Останови машину, — Чу Ваньнин положил ладонь ему на плечо. Он понял, что парень уже некоторое время не следит за дорогой.

Мо Жань тут же припарковался на свободном месте у обочины. Оторвав наконец руки от руля он рассеянно уставился на собственные трясущиеся пальцы.

— Ваньнин, ты заслуживаешь, чтобы рядом с тобой был нормальный психически здоровый человек. Не я, — он все еще не отрывался от созерцания своих ладоней.

Чу Ваньнин осторожно перехватил его пальцы своими, пытаясь привлечь его внимание.

— Дыши, — прошептал он когда парень наконец поднял на него глаза. Мо Жань словно едва узнавал его, слова мужчины пролетали мимо его ушей, — Мо Жань, все в порядке. Просто дыши.

Юноше потребовалось некоторое время чтобы хоть немного успокоиться, однако, когда он начал следовать примеру Чу Ваньнина, который намеренно делал медленные вдохи и выдохи, ему немного полегчало. Когда опасность панической атаки прошла, Чу Ваньнин извлек из поясной сумки носовой платок и осторожно отер лицо Мо Жаня: тот сам не заметил, когда из глаз потекли слезы.

Затем Чу Ваньнин достал бутылку с водой.

— Вот, выпей.

Мо Жань послушно сделал несколько глотков, а затем вернул емкость. Его лицо отчаянно раскраснелось.

— Это… так унизительно.

Чу Ваньнин отложил бутылку и платок, а затем снова взял руки парня в свои, не давая парню спрятать лицо в ладонях. Он продолжал смотреть ему в глаза, однако Мо Жань в этот момент выглядел так жалко, что сердце его болезненно сжалось. Уголки губ были опущены вниз и подрагивали, веки раскраснелись и припухли.

— Мо Жань — самый дорогой для меня человек, — медленно произнес Чу Ваньнин, пытаясь передать хотя бы часть тех чувств, что никогда прежде не получалось выразить словами. Он позволял своим эмоциям скрываться где-то внутри, и вот уже не первый месяц они копились. Иногда ему даже казалось, что в один прекрасный день он проснется и не сможет дышать под их каменной тяжестью.

С тех пор как Мо Жань признался мужчине в своей симпатии, Чу Ваньнин отчетливо понимал, что должен что-то ответить, но почему-то был не в состоянии. Ему было слишком неловко, и он боялся быть прямолинейным, потому что это бы не оставило ему ни гордости, ни путей к отступлению. Он смутно понимал, что Мо Жань все еще не уверен в нем — но никогда не думал, что его молчание могло так ранить.

То, что Мо Жань не знал о его чувствах, привело юношу к мысли, что он должен это каким-то образом “заслужить”. Похоже, он вбил себе в голову, что Чу Ваньнин не мог его полюбить без интеграции личностей.

Как Чу Ваньнину теперь было все это исправить?

— Послушай…, — начал он, пытаясь придать голосу уверенность, — С чем бы ты сейчас ни пытался справиться, через что бы ты ни проходил, я всегда с тобой. Я люблю тебя… каждого из вас. Люблю в тебе даже то, что ты сам считаешь уродливым. Я буду с тобой рядом столько, сколько ты позволишь. Тебе не нужно делать вид, словно все в порядке, или пытаться себя исправлять ради меня, понимаешь?

Мо Жань замер на долю секунды. Слова мужчины одно за другим тонули в его разуме, переполняя, пока шлюзы окончательно не снесло.

Он больше не сдерживался.

Чу Ваньнин заключил парня в объятия, прижимая к себе так крепко, как он только мог. Понятия не имел, сколько времени это длилось, и не обращал внимание на промокшую насквозь от слез рубашку. Мо Жань цеплялся за него, словно он был единственной ниточкой, на которой удерживалась вся его жизнь.

Чу Ваньнин спрашивал себя, сколько же парень скрывал от него свое состояние, пытаясь казаться сильным, опасаясь, что Чу Ваньнин увидит, насколько же он сломлен. Сколько времени он прожил в страхе быть слишком навязчивым или зависимым?

Эта мысль вывернула его сердце наизнанку.

Разве Мо Жань не знал, как он для него важен?

Разве не понимал, что Чу Ваньнин готов был оставаться с ним столько, сколько Мо Жань сам пожелает?

Чтобы прийти в себя Мо Жаню потребовалось некоторое время. Чу Ваньнин все еще обнимал его, даже когда тот немного успокоился, не желая отстраняться первым — на случай, если Мо Жань бы захотел снова выплакаться.

В конце концов, юноша сам отстранился. Опустив глаза, он начал тереть лицо. Чу Ваньнин в который раз протянул ему платок, и он взял его без возражений.

— Ты сказал, что любишь меня, — тихо произнес вдруг Мо Жань, все еще не глядя на мужчину. Голос его дрожал, дыхание все еще казалось безнадежно сбитым.

Чу Ваньнин вдруг подумал, что его слова любви действительно прозвучали не в лучшее время, но в следующий миг Мо Жань робко посмотрел на него, и на его лице появилась полная нерастраченных надежд улыбка.

— Ты… действительно это имел в виду?

— А я когда-нибудь говорил что-то, чего бы не имел в виду? — резко бросил Чу Ваньнин, запоздало смущаясь.

— До сих пор я… — начал Мо Жань, но мужчина накрыл его рот ладонью прежде чем он смог продолжить.

