Сны куклы

Глава 8 ЛОЖНЫЕ ВЫВОДЫ

Рика еле дождалась утра. Идея следственного эксперимента буквально завладела её умом, и она так торопилась на работу, что даже не отвечала на многозначительные намёки старшей сестры квартирной хозяйки.

Вилохэд тоже пребывал в некотором возбуждении. Он уже успел отправить сержанта Меллоуна по нужному адресу, велев не церемониться с подозреваемым и предварительно помариновать его в карете на улице.

Чародейка буквально влетела в кабинет, и Вил не мог не заметить, насколько ей идёт естественный румянец, на улице снова подморозило, и вся вода, весело стекавшая из водосточных труб, превратилась в сплошной слой льда.

— У меня всё готово, — сообщила она после короткого приветственного кивка, — где будет устанавливать наблюдающее заклятие?

— В другом крыле задания, — коррехидор резко поднялся со стула, — идёмте. Думаю, скоро пожалует наш клиент.

Кабинет, где десятилетие назад происходили драматические события, находился в конце коридора по торцу.

— А мы спрячемся в соседней комнате, — Вил открыл ключом вторую дверь, что была рядом, — сейчас тут что-то вроде склада для старых документов. И они вернулись назад.

Чародейка огляделась, в кабинете (явно необитаемом, ибо на письменном столе не было ни единой бумаги, а в чернильнице чернил) имелся обширный стол, пара стульев, один из которых Вил немедленно поставил на середину комнаты (он предназначался для подопытного), шкафы и тумбочка с пустым кувшином для воды.

— Колдовать лучше в соседнем кабинете, — предложил Вил и подхватил вещи чародейки.

Из саквояжа Рика извлекла два маленьких карманных зеркальца, склянку с нелюбимым ею маслом усьмы, но тут уж без него никуда. Вызвала Таму. Бывшая кошка позёвывала сначала, потом узрела Вилохэда, сразу оживилась, кокетливо затрепыхала крылышками бабочки-бражника и пролетела у лица коррехидора, чуть не задев его по щеке.

— Хватит воображать, — осадила её чародейка, — время не ждёт. За работу.

На маленькое медное блюдечко, уже хорошо знакомое Вилу по прежним ритуалам, Рика высыпала четыре ягоды вороньего глаза и вытряхнула из маленькой пробирки нечто, напоминающее засохшие потроха. Коррехидор подумал, что это, должно быть, и есть печень летучей мыши, которую девушка упоминала накануне в числе необходимых ингредиентов. Затем она каменным пестиком растёрла содержимое в равномерную кашу, щедро полила терпко пахнущим эфирным маслом и подожгла щелчком пальцев.

Вил подумал, что очень мудро было выбрать для ритуала архив, потому как запах от загоревшихся составляющих был весьма специфичен и ярок. Фамильяр, не теряя времени, начал бешено кружить вокруг дымных струй, от этого они принялись соединяться в некое подобие шнуров, какие обычно плетут при храмах. Насчитывалось их ровно три. Когда дымные шнуры приобрели нужную плотность, череп любимой кошки ухвати один зубами и с явным усилием оторвал его от блюдца. Затем Тама потащила шнур и продела сквозь два зеркала, словно ловко вдевала нитку в иголку. Как только зубастая костяная мордочка появилась с обратной стороны второго зеркальца, дымная струя причудливого плетения исчезла вовсе, осев крошечным облачком на поверхности. Потом призрачный череп ухватил один из оставшихся шнуров, они продолжали медленно колыхаться, дотянувшись почти до самого потолка, и снова промчалась сквозь оба зеркала. Однако на сей раз шнур не растворился в воздухе, а продолжал тянуться следом. Тама же с самым что ни на есть деловым видом направилась к лицу коррехидора. Тот инстинктивно отшатнулся.

— Закрывайте глаза, — велела чародейка, — нужно установить связь зеркал с вашими глазами, чтобы видеть то, что произойдёт в соседней комнате.

— Ваш фамильяр намеревается пролететь сквозь мою голову? — с сомнением проговорил Вил, прикрывая лицо рукой, — я против. Если так, будете наблюдать сами.

