Снег на песке

Глава 18

Прошло немало времени, прежде чем Бьянка решилась обернуться. Преследователей больше не было видно, а насколько хватало взора простиралась необъятная пустошь. Лошадь хрипела и задыхалась, по земле бежал горячий ветер, закручивая клубы песка вокруг уставших копыт. Становилось жарко, в горле пересохло. Бьянка сняла с пояса флягу и сделала несколько маленьких глотков отвратительно теплой воды. Жидкости осталось на самом донышке, а седельный бурдюк был давно уже пуст — пополнить запас собирались в оазисе, но помешало нападение. Нужно возвращаться, пока жажда не стала невыносимой.

Бьянка осмотрелась. Откуда же она пришла? Кажется, когда она убегала от врагов, солнце светило с правой стороны. Значит нужно ехать на юго-запад. Точно! Вот же следы копыт на песке! Бьянка развернула лошадь. Та была в плохом состоянии — хрипло дышала, а с морды свисали клочья пены. Сколько же она протянет без воды?

Бьянка погладила ее по холке:

— Потерпи, милая, скоро мы выберемся отсюда.

Кобыла шумно вздохнула, и, опустив голову, понуро побрела вперед.

Вначале след был довольно четким, но ветер, гоняющий пыль над землей, неумолимо стирал его. Вскоре пришлось остановиться: отпечатки копыт окончательно и безнадежно затерялись в песке.

«Куда же дальше?» — Бьянка отчаянно силилась различить на ажурной ряби хоть малейший ориентир.

Ничего. Только дюны, песок и чахлые кусты верблюжьей колючки, одиноко торчащие среди застывших оранжевых волн. И солнце. Неумолимое солнце, беспощадно сверкающее в ярко-голубом абсолютно безоблачном небе. Нужно продолжать двигаться на юго-запад, пока не стало слишком жарко.

Пустыня накалялась. Во рту все горело. Невыносимо хотелось пить, но надо растянуть последние капли воды как можно дольше. Безумно страшно остаться посреди пылающего ада без единого глотка. Бьянка попыталась высосать немного слюны. Бесполезно. Язык был таким же сухим, как и выжженный песок вокруг нее.

Справа что-то блеснуло. Бьянка присмотрелась и увидела гладкие выбеленные кости какого-то животного. Уродливо оскалившийся череп, наполовину засыпанные ребра — смерть притаилась совсем рядом, терпеливо поджидая, когда неосторожная путница попадется в ее объятия.

Лошадь остановилась и отчаянно заржала. Бьянка ткнула ее каблуками в бока, понукая двигаться дальше, но передние ноги подкосились, и несчастное животное рухнуло на землю. Бьянка чуть не оказалась под ней, едва успев выскочить из седла.

Кобыла часто и хрипло дышала, ноги судорожно подрагивали, из глаз текли слезы. В белой пене вокруг рта виднелись кровавые прожилки. Бедняге конец. Пристрелить ее? Жестоко. Но оставить здесь на долгую мучительную смерть еще хуже. Бьянка достала пистолет, взвела курок. Как же невыносимо смотреть в эти доверчивые карие глаза, будто умоляющие тебя о помощи!

— Прости! — Бьянка зажмурилась и нажала на спусковой крючок.

Грянул выстрел, лошадь коротко вскрикнула, несколько раз дернулась и затихла. Скоро ее растащат шакалы, и от нее останется лишь до белизны выскобленный остов.

Что теперь? Нужно двигаться дальше. Пить хотелось все сильнее. От раскаленного песка поднимался сухой жар, душным одеялом окутывая изнывающее тело. Бьянку охватило жуткое ощущение полной покинутости и одиночества в этой бескрайней, неумолимо безжалостной пустыне. Дорога казалась бесконечной. Взгляду было не за что зацепиться — везде одни и те же барханы да редкие кусты саксаула.

Бьянка ни о чем не могла думать, кроме как о воде. Перед внутренним взором журчали горные ручьи, шумели водопады, плескались озера. Суждено ли ей увидеть родной край, или она так и сгинет в этой преисподней, и ее кости будут вечно напоминать нерадивым путешественникам о том, что их тоже ждет скорая смерть.

Она остановилась. Сил больше не было. Перед глазами замелькали черные мушки, к горлу подкатила тошнота. Кое-как она добрела до саксаулового деревца и спряталась в скудной тени его белесых извилистых ветвей. Ослабевшими руками открыла флягу и влила в рот последние капли драгоценной влаги. Так мало! Так до обидного мало! Всего два крохотных глотка, когда нужен целый океан!

