СМЕрШная история часть первая 1941 (СИ)

Глава 19

Санки, гружёные оружием, тащил грустный Алекс, мы, вчетвером шли за ним, по проторенному.

— Слушай, я не пойму, говоришь, что ты сейчас в разведке, но разве по одному отправляют? — Поинтересовался любопытный Никита Юдин.

Я показал рукой влево. — Там, в паре километров отсюда, стоит броневик. Видишь?

Красноармеец честно попытался рассмотреть искомое через частокол берёзовой рощи. — Шутишь?

Поправил ушанку, сбившуюся на лоб, отрицательно покачал головой. — Не шучу. Даже дальше вижу. Вот такой из меня разведчик.

Ко мне повернулись Сергей с Иваном. — А это не ты самолёт сбил?

Важно кивнул. — Было такое, не спорю.

— А я слыхал, что ты два метра ростом…что в яму упал и сломал ногу. — Проговорили они друг за другом.

Я улыбнулся, не армия, а испорченный телефон какой-то. Объяснил про высокого напарника, про падение в щель и, чтото не из винтовки стрелял, а из крупнокалибеного пулемёта. Долговязый, невольно подслушивая наши разговоры, периодически оглядывался. Он готов был поверить что я из винтовки по два самолёта в день сбиваю. Насмотрелся ночью, теперь побаивается.

— Коля. Ты говоришь, что броневик видишь, так может попробуем завести? Я слесарем‐механиком работал у нас на заводе.

Хм-м. В принципе, было бы неплохо доехать, всё лучше, чем ноги стаптывать, лыжи-то только у меня одного есть. — Эй! Эмигрант! Смотри, знаешь такой. — Нарисовал на снегу силуэт полугусеничного драндулета.

Уставший, тот с радостью остановился и, вернувшись назад, попытался угадать в моём рисунке модель бронетранспортёра.

— Зондеркрафирзефир…. — Выругался Алекс.

— На русском скажи, я это гавканье не понимаю. — Вот блин язык. Что бы не говорили, а всё кажется, что матом кроют. — Сколько он народу может увезти по такому снегу? Знаешь?

— Знаю, ездил на таком. — Исправился он. — Десять‐двенадцать, но, вообще, чем меньше, тем лучше.

Вот же кровожадный. Так, нас пятеро. Допустим, ещё пятерых возьмём. Значит минусуем восьмерых. — Ну, давайте прокатимся. — Закончив с математикой, определился с целями и сдёрнул с плеча эсвэтэшку. — Т-туф-ф! Т-туф-ф!… Т-туф-ф!

Гревшиеся у костра фашистики, попадали, некоторые навсегда.

— Т-туф-ф! — Один дурак, из оставленных в живых, решил добежать до броневика, пришлось и его вальнуть. Осталось четверо умных. — Пошли перебежчик, будешь переводчиком.

Пока подходили, пришлось ещё пострелять, чтобы фрицы не дёргались. А там уже Алекс до них докричался. Хэнде хох и всё такое.

Пленных немцев связали и уложили рядком в открытый кузов, мужики покидали туда же собранное с мертвецов барахло, а я пополнил коллекцию зольдбухов. Их складывал в отдельный мешок, вместе с прочими немецкими бумагами. Сидя на переднем сиденье, командовал Алексу, который оказался отличным водителем, куда рулить. Благодаря моим способностям несколько раз объезжали заминированные места. Немцев здесь уже не предвиделось и поэтому, когда мы отъезжали подальше, стрелял по минам, целясь в нажимные крышки.

Также, я избегал всех, кто мог бы испортить нам поездку. Округа была наводнена различным автотранспортом, чаще трофейным. Курсировали машины штабных, обозников и прочих, и прочих. Пешими, в основном, видел наших, и, всего один раз, попались гитлеровские недобитки, эту парочку с автоматами пристрелил на всякий случай. Не были они похожи на тех, кто хочет сдаться, да и крюк пришлось бы делать.

