Снайпер. Дара (СИ)

Глава 10 Беги, Дара, беги

Винтовку Дара собрала наощупь, едва покинула город. Пробираясь пустынными неосвещёнными улицами окраин, она невольно погрузилась в мир полузабытых образов, неохотно выпускаемых памятью из самых пыльных своих закоулков. «Кондрашка-рыбашка и дочь его Русташка» — всплыло воспоминание. Перед глазами встал смутный силуэт голенастой пигалицы, что в их учебной группе всегда шла справа за Дариной спиной. У неё ещё был обрез, доставшийся от какого-то Крнка, после выстрела из которого она всегда валилась с ног — столь впечатляющая отдача была у этой незамысловатой стрелялки. И еще, когда для этого чудовища снаряжали патроны, то вместо картечи просеивали через крупные сита гравий, выбирая камешки одного размера.

Её, совсем ещё соплячку, в числе других детей учили ни на секунду не терять внимания и тщательно ухаживать за оружием. Здесь, за городской чертой, вряд ли что-то изменилось с тех оставшихся в далёком прошлом времён. Тем более, что и Татьянка об этом напомнила.

Проволочную изгородь миновала через калитку. Замка на ней не оказалась, а зверю с задвижкой не справиться. Обычная, можно сказать, традиционная практика для этой давно знакомо и уже начавшей забываться планеты. Крошечная деталь, но такая домашняя.

Дальше, за пределами периметра, шла бесшумно и осмотрительно через покрытую травой равнину, держась подальше от кустов или деревьев. Эта с молодых ногтей вбитая в привычку манера, в своё время и заставила Егора Олеговича обратить на Дару чуть более пристальное внимание. Осмотрительность, стремление постоянно наблюдать за окружающим и анализировать обстановку — важные для снайпера качества. Эх-х-х! В мире горожан они оказались… да никакими не оказались. Не помогли, не выручили.

И даже сейчас в этой пустынной местности она чувствует себя, словно голая среди колючих зарослей.

Однако светает. Зубцы скал показались впереди. Пора принимать вправо.

Дорога — полоса уплотнённой земли с колеями и обнажёнными корневищами деревьев — нашлась легко.

— Привет! Ты тоже грузовика ждёшь? — с пенька, расположенного в тени, поднялась девчонка лет пятнадцати-шестнадцати. В камуфляжке, берцах и с «Мосей» в руках, она приветливо улыбнулась, показав калитку между крупными передними зубами.

— Привет. Мне, вообще-то, в Лавровку нужно, — Дара втайне рассчитывает на то, что ей подскажут, верно ли выбран путь.

— Попутно. Маруся, — вот в чём не откажешь местным, так это в лаконичности.

— Рада. Дара.

Усмехнувшись непроизвольному каламбуру, девушки уселись ждать попутку.

Два молодых женских организма физиологически не способны длительно пребывать в бездействии. Маруся извлекла из котомки окорок и краюху хлеба, уплетая который девушки приступили к самому естественному для них занятию. Обмену информацией. Хотя, Дарино участие в процессе, свелось к киванию, одобрительным замечаниям и улыбкам. Непонятно почему, но и к этой девушке сразу возникло доверие, только не напряженное, натянутое, словно струна, как было с Татьянкой, а безоблачное и ничем незамутнённое. Словно неожиданно вернулось детство.

Вообще-то речь шла о том, какие все парни козлы, рохли, неумехи, нерешительные засранцы, хамы, наглецы и… приход грузовика рассеял очарование беседы.

Эти деревянные вагончики Дара тоже помнила. Четыре в рост человека колеса несли прямоугольный ящик кузова, в передней части которого заключалась кабина. Мчалось это похожее на обрубок железнодорожного вагона сооружение с ужасающей скоростью — вдвое быстрее, чем обычно ходят люди. В кабине, размером с купе поезда, оказалось тесновато для пары водителей и двух пассажиров, да и обсуждать «достоинства» сильной половины человечества в присутствии её представителей стало неудобно. Пришлось любоваться ветками, сучьями и стволами деревьев, потому что путь пролегал под кронами леса, и решительно никаких панорам вниманию публики не предлагалось.

Еду варили тут же на электрической плитке. Добротное мужское варево, в котором ложка оставалась в том положении, в котором отпускала её рука едока. То обстоятельство, что ни за подвоз, ни за кормёжку с неё ничего не требуют, вызывал в душе тревогу — опыт последних лет жизни бился в истерике. Но глас его не вырвался за пределы внутреннего мира — Серая насторожилась, никак не показав этого окружающим. Предчувствие грядущих неприятностей крепло с каждой минутой.

