Сны куклы

Глава 6 БЛЮДО, ЧТО ПОДАЁТСЯ ХОЛОДНЫМ

Настало ещё одно хмурое утро. Хмурилось небо, не позволяя увидеть даже тонюсенькую полоску зари, хмурилась чародейка, потому что накануне насмешки подруги заставили задуматься, насколько мнимая помолвка изменила их отношения с четвёртым сыном Дубового клана. Рика не могла не признаться себе, что они необратимо становятся друзьями. Ненавязчивое внимание Вилохэда, его остроумные замечания, поддержка и спокойный характер сделали своё дело. Дразнить и задирать начальника стало в разы сложнее, да и особого желания не возникало.

Рика быстро собралась и спустилась в гостиную, где тётушка Михо потчевала всех омлетом с тоненькими копчёными колбасками, коими особо славилась лавка мясника на их улице, и вчерашним рисом. К великому своему неудовольствию в числе «всех» чародейка обнаружила коррехидора, с отменным аппетитом уплетавшего омлет.

— Доброго утра, Рикочка, — проворковала сестра госпожи Призм, бросая умильные взгляды на Вила, — господин Окку буквально расцветил своим присутствием серый будничный день. Он оказался настолько любезен, что не отказался составить нам компанию и разделить более чем скромный завтрак.

— Не стоит принижать себя, достопочтенная госпожа Дораку, — проговорил коррехидор, запивая омлет ароматным чаем (тётушка Михо хвасталась, что сама собирала горные цветы, чтобы придать чайным листьям нежную терпкость и элегантную горчинку осени), — ваша кухня просто отменна. Я буквально завидую мужчине, которому посчастливилось быть вашим супругом.

— Какой вы, право, баловник, господин Окку, — шутливо отмахнулась довольная женщина, — просто омлет, в который я добавила самую капельку любви.

— Может быть, мне тоже кто-нибудь положит порцию омлета с капелькой любви? — брюзгливо поинтересовалась чародейка, — а то за вашими взаимными любезностями я останусь голодной.

— Такое выражение лица тебя совершенно не красит, моя дорогая, — заявила госпожа Дораку, накладывая Рике щедрую порцию завтрака, — девушке надлежит быть приветливой и скромной.

Рика хотела высказать госпоже Всюду Сую Свой Нос, куда именно ей следует направиться вместе со своими ценными советами, но сдержалась. Молча приняла из её рук тарелку и уселась рядом с Эни, как раз напротив Вилохэда.

— Ты не идёшь сегодня к ученице? — спросила она подругу, демонстративно игнорируя остальных. На Вила она вообще избегала смотреть.

— А ты? — широко улыбнулась в ответ Эни, — вам обоим не нужно идти в коррехидорию? Кто-то вчера говорил об особо важном расследовании?

— Прямо отсюда мы и отправимся на поиски преступника, — улыбнулся коррехидор, — ибо поиски на голодный желудок, как правило, приносят мало результатов.

Рика молча ела свой омлет и злилась: мало того, четвёртый сын Дубового клана пришёл прямо к ней в дом, он ещё и за стол уселся. А вредной сестре госпожи Призм только бы покормить кого! Можно подумать, коррехидору дома завтрак не приготовили.

Наконец, омлет был съеден, чай выпит, и чародейка, скупо поблагодарив, госпожу Призм (нечего её сестре мнить о себе невесть что! Подумаешь, незаменимая персона!) встала из-за стола. Благодарность коррехидора была чересчур цветистой и раздражающе искренней. Будто его кухарка вовсе не умеет готовить омлет с рисом!

— Чем вызвано столь пасмурное расположение духа? — весело спросил коррехидор, открывая перед Эрикой дверку магомобиля.

— Тем, что кто-то бессовестно нарушает договорённости, — последовал резкий ответ, — мнится мне, не далее, как после приезда из Оккунари, вы согласились не появляться у нас в квартире, дабы мы могли избежать нежелательных пересудов и кривотолков, что неизбежны из-за приезда госпожи Дораку. Честное слово! — воскликнула чародейка, — я готова была наложить на неё паралич и чесотку одновременно, настолько она меня достала!

— Жестоко, — заметил Вил, — по-моему, милейшая старушка. Заботится об окружающих, словно они её родственники. А вы — чесотку!

— Ладно, пускай, не чесотку, — согласилась Рика, — тогда просто буду снимать свой амулет. Без погашения эманаций моей ауры, посвящённой богу смерти, старушенция ко мне и близко не подойдёт!

— Боюсь, вы рискуете остаться в доме в гордом одиночестве. Мало кому удаётся сохранять спокойствие, когда вы снимаете свой амулет, — заметил Вил, — я в этом плане — счастливое исключение из правил, меня печать бога смерти на вашей личности не пугает и не отталкивает. Ваша бабушка сказала, что подобное встречается, хотя и изредка, в нашем мире.

Рика кивнула. В Оккунари она слишком много зачерпнула маны, и Вилохэд сопроводил её в семейный храм, где при помощи бабушки — главной действующей жрицы бога смерти Эрару, чародейка избавилась от неприятного и достаточно болезненного ощущения, что неизбежно испытывает любой чародей, если получит маны больше, нежели сможет пропустить через себя. И, как этого и следовало ожидать, четвёртый сын Дубового клана очень понравился бабушке. Даже обидно стало, когда суровая госпожа На́ру отнеслась к Вилохэду, словно он был её любимым внуком.

