Смерть под крышами

Глава 20. «Не все коту...» 12.04.2008, после обеда. Дом на Пушкина.

Машины не стали разворачиваться, просто объехали дом вокруг и укатили по Пушкина в сторону центра... Сказать, что неожиданная встреча вывела из себя, это еще очень мягко. Единственное, чему не удивлялся, поведению бывшей родни и друзей. Не дай Бог, сам бы попал в такое положение. Вот узнал вдруг, что дочка в беду попала, чтобы тогда делал? Когда пробивался из больницы, старался про такое не думать. Все равно ничем не помогу, пока оружие не обрету. Вот наделать глупостей очень даже возможно. Если бы Юля не догадалась спрятаться дома, так бы и рвался в Брагино, искал ее там. Похоже, нашел бы только пустую квартиру, в которой сначала беды никто не побывал. Марина ведь все это время в офисе просидела.

Хорошо, что Юля так и не спросила про Варвару, может, не до этого, может, подумала, что сумел благополучно завершить экспедицию и увез спасенную женщину прямо домой. Ну и ладно, не пришлось оправдываться. Но на душе все равно тяжело, и из-за казуса с Варей, но больше всего из-за расставания с дочерью…

Всего какой-то день с Юленькой пробыл, и вроде снова какой-то смысл жизни появился. Захотелось напиться и вырубиться, потом проснуться и чтобы ничего этого больше не стало. Но прекрасно понимал, что никуда мне не деться от действительности…

Отойдя в сторону с дорожки, проводил взглядом маленькую колонну... Пора заняться делом, не успела улечься пыль, как поднимался по ступенькам, едва удерживая в руке неудобный пакет без ручки с тяжелой банкой. Палыч не шутил, у меня теперь есть целый цинк «маслят». Осталось только раздобыть оружие под них.

Оказывается, не один я внимательно наблюдал за тем, как уехали дочка и мои бывшие родственники и друзья. Открыл дверь в подъезд, из-за того, что у меня в руках мешок с патронами, «Сайгу» пришлось повесить на плечо. Меня успокаивает то, что только минут назад бывшая жена, дочь и Егорка спокойно спустились из квартиры. Значит, в подъезде точно никого нет. По мирному времени вывод вполне логичный и правильный.

Дверь за мной закрылась, щелкнул кодовый замок, после дневного света глаза еще не привыкли к полумраку тамбура. Еще подумал, что бы сделать с запором в подъезде, когда электричество отключится, надо бы с соседями обсудить. И, на секунду, почувствовал неладное, почему в подъезде не горит свет? Ведь экономить ни к чему, все равно скоро электричество отключится. И почему остро пахнет перегаром и куревом?

В этот момент на меня обрушился удар, успел понять, что пришелся по левой стороне головы, в глазах все потемнело. Даже не успел потянуться к ружью...

Очнулся от того, что кто-то пытался приподнять меня, уцепившись в ушибленное плечо. Плечо болело, эта боль, видимо, и привела меня в чувство. Сквозь звон в ушах едва различал крик Пашки: «Посеку, гады! Уложу, суки, пошли нах отсюда!» и прочее, что обычно от него никогда не слышал.

Потом мне: «Игорь, очнитесь!» Я лежал на полу лицом вниз на чем-то жестком, на губах солоно. Пашка тянет за лямку разгрузки, пытается перевернуть меня.

Наконец, с его помощью, смог присесть и хотел прислониться к стене краешком здорового плеча. Мне сильно мешала «Сайга», висевшая на ремне. Скинул ремень, оружие со стуком упало на плитку. Когда спина почувствовала опору, стало чуть легче.

Сверху слышался ответный мат, те, кого Пашка так яростно костерил, тоже не могли успокоиться, потеряв добычу. В руке у парня вижу топор, на полу, почти рядом со мной, валяется здоровенная палка. Пробивающийся сверху свет не позволил определить, что это, вроде, обычная кухонная скалка. Несмотря на боль, невольно ухмыльнулся, как в каком-то водевиле, скалкой по башке.