Впрочем, и у поворота на бойню, откуда начиналась пешеходная часть маршрута, никакой речи о деньгах не зашло — бородачи покатили дальше, как ни в чём ни бывало, даже за попу ущипнуть ни один не попытался. Почему-то стало обидно.

Тот факт, что за два дня и одну ночь деревянное недоразумение оставило позади около четырёх сотен километров сплошных лесов, сознание восприняло с некоторым недоверием. За полтора суток Дара не только прекрасно отдохнула, но и разглядела все карты и планы, какие нашлись в давно обжитом мирке водительской кабины. А ещё из трепа она уловила массу важной информации. Людей тревожило непонятное оживление, возникшее вокруг строящегося ГОКа, поток людей, механизмов и просто денег, хлынувший ни с того ни с сего на их недавно ещё всеми забытую планету. Прислушиваясь к разговорам, невольно задумывалась о том, как бы так спрятаться поаккуратней, чтобы не оказаться ни на пути, ни в зоне интересов сильных мира сего.

Увы, оставалось лишь пытаться и надеяться. С другой стороны, маршрут, который подсказала Татьянка, проходил через глухие дебри и не сулил встреч с представителями служб охраны правопорядка.

Ночевать под открытым небом на Прерии не принято. А пришлось бы, если бы попутчица не привела Дару к дому пасечника. Сытный ужин и мягкая постель, завтрак и пирожки на дорогу. И опять ни одного упоминания о деньгах. Да куда она попала? В мир Незнайки, или в Волшебную Страну Страшилы Мудрого?

С утра и до вечера неторопливая прогулка километров в тридцать-сорок под сенью древ, ночлег с сытным ужином и плотным завтраком у очередного фермера или в деревушке о пяти хатах. О цивилизации напоминали только звонки на древнюю Марусину мобилку, на которые та отвечала, сообщая откуда и куда сейчас идёт — видимо, папа с мамой интересовались, долго ли доченьке осталось добираться до родного дома. Ну, и еще, похоже, какие-то новости сообщали о незнакомых Даре людях, потому что ответы спутницы ни на какие мысли не наводили.

И вот, после одного из таких сеансов связи, проходившего, как обычно, на ходу, попутчица недоуменно хмыкнула, приостановилась, взглянув на экран, и ещё раз хмыкнула, вдвое выразительней.

— Эта Лерка, как была дурой, так дурой и осталась. Погляди, на какого парня она запала!

Взглянув на крошечный экранчик, Дара так и обмерла. Бероев из учебки смотрел на неё с изображения.

— Лерка, это пасечника дочка? — вспомнила она без особого напряжения.

— Ну да, вот, сфоткала чувака, что вчерась к ним забрёл переночевать, а теперь просит вызнать про него, кто таков, да где остановится. Хочет ему понравиться.

— Тебя, что ли просит? А почему?

— Так он тоже в Лавровку топает. В аккурат через сутки подойдут, считай за нами следом. А там и Лерка прибегёт, заноза простодырая.

— Чего ты так на бедную взъелась? — Дара пытается выглядеть удивлённо, хотя испытывает совершенно другие чувства. Она буквально похолодела внутри от предчувствия беды. Про этого парня говорили, что он из волкодавов… а волчица на этот раз она. Серая Волчица.

— А то взъелась, что на этом лице чётко просматриваются все признаки интеллекта, так что Лерочка наша сему индивидууму иначе как для мимолётной встречи ни на что не понадобится. Проста она для него, — неожиданно взросло ответила Маруся.

— А я слыхала, что мудрые мужчины как раз простых женщин замуж и берут, чтобы те им хотя бы дома мозг не взрывали, — Даре нужно всячески «спрятать» истинную причину своего интереса к этому парню и настроить спутницу таким образом, чтобы она не связала последующих событий с этим коротким эпизодом. Пора заметать следы. Только без паники.

Маруся же только хмыкнула и принялась обдумывать свежую мысль.

Так они и шли ещё часа три, как ни в чём ни бывало, пока не настало время.

— Это Жамкин ручей? — спросила Дара.

— Нет, прошлый был Жамкин, а это уже Зеленцов. Лавровка на следующем стоит, час ходу остался.

— Надо же, пропустила. Нужно было раньше спросить, — сокрушённо воскликнула Серая. — А мне по Жамкину нужно было выйти к Нифонтовке. Меня там на лодке друзья должны дожидаться. Придётся ворочаться. Прощевай, Маруся.