В Королевской публичной библиотеке их помнили по предыдущему визиту. Пожилая сотрудница поправила очки в тонкой золотой оправе и с готовностью предложила помощь. Да, скандал десятилетней (уже почти одиннадцатилетней, — поправила она) давности женщина помнила.

— Конечно, — она покачала головой, — такое ужасное событие просто не могло пройти мимо моего внимания. Я, право, не посещала тогда «Цирка Хитару и Касла». Их вообще до трагедии мало кто знал, газеты придали случаю публичность.

— Мы с госпожой Таками хотели бы посмотреть статьи, относящиеся к тому периоду времени, — улыбнулся Вил.

— И, как я понимаю, интерес ваш связан вплотную с важной и ответственной работой, какую вы, господин граф, выполняете ко всеобщему благу, — понимающе проговорила сотрудница, — соблаговолите подождать. Я предоставлю в ваше распоряжение подшивки газет того времени.

Ждать долго не пришлось. Пожилая дама появилась в сопровождении молодого коллеги хрупкого телосложения, который и тащил солидную пачку газетных подшивок, чуть ли сгибаясь под их тяжестью.

— Интересующее вас события происходили, если мне не изменяет память, в самом начале лета, — со значением произнесла сотрудница Королевской публичной библиотеки, — так что можете сразу перелистнуть зимне-весенние месяцы. Это сэкономит время.

Парень бросил на чародейку взгляд из-под светлой длинной чёлки, смутился, когда она перехватила его, и пулей выскочил за дверь.

В этот раз коррехидора проводили в отдельный кабинет для древесно-рождённых, где, к удивлению Рики, обнаружился удобный мягкий диван и солидный бар со спиртным на любой вкус.

— А неплохо всё оборудовано для древесно-рождённых, — присвистнула она, разглядывая не лишённую уюта обстановку, — все прочие довольствуются неудобными жёсткими стульями в общем зале.

— Одна из множества традиционных привилегий артанской знати, — пожал плечами коррехидор, пододвигая к письменному столу стулья с мягкими бархатными сидениями, — давайте, как в прошлый раз разделим издания и будем просматривать статьи с весны. Если упоминалось начало лета, это может быть и июнь, и май. Люди редко запоминают конкретные даты, если событие не имеет к ним прямого отношения, а вот время года — иное дело. Вот и выходит: случилось летом, происходило осенью. Но и май бывает в Кленфилде жарким, практически летним месяцем. Сотрудница библиотеки могла и перепутать.

— А вы сами не помните? Вам тогда было лет пятнадцать, — спросила Рика, надевая очки и пододвигая к себе стопку газет.

— Я в то время жил в Оккунари, — ответил Вил, забирая вторую половину подшивок, — Кленфилд для меня был чем-то очень далёким. Я бывал-то там всего пару раз. А уж газеты и события столицы интересовали меня чуть меньше, нежели никак, — он перелистнул страницы, — вы вот находились гораздо ближе к эпицентру трагедии.

— Мне в том году исполнилось десять, — покачала головой чародейка, — смерть какой-то артистки тоже никак не попадала в сферу интересов.

— В таком случае нам остаётся лишь поиск, — заметил коррехидор и погрузился в изучение газет.

Ему достался «Кленфилский вестник» — газета достаточно официозная и серьёзная, мало вероятно, чтобы подобное издание запятнало себя скандалом, не имеющим отношения к высшему свету.

И он оказался прав, на страницах «Вестника» обнаружилось до обидного мало. В разделе «Происшествия» маленькая заметка:

На представлении «Цирка Хита́ру и Касла» трагически погибла актриса Э́бигайль А́йви во время исполнения сложного и опасного циркового трюка в колесе смерти. Лезвия пронзили тело несчастной девушки во многих местах, и она скончалась до того, как колесо прекратило своё вращение.

Далее автор вопрошал, доколе частные театры будут пренебрегать требованиями безопасности и банальной человеческой логикой, согласно которой, если откуда-то вылетают футовые кинжалы, то рано или поздно они воткнутся в того, кто имеет неосторожность скакать между ними. Статья, подводящая итоги работы Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, содержала упоминание о блестящей работе детектива Дже́рри Са́то, арестовавшего одного из владельцев печально известного цирка. «Господину Рэю Хитару будет предъявлено объявление в преднамеренном убийстве», — сообщил журналисту сам детектив Сато, который умолчал о подробностях «преступления под куполом цирка».

Вил закончил чтение вслух и ожидал реакции чародейки. Ей повезло больше, поскольку в её кучке подшивок находились жёлтые газетёнки, многие из которых не пережили десятилетия, успевшего пролететь с того момента, но тогда они просто наслаждались, смакуя подробности скандала.