Пашка снова спросил, как я там? Потряс головой, после этого удара не хватало еще получить сотрясение мозга, в дополнение ко всему, что у меня уже есть. Наверное, мне повезло, удар пришелся по шапке и прошел вскользь по голове, самодельный «хольстер» из пластиковой трубы на лямках разгрузки тоже сыграл свою роль, защитив плечо. Да еще капюшон «горки». Может, еще потому, что напавшим на меня в тесном коридоре особо негде развернуться. Они ведь прятались по углам, вдоль стен. Или то, что напавшие не профессионалы ни разу? Из того злобного лая, что несся сверху, можно понять, что «еще ответишь за того кореша, что во дворе завалил».

- Игорь может, стрельнете, чтобы они утихли?

- Пашка, мы оглохнем здесь, где мои наушники, ты их снял?

Стрелять не потребовалось, услышав мой голос, те, что оставались наверху, торопливо поднялись наверх. Послышались стук закрываемой двери и скрип замка. Похоже, это с третьего этажа, но там, насколько помню, крепкие мужики при мне не жили. Какая-то тетка, дядька у нее уже старый, ну, как старый, лет на 10-15 старше меня, но не пенсионер. Ладно, потом разберемся. Опираясь на «Сайгу», с трудом поднялся. Пашка спросил: «Идти можете»?

- Паш, давай хоть сейчас на «ты». Теперь мой боевой товарищ, как ни крути.

- Пойдемте к Вам, ой пойдем.

- Да, не хватало еще здесь валяться, на этом дерьмовом полу. Пашка, помоги патроны утащить, в пакете они.

- Какие тяжелые!

- Еще бы, это не охотничьи.

Правда, теперь не жалел, что вылил там несколько ведер воды с утра. Потом старой шваброй все раскатал и почистил площадку. Но запах никуда так и не делся. Но, хоть не в такой концентрации!

Мы поднялись в квартиру, не раздеваясь, только скинув обувь, прошел в ванную, по пути сбрасывать себя все снаряжение. Пашке сказал оставить патроны в прихожей. Надо бы из машины патроны и другое добро перетаскать, кабина вроде заперта, там-то никто не возьмет. Хотя, от этих гадов всего ждать можно. Но пока попросил товарища помочь с перевязкой. Включил свет в над зеркалом в ванной, вместе посмотрели.

Крови большой не видать, слава Богу, гематома пошла наружу. Да, удар пришелся вскользь, на голове только кожу содрало с волосами. «Зашить бы не помешало», - заметил Пашка. Подсказал парню, где взять спирт, вату, марлю. Он особо не кочевряжился, помог, как умел, может, раньше учился где? Вот наложить что-то, вроде повязки, получилось не с первого раза. Не выстригать же волосы, чтобы пластырем заклеить? Так, вдвоем, кое-как изобразили из меня раненого летчика, почти, как у Алисы в больнице. И присели за стол на кухне, чтобы переговорить.

- Пашка, ты как почуял это дерьмо?

- Эти дебилы на лестнице обсуждали, ждали пока Вы... Ой... ты один останешься. Это потом понял, а так даже через дверь слышал какое-то «гур-гур». Смотрю в окно, машины, люди, Вы... Ты там с Юлей прощаешься, жена бывшая, других не узнал. Они уехали, а бурчание продолжается. Потом дверь открыл, соседа проведать собрался. Снова бормочут, прислушался, пока не понял, что хрень задумали. Сверху хорошо слышно, обсуждают, как сейчас замочат мента за то, что их приятеля убил.

- Ого! Они что, действительно идиоты, не понимают, что происходит? Укуренные или просто поддатые?

- Запросто, на лестнице «выхлоп» чувствовался!

- Да, Пашка, вот тебе и сюрприз...

- Игорь, что сейчас делать с ними, после вот такого?

- Ничего мы с ними не сделаем. Осторожнее станем, на улицу выходить с оружием, только и всего. Ничего не докажешь.

- Игорь, а надо доказывать?

