Служба Смерти

— А если вы ошибётесь и убьёте не того человека?

— Значит, он умрёт. Нас почти девять миллиардов. Каждый второй лишний.

— А кто это решает? — паззл в моей голове всё ещё не сложился.

— У верховного есть доступ к информационному полю земли. Он говорит, что делать.

— Информационное поле — это интернет? Или что? — не совсем поняла я.

Снова послышались смешки. Я посмотрела на наблюдавших за нами и отметила про себя, что они вовсе не выглядят забитыми и угнетёнными рабами.

— Верховный твоего клана тоже узнал о твоём намерении делать аборт из интернета? — спросил Альгис.

— Откуда вам это известно? — мой рот непроизвольно раскрылся от удивления.

— Я понимаю твой шок. Мы дадим тебе время, чтобы освоиться и научиться быть полезной.

— Мне нужно к детям, — я продолжала гнуть свою линию. Какое мне дело было до лишних людей, если Максим с Полиной где-то там, без меня? Я физически ощущала, что дети нуждаются во мне.

— Нет, — холодно ответили мне.

— Значит, убейте меня! — я начала терять самообладание. — Я не просила меня воскрешать!

— За тебя просил твой раб. Идём, я покажу, где ваша комната.

Как только я перестала фокусировать внимание на диалоге с Альгисом, в мой мозг, словно на карту памяти, начали загружаться воспоминания из жизни Дилана. Перед глазами замелькали картинки, бури эмоций, голоса… Центральное место в этом хаосе, несмотря на глубокое погружение Дилана в работу, занимала я. Вовсе не потому что он любил меня без памяти, просто я являлась главным раздражителем, единственной проблемой, из-за которой мой супруг не стал общепризнанным гением, всеобщим любимцем и просто богом.

Покопавшись в сознании бывшего теперь уже супруга, я узнала, что последние пару лет Дилан едва ли не ненавидел меня. Он больше не хотел признавать связи со мной, я давно уже перешла в статус «жены из жалости» или «жены ради детей».

Он не раз пытался изменить мне с другими женщинами, но позорно не смог и от этого злился ещё больше. Одна особенно находчивая дама даже пыталась его шантажировать, но была задавлена ответными угрозами.

Со мной у Дилана не было проблем с эрекцией. Вероятно, он не знал о верности волчьих пар или думал, что, раз его звериный ген «спит», то можно свободно трахаться направо и налево.

Н-да. Лучше бы мы развелись. Со своей грязью я кое-как примирилась, а вот от чужой… захотелось отмотать время назад и досконально перекроить жизнь.

Нас привели туда, где нам предстояло жить. Так называемая комната не имела окон, а дверь была не по-гостевому стальная, массивная. Краска на стенах была исполосована трещинами, для полноты картины не хватало только свисающей с потолка петли.

Из предметов интерьера в камере была только железная двуспальная кровать с пружинным матрасом, стол, два стула и тумбочка. Был также туалет и душевая (два в одном), самого простого вида, с углублением в полу, прямо в углу комнаты за шторкой.

На столе стояла еда, уже остывшая, но выглядела она аппетитно. При виде съестного мой рот наполнился слюной, и теперь я ждала, когда меня оставят в покое.

Напоследок Альгис сказал, что до нас здесь жил один из чистильщиков, так что в ящиках могли остаться его вещи.

То, что мы далеко не гости, подтверждалось и тем фактом, что нас заперли.

Дилан занял место в пустующем углу — просто сел на пол, чтобы казаться как можно менее заметным, но всё равно бесил меня одним лишь своим присутствием. А ещё от него отвратительно пахло.

Но ни один раздражающий фактор не помешал мне набить желудок. После моей трапезы остались только объедки. Дилану не перепало ничего. Когда я ушла принимать душ, он осмелился подойти к столу и выпить воды, и к моему появлению снова сидел в углу.

Вода в душе текла только холодная, так что понежиться под струями не получилось.

«От тебя воняет», — мысленно упрекнула его я.

Не говоря ни слова, он встал и пошёл в душ. Куда-то подевались его заносчивость и ненависть ко мне. Я вспомнила, что другие чистильщики почему-то называли его моим рабом, но ещё до конца не разобралась в происходящем и не разложила новую информацию по полкам. Систематизацию решено было оставить на потом, если, конечно, это «потом» наступит.

Первым делом я обыскала все ящики. И вот что обнаружилось: револьвер с двумя патронами. Что-то мне подсказывало, что это тоже своеобразный тест от тех, кто держит нас здесь.

Итак, я могла застрелиться прямо сейчас. Или мою руку остановила бы воля какого-то там верховного? Но я ведь ещё не отплатила Дилану за отнятую жизнь…

Он как раз вышел из душа, стыдливо прикрываясь мокрой, выполосканной без мыла одеждой.

«Возьми пистолет», — приказала я.

Он протянул руку и взял оружие.

«Выстрели мне в голову.»

«Я не стану этого делать…» — был ответ.

Единственного жеста непослушания мне хватило, чтобы потерять над собой контроль. Я кошкой бросилась на Дилана, царапала и пинала его ногами, пока не устала.

«Ты убил моего ребёнка! Ты отнял у меня возможность растить детей! Мне не нужна такая жизнь! Мне не нужен ты! Сдохни! Сдохни! Я хочу, чтоб ты сдох!» — безмолвно вопила я.

На смену гневу пришла истерика. Я пыталась представить, как это — жить без детей, и от этого мне захотелось скорее умереть.

Кашель и стоны Дилана всё ещё раздражали меня, и перенесённые побои ничуть не искупили его вины передо мной и детьми. Ещё одна вещь не давала мне успокоиться: я не только слышала мысли Дилана, но и знала, что у него болит, включая духовные муки. Нет, его боли я не чувствовала физически, и всё же воспринимала её на каком-то другом уровне.

Я копила в себе злость до утра. В голове безумным калейдоскопом мелькали отрывки из жизни Дилана, но трудно и почти невозможно было уцепиться за какую-то конкретную из них.

Снова и снова я задавалась вопросом: можно ли было избежать размолвки? Если можно, то как? Мне следовало превратить себя в овощ и жить только ради детей? Или обманывать себя и делать вид, что я безумно счастлива? Даже сейчас, когда моя человеческая жизнь закончилась, я не знала, как нужно было правильно поступить.

Последние два года Дилан меня не любил, но следил за мной и был убеждён в моей неверности. Мы давно перестали доверять друг другу, а тут попались в ловушку каким-то сатанистам и теперь вынуждены знать друг о друге всё.

Меня мучил бесполезный, но довольно надоедливый вопрос: если бы я открыла Дилану своё противозаконное «хобби», можно ли было бы избежать всего этого? Есть хоть один вариант реальности, где у нас была бы нормальная крепкая семья?

На стене бодро тикали часы, так что, несмотря на отсутствие окон, я знала, который час. И чем дольше тянулось время, тем неспокойней становилось мне: «Нужно заставить Дилана сделать это, пока никто не отобрал у меня пистолет…»

«Дилан! Встань!»

Он поднял голову и вздрогнул. Взгляд его был драматически отрешённым, что тоже невероятно бесило.

«Живее!»

«Я ничего не ел уже неделю, я не могу быстрее…» — был ответ.

«Ты всё равно сдохнешь, зачем тебе еда? — я протянула ему пистолет. — В голову. Вот сюда, — я прислонила дуло к своему лбу. — Ну! Жми на курок!»

«Я не…»

«Видеть тебя для меня хуже смерти. Избавь меня от себя. Выстрели уже, наконец!»

Он зажмурился и нажал на курок. Я не успела почувствовать боль. Грохнуло так, что гул ещё долго отражался от голых бетонных стен.

Дилан всхлипывал, держа моё тело у себя на коленях, а затем, пока никто не появился на пороге, пустил вторую и последнюю пулю себе в висок.

Смерть была похожа на пустоту, из которой нас снова вытащили, словно это был всего лишь обморок. Пистолет с двумя боевыми патронами лежал в тумбочке не просто так. Они знали, что мы не умрём…

С нами игрались. Более того, этот «аттракцион» у чистильщиков назывался «тренировка смертью». Первые разы ты восстанавливаешься несколько часов, потом, с опытом, полная регенерация происходит за несколько минут, в зависимости от степени повреждений.

Я очнулась первая, на койке, прочно пристёгнутая к поручням. Ощущения были такими, словно я перебрала с алкоголем и меня вот-вот вырвет.

На соседней койке лежал точно так же пристёгнутый Дилан, след от выстрела на его виске ещё не успел затянуться.

В палату вошли трое, Альгиса среди них не было. Один подошёл ко мне, бесцеремонно, как мяч, повертел мою голову, а затем приложил её о железное полотно койки. Я удержала сознание, но в глазах замелькали белые точки.

— Эта ожила, что с мужиком? — спросил первый.

— Пока труп, — ответили ему.

— По**й, тащите. Когда очнётся, будет ему сюрприз.

Я поняла, что задавать вопросы бессмысленно. Повлиять на ситуацию не удастся. Нас поволокли по коридору, затем спустили в подвал и посадили в разные камеры, разделённые толстой, как в тюрьме, решёткой. Пол был сырой и холодный, но у меня хотя бы были свободны руки и ноги.

Дилану снова не повезло: ему свели локти за спиной и пристегнули к решётке так, чтобы я видела его лицо, но без возможности дотянуться. Его колени стояли на полу, а туловище и голова безвольно повисли.

Прошло не так много времени, когда послышались слабые стоны. Дилан был похож на покойника, и мне бы хотелось, чтобы это было так. Но минуты тянулись, и стенания становились всё громче и чаще. Дилан ещё не понял, что жив, он находился на грани бессознательного состояния, а я отчётливо слышала каждое из его ощущений: тянущая боль в плечах, свинцовая голова, затёкшие ноги…

Когда он пришёл в себя, я подумала, что стоны были не такими уж раздражающими. Он начал без конца повторять моё имя, и слово «заткнись» на него не действовало. Когда в его горле совсем пересохло, он стал хрипеть, и никто ещё не произносил моего имени настолько безобразно…

Я ждала чьего-нибудь появления, как манны небесной. Как только к нам спустились двое чистильщиков, я потребовала, чтобы Дилана заткнули. Мне стоило бы догадаться, что если меня и послушают, то сделают это на свой лад.

Дилану перевязали тряпкой рот, затем отцепили его от решётки и прибили ему руки толстыми гвоздями к деревянной балке на стене так, чтобы ноги не доставали до пола.

Мне поставили тарелку с едой и бросили напоследок:

— На здоровье!

Сколько я ни кричала, ни просила прекратить пытку, никто не отзывался.

Дилан настолько был поглощён болью, что не мог даже думать. Если бы его мысли звучали вслух, то это был бы плач и стоны.

Поначалу я делала вид, что меня не волнуют его страдания, и даже съела принесённую еду… Но час за часом я всё больше проникала в больное сознание Дилана. Оно как бы сливалось с моим. Вскоре я уже не могла думать ни о чём, кроме его боли.

Способность к быстрой регенерации снова и снова возвращала Дилана в сознание, он не мог спать, а вместе с ним не могла и я.

Несложно догадаться, что таким образом меня пытались заставить захотеть жить. Звучит нелепо… Я понимала, что если сдамся, то перестану быть хозяйкой самой себе. Но если в первые пару дней я ждала, когда, наконец, Дилан умрёт, то дальше мне начало казаться, что эти мучения могут продолжаться вечно.

Я перестала есть пищу, которую мне приносили. Мне казалось, что я — малодушное ничтожество, раз не могу простить Дилана и просто смотрю на то, как он мучается.

Однажды сам Иуоо удостоил меня своим визитом:

— Упрямая. Упрямая девочка! — сказал он на вполне сносном русском языке, а я сделала вид, что не удивилась.

— Чем обязана?

— В жизни мы ставим на весы наши поступки, всё время сравниваем себя с другими и не хотим остаться в долгу перед кем-то. Ты думаешь, что сидишь в этой клетке для того, чтобы вновь захотеть жить? О нет, дорогая… Ты здесь для того, чтобы уравновесить ваши чаши на весах. Одной тебе решать, сколько ему осталось страдать… — Иуоо обернулся на Дилана.

— Я прощу его, если вы дадите мне свободу.

— Свободу ты получишь, когда отработаешь мои инвестиции в тебя.

— Что мне нужно сделать? Что конкретно? — глаза мои загорелись, в голове снова воскресли надежды вернуться к детям.

— Не спеши, дитя. Свободу дарит только смерть, а просто так умереть ты не сможешь. У тебя нет выбора.

— Ах ты мерзавец! — закричала я. — Я тебе всё равно не…

— Некрам! — произнёс он, и мне показалось, что моё тело поместили в адское пламя.

Никогда, даже в самые тяжёлые моменты жизни, я не испытывала ничего, хотя бы отдалённо сравнимого с этой болью. Словно снаружи и изнутри тебя сжигают заживо и одновременно протыкают раскалёнными зазубренными иглами. Ни слова, ни крика я не могла выдавить из груди, только бестолково ловила воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Мои глаза умоляюще уставились на Иуоо, а он самодовольно улыбался и не спешил завершить свой магический трюк.

— Фортум! — наконец, сказал он, и меня отпустило.

Моё тело обмякло и, словно парализованное, распласталось на полу.

— Что это было? — шевеля одними губами, спросила я, несмелыми движениями ощупывая своё тело.

— Щедрые дары природы. Пригождаются, когда нужно показать заблудшему его место.

— Вы меня в любом случае не отпустите… — наконец, начало доходить до меня.

— Представим, что я коллекционирую редких бабочек. Бабочки умирают, но их хрупкие тельца навечно помещаются в рамки, под стекло, чтобы радовать глаз… Но если я отпущу на волю своих мёртвых бабочек, они перестанут украшать мою комнату и, возможно, весь мир, и мне придётся убивать всё новых и новых… А смысл? Мёртвая бабочка бесполезна для мира.

Я хотела бурно возразить, но побоялась адской боли. Да, ключевое слово: ПОБОЯЛАСЬ. Я начала осознавать, что Иуоо победил, и всё же высказалась, правда, уже без вызова в голосе.

