Снежный ком любви

Каждая снежинка – как письмо с небес

Отца Вадим никогда не видел. Мама рассказывала, что он был геологом, бесконечно преданным науке, любил экспедиции, постоянно стремился сделать очередное открытие, но трагически погиб. Когда мамы не стало, бабушка поведала мальчику, что все рассказы ее дочери – «чушь собачья», и никто никогда не видел этого «великого геолога».

Вадиму было десять, когда он потерял маму. Его воспитанием занималась бабушка, дедушки не стало через год после смерти матери, но дед успел увлечь мальчика машинами и, как он сам выражался, «сделать из него мужчину». Дед занимался ремонтом машин, и после уроков Вадим пропадал в его гараже. Он помогал, чем мог, и даже садился за руль, подкладывая под задницу подушку и еле дотягиваясь до педалей. Учился мальчик очень хорошо, все предметы в школе давались ему легко. Когда дедушки не стало, все домашние дела легли на плечи внука. В девяностые годы времена были сложные, нужно было выживать, и Вадим по утрам работал почтальоном, а после школы мыл машины на парковке у гаражей или магазина запчастей. Иногда вечерами приходилось мыть подъезды, если бабушка плохо себя чувствовала. Она тоже хваталась за любую работу, чтобы выжить: одной ее пенсии едва хватало, чтобы заплатить за коммунальные услуги. В зимние месяцы Вадим продавал газеты, только не на улице, как это делали обычные распространители печатной продукции, а ходил по квартирам, стучался в двери и предлагал купить «свежий выпуск самой интересной газеты в мире». Были те, кто прогонял наглого мальчишку, но в основном люди покупали и даже просили в следующий раз принести журнал или другую газету. Тогда мальчик записывал все пожелания, и такие клиенты становились постоянными покупателями. Все заработанные деньги он отдавал бабушке, а та выдавала ровно до копейки на необходимые нужды или покупки. Например, в парикмахерской мыть голову до стрижки было дорого, и Вадим ее мыл дома. Для школы вместо авторучек он покупал стержни и, когда паста заканчивалась, заменял их. В старших классах даже донашивал туфли покойного деда, потому что не было денег купить новые.

Бабушка внука лаской не баловала. Она была женщиной сдержанной, на эмоции скупой, чувств своих никому не показывала, но Вадим знал, что является для нее всем, и старался, всегда помогал, чем мог. Бабушки не стало за месяц до выпускного. И если раньше он планировал поступать в университет в родном городе, то после потери самого близкого человека его ничего не держало в Красноярске, и после выпускных экзаменов он уехал в Москву. Вадим даже близко не знал, куда будет поступать в столице, но случай помог ему определиться: в поезде он познакомился с парнем, который четко знал, что собирается поступать в РУДН. Рассказывал про уровень подготовки, возможности для дальнейшей работы за границей и хорошие общежития для иногородних:

– Говорят, что все остальные институты в ужасных состояниях. А этот держит марку. Туда же постоянно приезжают иностранцы, а перед ними наше правительство всегда стелется.

Вадим решил ехать с ним. У него было в дороге время подумать. С одной стороны, его тянуло к технике, с другой – привлекали иностранные языки, к которым у него были способности. Бабушка была бы довольна, если бы внук стал не простым работягой-механиком… Он выбрал факультет гуманитарных и социальных наук, кафедру иностранных языков и секцию китайского языка, ему было интересно восточное направление.

Поступил он без особых проблем, началась учеба в столичном вузе.

Чтобы иметь деньги, он вечерами подрабатывал в соседней мастерской возле общежития.

Там он и познакомился с Костиком. Тогда еще в обиходе слово «мажор» встречалось нечасто, но Костик был именно таким: мальчик из богатой семьи, в модных вещах, на новенькой иномарке, с высоким уровнем самомнения. Он заехал в ремонтную мастерскую к Вадиму поздним вечером в пятницу со своими веселыми друзьями, которые дирижировали бутылкой вина и курили какие-то вонючие сигареты.

– Погляди, вот тут один урод ударил. – Костик указал на вмятину на левом крыле. – Сможешь за ночь выровнять?

Вмятина была небольшая, скорее всего, кто-то просто сильно ударил рукой, и ее можно было без рихтовки вытянуть, но для этого надо было разобрать, а потом собрать всю дверцу. Не целую ночь, но повозиться надо было.

Костик заметил замешательство и вытащил пачку купюр:

– Вот тебе за беспокойную ночь. У меня отец просто помешан на машинах, следит за каждой царапиной, не могу к нему приехать с такой вмятиной. Подрихтуй, плиз? А мы пока в ресторанчике посидим, подождем. Лады?