- Если бы они меня бросились с чем-то серьезным, погасил бы без сожаления. А так... Как проспятся, может ум вернется? Хотя, если ума нет, это надолго.

- Чужие это, не знаю их, и по глазам, насколько заметил, точно дураки по жизни.

- Как ты решился-то, Паш?

- А что... Хорошо, про топор вспомнил. Схватил и по лестнице вниз, едва не опоздал. Скачу по лестнице и ору, как полоумный: «засеку сейчас всех, собаки!» Они не ожидали такого, может, думали, не один. Тебя бросили и даже меня не тронули, пропустили.

- Эх, Пашка... Теперь точно стал моим побратимом. По любому мне жизнь спас. Даже если они не убивать собрались, а только побить, да отобрать оружие, все равно, считай, труп, только с отсрочкой. На улицу выкинут без сознания, потом «Гуляй, Вася!», причем буквально.

- Вот именно, гуляй, - Пашка первый раз улыбнулся, искренне и беззащитно.

А ведь неплохой парень, подумал, может, зря Юльку от него отваживал? Так раньше почти не знал, живем, как в каменной темнице, друг друга не видим, словно граф Монте-Кристо. Может, дочке такого и надо, тихий-тихий, а сообразил, не испугался.

Потянуло сквозняком, так ведь дверь входную не закрыл. Раз обошлось «малой кровью», надо завершить дела, ради которых столько рисковал. Не хватало еще патронов для «Сайги» лишиться, или продуктов, сколько бы их там не оставалось.

- Пашка, поможешь остальное из машины принести? Потом тебя провожу.

- Конечно, Игорь, какой вопрос.

- Да, еще, телефон с утра поправлял, там кто-то провода оборвал. Хорошо, небольшой запас оставался, быстро сделал. Думается мне, что может «эти», с третьего, и нагадили. Только почему именно мне?

- Даже не представляю, Игорь. Ты раньше с ними не цапался? Ну, вот как с зятем Евгения Николаевича?

- Нет, на третьем старики одни жили. А что, тоже слышно?

- Конечно, хоть дверь входная и хорошая, он и нам мешал. Тоже гремел перилами и дверьми ночью постоянно хлопал. Но отец с ним не связывался, не молодой уже. И мне не разрешал, и брату.

- Хорошо, тогда пойдем вниз, за патронами и остальным. Там две упаковки, за раз поднимем. Одному не один раз ходить придется, а сейчас каждый раз лишний. Непонятно, что за новое испытание ждет.

- Пойдемте... пойдем, - просто сказал Пашка.

Насколько вдвоем все проще, спустились к машине, пока, с еще гудевшей головой, страховал, Пашка вытащил пластиковые упаковки. Подхватил свою, и мы занесли все это добро в квартиру. Потом двумя рейсами перенесли мирную добычу. Ну, вроде все забрали? Только броня осталась и разная мелочь в кабине, еще одна ходка.

- А ничего, что машину во дворе оставляем? Не сопрут ничего?

- Кто сейчас по ночам ходит? Аккумулятор отключили, спасибо, подсказал. Запаску не открутят.

- Запаску нет, а лесенку могут стащить. Большую с крыши не заметят, а вот эту, сзади, вполне.

- Если так беспокоишься, то забирай, жалко, если кто стащит.

Пашка открутил барашки, снял лесенку. За это время несколько раз смотрел в окна третьего этажа, но сейчас оттуда никто не выглядывал. Завершив выгрузку, поднялись ко мне, положили остатки снаряжения в зал, там больше всего места. Туда же пакеты с патронами двадцатого калибра и «цинк» с пистолетной «девяткой». Всякие безделушки из мебельной стенки исчезли еще с уходом супруги. Долго не думал, разложил патронные пачки из вскрытого пакета на полке справа от телевизора. Притащил из кладовки коробку из-под патронов «Феттер» и скинул в нее собранные стреляные гильзы от «Сайги».

и пошли наверх, заперев квартиру. На третьем этаже на всякий случай снова страхую наше продвижение ружьем.