— Но я не мёртвая бабочка…

— Только благодаря мне. Так почему же я не вижу твоей благодарности?

— А есть за что?

— Своей службой мне ты спасёшь самых дорогих тебе людей. У этих бабочек ещё есть шанс дожить до старости…

— Спасу от кого?.. — как-то произвольно вырвался у меня вопрос, и я тут же догадалась, каков ответ. — Вы не посмеете их тронуть!

— Девочка, ты плохо представляешь себе, в каком мире живёшь… — сказал Иуоо и зашагал прочь.

— Не трогайте моих детей! — крикнула я ему вслед.

После услышанных угроз меня затрясло. Я подозревала, что меня будут запугивать, но не готова была рискнуть жизнями своих родных. Как бы в подтверждение серьёзности слов Иуоо пришли чистильщики с гарпунами в руках.

— Эй, что вы делаете? — воскликнула я.

— Приказ есть приказ. Нам велено хорошенько повеселиться! — сказал один из пришедших.

Второй усмехнулся и стал целиться.

— Только не в сердце и не в аорту, иначе сразу отключится, — напомнил первый.

— Знаю.

— Стойте! Хватит! — просила я, но первая стрела уже пробила Дилану лёгкое. Он слегка охнул, потом начал захлёбываться собственной кровью.

— Эй! — возмутился первый. — Я хотел в лёгкое! Сними ему повязку со рта!

— Он меня кровью заплюёт! — весело ответил второй, но снял с Дилана повязку.

Все мои уговоры и мольбы улетели в пустоту. У чистильщиков было всего четыре стрелы, и все они нашли свою цель.

От пережитого потрясения к Дилану на минуту вернулось сознание:

«Прости меня, Диана…» — сказал он мысленно.

Я не нашла, что ответить ему, и промолчала. Но когда он отключился от сильной кровопотери, я позволила себе прореветься.

Мне непросто было простить Дилана. Я даже сыграла в голове свой визит к психологу и провела ряд сравнений: и я, и Дилан окончательно потеряли любую связь с родными, с работой и с нормальной жизнью в целом; первопричиной тянущегося за нами кошмара были опрометчивые поступки — мои и его; я — не жертва, а получившая по заслугам тёмная душа. У нас обоих были причины ненавидеть друг друга. Но есть ли в этом смысл?

«Дилан, я прощаю тебя», — покривив душой, но всё же выдавила я. Дилан не услышал. И это было не совсем прощение: скорее, попытка освободиться от гнева, разъедающего меня изнутри. Я вроде как перестала ненавидеть, но при условии, что Дилан будет держаться от меня подальше.

На следующий день нас вытащили из камер, потому что запас энергии для регенерации у Дилана исчерпался, и его тело почти перестало восстанавливаться.

Мне сказали, что я должна напоить Дилана своей кровью, чтобы он скорее восстановился. Я порезала себе руку и успела накапать буквально несколько капель в его рот, как моя рана затянулась, словно кто-то застегнул молнию.

Дилан очнулся практически моментально. Стоявшие рядом наблюдатели дали ему воды и принесли поесть.

Вошёл Альгис и обратился к нам с Диланом:

— Когда закончите восстановление, вас отведут в прачечную. Поторопитесь, запас времени исчерпан.

— Времени для чего? — не поняла я.

— Сначала закончи дела здесь, — прищурил глаза Альгис.

— Я готова.

Альгис бросил взгляд на Дилана: тот полулежал на койке и не решался взять кусок еды с тарелки без разрешения.

— Кто их вызволил из камер? — негромко, но очень вкрадчивым голосом спросил Альгис.

— Нам было приказано вернуть их, когда этот, — чистильщик показал на Дилана, — перестанет регенерировать.

— Слишком рано. В камеру их. Обоих.

— Нет! — завизжала я так, что звук моего голоса, отскочив от стен, неприятно врезался в уши.

— Скажи мне, Диана, почему твой раб всё ещё голоден? Почему он до сих пор не на ногах?

— Я, что, должна ему приказывать? — недоумевала я.

Все чистильщики, за исключением самого Альгиса, засмеялись.

— Прикажи ему.

— Можешь есть, — сказала я Дилану.

Мне было противно смотреть на него, но ещё невыносимее было ощущать всё, что чувствовал он.

Дилан спешно проглотил всё содержимое тарелки и сделал попытку встать с койки, но всё его тело болело, а ноги не слушались.

— Вся комната пропитана твоей ненавистью к нему, — снова высказался Альгис. — Либо ты сейчас же избавляешься от неё, либо отправляйтесь обратно в камеры.

— Я не ненавижу его, но я не могу полюбить его после того, что он со мной сделал! — ответила я.

— Ясно, — бросили мне в ответ.

Нас поволокли по уже знакомому коридору. Сопротивления и мольбы не сработали: мы снова оказались разделены решётками. Дилана пригвоздили к стене и стали пытать, а я вынуждена была наблюдать. Но теперь я чётко осознавала: это уже слишком.

Что бы я ни говорила, как ни умоляла оставить Дилана в покое, на меня не реагировали, словно мы находились в дурацком сне, криво отражающем действительность. И я стала биться о прутья своей клетки, стараться отогнуть их.

Бессмертие здорово прибавило мне сил, и сталь поддалась: я проникла в камеру, где пытали Дилана, набросилась на чистильщиков и не успокоилась, пока не свернула шеи им обоим. Меня насторожило, что они слабо сопротивлялись, но моей главной целью было остановить пытки.

Дилан был в сознании, но идти не мог, и мы остались ждать, пока не очнутся те двое со свёрнутыми шеями, или не придёт кто-то ещё.

Вниз спустился Альгис. Он огляделся и удостоил меня короткими аплодисментами:

— Другое дело. Ты одолела магическую решётку. Ну, хоть что-то…

— Да в ней магии, как в твоей заднице! — ответила я со злостью.

— Довольно! Ты убила Гарика с Эдом. Как ты думаешь, что они сделают с тобой, когда очнутся?

— Они знали, что я их убью, это всё ваша грёбаная игра! — снова огрызнулась я.

— Осторожней со словами. Забирай своего калеку и иди за мной.

— Я, что, должна тащить его на себе? — спросила я.

— Советую поторопиться, — был ответ.

Мне пришлось взвалить Дилана себе на плечи, так как у него были раздроблены коленные чашечки, и он не мог опираться на ноги. И хотя сил мне было не занимать, я зареклась больше никогда не таскать на себе мужика. Раз я госпожа, пусть лучше носят на руках меня.

Альгис привёл нас в большую ванную комнату, заставил раздеться и погрузить нашу одежду в стиральную машину.

— Теперь помойся сама и приведи в порядок своего раба. Я буду ждать снаружи.

— А во что нам потом одеться? — не поняла я.

— На верёвках висят простыни.

И мы снова остались наедине. Дилан лежал на полу, весь перемазанный собственной кровью и похожий на узника из концлагеря. Его тело восстанавливалось слишком медленно.

«Нужно промыть твои раны», — мысленно сказала я ему.

«Я не могу двигать руками…»

«Выпей моей крови», — я протянула ему своё запястье.

«Но ты…»

«Я твоя госпожа, и это приказ!»

«Да, моя госпожа», — подчинился он и прокусил мне вену. В этот раз ему досталось гораздо больше крови, чем в прошлый. Раны начали затягиваться на глазах.

Заглянул Альгис, увидел нас грязных и сидящих на полу, и в довольно жёсткой форме велел поторопиться.

Душ был холодный, поэтому не занял много времени. Но ещё больше меня подгоняло узнать, что за срочное дело нам уготовили.

После ванной нас, завёрнутых в простыни, отвели на кухню: поставили обед перед Диланом, а мне разрешили только выпить стакан молока.

— Теперь слушай меня внимательно, — обратился Альгис ко мне. — Вы отправитесь на собственные похороны, дадите родственникам возможность попрощаться с вами. Тебе сделают укол, восстановят послеоперационный шов и заморозят. Ты ничего не почувствуешь. Твой раб повезёт твоё тело обратно в Краснодар, но по дороге тоже сделает себе укол, не справится с управлением, врежется в фуру и погибнет. Три дня вы пролежите в морге. Вас похоронят рядом, а с наступлением ночи ваши тела будут извлечены из земли.

— А если нас решат кремировать?

— Ты же так стремилась умереть… — медленно проговорит он и иронично ухмыльнулся. — Но никто вас сжигать не станет, так что никуда не денетесь.

— Мне не нравится этот план! — возразила я. — А по-другому никак не сделать?

— Эта планета не крутится вокруг тебя, девочка. Выполнишь всё, как сказано, — дальше он обратился к Дилану. — Ты сделаешь себе укол на трассе перед въездом в город и в течение минуты на большой скорости врежешься в фуру. Всё ясно? — Дилан кивнул. — Бежать не пытайся — ты под контролем. Итак, инструкции получены, можете забрать свою одежду.

— Но она же ещё мокрая? — поморщилась я.

— Высохнет по дороге.

Нам пришлось надеть тряпьё, только что вынутое из стиральной машины. И если на мне была лишь больничная сорочка, то Дилану в очередной раз повезло меньше: ему достался костюм.

Посте трапезы нас разделили: меня увели в палату, а Дилана оставили в камере без окон.

«Что мне делать, Диана?» — спросил Дилан, пока мне ещё не успели сделать укол.

«У нас нет выбора», — ответила ему я.

«Я могу попытаться уехать в другую сторону… Вдруг их контроль не действует на расстоянии?»

«Им удалось вернуть к жизни мёртвое тело. Как думаешь, смогут ли они найти нас?» — сказала я.

«Тогда, может, нам дадут умереть?»

«Мне угрожали смертью детей. Я не готова рискнуть ими и, уж тем более, не хочу, чтобы они расплачивались за наши грехи. Так что делай, как сказано», — заключила я.

В палате работал довольно милый с виду человек по имени Дэни. Я смотрела на него и видела, каким он был раньше: забитый ботаник в очках и вытянутом свитере. Но теперь Дэни светился от счастья, даже когда набирал препарат в шприц, чтобы сделать мне укол. Странный парень.

— Первый укол — для того, чтобы расслабить твои мышцы и сердце в том числе, — с улыбкой рассказывал он. — Второй — для того чтобы остановить регенерацию в твоём теле. Это позволит тебе не проснуться на похоронах. Действие продлится пять суток. То же самое вколет себе ваш…

— Его зовут Дилан, — мне уже порядком надоело слышать слово «раб».

— Постараюсь запомнить, — вежливо ответил Дэни. — Итак, после укола твоё сердце остановится.

— Я что-нибудь буду чувствовать?

— Это зависит от того, как скоро остановится твоё сердце.

Дэни сделал мне сначала один укол, потом второй, но этого я уже не видела. Но каким-то образом моё сознание слышало мысли Дилана, словно оно привязалось к его телу. Однако Дилан не подозревал об этом. У него состоялся разговор с теми, кому я час назад свернула шеи.

— Отдыхаешь после трудного дня? — спросил первый. — Да расслабься, и давай без обид, мы с Эдом выполняли свою работу. Я — Гарик.

Дилан словно прикинулся статуей и промолчал.

— Похоже, с нами, говнюками, он дел иметь не хочет, — усмехнулся Эд. — Постой-ка, да он же раб! — дальше он обратился к Дилану. — Ты знаешь, что у тебя нет прав? Я могу подвесить тебя голого к потолку, и ты ничего не сможешь мне сделать!

Так как силу и бессмертие Дилан получил раньше меня, то успел разобраться, как пользоваться этими благами жизни: ему хватило мгновения, чтобы схватить нож со стола и воткнуть его в язык Эду.

— Ещё слово, и я отрежу тебе язык, — предупредил Дилан, и вытащил нож изо рта Эда.

— Эй, — встал между ними Гарик, — верховный не терпит конфликтов в коллективе, так что остыньте оба! Эд — ты идиот! Он раб только для своей госпожи. Для тебя он такой же, как мы все.

Эд одновременно матерился и пытался сглатывать свою кровь, пока рана не затянулась. Напоследок он бросил что-то гадкое и вышел.

— Здесь такое каждый день, привыкай. И старайся никого не убить, — сказал Гарик.

— А то что? — спросил Дилан.

— Верховный умеет жестоко наказывать.

— Снова пытки?

— Скажем так, пытки — это ребячество, — уклончиво ответил чистильщик.

— «Некрам»?

— Никогда не произноси это слово! — выпучил глаза Гарик. — Его имеют право произносить только верховный и колдун.

— Здесь даже колдун есть?

— Нет. Колдун и его раба… — он запнулся. — В общем, их нет. Ты должен знать, что наше бессмертие не вечно; кто-то даже свой век не успевает прожить. Но об этом потом. У тебя впереди самое мясо, не стоит забивать тебе голову.

— Это я её убил, — неожиданно и не по теме сказал Дилан.

— Кого? Свою жену? Ну да, все уже знают.

— Я не знаю, правильно ли поступил, когда привёз её сюда.

Гарик пожал плечами.

— Верховному нужна была она, а насильно мы живых людей не вербуем.

— Хочешь сказать, это он убил Диану моими руками?

— Э-нет! Этот грешок полностью на твоей совести! — Гарик выставил ладони перед грудью в знак того, что разговор повернул не в ту сторону, и пора притормозить.

Пришёл Альгис и велел Дилану следовать за ним.

— Её тело в лёгкой заморозке. Операционный шов восстановлен, — пояснил наш наставник. — Её уже погрузили в твою машину и накрыли простынёй. Вот шприц, воткнёшь его себе в бедро, когда начнёшь разгоняться. Укол остановит регенерацию в твоём организме. Шприц выброси в окно. И без глупостей! Ты должен убиться насмерть. Тебе всё понятно?

— Да.

Несколько часов Дилан сосредоточенно следил за дорогой, чтобы придерживаться плана и не думать о лишнем. Где-то на полпути к Краснодару за нами увязалась полицейская машина с сиреной, поэтому Дилану пришлось сделать себе укол раньше. Заключительная часть приказа была выполнена лучше: мы на полной скорости врезались в фуру.

От удара машину сплющило и отбросило в кювет. Водитель фуры не пострадал, виновник аварии получил травмы несовместимые с жизнью.