— В самый кульминационный момент интереснейшего представления, — с выражением прочла Эрика, и посмотрела поверх очков на собеседника, — тысячи острейших кинжалов пронзили прекрасное тело гимнастки, совершавшей головокружительный трюк на высоте третьего этажа. Лучи фонарей, освещавших этот безумно опасный номер, окрасились в алый цвет, как и струи крови, брызнувшей из колеса смерти прямиком на онемевших от неожиданности зрителей. Зал вскрикнул в один голос, а несколько чувствительных особ рухнули бездыханными.

— Боги мои, каков слог! — воскликнул коррехидор, — «брызнувшие струи крови», «рухнули бездыханными», — низкопробная бульварщина!

— Зато информации поболее, нежели в вашем сухом «Кленфилдском вестнике», — слова Вила показались чародейке обидными, словно она виновата в том, каким слогом писали в попавшихся на её долю газетах! — здесь не только само происшествие описано подробнее, так и ещё дальнейшему расследованию уделено много внимания, — она перевернула несколько газет и открыла страницу заложенную специальной закладкой из цветного картона. Они во множестве имелись на столе.

— Королевская служба дневной безопасности и ночного покоя в лице детектива Джерри Сато не видит сложности в раскрытии данного преступления. Именно, преступления, — пишет журналист, использующий псевдоним Вечное перо, — несчастный случай был так квалифицирован после осмотра аксессуара аттракциона, изготовленного в мастерской господина ДиметрияКубо, известного в столице мастера-затейника, сколотившего приличное состояние на различных цирковых приблудах, — Рика прищурилась, — вас не смущает, Вил, что мы и в этой старой истории наталкиваемся на знакомые имена: цирк помимо неизвестного нам Рэя Хитару принадлежал Акито Каслу, а колесо смерти изготовили в мастерской господина Кубо, найденного намедни мёртвым в своей собственной постели.

— Как умер и упомянутый вами выше Касл, — подхватил Вилохэд, — совпадение? Не очень похоже, скорее уж — закономерность. Читайте дальше! — он даже вперёд подался.

— Далее детектив Сато даёт развёрнутое интервью, в котором он утверждает, что убийство произошло на почве ревности. Красавица-прима украла сердца обоих господ, владеющих на паях заведением, и они оба ухаживали за ней, оба купили обручальные кольца и оба сделали предложения руки и сердца. Жестокосердная красавица отдала предпочтение отнюдь не высокому атлету Хотару, который поставил большинство номеров цирка и сам выступал на сцене. Эбигайль Айви больше пришёлся по душе скромный и тихий господин Касл, избегавший шумных артистических компаний и не замеченный во многочисленных романах, подобно его партнёру по бизнесу. Обвинение было предъявлено, и Рэя Хитару арестовали по обвинению в преднамеренном убийстве, совершённом с особым цинизмом и жестокостью, — Рика перевела дух, — злосчастное колесо смерти было тщательно проверено представителем мастерской-изготовителя и королевским коронером, — продолжила она читать уже следующую заметку, — и они пришли к выводу, что убийца намеренно переставил кинжалы в другие места, нежели артистка привыкла на репетициях и предшествующих убийству выступлениях. Таким образом привычное течение сложнейшего и опаснейшего циркового номера было превращено в самую настоящую казнь. Прекрасная Эбигайль Айви поплатилась жизнью за свою любовь. Ревнивый соперник совершил своё чёрное дело.

Коррехидор по-мальчишески взъерошил себе волосы, чародейка знала, что делает он так в минуты напряжённой работы мысли.

— Подумать только! — воскликнул он, — мастерская, изготовившая приспособление для аттракциона, сама и проводила экспертизу исправности своего же устройства. Удобно. Не представляю, чтобы хоть кто-то добровольно сознался в своих оплошностях. О коронере я вообще молчу! Он осмотрел колесо смерти и признал его вполне исправным. Ещё бы он что-нибудь смыслил в инженерных сооружениях. Но, ладно, читайте дальше.

Рика потянулась к следующей своей закладке.

— Удивительное происшествие в Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя, — прочла она на предпоследней странице газеты. Это был последний майский номер, — из охраняемого здания коррехидории, сбежал подозреваемый в убийстве. Арестант был доставлен туда для допроса и проведения прочих следственных действий, но ему удалось необъяснимым способом испариться из охраняемого кабинета. На окнах отсутствовали решётки, поскольку высота окон второго этажа достаточно высока, дабы не позволить никому выпрыгнуть вниз, сохранив целостность конечностей.

— Давайте я угадаю, кто ухитрился сбежать? — предложил Вил, — и, не став дожидаться разрешения чародейки, назвал имя Рэя Хитару.

— Это не может считаться проявлением вашей блестящей дедукции, — заметила девушка, — поскольку я отбирала статьи именно о нём и убийстве Эбигайль Айви. Но я продолжаю. Коррехидор отказался дать нам хоть какие-то объяснения происходящему, но наш многоуважаемый коллега побеседовал со сведущими людьми и заявил, что беспрецедентный побег убийцы Хитару не обошёлся без применения магии. На другом варианте редакция газеты предпочитает даже не останавливаться, поскольку он предполагает совсем уж нелицеприятные варианты для наших бравых служителей закона. Мы не говорим, что на ум приходит дача взятки или наличие сообщника в рядах самой службы.