— Нет, не бойтесь, — засмеялась чародейка, — ничего подобного не потребуется, — просто прикройте глаза и не дёргайтесь. Обещаю, больно не будет.

Вил сомневался, но послушно прикрыл веки и напряжённо замер.

Он не видел, как череп трёхцветной кошки подлетел к его лицу, хитро оглянулся на хозяйку, ткнулся по очереди носом в оба закрытых глаза, а потом нахально лизнул призрачным лиловым язычком в губы.

Рика молча показала Таме кулак, и разрешила начальнику открыть глаза. Завершение ритуала с глазами чародейки Вил уже видел, удивившись лишь облизыванию губ, но причислил это к выражению особой любви к бывшей хозяйке, а зардевшиеся от этого щёки чародейки — к мысленному напряжению при замыкании магических цепей. Никаких особых изменений он не ощутил, разве что в левом глазу угнездилось лёгкое ощущение дискомфорта, наподобие того, что случается, если в глаза попадает морская вода.

Рика припрятала одно зеркальце на письменном столе кабинета, а второе разместила в архиве тоже на столе. К удивлению Вилохэда, когда он заглянул туда, он увидел вовсе не своё отражение, а соседнюю комнату со стулом в самой середине, закрытой входной дверью и несколько грязноватым окном.

— Пойду туда, — сказал он, — Меллоун должен привести Хитару с минуты на минуту.

Чародейка видела через зеркало, как коррехидор вошёл в соседний кабинет, уселся за стол, потом ослабил ворот, встал и приоткрыл окно. Топили в коррехидории на славу, иногда даже перебарщивали.

Около десяти минут прошло в томительном, но совершенно пустом ожидании, затем в дверь постучали. Рика напряглась. Вот. Сейчас начнётся. Но вопреки ожиданиям чародейки, в кабинете появился сержант Меллоун, и был он совершенно один. Рика прекрасно видела, что за открытой настежь дверью нет никого. Вид сержант имел встревоженный и принялся что-то эмоционально объяснять нахмурившемуся коррехидору, кивая при этом куда-то в сторону окна. Рика отлично видела изображение происходящего в соседнем кабинете, но не слышала ни слова из доклада Меллоуна. Они договорились, что девушка не будет выходить из комнаты, пока Вил сам не придёт к ней, и вот теперь она буквально сгорала от любопытства, гадая, почему подозреваемый не появился в коррехидории сегодняшним утром. Потом оба офицера спешно покинули комнату.

— Собирайтесь, — велел чародейке четвёртый сын Дубового клана, распахнув дверь, — Рэйнольдс Хито скончался сегодняшней ночью.

— Убит? — округлила глаза Рика.

— Меллоун точно сказать не может. Надо самим посмотреть.

Всю дорогу до отеля на улице Белых тополей, а она заняла прилично времени из-за гололёда, Рика выпытывала у сержанта Меллоуна подробности. Тот жался, и отвечал по возможности односложно. То ли стеснялся начальника, то ли взбудораженная неожиданной новостью чародейка производила на него угнетающее впечатление. В итоге Рике удалось узнать, что труп владельца «Лунного цирка» и по совместительству главного подозреваемого в их снова развалившемся по всем швам деле нашла горничная вместе с самим Меллоуном. Он спросил на рецепции, где господин Рэйнольдс. Дежурный бросил взгляд на стойку с ключами и ответил, что вышеозначенный господин изволит находиться в своём номере на третьем этаже, куда отправился прошлым вечером и с тех пор не выходил.

Меллоун поднялся в номер 312 и постучал в дверь с приличествующей случаю суровостью и громкостью. Когда на стук не последовало ответа, он повторил попытку, а затем заручился помощью горничной, которая открыла дверь своим ключом после предъявления амулета Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя. В номере и обнаружился господин Рэйнольдс в собственной постели. Он был бесповоротно и окончательно мёртв.