Обнявшись, девушки расстались.

Дара только сделала вид, что повернула обратно, на самом деле она осталась на месте, притаившись в кустах. Сутки у неё в запасе, час, или несколько минут — наверняка не скажешь, но сама она склонна была полагать, что сутки. Просто, на всякий случай, предприняла меры предосторожности.

Выждав время, достаточное для того, чтобы Маруся добралась до дому, отправилась туда же. Неизвестно ведь, умеет Бероев читать следы, или нет, но хотелось провести его наверняка до недавней спутницы, а потом… там видно будет. Она остановилась, не показываясь на виду, как только разглядела впереди окраину Лавровки, вернулась, на этот раз тщательно продумывая, куда поставить ногу, чтобы не оставить свежего идентифицируемого отпечатка. Недалеко вернулась, как раз к дереву, которое присмотрела по дороге «туда». На нём и затаилась, позаботившись о хорошем обзоре.

Не зря торопились. Похоже, преследователи за один световой день сумели покрыть два «перегона» между попутными селениями. Казалось, что они покачиваются от усталости, ведь километров семьдесят-восемьдесят одолели. Значит бежали. На девушку, идущую между двумя мужчинами, смотреть было просто жалко. Шедший замыкающим верзила то дело пытался эту шатающуюся тростинку как-то поддержать или чем-то помочь, но смуглянка отбивалась… с каждой минутой всё более вяло.

Топающий впереди Бероев, а через оптику прицела она разглядела его отчётливо, тоже не лучился энергией. Сказать, рассматривал он следы или нет, Дара бы не решилась. Землю не нюхал, ничего, наклонившись, не разглядывал.

Троица без приключений добралась до места, с которого открывался вид на Лавровку, приободрилась и… парни устроились передохнуть, а вперёд отправилась только девушка.

«Осторожные», — подумала Дара. И осталась на месте, продолжая наблюдать. Вскоре мужчины поднялись и пошли в деревню. Видимо, «контактёрша» сделала то, что хотела, и дала им знать — можно подтягиваться. Вовремя, кстати. Вечер уже вступил в свои права. А самое интересное произойдёт завтра. Во тьме ночной в здешнем лесу искать её никто не станет.

Ночь прошла тревожно. Пугали и неясные шорохи, и голоса неведомых тварей. Сидя спиной к древесному стволу и сжимая в руках оружие, Дара постоянно была начеку, готовясь к отражению любой угрозы. К утру от такого напряжения здорово вымоталась. Хотелось расслабиться и вздремнуть хотя бы часок, но только после рассвета, когда ночные хищники вернутся в свои логова. Так вот, когда этот момент настал, до ушей донёсся человеческий топот… мощный, словно лошадиный. Это вчерашняя троица во весь дух помчалась ловить её на Жамкином ручье.

И пришло понимание — Бероев следы не читает. Ну не может опытный следопыт нестись сломя голову через места, где трава и мягкие участки земли многое способны поведать внимательному человеку. Сама-то она тоже в этом ремесле звёзд с неба не хватает, но, по крайней мере, старается.

Едва эти лоси скрылись из виду, чтобы взять ложный след, Серая осторожно слезла вниз и, тщательно продумывая каждое движение, направилась на запад — в сторону, противоположную той, куда двинулась группа захвата. Много ли шансов найти человека, который и сам не ведает куда бредёт? Вот именно туда она и отправилась, с каждым шагом увеличивая расстояние между собой и миром городов, упорно не желающим отпустить её подобру-поздорову. Как там писали? В глушь. В Саратов.

Дара просто-напросто уходила подальше от любого человеческого жилья, примитивно увеличивая расстояние между собой и цивилизацией. Спрятаться, уединиться, избавиться ото всех на свете — и ну его подальше, этот просвещённый мир. День за днём она шла, придерживаясь одного и того же направления, обходя возвышенности, минуя склоны и ложбины. Тут, в горах, леса были густы, а ручьи говорливы. Во множестве встречались орехи и ещё несколько видов плодов она припомнила — память словно приподняла завесу над тем, что хранила с детских лет в потаённых своих уголках.

Хотя, наверняка, она прошла мимо множества вкусных и питательных вещей о которых забыла или никогда не знала. Примерно четверть каждого дня уходило на подготовку укрытия на ночь, которое требовалось устроить из толстых крепких палок, связывая их стеблями вьюнков или ползучих растений. Зато спать за такого рода решёткой можно было спокойно. Мелкие животные, способные пробраться через щели, не нападали на того, кто намного больше их, а крупному зверю требовалась хотя бы секунда-другая, чтобы могучим ударом когтистой лапы смести преграду со своего пути. Времени более чем достаточно для выстрела… полагала Дара и вставала утром отлично выспавшейся.

