Сломленные души

Глава 10

Впереди показалась дверь лифта, и я отчаянно пытаюсь сдержать нарастающую во мне панику. Безуспешно.

— Не отпускай мою руку, — шепчу я, и желчь подкатывает к горлу.

— Не отпущу, — обещает Паша рядом со мной.

Раздается сигнал, что мы добрались до первого этажа торгового центра. Двери открываются. Увидев суетящихся вокруг людей, я делаю быстрый шаг назад. Паша отводит руку в сторону и нажимает на кнопку, чтобы закрыть дверь.

— Ты сможешь, mishka, — говорит он. — Но если ты не готова, попробуем на следующей неделе.

Нет, я не готова. И вряд ли когда-нибудь буду готова. Но я все равно это сделаю. И сделаю сегодня.

— Открой дверь, пожалуйста, — сдавленно произношу я и сжимаю Пашину руку.

Первая минута самая страшная. Время еще раннее, и в торговом центре не так много народу, но все равно мне кажется, будто я задохнусь, просто находясь здесь. Увидеть людей в столь замкнутом пространстве, услышать их голоса, взгляды — все кажется непомерным. Паша сжимает мою руку в ответ и делает шаг вперед.

Кто-то смеется. Люди далеко, в коридоре, но кажется, что они совсем рядом со мной. Топот ног по полу и чья-то болтовня эхом отдается в ушах. Я закрываю глаза и задерживаю дыхание. Чувствую легкое прикосновение к лицу — это Паша проводит кончиком пальца по щеке. Я делаю еще один вдох и открываю глаза. Паша стоит передо мной, закрывая своим телом от толпы.

— Все хорошо, детка, — говорит он. — Никто не сможет причинить тебе вреда, когда я рядом. Просто смотри мне в глаза.

Он кладет руку мне на шею и делает шаг назад, увлекая меня за собой. Не сводя с него взгляда, я иду вперед. На его губах появляется легкая улыбка. Он делает еще шаг, потом еще один. Я следую за ним. Я все еще слышу людей, но эти звуки уже не так сильно меня беспокоят, потому что все мое внимание сосредоточено на человеке, стоящем передо мной.

Вряд ли кто-то назовет Пашу красивым. У него слишком суровые черты лица. Правую бровь рассекает тонкий шрам. Нос слишком большой и немного искривлен. Он не похож на мужчину, с которым захочешь пойти на свидание, а скорее на человека, которого захочешь иметь рядом с собой, когда идешь по темному переулку. Хотя, если бы меня спросили, как должен выглядеть идеальный мужчина, я бы указала на того, кто стоит передо мной.

Еще два шага. Я иду в ногу с ним. Краем глаза вижу, как люди с удивлением смотрят в нашу сторону. Еще несколько шагов, и Паша останавливается.

— Пришли. — Паша кивает в сторону магазина справа.

Я бросаю быстрый взгляд в сторону. Это салон оптики.

— Хочешь зайти сейчас или лучше позже? — спрашивает он.

— Сейчас. — Я киваю, делаю еще шаг к нему и прижимаюсь к нему лицом.

Он скользит рукой от моей шеи к волосам, и я чувствую, как тепло его тела просачивается в мое. Я хочу большего, мне нужно больше. Поднимаю ладонь и прижимаю ее к сердцу. Мимо нас проходят люди, кто-то ворчит, что мы мешаем, но никто из нас не двигается. Паша слегка наклоняет голову, и я задерживаю дыхание, гадая, поцелует ли он меня. Но он не целует. Вместо этого отпускает мои волосы и отходит.

— Пойдем, подберем тебе очки, — говорит он и идет в сторону салона.

Я стою рядом с Пашей, пока он называет продавцу свой адрес, чтобы тот мог доставить мне новые очки, как только они будут готовы, когда в магазин заходит мужчина и подходит к стеллажу с солнцезащитными очками. Он прижимает к уху телефон, с кем-то разговаривает. Я окидываю взглядом его брюки и белую рубашку и останавливаюсь на ярко-красном галстуке. Я должна отвернуться. Отвернуться и сосредоточиться на чем-то другом. Но не могу. Такое ощущение, что мои глаза приклеились к красной ткани на его шее. Галстук, который использовал на мне клиент, тоже был красным. Я до боли прикусываю нижнюю губу и сжимаю Пашину руку.

— Mishka? Что случилось?

Я закрываю глаза, пытаясь подавить воспоминания, как меня вдавливают в матрас, а я отчаянно цепляюсь за галстук на своей шее. Дыхание учащается, становится более поверхностным. Я не могу вдохнуть. Такое ощущение, что я задыхаюсь.

— Ася? — Паша обхватывает меня за талию и поворачивается, проследив за моим взглядом. Парень в галстуке все еще стоит возле стеллажа с солнцезащитными очками, просматривая витрину.

— Подожди здесь, детка, — говорит Паша мне на ухо и, отпустив мою руку, идет к мужчине.

Я думала, что он попросит его уйти. Но Паша хватает его за рубашку и толкает к двери. Мужчина вырывается, кричит. Паша не обращает на него внимания, выкручивает ему руку за спину и продолжает толкать к выходу. Сотрудница магазина за моей спиной вскрикивает и хватается за телефон, видимо, чтобы вызвать охрану. Я сжимаю руки в кулаки, ненавидя себя за слабость, затем делаю глубокий вдох и выхожу из магазина к Паше, который все еще держит парня за рубашку.

— Паша, — шепчу я и рукой охватываю его предплечье. — Пожалуйста.

Он смотрит на меня сверху вниз, отпускает парня и его отталкивает. Тот спотыкается, потом оборачивается, выкрикивая нецензурные слова в нашу сторону. Паша делает шаг к нему, но я крепче сжимаю его руку.

