Слово имеет кенгуру

XVII. МАЛЕНЬКИЙ НАРОДЕЦ

— Я очень рад, господин журналист, что вы хотите написать о нас статью,— сказал Муравей, узнав о цели моего прихода.— Я даже могу предложить вам несколько названий для нее: «Убийцы и шпионы», «Подземные ходы», «Грабители и бандиты», «Палачи королевы», «Заговоры и предательства». Выбирайте любое! Вы, журналисты, любите сенсационные заголовки. Я вижу, вам странно слышать это?

— Ну как вам сказать... У людей случается всякое, но у вас, насекомых...

— Да, мы, конечно, насекомые,— тут же возразил мне господин Муравей,— но в нашей жизни происходит столько удивительного! Вы, похоже, мало что знаете о нас. На свет мы появились тридцать миллионов лет назад! Так считают ваши ученые. Мы начали строить наши государства — их еще называют муравейниками — задолго до того, как вы, люди, научились строить хижины. Мы строили города по всему миру, а люди...

— Да, но...

— Не перебивайте меня, молодой человек! Если вы хотите получить от меня интервью, разрешите мне говорить то, что я считаю нужным.

— Хорошо, хорошо, продолжайте, господин Муравей, это очень интересно,— сказал я, вынимая блокнот и ручку.

— Так вот. Каждый наш муравейник — это своеобразное муравьиное государство. В каждом государстве есть своя королева. В королевстве проживают муравьи мужского, женского и среднего рода.

— Совсем как в нашей грамматике,— заметил я.— Мне хочется поскорей услышать про грабителей и разбойников. Расскажите, пожалуйста.

— Терпение, мой друг, терпение! Все по порядку. В муравейнике живет разный народ. Есть крылатые муравьи, они никогда не работают, это слабые создания. А вот бескрылые муравьи — сильные, большие и умные, они управляют городами и защищают свое государство.

— Умные? — удивился я.— Как они могут быть умными, если у насекомых нет мозга? Вы вообще-то знаете, что такое мозг? Это — серое вещество в голове.

— И, несмотря на то, что у нас нет этого серого вещества,— с достоинством возразил господин Муравей,— ваши ученые считают, что мы находимся на высшей ступени развития насекомых. Вместо мозга у нас есть замечательные нервные узелки, которые принимают сигналы от всех частей нашего тела и отдают им соответствующие приказы. И потом, у нас отличная память. Люди очень подробно изучают нашу жизнь и восхищаются нашим поведением. Японцы изображают слово «муравей» четырьмя иероглифами, которые означают: «насекомое», «великодушие», «справедливость» и «благородство». Вот как они нас уважают!

— Хорошо бы узнать какую-нибудь любопытную историю из жизни ваших сородичей,— сказал я.

— Ну что ж, послушайте. Однажды некий натуралист увидел, как длинная цепочка муравьев переходила через железнодорожный путь. В это время прошел поезд, и погибло много муравьев. Кстати, люди, у которых есть мозги, тоже умудряются попадать под поезд. Так вот, оставшиеся в живых муравьи хорошо запомнили печальный урок и проделали туннель под насыпью. Ученый закрыл этот туннель и думал, что муравьи снова полезут через рельсы. Но не тут-то было. В отличие от людей, муравьи никогда не повторяют своих ошибок. Они тут же начали рыть новый туннель! Я могу привести еще много случаев разумного поведения муравьев. Например, свою добычу, которая часто бывает во много раз тяжелее самого муравья, он не взвалит на себя, а покатит перед собой. Муравьи очень любят рыться в морских водорослях, выброшенных на берег. Но они идут туда только во время отлива, потому что знают: прилив опасен для них. И если близится шторм, а муравьи это чувствуют, они и вовсе не выходят на берег.

— А как же они узнают, когда отлив и когда надвигается шторм?

— На этот вопрос вы уж попытайтесь ответить сами, господин журналист. Ведь вы сказали, что для этого у людей имеется серое вещество, вот вы и подумайте.

— Хотел вас спросить,— поспешил я заговорить о другом,— за какие провинности вы казните ваших королев?

— А-а, вы желаете рассказ пострашней! Немного выдержки, узнаете и об этом. Вы слыхали, что у муравьев тоже есть кровь, но нет вен и артерий, как у людей, да и кровь-то холодная? Температура ее меняется под влиянием окружающего воздуха, а проще сказать — от погоды. У всех насекомых такая кровь, и еще у лягушек и крокодилов. Но когда термометр показывает ноль, толстокожие крокодилы погибают, а мы продолжаем жить. Правда, во время холодов нас не узнать — мы вялые-вялые и не строим новых муравейников.