— Они не говорят! — возмутился Вил, — но подозревают, видите ли! Так дискредитировать Королевскую службу безопасности — ещё постараться надо! Во- первых, — он выразительно загнул длинный изящный палец, — в коррехидории невозможно применение никаких чар, помимо предусмотренных и разрешённых законом.

Чародейка кивнула. Ей, как никому другому, было известно об этом. В первый раз, когда она вызвала своего фамильяра — крылатый череп незабвенной пёстрой кошечки Тамы, поднялся страшный переполох, завершившийся ворвавшимися в прозекторскую парнями в тартановых беретах с саблями наголо. Дурада потом долго читал ей нотации о безответственном применении магии и заставил написать подробное объяснение с приложением полного списка заклятий, «кои мистрис некромантка намерена практиковать в стенах данного почтенного заведения», а от себя издевательски добавил, что гадания на жениха и привораживание тоже не прокатят. Ими Рике надлежит заниматься в другом, более подходящем месте. У чародейки до сих пор остался неприятный осадок от того случая. Так что Вил был абсолютно прав. Никто не мог просто так использовать магию святая святых Королевской службы.

— Во-вторых, — коррехидор загнул второй палец, — они позабыли, что имели дело с циркачом. Помните, в одной из статей говорилось, что Хитару сам выступал на сцене и поставил большинство трюков. Припрятанная верёвка, тренированность, способность использовать для лазания малейшие выступы и погрешности каменной кладки могли сослужить беглецу добрую службу. А что касательно соучастника, я выражаю глубокое сомнение. Соучастнику куда проще было бы организовать побег заключённого по дороге. Привезти его в коррехидорию, запереть в кабинете для допросов — лишние осложнения. Зачем они? Скажите, чем всё закончилось? Его поймали?

Рика пожала плечами.

— Здесь написано, что беглеца объявили в розыск, газета советовала нашему ведомству напечатать портреты убийцы и пообещать должное вознаграждение за любую информацию. И всё. Я просмотрела газеты до августа месяца и не нашла упоминаний ни о поимке Хитару, ни о чём другом, связанном с этим преступлением. Правда, должна признаться, что моё внимание было сосредоточенно на происшествиях и криминальной хронике.

— Вряд ли иные разделы сообщили бы о подобном. Мы узнали всё, ну, или почти всё, что нам могли сообщить периодические издания, — сказал Вилохэд, вставая из-за стола, — теперь мы знаем, какое дело потребовать из архива. Давайте поступим следующим образом: вернёмся в коррехидорию, командируем Тураду в архив, а сами сходим попить горячего шоколада.

— Можно подумать, омлета госпожи Всюду Сую Свой Нос для вас было мало? — съязвила Рика.

— Как это ни странно, но я успел проголодаться. Может поедим что-нибудь посерьёзнее?

Чародейка согласилась.

Турада с преувеличенным вниманием записал имя и фамилию фигуранта дела, которое ему следовало отыскать в архиве, справился даже о правильности написания фамилии обвиняемого, потом заверил начальника, что всё будет реализовано в лучшем виде и в самые кратчайшие сроки.

— Полагаю, часа мне будет более чем достаточно, — адъютант пригладил свои идеально гладкие волосы, собранные в низкий хвост.

Коррехидор кивнул и вышел из собственной приёмной. Чародейку он нашёл в кабинете коронера, Рика записывала что-то в толстый, весьма растрёпанный журнал.

— У вас появились дела? — спросил с откровенным разочарованием Вил, но девушка подняла голову и ответила:

— Просто не успела всё заполнить накануне. Дайте мне пару минут.

Когда они шли вместе к выходу из коррехидории, от чародейки не укрылись скрыто-заинтересованные взгляды, которыми их провожали встреченные по пути сотрудники. Это могло означать лишь одно: сплетня о невесте Дубового клана, пущенная не в меру любопытным Дурадой пошла гулять по Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя.

Посетить в это время дня «Дом шоколадных грёз» — самое модное и дорогое кафе Кленфилда, решили не только они. Все места были заняты, нарядная публика наслаждалась замечательной выпечкой и различными видами горячего шоколада. Подруга чародейки Эни утверждала, будто бы в меню кафе имеется не только шоколад с крепкими напитками вроде бренди или коньяка, там подают шоколад с перцем и солью. «Это для особых ценителей», — с самым серьёзным видом уверяла она. И, вздохнув, добавляла целую тираду о дороговизне подобных модных местечек и невозможности простой девушки с жалованием учительницы музыки посещать их.

Гостей проводили к столику Дубового клана, Вил с кем-то здоровался, кому-то кивал, некоторые мужчины даже вставали со своих мест, чтобы пожать коррехидору руку.

— Надо было потребовать отдельный кабинет, — пробормотал он, когда очередной пожималец остался позади. Рике идея отдельного кабинета не нравилась из-за того, что это стало бы очередным напоминанием о фальшивой помолвке, а ещё она предпочитала не оставаться с наедине с четвёртым сыном Дубового клана. И было это вовсе не от того, что он хоть в чём-то позволил себе перешагнуть грань приличий, просто чародейка с некоторых пор начала испытывать необъяснимую неловкость наедине с начальником. И ей это совершенно не нравилось.