— У него только тоненькая струйка застывшей крови изо рта была, — сказал Меллоун, бросая исподволь взгляды на чародейку, — уверен, это дело рук всё тех же тодзиру. Говорят, они могут иголкой человеку сердце проткнуть, и никаких следов не останется.

— Иголка слишком коротка, — возразила Рика, — до сердца не достать.

— Тогда тонкой спицей, — не унимался сержант, — её хоть в сапоге, хоть в причёске припрятать можно.

Рика не стала углубляться в обсуждение данного вопроса. Ей было совершенно неинтересно разубеждать собеседника под скептическое хмыканье Вила, да и к тому же они уже доехали до отеля «Королевская милость» — самого фешенебельного отеля Артанской столицы.

В номер 312 их провели без лишней волокиты, чародейка отметила, что у дверей номера стоял рядовой в королевском тартане, вытянувшийся в струнку и отдавший честь по всем правилам. Вил махнул рукой, и они прошли внутрь. Как ни хотелось Меллоуну принять горячее участие в расследовании, ему пришлось изнывать от любопытства снаружи.

Рика на ходу наколдовала на руки защитную плёнку, вошла в номер и сразу же раздвинула шторы, потому что в комнате витал запах табака и свежей крови. Номер, естественно, был роскошен: от тёмно-зелёных занавесок толстого шёлка, до двуспальной кровати под кружевным балдахином на староконтитентальный манер.

«Уже четвёртый», — невесело подумала про себя чародейка, подходя к кровати. Рэйнольдс лежал, укрывшись по самую шею. Лежал он на спине, и, казалось, пожилой человек крепко спит. Если бы не тоненькая струйка крови, вытекающая из плотно сжатых губ. Рика откинула одеяло. Простыни не были смятыми, да и ночная одежда в полном порядке. Крови совсем немного. Поза и спокойное выражение лица почившего говорили в пользу естественной смерти.

Вил с опаской заглядывал через плечо девушки и к своему облегчению не увидел ничего особенно мерзкого.

— Что скажете? — спросил он.

— Навскидку предположу, что мужчина скончался от внутреннего кровотечения, — чародейка перевернула тело в поисках дополнительных повреждений, но ни на голове, ни на шее, ни на руках не обнаружилось ничего подозрительного, — точнее определю в коррехидории после вскрытия.

— Как человек может заиметь внутреннее кровотечение и не заметить этого настолько, чтобы умереть от него?

— Вы какие запахи учуяли в номере? — спросила Рика, вытаскивая зеркало на ручке, она собиралась делать тест на магию.

— Обычные гостиничные запахи, — пожал плечами Вил, — табак, спиртное, по-моему, весьма крепкое, а ещё запах пыльных штор. Вблизи — отчётливо различаю запах крови.

— У вас прекрасное обоняние, — похвалила чародейка, — Рэйнольдс вполне мог страдать язвой желудка, боль от которой заглушал бренди и коньяком, — она бросила выразительный взгляд на початые бутылки небольшого, но подобранного со вкусом бара, — это не такая уж редко встречающаяся смерть.

Они осмотрели номер. Владелец цирка имел на удивление мало вещей. Все его вещи были относительно новые, отличного качества, но при этом какие-то безликие. Никаких магографических карточек, писем или дневников. Одни лишь счета из отеля и дорогих ресторий.

— Может быть артисты его труппы прольют свет на личность таинственного господина Рэйнольдса, — проговорил Вил.

— А ведь это более, чем странно, — заметила чародейка, вешая на спинку стула бархатный пиджак, в карманах которого не обнаружилось ничего, кроме табачных крошек и носового платка, — почему здесь нет никого их них? Разве смерть хозяина не должна была их взволновать?

Вил пожал плечами.

— Возможно, они пока не знают об этом. Положим, у них было не принято беспокоить по утрам шефа, или труппа живёт на другом этаже, или они с раннего утра отбыли в театр, да ещё множество различных причин. Пойдёмте и спросим их самих.

Мелллоун был, наконец, допущен в комнату и ему было поручено проследить за отправкой трупа в коррехидорию.

— Мы должны убедиться, что смерть подозреваемого вызвана естественными причинами, — заключил Вил.