— Любопытно, а как вы их вообще строите?

— Прежде всего позвольте вам заметить, что муравьи, подобно людям, отличаются друг от друга и имеют разные привычки и обычаи. А новые муравейники вырастают так: приходит день, когда, покинув свой старый дом, муравьи и муравьихи расправляют крылья, взлетают в воздух и там каждый выбирает себе пару. Это бывает летом. Они долго летают вместе, потом муравьи падают на землю и умирают, а муравьихи опускаются на землю и откусывают себе крылья: ведь они больше им никогда не понадобятся. Потом выкапывают в земле маленькую ямку, прячутся в нее, закрывают вход от врагов и расширяют ямку, чтобы получилась уютная комнатка. Долгие месяцы проводит муравьиха в одиночестве, пока не снесет яички, из которых вылупятся со временем маленькие безногие личинки. Личинки вырастают, вылезают наружу, строят новые проходы, разыскивают пищу, ухаживают за матерью и присматривают за своими новыми братьями и сестрами, которые непрерывно продолжают появляться на свет. Скоро они превращаются в настоящих взрослых муравьев. Вот так и создается новый муравейник. Мать всего этого огромного семейства называют королевой. В Африке и Азии муравьи-работники из старого королевства никогда не бросают свою повелительницу и помогают ей создавать новое муравьиное государство. Бывают случаи, когда две или три королевы правят вместе.

— Ну, теперь все ясно. Одна из королев требует казни других!

— Отчасти вы правы! Обычно королевы живут мирно. Но в Северной Африке водятся муравьи, которых называют палачами. Королева этих муравьев подлетает к колонии более крупных муравьев, притворившись усталой, и ждет, пока муравьи-работники не втащат ее внутрь. Затем эта предательница пробирается в королевские покои, выжидает удобный момент, незаметно подкрадывается к законной королеве, нападает на нее и...

— Быстрым движением отрубает ей голову! — воскликнул я.

— Простите, кто кому рассказывает, господин журналист?

— Ах, извините меня. Но говорите скорее! Я просто сгораю он нетерпения! — выпалил я.

— Она вовсе не отрубает ей голову! Все гораздо страшнее. Она... отпиливает ее. А когда в государстве несколько королев, королева-палач за несколько дней отпиливает головы всем соперницам.

— Это позор! — гневно воскликнул я.— А разве верноподданные королевы не бросаются ей на помощь?

— Странно, что вам кажется это позором, молодой человек. Загляните в учебник истории и вы найдете много примеров того, как люди отрубали головы своим властителям. Но вы спросили меня о подданных? Они не спешат на помощь, потому что королева-палач задабривает их всякими лакомствами, которые приносит с собой.

— Может быть, мы лучше поговорим о чем-нибудь другом?

— Ну что же, я согласен. Например, еда, разве это не приятная тема для разговора? Кстати, у меня совсем пустые желудки.

— Простите, мне показалось, вы сказали «желудки»? Вероятно, вы имеете в виду желудок? Ведь у вас, наверное, только один желудок?

— Я сказал «желудки», и не случайно: у нас два желудка — личный и общественный.

— Общественный? Впервые слышу об этом,— удивился я.

— Странно. Ведь у людей есть золотое правило — всегда помогать друг другу. И мы тоже придерживаемся его. Когда мы находим что-нибудь вкусное, мы немножко съедаем сами, а остальное откладываем в наш общественный желудок и спешим домой, чтобы накормить других. Все поступают так же — часть съедают, остальное прячут в свои общественные желудки, потом делятся с товарищами. Так же как люди делятся друг с другом добрыми новостями.

— А теперь расскажите мне о разбойниках,— попросил я.

— Простите, но вам придется немного подождать. Вот только пригоню домой коров,— озабоченно сказал Муравей.

— Что? Коров?

— Да, да, коров.

Муравей куда-то побежал деловито, а я уселся рядом с муравейником и, ожидая возвращения своего собеседника, мурлыкал себе под нос песенку.

Вдруг я вскрикнул: кто-то укусил меня в ногу. Я замахнулся, чтобы ударить обидчика, но тут разглядел моего знакомого.

— Простите,— сказал Муравей.— Вы не заметили, как я вернулся, и мне пришлось вас ущипнуть. Я уже подоил коров, и мы можем продолжать наш разговор.

Я сердито потер укушенную ногу и спросил: — Настоящих коров, которые мычат и дают молоко?

