Смех и грех Ивана-царевича

Глава 6

Первым в дом прибыл олигарх Пятаков в сопровождении бритого наголо мужчины в дорогом темном костюме.

– Я велел не звонить в полицию, – с порога сказал Игорь Анатольевич. – Надеюсь, вы послушались?

– Да, – всхлипнула Елизавета Матвеевна. – И я ничего не сказала Эмме Геннадиевне и Матвею Ильичу – они пожилые люди, не дай бог, инфаркт заработают. Хорошо, что родители в тот момент, когда Ксюша закричала, ушли на пруд кормить уток.

– Вот и славно, – нежно произнес торговец алкоголем, обнимая будущую тещу за плечи, – нам тут не нужны истерика, врачи и тупые полицейские. Андрей Викторович живо решит этот вопрос. Бабичев, начинай.

Бритоголовый откашлялся:

– Кто в курсе произошедшего?

Елизавета Матвеевна обвела взглядом присутствующих:

– Все тут. Ксюша, Надежда Васильевна, Иван Павлович и я. Дочь выглянула во двор, наткнулась на… ну, на это… и закричала. Дворецкий услышал ее вопль, поспешил на помощь и понял, что произошел несчастный случай. Домработница же отправилась мусор выкидывать, шла от бачка и… увидела труп. Дворецкий сообщил мне. Я сразу соединилась с Игорем Анатольевичем.

Бабичев повернулся к Ксюше:

– Что случилось?

Она обхватила себя руками и затряслась:

– Я увлекаюсь фотографией, хотела сделать снимок хоздвора – там растет красивый и очень старый дуб, папа говорил, ему пятьсот лет. Вышла на улицу, вижу: камень большой. Сначала я не поняла, как он на земле очутился и что под ним, а потом…

Ксения разрыдалась. Елизавета Матвеевна встала с кресла, подошла к дочери, погладила ее по голове и пробормотала:

– Ну-ну, возьми себя в руки.

Бабичев уставился на меня. Я правильно истолковал его взгляд и стал докладывать:

– Я стоял в небольшом холле, его окно выходит на задний двор, поэтому сразу услышал голос Ксении Семеновны. Чтобы выйти на улицу через дверь, мне пришлось бы пробежать несколько коридоров, поэтому я принял решение распахнуть до конца створку полуоткрытого окна и через него выскочить во двор для оказания помощи. Ксения Семеновна была в шоке. На земле лежала женщина. Я провел княжну в особняк, запер черный ход, спрятал ключ в карман и известил хозяйку.

– Мертвую бабу узнал? – поинтересовался Андрей Викторович.

– Не имел возможности рассмотреть лицо погибшей, на нем лежал каменный цветок, – пояснил я. – Близко к телу не подходил, могу лишь описать одежду: синие джинсы, черный пуловер, замшевые темные балетки.

– Ты где раньше работал? – вмешался в разговор Игорь Анатольевич.

– У сэра Беркендорфа, замок Эссекс, Великобритания, – почтительно склонив голову, отрапортовал я. – Сэр Мэтью скончался, леди Элен вновь вступила в брак, ее новый супруг полностью сменил штат сотрудников, обслуживающих поместье.

– Беркендорф, Беркендорф… – пробубнил Бабичев, буравя меня взглядом. – Знакомое имечко, где-то я его слышал. А! Игорь Анатольевич, помните, три года назад вы летали в Лондон, я вас сопровождал, и все тамошние СМИ на разные голоса пели про тетку, которая подозревалась в отравлении мужа? Ну точно! Фамилия ее была Беркендорф. Это твоя бывшая хозяйка? Однако ей удалось сухой из воды выйти, не посадили бабу, опять замуж вышла.

Я отступил на шаг от окна:

– Простите. Но мне ничего о личной жизни сэра Метью и леди Элен неизвестно. Я служил в их замке дворецким, руководил горничными и садовниками. А вот шоферы и няня мне не подчинялись.

Андрей Викторович криво усмехнулся.

– Молодец. О личной жизни княгини Винивитиновой-Бельской тебе тоже ничего знать не надо.

Я кивнул:

– Я озабочен исключительно хозяйственными делами. И, прошу простить за, вероятно, неуместную в данной беседе информацию, но с детства имел проблемы со слухом, зрением и вербаликой. Туг на ухо, слабоват на глаза и немею при виде посторонних. Еще раз извините за излишнюю откровенность, она мне не свойственна.