- Хороший у тебя автомат. «Калашников»? - спросил паренек.

- Ну, Пашка, у тебя брат милиционер, а в оружии не слишком разбираешься. Это всего лишь охотничья «Сайга».

- Все равно грозно смотрится.

- Это да, издалека спутать легко. Только бьет недалеко, но пока хватает.

Вот и следующий этаж. Пашкина дверь приоткрыта, понятно, он, выбегая, ни о чем не думал.

- Пашка, давай проверим, вдруг, кто заходил к тебе?

- Игорь, никто не заходил.

- Почему ты так решил?

- Когда побежал, коврик у порога сбился, вот он сейчас так горбиком и лежит. Если бы кто заходил, обязательно бы сдвинул. А то так и лежит криво.

- Ладно, запирай квартиру, бери ключи, пойдем, проверим, как там Евгений Николаевич, - сам думаю, что парень вновь порадовал, и наблюдательный, и думать логично может.

- Игорь, а вообще, из-за чего все случилось? Утром соседи ругались, потом зять соседский уехал куда-то, машина приезжала во двор. Как раз перед твоими родственниками. Теперь по окнам зависаю, при каждом звуке смотрю. Что произойдет, даже просто машина, хорошо слышно. Тем более, сейчас, когда кругом так тихо.

- Об этом потом, Пашка, отпирай замок, сам позабочусь, чтобы кто не выскочил ненароком.

Только ключи не потребовались, дверь приоткрыта, вот и зазор заметен. Пока ружье наизготовку взял, разные нехорошие мысли заворочались, неужели «эти», с третьего, и здесь побывали? Вот и пригодился напарник, тянет за ручку, сам готов к стрельбе. Посветил «подствольником», в прихожей пусто.

Окликаю старого полковника, никто не отзывается, проходим, оглядываясь. В квартире оказалось все спокойно, как и вчера вечером, за исключением одного. Евгений Николаевич совсем плох, тяжело дышит, но явно не хватает воздуха, даже хрипит при вздохе. На полу опрокинутый стакан и пластиковая бутылка с водой. Даже если и слышал нас, отозваться уже нет сил…

Но сначала все равно посмотрели на кухне, в обоих санузлах и в зале. Никого нигде не нет. На верхний этаж не пошли, если там кто-то прятался, мы бы услышали шаги. Хотя... Кто его знает.

- Паш, иди-ка к соседу, может, попить захочет, я наверху посмотрю.

Осторожно, стараясь не скрипеть ступенями, поднимаюсь на второй этаж. Двери в спальни закрыты, приходится самому открывать дверь и контролировать вход. Действительно, там пусто, кровати тщательно заправлены, похоже, там давно никто не ночевал. Значит, «зять-мудила» в зале так и спал. Вернулся вниз.

- Евгений Николаевич, как Вы? - притронулся к почти холодным рукам старика. Он с трудом открыл глаза, посмотрел на нас, силился узнать, кто его тревожит, - Это мы, Игорь и Пашка, соседи ваши.

- А-а-а, подумал, сученок вернулся, зятек мой бывший.

- Да, за ним машина приехала, он с вещами и забрался туда, я видел, - откликнулся Пашка.

- Он все вокруг меня крутился, думал, не пойму. Постоянно на мой наградной пистолет глаз косил, не раз как бы ненароком «Покажите Вашу награду, хочется гравировку посмотреть!». И раньше его шугал, нечего в чужие руки давать. Потом, от греха подальше, сдал в УВД, может, в музей поместят. Еще прошлым летом, никому не сказал, мое и есть мое, никого не касается.

Он замолчал, тяжело переводя дыхание, мы его не прерывали.

- Сейчас бы пригодился, Игорь, чувствую, силы на исходе, вот бы разом со всем покончить. Помнишь, о чем просил?

Мы с Пашкой переглянулись. Парень не совсем понял, что просит умирающий, а я не забыл о просьбе полковника. Хотя и побил уже мертвяков порядком, но те чужие, даже сосед Вадик. А вот так, в знакомого, не могу представить, даже понимая, что это придется делать.