Спустя три часа такой неспешной езды, показалось село. Между нами все вопросы уже обговорены и я попрощался с красноармейцами, попросив замолвить словечко за Алекса, всё ж таки пользу приносил. Четверо, лежавшие связанными на полу, меня не интересовали, если начальству не понадабятся, пусть расстреливают, мне не жалко.

— Бывайте мужики. — Всунул валенки в крепления лыж и шустренько заскользил в лесочек. Мне лучше зайти с другой стороны, посмотрю сначала есть ли там Федя, и, если пойду, то только тогда, когда уляжется шумиха. Не каждый же день к штабу дивизии подъезжает немецкий броневик, с без вести пропавшими красноармейцами. Лишь бы не постреляли с перепугу, конечно, мы вывесили флаг, в виде тёмно-розового полотенца на длинной палке, но чёрт его знает, могут и стрельнуть.

Торя лыжню по лесу, приметил подходящее место для наблюдения за селом — на высоком холме, внутри заброшенного храма. В здании обнаружил свежее кострище и сваленные у стены охапки хвороста. Принюхавшись, "увидел" спящих вповалку красноармейцев, несколько дней назад, тут ночевала пара сотен советских солдат.

Началось. По селу забегали люди с оружием в руках — заметили подъезжающий броневик. Крики, приказы остановиться и стрельба в воздух. Ну, всё, обошлось, мужики стоят в окружении штабных и рассказывают тем о своих злоключениях. Вытащили из машины пленных, оружие, рядом стоит понурый Алекс и отвечает майору Дьяконовскому, кто он пожизниивыделяетлинаобщееблаго и из какой части.

Фёдор Михалыч нашёлся недалеко от кашеваров, взмахивая тяжёлым колуном, раскалывал берёзовые чурки на поленья и откидывал их в сторону полевой хлебопекарни. "Хорошо устроился напарничек." — Подумал, глядя на бывшего пулемётчика. Та-ак. А эти, что здесь делают, почему до сих пор не уехали? С раздражением следил за четверкой гэбэшников, присланных по мою душу. Епт-ыть, не нравится мне это.

Спустя пару часов проведённых в храме, узнал много интересного, из неприятного — про смерть Геллера. Я не сразу осознал то, что услышал от одного из оперативников. Вспомнил Сергеича и наше с ним расставание. Эх, что же ты не уберёгся майор, невольно потянулся к невскрытому конверту, который так и таскал в кармане гимнастёрки.

Ни хрена себе Санта‐Барабара. Чижик и Веник. М-да, потом не окажется, что Сергеич мутил с Колиной мамой? Ладно, что мы имеем. Колин отец мёртв, а это значит меньше шансов на раскрытие легенды. Опыты? Ни на какие опыты я не согласен. На хрен! Судьба?! В натуре, если бы не Геллер, сейчас бы какой-то профессор мозгоправ ковырялся в моей головушке. Не-е, на такое я не подпишусь.

***

Застегнув пуговицы на ширинке, лейтенант Сиверцев зевнул, широко раскрыв рот, потянулся и с наслаждением почесал себе между лопаток. Кинув случайный взгляд на занесённую порошей тропинку, отбросил только что закуреную папиросу и бегом помчался обратно в домик. Судя по двум цепочкам следов, пока он выходил в туалет, кто-то успел войти внутрь и уйти не замеченным. На кровати лежала записка от Николая Кувшинова, а на полу лежал вещмешок набитый картами, бумагами и немецкими солдатскими книжками.

Сплюнув от огорчения, пару минут Леонид собирался с мыслями. О таком варианте они с Женей Лобановым не подумали. Рассчитывали на личную беседу, в которой ориентируешься на реакции собеседника и соответственно, можно дозировать тот объем информации, который будет достаточным для получения нужного результата. Он ещё раз прочитал текст. Информацию ему подавай. А какую? Те обещания, которыми ему разрешено убедить парня, сейчас прозвучат глупо и неправдоподобно. Выдавать всё подряд, включая приказ, лично полученный от Лаврентия Павловича? Мля-а-ать! Лейтенант бросился к планшету висевшему на спинке кровати.

