Смерть знает твое имя

Рин

В заведении под названием Moonlight, «Лунный свет», несмотря на раннее время, было много посетителей, и для Александра нашлось место только у барной стойки, что, впрочем, его вполне устроило. Слева от него сидели двое молодых салари-манов в деловых костюмах: они оживленно болтали и курили дешевые сигареты «Хоуп» с характерным сладковато-травянистым запахом. Справа, чуть поодаль, расположилась компания из нескольких человек – тоже сплошь мужчины, которые уже, видимо, успели сделать повторный заказ пива и потому вели себя непринужденно, говоря громче обычного и развязно жестикулируя. Казалось, что сигаретный дым и рассеянный лиловый свет приглушают звуки.

Александр заказал себе легкий авторский коктейль «Белый кролик» с лондонским сухим джином и лимонным соком, решив, что нужно постараться свести к минимуму количество выпитого за вечер алкоголя, и окинул взглядом небольшое помещение. Вряд ли Аодзаки-кун привел свою подругу именно сюда: бар больше походил на место, где после работы отдыхали непритязательные мужские компании офисных работников низового звена. Ни один из молодых людей за барной стойкой не был похож на его старого знакомого – рыжеволосого бармена с острова Химакадзима. Что, если все-таки рискнуть и спросить у одного из них – вдруг он сможет получить хотя бы какой-то намек, который облегчит его поиски?..

«Неужели ты надеешься, что в Токио все бармены знают друг друга?»

Его вдруг охватило беспокойство от мысли, что придется обойти несколько – а то и несколько десятков – подобных ночных заведений, в каждом заказать напиток, пусть даже и слабоалкогольный, и просидеть минут пятнадцать-двадцать с нарочито незаинтересованным видом. До него долетели обрывки разговора веселой компании по соседству, прерываемые взрывами смеха.

– Грудь у нее что надо – неудивительно, что начальник от нее без ума!

– А тебе и завидно?

– С чего это ты взял? Девчонки на работе говорят, грудь у нее ненастоящая.

– Э-э, так ты сиськам ее завидуешь? Они что, больше, чем у твоей жены? Я-то думал, злишься, что ее взяли на должность, на которую ты сам метил!

Хохот, звон бокалов.

– Мало того что женщина, еще и наполовину кореянка!

– У этих ничего настоящего – чуть не с детства начинают делать пластику!

– Что ты имеешь против кореянок? Я встречался с одной, все у нее было настоящее.

– А что ж тогда не женился?

– Мать была против. Вбила себе в голову, что над нашими детьми будут издеваться в школе. Кто бы вообще заметил, что они хафу?[74] Да и фамилия была бы японская…

– Ну ты и слабак!

– Э-э?

– Получается, потерял девушку из-за дурацких предрассудков!

– Да ты только что сам говорил, что у них сиськи искусственные, а теперь обвиняешь мою мать в предрассудках! Вот уж точно – сам прошел пятьдесят шагов, а смеешься над тем, кто прошел целых сто![75]

– Да это не я… это девчонки в офисе так говорят…

– Что они такое говорят?

– Говорят, если бы на нее напал убийца-демон из Итабаси, он не смог бы попасть ножом в ее сердце – нож бы утонул в ее силиконовых сиськах!

– Ничего себе! Женщины бывают по-настоящему жестоки!

Александр покачал головой, пытаясь привести в порядок свои мысли, и немного отпил из бокала: по вкусу «Белый кролик» больше напоминал лимонад, но по телу почти мгновенно разлилось приятное ощущение расслабляющего тепла.

Примерно четыре года назад, когда он только начал работать в Банке Нагоя, они с коллегой по имени Такизава Рюноскэ, работавшим в отделе финансового мониторинга, шли к станции метро после пятничных посиделок в баре. Как-то так вышло, что они свернули на одну из узких боковых улочек, которыми изобилуют центры больших городов, и Александру показалось, будто он очутился в каком-то другом, ночном мире, существующем незаметно от глаз тех, кто привык ходить по широким улицам деловых кварталов, освещенным дневным светом.

– Такизава-сан, – Александр слегка потянул коллегу за рукав, чтобы привлечь его внимание, – вам не кажется, что здесь никогда не наступает утро?

– Никогда не наступает утро? – переспросил Такизава и рассмеялся. – А это интересная мысль, Арэкусандору-сан! Звучит очень поэтично!