- Еще боюсь, что зятек и отравил меня. Пока он не появился, вроде и силы оставались, а тут сразу сдал. Думается, не зря слухи ходили, что с нехорошими людьми путается. Они и не на такое способны. Как увидишь его, будь осторожен.

- Евгений Николаевич, давайте с ним разберусь?

- Это только мои мысли, доказательств нет, так бы все равно, старый уже… Жалею, дочку не повидал напоследок. Доведется увидеть, скажешь, чтобы сама от него подальше держалась…

- Обещаем, обязательно скажем! – это Пашка не выдержал долгого молчания.

- Игорь, Павел, не уходите. Наверное, уже скоро... Мои ключи у тебя?

- Да, Евгений Николаевич, при себе.

- Открой сейф, объясню, что надо сделать, пока могу.

Нашел нужные ключи, повернул в замке один, второй. Открыл тяжелую дверь, это действительно сейф, а не оружейный ящик, как у меня.

- Видишь, вот он, серый! Хороший карабин, американский. Не смотри, что маленький! Спуск у него тугой только… Там, на полке вверху, патроны к нему и магазин.

- Да, вот, все нашел.

Винтовка в серой пластиковой ложе после моей «Сайги» показалась совсем невесомой и хрупкой. Покрутил в руках, просто игрушка на вид.

- Ты заряди пару штук, осечки у него редко бывает. Как уйду, сделай, что просил... Потом к Пашиному отцу и подхороните... Не возитесь с лестницей... Тяжелый я, вдвоем не утащите... Так что, парни, вы не церемоньтесь со мной. Заверните, как про соседа говорили. Скиньте с лоджии, мне уже все равно будет... Главное, этим людоедами не достанусь... И вам так безопаснее...

- Евгений Николаевич...

- Не надо, поздно уже... Я же солдат, всегда знал... Так когда-нибудь будет... Слава Богу, жизнь прожил хорошую... Не знал только, что так станет, совсем плохо... Хоть кто-то позаботиться... Умирать не страшно... Страшно оставлять тех, кому не можешь помочь... Мне, похоже, оставлять уже некого... Наташку мою встретите, передайте… Придумайте, что…

Мы молча слушали старого полковника, уже едва открывавшего рот.

- Знал бы молитву какую... – прошептал старик белесыми губами.

- Евгений Николаевич, я знаю! - это Пашка торопливо откликнулся, - Бабушка читала такую, когда деда вспоминала.

Отошел в сторону, Пашка стал читать. Наверное, он знал не все, но читал от души. У меня аж дыхание перехватывало. У Паши на глазах слезы, видимо, он сейчас прощался и с соседом, со своим отцом, и со всем хорошим, что осталось в прежней жизни.

- Евгений Николаевич? – полковник не отвечал и вряд ли уже слышал меня.

Когда все произошло, не понял. Так и сидели в комнате у двери на принесенных из кухни стульях. Я с карабином, Пашка просто так, уронив руки на колени. Старик дышал все тише и тише все реже и реже. Даже почти не замечали. Но вот что-то словно изменилось, прислушался, дыхания не слышно. Глаза его не мигали.

- Пашка, зеркальце тут найдется?

Парень пошел в прихожую, принес круглое зеркальце на подставке. Приложил его губами старика. Оно осталось таким же холодным. Ни малейшего следа, только прилип кусочек кожи с обветренной губы. Дыхания уже нет. Откуда-то вспомнил, что надо прикрыть глаза покойному. Поправил руку, свисавшую с кровати. Она еще теплая, отпустил, глухо упала. Взял оружие, оттянул затвор, отпустил рукоятку, звонкий щелчок.

- Пашка, отвернись!

В упор не стал, отвел ствол, прицелился и нажал на спуск. Он оказался и вправду тугой, выстрел показался громким, хотя и не такой как от большого оружия, в ушах слегка зазвенело. Голова Евгения Николаевича даже не дернулась. Только уголок рта чуть-чуть приподнялся. Видимо, это посмертная реакция мышц. Показалось, что он немного улыбнулся. Хоть так удружили старому полковнику.