Надо идти дальше, пока солнце еще не в зените. Но как? Сделать шаг — это обречь себя на страдания! Бьянка с трудом поднялась, преодолевая мучительную слабость. Нужно идти. Забраться на тот высокий бархан, а вдруг за ним она увидит оазис и своих спутников? И воду! Много воды! Колодец, реку, озеро! Целое озеро кристально чистой, божественно холодной воды.

Раскалившийся песок начинал жечь ноги сквозь подошвы сапог. Нагретая на солнце одежда окутывала тело горячим саваном. Еще один шаг. Скорее, добраться до гребня, а за ним должно быть спасение. Вязкая слюна прилипала к языку, размазывалась по нёбу. Бьянка попыталась сглотнуть — не получилось. Кружилась голова, болели мышцы. Нужно идти дальше.

Бьянка взошла на бархан в надежде увидеть оазис, дорогу или какой-нибудь ориентир. Ничего. Лишь точно такой же бархан, а за ним еще и еще. Ничего, кроме бесконечной пустыни, в которой за одной из дюн поджидает неизбежная погибель.

Идти становилось все труднее. Бьянка все еще пыталась ориентироваться по солнцу, как учил ее отец, но что толку? В этом безбрежном царстве раскаленных песков можно легко пройти мимо оазиса, скрытого за одним из похожих друг на друга песчаных холмов, и углубиться в самое сердце пылающего ада, так и не узнав, что спасение было совсем рядом.

Несколько раз Бьянка отдыхала в тени саксаулов. Ей так хотелось остаться и никуда больше не идти. Закрыть глаза и лежать под деревцем, пока смерть не заберет ее. Не подвергать себя невыносимой пытке движением. Какая разница, как провести свои последние часы? Лишь врожденное упрямство, неистребимая тяга к жизни заставляли ее каждый раз подниматься на ноги и продолжать свой мучительный путь.

Она брела по горячему песку, почти ничего не видя перед собой. Солнце уже стояло в зените. Нужно поискать тень и переждать самые жаркие часы, а вечером, если она конечно до него доживет, идти дальше.

Впереди что-то блеснуло. Между желтыми дюнами сверкнула зеркальная гладь! Вода! Целое озеро воды! Надежда на спасение придала Бьянке сил. Увязая в глубоком песке, она со всех ног побежала к воде, в предвкушении того, как плюхнется в прохладные волны, как будет пить и нырять. Нырять и пить! Целый день!

Озеро не приближалось. Дразня и насмехаясь, оно отступало назад с каждым сделанным шагом. Манящая вода мерцала среди оранжевых холмов, но стоило к ним подойти, как на месте спасительного озера оказывался все тот же раскаленный песок.

Наконец Бьянка поняла, что это мираж, что нет никакого озера, нет никакой воды, а везде только выжженная пустошь. Хотелось плакать, но слез не было. Глаза невыносимо щипало от сухости, а веки горели от солнечного ожога.

Полуденное солнце вовсю посылало смертоносные лучи на иссохшую пустыню. Дальше идти нельзя, нужно искать укрытие. Взобравшись на очередной холм, Бьянка увидела наполовину осыпавшиеся стены. Снова мираж? Но нет, это были какие-то древние руины. Пускай там нет воды, но полуразрушенная кладка хотя бы даст ей живительную тень. Из последних сил Бьянка добралась до развалин и устало рухнула на песок, спрятавшись от безжалостного светила.

Легкие горели, вместо воздуха в нос и в горло будто заливали раскаленный свинец. Бьянка тяжело дышала, в ушах звенело, перед взором повисла мутная пелена. Пить… Она открыла фляжку и поднесла ее ко рту в тщетной надежде вытряхнуть хоть каплю. Пусто. Это конец.

Звон в ушах сделался невыносимым. В груди противно заныло: сердце не справлялось с тягучей, превратившейся в густой кисель кровью. На глаза опустилось плотное марево, и Бьянка провалилась в непроглядную черноту.

***

Она снова была в Хейдероне. Среди изумрудных холмов распростерлась кристальная гладь озера. Бьянка с головой нырнула в холодную воду и жадно пила, не в силах насытиться. С каждым глотком тело наполнялось невероятным блаженством, а над горами катился гулкий шепот: «Пей!»