Вместо морга по месту прописки наши тела доставили в Воронеж, и уже оттуда, после опознания Светой наших тел, доставили в Краснодар. Это произошло на пятый день после аварии.

Мог ли Иуоо предвидеть такой поворот событий — загадка. Но однозначно сроки были нарушены.

Родственники сразу же начали организацию похорон. Тело Дилана оказалось изувечено настолько серьёзно, что его решили хоронить в закрытом гробу (или причина была в позоре, который он нанёс всей семье).

Моё сознание вернулось в тело в самый разгар прощания. Первое, что я услышала, — это плачущий голос Максима:

— Мама, не оставляй меня, ты так нужна мне, я без тебя не смогу…

Сын теребил меня за руку, пока моя мама не увела его в сторону. Максим так звал меня, что я физически ощущала боль от тоски.

Такова была цена наших с Диланом ошибок. Мы не заслужили быть родителями своих детей. Родили и сделали их несчастными.

Я не могла пошевелить ни единой мышцей своего тела и за это благодарила вселенную. Иначе люди, которым я вынуждена служить целую вечность, убили бы моих родных. Откуда-то я знала, что угрозы не были блефом…

Когда, наконец, наступила темнота, а по крышке гроба забарабанили комья земли, я немного успокоилась. Впереди было несколько часов существования в лишённом воздуха пространстве, а затем — вечность в услужении у бога смерти.

Мой рот был зашит нитками. Такого опыта в моей прежней жизни ещё не было, но я ловко справилась с задачей: перекусила нить зубами в трёх местах и избавилась от гадких пут.

В тёмном душном ящике царила тишина. Сознание Дилана пока ещё витало где-то далеко, поэтому было никак не поговорить. Я постаралась успокоить бушующие переживания и внушить себе, что это начало моей так называемой загробной жизни. Но из головы всё никак не шли мольбы Максима.

Больше всего на свете мне хотелось крепко обнять своих детей…

Глава 5

Стук лопаты о крышку гроба я услышала, когда моё тело уже восстановилось и стало требовать воздуха, которого не было.

Меня откопали первой и помогли выбраться из ямы. Вокруг стояла темень, до нас долетал слабый свет придорожных фонарей.

Для меня было очень странным, что на грязные работы отправили Альгиса, одного из самых авторитетных чистильщиков:

— Чем обязана такой чести? — спросила я.

— Я же ваш наставник, — ответил Альгис, не отрываясь от работы.

— А кто это рядом с тобой? — кивнула я в сторону незнакомого человека.

— Зови его Вий.

— У вас тут у всех клички вместо имён?

— Только у тех, кто забыл своё имя.

— Сколько нужно прожить, чтобы забыть собственное имя? — удивилась я.

— Я потерял память, — вступил в разговор Вий. — До своей первой смерти я был серийным убийцей, как мне сказали. Дэни воскресил меня.

«Странно… Почему тогда Иуоо не завербовал Сашку? Тот тоже серийный убийца и, к тому же, полуволк…»

— Что ж, будем знакомы… — сказала я. — У вас найдётся попить?

— Бутылка в рюкзаке, — ответил Вий.

Вместо воды я отхлебнула какой-то сильно алкогольной дряни и закашлялась.

— Тише ты! — шикнул на меня Альгис.

В кустах неподалёку послышался какой-то шорох.

— Посмотреть, кто там? — предложила я.

— Наверняка мародёры. Надо было подождать, пока они раскопают ваши могилы… Ненавижу торчать на кладбище, — ворчал Вий. — Хорошо, что здесь нет собак, — он решил сменить тему. — Как там твой раб, ещё не задохнулся в гробу?

— Его зовут Дилан. Нет, он не приходил в себя, — ответила я.

— Плохо. Придётся тащить его на себе.

— А если кто-то увидит, как вы мертвецов из могил поднимаете? — поинтересовалась я, косясь в сторону кустов.

— Значит, этот кто-то закончит свои дни в психушке, — сквозь широкую улыбку ответил Вий. — Говорящие покойники — это, знаешь ли, диковинка. Я бы даже сказал: дичь, — он фыркнул, выбросил из могилы ком земли и разогнулся в полный рост. — Э! А чего это ты тут прохлаждаешься? Лопату в руки и помогай копать!

— У меня стресс, — шутя парировала я. — Я, видишь ли, умерла. Руки-ноги не слушаются…

Наконец, Альгис и Вий докопали до крышки, открыли гроб, а там… труп, накрытый простынёй, даже без погребального савана.

— Чёрт тебя дери! — выругался Вий. — Это ещё хуже, чем Гарик! Того хотя бы пополам разрезало, а здесь вообще каша. М-да…

— Хватит болтать, — сказал Альгис.

Они вместе вытащили тело наверх, а затем принялись закапывать ямы.

За неимением другой жидкости я пила алкоголь. Пока ждала, успела так набраться, что по пути к фургону еле переставляла ноги, и мгновенно уснула на полу рядом с трупом Дилана.

Проснуться меня заставил яркий луч солнца, бьющий прямо в глаз, и похмелье. Ещё от трупа исходил зловонный запах.

— А он точно оживёт? — спросила я у Вия, который сидел рядом со стаканом кофе.

— С этим не ко мне. По части воскрешений у нас Дэни спец.

— Долго ещё ехать?

— Ну… где-то около десяти часов.

— Да он же протухнет! — с неподдельным ужасом в глазах воскликнула я.

Вий заржал, Альгис тоже подхватил. Я хотела засмеяться, но в моей голове словно образовался раскалённый камень.

— Есть ещё кофе? — жалобно попросила я.

— Ага, — Вий протянул мне второй стаканчик. — С днём рождения!

— Да уж… Какое сегодня число?

— Тридцать первое августа.

Я тяжко вздохнула.

— А как быть с документами?

— Всё это позже, — ответил Альгис. — Накапай Дилану в рот своей крови.

Я откинула окровавленную простыню и сморщила нос:

— Это будет непросто…

Половина лица Дилана превратилась в месиво, кое-где выглядывали кости черепа.

Я прокусила себе вену на запястье и капала кровью на его раны. Разорванная кожа начала срастаться, словно соединённые между собой кусочки пазла.

— Работает! — воскликнула я.

— Ну разумеется! — картинно закатил глаза Вий.

Я кусала свою руку ещё и ещё, пока не устала. Чувство голода накатывало волнами и лишало меня здравого рассудка, поэтому, чтобы по пути я ни на кого не набросилась, на заправках мне покупали гамбургеры и кофе. Я чувствовала себя изголодавшимся вампиром и всерьёз задумалась, а может, так и есть?

До прибытия в Москву Дилан так и не пришёл в себя, но был уже больше похож на человека, чем раньше.

И ещё одну вещь я заметила не сразу: мне стало легче, не в смысле похмелья, а словно похороны закрыли мне дверь в прошлую жизнь. Впереди, я точно знала, меня ждало море интересных открытий и возможностей.

Как только Дилана вернули к жизни, камень боли и обид снова повис на моей груди. Я поймала себя на мысли, что не рада его присутствию рядом.

«Мы снова в Москве?» — спросил он.

«Ага», — был мой ответ.

В палату, где разместили Дилана, вошёл сам Иуоо:

— Сегодня вас можно поздравить с посвящением. В наших рядах прибыло, и так как подобные события случаются довольно редко, вам стоит это отпраздновать.

— Как? — уточнила я, ожидая подвоха.

— Как отдыхают обитатели этой планеты? Они пьют и устраивают пьяные дебоши! Все уже собираются ехать.

— Но у нас нет подходящей одежды…

— Сегодня ваш день рождения, голыми вас не оставят, — был ответ.

Иуоо торжествовал, глаза его горели.

Когда верховный ушёл, я спросила Дилана:

«Ну что, идём собираться?»

Он показал мне рваную рану на животе и сказал, что она затягивается слишком медленно.

«Понятно, — я снова прокусила запястье, — пей.»

Его не пришлось просить дважды. Когда след от укуса исчез, он поцеловал мою ладонь и прижал её к своей щеке.

«Довольно!» — одёрнула я руку.

«Диана, я не в силах исправить то, что произошло. Перестань оглядываться назад», — сказал Дилан, глядя мне в глаза.

Я осознавала, что вынесение нерешённого конфликта наружу плохо кончится для нас обоих, поэтому ответила как можно более мягко:

«Мне нужно время, чтобы справиться с этим. Идём обедать.»

На этот раз нас никто не караулил под дверью, теперь мы могли расхаживать по всему зданию. Двое умерших, отвергнутых самой жизнью и преисподней.

На кухне нас ждал сюрприз: кто-то съездил в гипермаркет и привёз нам всё самое необходимое: от белья до зубных щёток.

Время до поездки прошло весело и незаметно.

— По этим ребятам и не скажешь, что они убийцы, — сказала я Альгису.

— Ты упускаешь самое главное: мы спасаем стадо, уничтожая паразитов, — ответил наставник.

— А как же верховный волчьего клана? Вы с ним не конфликтуете?

— Волчьих кланов несколько. Насколько я знаю, они тоже владеют скрытой информацией. И нет, все мы часть одного целого.

— У меня море вопросов… — призналась я.

— Ещё успеешь задать их. Как следует повеселись и расслабься сегодня, — посоветовал Альгис, положив руку мне на плечо.

— Тогда один последний вопрос можно? — не унималась я.

— Валяй! — выдохнул он.

— На какие средства вы существуете?

— Здесь ты и сама можешь догадаться.

— Воруете их?

— Воруем? — усмехнулся мой собеседник. — Как по-твоему, сколько мы должны получать за ежедневное спасение планеты?

— Понятно… значит, вы сами себе назначаете плату… — догадалась я.

— Верно. Ну что, ты готова ехать?

— Нас только вчера из могил откопали, так что не знаю… И вряд ли меня пустят в бар в этом, — я окинула взглядом свою бесформенную футболку, лосины и шлёпанцы.

— Я знаю одно место, там решат вашу проблему.

— А… я могу не брать с собой Дилана?

Альгис серьёзно посмотрел на меня:

— Ты пытаешься обмануть себя и всех нас.

— Нет!

— Вы связаны и не можете находиться на расстоянии друг от друга, а ты всё время пытаешься отпихнуть от себя Дилана. Если ты не готова принять его постоянное присутствие у себя в голове, то у тебя большие проблемы.

— Извини, я просто пытаюсь оправиться от пережитого.

— Аккуратней со словами. Это дружеский совет, — подмигнул мне Альгис.

— Спасибо.

По дороге в бар мы заехали в самый настоящий бутик. Я отвыкла выбирать для себя что-то красивое, платья казались мне слишком непрактичными. Пока я разглядывала вешалки с одеждой, Дилан легко подобрал для себя ботинки и целых два костюма и даже не постеснялся их стоимости. Понятное дело: он привык любить себя.

Мне тоже не стоило считать чужие деньги, но привычка экономить и откладывать на чёрный день мешала мне прикоснуться к прекрасному и дорогому.

«Диана, помочь?» — предложил он.

«Отстань от меня», — мысленно огрызнулась я.

«Пора пойти навстречу друг другу. Альгис тебе недвусмысленно об этом намекнул. Позволь, я подскажу, что выбрать».

«Ну, подскажи…» — снизошла я, лишь бы не продолжать спор.

Вещи, которые Дилан для меня выбрал, подошли если не идеально, то близко к этому. Мы расплатились картой Альгиса и вернулись в машину.

— Как настроение? Поднялось? — осведомился наставник.

— Шопинг — это всегда приятно, — уклончиво ответила я.

Бар оказался самым настоящим ночным клубом, и пускали туда далеко не всех. Я заметила несколько лиц, часто мелькающих на экранах билбордов, и мне стало немного не по себе: не придётся ли убивать кого-нибудь из них?

Мы устроились возле барной стойки. Остальные куда-то разбрелись. Я искала взглядом Альгиса или кого-то более-менее знакомого и приятного, чтобы поболтать, но все как будто растворились. Наше посвящение праздновали в основном те, с кем пока не удалось познакомиться.

Бармен налил нам по стопке за счёт заведения, и я выпила горючую гадость залпом.

«Уверена, что хочешь напиться сегодня?» — поинтересовался Дилан, у которого в прошлом остался весьма плачевный опыт употребления алкоголя.

«Абсолютно! — сказала я и добавила. — Пей!»

Мы опрокинули ещё по паре стопок, и мне надоело это дурацкое занятие. Откуда ни возьмись появился Гарик, взял меня за руку и потащил на танцпол.

— Тебе сегодня нельзя киснуть! — сказал он, перекрикивая музыку.

— Я просто ещё не привыкла, — в очередной раз слукавила я.

Гарик прыгал в танце вокруг меня, и я вынуждена была дёргать конечностями хотя бы ради приличия. Постепенно мысли о Дилане отошли на второй план; я смогла немного раскрепоститься, и к барной стойке вернулась только когда включили музыку, танцевать под которую — извращение.

Наш новый товарищ, видимо, вообразил себя купидоном и зазывал нас посетить комнату уединения. Я была не настолько пьяна, чтобы допустить интимную жизнь с бывшим мужем. От одной только мысли к горлу подкатывала тошнота.

— Проваливай! — толкнула я Гарика.

— Да я же помочь хотел! — оправдался изрядно захмелевший товарищ. — Я знаю, почему ты такая злая! Да перепихнитесь вы уже! — второй раз прогонять его не пришлось, он удалился сам.

Компания чистильщиков комфортно расположилась за угловым столиком на втором этаже клуба, на нас то и дело бросали любопытные взгляды, как на диковинных зверюшек.

Когда включили медленную музыку, Дилан пригласил меня на танец, и я согласилась, чтобы потешить воображение наблюдателей. Но для Дилана прикосновения стали сигналом к действию, и он наклонился, чтобы поцеловать меня. Моё нутро взбунтовалось, но чтобы не выплёскивать свою злость наружу, я мысленно сказала Дилану:

«Я пошла на компромисс ради того, чтобы они больше не трогали тебя. Между нами не будет никаких отношений. Ты для меня чужой человек».