Вадим согласился. Про себя, конечно, был очень удивлен, ведь повреждение было небольшим. Неужели богатые люди, какими наверняка были и Костик, и его отец, заморачиваются на таких мелочах?

Как оказалось позже, Костик его обманул.

Этот автомобиль «золотая молодежь» угнала из салона, где работал дядя Костика. Пока дядя был занят другими клиентами, племянник сел за руль и укатил в неизвестном направлении вместе с приятелем. Потом к ним присоединилась еще пара парней, и они ездили по городу, распевая песни в открытые окна. Отец Костика позвонил сыну и приказал, чтобы к утру машина была в салоне и чтобы на ней не было ни одной царапины, а если они будут, то парня накажут. Его наказывали в основном тем, что запирали дома или, когда он совсем уж выходил из берегов, отправляли в закрытую клинику в Швейцарии, где лечили от наркозависимости, а порядки были строже, чем в тюрьме. Костику там совсем не нравилось.

Вадим быстро справился с задачей, и на следующий день Костик заехал к нему уже на своем автомобиле и предложил выпить пива. Они посидели, разговорились и через неделю еще раз встретились. Костик похвалил работу Вадима и обещал ему подогнать хороших клиентов с дорогими машинами.

Костик сразу заметил, что Вадим обладает выраженной мужской харизмой. Когда рядом с Костиком находился Вадим, то девушки немного по-другому реагируют на них, улыбаются и даже сами пытаются познакомиться. Костик был очень эффектным, даже смазливым, но его развязные манеры отпугивали девчонок, наглые взгляды и пошлые шуточки мало кому нравились.

– Как бабы стелются под тебя! Как ты это делаешь? – спрашивал Костик нового друга.

– Не знаю, – смеясь, пожимал плечами тот, – просто улыбаюсь и отвожу взгляд.

– Да, я заметил, что ты молчун, но глазастый молчун. Интересно, надо попробовать. Типа ты загадочный, и пусть сами добиваются тебя?

– Меня дед учил, что мужчина должен открывать рот, когда у него уже все дела закончились.

– И как это на практике применять? – не понял Костик.

– Меньше болтовни, больше действий. Пододвинуть стул, подать пальто, угостить кофе, самому приготовить чай.

– У тебя есть телка?

– Постоянной нет, – признался Вадим.

– Сразу скучно становится, да?

– Просто пока не влюбился. А ты? Нравится кто-то?

– В школе была одна коза, я ей и так и сяк, даже цветы купил как-то и притащил к ней в хрущевку, а она их приняла, и все. Никакой отдачи! А в универе, понятно, все телки левые, на кривой козе не подъедешь, ну а что ты хочешь, в МГИМО бедняки не учатся.

– Мне кажется, что это хорошо, когда девушка знает себе цену, – философски заметил Вадим.

– Так им цена грош! А вот понтов на миллион.

Телефон Костика зазвонил, и он раздраженно ответил:

– Да, папа, со мной все хорошо, я с другом сижу. Его зовут Вадим. Познакомились случайно, папа, пожалуйста, не начинай свои президентские проверки. Обыкновенный парень, учится в РУДН. – Костик показал другу на телефон и закатил глаза. – Хорошо, обязательно познакомлю вас. Да, договорились!

Костик нажал на красную кнопку и обратился к Вадиму:

– Прости, вечно меня контролирует. Вот теперь узнал, что у меня новый друг, и хочет с тобой познакомиться. Приглашает на обед в воскресенье. Приедешь?

Вадим пожал плечами:

– Неудобно как-то…

– Мы практически соседи. – Костик засмеялся. – Тут от МКАДа по Калужскому шоссе всего пять километров – и наш дом. Я за тобой заеду в три.

Отца Костика звали Владимир Сергеевич. Это был мужчина под сорок, в коротких черных волосах проглядывала седина, на лбу и в уголках глаз – тонкие морщинки. Мать, Виктория Игоревна, выглядела намного моложе мужа, но, по подсчетам Вадима, они с супругом были ровесниками. Семья Никитиных с радостью приняла нового знакомого сына, накормили вкусным обедом и предложили приезжать каждые выходные.

Дом у них был огромный, в три этажа, в окружении высоких елей и туй, с бассейном и теннисным кортом.

Владимир Сергеевич строго контролировал сына, тот должен был докладывать отцу о любом перемещении по городу. Виктория Игоревна же слишком сильно баловала Костика, а он этим умело пользовался.

– Мам, я хочу сегодня в клубе зависнуть, – попросил Костик маму за столом, когда отец вышел на веранду выкурить сигару.