От этих мыслей её отвлекло меню, которое подал ей Вил. Из интереса девушка прочитала карту напитков от начала и до конца, но солёного шоколада с перцем не обнаружила. Она выбрала классический напиток и блинчики с шоколадной заливкой, а, подумав, присовокупила к этому большой бутерброд с куриной грудкой и помидорами на чёрном поджаренном хлебе.

— Мне показалось странным, — проговорил коррехидор, расправившись с истекающей розовым соком отбивной, — наличие обручального кольца в банковской ячейке первой жертвы. Из газетной статьи следовало, что убитая предпочла Акито Касла, — Рика согласно кивнула. Обвинение строилось на том, что Рэй Хитару из ревности убил женщину, отдавшую свою руку и сердце сопернику.

— По логике, — продолжал Вил, — если Эбигайль Айви приняла предложение, кольцо должно было остаться у отвергнутого претендента, то есть у Хитару. А мы нашли кольцо у Касла.

— Может быть господин Касл отличался скупостью и забрал кольцо у мёртвой невесты, — предположила Рика, — решил оставить, так сказать, для другого, более удачного момента.

— Мог, конечно, — согласился коррехидор, — но это уж как-то совсем странно выглядит. Хотя, газетчики могли и напутать. Почитаем материалы дела, тогда и выводы делать станем.

Улыбчивая официантка с кружевной наколкой на волосах и в фирменном коричневом фартуке подала им бутылку отменно дорогого вина с континента.

— Я не заказывал, — жестом отказался Вил, погружённый в свои мысли, — унесите.

— Это вам передал вон тот господин, — улыбнулась официантка и кивнула в сторону пробиравшегося между столиками высокого пожилого мужчину с чуточку растрёпанными седыми вьющимися волосами.

Рика узнала в нём владельца «Лунного цирка» господина Рэйнольдса.

— Да, да, — воскликнул он на ходу, — это я, окаянный, посмел нарушить покой господина графа, — он поклонился и по материковому обычаю поцеловал руку чародейки, чем нимало её смутил. За сим, не дожидаясь приглашения, уселся за стол.

— У вас какое-то важное событие? — спросил Вил, оценив щедрый подарок.

— Можно и так сказать, — улыбнулся Рэйнольдс, — своего рода — подарок судьбы. Знаете, — доверительно проговорил он, — я всегда с большим скепсисом относился к таким понятиям, как судьба, рок, боги. Но недавно эта самая несуществующая судьба преподнесла мне удивительный сюрприз, заставивший меня переменить свои взгляды самым кардинальным образом.

— Расскажите? — прищурилась Рика. Владелец цирка её раздражал. Вот так запросто усесться за стол к малознакомым людям, посчитав покупку дорогого вина достаточным предлогом для этого.

— Многоуважаемая мистрис Таками, — на чародейку воззрились светло-карие глаза в сеточке глубоких морщин, — не думаю, что подробности моей жизни интересны кому-либо, кроме меня самого. И мне не хотелось бы отягощать столь высокопоставленных господ, как вы и господин Окку, рассказами о своей никчёмной особе. Замечу лишь, что те мечты и чаяния, которые я столь ревностно лелеял много лет, вдруг реализовались сами собой. Почтите меня честью выпить за мою удачу!

Он открыл бутылку и наполнил бокалы.

— Великие боги! — пафосно воскликнул владелец цирка, — прошу простить мне моё глупое неверие, сомненья и минуты слабости, когда я просил у вас смерти по своему малодушию. Я благодарю вас за все блага, коими вы одарили меня, не смотря на все мои недостатки.

Он поднял свой бокал и осушил его. Чародейка и коррехидор последовали его примеру. Рика ломала голову, что за необычный подарок преподнесла ему судьба, и остановилась на том, что ему, должно быть, разрешили купить здание, принадлежавшее Каслу.

Рэйнольдс ещё поразглагольствовал на разные темы, потом удалился к своей компании, которая уже начала приунывать без него.

— Интересно, какая удача улыбнулась этому надоедливому господину? — проговорил Вил, провожая глазами высокую фигуру владельца цирка, всё ещё сохранившего великолепную осанку.

— Я вот тоже ломала над этим голову всё время, пока он сидел с нами, — ответила чародейка, — и склоняюсь к версии разрешения на приобретение столь милого его сердцу здания варьете «Весёлый вечер».

— Я тоже сначала об этом подумал, — сказал Вил, — но потом вспомнил о сетованиях давних лет и засомневался. Хотя, господин владелец цирка производит впечатление типичного пустозвона, эдакого любителя цветисто выражаться, дабы придать своим весьма банальным мыслям больше значения и веса. Поэтому, возможно, вы и правы.

Они доели пирожные и поехали в коррехидорию, Вил выразил надежду, что Турада уже закончил поиски в архиве, и можно будет познакомиться с нашумевшим делом десятилетней давности. К их немалому удивлению адъютант и личный секретарь коррехидора оказался на месте и без документов.

— Меллоун задерживается, — пояснил он, встав при их приближении.

— Меллоун? — поинтересовался Вилохэд, вешая своё пальто, — я не помню, чтобы поручал что-либо сержанту. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь именно вы должны были пойти в архив и принести интересующие меня материалы.

