Смерть прокурора

Алексей с любопытством рассмотрел портрет человека, довольно заурядной, незапоминающеися наружности при полных генеральских регалиях. Отложил газету в сторону.

-- Я в курсе, Евгений Генрихович.

-- Генерал Свешников найден убитым у себя на даче. Это в районе Волковского шоссе. Удар нанесли сзади, в спину. Предположительно, ножом.

Крук помолчал, глядя перед собой ничего не выражающими глазами. Потом добавил:

-- Гениталии на трупе вырезаны. Забиты в рот.

Медлительность Крука была неподражаема. Алексей усмехнулся.

-- По поводу генеральских гениталий, Евгений Генрихович, я готов скорбеть вместе с членами правительства. Кстати, убийцу задержали?

-- Вартанян при задержании убит. На стоянке в аэропорту Внуково. Кажется, это была ваша законная добыча?

-- Да, упустили, к сожалению,-- искренне посетовал прокурор под внимательным взглядом Крука.

Вошла Людмила Васильевна с двумя чашками кофе, лучезарно улыбаясь. Крук поблагодарил.

-- Я полагаю, Алексей Иванович, вы передадите нашей группе свое расследование. Мы оба дела объединяем и ставим на этом точку. Думаю, такой вариант нас всех устраивает?

-- Думаю, да.

Прощаясь, Крук задержался в дверях.

-- Дырокольчик не забудьте приобщить.

-- Разумеется.

Алексей проводил Крука в приемную. Из коридора навстречу ему шагнул Глухов Иван Андреевич. Бросил раздраженный взгляд на секретаршу.

-- Не поладили? -- улыбнулся Алексей, пропуская посетителя в кабинет.-- Она это умеет. Заградотряд.

-- Вызывали? -- Глухов бросил повестку на стол.

-- У меня к вам, Иван Андреевич, имеются вопросы. Неофициальные, скажем так. А повестка, извините, это мера вынужденная. Мне, откровенно говори, надоело за вами бегать и уговаривать. Садитесь, прошу.

-- Что значит, неофициальные?

-- Не для протокола.-- Алексей помолчал, потом как можно более дружелюбным тоном продолжал: -- Есть мнение, Иван Андреевич, ваше дело закрыть, как законченное, поскольку преступник, вымогавший у вас деньги, мертв. Как прокурор я ничего против не имею. Зато имеются неясности, которые мне хотелось бы уточнить. Не для протокола, повторяю.

-- Кто мертв? -- В лице Глухова сквозило явное недоверие.

-- Для вас это новость? -- в свою очередь удивился Алексей.-- Вартанян убит при задержании в аэропорту Внуково.

Он дал Глухову время осмыслить новость и подвинул через стол газету, оставленную Круком.

-- Еще сюрприз для вас. Надеюсь, не менее приятный. Прочтите.

Это были царские подарки, Алексей понимал, и рассчитывал в качестве благодарности как минимум на взаимопонимание. Но лицо Глухова вновь замкнулось. Прочитав некролог, он с равнодушным видом отложил газету в сторону. Пожал плечами. Алексей понял, что договориться не удастся -- придется давить.

-- Как видите, Иван Андреевич, свою часть работы мы сделали, вопреки вашим прогнозам. И без вашей помощи. Теперь давайте сравним работу, проделанную нами, с тем, что натворили вы. Задачу вы поставили перед собой чисто по-армейски: уничтожение живой силы и техники противника. На поражение. Чтобы создать себе алиби, вы, Иван Андреевич, отправились в Крым. А ваш компаньон по пилораме Урванцев забросал неприятеля гранатами РДГ-40. В результате, два трупа и раненый. Разумеется, невиновные, как это всегда и бывает, когда в действие вступает наша доблестная и непобедимая.

Итак, преступника вы спугнули. Он исчез из поля зрения и сделался стократ опаснее. Представьте на минуту... впрочем , вы уже представляли, я думаю... Представьте, что станется, когда он найдет вашу семью? Вы снова будете получать руки, отрезанные ноги, головы с прибитыми гвоздем записками. Но это будут руки, ноги, головы вашей жены и дочери.

В Крым, Иван Андреевич, вы поехали не ради отдыха, разумеется. Вашу жену или дочь там изнасиловали. Возможно, избили. Но это мои предположения, поэтому не настаиваю.

Алексей вынул из папки лист бумаги. Положил перед Глуховым.

-- Докладная записка, Иван Андреевич. Наш человек, оперуполномоченный, случайно оказался в Массандре в одно время с вами. И вновь -- два трупа. По странному стечению обстоятельств, оба армянской национальности. Оба строительные рабочие. И что немаловажно, оба срядились на строительстве загородного особняка с бассейном под началом вашего двоюродного брата. Оперуполномоченный не поленился выяснить имя заказчика. Землевладение было оформлено на подставное лицо, но действительным владельцем, опять-таки по странной иронии судьбы, оказался покойный ныне господин Свешников.