«Ты не сможешь долго обманывать этих людей. Им нужна была ты, и они получили тебя. А я изначально был только инструментом. Я бесполезен для них».

«Я сейчас должна пожалеть тебя?»

«Да брось, Диана. Во мне умер человек, а ты всё ещё живёшь жизнью, в которой тебя больше нет. Прошлое обнулилось, и единственный, кто остался с тобой, — это я. Сейчас ты хочешь, чтобы я исчез, но когда до тебя, наконец, дойдёт смысл моих слов, будет уже поздно».

«Я хочу уйти».

Единственным из нашей компании, кто не пил алкоголь, был Альгис. На вопрос «почему?» он ответил, что за свою жизнь выпил море горячительного во всём его разнообразии.

Я отправилась искать наставника, но за столиком Альгиса не оказалось. Мне удалось найти его в кабинете владельца клуба за покерным столом.

Мне показалось странным, что после высказанного мной желания вернуться уезжать собрались все чистильщики. На меня смотрели так, будто я провалила экзамен. Никаких пьяных разговоров или сплетен, никаких шуток, никакого веселья.

— Альгис, почему с нами едут все? — задала я вопрос.

— Потому что праздник кончился, — неохотно ответил он.

— Он кончился только из-за того, что я перебрала виски?

Но Альгис промолчал.

По приезде меня проводили в зал, где уже ожидал Иуоо. Дилана повели дальше по коридору.

— Зачем меня позвали? — спросила я, ощущая неприятный тревожный холодок в груди.

— Как считаешь, что мешает тебе наслаждаться заново обретённой жизнью?

— То, что я не могу быть рядом со своими детьми, — был мой ответ.

Иуоо кивнул и продолжил:

— Согласен, заставлять тебя жить дальше, когда виновник твоих несчастий привязан к тебе, бессмысленно, — он хитро улыбнулся. — В этот раз я пойду тебе навстречу…

Глазами Дилана, я видела, как его привели в камеру, где стояла большая керамическая ванна с какой-то жидкостью, предположительно кислотой.

— Что… вы… Нет! — воскликнула я и отступила на пару шагов назад.

— Некоторых людей мы не в силах простить. Теперь тебе больше некого будет прощать. Это концентрат серной кислоты, тело растворится в ней без остатка, и ты будешь свободна от обид…

В моей голове пронеслась картина окончательной и бесповоротной смерти Дилана. Я внезапно осознала, что, потеряв его, лишусь всего.

«Дилан, сопротивляйся!» — сказала я ему, но он и не думал слушать меня.

Я помчалась к той кислотной камере со всей своей нечеловеческой скоростью. Теперь я точно знала, что Иуоо не блефовал, и Дилана на самом деле собирались убить. Альгис великодушно свернул ему шею, чтобы тот не почувствовал, как тело разъедает кислота. У меня не оставалось времени в запасе…

Мощная стальная дверь в камеру оказалась заперта. Умолять открыть её было бесполезно. На ум пришла безумная идея попробовать направить энергию в замок и попытаться взломать его изнутри.

Волна. Дверь завибрировала от напряжения.

Ещё волна…

Замочная скважина заискрилась, затем внутри что-то взорвалось, и дверь распахнулась. Моим глазам открылся момент, когда двое чистильщиков бросают тело в кислоту. Я сама не поняла, как успела предотвратить неизбежное: разъедающей жидкости коснулась только моя рука.

Я лежала на полу рядом с человеком, который отныне был неотделим от меня, и ревела навзрыд. Было всё равно, что в комнате мы находились не одни.

Дилан пришёл в себя и спросил:

«Зачем ты это сделала?»

«Мерзавец! Сам вернул меня, и теперь хочешь оставить меня коптить в этом аду в одиночку?» — я хлопнула ладонью по его щеке, а затем поцеловала.

— Диана! Как ты открыла дверь? — громко задал вопрос Альгис.

Я всхлипывала от переизбытка чувств и не собиралась отвечать.

— Она новый маг? — зашептались двое других чистильщиков.

— Вернись к верховному, Диана, — приказал Альгис.

Я послушно поднялась на ноги и вышла, Дилан пошёл следом.

— Я хочу, чтобы Дилан остался жив, — сказала я верховному.

Иуоо снова ехидно улыбался и не спешил с ответом.

— Обещаю, что буду служить вам и выполнять любые приказы… — добавила я.

— Вы, новенькие, склонны разбрасываться громкими словами и давать пустые обещания. Но сегодня тебе повезло: я снова пойду тебе навстречу. Это ты хотела услышать?

— Да, именно это… Теперь я стану вашим новым магом?

Иуоо нарочито громко рассмеялся.

— Сломала замок и вообразила себя всемогущей? Чтобы стать магом, тебе потребуются столетия! А пока, будь добра, почини дверь. Уверяю тебя, сломать что-то куда проще, чем исправить. Отправляйтесь к себе, завтра вас ждёт тяжёлый день.

— Благодарю вас! — я вполне искренне поклонилась и поспешила исполнить приказ.

Всё это время я старалась не обращать внимания на жгучую боль в руке, и только по возвращении в комнату увидела, что кислота разъела плоть до кости.

Промывание помогло, и благодаря активной регенерации спустя полчаса на коже не осталось и следа.

«Не хочешь принять душ?» — спросила я Дилана, когда привела себя в порядок.

«Да, не помешает…»

Когда он уже заканчивал водные процедуры, я одёрнула душевую шторку и набросилась на него. И если я когда-то обожала заниматься любовью, что теперь познала нечто, похожее на многочасовой непрекращающийся оргазм. И я, и Дилан шокированные новыми ощущениями, даже не пытались сдерживать возгласы и не расцеплялись до тех пор, пока не иссякли последние силы.

«Что это было?» — спросила я, жадно вдыхая воздух.

«О боже, я не знаю…» — ответил Дилан и тихонько засмеялся.

Он сделал попытку встать на ноги, но тут же опустился на пол, потому что все мышцы свело судорогой.

«А-а! Я не могу встать!» — полушутя простонал он.

Со мной была та же история. Пришлось собрать остатки сил, чтобы доползти до душа и смыть с себя пот. Ноги были будто не родные.

Наша постель промокла, словно по ней прошёлся дождь. Простынь порвалась в нескольких местах, подушки свалились на пол. Засыпать на этом поле боя было бы неприятно. Вдобавок голодный желудок настойчиво требовал пищи.

«Сходим перекусить?» — предложила я.

«Перекусить?! Да у меня чёрная дыра вместо желудка!» — ответил Дилан.

И если дверь нашей камеры не была заперта, то следующая, та, что отделяла коридор от большого зала, была намертво примагничена.

«Странно… Раньше она была открыта…» — нахмурилась я.

«Можешь расплавить замок или как-то размагнитить?»

«Шутишь? — возмутилась я. — Конечно, нет! Иуоо приказал мне восстановить испорченную дверь, а я понятия не имею, как это делается!»

«Тогда какие предложения? Звать на помощь?»

«Думай, ты же инженер», — пожала я плечами.

Мы стояли в тёмном коридоре, как два зомби, и разговаривали, не произнося ни единого слова вслух. Дилан был настолько голоден, что тут же блеснул идеей:

«Нужно обесточить дверь».

«И как это сделать?» — уточнила я.

«Сначала нужно включить свет».

«Рубильник снаружи, я точно видела. Но какие-то кабели идут под потолком».

«Ты же маг, хоть свет нам включи, — сказал Дилан с насмешкой, словно речь шла о пустяке. — Иначе мы проторчим здесь до утра».

«Очнись, на часах и так уже четыре часа утра!» — рявкнула я, но всё же сосредоточилась на лампах.

На то, чтобы замигала одна лампа, у меня ушло около пятнадцати минут. Этого было мало, и мы прошли весь коридор в поисках распределительной коробки.

«Нашёл!» — радостно объявил Дилан.

Дальше всё было просто: он подпрыгнул и со второго удара разломал коробку. Магнит отключился, мы вышли.

На кухне мы с таким рвением атаковали холодильники, что не заметили человека, сидящего в затемнённом углу.

— Как вы прошли через дверь? — спросил хриплый голос.

Как зовут нашего ночного свидетеля, я не знала, но расшаркиваться и любезничать с ним не хотелось.

— А, так это ты, мерзавец, нас закрыл? — ответила я вопросом на вопрос.

— К несчастью, у всех, кто живёт в этом здании, хороший слух, и никто не желает слушать вашу оргию всю ночь.

— Значит, пусть купят беруши, — огрызнулся Дилан.

Человек ничего не ответил, но как-то гадко рассмеялся. Я не придала этому особого значения. И меня, и Дилана на данный момент интересовала только еда, а когда найденные в холодильнике пирожки были уничтожены, мы, как ни в чём не бывало, вернулись к себе и мгновенно уснули.

И даже спящая, я ясно ощущала, что наши с Диланом сознания соединены: сны на двоих, чувства и мысли тоже переплетены. Было вполне закономерно, что это ещё не все странности, которые нам предстояло открыть.

Как ни удивительно, двух часов сна нам хватило, чтобы встать бодрыми, восстановившими силы и снова голодными.

— Да грёбаные ж вы кролики! Чтоб вас черти пожрали! — разорялся наёмник по имени Гоша, которому «посчастливилось» жить через через коридор от нас. — Я из-за вас целую ночь не спал!

Все, кто находился в этот момент в столовой, громко заржали, а мы с Диланом гордо прошествовали к холодильнику, словно речь шла не о нас.

Этой ночью мы открыли для себя новый вид райских удовольствий, и только одно это изменило всё.

Мне-таки пришлось признать, что началась новая жизнь, и такой, как старая, она точно не будет.

Глава 6

День, с которого начался ад.

Только мы успели позавтракать, как веселье и ностальгия по прошедшей ночи кончились. Из-за дальнего стола поднялся Альгис и велел нашей парочке двигаться за ним.

— Сегодня будем вас экзаменовать.

— Э-э… — не совсем поняла я. — Зачем?

— По результатам экзамена будет составлена программа тренировок и занятий для каждого из вас, — ответил Альгис.

Насчёт экзамена он не шутил. Нас отвели в кабинет, усадили за столы, вручили планшеты и зачитали инструкцию:

— С этой минуты и до конца теоретического экзамена вам запрещается общаться между собой как мысленно, так и вербально. Теоретический экзамен состоит из следующих блоков: языки, история мира, география, физика, анатомия. Вам выданы разные варианты тестов. На прохождение отводится четыре часа. Когда закончите — молча встанете и отдадите планшеты. Отвлекаться и покидать кабинет до завершения нельзя. За любое нарушение предусмотрено наказание. Приступайте.

Альгис всем своим видом показывал, что обращение с вопросами к нему тоже считается нарушением.

Так как и у меня, и у Дилана ещё слишком свежи были воспоминания о изощрённых наказаниях Иуоо, мы чётко выполнили инструкции.

По итогам теоретического экзамена у меня получились следующие результаты: русский язык — 91 %, английский — 24 %, немецкий — 1 %, китайский — 0 %, французский — 0 %, латынь — 64 %, история мира — 21 %, география — 42 %, физика — 29 %, анатомия — 100 %.

У Дилана: русский язык — 93 %, английский — 98 %, немецкий — 33 %, китайский — 15 %, французский — 30 %, латынь — 0 %, история мира — 62 %, география — 88 %, физика — 74 %, анатомия — 24 %.

— Десять минут перерыв и отправляемся на практическую часть экзамена, — отдал команду Альгис.

— Э-э… — не совсем поняла я. — Ещё не всё?

— Советую посетить уборную, пока есть возможность. Поесть сможете после окончания экзамена.

После перерыва нас вывели в уже знакомый холодный зал с разбитыми окнами. На противоположной от нас стене висели мишени.

— Практическая часть экзамена состоит из владения оружием, силовых тестов, техники боя, скорости реакции, выносливости и скорости регенерации, — объявил наставник.

— И всё это сегодня? — снова удивилась я.

— Да, — сухо ответил Альгис. — Берите оружие, заряжайте, цельтесь, стреляйте.

Дилан зарядил свой пистолет первым, но по меткости ему было далеко до меня: 38 % против моих 85 %.

После стрельбы Альгис снова куда-то повёл нас.

В тренажёрный зал мы попали впервые. Часть пола была застелена мягкими матами, с потолка свисали канаты, на стене мелкими серыми камешками обозначились трассы для скалолазания. Другая половина зала представляла собой тренажёрную зону и площадку для поединков.

Я думала, что драться мне придётся с Диланом, но нет. Это было бы слишком просто: я имею доступ к каждой его мысли и легко могу предугадать, куда он захочет ударить. Кроме того, раб не может ударить свою госпожу против её воли.

Так что и у меня, и у Дилана был один, но зато куда более серьёзный противник.

Перед самым началом спарринга у меня на весь зал заурчал живот от голода. Альгис, выступивший моим противником, даже бровью не повёл. За полчаса он протестировал меня на владение разными видами холодного оружия и скорость реакции. Я бестолково размахивала руками, уворачивалась, упиралась спиной в ограждение и чувствовала, что против наставника я беззащитна с любым оружием.

Сразу после меня на площадку для поединков вышел Дилан и отчитался так же плохо, как и я.

Альгис философски отнёсся к нашему уровню владения оружием. За свои годы или века он всякого успел навидаться, поэтому не стал нас ругать. Да и за что, собственно? Мы же новички.

Мне было неловко просить у наставника отпустить нас поесть. Поблизости не было даже графина с водой. За всё время, что шёл экзамен, Альгис ни разу не покидал нас, однако голодным, уставшим или хотя бы вспотевшим не выглядел, в отличие от нас.

Моя футболка холодной мокрой тряпкой прилипла к спине, меня уже начало подташнивать от собственного запаха пота. А ведь впереди ещё бой, силовые и что-то там про регенерацию…

— Теперь скорость реакции и техника боя, — вторя моим мыслям, объявил Альгис. — Диана, вперёд!

То ли у меня включилось второе дыхание, то ли Альгис чересчур поддавался, но я сумела выстоять против него на протяжении двух минут и была близка к тому, чтобы свернуть наставнику шею. Но даже две минуты показались мне целым часом.

