Смертельная охота

Я встаю и сдергиваю с дерева один из халатов. Похоже, его сшили для девочки. Ни за что не буду в это ввязываться. Верни его на место и сними другой.

Лучше, но рукава слишком короткие и грудь не застегивается.

В третий раз повезло. Неплохо. Может, стоило пойти в медицинский.

Жетона нет, только пара цветных ручек в нагрудном кармане. Я проверяю удостоверение личности на кармане пальто другого мужчины. Плохо, мы совсем не похожи. Попробую. Если меня спросят, просто скажу, что забыл его дома.

Я выхожу в коридор, закрываю за собой дверь и иду прямиком к пожарной лестнице.

На стене висит ламинированная табличка. План здания больницы. Я отрываю план от двухсторонней клейкой ленты. Прохожу через пожарный выход и спускаюсь по лестнице на следующий этаж, который должен быть первым.

Подвальный этаж. Там есть ещё лестницы, ведущие вниз, значит, должны быть более глубокие уровни.

Мне нужны протоколы вскрытия трупов погибших детей. Предположительно, я смогу получить их с любого из планшетов, удобно разбросанных по всей больнице.

Но если я смогу посмотреть бумажные документы, то, возможно, увижу что-то, чего не видно на экране размером 8,5 на 11 дюймов. Уверен, что найду и то, и другое в патологоанатомическом отделении. Оно будет в подвале. Рядом с моргом.

На втором этаже и в первом подвальном этаже расположены операционные. Прозекторская находится на втором подвальном этаже. Выглядит просто. Сомневаюсь, что прозекторская больницы «Resurrection General» часто бывает загружена. Гистологическая лаборатория находится на втором этаже. Морг находится через коридор от прозекторской. Рядом с моргом находится рабочий кабинет патологоанатомов.

Я спускаюсь ещё на один пролёт, в подвал №2. Толкаю изолированную противопожарную дверь. Она оборудована длинной ручкой, открывающейся локтем. Я выхожу в длинный коридор, на самом нижнем уровне больницы. Сверяюсь с планом этажа, иду в конец коридора. Прохожу мимо пары лифтов. Воздух холодный, и по коже бегут мурашки. Стены цементные, покрытые глянцевой жёлтой краской. Я кладу руку на поверхность и быстро отдергиваю. Поверхность холодная, гладкая и липкая. Как что-то когда-то живое, а теперь не очень.

Это место кажется заброшенным, и нетрудно понять, почему. У меня от этого мурашки по коже.

Я прохожу мимо деревянной двери справа с надписью «Отделение патологии» . Внутри всё тихо. Я поворачиваю дверную ручку и заглядываю внутрь.

Комната выглядит как обычный корпоративный офис. Ярко освещённые современные столы. Беспроводные телефоны заряжаются в своих держателях. Ноутбуки установлены в док-станциях с большими плоскими мониторами. У каждого есть беспроводная настольная клавиатура и мышь. На одном из столов лежит больничный планшет. Я беру его и играю с ним. Коснусь экрана, и он загорается. На безвкусных обоях Resurrection General изображены привлекательные медсестра и врач, дарящие улыбки состоятельному на вид бумеру.

Я решаю оставить планшет, пока завершаю исследование. Кладу его на стол. Справа от ноутбука лежит огромный анатомический том в кожаном переплёте. Страницы — фут шириной и восемнадцать дюймов высотой. Он открыт на той части, где изображена грудная клетка. Я замечаю, что страницы сделаны из ацетатной плёнки с прекрасными цветными иллюстрациями. Они расположены так, что, перелистывая их, можно последовательно отслаивать слои тела. Я поднимаю

Каждый лист ацетата я беру за уголок и переворачиваю, чтобы увидеть скрытые структуры. Сначала я отодвигаю кожу, затем снимаю грудную пластину грудины, затем удаляю пронумерованные рёбра. Наконец, открывается почти трёхмерное изображение грудной полости. Я вынимаю лёгкие, и вот оно… сердце и кровеносные сосуды, отходящие от мышечного насоса.

Я заставляю себя отвести взгляд от изображения. Рядом на столе лежат золотая шариковая ручка и блокнот для рисования. Кто-то бережно воспроизвёл изображение сердца, находящегося в грудной клетке. Репродукция выполнена с мельчайшими деталями. Можно сказать, это работа, сделанная с любовью. Вокруг неё изящным почерком аккуратно нацарапаны пометки.

Рисунок не вписывается в эту обстановку. Ноутбук, монитор и планшет относятся к XXI веку. Рисунок и заметки, судя по всему, относятся к XVIII или XIX веку. Они были сделаны недавно, но выглядят так, будто им место в Британском музее.

Я беру золотую ручку. На корпусе курсивом выгравировано имя владельца: Эмиль Дюран . Взгляните ещё раз на рисунок. Вот как это выглядит в голове доброго доктора.

Выхожу обратно в коридор. В другом конце ещё один противопожарный выход, и я иду туда. Слева от меня широкие двери лифта. Вдвое шире тех, мимо которых я прошёл раньше. Этот лифт предназначен для перевозки каталок с пассажирами. Конечно, им нужно спустить тела сюда и поднять их обратно наверх.

В пяти метрах по коридору находятся две раздвижные двери, по одной с каждой стороны. На первой двери слева висит табличка «Вскрытие» . На правой — табличка «Морг» .

Пройдите через двери в прозекторскую. Она просторная и простая. Четыре прозекторских стола стоят в ряд. Сейчас они пустуют. Ряды люминесцентных ламп тянутся вдоль потолка. Они расположены с таким интервалом, чтобы обеспечить равномерное освещение. У каждого стола есть свой набор мощных ламп на колёсных стойках. Одна у изголовья, другая у изножья. Есть штатив с профессиональной камерой Nikon, кольцевой вспышкой и медицинским объективом.

С трёх сторон — модульные шкафы с раковинами, шлангами, стойками с ёмкостями для образцов и инструментами. Есть холодильник, который мне не хочется открывать.

Всё в комнате напоминает случайному наблюдателю, что человеческое тело на девяносто процентов состоит из воды. Когда оно умирает, когда оно раскрывается, когда оно разлагается, всё вокруг него становится мокрым.

В комнате пахнет формальдегидом. Не так сильно, как на поле боя, но достаточно сильно, чтобы не выветриться. Я подхожу к одному из низких шкафчиков. Слева большая раковина, справа стол. На столе стоит блестящая сковорода из нержавеющей стали. Площадь её два с половиной квадратных фута, глубина три дюйма. Дно покрыто чёрной смолой.

Меня пугает вид дохлого кота, лежащего на сковородке. Он лежит на спине, расставив лапы. Длинные штифты, вбитые в лапы и в смолу, удерживают его на месте. Голова запрокинута назад, челюсть отвисла. Хорошо, что я не вижу его глаз.

Серая шерсть животного покрыта консервантом. Именно он является источником запаха формальдегида, пропитывающего прозекторскую.

На столе слева от кастрюли лежит хирургический набор. Ножницы и скальпель уже были использованы. Кусочки плоти прилипли к ножницам. Живот кошки аккуратно рассечён. Вскрыт от таза до грудины. Внутренние органы осторожно извлечены и промыты, чтобы не высохли. Они расположены в две колонны: слева и справа от тела кошки.

Правая передняя нога животного также была препарирована. Разрез был сделан по всей длине трубчатых костей. Мех и кожа были тщательно раздвинуты. В результате этого упражнения обнажились мышцы.

На столе справа от кастрюли лежат планшеты из плотной чертежной бумаги.

Там были сделаны два отдельных рисунка. Один представляет собой детальное изображение внутренних органов кошки, где каждый орган идентифицирован и тщательно подписан. Другой рисунок изображает мускулатуру передней конечности.

Иллюстрации выглядят точь-в-точь как копии анатомического справочника в патологоанатомическом кабинете. Художественные, с скрупулезным вниманием к деталям. Они словно из начала XIX века. Заметки и надписи сделаны рукой Эмиля Дюрана.

Эта сцена кажется неуместной. В прозекторской больницы «Resurrection General» проводят вскрытия человеческих трупов. Конечно, это небольшая больница. Учреждение не пользуется особой популярностью, но это препарирование кошки – именно то, что я ожидал бы увидеть в колледже. А не в действующей больнице.

Эти вскрытия имеют вид хобби .

Меня бросает в дрожь. Как будто Эмилю Дюрану не хватает людей для практики, поэтому он оттачивает своё мастерство, препарируя животных.

Запах формальдегида застрял в моих ноздрях. Я поворачиваюсь и толкаю раздвижные двери. Не могу покинуть эту проклятую прозекторскую достаточно быстро. Я пересекаю коридор и открываю двери в морг.

Я оказываюсь в вестибюле морга.

На одной из стен висит бумажный календарь. На широком столе с нишей для ног стоят рабочий стол и плоский монитор. Есть клавиатура, мышь и коврик для мыши. Рядом с клавиатурой стоит ещё один из вездесущих планшетов.

Остальная часть морга — все три стены — занята стальными картотечными шкафами. Это как раз те самые бумажные папки, которые мне нужны.

Я прохожу через внутренние двери и оказываюсь в самом морге. Стена за стеной заполнена стальными рефрижераторными гробами.

Дрожа, я возвращаюсь в офис и сажусь за стол. Беру планшет, нажимаю на него и вижу банальный экран приветствия. Ещё одно нажатие открывает окно входа в систему. Пустое поле и цифровая клавиатура. Не раздумывая, я набираю 1-1-5-9. Страница входа исчезает, и на её месте появляется рабочий стол. Иконки точно такие же, как те, что нам показывала Шелли.

С первой попытки.

Людям следует усвоить, что использование одной и той же цифры дважды подряд существенно снижает надёжность PIN-кода. Это простой вероятностный расчёт, которым снайперы и артиллеристы прекрасно владеют, предсказывая попадание снаряда.

Я открываю папку « Карты пациентов» . Нахожу Тейлор Пёрди. Её медицинские заключения и заключение об аппендэктомии находятся в одной подпапке. Есть отдельная подпапка «Отчёты о вскрытии» . Я нахожу её файл и упаковываю медицинские заключения и заключение о вскрытии в один конверт. Прикрепляю его к электронному письму.

Мое внимание привлекает поле « От» .

От: karen.shelly@resurrection.med

Использование любого планшета регистрируется и отслеживается. Планшет умирает сразу после выписки из больницы.

Я отправляю файлы себе и Штейну по электронной почте. На экране появляется предупреждение: «Некоторые получатели находятся за пределами вашей организации». Хотите ли вы… продолжать?

Я колеблюсь. Рискну, но лучше отправить одно письмо, чем три.

Медицинскую карту и отчёт о вскрытии Кармен Эспозито найти легко. Я прикрепляю их к тому же электронному письму. Наконец, я нахожу отчёт о вскрытии Бейли Митчелл и прикрепляю его.

Я делаю вдох и нажимаю «Отправить» .

Удалите zip-архивы, удалите письма из папки «Отправленные». У меня такое чувство, что всё это закончится задолго до того, как отдел кибербезопасности Луки проведёт полную экспертизу. Что же они тогда найдут? Медсестра Шелли отправила файлы из больницы на адрес электронной почты, якобы предназначенный для чёрного правительства. Даме придётся кое-что объяснить.

Любая охранная фирма, которая попытается узнать адрес электронной почты Стайна, получит в своё распоряжение АНБ с микроскопом. Все их устройства и программы будут заражены кейлоггерами, о которых они и мечтать не могут.

Затем к ним в гости приходят щеголеватые молодые специалисты с определенными прическами и в дорогих деловых костюмах.

Я встаю и иду к картотечному шкафу. Там я нахожу Кармен Эспозито. Никаких медицинских карт. Это место только для протоколов вскрытия. Это последний раз, когда врач тебя посмотрит. Я несу папку с документами девушки обратно к столу и открываю её.

Заставляю себя прочитать подробности. Тело девушки было разорвано от удара. То, что её протащило по дороге, усугубило разрушения. Это было не хирургическое расчленение, проведённое над Бейли Митчелл и Тейлором Пёрди. Это тело зацепилось за металл и разорвалось. Кости были раздроблены автомобилем весом в две тысячи фунтов, мчавшимся со скоростью шестьдесят или семьдесят миль в час и ускоряющимся.

Причина смерти: тупая травма головы и груди, полученная в результате удара автомобиля.

Лечащий патологоанатом: доктор Эмиль Дюран.

Фотографии рассказывают ужасающую историю. По мере того, как я просматриваю снимки, моё возмущение растёт. Кеннеди, должно быть, исчез из полицейского отчёта. Части тела этой девушки, должно быть, разбросаны по шоссе более чем на шестьдесят футов. Мне придётся разобраться с шерифом, прежде чем всё это закончится.

Мой взгляд пробегает по жуткой фотографии обнажённой Кармен Эспозито в полный рост, снятой над прозекторским столом. Её живот был разорван в результате столкновения с оставленным автомобилем. Плоть зацепилась за металл под машиной. Она не была разрезана, а разорвана безжалостной машиной. Машина протащила её по дороге, и содержимое вывалилось наружу. Рука и нога выглядят сломанными, но были аккуратно сложены для снимка.

Что-то тут привлекает мое внимание.

Легко не заметить. Наблюдатель настолько увлечён разрушениями, нанесёнными телу девушки, что не замечает пятна на её запястьях.

И лодыжки.

На этом фото видны бледно-фиолетовые следы. Двусторонние. Вряд ли они связаны с ударом.

Я просматриваю фотографии. Снимки запястий девушки. Уродливые фиолетовые следы от лигатуры на мёртвой серой коже. То же самое на лодыжках. Я видел такие же у жертв пыток в Афганистане.

В таких обстоятельствах стандартной процедурой было рассечение кожи вокруг лигатурных следов. Хороший патологоанатом мог определить степень подкожных кровоподтёков. Скопление крови под кожей, не видимое на поверхности. Это позволяет патологоанатому определить, подвергалась ли жертва пыткам связыванием. Афганцы любят сдирать кожу со своих жертв. Подразделения союзников любят использовать «стрессовые позы», чтобы минимизировать поверхностные следы пыток.

Дюран не стал вскрывать запястья и лодыжки девушки.

Сбитый с места происшествия, не было оснований подозревать пытки. Но следы от лигатуры сами по себе, безусловно, были подозрительными.

Я перечитал отчет еще раз, строку за строкой.

Дюран не упомянул следы от лигатуры в своем отчете.

Это было вопиющим упущением. Он забыл уничтожить фотографии.

Ему следовало бы поручить работу Кеннеди.

Качаю головой, ещё раз пересматриваю фотографии Тейлор Пёрди. Начинаю с фотографии в полный рост. На её запястьях и лодыжках видны едва заметные следы, возможно, от лигатур. Но они настолько неразличимы, что я не могу в этом поклясться.