— Пожалуйста, не надо, — прошу я. — Давай вернемся.

Он еще несколько секунд смотрит на мужчину в галстуке, потом берет мою руку в свою и ведет нас по коридору к лифтам.

Когда мы проходим мимо ресторана, мой взгляд падает на небольшой предмет, стоящий на возвышении за входом в заведение. Я останавливаюсь на месте, ноги словно прилипли к земле, и пристально гляжу на инструмент.

ПАВЕЛ

Я смотрю на то, что привлекло внимание Аси, — это пианино, стоящее у стены. Один из миниатюрных вариантов — детский рояль из белого дерева. Крышка открыта, на маленькой подставке над клавишами лежат несколько нотных листов. Место на скамейке перед ним не занято.

Ася делает неуверенный шаг к помосту и на секунду замирает. В следующее мгновение она уже мчится вперед, увлекая меня за собой. Достигнув рояля, она отпускает мою руку и забирается на скамейку перед инструментом. Она сидит так не менее пяти минут, не отрывая глаз от клавиш. Я стою рядом, повернувшись так, чтобы не спускать с нее глаз и в то же время видеть окружающую обстановку — на случай, если кому-то придет в голову глупая мысль подойти и попросить ее уйти. Один из официантов поднимает глаза и делает шаг в нашу сторону. Я скрещиваю руки и поворачиваюсь к нему, бросая ему вызов взглядом чтобы тот попробовал что-либо сказать. Мужчина оценивает меня, но быстро возвращается к своему занятию. Молодец.

За спиной раздается одинокая низкая нота. За ней следует другая. Несколько секунд тишины, а затем начинается мелодия. Я замираю на месте, когда в медленном темпе разворачивается комбинация низких тонов. Мелодия кажется знакомой. Это популярное классическое произведение, но я не могу вспомнить, какое именно. Я хочу повернуться и посмотреть, как Ася играет, но боюсь, что это ее отвлечет. Вместо этого стою на страже, наблюдая за людьми, сидящими за столиками вокруг нас. Все они прекратили свои занятия, бросили еду и смотрят в сторону Аси. Мелодия заканчивается, но она продолжает другую. Я ее знаю. Это «Полет шмеля». Она играет невероятно быстро. Даже непрофессионалу ясно, что она не дилетант.

Я не могу больше бороться с желанием. Слишком сильно хочется посмотреть, как Ася играет, поэтому поворачиваюсь к ней. Пусть на ней обычные голубые джинсы и темная блузка, но ощущение такое, будто нахожусь в чертовом концертном зале и наблюдаю за выступлением выдающейся пианистки. То, как она держится, как изящно летают ее руки по клавишам, как уверенно держит осанку — все это поражает. Но больше всего меня поражает выражение ее лица. Радость. Воодушевление. Счастье. Она улыбается так широко, что создается впечатление, будто она вся светится. Я не могу пошевелиться. С трудом дышу. Словно вижу ее впервые. Нет ничего общего между этой маэстро и той испуганной девчонкой, которую я забрал к себе, той, которая до сих пор ходит за мной по квартире, вцепившись в подол моей рубашки.

В душе закипает ярость при мысли о том, что эту ее частичку смогли погасить. Я заставлю заплатить тех, кто сломил ее дух. Кровью.

Ася заканчивает мелодию и поднимает голову, глядя мне в глаза. Вокруг нас раздаются аплодисменты. Люди восклицают, просят продолжения. Она не обращает внимания на шум, медленно поднимается и идет ко мне, не разрывая зрительного контакта.

— Ты не говорила мне, что умеешь играть на пианино. — Я протягиваю руку и убираю несколько прядей с ее лица. Она все еще стоит на платформе, поэтому мы с ней почти одного роста.

Ася пожимает плечами и делает еще шаг вперед, прижимаясь ко мне. Наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга.

— Откуда был фрагмент? — спрашиваю я. — Тот, который ты играла первым.

— Бетховен. — Она поднимает руку и кончиком пальца проводит по линии моей скулы. — «Лунная соната». Она напоминает мне о тебе.

Свет, падающий из окна справа от нас, освещает ее волосы. На ее губах все еще играет небольшая улыбка. Я борюсь с желанием зарыться руками в ее темные волосы и прижаться к ее губам.

— Нам пора идти, — говорю я, но не делаю ни шагу, чтобы отвернуться. — Уже почти полдень. Скоро будет многолюдно.

Ася опускает руку с моего лица на рукав пиджака, пока ее пальцы не обхватывают мои. Ее кожа кажется такой мягкой по сравнению с шероховатостью моей ладони.

— Давай завтра придем еще раз? — спрашивает она, заглядывая мне в глаза. — Я скучала по игре.

Как будто я могу ей отказать, когда она так на меня смотрит.

— Конечно, mishka.

На ее лице расцветает широкая улыбка, и мне кажется, что я купаюсь в ее тепле. Я хочу еще больше. Больше ее. Я протягиваю руки и кладу их ей на бедра.

— Хочешь запрыгнуть?

Она наклоняет голову в сторону, рассматривая меня.

— Похоже, только что пришла группа бизнесменов, — вру я, а затем киваю в сторону левой части коридора. — Они только что зашли в один из магазинов.

Ася сжимает мою руку и сразу после этого прыгает в мои объятия. Она обхватывает меня за талию ногами и утыкается носом мне в шею. Не обращая внимания на взгляды окружающих, я поворачиваюсь и иду к лифту, поддерживая Асю одной рукой под бедра, а другой обхватывая ее за талию и крепко прижимая к себе.

Я должен испытывать стыд за то, что солгал ей, но нет. Удовлетворение от того, что она прижалась ко мне, пересиливает все угрызения совести. Я знаю, что это эгоистично, но мне все равно.