Смерть придумали люди

Глава 8

Близился к полудню третий — из запланированных полутора — день нашего перехода через Карлисский Хребет. По негласному уговору, мы с Ником не жаловались на усталость, стёртые ноги и прочие тяготы пути, а Женя не напоминал о том, что без нас он был бы у цели ещё вчера днём. Вообще, путешествие проходило на удивление мирно, даже мы с Вереском ухитрились ни разу не поссориться — вероятно, потому, что с той памятной ночи в лесу полуэльф едва ли произнёс с десяток слов, да и те предназначались Жене. Если я научилась хоть чуть-чуть разбираться в эльфийской физиогномике, Вереск пребывал в состоянии глубокой задумчивости, и мне почему-то казалось, что предметом его размышлений был тот кошмарный сон, в котором мне довелось побывать.

В своих собственных мыслях я эту тему старательно избегала. В редкие минуты просветления я признавалась себе, что если разобрать ту сцену в лесу по кадрам и хорошенько поразмыслить, есть шанс найти ключ сразу к нескольким загадкам. Но при малейшей попытке вспомнить подробности меня кидало в дрожь, и я никак не могла понять, отчего — то ли от панического чувства бессилия перед собственными эмоциями, то ли от невозможности помочь, то ли от пронзительной боли утраты — слабого отголоска той боли, которую я испытала во сне. И этот полный страсти взгляд на бескровном лице… Он сводил меня с ума, заставляя мучиться от…

«Ревности,» — ехидно подсказал внутренний голос.

… зависти. Если бы на меня мужчина смотрел таким взглядом, я бы чувствовала себя по меньшей мере богиней.

«Что- то мне подсказывает, что барышня в лесу не пожелала присоединиться к пантеону», — цинично заметил внутренний голос.

Уверенный взмах женских рук — и смертоносное лезвие без труда пронзает грудь… Дура. Я замотала головой, прогоняя наваждение.

— Мы почти на месте. Дом Мигеля вон в тех деревьях, — внезапно объявил Женя, махнув рукой вперёд и вниз по склону.

Ник вгляделся в густой перелесок у самого подножия горы и разочарованно протянул:

— Отсюда ничего не видно.

— Разумеется, не видно. Это же не парадная резиденция. Мигель с напарником сваливают сюда, когда им нужно залечь на дно.

— А они тебе друзья или враги? — запоздало уточнила я. — Если враги, то насколько безопасно будет вламываться к ним без приглашения?

А если друзья, то какого чёрта ты тащишь в тайное убежище толпу посторонних личностей?

— С Фар-Леирато — вампиром, напарником Мигеля — я не знаком, хотя наслышан. А с Мигелем мы не друзья и не враги, просто… ммм… коллеги. Пару раз доводилось работать вместе. Конечно, последняя наша встреча прошла… не совсем в дружественной обстановке. Так получилось, что мы оказались по разные стороны баррикад. Но не думаю, что Мигель меня за это ненавидит. В конце концов, бизнес есть бизнес. Разве что… — Женя задумчиво прикусил губу, — Фар-Леирато мог бы попытаться отомстить за любовника, у вампиров когда-то был такой обычай. Но поскольку Мигель остался жив, это мероприятие теряет смысл.

— Они любовники? — оживилась я (и почему подробности чужой личной жизни всегда так притягательны?) — Откуда ты знаешь?

— Да это все знают, — пожал плечами Женя. — В смысле — все, кому в принципе интересна эта пара. Они не скрывают своих отношений.

— О. Так просто? Я думала, что здесь отношение к нетрадиционной сексуальной ориентации более консервативное.

— Так и есть. Отношение к геям колеблется между неприятием и вежливым безразличием. Зависит от возраста и социального статуса. Но всегда находятся люди, которые могут позволить себе наплевать на условности.

— О да, — хмыкнула я. — Парень, который спит с вампиром, может себе позволить много… интересного.

— Не будь такой циничной, тебе не идёт, — серьёзно посоветовал Женя. — Мигель вполне способен сам за себя постоять. Чтобы укоротить слишком длинные языки, ему совсем не обязательно прибегать к помощи вампира. И, кстати, он не гей, обычный бисексуал. У него с десяток более или менее постоянных любовниц по всем Семи Королевствам.

Ух ты, какая экстравагантная личность! Я уже почти хочу познакомиться с этим загадочным Мигелем.

— А его друг не ревнует?

— Не знаю, — Женя иронически изогнул бровь. — Как-то не было повода поинтересоваться. Может, Леирато вообще не ревнив. А может, он не воспринимает женщин как объект, достойный ревности. В конце концов, Мигель с ними всего лишь спит.

— И этот человек обвиняет меня в цинизме! — возмутилась я. — По-твоему, секс на стороне — это не повод для ревности?

— Разумеется, нет. Вы, женщины, склонны смешивать в кучу секс и чувства, и вам кажется, что одно без другого как-то неполноценно.

— Просто мы, женщины, — передразнила я, — мудры от природы. А к вам, мужчинам, эта мудрость приходит с кровью, слезами и жизненным опытом. Поверь мне, когда ты всерьёз влюбишься, ты пересмотришь свои взгляды.

Прозвучало, как материнское наставление. Но Женя не стал придираться к форме, только сказал:

— Если ты о том состоянии, когда человек полностью теряет способность соображать и превращается в безвольный кисель, то, надеюсь, я никогда не разгневаю богов настолько, чтобы они наслали на меня это безумие.

«Очень жаль», — вздохнула я про себя.

Та же самая мысль отразилась на симпатичной мордашке Ника. Гм. Что бы там ни говорил мой не в меру умный внутренний советчик, что-то тут нечисто. Парнишка поймал мой заинтересованный взгляд, вспыхнул и поспешил перевести разговор на более безопасную для себя тему:

— Юлия, а вы ведь издалека родом?

— С чего ты взял?

— Ну, вы так спросили про этих… ну… этих, — Ник смущённо мотнул подбородком в сторону пресловутого перелеска. — Сразу стало понятно, что вы не отсюда.

Да уж, тайный резидент из меня хреновый. Я в панике осознала, что так и не озаботилась разработкой подходящей легенды. Сначала прикрывалась амнезией, а потом неожиданно оказалось, что все окружающие и так в курсе. Ладно, допустим, от мальчишки сейчас вполне реально отмазаться, но проблему надо решить кардинально, а то в следующий раз вопрос может прозвучать не в столь невинной форме.

Меня выручил Женя:

— Юлия родом из Кэр-Аннона.

Я едва удержалась, чтобы не завопить: «Откуда?!!» Про Кэр-Аннон я знала только то, что он находится где-то у чёрта на рогах.

— Просто она не любит об этом вспоминать, — добавил Женя, видимо, чтобы объяснить моё молчание. — Когда её мать умерла, Юля отправилась сюда на поиски отца, которого никогда не знала. Но оказалось, что он тоже умер, причём много лет назад. А поскольку Юлия рождена не в браке и не может претендовать на наследство, она осталась одна в чужой стране, без средств к существованию. Так получилось, что она прибилась к нам с Вереском.

— Ой, извините, я не знал, — произнёс Ник с искренним сочувствием. — А правду говорят, что стражники на границе защищают её не снаружи, а изнутри? Следят за тем, чтобы жители Кэр-Аннона не сбежали к соседям?

Я вспомнила Советский Союз времён железного занавеса и дипломатично ответила:

— Не только. Но и за этим тоже.

— А как же вам удалось выбраться?

— Ник, торжественно обещаю тебе рассказать всю правду о моём путешествии, если ты назовёшь своё полное имя и титул.

Парень моментально скис и принялся изучать носки своих ботинок. Остаток пути мы проделали молча. Кажется, Ник всё-таки обиделся, но меня это ни в малейшей степени не задевало. В конце концов, у каждого свои секреты.

Женя остановил нашу маленькую команду в нескольких метрах от поляны, так, что мы могли рассмотреть дом, оставаясь незамеченными. Жилище Мигеля — в полном соответствии с понятием «тайное убежище в лесу» — представлялось мне крошечной лачужкой, притулившейся между двумя соснами. Однако против всяких ожиданий дом вовсе не выглядел как хижина бедняка или времянка егеря. И размерами, и качеством постройки он скорее напоминал дом зажиточного крестьянина. Просто удивительно, как это мы не заметили такую громадину сверху.

«Ничего странного, дом замаскирован с помощью магии,» — пояснил внутренний голос.

«Откуда ты знаешь? Новый талант проснулся?»

«Старый. Логическое мышление называется. Вампиры довольно слабые маги — им подвластна только элементаль воздуха, да и то не вся, а лишь некоторые специфические заклинания. И в отсутствии свободы манёвра они вынуждены выжимать максимум из того немногого, что есть у них в распоряжении. Так вот, класс камуфляжных заклинаний доступен вампирам практически целиком.»

Я припомнила, что действительно читала что-то подобное.

«Вот- вот. Могла бы и сама догадаться.»

Строго- настрого запретив нам с Ником высовываться из-за деревьев, Женя с Вереском отправились на разведку. Со своего наблюдательного поста я видела, как они постояли на крыльце, прислушиваясь, затем бесшумно проскользнули внутрь. Дверь была не заперта — очевидно, хозяева дома.

Или не хозяева.

Серия резких громоподобных звуков оглушительным диссонансом ворвалась в мирную лесную симфонию. Эхо потонуло в испуганном птичьем гомоне и переполошённом хлопанье крыльев. Лошади шарахнулись назад, нервно прижимая уши к голове и встревоженно фыркая. Здесь, в мире меча и магии, звук выстрелов был таким нелепым и неожиданным, что я не сразу сообразила, что это такое. А когда до меня, наконец, дошло, я не удержалась от удивлённого возгласа, выраженного в крайне непечатной форме.

Ник судорожно вцепился в мою руку и выдохнул со смесью ужаса и восторга:

— Что это?

— Если это то, что я думаю, то это полный… абзац. В масштабах цивилизации, — честно ответила я.

— Это опасно?

— Очень.

— Пойдём посмотрим!

Разумеется. Что ещё мог предложить мальчик, который додумался сбежать к разбойникам?

Я напряжённо прислушалась. Из дома не доносилось ни звука. Очевидно, активные боевые действия закончились — но с каким результатом? Если бой завершился не в нашу пользу, то соваться туда — к противнику, вооружённому пистолетом, — было бы самоубийственной глупостью. С другой стороны, кроме нас, ребятам не откуда ждать помощи. А если они пострадали в перестрелке, то помощь может быть жизненно необходима.