Легко пропустить. Никаких крупных планов её запястий и лодыжек. Никакого вскрытия. Если их вообще фотографировали, Дюран их уничтожил.

Я просматриваю фотографии Бейли Митчелла. Следов лигатуры нет.

Из коридора доносятся голоса. Я раскладываю фотографии и отчёты по папкам. Подхожу к шкафам и возвращаю файлы на место. Со стороны лифтов приближаются мужчина и женщина. Я отступаю в сторону от раздвижных дверей. Если они войдут, я проскочу мимо них, добегу до ближайшей лестницы и выпрыгну.

Мужчина и женщина останавливаются на полпути по коридору, и их голоса затихают. Они зашли в кабинет патологоанатома.

Пора уходить. Я обвожу взглядом морг. Проверяю, ничего ли я не забыл. Затем выхожу в коридор и иду

в патологоанатомическое отделение. Голоса мужчины и женщины становятся более различимыми.

Я узнаю эти голоса. Тёплый голос медсестры Шелли, холодная, чёткая дикция доктора Дюрана. Они ведут беседу.

«…не продаётся на аукционе», — говорит медсестра Шелли. «Его доставили по специальному заказу, на четыре очка. У нас есть две почки и три доли печени».

Шелли замолкает. Слушает собеседника по телефону.

«Повторю ещё раз, — говорит она, — сердце недоступно. Если вас не интересуют остальные вещи, нет смысла продолжать».

Ещё одна пауза. «Спасибо», — говорит Шелли. Затем добавляет: «Кобра не хочет продолжать».

«Всё в порядке», — говорит Дюран. «Сердце нужно срочно отправить; мы должны выполнить заказ не раньше девяти часов вечера и не позже десяти. Сердце жизнеспособно только в течение шести часов после смерти и должно быть доставлено в самолёт по расписанию. Всё, что мы получим за остальные предметы, — это бонус».

«Представьте, что вы заплатили сто миллионов долларов за сердце», — говорит Шелли.

«Это нетрудно представить. Нужно соответствовать множеству критериев, нужно попасть в список, нужно ждать своей очереди. Богатые люди не склонны ждать своей очереди. Особенно когда их жизнь висит на волоске. Хуже того, отказ приёмной комиссии — это смертный приговор».

Из коридора доносится стук по клавиатуре. Пауза, и Шелли говорит: «Python готов предложить десять миллионов за печень целиком».

«Ага, — говорит Дюран. — Мне нравится, когда игра становится интересной. У нас есть три доли на продажу. Каждая из них сама по себе жизнеспособна. Вопрос в том, стоит ли целое больше суммы его частей?»

«Анаконда и Раттлер готовы заплатить по три и четыре доллара за долю».

«Отлично. Нам нужна дополнительная заявка на три».

«У меня есть пара потенциальных игроков».

«Имейте в виду, — говорит Дюран, — если сумма трёх не превышает десяти миллионов, все три проигрывают. В этом случае у всех есть стимул повысить свои ставки».

«Я сделаю всё, что смогу. В любом случае, у нас есть минимум в десять миллионов».

«Посмотрим, как далеко мы сможем зайти с этим».

В голове каша, я отступаю от двери и быстро иду к пожарной лестнице. Открываю дверь, вхожу и тихо закрываю её за собой. Дюран и Шелли так небрежно обсуждали продажу краденых органов. Казалось, их это ничуть не трогало. Дюран, должно быть, хирург. Если человек может быть настолько отстранён от мясничества, он наверняка способен уничтожить тело так же тщательно, как были уничтожены Тейлор Пёрди и Бейли Митчелл.

Какое извращенное удовлетворение он мог получить, совершая такую бойню?

И Шелли. Ей, должно быть, нравится смотреть.

Но… и обаифо тоже .

Я поднимаюсь по двум пролётам лестницы на первый этаж и возвращаюсь в консультационную. Снимаю халат и вешаю его на вешалку.

Вернись к креслу и сядь. Я получил то, за чем пришёл, так что к чёрту всё, мне лучше уйти. Они подумают, что я устал ждать. Я встаю.

Раздаётся стук, и дверь открывается. В комнату заглядывает молодой человек в лабораторном халате. «Я доктор Спенсер. Извините, что заставил вас ждать».

Я улыбаюсь. «Всё в порядке, доктор. Я как раз собирался уходить».

«Лучше я проведу быстрый осмотр».

«Нет, спасибо. Мне гораздо лучше».

Я извиняюсь и прохожу мимо врача. Через пять минут я уже на улице и иду к парковке.

В РЕШЕРКШН-ПЭРИШ немного жарко из-за разгуливающего по округе шерифа Кеннеди.

К этому моменту она уже знает, что я убил ещё четверых наёмников Луки. Она изучила мой послужной список. Видела мою квалификацию, назначения, загадочное досрочное увольнение. Потом — ряд контрактных должностей с тщательно отредактированными описаниями. Многие из них с грифом «СЕКРЕТНО». Она знает, что вокруг прихода Воскресения вращается какая-то машина смерти.

Она не узнает о Бастьене и Реми, и это хорошо. У Луки достаточно ресурсов, и я не хочу, чтобы он подсылал к Альбертине и её друзьям в Ресеррекшн-Байю.

Я еду на восток, в округ Джефферсон, и нахожу «Макдоналдс». Заказываю кофе и черничный маффин. Паркую «Таурус» в укромном уголке. Беру телефон и звоню Штейну.

«Я не хочу знать, как ты это получил». Штейн, очевидно, просматривает файлы, которые я отправил ей по электронной почте.

«Я украл их у Resurrection General. Безопасность у них не очень, но они обнаружат эту активность при регулярных проверках внешнего трафика. Служба безопасности Луки проверит вашу почту».

«Вот это да, они удивятся», — усмехается Штейн. «Нет, думаю, Лука уже догадывается, с кем имеет дело. Он начинает волноваться».

«Он играет по-крупному. Хочу прояснить для вас, что вы сейчас видите».

"Стрелять."

«Лука торгует органами. Думаю, они планируют сегодня вечером расчленить Роуэна.

Ее сердце будет продано за сто миллионов долларов».

Штейн ахнул. «Так много?»

«Я слышал, как медсестра Шелли и доктор Дюран проводили аукцион прямо в подвале больницы Воскресения. Сердце было спецзаказом. Четырехочковый матч, что бы это ни значило. Спросите своих патологоанатомов — должно быть, именно для этого и нужны все анализы. Они принимают пациентов, убежавших из больницы, и проводят полное обследование.

Они принимают заказы и сводят претендентов с донорами».

«Я поговорю с лучшими специалистами Walter Reed».

«Пожалуйста. Они зарабатывают сотню на её сердце, но не позволяют её почкам и печени пропадать зря. Есть две почки на продажу. Судя по всему, печень состоит из трёх долей, и каждая доля пригодна для пересадки. Сейчас они развлекаются, пытаясь получить лучшую цену либо на пакетное предложение, либо на части».

«Боже мой, они хладнокровные ребята».

«Это уже не городская легенда, Штейн. Марк Лука создал блестящую, хоть и извращённую, бизнес-модель. А теперь поговорим о Кармен Эспозито.

Она — особый случай».

«Девушка, которую сбила машина».

«Без сомнения, это было убийство. Ваши патологоанатомы должны ознакомиться с заключением о вскрытии. На запястьях и лодыжках имеются следы от лигатуры. Это означает, что её какое-то время держали связанной, вероятно, тонким кожаным шнуром или бечёвкой.

Думаю, это было обездвиживание, а не пытки. Каким-то образом ей удалось вырваться и побежать на север. По какой-то причине её убили, вместо того чтобы забрать обратно.

Тот, кто это сделал, был очень подлым. Он сбил её на скорости шестьдесят миль в час и просто разбил.

«Если она сбежала и была убита на шоссе Old US 51, скорее всего, ее держали в доме Марка Луки».

«Точно. Мы наблюдаем определённую активность вокруг этого дома.

Эспозито был убит на северо-западе 51-го. Бейли Митчелл и Тейлор Пёрди были найдены в болоте у реки Ресеррекшн-Байю. Это к югу-востоку.

«Роуэн, должно быть, на острове Луки».

Мы не можем позволить себе ошибиться. Выясните, что требуется для проведения подобной операции. Не уверен, что у Луки есть оборудование для изъятия органов. Все мы знаем городскую легенду о парне, которому дали наркотик для изнасилования на свидании, и он проснулся в своём гостиничном номере — без почки. Надеюсь, это всего лишь легенда. Всё, что нужно Луке и Дюрану, есть в больнице. Если им придётся работать сегодня ночью, они, возможно, держат Роуэна там.

«Ты уверен, что они сказали сегодня вечером?»

«Абсолютно. Не раньше девяти, не позже десяти. Сердце, видимо, живо только шесть часов, а у них строгий график».

«Здесь есть вполне реальная проблема, Брид».

"Скажи мне."

У нас нет никаких улик для ареста Луки. Видео, которое Элли украла у Мириам Уинслет, — улика против Деса и Виктории Кэлторп, и при этом не очень веская. У нас нет улик против Луки, и нет времени организовывать полицейскую облаву ни в одном из этих мест.

Я не собираюсь говорить Штейну, что Лука — обаифо , человеческое орудие злых богов, приносящее в жертву невинных детей ради удовлетворения собственной жадности.

«Нам не нужны доказательства, Штайн».

«Что вы имеете в виду, говоря, что нам не нужны доказательства?»

«Разберись».

OceanofPDF.com

14

ДЕНЬ ТРЕТИЙ - ОЗЕРО ПОНШАРТРЕН, 14:00

В магазине я выбираю снаряжение для кемпинга и охоты.

Стеллажи с винтовками на стене, коробки с боеприпасами на полках, пистолеты в стеклянных витринах. Моё внимание переключается на охотничью одежду и полки с аксессуарами.

Я подхожу к прилавку и прошу продавца о помощи. Это пожилой мужчина с редеющими седыми волосами и очками на остром носу.

«Чем я могу вам помочь, сэр?»

«У меня есть список, но мало времени», — говорю я. «Поможешь мне его просмотреть?»

«Я сделаю все, что смогу».

Через полчаса мои вещи уже сложены на прилавке рядом с его кассой. Серая ветровка Patagonia Gore-Tex с флисовой подкладкой, Canon 15x50.

Всепогодный бинокль, фонарик Surefire Tactician, пистолет Cold Steel OSS

обоюдоострый нож, пружинный нож Benchmade Claymore, пистолетный ремень, кобура для SIG и холщовый подсумок для запасных магазинов SIG.

Продавец упаковывает товары, я оплачиваю счёт. Отношу снаряжение к «Таурусу» и открываю багажник. «Ингрэм», который я отобрал у стрелка, лежит в мешке с полудюжиной магазинов на тридцать патронов. Второй мешок с ещё полудюжиной магазинов лежит рядом. Это тяжёлые мешки. Если вы держали в руках заряженный 1911, то знаете, насколько тяжёлые восемь патронов 45-го калибра для ACP. Представьте себе шесть магазинов на тридцать патронов, то есть в общей сложности сто восемьдесят патронов, плюс тридцать в оружии.

Я расстегиваю «Бенчмейд» и срезаю бирки с ветровки. Надеваю её. Затем достаю бинокль из коробки и кладу его на пассажирское сиденье. «Колд Стил» убирается в ножны, которые я прикрепляю к пистолетному ремню.

Я распаковываю «Surefire» и кладу его в левый карман куртки. «Benchmade» закрываю и кладу в правый. Отношу упаковку к мусорному баку в конце парковки и выбрасываю. «Ingram», пистолетный ремень и «Cold Steel» оставляю в багажнике. «SIG» остаётся за поясом. Захлопываю багажник и сажусь в машину.

С трассы I-10 на запад я съезжаю на Леблан. Я немного опоздал, и мне придётся вернуться. Проблема в эстакаде. Большая её часть проходит по болотам и топям. В некоторых местах шоссе проходит чуть ниже верхушек деревьев. Если посмотреть направо, можно увидеть обширные солончаки и равнины, которые легко затапливаются. Представьте себе, как паводковые воды затопляют те немногие дороги, которые исчезают навсегда, когда вода отступает. Ураган «Катрина» опустошил это место. Вода разрушила всё. Съезды построены рядом с дорогами и зданиями, которые сохранились с течением времени.

Взгляните налево с шоссе I-10, и вы увидите фрагменты этих сохранившихся построек и новые, построенные рядом с ними. Создаётся впечатление, что выжившие заняли более безопасную позицию. По мере того, как появляются новые здания, островки цивилизации разрастаются и обретают видимость постоянства. Однако в глубине души понимаешь, что ощущение безопасности обманчиво.

Я выхожу на дорогу с видом на озеро и остров Луки.

Там я съезжаю с дороги, где она подходит ближе к опушке леса. Останавливаю машину и выхожу, прихватив с собой бинокль.

В четверти мили отсюда остров Луки словно парит на озере Пончартрейн. Любой, кто смотрит на берег острова, увидит плоскую поверхность болот и земли. За ними — ряд деревьев и трасса I-10.

Мой серый «Таурус» приземлился на этом фоне. Надеюсь, он не привлечёт внимания случайного наблюдателя.

Я стою за машиной и осматриваю остров.

Вот он. Дом в плантаторском стиле с двумя крыльями. Я оцениваю его размер. Высоту и ширину. Глубину с этого места оценить не могу.

Но ничего страшного. Я поменяю позицию позже, а я уже облетел дом с Magellan Navigator. Это мощное приложение, позволяющее пользователю исследовать любую точку планеты в двух- или трёхмерном пространстве. Оно сочетает в себе спутниковую фотографию, GPS и тщательно составленные топографические карты.

Я достаю из кармана бумажную салфетку и ручку. Кладу бумагу на капот машины и рисую план дома. Используя ручку как пресс-папье, ещё раз рассматриваю дом. Отмечаю основные детали, ищу обитателей дома.

Четыре широкие французские двери на первом этаже, по бокам каждой из которых расположены окна.

Они выходят на широкую веранду. На первом этаже каждого из двух крыльев по одному окну. Возможно, их больше по бокам или сзади, но я вижу только эти. Конечно, дома на плантациях проектировались с учётом того, чтобы в них было много воздуха и прохлады жарким летом.

Новый Орлеан построен на болоте. В июле и августе жарко, влажно и кишит насекомыми. Слава богу, сейчас поздняя осень.

Окна закрыты ставнями.

Окна со ставнями встречаются нечасто. Ставни предназначены для защиты от штормов и сильного ветра. В это время года для обеспечения приватности достаточно жалюзи, особенно если вы находитесь на острове.

Мужчина ходит взад-вперед по крыльцу, куря сигарету.