И Бьянка пила. Вода текла по лицу, чистая, свежая, прохладная. Бьянка жадно глотала ее, а озеро и горы все шептали ей: «Пей!»

— Пей! — словно из-под земли донесся знакомый голос. — Пей!

Бьянка с трудом разлепила ресницы. Первым, что она увидела, были черные как ночь глаза, встревожено глядящие на нее, а губами она ощутила горлышко фляги.

— Пей!

Бьянка крепко вцепилась в сосуд и принялась ненасытно глотать. Амрен поддерживал флягу, чтобы она не пролила все на себя или не захлебнулась от жадности. Бьянка пила и никак не могла напиться. Вода благодатным потоком оросила пересохший рот, обволокла саднящее горло, влила жизнь в ослабевшее тело.

— Ну все, хватит, оставь хоть что-нибудь на обратный путь.

Он попытался отнять флягу, но ее пальцы крепко вцепились в полотняный чехол.

— Пожалуйста! Еще глоток.

— Хорошо, но только один.

Бьянка выпила еще немного божественно вкусной воды и с сожалением протянула флягу своему спасителю. Тьма перед глазами окончательно развеялась. Она осмотрелась. Вокруг возвышались стены из желтого песчаника, часть камней осыпалась и валялась поблизости. Солнце перевалило зенит, и лишь короткая тень развалин спасала от его безжалостных лучей. Рядом сидел Амрен, а чуть поодаль — лежала его лошадь, прижавшись гнедым боком к полуразрушенной кладке. Впереди же, насколько хватало взора, простирались волны песков, подернутые дымкой гонимой ветром пыли.

— Я уж думал мне конец, — пробормотала Бьянка, вслушиваясь в едва различимый гул, издаваемый мириадами песчинок. — Как ты меня нашел?

— Мы с Абдулом разделились и прочесывали пустыню, — сказал Амрен. — Ну и далеко же ты забрался!

— А Калед с Омаром?

— Калед ранен, но вроде ничего серьезного. Я велел им до ночи оставаться в оазисе.

— А что с врагами?

— Все мертвы.

— Но как они нашли нас?

— Не знаю.

— Думаешь, это случайность? — Бьянка поправила прилипший ко лбу пропитанный потом тюрбан.

— Я больше не верю в случайности. Кто-то выдал им наш план.

— Но кто?

— Возможно один из тех, кто остался дома. Потом разберемся, а сейчас подождем здесь до вечера. Пойдем назад, когда спадет жара.

— А далеко до оазиса?

— Не очень. Два-три часа пути. Но если отправимся сейчас — то просто сдохнем по дороге.

— Согласен, — поднимать бренное тело с земли и выползать на палящий солнцепек Бьянке совершенно не хотелось.

Она привалилась к стене и закрыла глаза. Даже в тени было невыносимо жарко, но сейчас возле нее сидел Амрен, а в седельном бурдюке и фляге было полно воды. В душе поселилась твердая уверенность, что теперь все будет хорошо. Рядом с ним она ничего не боялась.

Бьянка задремала, разморенная удушающим зноем, а проснулась от того, что Амрен толкнул ее в бок.

— Бен!

— Что?

— Просыпайся!

— Уже пора идти? — Бьянка удивленно взглянула на высоко стоящее солнце. Не рано ли?

— Прислушайся!

Она напрягла слух. Тишина была полной и абсолютной. И какой-то зловещей. Жара как будто стала еще сильней, и Бьянку внезапно охватило необъяснимое чувство тревоги.

— Я ничего не слышу, — наконец сказала она.

— Даже ветра не слышно, — добавил Амрен.

Он поднялся на ноги и принялся взволнованно всматриваться в горизонт, а его конь испуганно всхрапывал и рыл копытом песок.

— И что это значит? — с замиранием сердца спросила она.

— Боюсь, приближается песчаная буря.

Песчаная буря? Бьянка плохо представляла, что это такое, но судя по встревоженному лицу Амрена, это должно быть очень опасно.

— И что теперь делать?

— Будем пережидать, да поможет нам Бурхан.

Бьянка встала и посмотрела в ту сторону, куда неотрывно глядели его глаза, но увидела лишь пару низко висящих облаков и легкую сероватую завесу под ними.

— Спрячемся за стену с подветренной стороны, — сказал Амрен. — Сядешь на землю, нос и рот закроешь платком, голову опустишь между колен. Все понял?