Турада смутился, хотя чародейка полагала, что смущаться этот прилизанный хлыщ просто не способен.

— У меня обнаружились некоторые недоработки, — забормотал он, — я должен был срочным образом доделать работу. Мне ужасно не хотелось хоть в малейшей мере разочаровать ваше сиятельство. Поэтому передоверил полномочия сержанту…,

— И, вероятно, исключительно с целью не разочаровать меня вы сами уселись пить чай? — коррехидор кивнул на чайный поднос на столе Турады, — да, умеете порадовать, — он повернулся и, не говоря больше ни слова, прошёл в кабинет.

Не успел четвёртый сын Дубового клана высказать всё, что у него накипело на душе по адресу адъютанта, как сам предмет обсуждения, красный до корней волос, появился после деликатнейшего стука.

— Сержант Меллоун прибыл из Архива Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, — доложил он, избегая взгляда миндалевидных глаз цвета спелых желудей, — прикажете впустить?

— Сделайте милость, — криво усмехнулся Вилохэд.

Турада поклонился и распахнул дверь, за которой изнывал от нетерпения бесцветный сержант Меллоун с тоненькой ниточкой рыжих усов, которые, как он полагал, придавали ему неотразимую мужественность. В руках он сжимал старенькую серую папку, в каких хранят документы. Он даже не успел раздеться, замер на пороге под удивлённо-осуждающим взглядом Вилохэда, быстро шагнул назад и скинул форменную куртку, берет, пригладил кое-как волосы и предстал перед начальником в более подобающем виде.

— Ваше сиятельство! — поклон по всем правилам, — позвольте доложить, что задание, которое мне дал господин детектив Турада я выполнил, — ещё один поклон.

— Вам удалось найти дело Рэя Хитару? — подался вперёд Вил, а чародейка не сводила глаз с папки. Ей тоже очень хотелось поскорее узнать, как шло расследование.

— Никак нет! — по-молодецки отчеканил сержант, — никаких документов, касаемо названной вами личности в нашем архиве нет!

— Тогда почему вы докладываете, будто выполнили задание? — возмутился коррехидор.

— Я нашёл дело о грабеже при помощи техники тодзиру, — гордо заявил Меллоун, и его щёки даже слегка порозовели. Он явно готовился с подобающей скромностью принять заслуженную похвалу четвёртого сына Дубового клана, — четырнадцать лет тому назад в Кленфилде стали происходить совершенно необъяснимые преступления. Некто, кого не видел ни один живой человек, проникал в дома и похищал множество ценных вещей, среди коих числились ювелирные изделия из серебра и золота, денежные средства в ассигнациях и металлических чеканных монетах и прочая мелочь, навроде редких курительных трубок и табачниц, стоимость коих приближалась к годовому заработку ремесленника средней руки, — сержант выдержал театральную паузу, дабы присутствующие в полной мере смогли оценить его труды, но так и не дождавшись ни похвалы, ни уточняющих вопросов, вынужден был продолжить, — таинственному грабителю удавалось проникать в запертые помещения, залезать на немыслимую для обычного смертного высоту, просачиваясь в столь незначительные отверстия, где могла бы застрять обезьяна.

— Очень любопытно, — сыронизировал коррехидор, — я весь в предвкушении развязки.

— И она не заставила себя долго ждать, — радостно сообщил Меллоун, — одна старая артанка, воспитанная на преданиях о женщинах-воинах, вооружилась кочергой от очага и смело вошла в комнату, когда шум и шорохи, доносившиеся оттуда, нарушили её мирный сон посреди ночи. Храбрая пожилая дама застала в гостиной некоего человека, облачённого с головы до пят в одежды непроглядно-чёрного цвета. Это был, безо всяких сомнений, самый настоящий тодзиру, который, как ни в чём не бывало, перекладывал драгоценности хозяйки из старинного ларца в свою тоже чёрную сумку. Возмущённая подобной наглостью владелица драгоценностей подкралась к негодяю и со всей силы обрушила своё орудие мести ему на голову, — при этих словах чародейка уже не выдержала пафосного повествования и прыснула со смеху, из-за чего немедленно удостоилась осуждающего сержантского взгляда.

— Преступник пал бездыханным к расшитым цветным шёлком домашним туфлям храброй пожилой женщины, — приободрившись, закончил Меллонун, — и справедливость свершилась!

— То, что вы нам только что поведали, — проговорил коррехидор, раздираемый противоречивыми чувствами: с одной стороны он злился на бестолковость подчинённых, неспособных выполнить простейшее задание так, как того требовалось; а с другой — еле сдерживал улыбку, порождённую эпичным повествованием впечатлительного сержанта, — весьма познавательно, однако ж, вас посылали в архив совсем не за этим.

— Я просто воспользовался случаем, милорд, — нимало не смущаясь, ответил Меллоун, — мы с господином Турадой всё ломали голову, каким образом преступникам удалось содеять два леденящих кровь убийства, о коих только и говорят в столице.

— Ах, Турада принимал-таки участие в вашей, — коррехидор замялся, — деятельности?

— Принимал, очень даже принимал. Это он выдвинул предположение о тодзиру. Тем более, что сейчас в столице гастролирует целая труппа тодзиру.