Пять окон расположены в ряд на втором этаже. По одному окну в каждом крыле. Крыша покатая, к двум мансардным окнам. Окна на верхних этажах также закрыты ставнями. Я вижу семь дымоходов. Три посередине главного дома и ещё по два в каждом крыле.

Закрытые ставнями окна определённо необычно. Особенно учитывая, что Марк Лука в городе. Он хочет жить в доме со ставнями? Может быть, окна, выходящие на озеро, открыты. У меня нет времени арендовать лодку.

Он просто роскошный. Я оцениваю глубину конструкции по изображениям в Magellan Navigator. Полагаю, на первом этаже десять комнат. Шесть в главном доме и по две в каждом крыле. Столько же на втором этаже и четыре на чердаке. Подвал, конечно же, есть.

Взгляните на мост через бинокль. Он достаточно широкий для машины. Приложение показало мне детали каретного сарая. Я видел его, частично скрытый, когда Кеннеди вез меня по шоссе I-10 на место убийства Кармен Эспозито. Каретный сарай, очевидно, используется как гараж и служит прислугой — Луки.

Частная армия наёмников. За каретным сараем находится лодочный сарай и небольшая пристань.

В конце моста находится дорога, ведущая от главного дома.

Там, на берегу, находятся еще один лодочный сарай и причал.

Озеро Пончартрейн — не место для суперъяхты, хотя Марк Лука может себе её позволить. Он, вероятно, держит такую на побережье Мексиканского залива. Здесь у него девятиметровый двухвинтовой прогулочный катер с небольшой осадкой. Изящный и красивый, с литым композитным корпусом. Эта крошка, наверное, делает тридцать узлов.

Двое мужчин стоят на палубе, уперев руки в бока.

Они смотрят на что-то в моторном отсеке.

Это значит, что над дизелями работает как минимум еще один человек.

Пока что четверо.

Обращая внимание на запад, я вижу ещё больше болот и топей, ещё одну эстакаду. Эта эстакада — новая трасса I-55. Между I-55 и островом Луки проходит старая трасса US 51, где была убита Кармен Эспозито. С моей точки обзора её не видно, потому что она находится на уровне воды. Она буквально скрыта болотными камышами и кипарисовым лесом.

Я улучшаю свой рисунок, добавляя мост и лодочный сарай. Затем возвращаюсь в «Таурус» и проверяю на телефоне «Магеллан Навигатор». Я хочу изучить остров Луки лично. «Магеллан Навигатор» обновляется нерегулярно. Вполне нормально обнаруживать существенные расхождения между «Магеллан» и текущим рельефом местности.

От шоссе US 51 к западному берегу озера Пончартрейн ведут несколько дорог. Другая дорога, как и та, по которой я сейчас иду, идёт параллельно воде. Я кладу телефон в карман жилета «Патагонии» и завожу мотор. Резко разворачиваюсь и возвращаюсь тем же путём.

МНЕ НЕ ПРИДЕТСЯ проезжать мимо места убийства Кармен Эспозито. В полумиле к северу по шоссе US 51 я поворачиваю на восток, на Френьер-роуд. Она асфальтированная, но не более чем однополосная. Если я встречу машину, едущую навстречу, нам придётся резко снизить скорость и проскочить друг мимо друга. Вдоль левой стороны тянется длинная вереница старых телефонных столбов. Провода и линии электропередач – безмолвное обещание зачатков цивилизации на другом конце.

Проехав три четверти мили, я оказываюсь на перекрёстке. Это дорога вдоль озера, идущая параллельно берегу. Я игнорирую её, проезжаю ещё немного по Френье и обнаруживаю, что асфальтовая дорога исчезает. Я у самой воды, окружённый болотами и топями. Впереди и справа от меня находится остров Луки.

Я выхожу из машины, достаю бинокль и осматриваю поместье гангстера. Всё так, как я и думал. Расположение окон в доме симметричное. Окна на первом этаже закрыты ставнями. Окна на восточной стороне второго этажа открыты. Должно быть, там жил Марк Лука.

Каретный сарай, лодочный сарай, причал и мост. По столбам моста проходят стационарная телефонная линия и линия электропередачи.

Я мысленно представляю себе побег Кармен Эспозито. Как она высвободилась из пут, непонятно. Верёвки были настолько тугими, что она не могла выбраться без посторонней помощи. Думаю, её развязали. Чтобы сходить в туалет, погулять или быть изнасилованной. Вероятно, последнее. Иначе её охранник или охранники были бы начеку. Только во время совокупления охранник мог позволить девушке взять над ним верх.

Эспозито так и сделал. Каким-то образом она обезвредила его и выбежала из дома. Перешла мост и заблудилась в болоте. Держу пари, она примерно следовала по дороге вдоль озера. Это было быстрее, чем пробираться сквозь кусты в темноте. Ей пришлось идти по дороге Френье, ориентируясь по звёздному или лунному свету.

На Френье-роуд нет уличных фонарей. Это буквально палки. Но деревья редкие. О кронах и говорить нечего.

Добравшись до трассы Old US 51, она повернула на север. Вероятно, она не знала, где находится. Когда похитители привезли её на остров Луки, она была либо без сознания, либо с завязанными глазами. Если бы она знала, где находится, если бы правильно ориентировалась, она бы повернула на юг. Если бы она повернула на юг, помощь была бы всего в нескольких минутах езды.

Но она повернула на север и предопределила свою судьбу. До Пончатулы было двадцать миль в том направлении. Похитители поняли, что она пропала, и разделились на две группы. Одна группа направилась на юг, а другая на север. Группа, двигавшаяся на север, догнала её через две мили по трассе Old US 51.

Сомневаюсь, что им было приказано её убить. Она стоила им денег.

Но среди мужчин, которые делают с детьми то же, что и эти мужчины с Бейли Митчелл и Тейлором Пёрди, нет недостатка в психопатах. Тот, кто поймал

На тёмной дороге к ней подъехал автомобиль, и девушка оказалась в свете фар. Она увидела его, поняла, что попалась, и бросилась бежать.

Интересно, как далеко они за ней следовали. Отчаянная фигура, бежавшая по тёмной дороге в погоне за собственной тенью. Той, что отбрасывала яркая вспышка.

Мощные светодиодные фонари ослепляли ее всякий раз, когда она поворачивала голову.

Пока её лёгкие не отказали или преследователь не устал от этой игры. Он остановился, дал ей вырваться вперёд, а затем нажал на газ. Разогнался до шестидесяти миль в час и врезался в неё. Разорвал её и сломал её тело автомобилем весом в две тысячи фунтов.

На кого это похоже?

Я ПРИПАРКОВАЛСЯ на обочине дороги, держу телефон в руке.

«Что у тебя есть для меня, Штейн?»

«У всех четверых детей было проведено тканевое типирование, — говорит Штейн. — Это необходимо для оценки доноров и реципиентов при трансплантации органов».

"Необычный?"

«Не обязательно. Для людей стало нормой жертвовать органы в случае смерти. Дети, вероятно, что-то подписали в заявлении, когда регистрировались в Мириам Уинслет».

«Не все из них достигли совершеннолетия, чтобы дать согласие».

«Это правда, но я не знаком с этой областью права. Мириам Уинслет — благотворительная организация. Подав заявление на убежище вместе с Мириам Уинслет, она, возможно, стала их законным опекуном. Не цитируйте меня, Брид. Нам нужна консультация юриста по этому вопросу».

«Это дьявольщина».

«Их типировали только по тканям. Тестирование могло быть законным.

Помните, никто из них не был использован в качестве доноров. Они исчезли, а тела Тейлора Пёрди и Бейли Митчелла были изуродованы способом, напоминающим ритуальное убийство.

«Хорошо. Лука и Дюран могут заняться сбором урожая в доме Луки?»

«Да, если они оборудуют операционную для этого. Я консультировался с парой хирургов в клинике имени Уолтера Рида. Они сказали, что организовать такую операционную будет несложно, если есть деньги. Тем более, что доноры, как ожидается, не выживут. Их необходимо поддерживать в живых до завершения сбора органов.

В идеале сердце следует извлекать сразу после смерти. Не позднее, чем через тридцать минут.

Меня бросает в дрожь от слов Штейна. Хладнокровие преступников просто невероятно.

«Главное, — говорит Штейн, — сохранить жизнеспособность органов. Необходимо решить серьёзные логистические вопросы. Органы необходимо извлечь и доставить в учреждение, где будет проводиться трансплантация. В зависимости от политики, процедур и юридических требований, необходимо подготовить определённые документы. Я направил свою команду для изучения этого вопроса. Мы считаем, что имеет место серьёзная подделка документов».

«Ваша команда? Но вы официально в ней не участвуете».

«Нет, — говорит Штейн, — я не вмешиваюсь. И ЦРУ не должно вмешиваться во внутренние операции. Пока что это лишь небольшой запрос, так что я с радостью это сделаю. Я смогу привлечь ФБР к делу в подходящий момент. Похищение людей и межгосударственная транспортировка органов, полученных в результате торговли людьми, — это, без сомнения, их юрисдикция».

«Хорошо. Я убеждён, что Роуэна держат на острове Луки. Я всегда думал, что больница — это маловероятно. Она слишком маленькая, и там полно народу».

«Да. Для таких дел нужно уединение», — Штейн колеблется. «Что теперь, Брид?»

«Мы спасаем Роуэна. Но этот остров — крепость. Мне нужен план».

АЛЬБЕРТИНА ОТКРЫВАЕТ мне дверь и улыбается. «Брид, нам пора прекращать встречаться вот так».

Я обнимаю Альбертину и целую её. Наслаждаюсь ощущением её гибкого тела, упруго-мягким ощущением её плоти под моими руками. Сладким, влажным пространством её рта, вкусом её языка. Она начинает двигать бёдрами, прижимаясь ко мне, и я чувствую, что отвечаю.

Я осторожно отстраняюсь от нее.

«Мне нужна твоя помощь», — говорю я.

Карие глаза Альбертины — сплошные зрачки. «Что я могу сделать?»

«Мне нужны Бастьен и Реми, чтобы помочь вернуть сестру моего друга. Это опасно. Нас могут убить».

«Девушка, которую забрали обаифо ?»

Я киваю. «Он её убьёт. Как и тех, других девочку и мальчика».

Альбертина долго смотрит вниз, а затем снова на меня. «Я спрошу их. Они сделают это за меня».

Девушка идёт в гостиную и берёт телефон. Набирает номер. Ответ хрипловатый мужской голос. Они несколько минут говорят на каджунском французском. Я слышу слово «obayifo» . Наконец Альбертина отключает вызов и оглядывается на меня. «Они идут».

"Спасибо."

«Вы сможете объяснить им, что вам нужно, когда они прибудут», — говорит Альбертина.

«А теперь мне нужно вам кое-что показать».

Девочка подходит к полкам у стены гостиной.

Берёт яблоко с полки и несёт его мне обеими руками. «Смотри на это».

"Что это такое?"

Альбертина молчит. Она разрезала яблоко пополам бритвой. Круговой надрез примерно на две трети от основания. Разрез проходит по всей окружности плода. Она осторожно приподнимает верхушку. Внутренняя часть донышка выскоблена, оставляя свободное пространство. Она налила в яблоко тёмный ром. На секунду я задумываюсь, стоит ли мне его пить.

«Посмотрите внимательно», — говорит она.

Вот — свёрнутый в тонкую трубочку листок синей бумаги. Он опущен в ром.

Осторожно, двумя тонкими пальцами, она вынимает его из футляра. Протягивает мне. «Прочитай».

Я медленно разворачиваю бумагу и читаю пять букв, напечатанных на ней печатными буквами. Это « ПОРОДА» .

Я наклоняю голову и приподнимаю бровь. «Что это?»

«Это подношение Ошун , богине любви и золота. Я попросил её заступиться за тебя перед Легбой . Даровать тебе мир».

Альбертина забирает у меня бумагу, сворачивает её и кладёт обратно в яблоко. Кладет яблоко обратно на полку.

Не знаю, польстить мне или посмеяться. «Ты… наложил на меня заклинание?»

тебя это не действует . Пойми, Легба сделает с тобой всё, что захочет. Я обратился к Ошун с просьбой остановиться».

«И он сделает это ради нее?»

«В обмен на то, что он хочет от неё . Да».

«И она ему это отдаст?»

«Да. Потому что я даю ей что-то ценное ».

Звучит просто. Почему я в замешательстве?

«Что это?» — спрашиваю я.

Альбертина выглядит грустной. «Это неважно, Брид. На следующей церемонии я попрошу Ошун войти в меня и завершить транзакцию. Не беспокойся об этом больше».

Уверенность в тоне Альбертины сбивает с толку. Боги Обиа дают своей пастве то, что она желает… настолько деловым образом, что это напоминает сделку с дьяволом. Никаких отговорок вроде «Бог помогает тем, кто помогает себе сам». Заплати то, что должен, и боги Обиа возместят.

Раздается стук в дверь.

Альбертина впускает Бастьена и Реми в комнату.

OceanofPDF.com

15

ДЕНЬ ТРЕТИЙ - ОЗЕРО ПОНШАРТРЕН, 16:00

Пикап Бастьена «Форд» подпрыгивает на разбитой дороге к западу от Ресеррекшн-Байю. Дорога не асфальтированная, а прошедшие ночью дожди прорыли глубокие борозды в красной глине. Я боюсь, что «Таурус» заглохнет, но, чёрт возьми, это не моя машина.

Мы оказываемся на поляне. На одном конце стоит дом из деревянных досок, грубо сколоченных гвоздями и шатко балансирующих на сваях. Он был построен на сваях для защиты от штормовых волн. Под ним сложены ящики, накрытые гнилым брезентом. Куры свободно бегают по двору, кудахчут и бьют крыльями, танцуя вокруг белой пластиковой садовой мебели.

За домом река блестит в лучах послеполуденного солнца.

Пикап резко останавливается, и каджуны вылезают. «Пошли со мной», — говорит Бастьен.

Я вылезаю из «Тауруса» и захлопываю дверь. Воздух пропитан пылью и чем-то, что может быть только куриным помётом. Перед домом – круг из камней, окружённый остывшим костром. Из пары кипарисовых веток, срубленных и обрезанных в форме буквы Y, сооружена рама. Столбы закопаны в глину на расстоянии полутора метров друг от друга, и между ними уложена перекладина. На перекладине подвешены три большие пятнистые форели.

«Хорошая рыба», — говорю я. Отличная рыба. Я бы гордился, если бы вытащил хоть одну из них.

Бастьен оборачивается. Впервые я вижу, как загораются его глаза. «Хорошее время года», — говорит он. «Летом слишком много пресной воды. В озере нет соли, нет рыбы. Когда появляется соль, они мечут икру».

Я прохожу мимо рыб с их мёртвыми глазами. Слышно раздражающее жужжание мух.

Слава богу, их не больше горстки.