– А отцу ты это как объяснишь? Он не отпустит! – Виктория Игоревна говорила шепотом, чтобы муж не услышал их разговора.

– Вы во сколько ляжете спать? В десять?

– Наверное…

– А я в одиннадцать срулю. Тихо выйду, перелезу через забор и поеду в клуб. Он тут совсем недалеко, возле «Теплого Стана».

– На чем? – прошипела Виктория Игоревна.

– За мной Эдик приедет на машине. Мы до двух потусим, и я сразу домой. Подстрахуй меня, пожалуйста!

– Как? – Она подняла брови.

– Позови его раньше спать, убаюкай. – Костик рассмеялся. – Ну мне ли тебя учить? Он мне вообще жизни не дает. Даже с девочкой встретиться не могу, постоянно под колпаком у него.

– А в клубе будет девочка? – с надеждой в глазах спросила Виктория Игоревна.

– Да, я уже месяц с ней встречаюсь, может, очень скоро познакомлю тебя.

– Вадим, а ты тоже там будешь? – спросила женщина.

Вадим растерялся, не зная, что ответить, но это за него сделал Костик:

– Конечно. Наши девчонки – лучшие подружки. Так что мы вместе сейчас тусим.

– Ладно, – вздыхая, согласилась женщина, – только вы недолго, чтобы в три был дома.

– Отлично! Тогда я жду от тебя эсэмэс, как он уснет.

Виктория Игоревна кротко кивнула.

Костик встал, обнял мать и сказал:

– Ты лучшая на свете мама, помни это!

И поцеловал в макушку.

В машине, когда отвозил Вадима в общежитие, уже разоткровенничался:

– Отец продыху не дает! А ты ему понравился, это очень хорошо! Значит, надо почаще к нам в гости приходить, пусть видит, что я с нормальными парнями дружу.

– Ему не нравятся твои друзья?

– Да. Ну курим мы иногда травку, и что, это преступление?

– Только ли травку? – Вадим укоризненно посмотрел на друга.

– Я – только траву, – не очень уверенно ответил Костик.

– И другое даже не пробовал?

– Ой, можно подумать, ты не пробовал!

– Конечно нет! У меня на жизнь большие планы…

Костик его перебил:

– Вот поэтому ты и понравился моему отцу. Тот тоже любит планы строить и рассуждать о жизни. А я хочу взять все по максимуму! Хочу прожить так, чтобы было что рассказать детям. А то знаешь, как мои предки прожили большую половину своей жизни? Учились в универе, познакомились, поженились, у них родился я. Все! Теперь они живут моей жизнью. Моей! А не своей. На хрен такое надо? Я не собираюсь жениться еще лет сто! И хочу перепробовать все: и герыч, и дурь, и кокс… Кстати, неделю назад попробовал болтушку, один аптекарь приволок, наверное, недовар какой-то был, от него у меня такая абстяга началась, думал, кончусь, почти на сутки застрял в астрале. Лучше гертруды для меня ничего нет, отходняк легкий.

– А если отец узнает?

– Он ваще не шарит! Я вчера звоню Димасу и говорю: пришли мне банку черной икры. А отец как раз подошел и говорит: в холодильнике на верхней полке икра есть, зачем ты просишь друзей привезти? Прикинь? Ваще не врубается. И вроде молодой мужик еще, тридцать восемь ему, а не шарит вообще. А мама так еще хуже. Всему верит, надеется на внуков. – Он громко рассмеялся. – Я детей на дух не переношу. Похоже, она, бедняга, их никогда не дождется…

Вадиму был очень неприятен и этот разговор, и сам Костик. Но как отделаться от него, он не знал. Понимал, что теперь нужен приятелю только для отвода глаз, чтобы у родителей было нужное представление о том, с кем дружит их сын. А родители Костика ему понравились, он стал принимать приглашения и, когда заходил к ним в дом, видел счастливые глаза Владимира Сергеевича и Виктории Игоревны, сразу забывал о своей не совсем благовидной роли и наслаждался тем, что ему Бог не дал, – семьей. Пусть не своей, пусть чужой, но эти люди хорошо к нему относились, специально готовили те блюда, которые он любит, и пытались угодить. Это был для него абсолютно новый опыт: сидеть за большим столом, есть красиво украшенные блюда, беседовать на различные темы. Он впитывал в себя эти незнакомые запахи крепкого счастья и мечтал, что когда-нибудь тоже создаст семью и будет вот так сидеть и вдыхать их глубоко и равномерно, чтобы ощутить каждый вдох и насладиться тонким сладостным ароматом.