— Уж не о «Лунном ли цирке» идёт речь? — вскинул бровь Вил, — рискну предположить, информация была почерпнута из газет?

— Господин Турада говорит, что настоящий сыщик не должен чураться источников полезной информации, какими бы странными они не выглядели на первый взгляд.

— И каков же итог?

— Убийца — тодзиру, — с готовностью сообщил сержант, — как и четырнадцать лет назад нам нужно подкараулить его на месте преступления и обезвредить.

— Пригласив для этого старушку с кочергой! — не удержалась Рика, — вас не удивило, что особо ловкий, прошедший сложнейшие и болезненные тренировки человек не услышал, как к нему приближается обыкновенная женщина? Да ещё и в летах! По мне так это не особо вяжется с тем, что мне известно о способностях выходцев из Секретных деревень.

— А главное, каков мотив? — подхватил Вил, — зачем тодзиру убивать ни в чём неповинных граждан Артании, да ещё и столь экзотическими методами?

— Когда поймаем убийцу, тогда и узнаем, — последовал уверенный ответ.

— Всё, — воскликнул коррехидор, — прочь с глаз моих! И постарайтесь не попадаться мне в ближайшие день-два. Свободны. Если я случайно ещё раз услышу в коррехидории разговоры о тодзиру, вампирах и прочей лабуде, знайте, вы получите взыскание самым первым.

Меллоун беспомощно моргал, потом поклонился и покинул кабинет коррехидора Кленфилда.

— Каков! — продолжал возмущаться Вилохэд, — вместо того, чтобы просто выполнить то, что от него требовалось, откопал никому не нужное дело о якобы тодзиру, которого оглушила самая банальная бабка с кочергой. Придётся нам самим идти в подвал и глотать архивную пыль. Я просто не верю, будто дело об убийстве цирковой артистки могло испариться безо всякого следа.

В дверь деликатно постучали, и Турада поспешно доложил, что он сам уже успел сходить в архив и прояснить вопрос с таинственным исчезновением дела Хитару.

— Сержант Меллоун просто не понял, что ему сказал старший архивариус, — чуть запыхавшись, доложил он, — дело в отношении одного из владельцев цирка Рэя Хитару было прекращено за недостаточностью улик либо по причине признания произошедшего несчастным случаем. В архиве нашлась записка от детектива Джерри Сато о переводе дела из уголовного в гражданское. Записку я принёс.

Турада с поклоном положил перед коррехидором пожелтевший листок бумаги, где довольно-таки разборчивым почерком было написано то, о чём он только что сказал.

— Дело, которым мы с вами занимаемся в последние дни, — заметлл Вилохэд уже на улице, — напоминает мне худший кошмар моего детства — зелёный лабиринт в имении бабушки из маминого клана. Вроде бы ничего особенного: подстриженные кусты, высотой чуть больше роста взрослого мужчины, лавочки и шутихи, навроде произвольно включающихся фонтанчиков воды, повороты и тупички с заботливо разложенными на тарелочках рисовыми пирожками и чайными приборами. Но ощущение невозможности выйти портило аппетит и настроение. Мне едва сравнялось семь, когда мои старшие братья-близнецы пообещав мне «незабываемо интересное развлечение», запихнули со смешками в лабиринт и сбежали.

— А вы? — у чародейки тоже была старшая сестра, и Рика прекрасно понимала чувства Вилохэда.

— Я провёл в лабиринте около двух часов. Из чувства гордости и противоречия не плакал и не позвал на помощь. Бродил, как неприкаянная душа, по опостылившим коридорам, пока Фибс не нашёл меня. Я устал и заснул на резной скамейке в одном из гротов, образованных ветками глицинии. Он рассказал мне, что в бабушкином лабиринте имелся один секрет: нужно было всего лишь чередовать повороты направо и налево, а без этого человек постоянно натыкался на тупики и ему казалось, будто выхода нет вовсе. Вот и с нашими убийствами у меня точно такое же чувство: бродим по коридорам рассуждений, сидим в тупиках ложных выводов. Словно нечто важное ускользает от нашего внимания, что-то очевидное, что поставит в наших рассуждениях всё на свои места.

Он помолчал немного, а потом продолжил:

— Из людей, имевших отношение к делу Хитару остаётся Джерри Сато. Полагаю, речь идёт о Мировом судье Кленфилда, который носит такие же имя и фамилию. Поедем в Судейскую палату и поговорим с ним.

Рике ещё не приходилось бывать в храме правосудия, и большое серое здание, тяжёлой грудой нависающее над хилыми деревцами совсем недавно разбитого сквера, производило впечатление. Хотелось как-то стать серьёзнее и говорить тише.

— Судья Сато? — зачем-то переспросил молодой парень на вахте, — его нет. Уже шестой час. Господин судья сразу после обеда отбыли. У него слушания сегодня только в первой половине дня.

Он записал для четвёртого сына Дубового клана адрес мирового судьи, и даже попытался рассказать, как найти его особняк. Вил поблагодарил, но заверил, что отыскать нужный адрес не составит большого труда.