Мы идём по глинистой поверхности поляны. За домом протекает ручей, который направляет дождевую воду в проток. Танин с деревьев окрасил сток в цвет крепкого чая.

Снаружи, за домом, стоит стол. На него положили подстреленного оленёнка. Над сердцем животного рана размером с мяч для гольфа. Выходного отверстия я не вижу. Если это входное, то, должно быть, стреляли из крупнокалиберной винтовки. Охотник ещё не приступил к потрошению и снятию шкуры с добычи.

Ещё одна стойка была сооружена и установлена в глине. На перекладину накинуты шкуры животных.

Каджуны ведут меня к воде. Там, на берегу, вытащены три плоскодонных каноэ из гладкого чёрного дерева. Пироги.

Каждая из них имеет длину около пятнадцати футов, на дне уложены два комплекта весел.

«Это единственный способ попасть на этот остров», — говорит Бастьен.

«Они нас увидят».

«Мы идём ночью. Ложись плашмя на воду. Они ничего не увидят».

Эти люди — браконьеры. Они зарабатывают на жизнь охотой и рыбалкой в протоке и не стесняются заходить на государственные заповедники.

Пушка Бастьена может одним выстрелом убить аллигатора. А большому питону хватит и двух.

Бастьен, не сказав больше ни слова, разворачивается и идет к дому.

Мы с Реми следуем за ним. Очевидно, рыжебородый — главарь этой пары. Мы поднимаемся по шатким ступенькам, и я вздрагиваю, когда лестница качается под нашим весом.

Внутри дом скромный, но уютный. Кухня с белым эмалированным холодильником и плитой, похоже, построенной в 1940-х годах. По пути я не заметил столбов электропередач; Бастьен, должно быть, ворует электричество с главной линии, снабжающей Ресеррекшн-Байю.

На дверце холодильника есть ржавая хромированная ручка, которая работает как защёлка. Бастьен хватается за ручку и тянет её вниз, как рычаг. Защёлка открывается, и дверца распахивается. Каджун достаёт три банки пива.

И бросает нам две. Закрывает дверцу холодильника и нажимает на рычаг, чтобы убедиться, что она плотно закрыта.

На столе лежит пара шкурок чёрной норки. Я не знаком с законами Луизианы о рыболовстве и охоте, но готов поспорить, что сезон охоты на норку начнётся через пару месяцев. На стенах закреплены деревянные полки.

Стопки консервов. Спиртовка, лампа Коулмана на случай, если погаснет свет.

Мы пьем холодное пиво. Бастьен подходит к верстаку у закопченного окна. Верстак завален оборудованием для заряжания боеприпасов. Самая примечательная деталь — большой пресс для перезарядки в виде башни.

Остальное оборудование разложено организованно. Капсюли, барабаны для гильз, ручные весы для пороха, вёдра с стреляными гильзами… у каждого инструмента своё предназначение.

Бастьен сам изготавливает пули. У него есть запас свинца и олова, а также форма для литья отдельных пуль для .43 Spanish — пули меньшего калибра можно отливать в многопульных формах. У него есть плавильный тигель и все остальные материалы и инструменты, необходимые для изготовления боеприпасов.

В Монтане мы сами заряжали свои. Когда я пошёл в армию, в этом не было необходимости. Мы полагались на чужие патроны. Дядя Сэм давал нам столько ящиков по тысяче патронов, сколько нам было нужно. Мы выходили и расстреливали по три тысячи патронов каждый в субботу. Я стрелял до тех пор, пока плечо не болело, а руки не начинали дрожать.

Это мышечная память. Вы осваиваете математику и технические навыки, но, как и в любом навыке, практика приводит к совершенству.

На полу рядом с верстаком расстелена подстилка из болотного мха. На ней сложена стопка тонких деревянных досок шириной восемь дюймов и длиной один фут. В каждой доске прорезаны четыре прорези, разделяющие древесину на три части по длине. Через прорези пропущены толстые резиновые ленты шириной в один дюйм. Ленты вырезаны из камер старых шин.

Бастьен протягивает мне пару досок.

«Для чего они?» — спрашиваю я.

«Вот этими греби, — говорит он. — Лежи в пироге, вёслами не поможешь.

Используйте их и двигайтесь медленно, чтобы не поднять шум».

Я понял. Продеваешь руки в резинки, лежишь лицом вниз в пироге и гребёшь досками.

«Хорошо, — говорю я. — Нам нужно обсудить, что мы будем делать, когда прибудем на остров».

«Мы убиваем обаифо », — говорит Бастьен.

«Да, но спасти девочку важнее».

Солнце – оранжевая тарелка, прорезанная кинжалами облаков, плывущих с востока. Оно садится за ряд кипарисов в сторону эстакады I-55. Я прижимаюсь к стволу дерева у опушки леса к юго-востоку от острова Луки.

Бастьен и Реми оставили меня здесь час назад, на одной из пирог.

Каноэ спрятано в рощице деревьев, в тридцати футах от нас, покрытой кустарником. Я царапал и царапал кусты, чтобы спрятаться от людей Луки.

Мы ехали по дороге вдоль озера на пикапе Бастьена, везя две пироги на дребезжащем старом прицепе. Заехали прямо в лес и отцепили одно из каноэ. Спустили его к воде. Двое каджунов помогли мне спрятать лодку там, где её можно было легко спустить на воду после наступления темноты.

Наш план прост. Когда стемнеет, в восемь часов, мы отправимся к острову. Мы ляжем в пирогах и будем грести тихо, чтобы нас не заметили. Я высадлюсь на юго-восточной стороне. Бастьен и Реми высадятся на северной.

Я войду в дом и спасу Роуэна. Бастьен и Реми прикроют меня.

Они не позволят людям Луки в каретном сарае вмешаться.

У каждого есть план, пока ему не дадут по лицу.

Стая гусей парит в небе, ее силуэты видны на фоне заходящего солнца.

Мужчины, работающие на катере, выходят из него и стоят на причале.

Закурите и откройте пиво.

У моих ног лежит брезентовый мешок с пистолетом «Ингрэм» и патронами. Я положил в мешок все запасные магазины к «Ингрэму», всего двенадцать. Он тяжёлый, но расход патронов у «Ингрэма» колоссальный. Пистолетный ремень застёгнут поверх рубашки, а SIG и клинок «Колд Стил» находятся в кобуре и ножнах. Запасные магазины лежат в подсумке на пистолетном ремне, а кинжал «Бенчмейд» — в кармане куртки.

Я лезу в мешок и достаю банку пива. Открываю её, откидываюсь назад и жду.

Один из мужчин на причале хлопает другого по плечу. Поднимает руку и указывает на меня. Я чуть не давлюсь пивом, которое хлынуло мне в горло.

Замрите, прищурившись, и посмотрите на сцену на причале.

Он целится не в меня. Он целится куда-то слева от меня, примерно в ста ярдах к западу, вдоль опушки леса. Раздаются крики. Мужчина на палубе бросает винтовку людям на причале. Это платформа для AR. Один из мужчин просовывает руку под ремень винтовки, прицеливается и стреляет.

Мужчинам на причале бросают ещё одну винтовку. Один из них бежит по подъездной дорожке к дороге, ведущей к озеру. Двое других спрыгивают с причала на берег и бегут вдоль опушки леса в лес.

Человек в лодке поднимается на причал, чтобы охранять мост.

Черт, во что они стреляли?

Мне трудно что-либо разобрать. Становится темнее, тени длинные. Что бы ни происходило, это может всё разрушить. Они бегут прямо на меня.

Нет причин для паники. Пирога хорошо спрятана. Я сижу тихо, осматривая деревья.

Там.

Я мельком вижу белый свет. Стройная фигура в светлой куртке бежит вдоль опушки леса, затем ныряет в лес. На берегу светлее, но там девушка — лёгкая мишень. Ей приходится прятаться за укрытием и маскировкой.

Она бежит ко мне, а двое мужчин преследуют её. Один из них убегает в лес, а другой бежит вдоль опушки. Он не боится, что его подстрелит друг на причале, и по берегу он может бежать быстрее.

Я внимательно слежу за его успехами. Он будет наверстывать упущенное, приближаясь к девушке.

У неё была фора, но в лесу она бежит медленнее. Его другу, который бежит ближе к дороге у озера, тоже будет трудно из-за темноты и сложного рельефа.

Я остаюсь неподвижным, дышу медленно. Вдох и выдох, вдох и выдох. Движутся только глаза.

Сквозь кусты ко мне прорываются фигуры. Девушка пробегает мимо. Она пролетает всего в трёх футах от меня, не замечая, как я сижу. Затем появляется мужчина с винтовкой. Он бежит, держа винтовку высоко в стволе, задыхаясь.

Атака тут как тут. Где другой парень?

Второй мужчина отстаёт, наверное, на сотню ярдов. Он ничуть не отстаёт от девушки.

Я поднимаюсь на ноги и следую за девушкой и первым мужчиной. Оставляю рюкзак и Ингрэма позади.

Раздаётся глухой удар, и я слышу хрип. Один из них упал.

Это девушка. Она лежит на животе. Поворачивается, чтобы поднять взгляд. Парень прямо передо мной, задыхаясь от усилий бежать. Он останавливается, поднимает винтовку и целится. Девушка поднимает руку, словно её ладонь может остановить пулю.

Я зажимаю левой рукой нос и рот парня, одновременно выхватывая из ножен «Холодное оружие». Откидываю его голову назад, чтобы он смотрел на крону кипариса и ночное небо.

Одним движением я вонзаю остриё кинжала Cold Steel в шею мужчины сбоку. Остриё и четыре дюйма обоюдоострой стали высовываются с другой стороны. Я резко выдвигаю клинок вперёд и одним ударом перерезаю ему все внутренности. Он роняет винтовку, и я зажимаю ему рот рукой, пока он, булькая, умирает.

Я оттаскиваю мертвеца к деревьям и прячу его под кустами.

Возьмите его винтовку и помогите девочке подняться на ноги.

Это Элли.

Этот чертов ребенок все испортит.

Я жестом заставляю её замолчать, веду её ещё метров на пятьдесят. Манёврирую ближе к берегу и опускаю её к роще деревьев.

Она начинает что-то говорить, но я снова заставляю её замолчать. Укладываю её на бок. Подтаскиваю к нам щётку и ложусь рядом. Накрываю нас щёткой, как одеялом. «Тихо», — говорю я ей тихо. «Не двигайся».

Я слышу, как второй мужчина идёт по лесу. Он давит растительность под ногами. Мужчина тихо ругается, потому что становится слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Я рассчитываю на это, чтобы выиграть время. Звуки, которые он издаёт, затихают в сторону дороги.

Он ушёл. Решил не возвращаться через лес. Жутковато бродить в темноте, если тьма не твой друг. Он не знает, где его друг, и ему не нравится бродить по лесу в одиночку. Он собирается вернуться к мосту по дороге.

Дыхание Элли нормализовалось. Я вытаскиваю SIG, обнимаю её, чтобы она не двигалась.

Проходят минуты. Элли шевелится и меняет позу. Должно быть, рука у неё немеет. Она складывает руки на груди и ложится на плечо. Я немного поворачиваюсь, чтобы её комната могла двигаться.

Из озера доносится тихий гул, который нарастает. Яркий белый свет пронзает ночь. Я щурюсь сквозь кустарник, скрывающий нас. Катер медленно проплывает мимо нас. Это длинная тень, низко склонившаяся к воде, с мощным прожектором.

Я крепче сжимаю плечо Элли. Она замирает, лежит совершенно неподвижно.

Прожектор установлен на крыше кокпита, прямо перед антеннами катера. Он управляется дистанционно изнутри и систематически обследует берег. Он обследовал ватерлинию на пятнадцать ярдов, затем линию деревьев в противоположном направлении на пятнадцать ярдов. Взад-вперёд, взад-вперёд. Катер проходит тридцать ярдов от берега. У него небольшая осадка, и эта часть озера не слишком болотистая, но моряки не собираются рисковать.

Две тёмные фигуры сидят на палубе. Они осматривают берег, следя взглядом за прожектором. У обоих винтовки. Они перестали преследовать её среди деревьев. Один из их людей пропал. Они понятия не имеют, что с ним случилось, но вынуждены предположить, что его судьба плачевна.

Они гнались за какой-то девчонкой. Они не услышали ничего, кроме своего единственного выстрела. Значит, у девушки, возможно, есть компания. Организация Марка Луки уже потеряла двенадцать человек. Они готовы поспорить, что я здесь.

Справа от нас раздаётся звук другого двигателя. Он громче, шумнее, это пронзительный вой. Ещё одна лодка медленно движется к мостику, освещая прожектором лесную полосу. Это аэроглиссер с чрезвычайно малой осадкой. Двигатель и вентилятор подняты над ватерлинией на корме, что исключает опасность застрять в болоте. В высокой открытой кабине сидит мужчина, управляя лодкой. Двое мужчин сидят на пассажирском диване в носовой части, управляя прожектором. Они вооружены винтовками.

Аэроглиссер новый. Моя предыдущая разведка его не обнаружила. Должно быть, его держат в эллинге для использования в тех местах озера, которые…

Особенно болотистая местность. Эта лодка идёт в пятнадцати ярдах от берега. Гораздо ближе к берегу, чем катер.

Катер подходит к мосту, затем разворачивается и делает ещё один проход, медленно продвигаясь на четыреста ярдов вдоль берега. Прожектор снова освещает нашу позицию, но мы находимся низко над землёй, скрыты и глубоко в лесу. Когда катер проходит мимо, я отпускаю Элли.

Когда катер поравнялся с аэроглиссером, оба катера остановились, и экипажи переговорили. Затем катера продолжили поиски.

В конце своего пути катер набирает скорость и уносится прочь. Его два винта оставляют после себя сияющий след, пока он мчится вокруг острова. Мы ждем, когда он вернется к берегу. Вместо этого, как только пенный след исчезает из виду, команда глушит двигатель. Они швартуются у причала острова.

Аэроглиссер достигает моста, резко разворачивается и стремительно уносится прочь. Он обходит остров и возвращается к лодочному ангару у берега.

Я сажусь. Отодвигаю кусты, прислоняюсь спиной к стволу дерева. Убираю пистолет в кобуру, напоминаю себе вернуться за «Ингрэмом». Сделаю это по пути к пироге.

Элли садится и отряхивается. Наши глаза уже привыкли к темноте, и мы можем разглядеть черты друг друга. Я смотрю на часы.

Осталось сорок пять минут, чтобы спустить пирогу на воду. Боже мой, как же хочется отшлепать этого негодяя!

«У нас есть время», — говорю я ей. «Как ты сюда попала?»

Элли глубоко вздыхает и рассказывает мне, что произошло после того, как я посадила ее в автобус.