Я принялась решительно отвязывать от седла Женину сумку с медикаментами, попутно продумывая аргументы, которые могут убедить Ника остаться здесь, с лошадьми. Но когда я повернулась, чтобы их озвучить, слова застряли в горле. На лице подростка, ещё не овладевшего взрослым умением скрывать эмоции за вежливой маской, был заранее написан точный адрес, по которому я могу отправиться вместе со всеми своими аргументами. Интересно, как Жене удаётся быть таким чертовски убедительным? «Потому что я так сказал» — и все дальнейшие вопросы отпадают сами собой.

— Ладно, — вздохнула я, закидывая сумку на плечо. — Пошли. Только тихо.

На крыльце я сделала знак остановиться и попыталась на слух оценить обстановку. Из дома, приглушённый преградой, доносился спокойный голос Жени:

— С убийцей тебе, Мигель, сказочно повезло. Я бы на его месте сделал контрольный выстрел в голову и быстро свалил. А он слишком буквально воспринял приказ «не оставлять свидетелей» и начал палить в нас с Вереском.

Я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. Первая комната — нечто среднее между гостиной и столовой — была пуста. Судя по всему, непосредственная опасность миновала, но, пересекая комнату, я старалась не шуметь. На всякий случай.

Дверь, из-за которой доносился Женин голос, была приоткрыта. Сквозь узкую щель виднелись высокие кожаные сапоги, неподвижно лежащие на полу носками вверх. Логика подсказывала, что сапоги — вместе с обутыми в них ногами — принадлежат загадочному Мигелю, жертве незадачливого снайпера.

— Говорят, кхаш-ти не владеют магией. Но это было самое убийственное огненное заклинание, с которым мне доводилось встречаться, — голос Мигеля звучал жутковато из-за болезненного присвиста, вызванного, вероятно, дырой в лёгком, но даже сейчас в нём угадывалась ирония. Должно быть, в более приятных обстоятельствах он был отчаянным весельчаком и душой компании.

— Это заклинание называется «револьверная пуля», — мрачно сказал Женя. — И мне бы очень хотелось потолковать с чудо-чародеем, который всё это организовал. С твоего позволения, я возьму её с собой. В качестве вещественного доказательства.

Я почувствовала, что между лопаток мне упёрлось что-то очень острое.

— Ой, — испуганно пискнул Ник.

Мелодичный голос, знакомый до дрожи в позвоночнике, холодно сообщил:

— Женя, я тут обнаружил двух лазутчиков. Не возражаешь, если я их убью?

— Надо бы, в педагогических целях, — отозвался Женя. — Но сейчас некогда. Заходите.

Я бросила из-за плеча полный ненависти взгляд на полуэльфа. По правде говоря, сообщение, которое он хотел донести своим хамским поступком, было предельно понятно и вполне справедливо. Но что ему мешало использовать один из десятка более тактичных способов преподать этот урок? Вереск ответил светской полуулыбкой и сделал приглашающий жест в сторону двери.

Лежащий на полу мужчина выглядел как… типичный Мигель: высокий, худощавый, смуглый, с чёрными слегка вьющимися волосами, чёрными глазами и тонким длинным носом. Из-за обильной кровопотери черты лица ещё больше заострились, а кожа приобрела желтовато-серый оттенок, отчего мужчина стал похож на зомби, халтурно поднятого неумелым учеником некроманта. (Весьма странное сравнение, учитывая, что в Эртане нет школы некромантии, но почему-то именно оно пришло мне в голову при виде бедного недобитого Мигеля.)

— А что ты тут делаешь, белль Канто? — прошелестел Мигель. — Пришёл взять реванш за прошлую встречу? Или подумал над моим предложением и решил согласиться?

— Засунь свои предложения себе в… ну, сам знаешь куда, — мрачно посоветовал Женя.

Он оторвался от осмотра раны и, наконец, удостоил вниманием нас с Ником.

— О, аптечка! Юлька, ты молодец. Давай сюда. И принеси… Нет, стой. Ник, притащи чистое полотенце или простыню. Ну откуда я знаю, найди где-нибудь. Вереск, займись лошадьми. Похоже, придётся здесь задержаться. Юлька, иди сюда, приподними этого типа за плечи.

С трудом удержавшись от возгласа «Есть, сэр!», не очень уместного в данной ситуации, я бросилась исполнять приказ. Мигель окинул меня оценивающим взглядом из-под ресниц и хрипло сказал:

— Миледи, на ваших восхитительных коленях смерть станет приятным приключением.

— Южанин! — фыркнул Женя не то с презрением, не то с одобрением. — Если ты заткнёшься хотя бы на пару часов, то у тебя есть все шансы выжить. А если не заткнёшься, я всё-таки сам тебя прирежу — из чистого милосердия.

— Спасибо… Женя…

Мигель закрыл глаза и безвольно обвис у меня на руках. Мне приходилось напрягать все силы, чтобы удержать его на весу и дать Жене возможность обработать оба конца сквозной раны. Если бы не противный свист, вырывавшийся из отверстия на груди, можно было подумать, что Мигель совсем не дышит. Я с ужасом осознала, что этот симпатичный парень действительно может сейчас умереть у меня на коленях — а ведь мы даже не успели познакомиться.

Женя закончил перевязку, критически осмотрел дело своих рук и удовлетворённо кивнул.

— Всё, давай меняться местами.

Мигель никак не отреагировал на наши манипуляции с его телом. Жуткий свист из раны прекратился, но карминно-алое пятно неумолимо продолжало расползаться по бинтам. Женя бросил быстрый взгляд на землисто-серое, покрытое испариной лицо и обеспокоенно сказал:

— Юль, поищи в сумке пузырёк с надписью «Сбор Эль-Тауро», постарайся влить в Мигеля. Ему нужно дотянуть до Костиного дома, я не знаю, как телепортация скажется на его состоянии.

Задача оказалась непростой, поскольку никакого содействия Мигель не оказывал. Добрая половина флакона пролилась мимо, добавив к ярко-красным пятнам на повязке несколько буро-зелёных. Но вторая половина чудом попала по назначению.

Аккуратно придерживая раненого в полусидячем положении, Женя достал из внутреннего кармана тонкую прозрачную пластину и приложил её к одному из камней своего телепортационного браслета. Пластина прилепилась к камню, словно намагниченная.

— Отойди, — приказал мне Женя, — а то тебя ненароком захватит.

Я поспешно отскочила назад и едва не натолкнулась на Вереска, который как раз заходил в комнату.

Женя уже взялся за свой браслет, готовясь активировать телепорт, но Мигель внезапно распахнул глаза и судорожно схватил его за руку.

— Подожди… Выслушай меня…

— Расскажешь потом, — отмахнулся Женя. — Когда медицинская помощь будет в пределах досягаемости.

— Потом… У меня может не быть «потом», — уголок рта дёрнулся — то ли от боли, то ли в попытке изобразить усмешку. — Белль Канто… Женя. Выслушай, пожалуйста… Это про Звезду Четырёх Стихий. Тебя ведь наняла Корпорация?

Женя кивнул.

— Нас тоже. И не только… Интересная задача, достойная оплата… Мы и раньше работали с Корпорацией — они всегда играли честно. Но не в этот раз… Они убивают исполнителей, чтобы получить эти камни.

— Ты уверен? Не слишком умный ход с их стороны, эта информация быстро станет известна.

— Теперь уверен. Проверь сам… Сначала был мальчик, которого они наняли первым, — из ваших, кхаш-ти. Он звал себя, кажется, Арагорн. Не перебивай… я знаю, что это невозможно, но Мордэйн поклялся, что видел труп. Вторым был сам Мордэйн. Я встречался с ним за два дня до смерти… он не успел… — Мигель слабо пошевелил пальцами, — Долго рассказывать. Третий — я… Следующим можешь стать ты. Тебе нужно бежать. Так далеко, как только сможешь. Не дожидайся, пока они захотят встретиться с тобой, после этого будет уже поздно.

— Я понял, Мигель. Спасибо, — по Жениному тону было непонятно, какое впечатление произвёл на него рассказ. — А теперь всё-таки помолчи. Доктор Литовцев, конечно, гений и всё такое… Но вряд ли он сможет должным образом реанимировать остывший труп.

Южанин снова обмяк, свесив голову на грудь. Очевидно, ораторский подвиг отнял у него последние силы.

— Не ждите меня сегодня. Я вернусь утром. Или днём. Мне нужно кое-что сделать дома. Вереск, ты остаёшься за старшего. Юлька, слушайся его, как меня. Без фокусов. И постарайтесь не поубивать друг друга, ладно? Эта задача уже… делегирована.

Женя перевернул камень на браслете руной вниз, и живописная композиция в красных тонах с тихим хлопком исчезла, оставив после себя лишь залитый кровью пол и лёгкий запах озона.

Мы с Вереском привычно окинули друг друга оценивающим взглядом. Провести две трети суток в обществе мужчины, чьё отношение ко мне колеблется от «клинической дуры» до «безнравственной убийцы»? Гм. Нет, без фокусов вряд ли получится.

В комнату, пинком распахнув дверь, влетел запыхавшийся Ник с охапкой полотенец.

— Вот, я их нашёл! А… эээ… кому тут полотенца нужны?

Я оглядела свои безнадёжно испачканные кровью брюки, вытерла рукавом пот со лба и устало поинтересовалась:

— А ты там случайно не нашёл ванну с горячей водой?

День тянулся к вечеру медленно и неохотно, как очередь к стоматологу.

На то, чтобы исследовать дом, у нас с Ником ушёл всего час. Помимо уже виденных мной гостиной и кабинета, в доме обнаружилось две спальни. Та, что поменьше, была, по-видимому, гостевая и выглядела так, словно ей очень давно не пользовались. Вторая спальня, напротив, имела вполне обжитой и уютный вид. Едва появившись на пороге, Ник уставился на аккуратно застеленную двуспальную кровать с таким ужасом во взгляде, как будто застукал на ней хозяев в неподобающих позах.

— А можно я буду спать в той комнате? — сдавленным голосом попросил он.

Я сняла с подушки длинный чёрный волос, посмотрела на него и меланхолично пожала плечами. У меня вообще не было уверенности, что наш параноидально настроенный и.о. командира отряда не заставит нас ночевать в гостиной под столом. Для дезориентации потенциального противника.