На рецепции сменился дежурный, теперь там скучала девушка с усталым лицом. Она полистала шикарную книгу в кожаном переплёте со стилизованными кленовыми листьями, собранными в некое подобие королевского герба, и сообщила, что артисты «Лунного цирка» размещаются в номере по соседству от господина Рэйнольдса, и номер этот 313.

— Как? — не понял коррехидор, — для всей труппы снимается один номер?

— А что? — с видом человека, навидавшегося на своём веку и не таких причуд, спросила дежурная, — это их личное дело. Может, денежки экономят, может ещё почему. Моё-то какое дело! Их тут пятеро вписано: трое мужчин и две женщины.

— Более чем странно, — продолжал свою мысль Вил, пока они поднимались по широкой лестнице с красным ковром, — для разнополой группы снимать один номер. Даже, если предположить, будто ледяная красавица спала в номере Рэйнольдса.

— Не спала, — возразила Рика, — по крайней мере на постоянной основе. Я не заметила ни малейших следов присутствия женщины. Хотя бы волосы на щётке у зеркала остаться были бы должны. Или второй бокал. Нет, сэр, наш подозреваемый не жил вместе со своей примой. Приглашал, возможно, но номера с ней не делил.

— Забавная штука судьба, — Вил постучал в дверь номера 313, — на днях Рэйнольдс празднует смерть недругов, а теперь сам едет в труповозной карете.

Ответа на стук не последовало.

— Отсюда кто-нибудь выходил? — обратился он к рядовому, дежурившему у двери соседнего номера.

— Никак нет, милорд, — отчеканил тот и снова приложил руку ко лбу, — с момента прибытия господина сержанта я стою тут на часах и могу утверждать, что никто в номер 313 не входил, и никто оттуда не выходил.

Несколько напуганная горничная отперла дверь номера своим ключом, но, отступив на шаг, вытягивала шею в надежде первой из сотрудников отеля увидеть что-то интересное.

Номер 313 оказался совершенно пуст.

Это был родной брат номера Рэйнольдса, только кровать стояла у противоположной стены. В номере царил полнейший беспорядок. По полу, кровати, креслам были разбросаны костюмы, вещи, остатки еды в коробках с резными палочками из Делящей небо, пустые бутылки из-под недорогого спиртного и всё.

— Всё страньше и страньше, — пропел Вил песенку из детской оперы, бывшей популярной во время его детства, — куда подевались артисты? Футоны не разложены, и, похоже, на кровати тоже никто не спал. Впечатление такое, будто постояльцы номера 313 в спешке покинули гостиницу.

— Сбежали, — уточнила Рика, не без брезгливости поднимая предмет женского нижнего белья, — побросали вещи и сбежали. Похоже, кто-то из них увидел мёртвого господина, испугался и подбил труппу исчезнуть безо всякого следа.

— Это я уже понял, — коррехидор оттолкнул ногой стёганые футоны для сна, — но почему они жили в таких собачьих условиях, спали вповалку на полу, и их, по всей видимости, это устраивало.

— Кто знает, — философски заметила чародейка, — экономили, похоже. Ели и пили вскладчину. Есть крошечная вероятность, что мы найдём их в театре, но что-то сомневаюсь.

Личных вещей у артистов то ли не было вовсе, то ли они унесли их с собой. Хотя, Рике подумалось, что они могли часть своего хозяйства хранить в театре. Об артистах сотрудники отеля ничего определённого сказать не могли. Они не шумели, но в номер к себе пускали с большой неохотой.

— У них всегда такой беспорядок был? — спросила чародейка горничную третьего этажа.

Та заглянула внутрь, её большие серые глаза стали ещё больше, и девушка отрицательно затрясла головой.

— Нет, куда там! Ничего подобного у них в номере я не видывала. Неохотно пускали, это было. Но порядок при этом содержали армейский. Матрасы все были аккуратно собраны, вещи на своих местах. Даже обувку свою носками к выходу всегда разворачивали. Полотенца и простыни не марали. Уж даже не знаю, что с ними приключилось, что они такое безобразие устроить удумали…

Выслушивать предположения осведомлённой в привычках постояльцев горничной они не стали, просто Вил поблагодарил её за содействие с таким холодным аристократизмом, что у бедняжки отпала всяческая охота дальше делиться своими соображениями.