Дилан продержался восемнадцать секунд. Альгис никак не прокомментировал его результат, но и отказался дать шанс переиграть поединок. Дилан заметно расстроился.

Силовые тесты проходили в тренажёрной зоне. Я с трудом понимала, зачем женщине тягать большие веса.

Я думала, что в этом блоке экзамена наши с Диланом результаты немного уравняются, но нет: по поднятию штанги в толчке я взяла полторы тонны, и смогла бы больше, но больше не было. Дилан поднял восемьсот килограммов и окончательно скис.

— Она сильнее, потому что доминирует в вашей паре, — пояснил Альгис. — Со временем ты повысишь свои результаты.

Дилан кивнул, но ничего не ответил.

— А теперь оба делаете пятьдесят приседаний, пятьдесят отжиманий, пятьдесят раз пресс, десять кругов по залу, и так пять подходов. Вперёд!

Когда Альгис замолк, мне показалось, что здесь есть какой-то подвох. После перерождения мы стали сильными. Очень сильными. Что нам какие-то пятьдесят отжиманий? А десять кругов по залу так вообще секундное дело.

И мы приступили. Первый заход, учитывая усталость от предыдущих занятий и чувство голода, дался более-менее легко. Во время второго мышцы заныли, а во рту пересохло. Третий заход дался через силу, и чтобы как-то перевести дух, пришлось замедлиться. Четвёртый — казалось, что мышцы лопнут от перенапряжения. Ноги стали подкашиваться, руки дрожали. Пятый заход и я, и Дилан одолели черепашьим темпом.

— Эту разминку вы будете выполнять каждое утро перед тренировками.

Мы с Диланом переглянулись.

«То есть это была только разминка?» — мысленно простонала я.

Вот уж попали так попали.

— Теперь отдохните полчаса, — сказал наставник. — Время пошло. Можете попить воды. Есть не рекомендую.

— А почему? Мы же с утра ничего не ели.

— Скоро узнаете. Отдыхайте.

— Экзамен ещё не закончился? — спросила я. — Что там ещё осталось? Скорость… э-э… регенерации? Это… — я задумалась и сморщила нос от неприятных догадок.

Альгис никак не стал пояснять свои слова и покинул зал.

Я бессильно опустилась на пол.

«Диана, пойдём хотя бы выпьем воды», — позвал Дилан.

«Дай мне минуту», — я закрыла глаза и позволила себе просто ни о чём не думать.

На кухне у меня закружилась голова от манящего запаха жареного мяса, но, так как Альгис велел не наедаться, пришлось сглотнуть обильную слюну и довольствоваться питьевой водой.

«Кажется, наставник собрался выпустить нам кишки, иного объяснения не вижу», — поделилась я мыслью с Диланом.

«Не факт. Может, это тоже часть теста на выносливость», — ответил он.

На кухне сидел уже знакомый нам долгоносый чернявый тип по имени Геворг и кто-то из ранее не встречавшихся нам. Эти двое говорили о чём-то серьёзном и даже не обратили на нас внимания.

Мы выпили по литру воды и вернулись в зал — полежать на мягких матах перед грядущей расправой.

— Итак, работаем, — с этими словами Альгис появился в зале. — Диана! На ринг! Дерёмся насмерть.

И вроде бы я уже не единожды умирала, но от страха у меня пропал дар речи.

Я, дрожа всем телом, вышла на ринг и была убита в первые пять секунд боя. Я даже не успела понять, что умерла.

Моё тело стащили вниз, на маты, а спустя минуту рядом лёг Дилан, тоже мёртвый. Если бы моя первая смерть была такой же лёгкой и безболезненной, моя душа была бы счастлива.

Я очнулась с лёгкой болью в шее.

— Поднимайся, — скомандовал Альгис три раза хлопнул в ладоши. — Поединок!

На этот раз мне сначала сломали руку и заставили драться, а потом довершили моё поражение, сломав правую ногу. Я свернулась калачиком, держась за повреждённые конечности. От боли в глазах замелькали красные пятна, я то стонала, то рычала. Одна мысль о том, что Альгис нанесёт очередной удар, повергала меня в панику.

— Вставай, твои переломы уже срослись.

— Я… Я больше не хочу… — я попятилась спиной к борту площадки.

— Меня не волнуют твои хотелки! Дерись! — наставник встал в стойку.

Я поняла, что, если не буду защищаться, он снова пересчитает мне кости.

Из последних сил я буквально убегала от Альгиса спиной вперёд. При его скорости реакции и думать было нечего об ответной атаке. Немыслимое мастерство.

Меня хватило на минуту, не больше. На этот раз мне сломали спину. Я кулем свалилась на пол, но каким-то чудом осталась в сознании. Ни рук, ни ног я не чувствовала.

Мой взгляд был направлен в ту сторону зала, где лежал Дилан.

— Почему он не очнулся? — еле ворочая языком, спросила я.

— У него ниже скорость регенерации, — ответил Альгис.

Вдруг по мне словно прошёл разряд тока. Это восстановились нервные окончания.

— Полежи ещё минуту и пойдём в холодный зал.

— А что там?

— Поединок с оружием.

Я вспомнила, как успешно справилась со стрельбой по мишеням и приободрилась. Но не тут-то было…

Альгис имел в виду мечи. Настоящие металлические клинки.

При виде холодного оружия я машинально попятилась назад, в сторону тренажёрного зала. Ненавижу колотые и резаные раны.

— Перестань бояться. Страх мешает тебе, — сказал наставник и кинул мне меч. — Дерёмся!

Следующие несколько минут превратились в фильм ужасов наяву: меня протыкали насквозь, делали на моём теле насечки, как на дереве.

— Я больше не могу! — в отчаянии взревела я. Насквозь пропитавшаяся кровью и потом футболка сейчас казалась настолько тяжёлой, что непреодолимо тянула к земле.

Меч из моих трясущихся рук выпал, а сама я стукнулась коленями о пол, позорно опустив голову.

Дилан очнулся и тоже пришёл в холодный зал. Он встал возле стены, чтобы не мешать.

— Встань и дерись, — мертвенно спокойным голосом приказал Альгис.

— Нет… Не могу… — обессиленно выдохнула я.

Больше меня никто не уговаривал. Альгис замахнулся и… Отрубил мне голову.

Моё сознание отделилось от тела. Первые секунды я пыталась понять, что произошло, но вскоре увидела кровавую картину глазами Дилана.

Моё тело распласталось на грязном бетонном полу, из шеи обильным потоком лилась кровь и впитывалась в пыль. Лучше бы мне не видеть этого уродливого зрелища, но шокированный Дилан не мог отвести взгляд от моего обезглавленного тела.

— Чего застыл? — сказал Дилану наставник. — Присоедини голову к телу, пока вся кровь не вытекла.

И мой раб с небывалой для сегодняшнего дня прытью бросился исполнять указание.

— Теперь пусть лежит, — спокойно, словно у меня лишь лёгкий обморок, сказал Альгис. — Бери её меч. Дерёмся.

— Но… — Дилан был слишком взволнован, чтобы рассуждать здраво. — Но здесь же холодно! Она замёрзнет насмерть!

— Она уже мертва. Я отрубил ей голову, — пояснил наставник.

Дилан посмотрел на своего собеседника обезумевшими глазами и буквально начал задыхаться от ужаса.

— Ты тратишь моё время. Встань и дерись, — повторил Альгис, как бы не замечая страданий Дилана.

— З… Зачем?

— Отставить вопросы! Встать!

Бой состоялся. Дилан с остервенением размахивал клинком и в запале не замечал, как пропускает удары.

Моё сознание вернулось в родное тело, когда Дилан ещё сопротивлялся выпадам Альгиса. Но, стоило моему рабу отвлечься на меня на долю секунды, как он получил удар сверху по правой ключице и утратил способность управлять доминирующей рукой.

— Стоп! Почему отвлекаемся? — строго осведомился Альгис.

— Она ожила! — зажимая левой рукой рану, но с радостью в голосе ответил Дилан.

— Поединок! — объявил Альгис и первым же ударом угодил противнику в сердце.

Наставник подошёл ко мне:

— С тобой на сегодня закончили. Можешь отправляться к себе.

Я обрадовалась бы отдыху, если бы была в состоянии пошевелиться. После дикой кровопотери регенерация в организме замедлилась. Все силы уходили на то, чтобы просто дышать.

Альгис отнёс меня в кабинет Дэни. Тот как раз был на месте: смотрел сериал и трескал бутерброды. В палате витал аромат копчёной колбасы и кофе, а сквозь него пробивался запах медикаментов.

— Отстрелялась новенькая? — спрятав не дожёванную еду за щёку, спросил Дэни.

— Сильная кровопотеря. Поставь капельницу, покорми, — отдал указания Альгис и ушёл.

— Так-с… Н-да, на твоей одежде крови больше, чем в организме, — пробубнил себе под нос медик. — Но ничего, сейчас мы это исправим.

Я смотрела в никуда отрешённым взглядом и мне не хотелось даже есть.

В то время пока я лежала под капельницей, Дилан восстанавливался после удара в сердце. Он тоже потерял много крови, но пока меньше, чем я.

Альгис почистил и убрал мечи, а затем без предупреждения выпустил в Дилана целую обойму пистолета. Стрелял в основном в туловище, умышленно избегая попадания в голову.

Дилан упал и остался лежать на полу в холодном зале. Но его по какой-то причине не доставили к медику.

— Дилана тоже нужно принести сюда! — сказала я.

— Мне такого приказа не поступало, — качнул головой Дэни.

— Но он же окоченеет?

— Успокойся. У Альгиса всё под контролем.

С меня сняли всю одежду, дали взамен больничную сорочку, поставили капельницу и скормили мне бутерброд с колбасой и сыром.

— Всё, можешь отправляться к себе, — улыбнулся Дэни, словно я маленький ребёнок, а он только что сделал мне прививку.

— А как же Дилан?

— С этим вопросом уже не ко мне.

Когда я, едва не теряя сознание от головокружения, дошла до холодного зала, то обнаружила, что Дилана уже унесли.

Я нашла его в нашей комнате, бездыханного, с незатянувшимися ранами.

Возле кровати стоял Альгис и с недовольным видом смотрел на свои наручные часы.

— Слишком долго… — покачал головой он.

В прошлый раз, когда Дилан выстрелил в голову мне и себе, пули прошли навылет. В этот раз сквозных ран по моим предварительным подсчётам было две.

— Почему его не отнесли к Дэни? — взволнованно спросила я.

— Потому что его организм должен справиться сам. У него осталось достаточно крови, чтобы восстановиться.

— А если нет?

Вдруг Дилан вздохнул и закашлялся.

— Следи за тем, чтобы пули вышли из тела. Завтра к семи утра на тренировку. Оба.

— Но… — хотела было возразить я.

— Не опаздывать! — с этими словами Альгис вышел.

Я осталась один на один с мечущимся в агонии и кашляющим кровью Диланом.

«Чем тебе помочь?» — спросила у него я, но в ответ уловила лишь панику.

Я сняла с него окровавленную одежду. Следы от выстрелов начали затягиваться. Сначала я вздохнула с облегчением, а потом вспомнила слова наставника. Что если пули остались в теле? Я решила немного подождать и дать Дилану ещё время на восстановление, а сама помылась и переоделась в футболку и треники.

Дилан окончательно вернулся в сознание и лежал, стиснув зубы от боли.

«Тебя тоже надо помыть», — сказала я и за руки стащила его с постели.

Дилан взвыл так, словно его всего погрузили в чан с кипящей водой.

«Тише, потерпи, — уговаривала я. — Ты весь грязный. Надо смыть кровь. Так мне будет проще тебя осмотреть.»

Спустя два часа мучения Дилана превратились в изнуряющую пытку. Раны затянулись, оставив пули внутри тела. И тогда я поняла, что нужно было извлекать металл, пока были видны следы от выстрелов.

Я взяла в кабинете Дэни инструменты и, ориентируясь по памяти, сделала разрезы в тех местах, где были следы от выстрелов. На то, чтобы вытащить четыре пули, у меня ушла вся ночь.

Дилан впал в забытье на середине операции.

Вытащив четвёртую пулю, я сама не заметила, как уснула. А когда открыла глаза, часы на стене показывали 7:10.

«Дилан, просыпайся!» — мысленно завопила я, вскакивая с постели.

Дилан пошевелился и застонал.

«Я не могу…»

«Можешь! Вставай! Мы уже опоздали, — я налила воды в стакан и заставила Дилана выпить. — Альгис вчера предупредил, что опаздывать нельзя.»

Через десять минут я приволокла Дилана в зал для тренировок.

Альгис не выказал ни капли сочувствия:

— Двадцать две минуты опоздания! — упрекнул он.

— Прости, у нас была тяжёлая ночь, — попыталась оправдаться я.

— Какая бы ни была у вас ночь, это не должно сказываться на тренировках. Приступайте к разминке.

Только я с облегчением подумала, что мы избежали наказания, как Дилан свалился на пол и забился в конвульсиях.

— В чём дело? — негромко, но грозно прозвучал голос Альгиса.

— Возможно, я вытащила не все пули… — ответила я.

В зале появился Иуоо в чёрном тренировочном костюме из грубого хлопка.

— Здравствуйте, — сказала я, потому что не знала, как ещё приветствовать своего господина.

Верховный подошёл к лежащему на полу Дилану и резко взмахнул рукой вверх над его туловищем. Шесть пуль, разрывая плоть, вылетели наружу, затем упали вниз и, словно бусинки, укатились в разные стороны.

— А ведь я говорил, что с ним будут проблемы… — сказал Иуоо, насмешливо глядя на меня. — Ты прекрасно справишься без него.

— Нет. Мне он нужен, — уверенно ответила я, но верховный уже потерял ко мне интерес.

Иуоо сказал Альгису:

— Этого на сегодня освободить. Пусть полностью восстановится. Госпожу Диану тренируй в обычном режиме.

— Понял, — кивнул наставник и сразу обратился ко мне. — Диана, отнеси Дилана к Дэни и возвращайся.

Теперь мне было всё равно, что я снова несу на руках мужика. Пусть даже это не женское дело. Но разве я женщина? У убийц нет разделения на сильный и слабый пол.