- Прости нас, Евгений Николаевич.

Мы вышли из комнаты, надо поискать что-нибудь подходящее. Оригинальничать не стали, нашли такое же большое покрывало, для чего пришлось еще раз подняться на второй этаж. Потом Пашка сходил за скотчем в свою квартиру.

Вдвоем не так удобно, не хватало третьей пары рук. Но уже чему-то научились с Пашиным отцом. Не без труда затащили завернутое тело до двери лоджии. И сделали так, как сказал Евгений Николаевич.

Забрали карабин, патроны к нему, еще нашел запасной магазин. Потом две начатые пачки с патронами к ружью, само ружье, разобранное, прямо в чехле, кожаный патронташ, тоже с патронами. Еще два шомпола и прицел в фирменной коробке в углу сейфа. В шкафу чехол для карабина, больше ничего, это все. Даже охотничьего ножа нет.

Ничего другого в квартире брать не стали. Хотя здесь, наверняка, остались и продукты, и напитки, не наше это. То, что нам старик завещал, тем и ограничились. Запрем дверь и никогда здесь больше не покажемся.

- Пашка, это теперь твое, - показал парню на ружье и патронташ, - владей, сумеешь?

- Отец когда-то научил, у него почти такая же двустволка в ящике стояла.

- Ну и хорошо, пошли вниз. И прихвати лопату.

Через час мы уже сидели у меня на кухне. Накормил Пашку моим утренним кулешом, парень проголодался так, что за ушами пищало. Пить не стали, не считая пары глотков водки за ушедших. Подумал, этим мужикам еще повезло. Пусть так, но похоронены по-человечески, а сколько еще валяется непогребенными, загрызенными на обочинах? Про превратившихся и говорить не стану. Невесело завершается день, еще и голова болела, и плечо ныло. Еще больше болела душа.

- Пашка, вот смотрю и думаю, надо нам вместе держаться. Или у тебя планы есть какие-то?

- Игорь, я Вам... Ой, тебе, доверяю. Все эти дни думал, понимаю, мамы, скорее всего, уже нет. Если и жива, то в таком месте, откуда, либо не выбраться, либо под присмотром. Искать ее... Даже не знаю, где она оказалась в этот момент. Брат, боюсь, что тоже пропал. Хорошо, если просто погиб, а не ходит сейчас по улице, как эти зомби...

- Пашка, ты все понимаешь сам. Повезет им, обойдется, значит хорошо, нет, придется жить с этим.

Доставшееся ему ружье Пашка оставил у меня, сегодня из него стрелок уже никакой. И ушел спать к себе, почему, не спрашивал. Пусть он и сказал, что смирился с потерей близких, но в душе надеется, что кто-то еще позвонит. Если не в дверной звонок, то по телефону. Проводил его, на всякий случай, «эти», с третьего этажа, теперь как заноза в одном месте. Дождался, пока парень дверь запрет, спустился к себе.

Освоение появившегося оружия оставили на завтра. Карабин поставил в ружейный шкаф, вместе с прицелом, там отдельно надо разбираться. Но «Сайгу», все же, надо почистить, копоти в ней сегодня прибавилось изрядно. Прикинул по остаткам, почти сотню патронов сжег. Газоотвод забит обрезками контейнеров и свинцовой пыли. Когда заглушку отвинтил, выковырял оттуда образовавшуюся пробку. Магазины насухо почистил от сажи, заново набил. Теперь порядок, на завтра готов.

И снова дурацкая мысль. Уже сбился со счета, сколько несчастных мертвецов упокоил сегодня. Не считая тех, что у моего дома. И это один человек, у которого всего лишь одно охотничье ружье. Неужели некому оказалось в самом начале отдать команду убивать всех, кто заражен и обратился? Сделать это так просто, сколько военных, милиции, внутренних войск, всяких охранников. Но тут же себя останавливаю. А кто знал, что дела пойдут именно так? Кто осмелится подать команду убивать нормальных людей? Чтобы потом отвечать за это, если не перед законом, то перед своей совестью? Все не так просто. И не надо мне задумываться об этом. Делать то что, могу делать, помогать тем, кому могу помочь.