— Конечно, нет. Вы можете себе представить настоящую корову в муравейнике? У нас свои коровы-насекомые. Например, тля. Муравьи для этих коров строят особые стойла из коры и мха. Они выгоняют стада на пастбища, следят за тем, чтобы коровы не потерялись, и каждый вечер пригоняют их домой. Муравьи начинают ухаживать за тлей, когда та вылупляется из яйца, и нянчат ее, как собственного ребенка.

— А доярки у вас есть? — спросил я.

— Нет. Они нам не нужны. У наших коров нет молока. Когда ласково гладишь тлю, она выпускает капельку сладкого сока.

— Представляю, как удивилась бы наша молочница, если б я попросил у нее вместо молока три литра сладкого сока. А мне, признаться, казалось, что в муравейнике живут только муравьи.

— В муравейниках земного шара живет более трех тысяч посторонних насекомых. Одними мы питаемся, другие — непрошеные гости, третьи — прячутся в туннелях и воруют наши продукты и детишек. А встречаются, поверьте, настоящие бандиты, которые нападают на нас! У нас и дворники есть, они убирают улицы. Некоторых насекомых мы держим у себя так же, как люди держат кошек и собак.

— Что-нибудь вроде домашних любимцев? Как заморские попугайчики в клетках?

— Вижу, вы ничего не понимаете. К чему клетки? Они вполне ручные, и мы повсюду носим их с собой. Вы правы только в одном: некоторые действительно приезжают к нам из-за океана. Их привозят с собой муравьи, пересекающие моря и океаны в трюмах больших океанских пароходов. Что еще хотите вы узнать?

— Вы так и не рассказали мне о разбойниках.

— Ах, о разбойниках... Ну что ж. Многие муравьиные племена совершают бандитские налеты на чужие муравейники и захватывают там рабов. А без их помощи некоторые муравьи просто погибли бы от голода. Сначала муравьи-разбойники засылают в соседние муравейники разведчиков, чтобы те присмотрели подходящих рабов. Разведчики возвращаются, и тогда армия совершает внезапное нападение. Надо только не упустить время, а то муравьи, на которых готовится налет, построят баррикады из гальки и сухих веток. Происходят кровавые битвы. Куда ни взглянешь, везде валяются оторванные ноги, головы и перекушенные пополам туловища. Няньки, обезумев от страха, хватают малышей и прячутся с ними в траве и под камнями. А бесчисленные разбойничьи армии уносят с собой покоренных рабов.

— Бедняги. И вам, муравьям, не стыдно?

— Ни капельки! Рабы становятся частью племени. Они вполне довольны, их хорошо кормят; они привыкают, бодро работают и не думают о побеге. Я скажу вам больше: муравьи-рабы с нетерпением ждут возвращения муравьев-разбойников с новой партией пленных и бывают очень недовольны, если те никого не приводят. Правда, иногда разбойники устраивают пир и съедают своих пленников.

— Обед из муравьев? Какая гадость!

— Напрасно морщитесь,— сказал Муравей укоризненно.— Многие туземцы очень любят медовых муравьев.

— Вы имеете в виду муравьев, которые заползают в банку с медом?

— Я имею в виду живые банки с медом. Некоторые муравьи становятся живыми бочками с медом. Для них строят специальные погреба, где они висят вниз головой иногда всю жизнь. В этих погребах безукоризненно чисто и за муравьями-бочонками ухаживают до тех пор, пока они не станут в десять раз толще.

— Но, если они совсем не двигаются, как же они пополняют свои запасы меда? Уж не хотите ли вы сказать, что приходит специальный муравей-бакалейщик и подливает в них мед?

— Вы почти угадали. Действительно, муравьи-бакалейщики, как вы их назвали, приходят пополнять запасы меда в муравьях-бочонках. Мед собирают рабочие, а бакалейщики наполняют эти бочонки. В голодное время рабочие забегают в погреба и подкрепляются медом. Муравьи-бочонки лишь изредка лакомятся собственным содержимым.

— Представляю себе! Муравьиные кафе! Но держу пари, что неоновых вывесок у них нет.

— Многие муравьи вообще не видят, и для них безразлично, есть вывеска или нет. Но у них есть особые органы чувств, которые позволяют им путешествовать на очень большие расстояния. А что касается вывески, то мед просвечивает через туго натянутую кожу муравьев-бочонков и напоминает слабый неоновый свет.

— Как им скучно, наверно, висеть так всю жизнь,— посочувствовал я.

— Иногда муравьи-бочонки падают на землю, бочата раскалываются, и мед из них вытекает. Другие муравьи тут же бросаются в погреб, чтобы спасти мед. Иногда разорванное место срастается, и муравья снова подвешивают к потолку. Муравьи-бочонки, как и все другие существа, в конце концов умирают. Тогда их осторожно снимают, по сложным проходам муравейника выкатывают на кладбище, где их больше уже никто не трогает.