В кухне нашёлся запас еды, которого хватило бы, чтобы прокормить гарнизон солдат в течение двухнедельной осады. При взгляде на это изобилие желудок сжался в болезненном спазме, напоминая о том, что последний приём пищи у нас был рано утром — то есть практически в прошлой эпохе. Я наскоро произвела ревизию продуктов и решила, что жареная картошка с луком и чесноком будет самым быстрым в приготовлении и самым безопасным блюдом.

Ник, которого я опрометчиво подрядила чистить эту самую картошку, в первые две минуты порезал палец, был отстранён от процесса и всё оставшееся время увивался вокруг меня с таким любопытным видом, словно я пыталась как минимум перегнать спирт из древесных опилок. Однако ехидные замечания я предусмотрительно оставила при себе — слишком живо представляла, как мог бы прокомментировать Вереск мои жалкие потуги развести огонь в печи (увенчавшиеся успехом исключительно из благосклонности богов).

К счастью, сам полуэльф не смущал меня своим мрачным видом во время кулинарного священнодействия и объявился в гостиной к началу трапезы. Сковородка, полная аппетитной картошки с хрустящей золотистой корочкой, вызвала у него неподдельный интерес.

— Угощайтесь, Вереск, — радушно пригласила я. — Не волнуйтесь, пахнет натуральным чесноком. Мышьяк, к сожалению, закончился.

Он вежливо приподнял уголки губ, показывая, что оценил шутку, и без лишних уговоров уселся за стол. В этом раунде голод оказался сильнее паранойи.

Но вот обед закончен, посуда помыта (угадайте кем), дом исследован — заняться больше нечем, а до заката ещё несколько мучительных часов.

Я отправилась в большую спальню и по-хозяйски растянулась на необъятной кровати. Ник, у которого один вид этой кровати вызывал какие-то нездоровые ассоциации, последовать за мной не решился. Не могу сказать, что этот факт меня очень огорчил. Нет, мальчишка был мне по-прежнему симпатичен, и чисто по-человечески я вполне понимала его стремление выговориться после нескольких дней заточения в одиночестве в сыром тёмном подвале. Но беспрерывная болтовня на тему «Что вижу, то пою» уже начала меня утомлять. Я искренне пожалела, что с нами нет Жени, который наверняка смог бы не только извлечь пользу из бурного словесного потока, но и получить от этого удовольствие. Впрочем, для того, чтобы искренне жалеть об отсутствии Жени, у меня хватало и других причин, куда более романтических.

Как всё-таки здорово, размышляла я, глядя в потолок, что у него есть переносной телепорт. Он входит в виртуальность в замке Эстельмарэ — и через мгновение уже здесь, за несколько сотен километров. А ведь без этого чудесного артефакта Женьке пришлось бы воспользоваться стационарным телепорталом в ближайшем городе, от которого ещё минимум день трястись верхом.

У меня никогда не было переносного телепорта. Да и вообще мало кто из Игроков мог — или, по крайней мере, считал нужным — позволить себе подобное излишество. Если перевести стоимость артефакта в любую из валют, принимаемых Корпорацией, на эти деньги можно купить шикарный биокостюм и несколько месяцев непрерывного пребывания в виртуальности. А поскольку основные развлечения сосредоточены в крупных городах, у Игроков редко возникает необходимость удаляться от стационарного телепортала более, чем на половину дневного перехода. Ну в самом деле, кого ещё, кроме ненормального авантюриста Жени, могло занести в такую дыру?

«Наёмного убийцу,» — мрачно подсказал внутренний голос.

Наёмного убийцу! Я подпрыгнула на кровати, почти в буквальном смысле ужаленная двумя мыслями, пронзившими мой мозг с разных сторон.

«С убийцей тебе, Мигель, сказочно повезло. Я бы на его месте сделал контрольный выстрел в голову и быстро свалил,» — говорил Женя очень уверенно и со знанием дела .

А вот если бы я оказалась на месте убийцы — и это была вторая мысль — я бы вряд ли испытывала подобную самоуверенность. И наверняка бы подстраховалась: оставила где-нибудь в укромном месте переносной телепорт, чтобы потом незаметно вернуться и довершить начатое. Например, избавиться от случайных свидетелей.

Я в ужасе подскочила к окну — проверить, не стоит ли там какой-нибудь психопат с револьвером. За окном стоял тихий летний вечер. Никаких психопатов — ни с револьверами, ни с плазменными винтовками, ни даже с двуручными мечами — там не наблюдалось. Впрочем, это меня мало успокоило.

«Что же делать?» — лихорадочно думала я, нервно расхаживая по комнате. По логике, следовало бы сообщить об этом Вереску и организовать полномасштабные поиски. Но… Я слишком ясно представляла себе надменный излом бровей, ледяной взгляд серых глаз и голос, презрительно вопрошающий: «Это у вас очередной приступ ясновидения?» Логика, скуля и повизгивая, забилась в самый дальний уголок подсознания. Я решительно распахнула окно. Пусть только попробует что-нибудь вякнуть, когда я принесу ему этот треклятый телепорт!

Принять решение, как обычно, оказалось куда легче, чем воплотить его в жизнь. Разыскать в высокой траве полупрозрачный плоский предмет размером с женскую ладонь — задачка не для ленивых. Без дедукции не обойтись.

Если бы я была наёмным убийцей — где бы я спрятала переносной телепорт?

«Сигнальный купол», — подсказал ограничивающее условие мой внутренний энциклопедист.

Несмотря на лаконичность подсказки, я поняла, о чём речь. Если предположить, что вокруг жилища Мигеля нет защиты, то я бы спрятала телепорт где-нибудь в лесу, вне зоны прямой видимости, в той стороне, откуда меня не ждут. Если же «сигналка» установлена, то имеет смысл спрятать телепорт внутри купола — чтобы он не зарегистрировал попытку проникновения извне. Не особо рассчитывая на ответ, я всё же поинтересовалась: «А он здесь есть?»

«Я не умею определять магию, если ты об этом. Но не вижу, почему бы ему не быть вокруг жилища, хозяева которого имеют все основания опасаться нежданных гостей. Это простейшее заклинание, его можно купить в любой магической лавочке в виде амулета, свитка, набора с волшебным песочком и ещё пары-тройки вариаций на тему.»

Верно. Будем исходить из того, что защитный купол есть. (Точнее говоря, нам не важно, есть ли он на самом деле, а важно, что злоумышленник руководствовался этим соображением.) Вряд ли границы купола проходят за пределами поляны — слишком энергоемко, кроме того, в лесу его постоянно будут тревожить кабаны, медведи и прочая крупная живность.

Через купол убийца, скорее всего, прошёл с разрешения хозяина — как представитель заказчика (Корпорации). Значит, у него не было возможности исследовать поляну в поисках укромного места, и он на ходу сбросил телепорт в траву по пути к крыльцу. Это существенно сужает круг поисков! «Надо найти его следы,» — азартно подумала я. Задачка на глазах превращалась из занудного упражнения на внимательность в увлекательную логическую головоломку.

Следопыт из меня аховый, но, как ни странно, мне довольно быстро удалось обнаружить цепочку слегка примятой травы, ведущую от леса к крыльцу. (Хоженой тропы в окрестностях не наблюдалось — вероятно, хозяева привыкли попадать в дом телепортом, а гости заглядывали не настолько часто, чтобы протоптать дорожку.) Я просочилась за куст, за которым исчезали следы, потом осторожно раздвинула ветки и снова вышла на поляну. Итак, я — наёмный убийца. До крыльца около трёх метров. Хозяева дома уже знают о моём появлении. Куда я могла бы незаметно припрятать телепорт? Самый надёжный вариант — где-нибудь возле крыльца, там как раз есть мёртвая зона, не просматриваемая из окон. А если, например, я уже слышу шаги хозяина? Пожертвую возможностью вернуться? Или брошу телепорт прямо в траву, уповая на то, что его не заметят? На всякий случай надо отработать этот вариант. Я медленно двинулась к крыльцу, внимательно осматривая траву по обе стороны от следа.

Я успела сделать полтора шага прежде, чем сильная рука ухватила меня в буквальном смысле слова за шкирку и как котёнка втащила в дом.

— Какого дьерга вы там делали? — разъярённо прошипел Вереск, встряхивая меня за загривок и разворачивая к себе лицом. — Я, кажется, запретил выходить из дома и подходить к окнам.

Ошеломлённая подобным обращением, я даже не нашла в себе силы огрызнуться, только лаконично изложила свои догадки.

— Идите в комнату и ждите меня там, — велел полуэльф. — И закройте окно.

«Верно. А то вечер, комары налетят,» — невпопад подумалось мне.

Я сидела на кровати и нервно покусывала фалангу большого пальца, когда в спальню вошёл Вереск. Выражение его лица было непроницаемым, как обычно, — ни малейших следов недавней вспышки.

— Вы были правы. Переносной телепорт нашёлся под крыльцом, — бесстрастно сообщил он.

Я слегка дёрнула плечом, не зная, что сказать. Мстительное «Я же говорила!» казалось ужасно пошлым. И небезопасным.

— Вот только объясните мне, как вы планировали поступить, если бы из телепорта, в тот момент, когда вы его обнаружили, вышел вооружённый убийца?

Живое воображение услужливо нарисовало перед моим мысленным взором чёрную дыру калибром 9 мм.

— Ой, — честно призналась я.

Вереск посмотрел на меня с искренним любопытством.

— Никак не могу вас разгадать, Юлия. Как вам удаётся в одно и то же время строить вполне грамотные логические цепочки, выдавать блестящие идеи — и при этом совершать абсолютно идиотские поступки, забывая об очевидном?

Я недоверчиво уставилась на полуэльфа. Издевается? Или действительно не понимает?

— Скажите, Вереск, — осторожно поинтересовалась я. — А вам доводилось раньше общаться с женщинами?

Фраза получилась несколько двусмысленной.

— Вне постели, я имею в виду, — поспешно уточнила я, чем катастрофически ухудшила и без того щекотливую ситуацию.

Температура в комнате упала до абсолютного нуля.

— Вряд ли вас можно отнести к типичным представителям, — ледяным тоном заметил Вереск и вышел из комнаты.

Я открыла рот, чтобы сказать в ответ какую-нибудь колкость. Потом медленно закрыла и задумчиво посмотрела вслед полуэльфу. Может, это был комплимент?

Мне снился кошмар.

Я в отчаянии металась по лесу, путаясь в высокой траве и расцарапывая лицо еловыми ветвями. Почему-то казалось очень важным найти Вереска, девушку и предотвратить убийство.