— Николай, требую вернуть то, что ты взял. Немедленно! Иначе… Пф-ф-ф. Пожалуйста, верни документы, мне их надо доставить в Москву. Очень тебя прошу. — Леонид обхватил голову, представив, что с ним будет за потерю совсекретных документов. — В общем, мне разрешили обеспечить тебя всем, чтобы ты не захотел, обещали выполнить любую просьбу и гарантировали полную безопасность. Как видишь, приказ подписал сам товарищ Берия. Пойми, никому не выгодно тебя арестовывать, или причинять какой-либо вред, только врагам. Ты нужен в Москве, я знаю о том, что ты успел здесь сделать, и поверь, завидую твоим возможностям. Хотел бы уничтожать фашистов, как ты, но вместо этого выполняю другую работу, не менее важную.

***

Забравшись поглубже в лес, сидел у костра, разогревая в котелке вчерашний кулеш. Геллера жаль, хороший мужик был, хоть и конторский, и был себе на уме, но с ним бы я поработал. Этот крепыш, капитан Семёнов, тоже не похож на подлеца и искренне верил в сказанное им, и про Берию не соврал — да, встречался и передал слова наркома в точности. Но говорил ли Лаврентий Павлович правду? И о загадочном профессоре ни слова не упомянул, не прочитай я письмо, так бы и не узнал о планируемых опытах.

Только что закончил перебирать стопку подписок о неразглашении, собранных со всех, с кем я общался, начиная с того момента, как попал на формирование дивизии. Присланные за мной гэбэшники восстановили по часам эти дни до моего ухода из расположения. В планшете были показания свидетелей, включая их домыслы и рассуждения, особенно, меня заинтересовал пересказ моих слов про гоблина, ведь старшина погиб и никак не мог поведать этого. Я посмотрел на подпись, какой-то Аверьянов В.Ф. Нет, не знаю такого, скорее всего, Илья кому-то из своих знакомых успел рассказать об ушастых зелёных уродцев. Поражаясь размерам проделанной гэбэшниками работы, думал над тем, как мне поступить. С одной стороны, пока идёт война, я могу вволю нагуляться, заниматься пострелушками, кошмаря фрицев, а потом, спокойно выполнить задуманное. С другой же — мне светит постоянный контроль и выполнение, не всегда приятных заданий. А в конторе по другому не бывает, тут тебе и служба собственной безопасности, и политика, где, как бы не больше грязи и мерзости. Есть и другой вариант, я могу влезть куда не следует и помешать кому-то из кремлёвских небожителей, и тогда меня прихлопнут, как надоедливого комарика. Могут и превентивно, если узнают, что я представляю для них опасность, а они обязательно узнают, от таких людей секретов нет. Это же змеиный клубок, где выживает не сильнейшие, а самые хитрые и приспосабливаемые. Яркий пример таких приспособленцев, это Хрущёв, попадёшься такому в поле зрения — раздавит. А может согласиться и самому раздавить нескольких таких гадов?

Прикончил остатки еды, запив морсом из фляги, закидал костёр снегом и достал из кармана монетку. Орёл или решка?

***

Спрашивается, на хрена влез в эту кашу, не я же её заварил. Это всё он, Терентьев.

Дело было так, кинул я монетку, ещё раз подумал, а после, пошёл к Фёдору — попрощаться, а там эти гаврики — Сергей, Никита и почему-то Алекс, спорят за мировую революцию. Я, не ожидая от них никаких подстав, всё же соратники, опрокинул с ними по сто грамм, немного посидели, да. Они послушали мои рассказы, посмотрели награды, слегка позавидовали и чуть не побили нашего пленного. Ещё сто грамм, после которых, Федя выступил с предложением. Задумка была хороша, по крайней мере, так мне тогда казалось.

И вот, я здесь.