OceanofPDF.com

16

ДЕНЬ ТРЕТИЙ - ОЗЕРО ПОНШАРТРЕН, 19:00

Элли неловко говорить о том, как она бросила мне вызов, вернувшись в Новый Орлеан. Жаль. Мне нужно разобраться в том, что произошло.

Возможно, в ближайшие часы у неё появится полезная информация. Я слушаю её рассказ.

Элли возвращалась в чрево зверя. Брид посадил её в автобус до Пенсаколы. Как фальшивая монета, она сошла в Мобиле и тут же купила билет обратно в Новый Орлеан. Спорить с Бридом было бесполезно. Она знала, что он прав, но не в её характере было сидеть сложа руки. Выйдя из «Грейхаунда», она тут же отправилась в район Гарден-Дистрикт.

Элли сошла с трамвая, остановившегося на Сент-Чарльз-авеню, на Джексон-авеню. Утро в районе Гарден-Дистрикт было ясным, но она уже видела первые облака и облачность, которая должна была наползти к вечеру.

Она пошла на запад по улице Сент-Чарльз, мимо отеля «Индиго». Повернула налево, пересекла широкую, тенистую аллею и прошла мимо полудюжины зданий школы Луизы С. Макги, примыкавших к ней. Уоррен проехал несколько кварталов дальше, когда подвозил её к Мириам Уинслет. Когда она…

чтобы сбежать от Деса, она пробралась через школу, оказалась между зданиями и перепрыгнула через забор.

Трамвай работал круглосуточно, но она выбрала для побега неподходящее время. В четыре часа утра трамвай ходил так редко, что ей пришлось уйти из района пешком.

В темноте она не могла в полной мере оценить красоту школьных зданий. При дневном свете её поражало разнообразие их архитектуры. Здесь – прекрасный дом в стиле греческого возрождения, там – ряд старинных домов. Когда-то принадлежавших богатым семьям из района Гарден, а теперь переоборудованных под административные офисы и учебные классы.

По другую сторону забора Элли увидела девочек своего возраста, идущих на занятия.

Они были весёлыми и чистыми, одетыми в серо-белые клетчатые юбки и блейзеры. Это зрелище вызвало тоскливую боль в сердце Элли. Если бы только они с Роуэном нашли такое место, где они могли бы быть вместе. Она знала, что этого не произойдёт. Её путь уже разнёсся с путём этих счастливых девушек.

Элли отбросила сон и прошла мимо школы.

Заставила себя сосредоточиться на задаче. Дойдя до светофора, где Уоррен свернул с Сент-Чарльз-стрит, она сжала кулак и пошла к Мириам Уинслет.

Она знала планировку дома Мириам Уинслет. Дес жил в каретном сарае, и ей нужно было знать, где он. Она прошла мимо дома. Минивэн стоял на подъездной дорожке. Джип «Чероки» мог быть в мастерской или спрятан в гараже.

Никаких следов Деса.

Она обошла квартал. И большой дом, и каретный сарай отстояли от ограды примерно на тридцать футов. Каретный сарай был двухэтажным и втрое короче большого дома. Задний двор был огромным, с магнолиями и ухоженным газоном в тени раскидистых дубов.

Территория участка была огорожена кованым забором.

Элли не стала задерживаться. Она пошла обратно к Сент-Чарльз-авеню и Джексон-авеню.

Продолжив путь на восток мимо нескольких хороших отелей и площадок для мероприятий, она нашла уютную кондитерскую. Села позавтракать. Через час она купила пару круассанов с ветчиной и сыром, упаковала их в рюкзак и пошла обратно к Мириам Уинслет.

Минивэн исчез.

Элли развернулась вокруг квартала. На целых триста шестьдесят. В большом доме не было заметно никакой активности. Не раздумывая, она прыгнула к забору. Ухватилась за верхнюю перекладину между декоративными столбами с шипами и перекинула правую ногу через забор. Нащупала опору и подтянулась. На секунду удержалась на перекладине, а затем опустилась на внутреннюю сторону.

Она повисела на мгновение, затем спрыгнула на землю и побежала к каретному сараю. Замок на задней двери открылся пятидолларовой пластиковой подарочной картой. Она распахнула её и вошла.

В длинном коридоре, в дальнем конце которого находилась входная дверь, находилась лестница слева, ведущая от входной двери на второй этаж. Под лестницей, сразу слева от неё, находилась кладовая и внутренняя дверь, ведущая в гараж.

Элли открыла дверь гаража. «Джип Чероки» стоял в тусклом свете. Его передний бампер был раздавлен мешками с цементом. Лобовое стекло было покрыто паутиной трещин.

Обратно в коридор. Справа от неё была ещё одна внутренняя дверь. Она осторожно её открыла и оказалась в мастерской. Пахло деревом и лаком. Одну из стен занимала большая перфорированная панель. На ней висели два десятка молотков разных размеров, дюжина пил разных типов и размеров, электродрели и скрученные шнуры питания. Под панелью находились полки и ящики с другими инструментами.

Там было два рабочих стола. Один был закреплён на стене, рядом с полками. Другой стол был на колёсах и мог перемещаться по желанию. В углу стояла мощная ленточная пила и козлы для распиловки древесины.

Элли подошла к входу в мастерскую. Пройдя через другую внутреннюю дверь, она оказалась у подножия лестницы. Она приготовилась к неожиданному сюрпризу. Возможно, Ричард уехал на минивэне, а Дес наверху. Решив, что это маловероятно, она поднялась на второй этаж.

Приближаясь к лестничной площадке, Элли замешкалась. По обе стороны лестницы располагались стены, ограничивавшие её обзор слева и справа.

Прямо перед собой она увидела открытую столовую, кухню и двери спальни справа.

Элли вздохнула и выглянула из-за угла слева.

Второй этаж был просторным. Там была гостиная с диваном, креслами с подголовниками, журнальным столиком и телевизором. С лестницы она видела столовую, кухню и две спальни. Окна выходили на подъездную дорожку и задний двор.

Одна спальня не использовалась. Окна спальни выходили на большой дом. Элли оглядела дом в поисках чего-нибудь интересного, но ничего не увидела.

Между двумя спальнями находилась общая ванная комната и душ. Пусто.

Элли пошла в другую спальню. Распахнув дверь, она обнаружила, что это комната Деса. В воздухе витал явный мужской запах. Вещей у него было немного. Двуспальная кровать с тумбочкой и комодом. У стены стоял стол, который можно было использовать как письменный. Стул с прямой спинкой. В шкафу хранилась рабочая и повседневная одежда.

Элли подошла к тумбочке и по очереди открыла ящики.

Сложенные футболки, свёрнутые носки, сложенное нижнее бельё. Под нижним бельём лежали паспорт, деньги, пистолет и коробка с патронами.

Пистолет представлял собой револьвер с коротким стволом. Ствол титаново-серого цвета был длиной не более пяти сантиметров. Чёрная рамка, титановый барабан, полированная деревянная рукоятка. Оружие было компактным. Прищурившись, Элли насчитала восемь выстрелов. Спереди она увидела круглые носики семи пуль. Ещё одна лежала под курком.

Элли держала пистолет в правой руке. Большой палец положила на шпору курка. Она не была знакома с оружием, но насколько это было сложно? Она слегка оттянула курок назад, проверила пружину. Барабан начал двигаться. Итак, если оттянуть курок назад до конца, барабан продвинется вперёд и взведётся.

Она опустила курок и проверила курок пальцем.

Обнаружено, что нажатие на спусковой крючок приводит к отходу курка назад и выдвижению барабана вперёд. Итак, если нажимать на спусковой крючок, барабан продвигается вперёд, автоматически отводится курок назад и происходит выстрел.

Итак, стрелять из этого пистолета можно было двумя способами. Один — оттянуть курок назад и нажать на спусковой крючок. Другой — снова нажать на спусковой крючок.

Просто. Оба выглядели довольно безопасными. Элли не думала, что пистолет выстрелит, если курок опущен и не нажат курок.

С левой стороны рамки находился небольшой рычажок. До него было легко дотянуться большим пальцем. Элли не знала, для чего он нужен, но решила проверить. Она отвела палец от спускового крючка и нажала на переключатель.

Барабан освободился и распахнулся. Он провернулся на шпинделе, и она увидела восемь патронов, плотно уложенных в патронники.

Элли вернула цилиндр на место и почувствовала, как большой палец щелкнул, щелкнув переключатель.

Всё хорошо. Она положила револьвер в правый карман куртки.

Ящик с боеприпасами открылся. На нём было написано: «50 патронов». .357

Magnum 158 Grain JHP . Она положила коробку обратно в ящик и задвинула его.

Не имея ни малейшего представления, когда вернётся Дес. Она пошла в гостиную.

Элли знала, чего хочет. Она думала об этом и в автобусе, и в кондитерской. В то время она не знала, как выглядит каретный сарай изнутри, поэтому детали пришлось отложить до тех пор, пока она не окажется внутри.

Как оказалось, планировка не сильно отличалась от того, что она задумала. Была гостиная и столовая. В столовой стоял стол на четверых и четыре стула с прямыми спинками. Всё подходило.

Лестница вела наверх со второго этажа. Вид на гостиную ограничивался одной стеной и стеной шкафа в прихожей.

Элли посмотрела на часы. Она не знала, сколько ещё Дес пробудет. Она поспешила в мастерскую. Сняла с перфорированной доски два длинных мотка удлинителя. Среди инструментов она выбрала достаточно тяжёлый С-образный ключ. Взвесила его в руке.

Она не хотела его убивать.

Элли отнесла удлинители и гаечный ключ обратно наверх. Положила провода на диван, затем пошла в спальню Деса и достала из ящика футболку. Обвязала ею головку гаечного ключа, чтобы она смягчила удар.

Если бы она не вырубила его, ей, возможно, пришлось бы убить его.

Револьвер тяжко лежал у неё в кармане. Сможет ли она это сделать? Дес пытался убить её. Роуэн, возможно, лежит убитый в болоте. Элли сделает то, что должна.

На подъездной дорожке заурчал мотор. Элли подошла к окну гостиной и немного отодвинула занавеску. Ей было хорошо видно, как минивэн въезжает на подъездную дорожку. Дес припарковал машину, вышел из машины и закрыл ворота.

Мастер подошёл к входной двери и отпер её. Элли потеряла его из виду, когда он вошёл в каретный сарай. Она взяла гаечный ключ с дивана. Она встала рядом с лестничной площадкой, у края стены гостиной.

Стоит ли сначала ударить его по лицу? На самом деле, она предпочла бы ударить его по затылку. Она прислушалась, не раздастся ли звук шагов Деса по лестнице.

Ничего. Она услышала звук открывающейся двери мастерской. Дес вошёл внутрь и повозился. Сердце Элли колотилось, как отбойный молоток. Ладонь, лежащая на гаечном ключе, была мокрой от пота.

Раздался скрип, когда Дес поднимался по лестнице. Элли закрыла глаза, когда его шаги приблизились. Он был крупнее её, сильнее.

Она вспомнила, как много лет назад ударила отца бейсбольной битой.

Она этого не планировала — это просто случилось. Почему-то нападать на Деса было по-другому. Более хладнокровно. Она не была уверена, что сможет это сделать.

Дес был близко. Он был по ту сторону стены. Он вышел на лестничную площадку и вошел в гостиную. Увидев ее краем глаза, резко повернулся к ней.

Элли ударила его, когда он повернулся. Рост сыграл свою роль – он был на целую голову выше. Элли пришлось вытянуться, чтобы ударить его. Она изо всех сил замахнулась гаечным ключом. Раздался глухой стук, когда ключ угодил ему в левый висок. Удар чуть не выбил ключ из её руки, несмотря на то, что она держала его так, словно инструмент был ей должен. Голова его мотнулась набок, и он, казалось, споткнулся. Он упал на правое плечо, словно падающее дерево. Перекатился на спину, уставившись на неё остекленевшими глазами.

Она не знала, что он видит этими глазами. Бросилась на него, замахнулась и снова ударила в то же место. Всё её тело горело. Она снова подняла дубинку, готовясь к удару, но его глаза закрылись.

Элли встала, втягивая воздух через приоткрытые губы.

Дес был без сознания или мёртв. Она понятия не имела, как определить. Не уверена. Она знала, как пощупать свой пульс. Наклонилась и положила руку ему на шею. Ничего.

Чёрт! Она не хотела его убивать.

Она потрогала другую сторону его шеи. Ничего.

Встал на одно колено и пощупал запястье. Ничего. Сжал сильнее, ближе к большому пальцу.

Вот! Что-то шевельнулось под её пальцами. Одна из его вен, дёргаясь, словно червь. Элли с облегчением поднялась на ноги.

Ладно, она понятия не имела, как долго он будет оставаться без сознания.

Пришло время идти на работу.

Элли сидела на одном из стульев с прямой спинкой, ожидая, когда проснётся Дес. Он сидел напротив неё на другом стуле. Его лодыжки и колени были связаны удлинителем. Запястья были связаны за спиной, вокруг спинки стула. Для пущей важности она связала ему локти. Она засунула ему в рот пару носков.

Она держала гаечный ключ обеими руками. Он болтался у неё между ног.

Дес застонал.

Элли наклонилась вперёд. «Привет».

Дес снова застонал. Покачал головой, словно пытаясь прочистить её, и замолчал. Должно быть, у него ужасно болела голова. Он открыл глаза. Увидев её, он широко раскрыл их.

«Я рада, что ты проснулся», — сказала Элли. «Я задам тебе несколько вопросов. Если ты не ответишь, я буду бить тебя до тех пор, пока ты не ответишь, хорошо?»

Дес взревел из-за кляпа и бросился вырываться из пут. Элли стиснула зубы и ударила его гаечным ключом по левой коленной чашечке. Он заревел ещё громче и откинулся на спинку стула. Резко повернулся влево и вправо. На глаза навернулись слёзы.

«Не заставляй меня это делать», — сказала Элли. «У меня не очень хорошо получается, и я не хочу убить тебя случайно, понятно?»

Дес сгорбился на стуле.

«Я буду задавать вам вопросы. Если хотите ответить, кивайте головой.

Я вытащу кляп. Если попытаешься позвать на помощь, я вышибу тебе мозги. Понятно?

Дес кивнул.

«Хорошо. Где Роуэн Миллер?»

Мужчина сидел неподвижно, глядя на гаечный ключ в руке Элли.

«Где Роуэн Миллер?»

Никакого ответа. Элли встала, схватила гаечный ключ обеими руками и ударила его по другой коленной чашечке. Треск её удивил – ключ всё ещё был прикрыт футболкой. Должно быть, от удара у него раздробило надколенник.

Дес завыл из-за кляпа. Или, по крайней мере, Элли показалось, что этот звук был бы воем, если бы носки его не заглушали. Он дёргался и извивался, как обезумевшая марионетка. Элли была настолько обескуражена своим поступком, что отступила на шаг.