Когда я, потеряв всякую надежду, выскочила на злополучную поляну, было поздно: серебряный стилет уже начал свой смертоносный полёт вниз. «Не успеваю!» — в панике подумала я, бросаясь вперёд. Успела. Острие клинка только слегка царапнуло грудь, когда я оттолкнула руку убийцы. Девица отлетела в сторону с такой силой, словно получила удар стенобитным тараном. Полуэльф безучастно наблюдал за потасовкой. Я протянула ему руку: «Идём.»

Сзади раздался выстрел. Пуля, не встретив сопротивления, прошила моё тело и по очень причудливой траектории вошла в грудь Вереска — точно в то место, где предполагалась рана от стилета. Я упала ничком — не потому что мне было больно или вдруг подкосились ноги, просто всем известно, что если в тебя попали из пистолета, полагается падать и умирать.

Умирала я до тех пор, пока кто-то осторожно не потряс меня за плечо.

«Наконец- то, я увижу твоё лицо, сука,» — злобно подумала я, оборачиваясь…

И проснулась.

Меня снова деликатно, но настойчиво потрясли за плечо и тихонько окликнули по имени. Было темно, и я смогла разглядеть лишь неясный силуэт на фоне окна.

— Кто это?

— Это я, Ник. Вы уже проснулись?

— Ещё не знаю.

Я села на кровати и с силой потёрла лицо ладонями, пытаясь прогнать остатки липкой мути. Хвала небу, это был обычный кошмар без всяких сверхъестественных завихрений.

«Хвала небу, это был обычный кошмар, — передразнил внутренний голос. — Охренеть можно, до чего мы с тобой докатились.»

За окном уже почти стемнело, значит, я проспала около двух часов. И зачем понадобилось меня будить?

— Что случилось?

— Я есть хочу, — виновато сказал Ник.

— Ну так иди на кухню и поешь, я-то тут при чём?

— Я не умею.

— Не умеешь — что? Есть?

— Готовить. У папы в замке целый штат поваров, мне еду приносили в готовом виде. Вдруг я съем что-нибудь опасное?

— Спросил бы у Вереска, — недовольно проворчала я.

— Я его боюсь, — признался мальчишка на пределе слышимости.

Эка невидаль. Я сама его боюсь. Но это же не повод умирать с голоду.

Я вздохнула и спустила ноги с кровати, пытаясь вслепую нашарить сапоги. Непослушная обувка ускользала с фантастической ловкостью. Настроение было паршивое. Сонливость отступила, но общее состояние напоминало отходняк после наркоза. Хотелось послать весь мир подальше и полежать в тишине и темноте, приходя в себя. Но мальчишка поблёскивал в темноте такими несчастными голодными глазами, что я оставила своё мнение при себе. Зато мне очень красочно представилось, что должна ощущать мать семейства, обременённая голодным мужем и тремя разновозрастными чадами, одному из которых нужно сменить подгузник, другому вытереть нос, третьему — почитать сказку и всё это одновременно. Перспектива умереть старой девой в окружении сиамских кошек и горшков с геранью неожиданно перестала казаться пугающей.

Ник терпеливо наблюдал за моей неравной борьбой с сапогами, но наконец не вытерпел:

— У меня лампа с собой. Зажечь?

— Конечно, зажечь! Что ж ты раньше молчал, умник?

Комнату залил яркий бело-жёлтый свет. Несмотря на паскудное настроение, я не удержалась от любопытства:

— Это же местная лампа. Откуда ты знаешь, как она включается?

— У нас дома такие же, их мастер Ар-Веллиарт поставляет, — охотно пояснил Ник. — Только здесь она переносная, а у нас в каждой комнате.

Я прикинула, во сколько может обойтись покупка, а главное — поддержка такого количества магических ламп и мысленно присвистнула. Будь на моём месте Женя, он бы мигом сократил число потенциальных отцов юного аристократа с двух десятков фамилий, входящих в Ближний Круг, до шести или семи — тех, кто может себе позволить такую роскошь.

Кухню я нашла точно в таком же состоянии, в каком оставила её после обеда.

— Ты даже не пытался найти, что тут можно поесть, — констатировала я.

— Почему же, — оскорбился Ник, — я съел два яблока.

— Потрясающе! Да ты совсем самостоятельный, оказывается. Ты их хоть помыл перед тем, как съесть?

Мальчишка непонимающе мигнул.

— Зачем? Они были чистые.

— Про микробов слышал?

— Это такие маленькие зверьки, которые вызывают всякие болезни? Они что, живут в яблоках? — ужаснулся Ник.

— Не в яблоках, а НА яблоках. Фрукты надо мыть перед едой. Это основы гигиены. Разве твой наставник тебе не говорил? Ну хотя бы в курсе биологии?

— Может, и говорил, — подросток легкомысленно пожал плечами. — Но я не запомнил. У папы толпы слуг. Фрукты мне обычно приносят не только помытыми, но и очищенными от косточек и порезанными на кусочки.

— И где же эти слуги сейчас? — язвительно поинтересовалась я.

В процессе этой непринуждённой беседы я шарила по шкафам и полкам, извлекая на свет божий хлеб, сыр, масло, орехи и другие продукты, годные к немедленному употреблению. Готовить полноценный ужин было выше моих сил.

Ник со своим фонарём замешкался в кухне, поэтому я вошла в гостиную в полной темноте и успела заметить дивную картину. Вереск сидел в проёме открытого окна, опираясь спиной на оконную раму и свесив одну ногу в комнату.

Безупречный профиль чёрным контуром выделялся на фоне звёздного неба, поза странным образом сочетала эльфийское изящество и человеческую небрежность, гордую независимость и трогательную неприкаянность. Надменно вздёрнутый подбородок — и длинные тонкие пальцы, переплетённые в жесте отчаянья… Идеальным завершающим штрихом для этой романтической миниатюры стала бы гитара.

Вдохновенный полёт фантазии был грубо нарушен Ником, который шумно вломился в гостиную с кувшином морса в одной руке и фонарём в другой. Волшебство рассыпалось. Вереск превратился в обычного смазливого полуэльфа. Я моментально вспомнила, что держу в руках совершенно прозаический груз, и если немедленно не поставлю его на стол, то рискую устроить негигиеничную свалку еды на полу.

Вереск закрыл окно и молча переместился за стол. Похоже, на сей раз вопрос о том, насколько безопасно принимать еду из моих рук, даже не поднимался.

«Усыпление бдительности. Отличная тактика! — деловито прокомментировал внутренний голос. — Запомни. Вдруг понадобится кого-нибудь отравить.»

Мы чинно расселись вокруг стола. Ник остервенело набросился на еду — как и полагается растущему организму. Вереск снизошёл до того, что наполнил морсом не только свой, но и наши стаканы. Всё это выглядело так… нормально, что я рискнула начать беседу:

— Вереск, вам, наверное, сложно будет дежурить всю ночь. Хотите я возьму на себя первую смену?

Вообще- то, я была уверена, что Вереск откажется, и вопрос задала исключительно из вежливости — для завязки разговора.

— Я ценю вашу заботу, Юлия, но, право же, в этом нет необходимости. Сигнальный купол предупредит о вторжении извне.

Это было сказано обычным ровным тоном, и только высокопарным «право же» Вереск дал понять, что раскусил мою игру в Светский Раут. К сожалению, я не вняла предупреждению.

— О, здесь есть сигнальный купол? — непринуждённо спросила я, втайне гордясь своей проницательностью.

— Есть, — невозмутимо кивнул Вереск. — Вы задели его, когда играли в следопыта.

Моя гордость мгновенно увяла — вместе с желанием продолжать светскую беседу, так что остаток трапезы проходил в молчании.

По мере того, как таяла гора продуктов на столе, голодное возбуждение во взгляде и в движениях Ника вытеснялось сытой апатией. К концу ужина мальчик и вовсе начал клевать носом.

— Ник, поверь мне, дорогой, спать, уткнувшись носом в подушку, куда приятнее, чем в стакан с компотом, — мягко заметила я, поднимаясь со стула. — Пойдём, я тебя провожу.

— Я не хочу спать! — вяло запротестовал Ник. Но поскольку сил для активного сопротивления уже не оставалось, он послушно поплёлся за мной. — А что вы тут будете делать без меня?

— Вырастешь — узнаешь, — зловеще пообещала я.

Мальчик трогательно покраснел.

— Я вовсе не это имел в виду! Вы меня спать отправите, а сами, наверное, будете всякие интересные вещи обсуждать. Папа с магистром Ас… ну, с папиным штатным магом всегда так делали.

— О, на этот счёт можешь не беспокоиться. Если ты не заметил, мы с господином Вереском в довольно натянутых отношениях.

— Да? — Ник выглядел искренне озадаченным. — А я думал… я хочу сказать — вы так друг на друга смотрите, как будто между вами есть какая-то тайна.

— О да, это очень страшная тайна, — охотно согласилась я. — Такая страшная, что мы сами её не знаем.

Ну или по крайней мере, я не знаю.

Ник уселся на кровать и принялся раздеваться, совершенно не смущаясь моим присутствием. Когда он добрался до пуговиц на штанах, я ехидно поинтересовалась:

— Тебе помочь?

— Да! Ой, в смысле, не могли бы вы удалиться, я всё-таки раздеваюсь! — спохватился мальчик.

Я пожелала ему спокойной ночи и вышла, прикрыв за собой дверь. В голове вертелась мысль, что подобное легкомыслие весьма необычно для подростка, который вспыхивает при малейшем неосторожном слове.

Когда я вернулась в гостиную, Вереска за столом не оказалось. «Пусть только попробует занять мою спальню, — мрачно подумала я, сгребая остатки еды на поднос. — Сейчас уберу со стола, возьму сковородку поувесистей и, как говорит Костя, мне наплевать, какой там у него мультикласс.» От кровожадных мыслей меня оторвал мелодичный голос:

— Юлия, хотите вина?

Вина? Может, у меня проблемы со слухом? Может, на самом деле мне предложили яд цикуты? Я медленно обернулась. Полуэльф непринуждённо расположился в кресле в дальнем углу комнаты. На журнальном столике перед ним стоял бокал с рубиновой жидкостью и бутыль тёмного стекла.

— В южных королевствах делают превосходные вина, — Вереск осторожно, чтобы не расплескать содержимое, покачал бокалом. — Я предпочитаю лиркские. Диг-а-Наррские, на мой вкус, слишком сладкие.