— Да, — ответила Бьянка, с тревогой замечая, что на горизонте появилась туча кирпично-красного цвета. — И как долго это продлится?

— Не знаю. Может полчаса, а может — три дня. Все! Идем!

Туча быстро увеличивалась в размерах. Вновь подул жаркий ветер, поднимая в воздух песчаную пыль.

Бьянка зашла за обломок стены, и уселась на землю. Амрен завел коня под защиту развалин и принудил его лечь. Набросив на лошадиную голову плащ, он сел рядом с Бьянкой и полил из фляги те части тюрбанов, что прикрывали их лица.

— Нужно хорошо закрепить платок, чтобы он не слетел, — смуглые ладони поправили на ее лице влажную ткань, — иначе рискуешь задохнуться. Закрой глаза и не вздумай их открывать.

Ветер крепчал, с диким воем поднимая в воздух тучи песка. Задрожала земля, вдалеке послышался грохот.

— Идет! Бурхан, защити нас! — Бьянка едва расслышала эти слова сквозь громкое завывание бури.

Нарастающий гул был похож на непрерывные раскаты грома. Бьянка инстинктивно прижалась к сидящему рядом Амрену. Опустив голову к коленям, она обхватила ее руками и зажмурилась.

Сокрушающий порыв бури яростно пронесся с оглушительным свистом. Тучи колючего песка нещадно налетели на Бьянку. Как она не пыталась защититься, острые песчинки больно секли руки, горячими иглами впивались в лицо, проникали под закрытые веки. Дышать стало практически невозможно — каждый вдох забивал глотку песком, а раскаленный воздух обжигал легкие. Сердце колотилось словно безумное. Бьянка закашлялась. Амрен притянул ее к себе и прижал к груди, заслоняя от буйства стихии. Она крепко держалась за него, пока над ними пролетали чудовищные клубы песка, заживо погребая их под своей массой.

Долгие минуты не смолкал ужасный рев урагана, на бешеной скорости несущего колоссальные тучи пыли. Песок лез в уши и нос, скрипел на зубах. Бьянка задыхалась в бушующем хаосе, с трудом втягивая воздух сквозь сомкнутые губы. Казалось, этот кошмар никогда не закончится, но в конце концов ветер начал стихать. Вой постепенно прекратился, песчинки перестали царапать лицо, стало легче дышать.

Когда буря улеглась, Бьянка разлепила веки. Глаза защипало от попавшего в них песка, по щекам потекли слезы. Все вокруг погрузилось в густой полумрак, утопая в клубах взвешенной в воздухе пыли. Взглянув на небо, Бьянка увидела багровый диск солнца, тускло проступающий сквозь серую пелену.

Пошевелился Амрен.

— Ты живой? — спросил он и, поднявшись на ноги, принялся отряхиваться от облепившего его песка.

Бьянка посмотрела на него, затем на себя. Оба напоминали песчаные фигуры. Как их только не погребло заживо? Она встала. Намело чуть ли не по колено. С ума сойти! Остаться в живых после такого урагана!

Амрен между тем подошел к лошади, снял плащ с ее морды. Та всхрапнула и поднялась.

— И часто у вас такое происходит? — спросила Бьянка, глядя, как он поит коня прямо из бурдюка.

— Случается, — ответил Амрен. — Пить будешь?

— Конечно!

Он протянул ей флягу.

— Только немного. Нам еще нужно добраться до оазиса.

— Но ведь совсем ничего не видно! Как же мы его найдем?

— Пыль скоро осядет. А пока — пойдем по компасу.

— Где ты научился так хорошо ориентироваться в пустыне?

— Я здесь вырос, — пожал плечами Амрен. — Ты ведь наверняка тоже умеешь находить дорогу в горах?

— Горы это другое. Их отовсюду видно.

— Я два года жил в племени кочевников. Они мне показали парочку хитростей. Ладно, хватит трепаться. Идем!

Амрен помог Бьянке взобраться на коня и взял его под уздцы. Взвешенная в воздухе пыль затрудняла дыхание и ограничивала обзор, зато неплохо защищала от палящих солнечных лучей. Через пару часов впереди показался оазис. Бьянка едва узнала его — колодец был погребен под слоем песка, а пальмы лишились большей части листвы. Омар, Калед и Абдул радостно приветствовали своих товарищей, и, дождавшись темноты, «Мечи» отправились в Мирсадин.