«Видишь, что ты заставил меня сделать? А теперь скажи мне, где Роуэн Миллер».

Дес всхлипнул и яростно замотал головой.

Элли стиснула зубы и одной рукой ударила его по левой стороне лица.

Сила удара чуть не сбросила его со стула. Он бы упал, если бы его руки не были связаны за спинкой стула.

«Расскажи мне. Мне это начинает нравиться».

Дес пьяно кивнул.

«Ладно», — сказала Элли. «Я сейчас вытащу кляп. Если попытаешься позвать на помощь, мне придётся снова тебя вырубить. Даже не пытайся».

Вытащить кляп оказалось сложнее, чем она ожидала. Два носка: один застрял глубоко за передними зубами, а другой, свернувшись клубком, торчал изо рта, словно чёрный язык. Она потянула за кляп, пока один носок не вылез, а затем, засунув туда пальцы, вытащила другой.

Дес закричал во весь голос: «Помогите!»

Элли снова взмахнула одной рукой и ударила его в челюсть. Его тело качнулось вбок, и стул чуть не опрокинулся. Пара красно-белых игральных костей загрохотала по полу. Элли с ужасом осознала, что выбила ему пару зубов. Кровавая слюна текла из его рта на рубашку.

«Скажи мне. Если ты выживешь, клянусь, ты уже никогда не будешь прежним».

Чёрт. Если она сломает ему челюсть или разобьёт череп, он ничего ей не скажет. Элли огляделась. Конечно, она не могла видеть сквозь стены, но надеялась, что никто не слышал его крика.

«Достаточно», — выдохнул Дес. «Она в доме Марка Луки».

«Зачем? Что им от неё нужно?»

"Я не знаю."

«Вы знаете, что они убили Тейлора и Бейли».

«Я ничего об этом не знаю, клянусь. Моя работа, наша работа — я, Ричард и Жасмин — присматривать за детьми Виктории. Когда придёт время, мы передадим их ребятам Луки. Это всё, что я знаю».

«Сколько времени осталось у Роуэна?»

"Я не знаю."

«Где дом Марка Луки?»

«Это тот большой дом на озере Поншартрен, в сторону озера Морепа».

«Открой рот».

Дес открыл рот. Элли положила гаечный ключ на стул и засунула один носок ему за передние зубы. Она потянулась за другим носком, чтобы закончить дело.

Удар застал её врасплох. Пока она его пинала, Дес каким-то образом сумел освободить правую руку. Он ударил её в лицо, и она потеряла равновесие. Она была слишком близко, чтобы он мог вложить в удар достаточно силы, но удар оглушил её. Он схватил её свободной рукой и притянул к себе.

Он смотрел на неё безумными глазами. Кричал из-под кляпа. Пытался вытолкнуть носок языком. Элли пыталась дотянуться до гаечного ключа, но он держал её слишком близко. Он дёргался, как безумный, пытаясь высвободить другую руку. Его правая рука вцепилась в заднюю часть её куртки, затем в левую. Пальцы глубоко впились в кожу над её бицепсом.

Левая рука Деса освободилась, и он сжал её в медвежьих объятиях. Ноги его всё ещё были связаны, но он обнимал её обеими руками, прижимая её руки к бокам.

Он прижимал её к себе. Если бы он её отпустил, она бы схватила гаечный ключ и ударила бы его ещё раз, прежде чем он успел бы освободиться. Их объятия были почти комичными, но Элли была в ужасе.

Ужасная патовая ситуация продлилась всего тридцать секунд. Прижав плечи к бокам, Элли оказалась нос к носу с Десом. Она смотрела в его безумные глаза, пока из-под кляпа сочилась кровавая слюна. Она полезла в карман, нашла пистолет и попыталась его вытащить.

Дес сжимал её в объятиях – держал так крепко, что она не могла вытащить револьвер из кармана. Она прижала его к его левой грудной клетке и нажала на курок. Самовзводный, спуск был длинным, шесть фунтов. Плавный. Она удивилась, когда пистолет выстрелил. Она выстрелила в него через карман куртки.

Тело Деса заглушило звук выстрела, словно глушитель. Выстрел не был бы слышен за пределами каретного сарая. Глаза Деса расширились от шока и боли. Элли снова нажала на курок. Обе пули попали мужчине в грудь. Он сжал её, затем ослабил хватку, и его голова упала на её левое плечо.

Элли выстрелила в третий раз. Руки Деса упали по бокам. Она откинула его на спинку стула, и его подбородок упал на грудь. Элли отшатнулась назад, выхватила пистолет и направила оружие вперёд. Она подумала, не выстрелить ли ему ещё раз в голову. Брид всегда так делал. «В кого стоило выстрелить один раз, того стоит выстрелить и дважды», – сказал он ей. Что ж, она уже трижды выстрелила в Деса. Она сидела в кресле и смотрела на мёртвого.

Она тогда этого не знала, но ей повезло, что она застрелила Деса из револьвера. Если бы пистолет был самозарядным, он бы прижал его к телу Деса.

Возможно, разрядилась батарея. Он бы не выстрелил. А если бы выстрелил, автомат заряжания мог бы застрять у неё в кармане.

Элли заставила себя встать. Побежала в спальню Деса и выглянула в окно. В большом доме было тихо. Она подбежала к окну гостиной и посмотрела на подъездную дорожку. Там никого не было. Белый внедорожник проехал по улице и скрылся из виду. Дубовые листья шелестели на лёгком ветерке.

Элли медленно повернулась и оглядела столовую.

Дес сгорбился в кресле.

Кровь её иссякла. Адреналин, наполнявший мышцы, выветривался, разбавляясь свежей кровью, которую перекачивало бешено колотящееся сердце. Элли продолжала дрожать. Не только руки – всё её тело дрожало, словно она была одержима. Она скривилась, борясь с подступившей к горлу желчью. Она зажмурила глаза.

Этого не должно было случиться .

Элли выпрямилась, подняла с дивана рюкзак и перекинула его через плечо. Она пошла в ванную, проверила себя на наличие крови и осмотрела себя в зеркале. Её куртка была безупречной, но в правом кармане зияли три аккуратных пулевых отверстия. Слишком маленьких, чтобы кто-то мог их заметить. Чего нельзя было сказать о Десе. Пули пробили дыры в его рубашке.

Пороховая ракета, опалившая внутреннюю часть ее кармана, оставила следы ожогов вокруг дыр в его рубашке.

В доме было полно ее отпечатков пальцев, но она не собиралась беспокоиться.

Штейн очистил все национальные базы данных от биометрических данных Элли под всеми её именами. Элли взяла коробку с патронами из ящика Деса и бросила её в свой рюкзак. Ещё раз обошла второй этаж, чтобы убедиться, что не оставила там никаких личных вещей. Затем она поспешила вниз по лестнице, открыла заднюю дверь и перелезла через забор.

Пятнадцать минут спустя она уже шла по улице Сент-Чарльз до авеню Джексон.

Слышался грохот колёс трамвая, щёлканье контактной сети. Ей нравились живописные зелёные вагоны, их коричневые двери и коричневая окантовка окон. Все вагоны были старинными, оригинальными, им было больше ста лет. Трамвай остановился, она с трудом забралась в вагон и купила билет.

Внутренние помещения содержались в хорошем состоянии, панели были отполированы до блеска.

Реечные деревянные сиденья блестели лаком. Спинки сидений можно было откинуть с помощью латунных ручек, чтобы группы из четырёх пассажиров могли сидеть лицом друг к другу.

Другое. Сиденья можно было поменять местами для обратного пути. Огромные окна открывали панорамный вид на проспект, а некоторые окна были широко открыты, чтобы впускать лёгкий ветерок.

Элли села у окна, в середине трамвая, с правой стороны, лицом по направлению движения. Устроилась поудобнее.

Засунув рюкзак справа между телом и элегантной деревянной панелью. Револьвер уютно уместился в кармане. Она смотрела в окно, наблюдая, как мимо проплывает Садовый квартал.

Ей нужно было найти дом Марка Луки и спланировать свой следующий шаг.

Элли арендовала машину по своему позолоченному удостоверению, выданному Stein. Села в красную Honda Civic и положила рюкзак на пассажирское сиденье. Она никогда не водила машину, но постоянно наблюдала за водителями. Разобраться в правилах было несложно.

Она завела машину, включила передачу заднего хода и выехала с парковки.

Служащий закричал: «Ух ты!»

Элли резко затормозила, и машина резко остановилась. Она повернула слишком рано и чуть не задела соседнюю машину на парковке.

«Смотрите», — сказал молодой человек. «Выпрямите колёса, двигайтесь прямо. Я скажу, когда сможете повернуть».

Служитель был услужливым ребёнком. Элли от природы не была ласковой девочкой, но изо всех сил старалась улыбаться, пока доблестный рыцарь выводил её из помещения.

«Думаю, теперь у меня все получится», — сказала она.

Элли включила передачу и выехала со стоянки. В зеркало заднего вида она увидела молодого человека, который смотрел ей вслед, качая головой.

Был полдень, и голубое небо затянули облака. Элли хотела найти кофейню, где можно было бы изучить карту и найти дом Марка Луки.

Она хотела позвонить Бриду, но боялась его гнева. Она не знала, где он и что задумал.

Элли собиралась сначала найти сестру. Только когда она будет абсолютно уверена, что нашла Роуэна, она позвонит Бриду.

Я ГЛАЗОМ СМОТРИ НА ЭЛЛИ. Её глаза блестят в темноте. Я бы на её месте сделал то же самое. Не было смысла приходить ко мне с половиной истории.

«Хорошо», — говорю я, — «расскажи мне, как ты сюда попал. Именно».

OceanofPDF.com

17

ДЕНЬ ТРЕТИЙ — ОЗЕРО ПОНШАРТРЕН, 19:30

Я горжусь тем, как Элли держалась. Я не хотела, чтобы она оказалась в городе из-за драки, но она сделала то, что сделала бы я на её месте. Вопрос в том, как она сюда попала? Я не хочу упустить ни одной детали, которая может оказаться важной позже. Я прислушиваюсь к её рассказу, чтобы не пропустить мины.

MAGELLAN NAVIGATOR — одно из любимых приложений Элли. Она нашла дом Марка Луки и с помощью программы облетела остров. Она посмотрела вниз и рассмотрела его в двухмерном изображении. Она сделала полный оборот на 360 градусов в трёхмерном изображении. Она опустилась до уровня воды и осмотрела остров со всех сторон. Сделала десятки скриншотов для изучения.

Элли прекрасно знала, что «Магеллан Навигатор» — хороший прибор, но не всегда современный. Она понимала, что ей нужно разведать остров.

С трудом вбила адрес в GPS-систему «Хонды». Затем, на всякий случай, достала из бардачка листок бумаги и нарисовала себе карту, ведущую от шоссе I-10 к месту, откуда, по её мнению, открывался хороший вид на остров.

Выезд на автостраду был одним из самых ужасных событий в её жизни. Она уговорила Honda Civic въехать на въезд, помедлила, остановилась.

раздался гудок автомобиля, ехавшего позади нее.

Элли сжала руль так крепко, что костяшки ее пальцев побелели.

Нажала на газ и рванула вперёд. Обернувшись через левое плечо, увидела, как на неё несутся машины, словно стадо быков. Она нажала на газ и влилась в поток машин.

Она держалась в крайней правой полосе до самого поворота. Доехала до шоссе 51 и Френье-роуд. Как и Брид, она проехала мимо озёрной дороги прямо к воде. Вышла из машины и, сама того не заметив, наступила на следы его шин. Она внимательно осмотрела остров Луки.

Без бинокля Элли невозможно было получить необходимые детали. Она знала лишь, что попасть на остров будет непросто.

Что бы сделал Брид? Спрыгнул бы с парашютом. Плавал бы под водой с отрядом убийц.

Найдите какого-нибудь сумасшедшего ребенка, чтобы тот показал ему подземный туннель.

К сожалению, у Элли ничего подобного не было. Если она не собиралась плыть, ей приходилось переправляться через мост. Это был единственный выход. Она вернулась в машину, развернулась и поехала обратно к дороге вдоль озера.

Вокруг Френье-роуд и дороги, ведущей к озеру, росло много деревьев. Она нашла большую рощицу в тридцати ярдах от перекрёстка и направила свой «Сивик» прямо туда. Когда она перестала видеть ни тропу, ни дорогу, она заглушила двигатель. Щёлкнула барабаном револьвера, убедившись, что вставила обратно три патрона, выпущенных в Деса. Затем она вышла из машины, накинула на плечи вещмешок и заперла машину.

Элли действовала по принципу: если ты их не видишь, они тебя не видят . Она вышла на дорогу вдоль озера, повернула на юг и, следуя вдоль опушки леса, направилась к острову Луки. Она шла медленно, держась поближе к деревьям.

Если бы на дороге на нее наехала машина, она бы услышала ее приближение.

У нее будет время укрыться.

Солнце садилось. Элли беспокоилась, что у неё остаётся всё меньше времени.

Проехав полмили, она увидела мощёный поворот к озеру. Тротуар был бетонным, а не потрескавшимся асфальтом. Он был новым и хорошо проложенным. Указателей не было, но это, должно быть, был поворот на остров Луки.

Она не могла пройти по этой дороге. Она вела к лодочному сараю, мосту и парковке на берегу озера. Элли прошла ещё двести ярдов по дороге вдоль озера, прежде чем нырнуть в деревья и двинуться к воде.

Вид с ватерлинии был превосходным. Она была достаточно близко, чтобы разглядеть остров, мост и лодочный сарай. Она присела у кромки воды, изучая конструкцию моста и причала. Деревянные сваи.

Отличная лодка. Должно быть, стоила немалых денег. Но она была слишком большой для эллинга, где хранились лодки поменьше. Перед эллингом, у подножия моста, была широкая бетонная парковка. В поле зрения были три машины: синий седан Taurus, серый Jeep Cherokee и белый Toyota Land Cruiser.

Трое мужчин вышли из катера на причал. Они остановились и закурили сигареты. Четвёртый, стоя на корме, бросил им банки пива. Они непринуждённо разговаривали, наблюдая, как солнце садится за болото.

Элли беспокоилась о том, как добраться до острова. Она сомневалась, что мужчины спали на лодке, да и лодочный сарай выглядел не слишком уютно. Скорее всего, они жили в каретном сарае. Но где они могли бы поставить охрану, если бы вообще?

Будет ли она охранять береговую или островную часть моста? В любом случае ей было бы невозможно пересечь его.

Возможно, ей придётся доплыть. Если бы пришлось, она бы доплыла.

Один из мужчин запрокинул голову, чтобы допить пиво, раздавил банку и бросил её в болото. Подняв глаза, он увидел её.

Элли замерла. Взгляд притягивает движение. Возможно, он её не заметил и перевёл взгляд на что-то другое.

Не повезло.