— Пожалуй, я воздержусь. Но в любом случае спасибо за предложение.

Я развернулась обратно к столу.

— Ну тогда просто присядьте, — сказал Вереск. — Мне нужно с вами поговорить. Серьёзно и спокойно, а не… как обычно. Я надеялся, что вино поможет придать беседе непринуждённый характер.

Сердце тревожно ёкнуло — начало разговора не предвещало ничего хорошего. Но любопытство, как обычно, оказалось сильнее всех прочих чувств. Я села в свободное кресло и выжидательно посмотрела на полуэльфа.

Вереск отпил немного вина, покатал его на языке, проглотил. И без всяких предисловий выдал:

— Юлия, откажитесь от участия в Женином мероприятии.

— Нет, — в тон ему, не утруждая себя объяснениями, отрезала я. — Это всё?

Я стала подниматься, чтобы уйти, но Вереск жестом остановил меня.

— Я почти не сомневался, что вы так ответите. Но попробовать стоило. Какие аргументы вам больше по душе — логические или эмоциональные?

Я подавила естественное желание ответить «Никакие» и с деланным радушием посоветовала:

— А вы попробуйте оба варианта.

— Хорошо, — нимало не смутившись, кивнул Вереск. — Может, всё-таки выпьете вина? Если бы я хотел вас отравить, вряд ли я стал бы затевать задушевную беседу с потенциальной жертвой.

— У вас противоядие в кармане. Если я соглашусь с вами, то вы мне его отдадите просто так, а если не соглашусь, используете как последний аргумент.

— Но ведь я тоже пью это вино, — Вереск кивнул на бокал.

— У вас две дозы. Одну примете сами. Или уже приняли.

Неожиданно Вереск засмеялся — беззлобно и очень искренне. Я в очередной раз поразилась резкому контрасту между бездушной эльфийской маской и живым человеком, который за ней прячется.

— Да вы просто прирождённый стратег, Юлия, — отсмеявшись, сказал он. — Но признайтесь, вы ведь это не всерьёз?

Наивный полуэльфийский юноша. Я серьёзна, как бомба в руках террориста.

Была, по крайней мере… Искренний смех оказался куда убедительнее, чем нагромождение вербальных аргументов, так что в конце концов я сдалась:

— Ну хорошо, давайте вина. Вы меня заинтриговали.

Вино и впрямь оказалось божественным — в меру терпким, с лёгкой горчинкой и отменным послевкусием.

— Поймите меня правильно, — осторожно начал Вереск, — за то недолгое время, что мы с вами знакомы, я успел убедиться, что к Жене вы относитесь вполне лояльно. Ваши цели, по крайней мере, на данном этапе, не противоречат Жениным, а значит, вы не представляете непосредственной угрозы его жизни и здоровью. Но вместе с тем у меня есть веские основания относиться к вам… — по секундной паузе я поняла, что полуэльф подобрал самое мягкое слово, — настороженно. Я привык полагаться на логику и факты, однако сейчас факты говорят о том, что с вашей стороны опасности нет, в то время как моя… ну, назовём её «интуиция», говорит об обратном. И меня очень пугает такая ситуация.

— Это называется когнитивный диссонанс, — машинально вставила я. — С каждым бывает.

— Что? — опешил Вереск.

— Неважно. Извините, само вырвалось. А эта ваша «назовём её интуиция» не может ошибаться?

— Может. Но я бы предпочёл сделать всё, что в моих силах, и убедиться в ошибке, чем своим бездействием погубить Женю.

— Значит, моё мнение в расчёт не берётся, — скорее констатировала, чем спросила я.

Вереск отпил из бокала, повертел его в руках и медленно произнёс:

— Юлия, представьте себе весы, на одной чаше которых лежит жизнь моего друга, а на другой — ваши желания. Как вы думаете, какой вариант я выберу?

Я пожала плечами:

— Риторический вопрос.

— Вот именно. Скажу откровенно: даже если на второй чаше весов будет лежать ваша жизнь, мой выбор не изменится. Хотя и сильно осложнится. Я просто хочу, чтобы вы не питали иллюзий: если я буду на сто процентов уверен, что вы представляете непосредственную угрозу для Жени, я убью вас без малейших колебаний.

Ну вот. А я только-только начала верить, что с этим типом можно поговорить по-человечески.

— В чём же дело? — устало вздохнула я, отставляя бокал в сторону. — Убейте меня прямо сейчас и давайте покончим с этим.

Вереск слегка поморщился — словно страдал от зубной боли, но был слишком вежлив, чтобы это показывать.

— Юлия, я понимаю, смерть вам видится заманчиво лёгким выходом, особенно если решение примет кто-то другой. При этом вы совершенно не задумываетесь о том, каким ударом ваша гибель может стать для людей, которым вы дороги. Но лично я не хотел бы без крайней необходимости причинять боль Косте Литовцеву. И, возможно, другим людям, которых я не знаю…

Знал, куда ударить… с-сволочь.

— Кто вы такой, чтобы бросаться подобными обвинениями? — прошипела я, чувствуя, что снова начинаю закипать. — Самовлюблённый полукровка, центр вселенной, что вы знаете обо мне? И что, чёрт возьми, вы знаете о смерти? Это ваше хобби? Сколько раз вы уже умирали?

Против всяких ожиданий, полуэльф не поддержал очередную ссору.

— Я умирал лишь единожды, — сказал он спокойно, только несколько глуше обычного. — Но на мой вкус, и этого больше, чем достаточно. Это была очень мучительная смерть…

Я потрясённо молчала. Вереск, глядя в сторону, начал рассказывать:

— Несколько лет назад я заболел. Врач на провинциальном постоялом дворе поставил диагноз «лунная лихорадка» и сказал, что ничем больше не может мне помочь. Разве что предложить быстродействующий яд.

Я не сомневался в диагнозе. После того, как от лунной лихорадки умер мой отец, я изучил всю доступную информацию. Я слишком хорошо знал симптомы. Знал, что жить мне осталось максимум месяц, и что агония будет долгой, мучительной и некрасивой.

Я ушёл в лес, чтобы умереть в одиночестве. Через две недели начались припадки — в полном соответствии с эльфийскими учебниками по медицине. Сначала раз в сутки, потом всё чаще. Когда промежутки между приступами сократились до нескольких минут, я сдался и принял яд. Не знаю, что произошло дальше. Возможно, я не смог донести яд до рта. Или меня вырвало во время очередного припадка. Или он по какой-то причине просто не подействовал…

Я снова очнулся. Приступы лунной лихорадки больше не повторялись, но у меня начались галлюцинации. Изредка приходя в сознание, я обнаруживал себя бесцельно бродящим по вересковым пустошам. Впрочем, я не уверен, что и они не были порождением моего бреда.

Потом меня подобрали крестьяне, у них я и пришёл в себя окончательно, хотя совершенно не помнил, кто я такой и как попал к ним. Память о том, что было до «смерти» до сих пор не восстановилась в полном объёме. Иногда мне кажется, что тот, прежний, я всё-таки умер в Глостэнских лесах. Это одна из причин, по которым я не люблю, когда меня зовут родовым именем… Вереском меня назвали крестьяне — в моём бессвязном бреду это слово повторялось особенно часто.

В рассказе полуэльфа не было надрыва — видимо, всё, что могло отболеть, уже отболело. И всё же мне стало не по себе от его откровенности. Как обычно, в минуты неловкости хотелось ёрничать.

— Если это был гимн во славу жизни, то ему не хватило экспрессии. Впрочем, логики тоже.

— Ну что вы, какой гимн, — Вереск неожиданно улыбнулся (второй раз за вечер! Я делаю успехи). — Вы правы, кто я такой, чтобы судить вас — тем более, с моей небезупречной биографией… Хотя не стану скрывать, я рад, что моя жизнь — или, скорее, моя смерть — повернулась именно так. Ведь иначе у меня не было бы шанса встретить Женю.

А я? Рада ли я своей… гм… смерти?

«Ты не находишь, что любой ответ на этот вопрос прозвучит одинаково бредово?» — съязвил внутренний голос.

Да уж, это казуистика похлеще, чем знаменитое «Ты перестала пить коньяк по утрам?» И вообще вся эта история здорово отдаёт бредом. Однако стоит признать, что за последние три года моя жизнь ещё ни разу не была такой живой. У меня есть цель. У меня есть друг. И у меня — подумать только! — есть персональный враг. Оказывается, это придаёт жизни изрядную остроту ощущений.

Единственное, что не давало мне спокойно ответить «Да!» на собственный вопрос, это неподдельная боль в зелёных глазах под всклокоченной рыжей чёлкой. Наверное, остроты ощущений можно было добиться и менее дорогой ценой… Я привычно задвинула эту мысль на задворки подсознания. В любом случае, жалеть уже поздно.

«А радоваться — ещё рано», — оптимистично вставил внутренний голос.

Вот именно. Поэтому мне остаётся только наслаждаться моментом и… бояться.

— Я давно хотела вас спросить… Вы верите в то, что всё это, — я широким жестом обвела комнату, — всего лишь игра, виртуальная реальность, смоделированная и созданная другими людьми?

— Я верю в то, что в это верит Женя, — уклончиво ответил Вереск. — Я пока не видел аргументов ни в пользу его версии, ни против неё, так что вынужден воздержаться от суждения.

— А вам не страшно при мысли, что это может оказаться правдой?

— В чисто практическом смысле мне важно только то, что некто — в данном случае господин Милославский — может оказать существенное влияние на мир в целом и мою жизнь в частности. Но, насколько я понял, даже в Жениной версии мироустройства это не соответствует истине. А что?

— А мне страшно, — призналась я. — В отличие от вас, я-то точно знаю, что умерла. У меня свидетели есть. Что если я — уже не я, а просто набор электронных импульсов?

— Я не в курсе, что такое «набор электронных импульсов». Но, опять же, с чисто практической точки зрения, имеет значение только то, по-прежнему ли вы обладаете свободой воли или ваши мысли и поступки управляются кем-то извне. Если бы я был этим «кем-то», — после секундной паузы добавил Вереск, — я бы сделал так, чтобы подобные мысли у вас не возникали.

Разумеется, это была слабая вакцина против солипсического бреда, но я испытала благодарность к Вереску за попытку облегчить моё душевное состояние. Мир стал немного стабильнее.

— По правде говоря, Юлия, я восхищён вашим самообладанием. Я знаю многих людей, которые при попытке осмыслить тот факт, что они уже умерли, повредились бы рассудком. А вы ведёте себя так спокойно, словно эта маленькая неприятность случается с вами минимум раз в год.

