Сначала Россия, потом Тибет

Послесловие редактора

В сентябре 1935 года в Ленинграде и Москве проходил 3-й конгресс по иранскому искусству и археологии. Среди выступавших в Эрмитаже был и автор этой книги — Роберт Байрон. Он прочитал доклад о памятниках Афганистана эпохи Тимуридов. Интересующиеся могут ознакомиться с текстом в русскоязычном сборнике[461], изданном в 1939 году.

Из Ленинграда английский путешественник направлялся в Китай, но по пути, следуя Транссибирской магистралью, не отказывался осматривать достопримечательности. В Свердловске Байрон зашел в дом Ипатьева, где большевики убили семью последнего российского императора. Интересовавшая гостя музейная экспозиция была, впрочем, три года назад закрыта, в доме располагался местный архив. В Новосибирске Байрон побывал на большой стройке, ставшей ареной «недавней битвы архитектурных стилей» — Александр Гринберг спроектировал Дом науки и культуры (ныне Театр оперы и балета) как серию функциональных геометрических фигур, облицованных уральским камнем. Но конструктивизм был официально предан забвению, и мастерская Алексея Щусева дополнила фасады портиком, пилястрами, антаблементом. Бетонный купол был обшит досками и украшен железным узором, так что напоминал клубок шерсти. После Байрон побывал на Ольхое, среди укутанных мехом бурятов, и приехал во Владивосток, где один голландский предприниматель рассказал ему, что старается не подходить на улице к знакомым местным жителям, чтобы не навредить им. Общение с иностранцами казалось советским властям всё более подозрительным, не за горами были массовые репрессии и обвинения в шпионаже.

Без большого сожаления покинул Байрон советский край и несколько позже назвал в одной из статей Советский Союз «непритягательной и скучной страной». Он спешил в Пекин, чтобы встретиться со своим близким другом Десмондом Парсонсом и другими товарищами. Вскоре все они узнали ошеломляющую и трагическую новость: Парсонсу диагностировали болезнь Ходжкина и он через полтора года умер двадцати шести лет от роду.

Таковы были обстоятельства второго путешествия Роберта Байрона в СССР. Отчет же о первом путешествии предлагается вниманию русскоязычных читателей спустя девяносто лет после его оригинального издания.

Роберт Байрон был страстным ученым, пытливым путешественником и незаурядным литератором. Его перу принадлежат книги об Афоне и Индии, Советском Союзе и Тибете, Европе и Персии, византийской культуре и рождении европейской живописи. К сожалению, до сих пор сочинения Байрона российский книжный рынок вниманием своим обходил (есть только электронная версия перевода «Дороги в Оксиану»). Поэтому автор лежащих перед вами путевых заметок нуждается в представлении.

Роберт Байрон родился 26 февраля 1905 года в семье железнодорожного инженера-строителя Эрика Байрона и Маргарет, урожденной Робинсон. У него было две младшие сестры — Анна, талантливая художница (она оформила некоторые издания Роберта) и наездница, но с нерешительным характером, и Люси, много сделавшая для увековечения памяти брата. Она издала семейную переписку Роберта и значительно содействовала написанию его биографии[462], а без этого фундаментального исследования Джеймса Нокса невозможны были бы и эти краткие строчки.

Байрон учился в Итоне, а после — в Мёртон-колледже. Вместе с Гарольдом Эктоном, Ивлином Во, Энтони Поуэллом, Аластером Хью Грэмом, Альфредом Дагганом и другими «золотыми молодыми людьми» Роберт состоял в оксфордском Клубе лицемеров. Назвались они так потому, что девизом клуба выбрали строчку Пиндара «Вода лучше всего», а пили исключительно алкогольные напитки. Байрон украсил помещение клуба порнографическими фресками. Как литератор Байрон дебютировал в 1925 году в студенческой газете «Черуэлл», который издавал студент и богемьен Джон Сатро. Там печатались Во, Пауэлл, Эктон, Бальфур. Роберта Байрона нельзя упрекнуть в отличной учебе и примерном поведении. В январе 1926 года, после того как его оштрафовали за пьяную выходку в девятый раз, администрация предложила Байрону покинуть колледж. Будущий ученый не получил степени.

С того же времени, то есть с конца 1925 года, начинается журналистская карьера Байрона. Он получил место в «Дейли мейл». Почти сразу Роберт сделал своим излюбленным жанром путевые заметки. Его книга «Станция» об Афоне удостоилась положительных рецензий Арнолда Беннетта и Дэвида Г. Лоуренса. Очень скоро Байрон стал филэллином, всерьез увлекся искусством постгреческих культур — Византии и Персии, — его научные изыскания в этой области не утратили актуальности и поныне. Он хотел написать историю Греции от времен Византийской империи до катастрофы Смирны, но судьба отпустила ему слишком мало лет жизни.