Игорь Анатольевич заржал:

– Лиза, где ты раздобыла этого парня?

Хозяйка не успела отреагировать на вопрос, Бабичев встал:

– Старики, значит, кормят уток. А где остальные?

Елизавета Матвеевна растерянно взглянула на меня.

– Сестра хозяйки проводит экскурсию, тема «Осень в парке», – быстро заговорил я. – Группа людей ходит по территории. На задний двор никого из посторонних не водят. Прогулка рассчитана на два часа, закончится через тридцать минут. Домработница меняет постельное белье. Родион Семенович в своей комнате.

– Хорошо, что в доме нет толпы слуг, – констатировал Андрей Викторович, – а то потом затыкай всем рты.

Щеки Елизаветы Матвеевны порозовели. Я понял, почему смутилась хозяйка, и пришел ей, принявшей слова Бабичева за упрек в нищете, на помощь:

– Обслуга еще подбирается. Первым в усадьбу наняли вашего покорного слугу, через пару недель я начну проводить кастинг среди тех, кого станет присылать агентство по найму, и к Новому году будет полный штат постоянных работников. Пока же два раза в неделю приезжает бригада поломоек, а еду готовит домработница. Нормального повара с помощниками пригласить до реконструкции кухни было бы неправильно.

– Современную газовую плиту установят через десять дней, – вмешалась Елизавета Матвеевна. – Потом Иван Павлович займется наймом персонала.

Дверь маленькой гостиной приоткрылась, на пороге появился рыжеволосый парень:

– Андрей Викторович, мы все закончили.

Бабичев махнул ему рукой:

– Уезжайте, Коля. – Затем он повернулся ко мне: – Иван, держи мою визитку. Иди к экскурсионному автобусу и жди, пока группа соберется уезжать. Если кто заблажит: «Где моя подруга? Ее нет!» – передай этому человеку карточку и скажи: «Вашей спутнице стало плохо, у нее резко повысилось давление, мы отправили ее в больницу. Позвоните по телефону, доктор даст полную информацию». Никто из вас на заднем дворе не был, ничего не видел, не слышал, не знает. Ксении вообще в доме нет с утра, она уехала с Игорем Анатольевичем на шопинг. Елизавета Матвеевна тоже болталась в городе, ходила по магазинам. Это так, на всякий случай, никто ни о чем вас спрашивать не станет. Если же вдруг появится полиция, сразу звоните мне. Ступай, Иван.

Я покинул комнату, отправился к центральным воротам и увидел пустой автобус. Минут через пятнадцать показалась группа людей, все быстро расселись по местам. Я заглянул в «Икарус»:

– Добрый день. Как экскурсия?

И услышал в ответ разноголосые высказывания:

– Очень интересно!

– Такие красивые картины…

– Почему у вас нет буфета? За несколько часов мы есть захотели.

– Туалет только один, это весьма неудобно.

Я подождал, пока градус эмоций понизится, и продолжил:

– Пожалуйста, проверьте, чтобы все находились в автобусе, и обратите внимание на свои сумки, не забывайте их. Кто старший в группе?

Полная женщина в черном пуховике подняла руку:

– Ну, типа, я. Третий раз у вас, и никто никогда отъезжающих не проверял.

– Вчера одна пожилая дама отбилась от экскурсии – заплутала в парке, не могла найти дорогу к дому и очень испугалась, – нашелся я. – Пришлось нам, когда бедняжка все же попала в особняк, вызывать «Скорую». Поэтому княгиня Винивитинова-Бельская приняла решение…

– Олеся, заканчивай болтать, домой охота, – крикнул из недр «Икаруса» женский голос. – Никто не отстал.

– Точно? – не успокаивался я. И увидел недовольное лицо высунувшейся в проход между креслами ярко накрашенной блондинки, которая незамедлительно стала возмущаться:

– Я знаю своих коллег, нас двадцать два человека, ни один не отстал. И вещи не теряли. Отпускайте нас.

– Счастливой дороги! – пожелал я.

Затем вернулся в дом и доложил Елизавете:

– Экскурсанты выехали из усадьбы в полном составе.

– Откуда тогда взялась эта несчастная? – растерялась хозяйка. – Эмма Геннадиевна продала билеты и, как обычно, закрыла ворота, чтобы никто не проник в парк бесплатно.

– Они ажурные, забор не очень высок, его можно преодолеть без проблем, – заметил я.