— Самообладание тут ни при чём, — с кислой миной призналась я. — Просто я в хороших отношениях со своим подсознанием. Если какая-то мысль начинает всерьёз угрожать целостности моего рассудка, она немедленно утрамбовывается в такие закоулки, что и на танке не выберешься. Так что большую часть времени я об этом просто не думаю. Ну, знаете, как страус…

Вопросительный взгляд Вереска подсказал, что в Эртане это дивное создание не водится.

— Страус — это такая птица, у нас, на Земле. Правда, она не летает, но в данном случае это не важно. Когда страус встречает опасность, он прячет голову в песок. Думает, что если не видишь опасности, то её как бы и нет.

— И как же при такой политике ваши страусы ещё не вымерли как вид?

— Не знаю, — я озадаченно посмотрела на полуэльфа. — Никогда не задумывалась. Биология не мой конёк. Может, их природные враги умирают от смеха? Или от возмущения. — Я воодушевилась. — Вот представьте себе, что вы хищник… ну, не знаю, лев какой-нибудь, и вы гонитесь за страусом. Бежите, бежите, наконец, догоняете его… а там — задница. Что бы вы сделали?

Вереск усмехнулся:

— Я бы тихонько посидел рядом и подождал, пока он вылезет из своего убежища. Исключительно, чтобы посмотреть на выражение его лица, когда он увидит меня снова. А вы?

— О, это зависит от того, в каком настроении я пребываю. Если в агрессивном, то могу отвесить мощный пинок по толстому наглому заду. А если в депрессивном, то выпью водки и пойду всем рассказывать, какие страусы неблагодарные сволочи.

— А Женя наверняка пристроился бы рядом и тоже сунул голову в песок. Посмотреть, что такого любопытного обнаружил там страус, — задумчиво предположил Вереск.

— А Ник бы покраснел и в смятении умчался, потому что эта ситуация напомнила ему что-то ужасно неприличное.

— А вот Костя Литовцев просто прошёл бы мимо по своим делам. Подумаешь, страус! Его пациенты ждут.

— Точно! — подхватила я. — А проходя мимо, диагностировал бы у бедной птички начальную стадию геморроя и порекомендовал через пару часов сменить позу, чтобы избежать кровоизлияния в мозг.

Мы с Вереском расхохотались. Игра получилась на удивление забавной, я даже пожалела, что у нас так мало общих знакомых. Я ещё продолжала смеяться, когда улыбка полуэльфа превратилась в хищный оскал. Вереск взвился в воздух со стремительной кошачьей грацией, одновременно освобождая от ножен один из своих мечей, ухватил рукоять двумя руками и сильным колющим движением опустил клинок вниз. В то же мгновение перед ним появился человек (видимо, он стоял на коленях — или, по крайней мере, на одном колене — со своего кресла я видела только коротко стриженый затылок и плечи, обтянутые кожаной курткой). Пантера настигла жертву, саблезубый тигр её прикончил. Бритоголовая жертва не успела ни удивиться, ни испугаться прежде, чем с тихим хлопком покинуть этот мир. В буквальном смысле.

Я инстинктивно подалась вперёд, вцепившись в подлокотники кресла. С глухим стуком упал пистолет, который парень сжимал в руках, сдулась опустевшая одежда, сверху плюхнулся потускневший голубой камень… И только тогда с моего лица сползла приклеенная улыбка, сменившись неопределённой гримасой — словно губы никак не могли решить, то ли округлиться в паническом вопле, то ли испуганно задрожать, то ли уже расслабиться наконец.

Вереск выдернул из груды тряпок серую рубашку, заботливо обтёр меч и вложил обратно в ножны.

Я шумно выдохнула и бессильно обмякла в кресле, ощущая себя шариком, из которого выпустили воздух. Как всегда после пережитого стресса, меня начало мелко потряхивать. Наверное, этот бедолага, лица которого я даже не увидела, тоже сейчас испытывает адреналиновый отходняк. И запоздало переживает всю гамму эмоций — удивление, испуг, ярость и горькое отчаянье от того, что игра закончилась. Навсегда.

— Хорошо, что после смерти Игрока не остаётся трупа, — вырвалось у меня.

— Да, это очень удобно, — рассеянно отозвался Вереск, рассматривая оставшиеся от парня вещи. — Копать меньше.

Мыслями он был уже очень далеко — в таких сферах, куда женщинам вход заказан. Я испытала мимолётный укол досады. Намечался такой дивный вечер — и тут заявился какой-то бритоголовый отморозок и всё испортил (как будто не мог попозже зайти!) Мой статус мгновенно упал с «приятного собеседника» до «условно-полезного предмета обстановки», и меня это совсем не устраивало.

Я подождала, пока уймётся нервная дрожь, и решительно поднялась.

— Вереск, если вам не нужна моя помощь, то я, пожалуй, отправлюсь спать. Осторожней с пистолетом, не нажимайте на спусковой крючок. Подозреваю, что он взведён — во всяком случае, я бы взвела перед тем, как перемещаться.

Полуэльф стремительно и грациозно поднялся с пола.

— Ох. Прошу извинить меня, Юлия. Я увлёкся, — разумеется, ни капли раскаяния в голосе не было, но, по крайней мере, взгляд сфокусировался на мне. — Амулеты и артефакты подождут. Мы ведь с вами не закончили беседу.

Я кивнула, но осталась стоять, демонстрируя готовность довести беседу до логического завершения немедленно.

— Я понимаю ваше беспокойство за жизнь и безопасность друга. Тем более такого друга, который сам о своей жизни не особо беспокоится. Но я не могу сделать то, о чём вы просите, Вереск. Для меня это больше, чем просто прихоть. В некотором роде это тоже вопрос жизни и смерти. И кроме того, я, в отличие от вас, полностью доверяю своей интуиции, а она подсказывает, что моё место — здесь. Разумеется, если я буду на сто процентов уверена, что моё пребывание рядом с Женей несёт непосредственную угрозу его жизни, я уберусь с максимально возможной скоростью. Но не раньше. Так что не надейтесь, что я сдамся без боя, — последняя фраза прозвучала слишком резко, и я смягчила её улыбкой.

— Ну хорошо, я понял, — сдержанно сказал Вереск. — Я не стану предлагать вам сдаться. Как насчёт перемирия?

— На каких условиях? — мгновенно сориентировалась я.

— Перестаньте лезть на рожон. Ваши необдуманные поступки ставят под угрозу безопасность всей команды. По крайней мере, советуйтесь с Женей или со мной прежде, чем ринуться в очередную авантюру.

«Чёрт возьми, женщина, я требую уважения!»

— Хорошо. Только если вы признаёте за мной наличие разума и право выдвигать идеи.

«Не смей меня игнорировать!»

— Договорились.

— Договорились.

Мы синхронно потянулись за бокалами и приподняли их в приветственном жесте.

— За перемирие, — с суховатой улыбкой предложил Вереск.

— За перемирие, — согласилась я.

И посмотрим, что из этого получится.

В спальне было темно и неожиданно прохладно. Возможно, действовало какое-нибудь кондиционирующее заклинание. В конце концов, магу воздуха это должно быть раз плюнуть.

Чистое бельё я предусмотрительно постелила ещё днём, и теперь, стаскивая опостылевшие ботинки и тяжёлые дорожные брюки, сладострастно мечтала о том, как растянусь на свежей хрустящей простыне. Одна на просторной кровати — хочешь, ложись вдоль, хочешь — поперёк, никто не упирается в бок костлявыми коленками и не натягивает на себя одеяло. Мечта!

Но оставшись в одном белье, я зябко поёжилась, закуталась с головой в уютное пуховое одеяло и уселась посреди огромной кровати — замёрзший воробей посреди аэродрома. Впервые за последние несколько дней я осталась в полном одиночестве, и то ли с непривычки, то ли по контрасту с насыщенным событиями днём, вместо ожидаемого облегчения на меня навалилась тоска и депрессия.

Я одна. Совсем одна в этом чужом, жестоком, полном опасностей мире. Никому нет до меня дела. В том числе — и особенно! — этим новоявленным «друзьям». Что самое мрачное, даже Женя, мой кареглазый рыцарь, смотрит на меня лишь как на очередную загадку, которую надо разгадать — и идти дальше.

Неожиданно вспомнилась мама. Вот единственный человек, который любил меня по-настоящему. Почему умерла ты, а не я? Почему, мама?… Вот бы умереть, совершив что-нибудь героическое. Тогда Женя непременно обратит на меня внимание. Но будет уже поздно…

Я не выдержала накала страстей и расплакалась. Сидела, размазывала по щекам слёзы и чувствовала себя самым несчастным, самым одиноким, самым бесприютным существом в мире. Как отчаявшийся пятнадцатилетний подросток.

«Бинго!» — радостно пропел внутренний голос.

В первый момент я не поняла, что он имеет в виду. А когда до меня дошло, вскочила с кровати и лихорадочно принялась натягивать брюки. Точно! Ну какая же я свинья — совсем забыла про Ника. Бедный ребёнок проснулся от шума потасовки в гостиной, наверняка решил, что там без него началось самое интересное, а его все бросили, как бесполезную вещь, и теперь ужасно переживает.

«Бедному ребёнку, на секундочку, уже пятнадцать лет, — недовольно напомнил Умник. — С каких это пор ты взяла на себя ответственность за его душевное состояние?»

«Прояви сострадание, жлоб. Нам с тобой было пятнадцать не так давно. Жуткий возраст.»

«Ну- ну. Мальчишка посмотрел на тебя своими наивными большими глазами, разок попросил помощи — и готово дело, в тебе проснулся материнский инстинкт. «Игры, в которые играют люди», часть две тыщщи пятая с половиной. Юля, тобой так легко манипулировать, что порой мне становится за тебя просто страшно.»

«Зашибись, какой ты у меня умный, — огрызнулась я. — Просто диву даёшься, как я при таком гениальном советчике ухитрилась остаться такой дурой.»

«Ты просто не умеешь мной грамотно пользоваться, — пояснил внутренний голос, на сей раз без тени сарказма. — Не забывай, я ведь твоя интуиция.»

«Ну извини, дорогой. Руководство пользователя в комплект поставки не входило,» — от того, что я осознавала его правоту, мои слова прозвучали особенно мрачно.

Я тихонько постучала в соседнюю спальню.

— Кто там? — глухо спросили из-за двери.

— Это я. Юля. Можно войти?

