Глава 8

Луиза

Я бежала, не разбирая дороги.

Дети с ним останутся, если я решу от него уйти! Чем я вообще думала, когда связала с ним свою жизнь, а главное — чем я думала, когда этих самых детей делала?!

На последней мысли меня все-таки цапнула совесть, но я посоветовала ей оставить меня в покое. В конце концов, Хлоя и Дарен тут вообще ни при чем! При чем тут я, и де Мортен, который мне всю жизнь испоганил, герцог недоделанный!

Я взлетела по лестнице и метнулась к себе, искренне радуясь тому, что у нас сейчас скромный семейный ужин, потому что будь это представление (вот уж честно, все эти балы — представления похлеще театральных!) сидеть бы мне сейчас в бальной зале и делать вид, что все хорошо! Хотя я никогда так не делала! Никогда! Никогда!

Да что вообще на меня нашло?!

Я схватила первую попавшуюся под руку вещь — щетку для волос — и от души запустила ей в стену. Следом за ней полетела бы и вазочка, если бы из коридора не донеслись голоса: кажется, Дарен и Винсент общались на повышенных тонах.

Я рывком бросилась к двери и распахнула ее как раз на словах сына:

— Ты не смеешь оскорблять маму!

Глаза Винсента опасно сверкнули:

— Не лезь не в свое дело, Дарен. Вернись в гостиную!

— И не подумаю!

Судя по сжатым кулакам сына, он был готов на него броситься, и я поспешила вмешаться:

— Дарен, пожалуйста, проследи, чтобы с Хлоей все было хорошо. Мы с его светлостью сейчас спустимся.

Сын яростно сверкнул глазами, но мне возражать не стал. Наградил отца потемневшим взглядом — точь-в-точь его, и молнией метнулся к лестнице. Что касается Винсента, он резко развернулся ко мне:

— Довольны?! — спросил сухо, со свойственными ему интонациями. — Что вы там устроили?

— Что я устроила?! — Я выразительно посмотрела на него. — Это не я обещала выгнать меня из дома и запретить видеться с детьми!

— Выгнать вас? — Винсент издевательски рассмеялся. — Да вы сами постоянно коситесь в сторону выхода, с явным намерением повторить то, что устроили на нашей первой свадьбе! По сцене соскучились или по своим любовникам?!

— Хам! — рявкнула я.

— Актриса! — огрызнулся он.

Так, что сразу стало понятно, что он думает обо всех актрисах, вместе взятых. И сразу стало так обидно, что хоть плачь! Да, я была актрисой, и я была… ну, достаточно свободных нравов. Но никогда в жизни, никогда! Я не позволила себе после нашего замужества никаких вольностей. Да и не нужен мне был никто (не говоря уже о том, что и раньше никто не был нужен), кроме него!

Поэтому сейчас я быстро нырнула в комнату и захлопнула дверь, а после резко задвинула задвижку. Вовремя: дверь содрогнулась от удара.

— Луиза, откройте! — донеслось из коридора рычащее.

— Сами откройте! — фыркнула я. — А еще лучше, катитесь вы… вниз по лестнице!

— Не заставляйте меня применять магию!

— Да-а-а-а?! И как же вы ее примените?!

Волну магии я почти не почувствовала, скорее, услышала, как дрогнула задвижка. Винсент обладал знаниями армалов, поэтому я не сомневалась, что он ее сейчас просто-напросто отодвинет и войдет. А я совершенно, вот ни чуточки не готова его видеть!

— Уходите! — взревела я. — Уходите немедленно! Или я подниму такой крик, что сюда разом сбегутся все!

— Что, так не терпится от меня избавиться?!

— Именно! Я требую развода!

Я выдохнула это раньше, чем успела осознать смысл сорвавшихся с моих губ слов, но за дверью разом стало тихо. Так тихо, что я слышала только свое дыхание да легкий шелест платья, когда шевелюсь. Шевелюсь я, впрочем, так тихо и слабо, как совсем маленькая девочка. Мне кажется, что во мне кончились силы, или вот-вот закончатся. Тем не менее я поворачиваюсь к двери, отодвигаю задвижку.

Винсента нет, он ушел.

То ли осознание этого, то ли наша ссора оказались для меня слишком… острыми, но сейчас у меня темнеет перед глазами. Я чувствую, что меня затягивает в глубину и чувствую, что сказала ему совсем не то, что должна была. Совсем не то, что хотела. Это на миг придает мне сил, но потом я вспоминаю это его: «Актриса!»

Я всегда была для него слишком неправильной. Слишком живой. Слишком отчаянной, слишком яркой, слишком… Луизой. Он хотел бы видеть на моем месте женщину, которая будет жадно ловить каждое его слово, которая постоянно будет смотреть ему в рот и со всем соглашаться. А еще лучше — просто молчать.

С этой мыслью я оседаю на пол, и темнота накрывает меня с головой.

Винсент

Я знал, что этим все кончится. Знал, что однажды она снова захочет от меня уйти, а все потому, что кто-то с детства вбил ей в голову эту дурь про свободу! Хотя вряд ли ей в голову можно было что-то вбить: Луиза всегда была такой, не признающей ничьих авторитетов, на все имеющей свое мнение. Но ведь именно это мне в ней всегда нравилось! Ее живой огонь, так похожий на пламя ее волос. Ее улыбка, ее дерзость… порой, выводящая из себя настолько, что сдержаться просто невозможно!