Расплачиваюсь за то, что изменил своей обычной тактике, в этот раз, вместо снайперской засады, нападение на собравшихся в кучку генералов совершил с помощью ротного миномёта. Я ждал несколько часов, но, все вместе, эти дядьки на улице не показывались, а выкуривать их было бесполезно. И, посовещавшись с товарищами, решил закидать их домик 50-миллиметровыми минами. Не спорю, вещь безусловно убойная, но оказалось, что восемьсот метров дистанции недостаточно для комфортного отступления. Да, диверсия удалась и вермахтовские шишки уже в аду, но скорость, с которой меня вычислили, неприятно поразила. Это с карабином я мог снизить уровень шума, замотав ствол в ватное одеяло, а с миномётом такого не выйдет. Меня услышали и выслали погоню. Утихомирив дрожь в руках, дождался, когда финны приблизятся к нужной точке, прицелился в рубчатый корпус гранаты. — Т-туф-ф! — Зажатая в воткнутой в снег рогульке эфка упала, сверкнув отлетевшим рычагом.

— Бдыщь! — От взрыва, на придорожных кустах послетали снежные шапки и часть из преследующих меня лыжников попадала на дорогу. Трое, или четверо ранены, а остальные невольно сбавили ход. Использовав последнюю гранату для простейшей ловушки, лишь ненадолго притормозил погоню, чёртовы спортсмены, никак не отстают. Финнов больше сотни, а патронов к СВТ всего три десятка. М-да, не ожидал, что попаду в такую ситуацию, сил уже нет, а до Ганомага ещё два километра. В бронетранспортёре стоит MG34, и к нему взяли полюбившийся мне пулемёт ДК, мне только бы добежать машины, уж там-то я разговеюсь.

— Ху-у-ух! — Парни, наблюдавшие в бинокль за уничтожением фрицевского штаба, догадались, что у меня проблемы и выехали мне на встречу. Чувствуя, что ещё чуть-чуть и кончусь прямо здесь, останавливаюсь, прячась за стволом одиноко стоящей сосны, палки в сторону, лыжи туда же, стянуть зубами перчатку. Жду.

Броня уже метрах в пятистах за спиной, когда я открываю огонь, коленки первой пятёрки подламываются и, сильно разогнавшиеся, они кувыркаються в снег. Финны, прикрываясь деревьями, рассыпаются и залегают, начиная стрелять в мою сторону. Высунув из-за дерева только ствол, убиваю троих с MG34, но, пока перезаряжаюсь, к пулемётам подбегают другие. Выручает Фёдор Михалыч: прижимает противника к земле, открыв огонь из броневика. — Тды-тды… Тды-тды…

А я его ещё отговаривал от участия в вылазке. Пригодился всё таки. "Эх, сейчас бы дымов накидать." — Помечтал, думая, как бы мне забраться в кузов. Повторив отстрел пулемётчиков, бегом бросаюсь к бронетранспортёру, подскальзываюсь, два раза падаю, теряю винтовку, но умудряюсь добежать целым. Ко мне протягиваются руки Алекса и Сергея, помогая забраться в кузов. Есть! Сейчас повоюем. Эмигрант кидается на водительское место и начинает сдавать назад. Мне так даже легче, чем дальше от меня противник, тем проще с ним разобраться.

— Тды-тды… Тды-тды… Тды-тды… — По фиг на коленки, некогда выцеливать, нам надо убраться отсюда поскорее. Из-за тряски, начинаю позорно мазать, поэтому пинаю Алекса в спину. — Стой!

Целых четыре диска уходит на оставшихся финнов, которые думали спрятаться от меня за деревьями. Ха-ха-ха! От крупняка?! Эйфория захлёстывает, заставляя делать лишнее. — Всё! Давай разворачиваться. — Говорю, а сам без сил падаю на скамейку.

Алекс, этим рейдом зарабатывающий себе жизнь, разворачивает броневик, теперь, основная работа на нём и Сергее, ведь они одни среди нас, кто говорит на немецком. Мы слишком глубоко забрались в тыл к фашистам и одних моих способностей не хватит, чтобы помочь нам выбраться, поэтому мы одеты в немецкую форму и готовы к несложным проверкам.

Снял шапку и вытер ею потное лицо. А спина настолько мокрая, что пот затекает в трусы. Засунув руку за пазуху, протёр поясницу. Писец! Пару секунд рассматриваю кровь на ладони и отключаюсь.