— Да.

Ник сидел посреди кровати, закутавшись в одеяло.

— Что-то случилось? — голос у него был сдавленный от слёз.

Я покачала головой.

— Можно, я сяду?

Мальчишка подвинулся на пару миллиметров.

— Мне просто показалось, что тебе грустно и одиноко. Я… ну, чувствую такие вещи. Немного. Это так?

— Угу, — всхлипнул Ник.

Пока я размышляла, как бы поделикатнее расспросить подростка о причинах трагедии, Ник заговорил сам. Сбивчиво, эмоционально и без остановки. Он говорил — я слушала. Молча. Потому что одиночество — вообще неудачная тема для шуток, а когда тебе пятнадцать, это просто убийственно серьёзно. Он говорил о том, что его никто не понимает. Что друзей у него нет, потому что кто же захочет дружить с «бастардом, полукровкой… и вообще». Папа вечно занят делами государственной важности. Старшие братья только насмехаются. Он хотел доказать, что уже вырос и заслуживает уважения, но вышло только хуже. И сам влип в жуткую историю, и случайных знакомых втравил в неприятности. И случайным знакомым, кстати, тоже нет до него никакого дела — сдадут с рук на руки папе, получат награду и отправятся по своим делам. И даже Женя… о, Женя!..

Если до сих пор парнишка держался в рамках и только иногда всхлипывал, то при воспоминании о неотразимом белль Канто слёзы брызнули у него из глаз бурным потоком. Я осторожно погладила его по плечу. Ник с готовностью уткнул зарёванную мордашку в мои колени и в голос разрыдался.

Я неловко обнимала трогательно-хрупкие, совсем девчоночьи плечики, машинально ерошила густые непослушные волосы и чувствовала себя ужасно глупо. Что полагается делать с рыдающим человеком? А если это подросток? А если это влюблённый подросток?

«Предложить верёвку и мыло?» — прагматично подсказал Умник.

Как всегда при отсутствии соответствующего опыта, я попыталась припомнить подходящий образец поведения. На ум пришёл, разумеется, безупречный Костя Литовцев…

Костя никогда не утешал меня. Не убеждал, не жалел, не задавал вопросов. Он просто давал мне выплакаться (или выговориться, если я была не в настроении плакать), а потом наливал чаю. Или водки — по обстоятельствам. Но скорее всего, дело было не в схеме поведения, а в самом Косте. В его присутствии я — умная, начитанная, фигеющая от сознания собственной взрослости старшеклассница-абитуриентка-студентка — не стеснялась на время превратиться в маленькую сопливую девчонку.

Я посмотрела на вихрастое чудо, рыдающее у меня на коленях. На маленькую сопливую девчонку . Это же очевидно. Где были раньше мои глаза?

— Ника, послушай. Я понимаю, что в мире, где царит патриархат, тяжело быть женщиной. А женщиной с душой воина быть тяжело вдвойне. Но не безнадёжно. Вытри слёзы и улыбнись в лицо мирозданию, как подобает воину. Теперь, когда нас уже двое, мы понаделаем из них ремешков для нашего гардероба.

За что загадочных «их» должна постичь такая печальная участь, я уточнять не стала, просто подумалось, что намёк на женскую солидарность в данном случае окажет необходимое терапевтическое воздействие.

— Да, я знаю, что воины не плачут, — пробормотал Ник — Ника! — всё ещё всхлипывая, но уже спокойнее. — Я себя воспитываю… но слёзы иногда сами льются, ничего не могу поделать.

— Не волнуйся, это гормональное, — успокоила я. — Через пару лет пройдёт. В основном.

Ника резко выпрямилась и в ужасе уставилась на меня — до неё с запозданием дошло.

— Так ты знаешь, кто я? Тебя папа прислал?!

Я покачала головой.

— То, что ты девушка, поняла только что. Вспомнила себя в твоём возрасте. У мальчишек кризисы… немного по-другому проходят. А до этого мне даже мысль такая не приходила в голову. Так что замаскировалась ты отлично, можешь не волноваться.

— Это амулет, — со вздохом призналась девочка, машинально нащупав что-то круглое под рубашкой. — Слабенький, правда, зато его детектором магии сложнее обнаружить. А имя?

— Тоже догадалась. Ты очень привычно отзывалась на имя «Ник», так что оно наверняка было образовано от твоего собственного.

— Меня мама звала «Ник». Давно-давно… А про воина ты откуда знаешь?

— Я же говорю — я немного чувствую такие вещи.

— Мысли читаешь?

— Не мысли, эмоции. Просто у тебя эта идея въелась так глубоко, что передаётся, как монолитный эмоциональный образ.

— Ух ты! А в какой школе такие заклинания есть?

— Ни в какой. Я не владею магией стихий.

— Да ладно! — девчонка вглядывалась в моё лицо, пытаясь понять, говорю ли я правду или это просто неудачная шутка. — Магистр… наставник учил меня, что вся магия делится на четыре элементали. Другой магии не бывает. А он, между прочим, входит в… ну, в общем, мало найдётся существ, которые знают о магии больше, чем он.

— Возможно, ему стоит познакомиться со мной. Он узнает о магии кое-что новое, — серьёзно сказала я.

— Слушай, а это идея! — Ника оживлённо схватила меня за руку. В голосе не осталось ни следа от былой скорби. Как я заметила, она вообще очень легко меняла настроение. — Давай я его попрошу, он возьмёт тебя в ученицы.

Поговорить со специалистом по магии этого мира… Чертовски заманчиво. Да что там — просто необходимо. Но на ум невольно пришло предостережение Вереска.

— Надеюсь, он не захочет разобрать мой мозг на запчасти, чтобы узнать, как это у меня получается?

— Нет, он совсем не такой! — с жаром заверила Ника. — Он же первый предложил проект Конвенции о…

Девчонка осеклась и зажала рот рукой.

— Ника, — устало сказала я, — я полный профан в истории магии, так что меня ты можешь не опасаться. Но даже с учётом недомолвок ты уже выдала столько информации, что Женя или Вереск без труда узнали бы имя твоего наставника. Если ты всё ещё хочешь сохранить своё происхождение в тайне, постарайся эту тему вообще обходить стороной.

— Угу. Юль… не говори пока Жене, ладно? Ну то есть он, конечно, всё равно рано или поздно узнает… но лучше потом.

Опа, мы уже на «ты», запоздало отметила я. Похоже, идея с женской солидарностью действительно попала в точку.

Мысль о том, что у меня появилась соперница на вакантное место в сердце неотразимого шатена с ореховыми глазами, медленно продефилировала через мозг. Я задумчиво проводила её внутренним взором.

Президент корпорации «Виртуальная реальность» Герман Милославский пребывал в скверном расположении духа. Как и всякий начальник, которому приходится руководить сбродом тупиц и недоумков. Ну а как ещё назвать подчинённых, которые не в состоянии выполнить элементарного, казалось бы, задания?

— Что значит «мальчишка исчез»? — с холодной яростью в голосе осведомился господин президент. — Кажется, у нас здесь не Эртан, чтобы человек мог просто раствориться в воздухе.

Глава службы безопасности, коренастый невысокий мужчина средних лет с квадратным лицом и тяжёлым подбородком, сумрачно пояснил:

— Квартира пуста. В раковине грязная посуда, в холодильнике остатки продуктов. Электроприборы отключены. Документов, денег, кредитных карточек в квартире не обнаружилось. Отсутствуют также компьютеры, мобильные телефоны и другие высокотехнологичные устройства. Всё это указывает на то, что квартиру оставили в спешке и надолго. Причём судя по тому, за какое короткое время Старцеву удалось собрать всё необходимое и исчезнуть, бегство было подготовлено заранее. Мы проверили знакомых, форумы и чаты, где он раньше бывал, опросили соседей — про Старцева уже недели две никто ничего не слышал.

— Родственники?

— Только младшая сестра. Василиса Старцева, 199… года рождения. Тоже исчезла. Соседи её последний раз видели вчера днём, около 15.00 она вернулась из школы. Опрос одноклассников ничего не дал.

— Браво, господин Гречихин, — ядовито сказал Милославский. — Обычный, как вы меня убеждали, программист ухитрился исчезнуть прямо из-под носа у ваших людей, и почти за сутки вам так и не удалось взять его след. Что и говорить, служба безопасности работает безупречно. Владислав?

Подтянутый молодой человек в голубых джинсах и клетчатой рубашке, оторвал безмятежный взгляд от величественной панорамы Москвы, открывавшейся с верхнего этажа «Берцев-Тауэр», и ровным тоном отрапортовал:

— Согласно данным аналитиков, вчера Старцев входил в систему с терминала, расположенного в его квартире. Выход из системы зарегистрирован в 18.15 по московскому времени. Служба безопасности была оповещена о том, что объект покинул систему необычно рано. Вход зарегистрирован сегодня в 10.34 утра. Где расположен терминал, установить не удалось.

— Как это «не удалось»? — начиная терять терпение, рявкнул Милославский. — Я ещё способен понять, как человек может потеряться в Москве. Но как он может потеряться в Сети, где каждый чих регистрируется в системных журналах?

Владислав поморщился. Эта неудача стала болезненным уколом для честолюбивого руководителя аналитического отдела.

— Нам не приходилось сталкиваться с таким видом защиты, — неохотно признал он. — Выглядит так, словно сигнал проходит через бесконечное число серверов. Скорее всего, список IP адресов генерируется случайным образом. Аналитики предполагают, что в этом списке может фигурировать подлинный IP, но способ его определения пока не найден.

Милославский хотел ответить что-то резкое, но махнул рукой и повернулся к четвёртому участнику производственного совещания — сухопарому мужчине лет сорока с невыразительным лицом, одетому в безукоризненно сидящий тёмно-серый деловой костюм.

— Ричард, что у тебя? Только, ради всего святого, не говори мне, что у вас он тоже «исчез».

Ричард виновато развёл руками и сказал с едва заметным прибалтийским акцентом:

— Извини, Герман, не могу тебя порадовать. Мальчишка наловчился активировать телепорт ДО того, как он выходит в реал. Амулет срабатывает в тот же момент, когда белль Канто обретает тело в Эртане. Мы просто не успеваем ничего сделать.

Президент корпорации «Виртуальная реальность» схватился за голову и застонал (как многие публичные люди, он порой был склонен к театральным жестам).

— Сборище тупоголовых кретинов! Двадцатитрехлетний сопляк уделывает вас по всем статьям. За что я плачу вам деньги?