– Лезть через изгородь? – без всякой театральности удивилась Елизавета Матвеевна.

– Кое-кто придет в восторг от такой идеи. Может, несчастная из дневной или утренней группы посетителей? У вас, вероятно, есть контакты тех, кто приезжал в десять и в четырнадцать часов, – подсказал я.

– Да, я сохраняю их на всякий случай, – жалобно протянула владелица поместья.

– Если вас не затруднит дать их мне, я попытаюсь узнать, не отстал ли кто, – пообещал я, вынимая из кармана мобильный.

Через десять минут, когда стало ясно, что никто из посетителей не потерялся, Елизавета Матвеевна вспомнила, что она вдовствующая княгиня, и царственно отдала мне распоряжение:

– Ступайте, Иван Павлович, проверьте, все ли готово к ужину. И созывайте членов семьи в столовую в положенное время.

Я чуть склонил голову, вышел в коридор, осторожно закрыл за собой дверь, сбегал на кухню, убедился, что Надежда Васильевна топчется у плиты, взглянул на будильник, стоящий на еле живом от старости холодильнике, и, удостоверившись, что за мной никто не наблюдает, шмыгнул в ответвление коридора, где находится дверь, ведущая на крутую лестницу на крышу.

Осторожно ступив на скользкое покрытие, я остановился и перевел дух. Мужчина не должен признаваться в собственных слабостях, и я старательно скрываю от посторонних свой страх высоты. Но сейчас-то нахожусь на крыше один и ясно понимаю, что приблизиться к ее краю для меня равносильно подвигу. И все же, поколебавшись пару минут, я встал на четвереньки и кое-как дополз до нависающей над задним двором балюстрады.

В ряду каменных ваз, из которых торчат мраморные цветы, зияло пустое место. На первый взгляд, в том, что один из них упал, не было ничего необычного – особняк дряхлый, его крыша давно пребывает в аварийном состоянии. Однако, внимательно осмотревшись, я заметил, что вокруг дыры слишком много пыли и мелких осколков. А около других «горшков» нет ничего подобного. Стараясь не смотреть вниз и держа в зубах маленький, но мощный фонарик, я, по-прежнему в позе собаки, начал передвигаться от вазона к вазону и шатать их. Ни один даже не шелохнулся.

Ощущая, как трясутся ноги и руки, я вернулся назад и стал шарить в ямке, образовавшейся на месте отлома свалившегося украшения. Пальцы наткнулись на нечто острое, оцарапавшее кожу. Когда пучок света упал на это место, мне стало понятно, почему остальные вазоны стоят, словно прибитые. Оказывается, я слегка повредил руку об остатки деревянного кола, на который была насажена «ваза». Строители, возводившие дом, оказались предусмотрительными. Или сам купец Бельский, когда украшали фасад его особняка, решил избежать неприятностей, которые непременно возникли бы, если б на голову кому-нибудь из его домочадцев рухнул кусок камня, и велел насадить декоративные части на прочные деревянные крепления.

Я еще раз осторожно ощупал торчащий кол и, боясь встать, пополз на карачках к двери, за которой начиналась лестница. В голове бурлили разные мысли. Кто орудовал на крыше? Кто-то из семьи? Эмму Геннадиевну и Матвея Ильича на верхотуре я представить себе не могу. Старикам не сделать и шага по черепице. А вот Елизавета Матвеевна бесстрашно шастает от трубы к трубе – она постоянно проверяет, в каком состоянии кровля.

Медленно продвигаясь к двери, я продолжал размышлять. Естественно, хозяйку имения нельзя сбрасывать со счетов. Анфису, Родиона и Ксению тоже. Хотя опять же сложно представить этих членов клана Винивитиновых в роли злодеев, которые спихивают с крыши вазу на голову незнакомки. И все же они теоретически способны на это. Только домработница Надежда Васильевна вне подозрений – она пенсионного возраста, да еще с излишним весом и со слабым зрением…

– Что тебе надо? – вдруг донесся до моих ушей откуда-то снизу тихий голос. – Какого хрена меня третируешь?

Всегда неприятно слышать площадное ругательство из женских уст, но я не настолько нежен, чтобы вздрагивать от грубых слов. Дернуться меня заставило другое – я сразу узнал ту, кто произнес непарламентское выражение, и сильно удивился. Елизавета Матвеевна, по моему мнению, никак не могла материться, однако именно она прибегла к крепкому словцу.