Он хлопнул по плечу мужчину рядом с собой и указал на нее.

Элли скрылась за линией деревьев.

Черт . Что делать?

Если она побежит обратно к машине, то пробежит мимо бетонной дорожки. Возможно, её кто-то поджидает. Она решила побежать в другую сторону, чтобы отойти от них на некоторое расстояние. Она сможет найти место, где можно спрятаться.

Мужчина в лодке бросил винтовку людям на причале. Один из них поймал её, просунул руку через перевязь, чтобы опереться, и прицелился.

Треск . Пуля ударила в ствол дерева позади неё.

Ещё двое мужчин с винтовками спрыгнули с причала на берег и побежали к ней. Четвёртый побежал по подъездной дорожке. Конечно же, они собирались перекрыть ей путь к отступлению на Френьер-роуд.

Элли нырнула в лес и побежала. Она пробиралась сквозь листву, раздвигая ветви, цеплявшиеся за неё, словно когти. Над протокой сгущались сумерки, и лес погружался во тьму.

Вспотевшая, тяжело дышащая. Она не могла определить, насколько далеко от неё отстали мужчины.

Тени были такими глубокими, что невозможно было разглядеть, куда она идёт. Она боролась с искушением пробраться к берегу, где, возможно, было бы легче бежать. До берега было всего несколько футов, но на берегу её было бы видно с моста и острова.

Корни кипариса змеились повсюду. Лес казался живым, цепляясь за неё скрюченными когтями. Невозможно было бежать и думать одновременно.

Элли споткнулась о корень и растянулась на лесной земле. Услышав позади себя какое-то движение, она перевернулась. Она обнаружила, что смотрит на одного из мужчин с причала. Было темно, и он, словно тень, смотрел на неё сверху вниз. Его винтовка была поднята, готовая выстрелить.

Вторая тень отделилась от ближайшего дерева. Она шагнула за спину человека с винтовкой. Зажала ему нос и рот рукой, откинула голову назад. Длинное, восьмидюймовое лезвие сверкнуло в тусклом свете. Оно вонзилось прямо в шею мужчины сбоку и выскочило с другой стороны. Резкое движение, и из горла мужчины вырвался черный фонтан.

Мужчина с ножом оттащил свою жертву. Вернувшись, он уже вложил нож в ножны.

Порода.

«ЭТО ВСЕ?» — спрашиваю я.

«Остальное ты знаешь», — говорит Элли.

Я смотрю на часы. Всё честно, и я рассказываю Элли, что узнал, не жалея для неё ничего. Рассказываю ей о том, как Шелли и Дюран выставили на аукцион сердце Роуэна.

Элли слушает, сжав кулаки.

OceanofPDF.com

18

ДЕНЬ ТРЕТИЙ - ОЗЕРО ПОНШАРТРЕН, 20:00

Глаза Элли блестят в темноте. «Я иду, Брид. Не пытайся меня отговорить».

Что мне делать, связать её? Каждый раз, когда я говорю ей держаться подальше или идти домой, она возвращается, как собака, которая не хочет отпускать хозяина.

На этот раз она чуть не провалила миссию. Бойцы Луки будут начеку.

«Ты можешь пойти. Но делай всё, что я скажу. Именно».

Я протягиваю Элли две доски с ремнями для крепления надувных камер. «Грёби в такт со мной.

Никаких брызг».

Мы спускаем пирогу в воду и заходим следом. Я кладу мешок и «Ингрэм» посередине и держу его неподвижно, пока она забирается. Я забираюсь следом и ложусь. Места как раз достаточно, чтобы лечь нос к носу.

Ночь тёмная. Облака, наползшие ближе к вечеру, заслонили звёзды. Я смотрю на дом плантатора через болото. Я ищу признаки того, что Лука выставил часовых на чердаке, но все окна, выходящие на сушу, закрыты ставнями. Я вижу слабое свечение света, пробивающееся из-за ставней на первом этаже.

Ни на одном из концов моста не было движения, но это не значит, что там никого нет. Мы видели шестерых мужчин в лодках. Логично, что Лука вытащил их на остров, а не оставил висеть на берегу. Поэтому они и пришвартовали катер у островного причала.

Мост освещается лампами, установленными на телефонных и электрических столбах, тянущихся по всей длине конструкции. Огни отражаются в обсидиановом стекле болота. Со стороны острова, рядом с западным крылом моста, находится подъездная дорога. На ней припаркованы два седана. За ними находятся причал и катер. Каретный сарай, частично скрытый западным крылом.

Окна каретного сарая освещены. Там наверняка живут слуги и наёмники Луки. Сколько их? Шесть человек на лодках, без одного. Как минимум пятеро. Свет льётся из западного крыла. Не обязательно из окон. По результатам дневной разведки я помню, что они были закрыты ставнями. Вероятно, на внешней стене вмонтирован ночник.

Я осторожно отталкиваюсь и начинаю грести.

Доски для гребли позволяют нам развивать большую силу. Я стараюсь медленно опускать доски в воду в начале каждого гребка, сильно тянуть их на себя, а затем аккуратно поднимать их из воды. Я задаю медленный, ровный темп. Быстрый темп создаёт всплески и пенную волну. Элли гребёт вместе со мной.

Из-за восточного угла дома выходит мужчина и медленно идёт вдоль фасада. Он держит винтовку в руке и смотрит через воду, прямо на нас. Его взгляд скользит мимо, к лодочному сараю в конце моста.

Я продолжаю грести, смотрю по сторонам. Замечаю, что в воде, совсем рядом с берегом, лежат какие-то брёвна. Аллигаторы, боже мой! Если эти люди раньше несли такую службу, они могли бы принять нас за аллигатора.

Из правого угла выходит ещё один мужчина, и они встречаются посередине, прямо у крыльца. Они останавливаются, чтобы обменяться парой слов, закуривают сигареты.

Затем они продолжают свой путь в противоположных направлениях: один обходит дом по часовой стрелке, другой — против.

Остров и дом возвышаются над нами по мере нашего приближения. Это место было построено с расчётом на штормовые нагоны и сильные наводнения. Именно поэтому мост и дом расположены на высоте четырёх метров над уровнем моря. У ватерлинии остров состоит из бетона и камня, а по мере приближения к дому он покрывается землёй.

«Там наверняка водятся привидения», — шепчет Элли.

Я молчу, но прекрасно понимаю, что она имеет в виду. Дом на плантации похож на место, где обаифо прятался бы, скрывая крайнюю степень разврата. Нетрудно представить, как по этим стенам разносятся крики убитых детей.

Пирога мягко приземляется на берег. Я выкатываюсь из лодки, хватаю мешок и перекидываю его через плечо. Я подзываю Элли. Когда она присоединяется ко мне на острове, я сталкиваю пирогу в болото. Если часовые заметят, что она выплыла на остров, игра окончена. Они могут не заметить ещё одно бревно, плавающее в болоте.

Мы поднимаемся по склону. Подъём коварный, пока мы не оказываемся на земле. Но даже там я не чувствую уверенности. Когда мы достигаем плато, где построен дом, я ложусь, а Элли рядом.

Всё это не идеально. Я хочу избавиться от часовых по отдельности. Хуже всего, когда их пути пересекаются. Приходится ждать, пока они разойдутся, и один из них не скроется из виду на другой стороне дома. Тогда, в идеале, я хочу снять одного сзади.

Один из мужчин подходит со стороны дома, ближайшей к мосту.

Я толкаю Элли на землю. Мужчина проходит мимо, и я выхватываю «Холодное оружие» из ножен. Я встаю и подхожу к нему сзади, когда он проходит мимо крыльца.

Прохожу мимо закрытых ставнями окон. Вблизи я отчётливо вижу сияние электрического света, пробивающееся сквозь защитные деревянные панели. Прохожу мимо крыльца и толстых деревянных колонн, поддерживающих балкон второго этажа.

Я почти настигаю часового, когда он оборачивается. Он открывает рот, чтобы закричать, и я бью его ребром левой ладони по горлу. Разбиваю ему гортань. С силой бью его о ближайший столб, зажимаю рукой нос и рот, прижимаю затылок к дереву.

Вонзаю Холодное Оружие ему в нижнюю часть челюсти. Лезвие проходит сквозь мягкие ткани подковы нижней челюсти, затем пробивает мягкое нёбо. Я продолжаю движение и ломаю тонкие кости у основания черепа. Остриё вонзается в лобную кору, и я поворачиваю лезвие, поднимая его с земли. Пронзённый, он бьется в конвульсиях. Его лимбический мозг посылает электрические импульсы по длинным нервам к конечностям. Мочевой пузырь опорожняется, пятки барабанят по колонне, прежде чем он замирает.

Я вырываю нож из головы мужчины. Он падает на землю, я беру его винтовку и кладу её на землю.

Это непросто. Я подталкиваю тело к краю и катлю его вниз по склону. Чёрт! Он катится до середины склона и цепляется за камень.

Элли подкрадывается. Хватает мужчину за рубашку, перетаскивает его через камень и отправляет в путь. Он с тихим всплеском погружается в воду.

Я снова растворяюсь в тени у дома.

Второй часовой появляется и оглядывается. Его друга нигде не видно. Мужчина подходит к краю и смотрит вниз, на воду.

Темно, и он пытается различить формы, соответствующие неровным очертаниям скал на склоне. Единственное, что там внизу имеет прямые линии, выглядящие рукотворными, — это пирога.

Я не собираюсь ждать, пока он сам всё поймёт. Шагаю вперёд, настигаю его сзади. Зажимаю левой рукой его нос и рот, притягиваю к себе. Мой нож проходит под грудиной, рассекает диафрагму и прокалывает правый желудочек. Острое, как бритва, лезвие пронзает сердце, а остриё выходит через левое предсердие. Я поворачиваю лезвие, чтобы разрушить как можно больше мышц. Разрезаю аорту.

Мужчина обмяк. Я вытаскиваю из его тела нож, забираю у него винтовку и пинком отбрасываю его за борт.

Я машу Элли, чтобы она присоединилась ко мне. Она взбегает по склону, и я тащу её к дому.

Взгляните на мои часы. Восемь сорок. Мы идём неплохо, но мы можем спасти Роуэна.

Нам нужно найти электросчётчик в доме. Электричество поступает с материка, по столбам, торчащим из моста. Мост находится с западной стороны дома. Электричество поступает через счётчик в распределительный щит в западном крыле.

Я прислушиваюсь к звукам, доносящимся с северной стороны дома. Ничего. Если всё пошло по плану, Бастьен и Реми добрались до острова. Они будут на позиции, чтобы остановить спасателей, идущих из каретного сарая. Это важно, поскольку лодочный сарай, причал и парковка находятся на западной стороне, где находится мост.

Если мне придётся работать на западной стороне дома плантации, нас будет легко заметить с подъездной дороги. Кроме того, там больше света от фонарей на мосту, окон каретного сарая и ночника на стене западного крыла.

Там. Из угла западного крыла я вижу, куда входят телефонные и электрические кабели. Они протянуты высоко над подъездной дорогой, закрепленные на стене дома. Оттуда они спускаются на землю.

Я жестом прошу Элли держаться подальше. «Держи пистолет в кармане», — говорю я ей.

«Я не хочу, чтобы ты случайно в меня выстрелил».

Выгляните за угол. Все коммуникации входят в дом отсюда. Я вижу пару счётчиков у стены. Тот, что побольше, похож на круглый циферблат. Другой, поменьше, подключён к стальным трубам. Это будет счётчик воды.

«Оставайся здесь, — говорю я Элли. — Не двигайся».

Прижавшись к стене западного крыла, я иду к счетчикам.

Ненавижу это. Я стою здесь голышом. Мне всего лишь тридцать футов до каретного сарая. Стою лицом к счетчикам рядом с блестящими «Мерседесами» и седанами «Таурус». Но машины припаркованы в ряд. Они не заслоняют меня от каретного сарая. Я вижу тени, движущиеся за окнами.

За домом плантации, скрытая от вида со стороны берега, припаркована патрульная машина шерифа Кеннеди. Мне следовало бы догадаться. Нет ничего лучше, чем коп рядом, когда творятся развратные дела. Она в каретном сарае или в доме плантации? Думаю, мы скоро узнаем.

Давайте, продолжайте.

Я приседаю и разглядываю счётчик. Это жёсткий пластиковый купол диаметром около десяти дюймов, закрывающий приборы. На его циферблате есть штрихкоды.

Купол удерживается тонким металлическим кольцом с прорезью и проволочным фиксатором. Кольцо имеет выступ по окружности, который входит в зацепление с выступом на краю счётчика и ободом гнезда счётчика. Оно удерживает счётчик в гнезде.

Выступ кольца пропущен через прорезь и запечатан для предотвращения несанкционированного доступа.

Я лезу в вещмешок и достаю свёрнутый резиновый коврик. Расстилаю его на земле под счётчиком и наступаю на него. Это должно быть просто, но я не хочу случайно обжечься. Счётчик идёт вперёд, чего я и ожидал. И в доме плантатора, и в каретном сарае лежат горячие грузы.

Дети, не пытайтесь повторить это дома.

В моём рюкзаке есть кусачки именно для этой цели. Я беру их и перерезаю язычок. Раздвигаю кольцо и снимаю его. Приходится приподнять крышку, чтобы она не задевала счётчик. Вот это и есть самое страшное. Через металлические детали под крышкой течёт ток.

В ту минуту, когда я отключу электричество, начнется ад.

Не знаю, где именно в доме Дюран оперирует Роуэна, но в темноте ему будет нелегко. И, что ещё важнее, всё используемое им медицинское оборудование выйдет из строя без электричества.

Какая команда будет с ним? Анестезиолог, конечно. Но если выживание Роуэна не является обязательным, Дюран может оперировать с минимальным набором инструментов. Он может даже сам провести анестезию. Всё, что ему нужно сделать, – это убедиться, что Роуэн жив до момента забора сердца. В идеале, сердце должно быть извлечено не позднее, чем через тридцать минут после смерти.

После того как сбор урожая завершен, мы увидели, что больной доктор Дюран любит делать со своими донорами.

За счётчиком кабель электропередачи и домовой кабель подключены к паре контактных ножей. Они защёлкиваются в металлических зажимах на задней стороне счётчика. Зажимы жёстко подпружинены. Не стоит допускать ослабления контактов. Когда ножи плотно входят в зажимы, цепь замыкается, и электроэнергия поступает из городской линии электропередачи через счётчик в распределительный щиток внутри дома.

Когда я вытащу счетчик, эта цепь разорвется.

Один из маленьких секретов, которому учат спецоператоров: как отключить электричество в доме снаружи .

Взгляните на мои часы. Восемь пятьдесят.

Держись, Роуэн. Кавалерия уже в пути.