Я чувствую себя пьяным. Поклясться могу, что то, что я выпил — сущая ерунда, особенно после мужских клубов, в которые меня частенько приглашали и приглашают. Но как только я женился на Луизе, все мужские клубы перестали существовать. Все перестало существовать! Я даже свою страсть, политику, забывал, находясь рядом с ней. То, чем грезил с детства.

И ведь все было хорошо! У нас все было хорошо. Дарен и Хлоя — тому подтверждение. Она сделала меня самым счастливым мужчиной в мире, но сейчас она просит развод. А началось все с демонова Эльгера, чтоб его магией распылило, а потом собрало не в том порядке!

Руки сами собой сжимаются в кулаки.

Если бы я его сейчас встретил, я бы его…

— Не думаю, что это хорошая идея. — Голос Шарлотты, его жены, доносится так близко, что мне кажется: у меня галлюцинации.

— Что плохого в том, что мы спустимся к остальным, Лотте?

— К остальным?! Или к ней?!

Мне стоит развернуться и уйти, но ноги сами несут в сторону анфилады, откуда доносятся голоса. Я объясняю это тем, что подслушивать нехорошо, и вот уже поворот открывает мне новую залу, в которой друг напротив друга застыли Шарлотта и Эльгер. Когда он поворачивается ко мне, его глаза сужены: верный признак того, что он раздражен.

— Де Мортен! Вы меня преследуете?! — интересуется Эльгер со свойственной ему небрежностью.

— Всенепременно. Я вышел, чтобы обозначить свое присутствие. Вы же так рьяно спорили. Особенно вы.

Я смотрю на его жену.

Шарлотта ойкает, на ее щеках проступает легкий румянец. Да, герцогиня из этой девочки — никакая, не то что из моей Луизы! Но он ее у меня отнял. Нет, ее у меня отняли они. Они оба сейчас стоят тут и наслаждаются обществом друг друга, а я — остался один. Из-за них!

Из-за них я все потерял.

— Де Мортен, вы пьяны? — интересуется Эльгер.

Теперь он еще больше раздражен, а меня и правда пошатывает. И потряхивает, но последнее — исключительно из-за ярости, которую он со своей овечкой во мне провоцируют.

— Не ваше дело, — цежу я, и собираюсь уйти, но в это время в меня ударяет жесткое:

— Просите прощения.

— Что? — переспрашиваю я, приподняв брови.

— Просите прощения. Вы ведете себя недостойно. Будь я один, мне было бы на вас плевать, но здесь моя жена, и вы ее оскорбили.

Похоже, сегодня только ленивый не собирается читать мне нотации о том, что я кого-то оскорбил или собираюсь. Но если Дарен — мой сын, и ему я такое могу спустить, то этому…

— Вам следует лучше воспитывать вашу жену, — холодно говорю я. — Чтобы она не повышала на вас голос там, где вас могут услышать. В том числе и прислуга.

Эльгер шагает ко мне, я с силой сжимаю руку. Боевая печать армалов активируется мгновенно: я наношу ее всякий раз, когда выхожу из дома. Возможно, это излишество, но случай с нападением, когда я заработал шрам на спине, многому меня научил. Пусть лучше я перестрахуюсь, но никогда больше не окажусь с опасностью один на один!

Колебания магии искажений вспарывают пространство, но в этот момент Шарлотта бросается между нами и встает спиной ко мне.

— Нет! — говорит она так жестко и резко, что я даже готов взять свои слова про ее кроткость назад. Похоже, я и правда погорячился, потому что «его девочка» на миг оглядывается на меня, и глаза ее сверкают так, что волны растекающейся от меня магии кажутся всего лишь жалкими ниточками. Впрочем, на меня она смотрит недолго, снова поворачивается к мужу.

Чтобы заслужить хищный прищур.

— Шарлотта, возвращайся к себе. Это мужской разговор.

— Нет.

— Шарлотта.

— Я сказала: нет. Мы уходим.

Она шагает к нему, и на лице Эльгера проступает что-то темное. Впрочем, оно тут же стирается, уступая место его привычному выражению.

— Хорошо, Шарлотта, — произносит он и протягивает ей руку. — Пойдем.

Они скрываются, и я напоследок успеваю заработать взгляд, говорящий о том, что разговор не окончен. Тем не менее, когда я остаюсь один, меня начинает шатать еще сильнее. Я шагаю из анфилады в зал — что могло бы быть в этом зале? Подозреваю, что что угодно, замок воссоздали из развалин, и вряд ли здесь осталось что-то со времен графа и графини де Ларне, отца и матери Анри.

Тем не менее я представляю, как они шли здесь, сквозь эту залу — под мраморными сводами, и свет лился сквозь высокие (сейчас занавешенные) окна. Скользил по плитке, расцвечивал гобелены, и родители де Ларне задерживались, чтобы обменяться перед выходом словами любви. Мои родители не задерживались. Мои мать и отец не были счастливы, и временами я ненавидел отца за то, как он к ней относится. Сегодня что-то похожее я увидел в глазах Дарена.

Неужели мы обречены повторять ошибки наших родителей?!

Я шагаю в анфиладу, откуда пришел, но мне в лицо снова летят слова Луизы: «Я требую развода!»

И я останавливаюсь.

Перед глазами темнеет.

Последней осознанной мыслью становится мысль, что я снова потерял самое дорогое. Женщину, которую люблю больше жизни.

Загрузка...