Настроение улучшалось с каждым днём. Простые естественные потребности окружающий мир удовлетворял, ничего не требуя взамен. Правда, насколько она помнила, предстоял период дождей, когда природа-матушка могла повернуться к ней совсем другим боком. Но до него ещё далеко. Успеется и укрытие построить, и припасти чего-то впрок.

Трижды встретила оборудованные людьми временные пристанища — прочные маленькие навесы, огороженные крепкими щелястыми стенами. Присмотрелась к тому, как местные жители их оборудуют — опыт аборигенов стоило перенять. И ещё хотелось понять, зачем приходили сюда люди группами по два-три человека, останавливаясь ненадолго то там, то тут. Понятно, что это не для промысла зверя — не на себе же мясо нести сотни километров, пока оно не протухнет. И вообще, добыча должна быть компактной, но ценной. Старатели? Собиратели каких-то редкостных растений? Или плодов? Искатели какого-нибудь местного женьшеня? Всё может быть.

Две с лишним недели Дара плутала между распадков и ущелий, долин и гребней, пока не поняла, что дальше местность понижается. Она перевалила хребет через один из промежутков между горами, так и не увидев ни одной заснеженной вершины. Ближайшая к ней по эту сторону Ново-Плесецка — пик Эскапизма — где-то на юге, но до неё ещё далеко. А она забрела в просторную долину, по дну которой раскинулось длинное озеро с просторными луговинами по берегам. Пологие склоны этой низины покрывают весёлые прозрачные леса, хрустальный водопад журчит, а не ревёт, потому что падает многими невысокими порогами, словно приглашая поплескаться в своих чистых струях.

Душа просто запела от желания остаться здесь.

Снайпер — это хомяк. Так уж складывается по жизни, что чего только не понадобится для оборудования позиции! Поэтому в небольшом рюкзаке Дары припасено множество безумно полезных вещей, абсолютно не нужных ни одному нормальному горожанину. Основное требование к ним — лёгкость и компактность, потому что всё приходится носить на себе. Понятно, что ни для нормального топора, ни для такого необходимейшего предмета, как лом, ни даже для самой крошечной кувалды места там не нашлось. Тем не менее один из ножиков, взятый в первом выигранном бою в качестве трофея, у неё сохранился. Прямое лезвие его длиной в пару ладоней, по задней кромке оказалось вызубрено и нормально перепиливало нетолстые деревяшки.

Конечно, утраченное в перестрелке мачете то и дело, как живое, вставало перед глазами, вызывая тоскливые вздохи, но, что есть, то есть. Соорудить крепкую клетку с прочной крышей можно и с имеющимся инструментом, связав жерди лианами и покрыв кровлю широкими кожистыми листьями.

Дара долго придирчиво выбирала подходящее место для жилища, а потом терпеливо возводила его в нескольких шагах от опушки под раскидистыми кронами дымчатых орехов. И сверху не видно, и провизия под рукой, и до родничка близко. Памятуя о том, что оказалась по восточную сторону от Большого Хребта, позаботилась о том, чтобы настелить пол из тех же жердей, приподняв его на полметра над землёй — в этих краях могут водиться землерои. Противные грызучие твари делающие землю, в которой обитают, удивительно плодородной. Так вот — эти места входят в их ареал. А растительность тут так и прёт. Просто сплошное буйство жизни.

Животный же мир, наоборот, проявляет заметную сдержанность. Копытные появляются на луговинах ненадолго. Хищники, а это преимущественно серые амфиционы, обычно деловито следуют транзитом. Грызунов, живущих в земле, ни разу приметить не удалось, зато прыгающих по веткам и карабкающихся по стволам тварей — видимо-невидимо на любой вкус. Есть среди них и плотоядные — разные виды куниц.

Рыбы в озере много, на согнутый из булавки крючок клюёт хорошо. Одна беда — солонка, что прихватила с собой ещё с круизного лайнера, быстро иссякла. Да и домашней утвари элементарно не хватает. Не то, что тарелок, даже кастрюльки или котелка, и тех у неё нет. Не говоря уж о сковородке или хотя бы растительном масле.