Таким образом, Иван Андреевич, вы получили четыре трупа с сомнительной степенью вины. Зато действительные виновники оказались в стороне, вне пределов досягаемости. Вот результат вашей армейской самодеятельности.

Глухов покрутил головой.

-- Все ерунда, прокурор. "Одна баба где-то чего-то сказала". Доказательства? Доказательства где?! Четыре трупа! Да вы с ума посходили.

-- Ну, что ж? С меня вы имеете право требовать доказательства. А я обязан вам их предоставить. Но, Иван Андреевич, акционеры из "Российского леса" существовать не перестали, не так ли? Несмотря на нашу вам помощь. Интересно, какие доказательства вы потребуете от них? Или надеетесь, что четыре армянских трупа сойдут вам с рук?

Глухов молчал.

-- Не думаю. И вы тоже так не думаете. Поэтому давайте попробуем найти общий язык. Дело о вымогательстве, я уже говорил, мы можем закрыть. Лично я ничего против не имею. Готов, если хотите, рассматривать ваши действия как необходимую оборону. Признаться, я так их и рассматриваю. Поэтому разговариваю с вами не как с обвиняемым.

-- Тогда чего вы хотите? -- тяжело, исподлобья взглянул на него Глухов. Алексей почувствовал, что воз как будто двинулся с места.

-- Во-первых, мне необходима информация по этому вопросу. В полном объеме. Если вы думаете, что мы здесь застрахованы от смерти, то глубоко ошибаетесь. Я подставился на вашем деле, точно так же, как вы. Во-вторых, в стране скрытно, исподтишка идет передел собственности. В условиях правового беспредела фактически это означает вооруженный разбой и грабеж. Надеюсь, на собственном примере вы оценили ситуацию? Поэтому, Иван Андреевич, давайте впредь будем союзниками. У нас с вами есть свои интересы. Местные, так скажем. Попробуем защищать их вместе от московского демворья. Поверьте, в этом деле я вам гораздо нужнее, чем вы мне.

Глухов долго молчал. Алексей вышел в приемную минут на пять, давая ему возможность взвесить предложение. Когда он вернулся, решение, кажется, было принято.

-- Что вы хотите от меня услышать?

-- Иван Андреевич, я хочу знать досконально, откуда у вашей истории растут ноги? И куда? Почему вокруг вас так много лиц кавказской напиональности?

-- Ладно, прокурор. Свои секреты, так и быть, доложу. Насчет чужих, не обессудь. Не сейчас во всяком случае.

-- Согласен,-- Алексей кивнул.-- Мои условия вы знаете.

-- Так вот,-- начал Глухов после некоторого раздумья.-Один такой тип кавказской национальности подсел ко мне за столик в кафе. Было это два года назад в Шуше. Назвался Меликяном. Подробности разговора опускаю; короче, он предложил мне сделку.

-- Оружие?

-- Разумеется. Чем больше, тем лучше. Расценки известные. В армии этим не промышляет только ленивый. Через неделю встретились еще раз, чтобы обговорить операцию по передаче оружия. Дальше все прошло как по-писаному. На дороге из Агдама в Шушу армянские фераины, как и договорились, устроили мотоподразделению засаду. Завалили камнями узкий участок дороги по курсу. Потом, когда колонна втянулась, устроили сход лавины сзади. Все это в темноте, глядя на ночь, со стрельбой, с матом через усилители, с прожекторами... Потом начались переговоры о сдаче оружия и техники. Парламентеров с нашей стороны взяли в заложники. Словом, эффект от театральной постановки был что надо.

Глухов скривил губы в усмешке.

-- Только ты, прокурор, не думай, будто эту кашу варил я один. Я был главный исполнитель, и в случае провала, мне, конечно, грозила участь главного козла. Ну а что дальше?.. Дальше я подал рапорт, и меня уволили из рядов с чувством глубокого облегчения. Деньги все до копейки я вколотил в пилораму и в деревообрабатывающий цех. Но пока прибыль, как в прорву, уходит обратно в производство и в налоги. Живу, хочешь верь хочешь нет, на зарплату.

-- Вы сразу поняли, кто вымогает деньги?

-- Не сразу. В Шуше, когда я остался "заложником", кто-то из толпы армян сзади сунул мне в ягодицу нож. "Алыби!" Шутка вроде как, армянский народный юмор. Ну, я со зла вмазал первому попавшему по сусалу, на том все кончилось. Потом эту шутку они повторили в Крыму с женой. По недомыслию, конечно. В общем, поставили подпись.

Глухов говорил через силу, сквозь зубы, комкая рассказ и явно избегая подробностей. Алексей настаивать не рискнул.