— За то, что мы — лучшие в своём классе, — спокойно напомнил Владислав. — Лучшие из тех, кто в принципе способен работать в вашей команде. Есть профессионалы более высокого класса, но у них имеются некоторые сложности с дисциплиной и субординацией. Например, однажды вы можете обнаружить, что обе службы безопасности при поддержке аналитического отдела безуспешно пытаются поймать вашего сотрудника, чтобы внести коррективы в техническое задание.

Владислав Гордеев не испытывал сложностей с субординацией. Но, как и всякий амбициозный и честолюбивый профессионал, он отлично знал цену своим талантам и чувствовал, когда можно себе позволить иронию разговоре с боссом. Чем приводил в ужас главу «оффлайновой» службы безопасности. Вот и сейчас Гречихин слегка втянул квадратную голову в плечи и с опаской посмотрел на президента, словно ожидая, что тот мановением руки превратит зарвавшегося выскочку в горстку пепла. Но Милославский только сухо произнёс:

— Позвольте поинтересоваться, Владислав, с каких это пор вы стали так глубоко разбираться в кадровом менеджменте?

— С тех пор, как мне приходится руководить несколькими десятками аналитиков, Герман Сергеевич, — без тени смущения пояснил Владислав.

— Кстати об аналитиках. Что говорят твои вундеркинды по поводу местонахождения Старцева в Эртане? Раз уж в Москве его отыскать не удаётся…

— Согласно отчёту аналитиков, вероятность возвращения объекта в Вельмар в течение суток составляет 80 %, в течение двух суток — 91 %, в течение трёх суток — 94.3 %.

Президент заметно повеселел. Возможно, эти остолопы ещё не совсем безнадёжны.

— Хорошо. Ричард, твои люди готовы?

— Разумеется, Герман. Пять вельмарских телепортов и все городские ворота находятся под круглосуточным наблюдением. Прикажешь убрать белль Канто, как только появится?

— Ни в коем случае! Но глаз с него не спускать. Мне нравится, как мальчишка работает. Если кто и способен справиться с нашей задачей, то это он. А ключ к успеху — грамотно подобранная мотивация. Правильно я говорю, Слава?

— Абсолютно, Герман Сергеевич.

— А мотивация, Гречихин, это уже по вашей части. Задача ясна?

Квадратнолицый начальник службы безопасности почтительно склонил голову.

В отличие от столичных телепорталов, в которых даже ночью стоит шум и толчея, телепортал в провинциальном Вилиске явно не страдал от чрезмерной нагрузки. У дверей нас встретили двое одуревших от жары охранников. В прохладной приёмной, небрежно закинув ноги на массивный дубовый стол, сидел молоденький полуэльф-дарриэн в форме Академии. По всей видимости, практикант с факультета Воздуха. Парень перелистывал толстую книгу с золотистыми эльфийскими рунами на чёрной обложке (судя по едва сдерживаемой зевоте — учебник).

— Добрый вечер, уважаемый, — поприветствовал его Женя. — Нам надо попасть в Вельмар. Четыре человека и три лошади с поклажей.

Полуэльфенок скользнул по нашим фигурам равнодушным взглядом и нехотя убрал ноги со стола.

— Сорок золотых. Придётся подождать, — короткий взгляд на часы, — минут пятнадцать. Грузовой телепортал восстанавливается.

Парень небрежно смахнул Женины монеты в ларец, запечатал его ладонью и, снова уткнувшись носом в книгу, сделал неопределённый жест рукой:

— Зал ожидания — там.

Название «зал ожидания» меня изрядно повеселило.

— Интересно, а комната матери и ребёнка у них тут имеется? — хихикнула я.

— А что, тебе подгузник поменять надо? — съехидничал Женька.

— Белль Канто, поговори у меня! — притворно возмутилась я, обшаривая карманы в поисках подходящего снаряда. Под руку попался диск переносного телепорта, оставшийся от наёмного убийцы (после смерти хозяина он превратился в обычный прозрачный камушек, и я выпросила его у Вереска на память). Без всякой задней мысли я швырнула камень в сторону Женьки, абсолютно уверенная в том, что он успеет увернуться. Дальнейшее развитие событий меня несколько озадачило. Вереск выхватил один из своих мечей и рубанул по диску. Бывший амулет раскололся на две части, обе отлетели к стене.

— У вас плохо с нервами или с чувством юмора? — серьёзно уточнила я через пару секунд, отойдя от шока.

— И с тем, и с другим, — бесстрастно ответил полуэльф, убирая меч в ножны. — Но я компенсирую это быстротой реакции.

— Я заметила.

Что может быть ужаснее мужчины без чувства юмора? Только мужчина без чувства юмора, вооружённый парными клинками.

Женька смерил приятеля долгим взглядом, в котором явственно читалось «А не переигрываешь ли ты, дорогой друг?», но вслух ничего не сказал. Ника пожала плечами и отправилась осматривать комнату. Потрясающе гибкая психика у ребёнка. Другой бы уже давно свихнулся в нашем бродячем цирке.

Зал ожидания не представлял из себя ничего особенного. Длинное и узкое помещение со сводчатым потолком. Несколько высоких стрельчатых окон. Кожаные диванчики по периметру. Непритязательный мозаичный орнамент на полу. Взгляду не за что зацепиться — если бы не фрески на стенах.

Фрески ещё хранили яркость красок — не выцвели под солнечными лучами, не облупились от сырости и перепадов температуры, словом, вряд ли они были выполнены более полувека назад. Да и если подумать, в начале столетия этого телепортала ещё не было. Но манера исполнения, на мой неискушённый взгляд, вполне точно повторяла аутентичную технику староэльфийских мастеров. Вряд ли это была стилизация — скорее, удачная репродукция каких-то древних миниатюр. На фресках были запечатлены в основном бытовые (хотя присутствовало и несколько батальных) сцены из жизни Старшего Народа, причём, судя по всему, ещё в дочеловеческую эпоху.

Ника рассматривала картины со сдержанным любопытством. Было видно, что староэльфийская живопись ей не в диковинку.

— Ой, Юлька, смотри скорее! — восторженно вскрикнула она из дальнего угла комнаты. — Кто это?

Я подошла поближе. На фреске был изображён дракон. Классический такой фентезийный дракон: золотистая чешуя, широкие перепончатые крылья, длинный хвост, увенчанный стрелкой, вытянутая морда, оскаленная зубастая пасть. Симпатичный. Толпа изрядно потрёпанных эльфов смотрела на дракона благоговейно, но без страха. Словом, сюжет как сюжет — не хуже и не лучше сюжетов других фресок в этой комнате. Если бы не одно но: в Эртане я никогда не слышала упоминания о драконах.

— Это дракон. Я и не знала, что они здесь водятся.

— Они нигде не водятся, — прозвучал у меня над ухом голос Вереска. Полуэльф, как всегда, подкрался незаметно. — Это всего лишь красивая легенда.

— Один мой друг говорил, что видел дракона, — сказал Женя, задумчиво разглядывая фреску.

— Ой, а давайте спросим, где он его видел, и организуем туда экспедицию! — Ника едва удерживалась от того, чтобы не запрыгать на месте. — Деньги не проблема, я уговорю папу профинансировать.

— Я бы дорого дал, чтобы иметь возможность спросить у него хоть что-нибудь.

Волна застарелой боли с изрядной примесью чувства вины окатила меня с такой силой, что перехватило дыхание. Я и не подозревала, что никогда не унывающий, вечно бесшабашный Женька может испытывать что-то подобное.

И почему, интересно, мне ни разу не удалось уловить что-нибудь светлое и радостное? Почему «приёмник» включается только на всякую чернуху, от которой впору в петлю лезть?

«Дело не в знаке, дело в силе эмоций, — пояснил внутренний голос. — Просто человеческая природа такова, что отрицательные эмоции переживаются с большей интенсивностью.»

Блин. Вечно у меня всё не как у людей. Лучше бы я научилась файрболы кидать. Или телепорт кастовать. Ну или на худой конец посуду мыть без помощи рук. Всяко полезнее, чем эта дурацкая неконтролируемая эмпатия.

— Господа, — в проёме появился голубоглазый дарриэн. — Телепортал готов. Вход через улицу. Следуйте за мной

Всё было как обычно. Я привычно встала в телепортационный круг между Женей и Вереском. Привычно взяла под уздцы Корву, как предписывала техника безопасности. Привычно зажмурилась от яркой вспышки…

…И только когда в глазах перестали плясать звёздочки, стало понятно: нет, в этот раз «как обычно» не будет.

«Интересно, нет ли в этом мире такой приметы: «Встретил полуэльфа — жди неприятностей»? — тоскливо подумала я.

На этот раз неприятности предстали в виде десятка арбалетных болтов, направленных в нашу сторону. А также трёх десятков солдат, двух боевых магов в форме королевской гвардии и одного очень неприятного типа в штатском.

Повинуясь кивку последнего, солдаты зашевелились. Трое шустро подскочили к нам с Женькой и Вереском, отработанным движением заломили руки за спину и защёлкнули наручники. Шкафоподобный парень двухметрового роста с едва ли не метровым размахом плеч подошёл к Нике, согнулся в учтивом полупоклоне и низким утробным голосом прогудел:

— Прошу вас, миледи.

— Я не сдвинусь с этого места, — Ника топнула ногой и высокомерно задрала голову.

— Извините, миледи, у меня приказ, — без тени смущения сказал солдат и, схватив девчонку в охапку, закинул на плечо.

— Отпусти меня, ты, тупая скотина, — завизжала Ника, колотя парня по спине.

— Извините, миледи, у меня приказ, — всё так же спокойно повторил солдат, пробираясь к выходу.

Ещё некоторое время из-за стены доносились вопли: «Убери свои грязные лапы, растлитель малолетних! Я папе расскажу, недоносок! Я тебя…» Крик оборвался — вероятно, в соседней комнате беглянку ждал маг с открытым телепортом.

По безмолвному сигналу штатского один из боевых магов сотворил дымящуюся арку телепорта. Чувствительный толчок в спину весьма недвусмысленно подсказал, что это — для нас.

Проходя мимо человека в штатском, Женя притормозил и с изысканной учтивостью поинтересовался:

— Прошу прощения, капитан, могу я узнать, по какому обвинению нас арестовывают?

— По обвинению в похищении её высочества принцессы Вероники, — бесцветным голосом проинформировал «капитан».

— А, — тоном Коровьева ответил Женя. — Ну-ну.