Дара методично обходила «свои владения», изучая их хозяйским глазом. Отыскала сливы, несколько лопушков, сердцевина которых вполне приемлема на вкус, травку со съедобными листьями. Не крапиву, а на салат похоже. Давно, ещё в детстве, когда её вместе с другими малышами готовили к жизни здесь, учитель говорил, будто ядовитых растений на Прерии мало, токсичность у них невысокая, и все они, как будто нарочно, чтобы не попасть в пищу к человеку, отличаются мерзким вкусом. То есть можно смело пробовать всё подряд. Ещё она припомнила, что насекомых найдено было не более тысячи видов, однако опасными считаются несколько пород пчёл и что-то ещё мохнатое и противное. Зато личинки древоточцев даже рекомендуются в пищу, если торопишься и некогда заниматься добычей чего-нибудь более благородного.

Так вот, этих самых личинок древоточцев в здешних краях не встречалось, по крайне мере, на упавших стволах. И это тоже говорило в пользу наличия тут землероев.

Многообразие ландшафтов для столь небольшого участка местности оказалось поистине поразительным. Верховое и низовое болота, прибрежные песчаные косы и язык прерии с высокой травой, склоны любой крутизны, покрытые то мелкой «зелёнкой», то вековым бором. Светлые мелколиственные леса и тенистые широколиственные, гладь озера с берегами скалистыми или отмелыми, поросшими камышом. Всего не перечислишь. Если бы Дара искала место для устройства снайперского полигона, то о лучшем и мечтать не стоило.

Невольно принялась «примерять» на себя выбор позиции для засады, или для действий по поддержке обороняющегося подразделения, или для обеспечения выдвигающейся штурмовой группы. На каждый случай свои требования. Сама не заметила, как начала такие местечки осматривать придирчивым взглядом профессионала. И тут же вспомнила, что снайпер, это не только хомяк, но и параноик. Потому, что теперь каждое движение ветви или шевеление травы анализировались и оценивались.

Полчаса таилась под прикрытием молодого каштана, пока не убедилась окончательно в причине одного из подобных событий — лесная козочка объедала кустарник, шевеление которого и вызвало насторожённость. Еще несколько похожих «неправильностей» глаз тоже отметил, но подозрительные места предпочла обойти и не приближаться к ним вообще — начали просыпаться навыки, усвоенные в детстве, когда она ходила в детский садик, где деток готовили правильно гулять и по лесу и по горам.

Собственно, навыки эти не были забыты. Уроки Егора Олеговича ложились на подготовленную почву и легко воспринимались разумом девочки, которую с младых ногтей учили внимательно смотреть по сторонам и обдумывать увиденное.

Подсознательное, заложенное в подкорку, стремление обнаружить источник возможной опасности раньше, чем от него возникнет угроза — хорошая основа для подготовки профессионального снайпера.

Расширяя круги, Дара не только обошла долину, но и стала проникать всё дальше и дальше за её пределы. Нет, ну не сидеть же сиднем, умирая от скуки! Сливаться с природой, это, конечно, прекрасно. Однако, не до конца же жизни! Так что несколько троп, видимо, проложенных животными, она осторожно исследовала, обычно прокрадываясь чуть в стороне и пробираясь через чащобу. Пусть медленно, зато меньше шансов на то, что будешь обнаружена. Все они оказались снабжены древесным стволом, перегородившим дорогу. То есть кто-то валил дерево так чтобы оно легло поперёк пути. Чем валил? Чем угодно, но только не зубами: Пилой, топором или иным человеческим инструментом. Одни «шлагбаумы» были «возведены» давно, другие выглядели свежими, но читались они чётко: не ходи сюда.

Впрочем, животным, проложившим тропы, эти предупреждения не мешали пробираться туда, куда вздумается, перешагнув через столь понятный любому человеку символ.

И вот, порвав с цивилизацией, прекратив стремиться к тому, чего желает большинство жителей огромного перенаселённого мира, Дара обрела дом, пропитание и душевный покой, к которым теперь прибавилось и любопытство — возникло желание разгадать странную символику, начертанную человеческой рукой поверх звериных дорог.

Вообще-то троп, ведущих в её долину, было довольно много. Десятки. Но, только южные, направленные в сторону перевала Бедного Йорика, оказались «оборудованы сигнализацией». Именно там, насколько запомнила Дара из карт, изученных в кабине грузовика, имелось постоянное селение. Далеко. На самом берегу. В иных направлениях тут никто не жил почти до самых пригородов Ново-Плесецка на севере, то есть верных километров восемьдесят. Да, рельеф в этих краях варьируется от сильнопересечённого до гористого труднопроходимого. Тут хоть с дорогами, хоть с посадочными площадками для коптеров дела обстоят напряжённо. Тем более, что густые заросли всё это обстоятельство только усугубляют — не просто так она добиралась до этих глухих и неудобных мест, а как раз с целью спрятаться.

