Смейся...

31

Начало смеркаться, а Антон все еще плутал в поисках сгинувшего ручья. Партии комфортабельных Орхидей сменялись полянами, кишащими недоростками, а скромный, невзрачный молодняк снова замещался зрелыми формированиями с уютными гнездами, с сонными обитателями.

Понизу поплыл туман, застревая клочьями в шипах.

Еле-еле передвигая ноги от усталости, Антон пересек белесую полосу и, различив впереди очередную прелую кучу, покорно поплелся к ней.

Не мешает передохнуть. Все равно до темноты ручей не отыскать. Надо набраться сил… А перина-то занята! Кто это сидит?.. Для недоростка маловат. Шустрый малыш…

Антон опустился перед кучей на колени.

— Развлекаемся?

Нюхачонок подбросил носом кулек из ворсистого лоскута. Кулек, вращаясь по оси, перевернулся и, снижаясь, наделся точно на нос.

— Молодчина! Играй, не бойся. Чем-то ты мне симпатичен. Нос! Слепой дурак!

Нюхачонок запрокинул голову и поймал крутящийся кулек на кончик носа.

— Не вздумай, циркач, убежать. Я на пределе… Свалюсь и не встану. Раскрой по-дружески секрет… Ведь твой премилый нос ничуть не больше моего. Но ты же кормишься им? Только не говори, что я проморгал детский сорт Орхидеи.

Нюхачонок расплющил кулек ладошками, отшвырнул и, скатившись с кучи, засеменил к ближайшему неприступному стеблю.

Антон, привстав, двинулся следом.

Нюхачонок, массируя нос, пританцовывая, обогнул Орхидею.

Антон тоже принялся старательно тереть собственный нос непослушными пальцами.

Нюхачонок отступил, но, наткнувшись на Антона, замер, а потом сел рядом, вытянув ноги, лег и усиленно засопел. Антон послушно вторил ему.

Внезапно сыпанул град. Мелкие вязкие горошины обстреливали Антона. С градом нахлынул уже знакомый, пьянящий аромат. Задыхаясь от восторга, Антон опрокинулся на спину.

На фоне мутного неба, в развилке, сгорбившись, сидел матерый нюхач.

Так вот чем они выкармливают детишек…

Антон повернулся на живот.

Набежавшие на угощение нюхачата расторопно подбирали пестрые горошины, запихивали их в носы и, пошатываясь, улепетывали к куче.

Антон нагреб полную горсть, поотщипывал пристающие лепестки. Торопливо разделил порцию на равные половины, затрамбовал в ноздри. Горошины мгновенно таяли, вызывая непереносимую истому.