Утром первого января стонущие, охающие гости в состоянии разной степени тяжести разъехались по домам. От самих хозяев не было ни слуху ни духу. Гилберт вместе с Рори всех проводили, а миссис Льюис не поднималась наверх, пока не уехал последний гуляка. Риченда заявила, что «умирает», и вызвала Мерри посидеть с ней до ее последнего вздоха. Об этом я узнала от самой Мерри, когда она бесцеремонно втолкнула тележку с завтраком в мою комнату.
– Миссис Льюис послала меня принести тебе завтрак, ведь это мы за всю ночь глаз не сомкнули, а не ты.
– Она очень добра.
– А Риченда, чтоб ее, требует сдувать с нее пылинки, потому что у нее адское похмелье. Я за эту чертову ночь едва присела и валюсь с ног.
– В доме есть какое-нибудь снотворное?
– Может, и есть. А что?
– Принеси мне, я дам Риченде, и ты тоже сможешь немного поспать в ее комнате.
– Вы посмотрите, она уже с радостью подмешивает своей хозяйке сонный порошок! А ты изменилась.
– Когда кто-то слишком много выпил, лучшее лекарство – это сон, – с нажимом ответила я. – Я-то думала, что помогаю вам обеим.
– Ну, наверное, да. – Мерри шмыгнула носом. – Ты не подумай, я благодарна, просто все так странно… вот и все.
– Что странно?
– Похоже, меня отправляют в Шотландию тебе в помощь. Мистер Бертрам только что сообщил мне.
– Так он проснулся, да? – уцепилась я за это сообщение, избегая скользкой темы. Мы с Мерри работали бок о бок, и если иногда приносить мне еду (и составлять за столом компанию) не сильно задевало ее достоинство, то находиться длительное время в одном доме, но в разных ролях – хозяйки и прислуги, будет неловко нам обеим.