Дом Мирового судьи Артанской столицы располагался на холме неподалёку от Кленового дворца. Ворота с переплетением ветвей цветущей сакуры недвусмысленно указывали, что господин Сато принадлежит к клану Сакуры — канувшей в прошлое правящей династии. Встретили их с подобающим уважением. Чародейке оставалось лишь гадать: знали ли графа Окку в лицо, или вышколенные слуги судьи с глубоким уважением относились ко всем, приходящим в дом.

Медлительный дворецкий с плечами и руками бывшего борца сообщил, что господин Сато проводит время в королевском мужском клубе, где его и можно найти. Вил уточнил на всякий случай, имеется ли ввиду клуб «Красные и зелёные клёны», тот кивнул с глубоким достоинством, подтверждая правильность предположения.

Закрытый мужской клуб «Красные и зелёные клёны» был их следующей целью. Швейцар в форменной красно-зелёной ливрее почтительным поклоном приветствовал Вилохэда, а на чародейку посмотрел свозь монокль в правом глазу и вопросил со строгостью пожилого учителя, что именно собирается делать юная дама в мужском клубе?

— Юная дама, к вашему сведению, является коронером его королевского величества Элиаса и офицером службы дневной безопасности и ночного покоя, — отчеканила Рика, — и я нахожусь при исполнении служебных обязанностей вместе с коррехидором Кленфилда — графом Окку. А в вашем клубе собираюсь эти самые обязанности исполнять, и мне глубоко всё равно, мужской ваш клуб или женский. Препятствуя мне, вы препятствуйте правосудию, — взгляд зелёных глаз из-под меховых полей зимней шляпки не обещал ничего хорошего.

— Дженкинс, пожалуйста, — попросил коррехидор, — пропустите мистрис Таками. В порядке исключения и личного одолжения.

Швейцар поколебался секунду, но, когда Вил заверил, что всю ответственность за такую неслыханную дерзость он берёт на себя, и пригласил и чародейку.

Рика впервые оказалась в мужском клубе, да ещё королевском, да ещё и закрытом. Она понимала, что сюда вряд ли пропускают особ женского пола, поэтому как на неё с нескрываемым любопытством смотрели абсолютно все от прислуги до сильных мира сего, вознамерившихся скоротать вечерок в обществе столь же обременённых властью и деньгами собратьев. Один экспрессивный господин в национальном артанском шёлковом одеянии даже выронил трубку, когда увидел шествующую через общую залу чародейку. Ему не хватало только осенить себя знаком, отвращающим духов и демонов.

— Не обращайте внимания, — негромко посоветовал Вил, — станьте снова невестой Дубового клана, а из этого следует, что, если вы находитесь здесь, значит имеете полное право.

— Вилли, Эрика, — послышался знакомый голос, и чародейка увидела высокую фигуру отца Вилохэда, который выпивал в компании немолодых господ, за столом в углу, — что привело моих дорогих детей в клуб?

— Детей? — поднял брови в шутливом удивлении мужчина с поседевшими волосами и старомодной бородкой.

— Неужто твоей проницательности, дорогой мой До́ро, не хватает, чтобы самому догадаться? — с хитрым прищуром вопросом на вопрос ответил сэр Ге́вин.

— Отец, — поклонился Вил, — господа, — второй поклон в сторону собутыльников герцога, — моё глубочайшее почтение.

— Смело, — похвалил герцог Окку сына, — смело, безрассудно, но в посещении с невестой мужского клуба есть свой шик.

— Исключительно по долгу службы, — с притворным сочувствием вздохнул коррехидор, — к сожалению мы вынуждены побеспокоить Мирового судью.

— Сато? — переспросил отец и засмеялся, — этот затворник по своему обыкновению уединился в кабинете. Я всегда утверждал, мужчинам, чурающимся хорошей компании, выпивки и старой доброй трубки, нельзя доверять. Он на втором этаже. Надеюсь, Сато не придёт в голову спустить с лестницы незваных гостей, рискнувших нарушить его уединение и спокойную дрёму под треск поленьев в камине, — он захохотал собственной шутке.

Коррехидор поблагодарил за информацию, выразил сожаление, что они с Рикой обречены выполнять свой долг перед Кленовой короной вместо того, чтобы коротать этот чудесный февральский вечер в хорошей компании, и пошли наверх.

— Зачем нужны кабинеты? — шёпотом поинтересовалась чародейка, оглядывая роскошные двери с резьбой в виде листьев пальчатого клёна в коридоре второго этажа, — ведь это не то, о чём я подумала?

— А о чём вы подумали? — Вил заглянул ей в глаза.

— Ну, — смутилась девушка, — сюда же женщин не пускают, значит, здесь не — отель любви…

— Интересные у вас возникают мысли, — не удержался Вилохэд, — но я вас разочарую: кабинеты в «Клёнах» служат для более прозаических целей, нежели возможность проведения времени в обществе представительниц прекрасного пола. Там обычно отсыпаются те, кто напился до неприличного состояния.

— Но ваш отец сказал, что Сато — непьющий, — Рике совсем не пришлась по вкусу ирония, с какой Вил ответил на её вопрос.

— Или те, кто хочет просто побыть один, никого не видеть, не вести пустых разговоров, словом, ни с кем не общаться. Судя по полоске света из-под двери, единственный из обитаемых кабинетов — это здесь.