-- Ублюдков я вычислил просто. Брат, двоюродный, зачем-то повез жену и дочь показывать эту стройку. Больше нигде побывать они не успели. Когда я приехал туда и расспросил брата, что и как, он мне ублюдков показал. А чтобы тебе, прокурор, степень их вины не казалась сомнительной, доложу: ублюдки меня узнали и начали торговаться!

Он с силой ударил кулаком по столу, пытаясь взять себя в руки. Прошло около минуты, прежде чем он заговорил снова.

-- Насчет лиц кавказской национальности. В лесу их больше сейчас, чем грибов. Заготовители, мать вашу! В центральной гостинице в области эта сволочь годами снимает под офис несколько люксов. Штаб! Если хочешь, координирующий центр по перекачке крови в масштабах области. Плюс московское дерьмо в лампасах, в масштабе России! Ты, прокурор, не думай,-- заключил Глухов,-- я твою помощь оценил. И поверил, как видишь. Если мои мужики поверят, как я, одного не оставим.

Алексей улыбнулся.

-Лады, майор. Будем держать друг друга в курсе.

Проводив Глухова, прокурор приказал никого к себе не пускать и в очередной раз сел за бумаги, доставшиеся в наследство от предшественника. Хотя многое он уже знал, о многом догадывался, общая картина тем не менее складывалась удручающая. Мерзость запустенья повсюду и -- воровство, повальное, сверху донизу, как образ жизни и как способ мышления, нечто вроде религии; наконец, как великая, национальная, объединяющая все и вся идея. Вероятно, та самая, о которой так долго и так задушевно рассуждает жирующий, столичный бомонд.

Пожалуй, если эту идею сформулировать в витде лозунга, то она прозвучала бы, примерно, так: "Кто не ворует, тот не ест!" Дальше, как говорятся, ехать некуда. Один из страшных смертных грехов превращен в государственную национальную идею...

Алексей откинулся на спинку кресла и посмотрел на часы. 22.15... Ну и ну! Пожалуй, он засиделся, даже чересчур. Не мог вспомнить, когда отпустил секретаршу.

Возвращаться в пустой гостиничный номер не хотелось. Хотя у него, кажется, есть выбор. Можно, например, отправиться к Тэн? Или, скажем, навестить Анну? Нежеланным гостем он не будет ни там, ни тут. Но Тэн, Светлана... визит к ней, так уж получалось, связан с определенными, малоприятными обязательствами, с видами на будущее. А он, если быть честным, еще не отошел от прелестей холостяцкой жизни. Прежний отрицательный опыт застрял где-то на клеточном уровне, и теперь он малодушно бегает от любящей женщины, боясь влюбиться в нее сам.

С Анной гораздо проще. Они симпатичны друг другу, и только. Ну, еще любопытны. Без слез, без сцен, без взаимных обязательств и притязаний на будущее...

Алексей посидел с минуту и снял трубку. Правда, на душе в эту же самую минуту появилось чувство какой-то подавленности. Скорее по инерции он набрал номер, уже жалея о своей поспешность и втайне надеясь, что Анны не окажется дома.

-- Да? -- услышал он тихий, спокойный голос. И не ответил.-- Алеша... это вы?

-- Да. извините.

-- Что-то случилось?

-- Нет.

Она помедлила, и Алексею показалось, что Анна не одна. Он не услышал, он ощутил там чье-то присутствие, тягостное, раздражающее все его чувства.

-- Алеша, вы хотите проехать?

-- Не знаю. Нет... наверное.

-- Почему нет?

Он снова не ответил.

-- Хорошо. В таком случае я вас приглашаю. И не вздумайте улизнуть.

-- Я еду. Сейчас... спасибо.

Он тяжело брякнул трубку на место. И затих. Ощущенье чьего-то присутствуя не проходило. Но уже не там, на том конце провода, а здесь. В кабинете. Тягостное, раздражающее присутствие малоприятного человека. Очень знакомое... очень... Он никак не мог вспомнить, с чем это ощущенье связано? Или с кем?.. С человеком, от которого исходит напряжение... давит, как пресс, на окружающих? Выдавливает...

Хлыбов?!

Он вспомнил вдруг свои ощущения, когда в гостиничный номер к Бортчикову ввалился пьяный Хлыбов... "К нам едет третий покойик!"

"Неужто Хлыбов... каналья?! Он что, собирается меня пасти? Или пасти свою Анну?.. Ну, нет, приятель. Черта с два! Сегодня в ночь, если это ты... ты будешь стоять у меня на часах, в изголовье. Помнится, этот финт ты тоже проделывал, а? Ха-ха!"

-- Ну-с... едем, приятель,-- с усмешкой пробормотад он, усаживаясь за руль.-- К твоей Анне.