В глазах парня тут же вспыхнула безудержная радость. Чу Ваньнин чувствовал, что тот улыбается — его губы касались его ладони.

В следующее мгновение Мо Жань отвел руку Ваньнина в сторону и перевернул тыльной стороной, целуя острые суставы — а затем опустил вниз, продолжая гипнотизировать мужчину взбудораженным, полным обожания взглядом.

— Ваньнин, я тоже тебя люблю. Я люблю тебя так сильно, так сладко, что… подгибаются колени.

— Что же… нам обоим повезло, что мы сидим, — сухо процедил Чу Ваньнин, а затем криво усмехнулся.

Мо Жаню потребовалось несколько секунд чтобы понять, что мужчина только что пошутил, а затем он облегченно рассмеялся. Смех его был прекрасен, он звенел в ушах Чу Ваньнина мелодичным перезвоном колокольчиков. Казалось, готовая разразиться между ними буря миновала. Долго-долго они сжимали друг друга в объятиях прежде чем продолжить путь домой.

~

Когда они вернулись домой к Мо Жаню, парень отправился приготовить что-нибудь легкое. Чу Ваньнин проследовал за ним на кухню и молча наблюдал за тем, как юноша демонстрирует чудеса поварского мастерства. Он уже давно догадался, что готовка помогала Мо Жаню успокоиться — а также иногда замечал, что парень мог напевать себе под нос что-то невнятное из телешоу, или даже разговаривать в процессе с продуктами и соусами. Похоже, он и вправду находил особенную радость в том чтобы готовить еду.

Впрочем, сразу после того как стол был накрыт и они сели ужинать, парень снова переключился на Тасянь-Цзюня. Тот, как обычно, стал уговаривать Чу Ваньнина позволить ему кормить себя — и мужчине ничего не оставалось кроме как дать ему затащить себя на колени. Ему все еще было стыдно, однако он находил утешение в том, что Мо Жань таким образом проявлял заботу о нем. Тем более, он уже понял что сопротивляться Тасянь-Цзюню бесполезно.

— Ты согласился легче, чем обычно, — заметил Мо Жань, — Обычно этому достопочтенному приходится убеждать тебя дольше, — в его голосе, казалось, затаились подозрения. В следующую секунду он крепко обвил Чу Ваньнина за талию и поднес палочками к его поджатому рту очередной отборный маленький кусочек овощей.

Мужчина без раздумий ухватил его губами и, медленно разжевывая, поднял взгляд на Мо Жаня.

— Тебе показалось, — наконец ответил он, прожевав.

Мо Жань прищурился, и мужчина невольно улыбнулся, продолжая наблюдать за ним.

— Мо Жань, ты знал, что я люблю тебя? — наконец спросил он, и на этот раз слова, казалось, дались ему намного легче — как если бы, сказав их однажды, он избавился от постоянно давящего на сердце жернова.

Он все еще не признался Тасянь-Цзюню. Разве это справедливо, что лишь одна из личностей знает о его чувствах?

Перед его глазами все еще стояла та надпись на всю страницу — уродливый почерк, пошлая фраза, но, при этом… Тасянь-Цзюнь писал о том, что Чу Ваньнин был “его навсегда”.

Это о чем-то говорило.

Глаза Мо Жаня на мгновение странно заблестели, и Чу Ваньнин понял, что не ошибся. Этой личности Мо Жаня тоже следовало услышать его признание. Он тоже должен был знать о том, что любим.

— Почему… ты это сказал? Ты ведь любишь не этого…, — но Чу Ваньнин не позволил ему договорить. Он целомудренно поцеловал Мо Жаня в губы, а затем медленно отстранился, продолжая смотреть ему в глаза.

— Я люблю тебя. Вас обоих. Не заставляй меня повторять.

Мо Жань, казалось, был потрясен. Разрушен. Обращен в прах.

Сердце Чу Ваньнина сжалось от того недоверия, которое встретил в обыкновенно таком уверенном взгляде.

Был ли в этом мире хоть кто-то, кто однажды показал бы Тасянь-Цзюню, насколько он важен? Был ли хоть кто-то, кто нуждался в нем, кто любил его? Такого?

Рука Мо Жаня, до этого плотно обнимавшая мужчину за талию, сжалась так сильно, что в какой-то момент стало действительно больно. В следующую секунду он уже прижимал мужчину к себе, уткнувшись лицом в шею Чу Ваньнина, медленно вдыхая, как если бы только сейчас решился дышать полной грудью.

— Ваньнин… ах, Ваньнин, — его голос звучал мягче обычного из-за того что тонул в прядях волос, и в то же время сам его тон был намного мягче чем Чу Ваньнин когда-либо слышал, — Этот достопочтенный тоже любит тебя.

Обнимая Мо Жаня за плечи, Чу Ваньнин замер, чувствуя, что не желает двигаться.

Он знал, что Мо Жаню потребуется не один год для того чтобы интегрировать обе личности. С самого первого сеанса им обоим было ясно, что у этой ситуации не могло быть простого решения.

Однако Чу Ваньнин также знал и то, что он никогда не захочет расставаться с Мо Жанем — каким бы тот ни был. Он всегда будет любить его, на сколько бы сияющих, мерцающих осколков не распадалась его личность.

Год назад, едва переехав в новую квартиру, он никогда бы не подумал, что влюбится так бесповоротно — а теперь не представлял, как без Мо Жаня жить.

Целуя его, он прижал его к себе крепче.

Мо Жань был его. Его навсегда.

~