Так вот, оказалось, что всё-таки люди добирались до этой долины, но решили больше сюда не ходить, и другим посоветовали поступать также. Так разгадала Серая обнаруженный ребус. Что же, как раз именно это её в полной мере и устраивает. Теперь настала пора и заняться чем-то безусловно необходимым, а именно, разжиться солью и, хотя бы, котелком.

Разумеется, разыскать это можно у людей. Не такие уж дорогие предметы, кстати. На них могло бы вполне хватить тех самых пяти рублей, что остался ей должен носатый негоциант из Ново-Плесецка, только вот добраться до него отсюда сложновато, да и боязно, памятуя погоню, которую так удачно отправила по ложному следу.

Деревушка, стоявшая на морском берегу в глубине одного из узких заливов у впадения в него мелководного ручья, оказалась в двух днях неторопливой ходьбы от Дариной долины. Правда, добиралась она туда вдвое дольше, крадучись и осматриваясь. Вдоль тропы, перегороженной сначала импровизированным лесным шлагбаумом, встретились три ночлежки — небольших крепких постройки, способных защитить от хищников двух-трёх человек. И еще одного дядьку она заприметила.

Он, закутанный в тканевую накидку, стоял под деревом, сохраняя неподвижность, непонятно чем занятый. Но явно не в засаде сидел, а что-то неторопливо делал. Из-за спины ничего толком видно не было, а подходить ближе было незачем. Она тут по другому делу.

Сама деревушка оказалась тоже крайне неудобна для внешнего наблюдения. С двух сторон её обступили скалы, настолько крутые, что данные направления следовало полагать неприступными. С третьей раскинулась гладь глубокого прекрасно защищённого от ветров залива. И только с четвёртой всё было открыто и оборудовано минным полем. Судя по всему, оснащение его состояло из разного рода сигнальных устройств — шутих, ревунов или банальных побрякушек, срабатывающих от нажима, натяжения или пересечения луча. Проход, снабжённый тщательно составленным планом и указателями, для разумного существа трудности не представлял, зато крадущегося зверя тут ждали сильные ощущения.

Вот это поле и можно было разглядеть во всех подробностях. Однако, дальше дорожка поворачивала за скалу, и более смотреть было решительно не на что. Изредка проходили туда-сюда группы, как раз по два-три человека. Мужчины и женщины, одетые для леса, вооружённые стволами серьёзного калибра. Один раз приставала к берегу пришедшая со стороны океана спасательная шлюпка. Благообразный дедок немного поковырялся на минном поле, видимо, проверяя какое-то охранное приспособление. Что ещё тут высидишь?

Дара взвалила на плечи котомку и, не скрываясь, как своя, пошла в селение.

Домики из ракушечника, пологие кровли под, то ли линолеумом, то ли клеёнкой. Или это покрытый масляной краской брезент? Одинокая лодка вытащена на песок подальше от воды. Людей не видно.

— Ты к кому, славная? — парень показался из двери ближнего строения. Стоит, отодвинув занавесь, и улыбается.

— Соли хочу выменять на дымчатые орехи, — Серая не собирается надолго здесь задерживаться, да и объяснять, кто она такая и почему тут обретается, у неё нет ни малейшего желания. Поэтому старается быть краткой и деловитой, в расчёте на взаимность.

— Похвально, — молодой человек, казалось, излучает счастье. — У меня как раз имеется соль, и я остро нуждаюсь именно в дымчатых орехах. Проходи, обсудим сделку, как в наших краях это ведётся, — и он отступил вглубь, словно приглашая девушку последовать за ним.

Страх незаметно выбрался откуда-то из глубины живота. Дара приготовилась к драке, потому что бежать полсотни метров через открытое пространство было бы глупостью, тем более, что противник укрыт стенами. В том, что она нарвалась на засаду, ни одного сомнения у неё не было. Но показывать, что поняла это и испугалась, было ни в коем случае нельзя. Сконцентрировавшись и напрягшись, она вошла, готовая увернуться или сама нанести удар. Но нападения не последовало.

Сразу почувствовалась прохлада каменного дома. Никого, попытавшегося повязать её прямо у двери, тут не оказалось, зато пахло борщом и пампушками с чесночным соком. На западню это не походило совершенно.