После разминки, которая показалась мне ещё тяжелее, чем вчера, я почувствовала, что не в состоянии драться. Руки отказывались слушаться, сознание уплывало, хотелось есть и спать.

— Соберись! Почему такая вялая? — упрекнул Альгис.

— Вчера не удалось поесть и поспать… — поделилась я.

— В холодный зал! — скомандовал он.

И я поплелась следом за наставником, недоумевая, как же смогу удержать в руках меч.

Но вместо поединка меня банально расстреляли, как вчера Дилана. Первая пуля угодила мне в голову, так что я не почувствовала боли.

Зато боль нахлынула вместе с вернувшимся в тело сознанием. Я одновременно стонала и плакала, а мой пустой желудок пытался вывернуться наизнанку. Полный спектр ощущений жесточайшего похмелья.

Меня обнял Дилан. Он уже успел немного восстановиться после извлечения пуль.

«Ты молодчина. Сейчас всё пройдёт. Потерпи…» — мысленно внушал он мне.

— Пятнадцать минут! — констатировал Альгис. — Неплохо.

«Диана, твоё тело само избавилось от пуль! Это… Это какое-то волшебство! Ты просто создана для вечной жизни.»

Вскоре я успокоилась и взяла себя в руки. Боль ушла, осталась только слабость.

— Похоже, у нас назревает выходной, — сказал Дэни. — Обескровлены оба.

Мы с Диланом с благодарностью посмотрели на нашего медика, но Альгис оборвал наши надежды:

— Нет, терять целый день непозволительно, — наставник обратился к нам. — Когда закончите здесь, отправляйтесь есть и спать. К трём часам дня жду в мягком зале.

О том, что будет, если мы опять опоздаем, Альгис не упомянул.

Отдых пролетел, как мгновение. Мы неизбежно вернулись к тренировкам.

Дилан занялся отрабатыванием боевых приёмов. И снова ему повезло меньше, чем мне: за три часа тренировки Альгис сломал ему шею или спину по меньшей мере десяток раз, и это ещё не говоря о вывихах и переломах конечностей.

Наш куратор и тренер в одном лице успокоился только когда довёл нас до изнеможения, а потом добавил, что перед сном состоится ещё одна тренировка. И это снова была не шутка. Альгис вообще не производил впечатления шутника. Как-то интуитивно чувствовалось, что препираться с ним бесполезно и, главное, опасно.

Вечером настала моя очередь умирать. Нас учили уворачиваться от ударов, но скорости нам катастрофически не хватало. Способностей, которые мы получили после перерождения, оказалось недостаточно для превосходства над себе подобными.

Альгис не отличался снисходительностью к противоположному полу. В основном мне ломали шею, но дали испытать и болевые приёмы. Я рыдала и умоляла прекратить издевательства. Моё тело ещё не привыкло умирать, сознание впадало в панику от ощущения, что близится смерть.

Но наставник запретил ныть и молить о пощаде, потому что наша задача — научиться относиться к смерти спокойно, без лишних эмоций и конвульсий.

Спать после первого тренировочного дня мы завалились, не сказав друг другу ни слова. Ни о какой интимной близости после десятка собственных смертей речи не шло.

Нас нещадно истязали. Казалось, изощрённые пытки будут длиться вечно.

Шли дни. После первой недели ада мы потеряли им счёт, совершенно позабыв, что где-то остался реальный мир.

Со временем к нам с Диланом пришёл пофигизм: убьют сейчас, убьют потом, разом больше, разом меньше — нет разницы.

А когда мы научились легко умирать, перед нами встала новая задача: научиться избегать смерти.

С молниеносной реакцией возникли проблемы: Альгис умел двигаться так, что я даже не успевала понять, что умерла. Казалось, достичь столь высокого уровня невозможно.

Первые подвижки в результатах появились спустя пару месяцев. К этому времени наши тела научились спокойно и без внутреннего содрогания относиться к боли.

И, да, с момента начала тренировок мы с Диланом ни разу не занимались любовью. Все силы уходили на попытки справиться с непробиваемым монстром по имени Альгис. Причём тренер всегда был уравновешен, беззлобен и терпеливо объяснял, в чём наши ошибки.

Выходных нам не давали, и это тоже делалось с целью деформировать наши личности. Нас затачивали под будущую профессию.

После второго месяца дрессировки нас начали допускать к спаррингам с будущими коллегами. Друг против друга нас не ставили по одной простой причине: я знала наперёд мысли Дилана и могла управлять его движениями, а он физически не мог нанести вред своей госпоже.

Первым победил противника Дилан. Гордиться было особенно нечем, потому что проигравшим оказался Эд, один из самых молодых чистильщиков. Но с тех пор мы оба поняли, что обучиться двигаться с сумасшедшей скоростью возможно и вполне реально.

Между тренировками в качестве отдушины или менее жестоких истязаний нас обучали. За время подготовки я прошла углублённый курс по географии, истории мира, английского, немецкого, по физике, обычаям народов мира и особенностям менталитета в разных странах.

Так как результаты теоретического и практического экзаменов у нас с Диланом сильно различались, то и учили нас по отдельности. Дилан сосредоточился на освоении боевых искусств, а я погрузилась в инглиш. Меня заставляли говорить только на иностранном языке, за что я ещё больше невзлюбила его.

Постепенно, день за днём, из нас делали других людей.

Тренировки без реальной практики всё длились и длились. Альгис был удовлетворён нашими успехами, но не спешил взваливать на нас ответственные задания.

В темпе изнурительных тренировок пролетело полгода. За это время мы ни разу не покидали базу. Члены клана убийц приезжали и вновь отправлялись на задания, а нас держали взаперти и не давали даже помыслить о чём-то постороннем.

До меня в полной мере начало доходить, что это уже совершенно новая жизнь, и в ней другие действующие лица. Как ни тяжело было это осознавать, но от мыслей о детях, оставшихся сиротами, никому не станет лучше. Максиму с Полиной пришлось страдать из-за наших грехов, но они хотя бы остались живы и о них было кому позаботиться.

Постепенно тяжёлые думы начали отпускать меня. Перед сном и во время отдыха я почти не думала о прошлом. Скорее, меня волновало настоящее и то, как долго оно продлится.

Однажды за обедом я спросила Альгиса:

— Почему нам не дают реальных заданий?

— Иуоо считает, что вы ещё не готовы, — ответил тот.

— Ты тоже так считаешь?

— Главному виднее, Диана. В боевых искусствах я вас натаскал, но вам ещё есть, чему поучиться, так что трудитесь и ждите.

— Хочешь, чтобы мы превзошли тебя в мастерстве? — пошутила я.

— Буду рад, — улыбнулся Альгис. — А тебе уже не терпится пойти убивать?

— Меня страшит такая перспектива, — честно ответила я.

— Что конкретно?

— Убивать невинных людей — это не по мне.

— Мы не террористы, чтобы косить кого попало, — строго посмотрел на меня наставник. — Скорей всего, ваше первое задание будет проходить под моим присмотром. Я не дам вам накосячить.

— Альгис, ты же знаешь, что я в этом не новичок, — напомнила я.

— В работе это будет совсем по-другому. Тебе придётся убивать много, часто и не оставлять следов.

— Но откуда Иуоо знает, кого нужно убить? Он, что, знает о каждом человеке на земле? Общается с богом?

— Да, — неожиданно сразу кивнул собеседник.

Мне вспомнились фильмы про фанатиков, которые вырезали людей сотнями, потому что считали себя исполнителями божьей воли. Альгис, конечно, не был похож на фанатика, да и наше бессмертие подтверждает, что клан Иуоо — не просто секта. Но всё равно жутко.

За полгода жизни на базе я ближе познакомилась с Иуоо. Он лично взялся тренировать мои магические способности.

Но если от Альгиса всегда веяло спокойствием и умиротворением, то глава клана внушал леденящий душу ужас одним лишь своим присутствием. Казалось, он видел меня насквозь. А может, так и было на самом деле.

Глава клана изъяснялся кратко, рваными двусмысленными фразами. Моей задачей было улавливать смысл и делать, как он говорит.

В наказание за недостаточное старание Иуоо использовал заклинание «некрам», которое вызывало во всём теле адскую всепоглощающую боль, и к этой боли, в отличие от смерти, нельзя было привыкнуть. Мысли отключались, пропадала возможность управлять телом, оно словно сгорало в пламени.

Скорее из страха наказания, чем от желания овладеть магией, я начала делать успехи. Замок на двери, которую я взломала, спасая Дилана, удалось починить спустя три месяца ежедневных упражнений.

Мир начал открываться для меня с новой стороны. Появилось множество вещей, которыми я овладела только после ухода из своей прежней жизни.

Дилана не было со мной на занятиях по магии. Иуоо называл их управлением реальностью и всеми силами доказывал, что магия — это не чудеса, а тяжёлый умственный труд.

В отличие от Альгиса, Иуоо никогда не хвалил меня за успехи. Что бы я ни делала, в глазах верховного это было ничтожно маленькой и не слишком важной песчинкой.

Пока я занималась с Иуоо, Дилан с неподдельным рвением постигал искусство боя. Он отдавался тренировкам увлечённо, внимал каждому слову своего тренера и отрабатывал приёмы до полного изнеможения.

Последние полгода мы не притрагивались друг к другу. Вся энергия уходила на то, чтобы превратиться в новых людей. И нам это, в конце концов, удалось.

Первые перемены в себе я заметила, когда Дилан разглядывал меня голую после душа. Мы оба были еле живые от смертельной усталости, но вдруг пристально уставились друг на друга.

Наши тела изменились. То, что тренировками можно добиться выпуклостей в определённых местах, было логично, но в нас, помимо упругих мышц, изменилось и кое-что ещё: мы помолодели.

У меня пропали тёмные круги под глазами, разгладились морщинки между бровями, а кожа стала свежей и бархатной, как в юности.

Дилан стал похож на себя прежнего, тех времён, когда нас поженили. На память остались только абсолютно седые, как у отца, волосы.

Сначала я решила, что это результат активных занятий спортом, но всё оказалось куда сказочнее: бессмертие даровало нам вечную молодость. Ни алкоголь, ни даже наркотики не способны отнять у таких как мы здоровье. Организм быстро избавится от токсинов и вернётся в прежнюю форму. Таково вознаграждение за поддержание баланса жизни и смерти на планете.

Теперь я уже по-другому смотрела на своих собратьев-чистильщиков. Большинство из них выглядели счастливыми. Удовлетворённость жизнью и чувство собственного превосходства над обычными людьми читались по их лицам, жестам и поведению. Никто не тяготился жестокостью своего ремесла.

Возможно, и нам с Диланом удастся обрести счастье?

Глава 7

Тем утром Альгис устроил нам щадящую тренировку, где от нас требовалось уворачиваться от пуль. Выстрелов из пистолета нам удалось успешно избежать, но когда очередь дошла до автомата, нас всё-таки расстреляли.

А после короткого отдыха и трапезы нам выдали новые документы и сообщили, что на днях мы летим в Штаты на своё первое задание.

Альгис сразу предупредил, чтобы мы не допускали никаких вольностей, пока не наберёмся опыта.

Первой жертвой должен был стать мужчина, маньяк, живущий на ферме и занимающийся растлением малолетних. Классика жанра. Преступника звали Боб Уокер. Полиция не раз наведывалась к нему в дом, но никаких улик не обнаружила. Ни люди, ни собаки не нашли следов пребывания пропавших девочек и мальчиков.

Маньяк работал учителем химии сразу в нескольких школах. Там он и примечал своих будущих жертв.

Основная роль в задании по устранению лишнего элемента общества отводилась мне. Ничего особенного: проследить за Бобом, найти место, где он прячет тела своих жертв, и свернуть негодяю шею.

Мне предстояло «перевестись» в школу по обмену и проучиться некоторое время в выпускном классе. Основной загвоздкой было то, что по-английски я говорила с сильным акцентом.

Впрочем, моё амплуа должно было частично компенсировать неуверенное знание языка: мне надлежало быть замкнутой нелюдимой девочкой, забитой мышкой, которую родители старались пихнуть всюду, куда только можно, лишь бы я смогла потом выйти в люди.

По новым документам меня звали Аня Петрова. Просто и провинциально. А для того чтобы выглядеть похожей на школьницу, меня перекрасили в каштановый цвет, сделали стрижку до плеч, подобрали молодёжные вещи и купили рюкзак.

Дилан, который теперь стал Дэвидом Джонсом, тоже преобразился: его короткие абсолютно седые волосы выкрасили в чёрный цвет, на лице заставили отрастить недельную щетину, а носить ему теперь полагалось обтягивающие спортивные футболки и брюки, подчёркивающие достоинства фигуры.

Когда я впервые увидела новый образ Дилана, подумала, что так сексуально он не выглядел никогда. Это было его поистине эталонное состояние. Не то что у меня, доходяги-школьницы с полной головой комплексов.

«Вижу, тебе нравится», — улыбнулся он, ловя мой оценивающий взгляд.

«Подумывала трахнуть тебя вечерком, но вспомнила, что мне шестнадцать и тебя могут посадить», — послала я ему мысленный сигнал.

Дилан фыркнул.

Заняться любовью нам не дали. Тренировочная база — это вообще не лучшее место для личных отношений. К тому же сейчас настало крайне ответственное время, когда нужно показать себя во всей красе, то есть во всём мастерстве.

Мы так долго не вылезали из логова чистильщиков, что я глазела на людей в аэропорту, словно дикарка. Мне всё казалось, что вот-вот появится кто-нибудь из знакомых и узнает нас. Или что по нам видно, что мы не просто люди.

Страхи оказались напрасными. Мы благополучно прошли регистрацию и долетели сначала до Нью-Йорка, затем до Ричмонда, и уже на машине — до Роанока, где проживал Боб Уокер.

Так как наша с Диланом связь не позволяла находиться далеко друг от друга, он должен был остановиться в съёмном коттедже вместе с Альгисом.

Дилан заставлял меня проговаривать по-английски наиболее распространённые фразы и предложения, без конца поправлял и демонстрировал своё безукоризненное знание языка, чем невероятно бесил.