Вспомнил, что оставил на зарядке вновь обретенную «Нокию», уже точно должен зарядится! Особо ни на что не надеясь, вынимаю штекер, нажимаю кнопку пуска. Мигает экранчик, переливчатая мелодия и неожиданно раздались резкие сигналы. Даже вздрогнул, отвык от такого. Это оказались многочисленные извещения о принятых сообщениях, как обычно и бывает, когда телефон активируется. Посмотрим, что там наприходило.

Уселся в кресло, смотрю на экран, сколько высветилось множество непринятых вызовов! Особенно девятого с утра. Звонили родные, коллеги, друзья. Несколько от бывшей жены, от «Света-клуб», даже от Лельки. Звонил еще кто-то, видимо, никто не знал, что уже в больницу попал. Между вызовами нашел и телефон Ники...

Много сообщения просто перелистывал, большинство из них о том, что кто-то в сети, кто-то, наоборот, нет. Но оказались и более информативные. Большинство из них панические, еще первых часов беды. От моих родных, с работы. Последние пришли утром девятого, пока сам еще в «отключке» лежал.

Почитал сообщения от отца, от Тимки, даже Юлькино одно, миллион вопросов, никто не понимает, что происходит. Новой информации не нашел никакой. В принципе, все про всех почти полностью узнал от дочки. Светлана прислала одно: «Игорь, что происходит, может, хоть у вас что-то известно?»

А вот и сообщения Вероники... Первое из них еще «мирное», если можно так сказать, «довоенное». Похоже, не получив ответ на сообщение по почте, написала мне нежную СМСку. От прочитанного стало только хуже. Сообщение длинное, но самое главное вместилось в двух строках. Ника написала: «Мне кажется, я тебя люблю».

Прикрыл глаза рукой, что же это такое, за что все эти мучения... Только показалось, что все наладилось, как сразу и рухнуло. Хотелось плакать, хотелось кричать, хотелось что-то делать. Больно так, что не передать...

Заставил себя очнуться, проморгался, стал смотреть дальше. Следующее сообщение уже тревожное. Ника не знала, что случилось, сослуживцы ее бросили, спрашивала, может, у меня есть информация о происходящем. Третье просто паническое. Моей возлюбленной страшно, она попала в какую-то нехорошую ситуацию, похоже, осталась одна в Рыбинске. Посмотрел на время, это тоже утро девятого... То есть, ночью она еще как-то продержалась. Не хочется пересказывать, в этих строках ужас, страх за себя и за своего сынишку. Она так надеялась на меня, а я не ответил ни одним словом. Как мне исправить эту ошибку...

Немного успокоившись, продолжаю смотреть дальше. Среди всех остальных сообщений всего два более-менее полезных. Первое о том, что места сбора для эвакуации с членами семей - улица Челюскинцев, и Советская площадь, у здания правительства. Это пришло еще девятого, с утра...

И еще пара сообщений от Троицкого. Вообще, он редко пользовался этой функцией, раз послал, значит, что-то важное. Первое, еще от восьмого числа, из Москвы, содержит рабочие моменты мирного времени. А вот второе... Мало сказать, что заинтересовало, если, разумеется, все еще актуально... Но, в это место еще надо добраться, живым и невредимым. Пока у меня есть более насущные дела.

Отложил телефон, сижу, упершись лбом в ладони. Пытаюсь думать логически, но пока не получается. Узнал сразу столько много и, одновременно, слишком мало... Эх, Юли теперь рядом нет, даже Пашка спать ушел… И не с кем поделиться мыслями, признаться, как мне не просто. Может, это и к лучшему, не время показывать слабость…

А пока спать, двенадцатое апреля, День космонавтики, подошел к завершению...