— Садись, — справа появился хозяин с кастрюлей. — По здешним обычаям переговоры полагается начинать с неспешной трапезы и обстоятельной беседы, — продолжал он, наливая Даре полную тарелку, бухая туда изрядно сметаны и пододвигая пампушки. — Меня Лукой зовут.

Рот наполнился слюной, и Дара, забыв назвать себя, заработала ложкой. Огромная, с виду, порция проскочила за милую душу. Это не корешки-черешки с орешками и печёной рыбёшкой. Тут всё по настоящему.

А хозяин навалил перед ней на тарелку горку гречки, залитой густым соусом, в котором буквально толкались локтями от тесноты ломтики нежной печёнки. Освоив второе, пришлось заняться и компотом. Абрикосовым. Хотя, скорее, из кураги. Обалденно вкусно.

Доев, Дара поняла, почему никто не стал даже пытаться схватить её при входе. Тут засада совсем в другом — после столь обильной трапезы она не способна не то, что оказать сопротивления, или шевельнуться — ей и пискнуть-то трудно.

— Знаешь, — сказал Лука, глядя на девушку плотоядно, как ей показалось, — можешь у меня оставаться жить хозяйкой. А то я тут один обретаюсь, без жены. Некому меня встретить, когда с промысла вертаюсь, некому покормить или приголубить. А готовить я тебя выучу.

— А соль у тебя есть, — Серая постаралась вернуть собеседника с небес на землю.

— Ага, — Лука на секунду исчез, чтобы вернуться с килограммовой пачкой.

Дара подтянула к себе котомку и загремела орехами. Тут же хозяин подал пластмассовый тазик, куда она их и ссыпала.

— Ого, как много, — Лука постучал ногтем по скорлупе, — и высушены мастерски! Этого будет чересчур за всего один килограмм соли. Может быть, тебе ещё что-нибудь нужно?

— Кастрюльку бы мне ещё, — решила воспользоваться подходящим случаем Дара.

Появилась кастрюля, потом сковорода и, наконец, пластиковый флакон растительного масла. Озвучивать свои аппетиты дальше девушка побоялась.

— Если тебе ещё что-то нужно, так ты говори, — подбадривал Лука. — Я закажу, чтобы привезли. Потом зайдёшь, как в другой раз сюда соберёшься. Соте приготовим, или плов, а то жаркого сделаю — пальчики оближешь, — продолжал он, нагло подбивать клинья. Глаза его при этом откровенно масляно поблёскивали. Или плотоядно. Впрочем, когда Дара записала на бумажке марку патронов, он озадаченно почесал в затылке:

— Это что же получается, — Лука ещё и подбородок поскрёб, — «А» — с аэродинамической стабилизацией, «S» — стреловидные, что, само-собой, понятно. Вот только после нее «t» стоит, причем не большое, что значило б трассирующий, а малое… это значится с газогенератором для уменьшения донного сопротивления — надо же я про такое только для пушек слыхал, калибр выходит двадцать четвертый, если на наш переводить. «В» — причем большое, значит безгильзовый патрон, причем именно безгильзовый, была б «в» маленькой — значило б, что гильза просто сгорающая. А вот как все это вместе выглядеть должно — ума не приложу.

Оп-па! Это ж надо посреди глухомани нарваться на эксперта-любителя. Уже с середины его речи Дара сидела красная, как маков цвет, она-то рассчитывала что ее «заказ» просто уйдет в столицу где и затеряется среди тысяч других. На эту планету еще и богатые туристы приезжают, и начальство всякое поохотится тоже желает, разнобой со стволами тут должен быть невообразимый, так что вряд ли ее скромные тридцать маслят привлекли бы внимание. Зато не пришлось бы трястись над каждым выстрелам. А оно вона как вышло!

Видимо эта досада и стала причиной следующей глупости.

— А вот так! — с вызовом сказала Дара и выставила на стол предмет обсуждения.

О чем тут же и пожалела — настолько вдруг «цепким» стал еще секунду назад озадаченный взгляд радушного хозяина. Будто он расстояние для прыжка прикидывал. Тело девушки само напряглось, готовясь отшвырнуть назад табурет, а рука примерялась к стоявшей на столе солонке, единственному предмету годному для обороны. Жаль посуда уже убрана, ни вилки ни ножа под рукой нет, зато солонку она точно схватить успеет, а потом можно будет и сумкой засветить вдогон, там ведь тоже пачка соли лежит. Каменной.

Но в следующий миг глаза опять стали нормальными и Дара поняла, что убивать (именно убивать, а не чего еще) ее передумали.