Меня поселили в приёмную семью. Так называемых родителей звали Марта и Тэд. Их дочери Сьюзен и Лилли, погодки, должны были учиться со мной в одном классе.

Я испугалась, что постоянное сопровождение станет непреодолимой помехой на пути химика-извращенца ко мне, но всё же решила довериться тому, кто составил план нашей первой операции.

Приёмные сёстры сначала налетели на меня с расспросами, но очень быстро поняли, что увлекательного общения и близкой дружбы у нас не получится. Я показалась им слишком скучной.

Мне любезно выделили отдельную комнату, чтобы ничто не мешало учиться.

И началась школа. Первый день девочки водили меня по кабинетам и без особого энтузиазма познакомили со своими бойфрендами.

Сьюзен с Лилли занимались черлидингом и после уроков ходили на тренировки, так что домой мне предстояло возвращаться на автобусе.

В первые дни мне не удавалось видеться с Диланом и Альгисом. Спать одной было некомфортно и тоскливо. Привычка есть привычка.

Кроме того, явно детская обстановка в спальне напомнила мне о моих детях. Боль нахлынула внезапно и неотвратимо. Убедившись, что меня, наконец, оставили в покое, я свернулась калачиком на постели и дала волю слезам.

«Эй, не хандри там», — сказал мне Дилан.

«Отвали!» — попыталась выгнать из своей головы нежелательного наблюдателя я.

«Чёрт, Диана, с ними всё будет хорошо. А чтобы не подвергать их лишний раз опасности, нужно чётко выполнять приказы Иуоо».

Дилан был прав. Я заставила себя успокоиться и принялась обдумывать, как буду привлекать внимание Боба Уокера.

На следующий день первым уроком стояла химия. Я изо всех сил скромничала и прикидывалась забитой серой мышью. Неприглядный балахон и спадающая на глаза чёлка дополняли образ нелюдимой девчонки.

Боб бросил на меня оценивающий взгляд поверх очков и больше ничем не выдал своей заинтересованности.

Что мне было делать дальше — непонятно. На уроках я честно пыталась записывать материал в тетрадь, но делала это по одной причине: от скуки.

«Диана, после звонка подойди к учителю и задай вопрос», — сказал Дилан.

«Какой?»

«Любой. Прикинься, что затрудняешься с решением задачи».

Я дождалась, пока одноклассники покинут кабинет, и подошла к маньяку с вопросом о способах получения синильной кислоты. На ломаном английском объяснила, что собираюсь после школы поступать в медицинский институт, поэтому изучаю химию углублённо.

Учитель обрадовался моей инициативе и предложил мне посещать его факультатив. Ещё спросил, как долго я буду жить в семье по обмену. Это был риторический вопрос, так как программа обмена установила единый срок: полгода.

Вроде бы я выполняла указания как надо, но всё равно чувствовала, что не управляю ситуацией. Кроме того, отсутствие рядом Дилана пугало едва ли не до паники. Чувство незащищённости давило со всех сторон, от этого я нервничала и одновременно злилась на саму себя.

Я же его ненавидела, хотела даже умереть, лишь бы больше никогда не видеть его… И вот теперь мы оба превратились в новых людей. И всё. Теперь мы связаны и не способны существовать друг без друга.

Дилан тоже не находил себе места: всё утро тренировался на заднем дворе, чтобы отвлечься от тягостных мыслей, потом сел читать газету, но сразу отложил её… Его метания и повышенную нервозность заметил и Альгис.

— Что, ломает? — спросил наставник.

— Есть такое… — кивнул Дилан. Отпираться было бесполезно, а так, может, Альгис поможет советом или делом.

— Со временем научитесь с этим справляться. Держать дистанцию — тоже тренировка.

— Долго это будет продолжаться?

— Думаю, несколько месяцев. Потом привыкнете.

— Откуда знаешь?

— Была тут до вас одна парочка… — сказал Альгис и задумчиво посмотрел вдаль.

— И что с ними случилось?

— Этого ни тебе, ни твоей госпоже знать не положено, — наставник снова повернулся к Дилану. — Сегодня, как стемнеет, Диана выйдет на прогулку. У вас будет полчаса.

И история о паре, которая была до нас и, по всей видимости, погибла, отошла на второй план. Мне не хотелось радоваться словам Альгиса, но моё тело уже трепетало от предвкушения. Дилан тоже начал фантазировать, что сделает со мной, когда мы увидимся.

Все предыдущие полгода из нас выжимали силы до последней капли. После тренировок мы были похожи на овощи, сваренные в собственном соку. Доходило до того, что не получалось держать в руке нож и даже донести до рта бутерброд или кружку с водой.

Сексуальная энергия не проявляла себя все эти мучительные полгода. Мы спали рядом, прижавшись друг к другу, но в том-то и дело, что только спали. Сон для нас был дороже золота и даже дороже занятий любовью.

Наверное, натаскивание до полного изнеможения являлось частью плана. Во-первых, мы одновременно были рядом и отдельно. Нам запрещалось драться друг с другом, но мы видели, как каждый из нас дерётся и умирает. Несчётное количество раз мы умирали вместе: я чувствовала боль Дилана, а он — мою. Так нас учили привыкать к самому страшному.

А сегодня нам позволили посвятить друг другу целых полчаса!

Чтобы скоротать время, я прилежно сделала уроки, почитала учебники и отвечала за ужином на сыплющиеся, как из рога изобилия, вопросы.

Отпускать меня на прогулку одну приёмные родители не хотели. Они говорили что-то про возросшую в последние месяцы преступность и высокий риск заблудиться. Но я настояла на своём: хочу на пробежку и всё тут.

Воткнула наушники, включила музыку и выскользнула за дверь. Недолго мне предстояло жить в этой семье, поэтому какой смысл миндальничать?

Дом, арендованный Альгисом, находился всего в квартале от того, где жила я. Улицу освещали фонари, но их света хватало лишь на проезжую часть и тротуар, а дворы зияли чёрными дырами. В одной из таких дыр меня ждал Дилан. Он стоял, опёршись локтем о забор, и нервничал, поглядывая на наручные часы.

Мы не сказали друг другу ни слова. Даже мысленно. Меня просто схватили и уволокли в дом, затем в комнату. На пол полетели уродливый балахон, кроссовки, спортивные штаны, нижнее бельё…

И началось безумие. Мы прижимались друг к другу так, словно от крепости объятий зависели наши жизни. Как мы продержались столько времени на расстоянии и без любовных ласк? Наше слияние — это самое приятное, что мне доводилось когда-либо испытывать. Ощущения можно было сравнить только с попаданием в воспеваемый верующими людьми рай или с бокалом божественной амброзии.

В порыве страсти я укусила Дилана за шею. Выступила кровь и, прежде чем ранка успела затянуться, я слизнула красную жидкость и… мне это понравилось! Тело наполнилось лёгкостью, казалось, я вся свечусь от переполняющих меня сил.

Затем я прокусила собственное запястье и протянула Дилану. Эффект был аналогичный. И мы с ещё большим упоением слились снова, забыв об отпущенном нам времени.

Три коротких стука в дверь заставили протрезветь от экстаза. Мы, как солдаты, мгновенно запрыгнули каждый в свою одежду и вышли к Альгису.

— Тебе уже пора, Диана. Ваше время вышло, — сообщил наставник.

Я кивнула и, не произнося ни слова, трусцой направилась в сторону дома приёмных родителей. Да, такие тренировки благотворно сказываются на физическом и эмоциональном здоровье. Их следует проводить каждый день, а ещё лучше утром и вечером.

Дилан, резко выдернутый из состояния блаженства, снова сидел в гостиной с Альгисом. Обсуждения проходили без меня, то есть моё присутствие и не требовалось: Дилан был моими ушами и глазами.

— Мы не будем дожидаться, когда Боб клюнет на новенькую. Наша задача — убить его так, чтобы никому и в голову не пришло заподозрить нас. Убили — исчезли.

— Тогда зачем нужны были заморочки со школой и приёмной семьёй? — спросил Дилан.

— Этот маньяк не является кем-то принципиально важным. Но то, что он — негодяй, позволяет вам, новичкам, без особых мук совести войти в профессию. Такого не жалко убить, плюс он — нелюдим и безвестен, так что шумиху вокруг его смерти поднимать не будут, — наставник отпил чай из кружки и продолжил. — А заморочки с опекунством — это своего рода креатив. Чтобы вы учились искать разные способы незаметного убийства. Диана как лидер в вашей паре должна уметь приспосабливаться к различным условиям жизни. К тому же лично мне интересно узнать, где Боб прячет трупы.

— Проще говоря, мы отрабатываем навыки на куклах сейчас? — уточнил Дилан.

— Именно, — кивнул Альгис. — За полгода вам дали самый минимум. Теперь началась практика.

— А почему бы не подстроить смерть учителя как самоубийство?

— У тебя хватит навыков обстряпать дело, не наследив? — наставник смерил своего ученика насмешливым взглядом. — Машину, на которой ты приедешь убивать химика, легко отследить по спутникам, а уж потом дело техники узнать, кем автомобиль был арендован.

— Зачем ехать к нему, если он каждый день в школе?

— Я готов выслушать твой план.

— Незаметно отравить, например. Есть яды, не оставляющие следов в крови.

— Яды — это хорошо, но наш первый урок — личное убийство. Так что думай.

И Дилан погрузился в размышления.

На следующий день на уроке физкультуры я опрометчиво продемонстрировала уровень своей физической подготовки и была тут же окружена девочками-черлидершами. Меня звали в команду болельщиц, но я упорно не поддавалась на уговоры.

Уже дома приёмные сёстры с живейшим интересом расспрашивали, что и как я ещё умею, расписывали все прелести команды по черлидингу и просто щебетали не по делу.

Тоскующий по мне Дилан только усмехался тому, насколько хорошо я вошла в роль.

— Сними-ка свою футболку! — скомандовала Сьюзен, старшая из сестёр. — Хочу посмотреть, что ты под ней прячешь.

— Ну, не надо. Мои родители очень строго относятся к…

— Да ладно! — подхватила инициативу сестры Лилли. — Ты же здесь, а не там! Если тебя подкрасить, будешь вполне ничего! Снимай давай!

— Без обид, Энни, — так называла меня Сьюзен, — но вещи на пять размеров больше, чем твой, тебе определённо не идут.

— Мне в них комфортно.

— А у тебя на родине парень есть?

— Нет… — я смотрела на своих мучительниц глазами брошенного котёнка в надежде, что они, наконец, отстанут.

Но нет: Сьюзен притащила ворох своей одежды и велела мне примерить. В итоге я сдалась и получила в ответ охи-вздохи и вполне резонный вопрос: «А тебе точно шестнадцать?»

— Я в таком виде в школу не пойду, — заупрямилась я, стягивая с себя чужие вещи.

— Почему? — вполне натурально удивилась Лилли. — А давай мы тебе парня найдём? Твои родители всё равно ничего не узнают.

Я покачала головой. А тем временем Сьюзен сфотографировала меня со спины и послала этот снимок кому-то из друзей.

— Не хочешь — значит, скоро захочешь! Ты же наших парней видела! Мускулистые, широкоплечие, высокие… М-м-м… А что они умеют делать… — Сьюзен просияла, высунула свой язычок и помотала им из стороны в сторону.

Лилли захихикала и кивнула.

«Развратные малолетки», — с насмешкой прокомментировал Дилан.

«По-твоему, это смешно?» — не разделила его веселья я.

«Готовься к разговорам про секс», — вздохнул в ответ мой собеседник и замолк.

— То есть, хочешь сказать, у тебя никогда не было парня? — озвучила вопрос Сьюзен.

— Нет, — изобразила я смущение.

— Ты так много потеряла! — сказала Лилли.

— А родители ваши знают, что вы уже… — я ещё не договорила, а на меня уже страшно посмотрели две пары глаз. — Оу, ясно…

— Родители ещё не осознали, что мы выросли. И лучше им об этом не знать. Но неужели тебе не хочется попробовать?

— Я не хочу об этом говорить, — опустила голову я.

— Так-так-так… Значит, было? И как?

— Отстаньте!

Назавтра моё фото в нижнем белье разлетелось по сети. Я прославилась на всю старшую школу.

Альгис сказал, что такого ни в коем случае нельзя допускать, и чтобы впредь следила за поведением находящихся рядом людей.

Вот и первый камень в мой огород. Я привлекла к себе излишнее внимание. Грубая ошибка для убийцы.

— Теперь будем действовать быстрее, — заключил Альгис. — Подберётесь к жертве незаметно и прикончите без свидетелей.

— Как именно? — спросил Дилан.

— Подольёте ему в чай сильнодействующего снотворного, дождётесь, пока он отключится и напоите серной кислотой или щёлоком, ну, или что там найдётся в его лаборатории.

Дома приёмные сёстры отговаривали от посещения факультатива по химии. Об учителе химии ходили страшные слухи.

Маньяк выбирал себе жертв хаотически, то есть похищал учащихся разных классов и школ города.

Боб был не единственным подозреваемым, но он, сам того не зная, выглядел, как чрезмерно приличный гражданин, чем вызывал недоверие у окружающих. Даже коллеги старались лишний раз не контактировать с ним.

Однако начальство дорожило ценным сотрудником: всё-таки он был превосходным педагогом, его ученики занимали первые места на олимпиадах по химии.

Я не прислушалась к советам Сьюзен и Лилли отказаться от факультатива. Сделала вид, что всё ещё обижена за тот поступок с распространением моей откровенной фотографии.

— Питер сказал, что ты очень даже! — сказала Сьюзен и кокетливо облизнула губы.

— Кто такой? — без особого энтузиазма поинтересовалась я.

— Лучший друг Ллойда, моего парня. Питер также сказал, что не прочь показать тебе, что такое любовь.

— Спасибо, не надо, — буркнула я, нахмурившись.

Девочки заговорщицки переглянулись.

Вечером, оставшись в одиночестве, я залезла в свой планшет. Руки сами набрали в поиске социальной сети имя «Максим Волк». Фотографии на странице сына не было, то есть когда-то она была, но теперь Максим по какой-то причине её убрал. Его профиль был практически пуст.

Мне на глаза набежали слёзы. Одновременно хотелось увидеть Максима и было страшно сорваться.