Путешествия Байрона носили не только исследовательский, но и коммерческий характер. Так, чтобы совершить желанное путешествие в труднодоступный Тибет в 1929 году, он с помощью подруги Дафны Уэймут познакомился с медиамагнатом Бивербруком, который нанял Байрона написать четыре статьи об «Авиапочте» — новом авиационном сообщении между метрополией и Британской Индией. Август и сентябрь Байрон посвятил поездкам по Индии с Гэвином Хендерсоном, одновременно договариваясь о разрешении на поездку в Тибет. Кажется, решающую помощь оказал сэр Чарльз Белл, имевший определенное влияние на 13-го Далай-ламу. Друзья дождались Майкла Росса и предприняли трудную, но успешную экспедицию. Индийское путешествие Байрона было сопряжено с расходами, для оплаты долгов (300 фунтов) он устроился в Калькутте на работу в рекламном отделе топливной компании «Бурмах Шелл» на три месяца. Книга «Очерк Индии» вышла в апреле 1931 года, вскоре после заключения важного договора вице-короля лорда Ирвина с М. Ганди, но коммерческого успеха не имела.

Интерес к Советскому Союзу Байрон проявил еще в 1924 году, после знакомства с Оливером Болдуином, сыном премьер-министра Стэнли Болдуина. Оливер был военным советником в армии недолго независимой Армении в 1920 году, и его рассказ о крушении закавказской республики произвел сильное впечатление на Байрона.

В путешествие по СССР Байрону довелось отправиться в январе — феврале 1932 года, но осуществилось задуманное не полностью. Байрона интересовали равным образом искусство Древней и Московской Руси и Туркестана, однако побывать в Азии не довелось — визу Байрону не продлили. Как сказала ему одна из гидов — жена функционера Артемия Халатова (впоследствии ставшая, как и он, жертвой репрессий), в ГПУ решили, что «Байрон не любит Россию и русских». Читая путевые заметки нашего героя об СССР, нельзя согласиться со второй частью этого утверждения. Байрон пишет о встреченных им советских людях скорее с симпатией. А вот политический режим ему не понравился: Байрон четко уловил исходящую от СССР угрозу по отношению к другим странам. Кроме того, он точно подметил, что определенные мессианские настроения, присущие советским людям, только помогут правящему режиму в совершении агрессивных актов. Путешественник решительно описал репрессивную суть советского строя: в дневнике Байрон указал, что осенью 1930 года ГПУ арестовывало по шесть тысяч человек в месяц, что «немало для периода мирного послереволюционного строительства». Как было сказано ранее, Байрона в СССР влекла не политика, а культура, главным образом древняя живопись, и страницы о творчестве Андрея Рублёва и других, подчас безвестных мастеров, обладают немалой художественной и искусствоведческой ценностью. Тогдашний современный конструктивизм Байрону не особенно приглянулся, зато беседы со знаменитыми архитекторами Алексеем Щусевым («милый человечек») и Александром Гринбергом убедили его в скором повороте архитектурной политики: «Правительству надоел унылый серый бетон и ему нужны цвета». По возвращении Байрон напечатал в прессе ряд научных архитектурных эссе и путевых репортажей; последние понравились некоторым его индийским знакомым, в частности миссис Уэйр.

Издательская история книги «Сначала Россия, потом Тибет» вкратце такова. Байрон, как обычно, нуждался в деньгах. Соединение путевых заметок о двух путешествиях было скорее механическим, нежели идеологическим. Дело в том, что дневник тибетской экспедиции с многозначительным заголовком «Британские сумерки в рассветных землях» должен был составить первую часть книги 1931 года об Индии, но остался неизданным. И Байрон решил соединить тибетский дневник, опубликованные статьи об СССР и добавил главу о древнерусской живописи. Авторское название сборника — «На колесах и без колес» — подчеркивало антагонизм двух культур: автоматизированной советской и доиндустриальной тибетской. Книгу издательство Макмилланов (одним из партнеров был Гарольд Макмиллан, в будущем премьер-министр [1957–1963]) выпустило в октябре 1933 года. Рецензент в «Таймс» отметил: приятно, что автор сосредоточен не на пятилетке, а на искусстве и архитектуре. Сесил Робертс посетовал, что автор объединил две книги в одну. Через год было продано всего лишь восемьсот экземпляров. Надеюсь, участь русского издания Байрона окажется более счастливой.

Главный успех ждал ученого путешественника впереди: книга «Дорога в Оксиану» вышла в 1937 году и снискала популярность. Много лет спустя другой ученый путешественник — Брюс Чатвин назвал ее лучшей книгой о путешествиях.

Жизнь Роберта Байрона оказалась короткой. Двадцать четвертого февраля 1941 года транспорт «Джонатан Холт», на котором Байрон плыл в Западную Африку (он намеревался попасть в Египет), был торпедирован подводной лодкой U-97 и затонул. Тело Роберта так и не нашли. Помимо книг, потомства он не оставил.