Призывно накрашенные девушки, стоявшие у распахнутых настежь дверей увеселительных заведений, за которыми в темноте клубился сигаретный дым и алкогольные испарения, провожали их равнодушными взглядами. Александру хотелось остановиться и, протянув руку, осторожно дотронуться до их кукольных тел, чтобы убедиться в том, что они настоящие, но Такизава спешил на метро, стараясь успеть до закрытия станции, и, вопреки обыкновению, не обращал на девушек никакого внимания. Стояла поздняя осень, было уже довольно прохладно, и девушки, должно быть, мерзли в своей «форменной одежде», призванной не столько прикрыть, сколько открыть их плечи, руки и ноги на обозрение потенциальным клиентам. К одной из них, одетой в миниатюрную «школьную форму» с темно-синим шейным платком и луз-сокс – собранными в складки хлопчатобумажными носками, подошел мужчина средних лет в деловом костюме и теплой куртке, и «школьница», приветливо улыбнувшись, взяла его за руку и потянула в зиявшую за дверью темноту. Рядом с клиентом она казалась совсем крохотной и беззащитной, и Александру подумалось, что мужчина с легкостью может сломать ее, если только захочет.

«Совсем как настоящую куклу».

– Эй, тут свободно?

Голос явно принадлежал молодой женщине, но говорила она уверенно, с резкими, почти грубыми мужскими интонациями. Александр повернул голову и увидел стоящую возле пустого стула девушку – несмотря на отсутствие макияжа, ее овальное, словно выточенное из дерева лицо напомнило ему старинные гравюры или маски театра Но с нарисованными бровями хикимаю[76]. Выражение ее лица было сосредоточенным и строгим, как будто она обдумывала какой-то важный вопрос или была чем-то недовольна.

– Эт-то-о… – протянул Александр.

– Ты что, не понимаешь по-японски, гайдзин?

– Нет-нет, я понимаю. Присаживайтесь, пожалуйста, здесь не занято.

Она хмыкнула в ответ что-то неопределенное, уселась на высокий барный стул и заказала себе виски со льдом. Александр молча, украдкой разглядывал ее. Трудно было сказать, сколько ей на самом деле лет, – возможно, около тридцати, но, может быть, она была существенно старше, просто выглядела молодо: с японками никогда не скажешь наверняка. Одета женщина была скромно даже для офисной служащей – тонкая черная шерстяная кофта поверх застегнутой под горло белой рубашки с узким галстуком, черная шерстяная юбка прикрывала колени. Волосы пострижены в каре, зачесаны назад и схвачены тонким темным обручем, в ушах серьги-гвоздики с крошечными синими камешками. Она явно была не из тех, кто пытается привлечь к себе внимание мужчин, да и вообще не походила на посетительницу общественных заведений вроде этого. Александр решил, что больше всего она похожа на одну из аскетичных христианских миссионерок, раздающих религиозные буклеты в парках и оживленных деловых центрах, или на строгую школьную учительницу.

Когда перед ней поставили бокал виски, она кивнула, отпила немного и повернулась к нему.

– Так ты здесь один?

– Да… то есть… да, вообще-то, да.

– Работаешь в Японии?

– Н-нет, я турист.

Она ничего на это не ответила – казалось, она обдумывает его слова. Ее внимательный, немигающий взгляд и вся угловатая фигура источали холод, отчего возникало ощущение, что вокруг нее кружатся капельки холодной февральской мороси. Запястье ее левой руки обхватывал узкий ремешок часов с круглым циферблатом, на котором вместо цифр поблескивали такие же синие камешки, как в ее сережках. Наверное, она купила их комплектом.

– А вы…

– Работаю здесь неподалеку. – Она едва заметно повернула голову в сторону выхода, не отрывая от Александра пристального взгляда. Кубики льда в бокале тихо звякнули.

Он посмотрел на ее пальцы, обхватившие цилиндрический бокал: длинные и тонкие, с хорошо выраженными суставами, они казались очень сильными, – может быть, потому, что женщина слишком крепко сжимала предмет, словно бы тот был живым и мог в любой момент выскользнуть на пол.

«Как хищная птица держит добычу».

– Вы работаете допоздна… должно быть, у вас очень утомительная работа, – решился наконец Александр, стараясь говорить громко, но при этом подчеркнуто вежливо.

– Я работаю на станции Икэбукуро. Работа там сутки через двое, и это чертовски утомительно.

Она явно пренебрегала правилами этикета, предпочитая говорить напрямую.

«Интересно, у нее есть парень или, может быть, муж?..» – рассеянно подумал Александр.

Ее глаза угрожающе сверкнули, как будто она прочитала его мысли, но, вероятнее всего, в них просто отразился свет подвешенных над барной стойкой ламп.