«Диана, ты что творишь? Нельзя!» — поспешил образумить меня Дилан.

«Заткнись! И только попробуй кому-нибудь взболтнуть!» — пригрозила я, а палец уже нажал кнопку «Регистрация».

Руки тряслись, но я всё же создала фейковую страничку под именем Ann Petrova и написала с неё Максиму:

«Привет! Меня зовут Аня. Видела тебя на соревнованиях по каратэ в прошлом году. Давай познакомимся?»

Ничего более толкового мне тогда в голову не пришло. Я придумала легенду, будто мне тринадцать лет, и у меня тоже недавно умерла мама.

«Кодовое слово?» — почти сразу пришло мне в ответ.

«Нет такого», — написала я и выключила экран, чтобы стереть с него капельки влаги. Руки вспотели и планшет начал выскальзывать.

«Зачем ты хочешь познакомиться?» — уже ждало меня сообщение.

«Это, наверное, глупо, но, мне кажется, мы с тобой сможем друг друга понять и подружиться. Я слышала историю твоей семьи. Год назад я тоже пережила смерть мамы, правда, у меня ещё остался отец… В общем, извини, что напоминаю».

Максим прочитал моё сообщение, но ничего не ответил и вышел из сети.

Я отложила планшет и задумалась: с одной стороны, я могу с ним общаться, не выдавая себя; с другой, это большой риск для жизни Максима, и имею ли я право подвергать его такой опасности?

Дилан осуждающе молчал, но старался не показывать вида Альгису. А во мне теплилась надежда снова обрести тесную духовную связь с сыном.

На следующий день в школе ко мне пристала компания парней с настойчивым желанием познакомиться поближе. Я изо всех сил строила из себя скромницу, опускала глаза долу, но ребята всё не отставали от меня.

Уже прозвенел первый звонок на урок, а я так и стояла возле своего шкафчика, окружённая сразу четырьмя парнями.

Главным заводилой был ученик выпускного класса по имени Уилл, и в самом деле редкий красавчик и настолько же уверенный в собственной вседозволенности и безнаказанности.

Из-под футболки парня драконьими хвостами выглядывали татуировки. Больше остальных мне запомнилась цветная виверна, как бы обвившая хвостом руку. Глаза у твари горели кислотно-зелёным огнём, это значит, Уилл не пожалел денег на новомодные тату-чернила.

Но агрессивные цветные татуировки говорили не только о финансовом благополучии парня. Это был явный знак, что шутить с таким человеком нельзя, и самый верный выход — перестать интересовать его. Плохо только, что такие как он теряют интерес только после того как «опробуют» жертву, а на бестолковый спонтанный секс я была не готова.

«Почему ты ничего не делаешь, Диана?» — упрекнул меня Дилан.

«А что, по-твоему, я должна делать? Вырубить их одного за другим с ноги?» — вопросом на вопрос ответила я.

Дилан не на шутку разнервничался и обратился за советом к Альгису, на что тот ответил: «С такими пустяками разбирайтесь сами».

Тем временем Уилл собственнически притянул меня к себе за талию, а потом провёл рукой по моему животу и груди.

Прозвенел второй звонок. Один из четвёрки ушёл. Осталось трое.

— Встретимся после уроков? — спросил Уилл, плотоядно глядя на меня.

Я неуверенно пожала плечами, но затем кивнула, исключительно чтобы он от меня отстал.

К последнему уроку я уже придумала, как мне избежать встречи со старшеклассником. Я разыскала маньяка Боба и напросилась к нему на факультатив, честно признавшись, что боюсь приставаний Уилла.

Учитель отвёл меня в лаборантскую и любезно предложил чай с печеньем. Мы разговорились и плавно перешли от химии к жизни в целом.

— Я хочу стать независимой от родителей и уехать подальше от них, — поделилась я.

— Ты и так за океаном, куда уж дальше? — снисходительно улыбнулся очкастый химик.

— Здесь я тоже обязана жить так, как велят они. Не я выбрала этот город, эту школу, эту приёмную семью. Скорей бы всё это кончилось… — и ведь почти не соврала.

— Почему ты так хочешь быть свободной?

— Потому что у меня накопилось много личных желаний, которые не понравятся моим родителям.

— Например?

— Ну… Набить татуировку, — на ходу сочинила я.

— Я в молодости тоже хотел, — признался Боб. — А вообще я могу тебя понять. Мне не повезло с родителями ещё больше, чем тебе. Но давай не будем о грустном, — он тряхнул головой. — Зато теперь у меня есть собственная ферма!

— О-о! — радостно воскликнула я. — И животные есть?

— Разумеется.

— Обожаю животных! Овечек люблю, лошадей и собак!

— У меня живёт кобыла, дюжина овец и пёс, а ещё гуси. Если хочешь, я свожу тебя на экскурсию, — предложил Боб.

— Вы серьёзно? Я бы с радостью!

— Тогда чего тянуть? Едем! — с энтузиазмом предложил учитель.

Я с тревогой покосилась в сторону окна.

— Увы, меня поджидают внизу…

— Об этом не волнуйся. Я покажу тебе служебный выход. Его используют работники столовой. Оттуда направляйся не к парковке, а в сторону сквера, там и встретимся.

«Соглашайся, Диана. Похоже, это то, что нам нужно, — сказал Дилан. — Мы с Альгисом отправимся по следу».

Боб начал суетливо собирать в свою сумку рабочие журналы, а я помогла убрать со стола.

На выходе из кабинета мы столкнулись со Сьюзен и Лилли, моими приёмными сёстрами.

— Энни! — воскликнули они хором. — Мы как раз тебя искали! Уилл в бешенстве!

— Но я не… — хотела было отвязаться от девчонок я, но меня перебил учитель.

— Всего доброго, барышни, — сказал он и торопливыми шагами направился прочь.

«Твою мать!» — выругалась я про себя.

«Держи лицо, Диана», — напомнил мне Дилан.

Но я была настолько зла, что, игнорируя щебетание Сьюзен и Лилли, направилась к парадному выходу.

На парковке на меня буквально набросился Уилл:

— Ты ответишь мне за всё! А ну в машину! — прорычал он.

— Отвали! — я силой высвободила руку из его захвата.

— Ах ты… — он снова потянулся, чтобы схватить меня, но я ловко увернулась.

— Я же сказала, отвали от меня! — агрессивно, вопреки своему амплуа, крикнула я.

Для убедительности пришлось пнуть Уилла под колено и дать дёру.

Возвращаться домой на школьном автобусе не хотелось, поэтому я брела вдоль дороги. Настроение ушло в минус.

«Это не твоя вина, Диана», — решил успокоить Дилан.

«Конечно, моя! — не согласилась я. — Я запорола единственную возможность! Нас с Бобом видели вместе! Он ни за что больше не приблизится ко мне!»

Дилан передал мои умозаключения Альгису, и тот согласился.

«Ничего, мы придумаем что-нибудь другое», — сказал Дилан.

Я добиралась до дома час. Оттягивала объяснения с девочками, как могла.

В теле царило ощущение слабости и дискомфорта, словно я впала в зависимость от наркотиков.

Школа стояла в отдалении от жилых кварталов. Это означало, что от Дилана меня отделял не километр, а минимум пять.

Чтобы развеяться, я попеременно то шла, то бежала. Слегка притормозила возле дома, где жил Дилан, дождалась, пока он выглянет из окна, и двинулась дальше.

— Энни! — визгливо, едва ли не на весь квартал, возвестила Лилли, стоя на крыльце дома.

Мне стоило титанических усилий не нагрубить ей. Хотя ругательства из моих уст всё равно вылетели бы кривые. Я просто сделала вид, что погружена в собственные мысли и сделала попытку пройти мимо. Но Лилли преградила мне путь.

— Уилл Харпер, Энни! — воскликнула она. — Да я… Да любая девчонка школы отдала бы всё, чтобы… — Лилли не договорила, но и так было понятно, о чём мечтала женская половина старшей школы.

— Мне он не нравится, — ответила я, чем повергла Лилли в шок. — Извини, мне нужно делать уроки.

— Ну ты и ханжа… — донеслось мне вслед. Я не знала значения слова «prude» (ханжа), его мне перевёл Дилан.

Но за уроки я так и не села. На глаза попался мой планшет, который я не брала с собой в школу из осторожности, и чтобы не привлекать лишнего внимания. Среди американских школьников считалось зазорным пользоваться устаревшими моделями гаджетов, а у меня была именно такая.

Только моя рука дотянулась до кнопки, чтобы включить устройство, как в дверь забарабанили.

— Энни! — послышался голос Сьюзен.

Пришлось открыть.

— Послушай, — начала так называемая старшая сестра, — завтра будет громкий скандал из-за того, что ты сделала. Я хочу тебе помочь. Напиши Уиллу и извинись.

— За что? — удивилась я.

— За то, что видео, как ты пнула его под колено, уже набрало четыреста просмотров!

— Ох, нет… — вырвалось у меня.

— Тебе здесь учиться почти полгода, и будет лучше, если тебя не будут травить.

Я отвела взгляд в сторону. Разумеется, писать Уиллу я не собиралась. Тем более, с фейкового профиля. Даже думать о каких-то там избалованных школьниках не хотелось. Единственным, кто сейчас мог снять моё напряжение, был Дилан.

— Что, он тебе совсем не нравится? — поинтересовалась Сьюзен.

— Совсем, — покачала головой я.

— Где ты научилась драться?

— Пошла на борьбу после того как меня изнасиловали.

— О… — открыла рот Сьюзен. — Так и знала, что с тобой всё не так просто. И теперь ты ненавидишь парней, да?

— Да, — подтвердила догадку я. Мне такая позиция была выгодна. — Только ты никому не рассказывай, ладно?

— Угу, — кивнула она и через секунду выпорхнула из комнаты — рассказывать всей школе горячую новость обо мне.

«Тебе пора на пробежку», — напомнил мне голос Дилана в голове.

И я, забыв о глупых малолетках и сплетнях, засобиралась. Всё-таки тяжело было сохранять здравомыслие, когда у тебя вот такая ломка.

«Если это продлится несколько лет, мы оба слетим с катушек», — мысленно сказала я, переодеваясь в спортивную одежду.

Добравшись до места, я снова позволила схватить себя в объятья и просто кайфовала от временно прекратившейся ломки. В тело снова вернулась сила, а ощущать Дилана в себе и на себе было божественно. И плевать, что на счастье нам выделено всего полчаса.

В жестокую реальность я вернулась после слов Дилана:

«Не смей делать всякие глупости и флиртовать с парнями, иначе я нарушу правила, приду и поубиваю всех».

Не знаю, что меня взбесило больше: то, с какой интонацией это было сказано, или явное проявление Дилана-деспота, — того самого, который убил меня.

«Знай своё место!» — отстранилась я и начала одеваться.

«Эй, не рычи, — сказал Дилан, хватая меня за толстовку и привлекая к себе. — У нас ещё десять минут, и я хочу убедиться, что тебя не интересует никто, кроме меня. Ты же знаешь, как я не люблю конкурентов».

Похоже, моего первого предупреждения ему оказалось мало. Кое-кто забыл, что является рабом, а не господином.

Я спокойно посмотрела на Дилана, затем громко, чётко произнося каждый звук, сказала: «Некрам!»

Дилан свалился на пол мгновенно. Его захватила невыносимая боль, ощущение сгорания заживо, предсмертной агонии, которая при помощи дьявольских чар может длиться бесконечно.

Я небрежно набросила на Дилана плед, чтобы прикрыть его наготу, и влезла в свою одежду. Тело колбасило. Пусть не физически, но энергетически я ощущала боль от заклинания.

В комнату влетел злющий Альгис:

— Ты что творишь?! А ну сними это с него! — закричал наставник.

Я выждала пару секунд и процедила сквозь зубы: «Фортум!»

Дилан на полу глубоко вздохнул и застонал.

— Это было серьёзнейшее нарушение с твоей стороны! — отчитал меня Альгис.

— А то, что он начал мне указывать, — это, по-твоему, нормально? — вступила в спор я.

— Решайте свои проблемы другими способами. Ты ещё недостаточно сильна, чтобы пользоваться магией.

— Я знаю свои силы! — огрызнулась я.

— Ты еле держишься на ногах, — заметил Альгис, и это было правдой. — Задание вы провалили. Завтра мы возвращаемся обратно.

— Что? Но можно же… — начала я, но наставник меня перебил.

— Нельзя. Сейчас отправляйся к себе, собери вещи и жди. Утром тебя экстренно отправят домой.

Спорить было бесполезно, и мне пришлось уйти. Ноги буквально подкашивались, голова кружилась. С Диланом мы не перекинулись и парой слов. Его рвало в туалете. Таковы были последствия «Некрама».

Вечером приёмная мама принудительно усадила меня ужинать, и мне пришлось ковыряться в тарелке хотя бы для вида. В глазах то темнело, то мелькали чёрные, похожие на мух, точки. Паршивое состояние.

Оказавшись в комнате, я упала на диван. Под рукой лежал планшет, и рука против воли включила его и ввела пароль. В сети меня ждало сообщение от Максима:

«Вчера ко мне подошла Полина и сказала: «Передай привет маме». Сначала я подумал, что тоже скоро умру, а потом вспомнил, что мама не умерла. Я ведь догадался, что ты — это она».

Планшет выпал из рук и отключился, и это было последнее, что я увидела перед тем, как впасть в забытье.

Вместо возвращения к жизни, сквозь путы немощи я ощутила, как каждая клеточка моего тела едва не лопается от боли. Где-то на границе сознания вместе со мной мучился Дилан. Мне хотелось одного: перестать существовать, прекратить эти мучения, сгореть в настоящем огне.

Мне показалось, что мы с Диланом мучились под заклинанием «Некрам» вечность, но на самом деле прошли лишь сутки.

Когда с нас сняли чары, мы ещё долго не могли пошевелиться. Моё сознание словно замерло в состоянии мучений и отказывалось воспринимать реальность.

Дилан подполз ко мне и обнял.

«Диана? Диана? — звал он. — Всё кончилось. Открой глаза? Скажи что-нибудь?»

Первое, что я почувствовала, это как дрожат его руки.