Если вы осторожны, чтобы не повредить счётчик, вы раскачиваете его взад-вперёд, пока зажимы не оторвутся от пластин. В конце концов, счётчик принадлежит энергетической компании. Они расстроятся, если вы его сломаете. Они попросят у вас денег.

Мне же, наоборот, плевать. Досчитай до трёх, одним рывком срываю счётчик со стены. Все огни на острове гаснут, и я швыряю счётчик в болото. Он не дотягивает до нужной дистанции. Приземляется на камни у самой воды и разбивается. Никто не будет его сегодня подключать обратно.

Дверь каретного сарая распахивается, и оттуда выходят двое мужчин, оглядываясь по сторонам. У обоих винтовки.

Выстрел рассекает ночной воздух, словно выстрел из пушки. Ремингтон Бастьена, катящийся блок. Грудь первого человека взрывается, словно внутри неё взорвалась граната. Эти самодельные свинцовые пули не проникают слишком глубоко. Они сплющиваются, пробивают сильное давление в этом полусантиметровом пространстве и создают огромную раневую полость. Избыточное давление в этой полости настолько велико, что большая часть её содержимого вырывается назад через входное отверстие.

Второй мужчина пытается нырнуть в каретный сарай. Раздаётся глухой треск — пуля калибра .30-30 из винтовки Реми попадает ему в спину.

Шесть человек в двух лодках. Я убил двоих, и «Кейджунс» убили двоих. Это значит, что у Луки есть два нападающих, а шериф Кеннеди где-то рядом.

остров.

Пора идти на работу.

OceanofPDF.com

19

ДЕНЬ ТРЕТИЙ — ОСТРОВ ЛУКИ, 21:00

Я вытаскиваю SIG из кобуры и Surefire из левого кармана куртки. Продеваю шнур Surefire на запястье. Обхожу угол дома и взбегаю по лестнице на крыльцо шириной тридцать футов. Подхожу к входной двери. Она крепкая дубовая, открывается внутрь. Дергаю дверную ручку и обнаруживаю, что она заперта.

Элли приседает позади меня, опираясь левой рукой на стену для равновесия. Я жестом приказываю ей оставаться на месте.

Я поворачиваюсь, наклоняюсь и пинком вышибаю дверь. Раз, другой. Она распахивается, и я шагаю вправо. Держу пистолет в правой руке, кладу правое запястье поверх левого. В левой руке «Шурфайр». Нажимаю на кнопку фонарика, и его луч пронзает темноту.

Левый угол чистый. Сдвигаюсь влево и проверяю правый угол. Чисто.

Пройдите в центральный холл. Слева — просторная гостиная, справа — такая же просторная гостиная. Два разных интерьера. По обе стороны от задней части дома расположены такие же просторные комнаты. Библиотеки.

Позади меня раздаются чьи-то шаги. Элли, с револьвером Смита в руке. Инстинкты у девушки хорошие. Она идёт следом, глядя налево, когда я смотрю направо.

Мебель из красного дерева, которой уже сотни лет, стоит на полу гостиной. Я перевожу луч Surefire с одной стороны на другую. Понимаю, что обе гостиные обставлены предметами из разных веков. Марк Лука, разбогатевший гангстер, обрёл безупречный вкус. Комната

Комната слева обставлена в стиле Нового Орлеана XVIII века, комната справа — в стиле Плантейшн XIX века.

Здесь стоит оригинальный письменный стол в стиле Людовика XV. В каком-то смысле эти предметы не вписываются в образ Луки. Как будто он приобрёл их, чтобы производить впечатление на людей. Нанял дизайнера интерьеров. Всё это место похоже на декорации к фильму « Интервью с вампиром» .

Нет времени зачищать весь дом. Когда вы спасаете заложников, ваша первая задача — найти пленника, которого вы должны спасти. Если вы будете суетиться и тянуть время, делая всё по правилам, люди в итоге погибнут.

Если Лука устроил в этом доме операционную для Дюрана, то она будет в подвале. Мне нужно найти лестницу. Я пытаюсь вспомнить импровизированный план дома на плантации, который я набросал.

Я пересекаю гостиную слева. Рядом с гостиной, прежде чем попасть в коридоры, ведущие в западное крыло, находятся две комнаты поменьше. Я вижу проход, ведущий в одну из этих комнат. Подняв сигнал тревоги, я вхожу.

Там, слева от меня, лестница, погружающаяся в кромешный мрак. Другая лестница поднимается на второй этаж.

Как и коридоры, лестницы — смертельные воронки. Если застрянешь посередине, бежать некуда. Нужно как можно быстрее расчистить их и спуститься с крестообразной перекладины. Я иду в правый угол стены, ведущей на лестничную клетку, и стреляю «Верным огнем» вниз по лестнице.

Мой луч прижимает отбивающего, стоящего внизу. Он словно сияющий олень или аллигатор. Я нажимаю двойной удар, который попадает ему в лицо. Он падает, словно его забили насмерть.

Остаётся один нападающий и Кеннеди. Где они?

Я сбегаю вниз по лестнице, держа пистолет и «Шурфайр» наготове. Из-за края двери пробивается свет. Я отпускаю кнопку на «Шурфайре», и фонарик гаснет. Я вхожу в комнату, и меня встречает сцена из фильма ужасов.

Подвал огромен. Его площадь равна площади жилых комнат и библиотек наверху. Несущие стены расположены по бокам. Отсутствие центральной стены создаёт огромное открытое пространство. Подвал глубоко углублён в бетонное основание искусственного острова.

Лука построил этот дом с нуля. Он не стал ремонтировать существующее здание. Он разработал проект и построил всё заново.

Потолок, стены и пол отделаны плиткой. В центре открытого пространства находится операционный стол. Прочный стальной, остальные столы установлены на тележках.

Вокруг него. К стенам комнаты придвинуты металлические столы. Лампы на стойках, направленные вниз, на операционный стол, не горят.

Комната освещается четырьмя фонарями Coleman. Два установлены на тележках рядом с операционным столом. Ещё два – на деревянных столах у стен. Свет фонарей Coleman отражается от блестящей плитки на стенах. Лука всегда готов к любым ситуациям. На случай урагана, который оставит дом без электричества, ему нужен резервный источник света.

Тележки уставлены подносами, на которых лежат сверкающие стальные инструменты, идеально заточенные. Скальпели и хирургические ножи. Ретракторы, расширители рёбер и медицинские долота. Инструменты разврата.

В комнате находятся пять фигур.

На операционном столе лицом вверх лежит худенькая девочка-подросток. Это Роуэн.

Её бледное тело укрыто грубыми зелёными простынями. Босые ноги, голые руки.

Фиолетовые следы от лигатуры опоясывают её запястья и лодыжки. Как у Кармен Эспозито. Ткань натянута так, что белая кожа на груди и животе остаётся открытой.

Рот Роуэн открыт. Эндотрахеальная трубка, вставленная в её горло, ведёт к резиновому дыхательному мешку и аппарату искусственной вентиляции лёгких. Медсестра Шелли сидит во главе стола. Медсестра ритмично сжимает мешок. Аппарат искусственной вентиляции лёгких перестал работать, и Шелли приходится дышать девочке вручную, чтобы поддерживать её жизнь.

Глаза девушки открыты, и она смотрит на Шелли. И тут я понимаю, что она парализована, но в сознании. Она не может ни двигаться, ни говорить, ни кричать. Она даже не может дышать самостоятельно. Вот какой ужас доктор причиняет своим жертвам. Он препарирует их, пока они парализованы, но чувствуют боль.

Роуэн осознаёт происходящее вокруг. Она чувствует всё, что с ней делают. Холодный воздух на руках и ногах, грубые простыни на голой коже, жёсткую пластиковую трубку, зажатую между зубами и проходящую в трахею. Когда начнётся операция, она почувствует боль от каждого разреза, каждого рывка, когда из неё будут извлекать фрагменты.

Над Роуэном, в халате и чистом халате, стоит доктор Эмиль Дюран. Он в латексных перчатках и держит скальпель в поднятой руке, словно дирижёрскую палочку. Свет фонаря Коулмана отражается от хирургической стали. Инструмент отбрасывает на стену огромную чёрную тень.

Дюран внимательно следит за бледной кожей Роуэн, где он собирается сделать надрез. Пока её сердце ещё перекачивает кровь, чтобы поддерживать её свежесть, он извлечёт её печень и другие органы. Сердце врач прибережёт напоследок.

Когда это откроется, Роуэну будет дарована милосердная смерть.

Далеко слева, в тени, видна фигура в форме: шериф Кеннеди.

Это суровое лицо потеряло всю привлекательность. Оно холодно, как гранитная стена.

За Дюраном стоит Марк Лука, одетый в повседневную одежду, прикрытую хирургическим халатом. Рядом с ним на полу стоит красно-белый холодильник с символом биологической опасности и большими печатными буквами « ЧЕЛОВЕК» .

ОРГАНЫ ДЛЯ ТРАНСПЛАНТАЦИИ .

Вот и всё, что нужно. Делаете небольшой надрез, отсоединяете орган от донора и кладёте его на лёд. Можно использовать пивной холодильник. Через шесть часов ваше сердце стоимостью в сто миллионов долларов будет подключено к новому владельцу.

Дюран поднимает взгляд от торса Роуэна и встречается со мной взглядом. Смотрит на меня сквозь свои круглые очки в металлической оправе. Свет фонаря Коулмана резко выделяет его длинное, угловатое лицо. В больнице он выглядел холодным и бесстрастным. Теперь же он предстаёт передо мной с демоническим, злобным выражением. Перспектива вскрыть тело беспомощной девушки пробудила в нём страсть и вернула к жизни.

Концентрация зла в этом подземелье удушающая.

На мгновение демоны предстают передо мной, словно образы, выжженные на сетчатке моего глаза.

Лука бежит к другой двери слева. Дом удивительно симметричен. За этой дверью находится ещё одна лестница, ведущая на восточную сторону плантационного дома.

Кеннеди поднимает пистолет.

Скальпель Дюрана нависает над Роуэном. Я стреляю трижды. Одна из его круглых линз разбивается, когда пуля пробивает ему глаз. Вторая пуля попадает ему в переносицу, и из затылка вырывается чёрный ореол.

Доктор падает, и мой третий выстрел сносит ему кусок черепа, когда он падает. Лезвие звенит об пол.

Сзади меня раздаётся выстрел. Затем ещё один. Слева от меня Элли стреляет из револьвера, держа руку на вытянутой руке. Стрельба навскидку с очень близкого расстояния. Выстрелы попали Кеннеди в плечо и грудь. Шериф пошатнулся.

Я поворачиваюсь и всаживаю пулю в лоб шерифу. Элли стреляет ей ещё дважды в грудь и горло, пока она падает. Пистолет шерифа лязгает...

пол. Она умирает ещё до того, как падает на землю. Я показываю на Шелли и кричу Элли: «Смотри за ней! Заставь её работать с мешком!»

Бегу через операционную за Лукой. Я слышу топот ног гангстера, когда он поднимается по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.

На лестнице темно. Я освещаю лестницу фонариком «Шурфайр». Лука, призрачная фигура в луче фонарика, наклоняется к лестнице и направляет оружие вниз. Раздаётся треск выстрелов. Пистолетный калибр, чрезвычайно высокая скорострельность. «Ингрэм».

Меня ослепила вспышка выстрела, и я юркнул обратно в операционную.

Пули прошили деревянные панели лестницы.

Не могу позволить себе ждать. Слышу звон металла об пол, когда Лука вытряхивает магазин. Я бегу вверх по лестнице, быстро стреляя из SIG. Заставляю его пригибаться.

Добравшись до лестничной площадки, я провожу Surefire по гостиной.

Он ушёл. Оставив входную дверь открытой.

Я бегу к входной двери и выхожу на крыльцо. Краем глаза замечаю Луку, выбегающего из-за угла дома.

Смогут ли Бастьен и Реми его поймать? Я не слышу стрельбы из каретного сарая. У каретного сарая только один вход и один выход.

Каджуны заперли последнего человека Луки. Возможно, они уже убили его.

Лука бежит к причалу. Я перезаряжаю оружие и иду за ним.

Раздаётся грохот от катящегося блока Бастьена. Раздаётся пара тресков от Реми.

.30-30. Пули пробивают дыры в борту катера. Лука бросается на палубу, ползёт вперёд, к кабине.

Я бегу к катеру, неся свой «Ингрэм» и мешок с боеприпасами. Дизели заводятся с хриплым ревом, из выхлопной трубы вырывается дым. Лука крутит штурвал, даёт газу, отъезжает от причала. Через несколько секунд он уже мчится по озеру.

Если он побежит прямо на запад, он упрется в берег, который примыкает к Старому американскому побережью.

51. Место, где его люди убили Кармен Эспозито. Если он побежит на север, то пройдёт двадцать миль через озеро до Пончатулы. Гораздо вероятнее, что он направится на восток, в сторону Нового Орлеана, где вдоль берега миллион мест, где можно спрятаться.

Лука, конечно же, резко поворачивает штурвал и делает резкий поворот, который кладёт катер на бок. Развернув катер на восток, он разгоняется до полной скорости.

У такого человека, как Лука, будет полдюжины разных личностей, дюжина домов, множество мест, где можно спрятаться. Мне нужно поймать его сейчас же.

Я оборачиваюсь, машу Бастьену и Реми. Показываю на причал за мостом. Они знают, что я хочу сделать. Наёмники Луки не оставили аэроглиссер в эллинге. Они хотели, чтобы он был под рукой, чтобы утром продолжить поиски. Аэроглиссер стоит привязанным к причалу.

Катер Луки развивает скорость тридцать миль в час. Аэроглиссер — это, по сути, самолёт, летящий по поверхности воды на алюминиевом плоскодонном корпусе. Этот аэроглиссер, наверное, может развивать скорость сто миль в час.

Я забираюсь на аэроглиссер и устраиваюсь в кабине пилота. Там два ковшеобразных сиденья. Пилот сидит слева, держа штурвал в левой руке, а приборы управления двигателем и дроссельной заслонкой – на подиуме справа.

На нижней палубе имеется пассажирский диван.

«Ингрэм» и патроны умещаются на ковшеобразном сиденье справа от меня. Насколько я могу судить, пилотирование аэроглиссера мало чем отличается от пилотирования лёгкого самолёта.

Я включаю приборную панель своего Surefire, выбираю стартер и нажимаю кнопку.

Двигатель ревет, оживает, и я достаю «Ингрэм», чтобы до него дотянуться. Затем я спускаюсь на нижнюю палубу и отдаю швартов. К тому времени, как я возвращаюсь в кресло пилота, двигатель уже раскручивается до пронзительного вопля. За приборной панелью лежат наушники. Я беру пару и надеваю их на уши.

Лодка представляет собой плоскодонные сани с мощным вентилятором, установленным на корме. Вентилятор защищён алюминиевым экраном. Два руля не погружены в воду.