— А-ааа, — равнодушно отводя глаза в окно сказал Лука, — «дартс», так бы сразу и сказала… Валяется где-то, пошукаю, — в глаза ей смотреть он по-прежнему избегал.

Через несколько минут копания на дальней полке на свет появилась пыльная коробка.

— Извини, прям таких как запросила нет, но эти тоже сойдут. Вот — от сердца отрываю, мне они еще от бати остались.

Дара с удивлением смотрела на коробку с двадцатью патронами, действительно именно те, под которые и была рассчитана штатив-винтовка.

— Ты только это… — парень мялся не зная как сказать. — Я тебе их и просто так дам и возможно еще достану — все равно таких больше нигде не добыть, а без оружия в наших местах край. Только… ни у кого их больше не спрашивай и свои не показывай. Мне этот секрет от отца достался, жаль, если к чужим людям уйдет.

— Хорошо… Только если еще достанешь! — Быстро спохватилась Дара отметив знакомый масляный блеск в глазах собеседника, — А что за секрет? — не удержалась она от любопытства

— Дак, это… Их можно вместо подкалиберной пули в обычном ружье использовать… Если стволы позволяют, то такой усиленный заряд выходит что любо-дорого. За триста метров можно из обычной вертикалки носорожика завалить так, что потом не надо следом бежать — он тут прямо на месте и падает. А главное в него еще при этом и попасть получается — таких пуль ни в каком магазине не купишь. Даже те жаканы, что каждый сам себе делает, уже на ста пятидесяти метрах отклонение на сажень дают! — по прежнему пряча глаза ответил парень.

Все что он пытался скрыть Дара додумала и сама — такой патрон не только как подкалиберный годится, можно с его помощью из простого обрезка трубы, растяжки или датчика движения такой «самострел» на того же лося соорудить! Как он там наш браконьер недоделанный сказал — «что любо-дорого!». Надо будет запомнить. И ходить по здешним тропинкам как можно аккуратней.

— … да, правильно ты порешила, что по здешним местам да при твоей комплекции тебе в аккурат двадатьчетвёрка нужна. Ну а потом, как поженимся, да детки у нас пойдут, тогда ты покрепче сделаешься, и ужо шестнадцатый калибр тебе справим, — тем временем продолжал планировать дальнейшую жизнь размечтавшийся парень.

Уходя из деревеньки с ничуть не полегчавшей котомкой, Дара чувствовала себя и радостно, и раздосадовано. Этот Лука здорово помог, но его планы на долгую совместную жизнь и на детишек сильно напрягали. Опять же что-то во взгляде парня ей не нравилось. Память услужливо «в живую» показала ту самую пыльную и древнюю коробку, которую хозяин заботливо ставил на стол… так чтобы не была видна ее заводская маркировка. Все верно и крышку он снял и в сторонку отложил тоже буковками вниз. Девушка достала из котомки только что приобретенный патрон и «образец» повернув их так, чтобы стали видны нанесенные напылением циферки — после чего оставалось только хмыкнуть и почесать в затылке — ну и что это доказывает? Да ничего, но внимательность к деталям и округе, наверно, стоит проявлять повышенную.

Она знать не знала, что столь любезно принявший её хозяин обошёл все дома деревеньки и «разобьяснил» неженатым, что «эта ГОКовская» теперь — его. Он её прикормит, а потом за себя возьмет, так чтобы никто с никакими глупостями — ни-ни, потому что она ему глянулась.

На первое время этого должно хватить для объяснения его интереса к беглянке с транспорта, везущего молодёжь на самую большую здешнюю стройку. Такая пичуга, а протопала больше сотни вёрст через безлюдные места, не попав на зуб зверью!. Опять же в оружии понимает. А как ест! Верный знак — хорошая будет ему подруга, работящая.

Орехи же он отдал Февронии для свиней.

«Планета ненормальных, — думала Серая, крадучись обратно вдоль той самой тропы, рядом с которой пробиралась в деревеньку. — Ценят орехи, не так уж редко встречающиеся, да ещё и патроны держат на полке не какие-нибудь, а разработанные к зенитным пулемётам, предназначенным для установки на лёгкой бронетехнике».

С каждым шагом сытое осоловение проходило, и начинали работать мозги. Если поведение Татьянки, Маруси или водителей грузовика хоть как-то в какие-то рамки укладывались, несмотря на то, что их поступки для городов Земли нехарактерны, то простой деревенский мужик с архаическим именем «Лука» — это просто даун какой-то.