— Как, даже свои кладбища? А что еще у вас есть? — спросил я в изумлении.

— О, у нас вы найдете тысячи необычных вещей, как и в городах, где живут люди. Муравьиное царство огромно, и оно занимает первое место в мире насекомых, которых на земле больше, чем других живых существ.

Я уже не говорю о том, что муравьи самые умные из всех насекомых.

— И самые кусачие,— добавил я, почесав ногу.

— Что, чувствуется? «Укусить, ущипнуть, ужалить!»— вот наш девиз. Австралийский муравей-бульдог запускает свое жало на полсантиметра. А челюсти у него напоминают пилу.

— Как же, помню,— сказал я усмехнувшись.— Однажды моя милая тетушка Мэри во время пикника расстелила скатерть на домике этих муравьев.

— Это еще что! Попробовала бы она устроить пикник на казарме муравьев-солдат. В Африке и Южной Америке их живут целые легионы, прямо-таки сотни тысяч. Они все слепы и маршируют шеренгами, от двух до ста муравьев. Кажется, ну кого бояться — простых муравьев, а вот все живые существа сломя голову бегут от них прочь, и даже слоны уступают им дорогу. Ночью муравьи-солдаты отдыхают. Они лепятся в большой живой шар, около метра в диаметре. Если им надо переправиться через реку, они помещают своих детей и продовольствие в середину шара и плывут по течению, пока их не прибьет к другому берегу.

В походе высылаются вперед особые отряды разведчиков, а муравьи-связные передают приказания. И горе самому большому удаву или другому крупному животному, которое, прикорнув после сытного обеда, окажется на пути такой армии. Тысячи солдат обглодают его косточки, прежде чем оно успеет проснуться.

— Какой ужас! Тетушка Мэри так любит подремать после обеда. Надо ей посоветовать никогда не устраивать пикников в Южной Америке.

— Правда, это не обычные муравьи. Но ведь у муравьев все необычно. Муравьи-листорезы, или, как их еще называют, зонтоносцы, за одну ночь могут срезать все листья с дерева и, подняв над головой эти листья словно зонтики, отнести их в свои муравейники, где рабочие будут пережевывать листву до тех пор, пока не получат пасту. На этой пасте, как в огороде, выращивают крошечные грибки — единственную пищу муравьев-листорезов. А самые маленькие муравьи-работники всю свою жизнь пропалывают эти грибные грядки. Когда муравьи-королевы создают новые колонии, они забирают с собой часть своего последнего обеда из лиственной пасты, чтобы засадить новые грибные плантации.

— А что, если какому-нибудь муравью не нравятся грибы?

— Это неважно! Дело в том, что муравьи высасывают из грибов только сок. Вообще большинство муравьев питается жидкой пищей. И даже те, что питаются насекомыми, не едят их, а высасывают, как апельсин, а «кожуру» подбирают прочие обитатели нашего обширного царства.

— Ну и меню: насекомые, мед, грибы и змеи.

— Это еще не все. В пустынях муравьи — сборщики урожая относят муравьям-мельникам зернышки, семена, а те перемалывают все и отправляют на склады.

— Веселый народ, должно быть, эти мельники?

— А что им особенно веселиться? В голодный сезон, когда мало зерна и мельникам нечего делать, муравьи отпиливают им головы, чтобы зря не кормить их. На следующий год они находят новых мельников, и все повторяется сначала.

— Не думаю, чтобы мельникам это нравилось,— сказал я.

— Да что уж тут может нравиться? Жаль, не живут они рядом с муравьями-портными, которые, смотришь, и пришили бы голову на место. Муравьи-портные, как правило, зеленого цвета, хотя попадаются среди них красные и черные. Они живут обычно на деревьях и сшивают себе гнезда из листьев нитками, которые отматывают от собственных коконов, и поэтому их бедные детки часто остаются без своих шелковых пеленок и спят нагишом.

— Господин Муравей, хотя я и не оратор, но должен заявить, что муравьи удивительны! Муравьи восхитительны! Муравьи великолепны! Муравьи умеют делать то, что делают люди, а также многое из того, что людям недоступно! Но я, к сожалению, не в состоянии больше продолжать разговор.

— Как, а я вас хотел еще познакомить с...

— Спасибо. Смотрите, сколько по мне ползает муравьев-бульдогов! Они, наверно, все хотят познакомиться со мной. Я должен бежать. У меня дела... О-о-о! До сви-да-ни-я!