— Вы завтракали? — поинтересовался коррехидор уже на улице.

— Да, — кивнула Рика, — попробовала бы я улизнуть без завтрака. Для этого надо на полтора часа раньше вставать.

— А я вот не успел. Не соблаговолит ли прекрасная дама составить мне компанию?

Прекрасная дама усмехнулась, но отказалась.

— Мне ещё вскрытие делать. Переполненный желудок при этом не самое лучшее подспорье.

— Значит, и у вас бывают позывы тошноты! — с ликованием воскликнул Вил.

— Не без этого, — насупилась чародейка, ей столь откровенная радость собеседника совершенно не понравилась, — некромант ты или нет, а физиологические реакции никуда не денешь. Хоть я и привыкла, но делать вскрытие на сытый желудок — удовольствие куда как ниже среднего.

Вил отвёз её в коррехидорию, а сам отправился в кафе.

— Искренне надеюсь на вскрытие без сюрпризов, — проговорил он, — очень не хотелось бы попрощаться с только что съеденным завтраком.

Рика кивнула, она тоже на это надеялась, но в глубине души уже угнездилось сомненье. Что-то в покойном ей не понравилось. Подумав, она решила, что это — поза. Обычно прободение язвы сопровождается весьма сильными болями, и человек инстинктивно принимает позу зародыша, схватившись за живот. Рэйнольдс же лежал на спине, вытянулся на кровати во весь свой немаленький рост.

— Ладно, — сказала она самой себе, — разберусь потом, в пустых догадках толку мало.

Труп Рэйнольдса уже не только доставили, но и раздели. Он лежал на холодной каменной поверхности стола в прозекторской. Рядом красовалась записка, и по корявым буквам чародейка безошибочно угадала автора — сержант Меллоун. Он сообщал, что вскрытие нужно произвести со всей возможной оперативностью, поскольку после трёх часов по полудни приедут из похоронного агентства и заберут труп для подготовки к торжественной церемонии погребения.

Она усмехнулась, отправила послание в мусорное ведро, переоделась с старенькое тёмное платье и специальный халат. Рика ещё осенью наколдовала особое влагоотталкивающее заклятие, чтобы на халате не оставалось следов крови. Покрыть руки подобной плёнкой (чародейка не признавала перчаток, в них терялась чувствительность пальцев, и заглушалась магия) было делом пары секунд. Тама радостная вылетела из духовного плана, но обнаружив, что коррехидора нет и в помине, взгрустнула, повесив свои чёрно-золотистые призрачные крылышки, примостилась на плече хозяйки, совсем по-кошачьи потеревшись о щёку Рики.

— Хватит бездельничать, — приказала чародейка, — помогай.

Тама откровенно вздохнула, взлетела и сделала свет от светильника не потолке ярче, как всегда делала во время работы своей хозяйки.

Произведённый разрез подтвердил худшие опасения: крови было много, слишком много для простого прободения язвы. Брюшная полость была буквально заполнена ею. Соответствующее заклятие убрало кровь.

Когда пришёл прилизанный Дурада и не без издевки поинтересовался, готова ли госпожа чародейка встретиться с четвёртым сыном Дубового клана, Рика уже не только закончила, но и успела написать заключение. Слова «Дубовый клан» были произнесены с особым значением, даже он глаза завёл, от чего Рике захотелось навести на него какую-нибудь порчу, навроде болячки на злокозненный язык. Она подавила в себе это шальное желание, окинула пришельца холодным оценивающим взглядом (спасибо барду — выходцу из Делящей небо по имени Нодивара) и ответила, что в данный момент она закончила со своими профессиональными обязанностями и готова наведаться в кабинет графа Окку в любое удобное для него время.

— Думается, что его сиятельству любое время покажется удобным, дабы лицезреть вас, — заявил нахальный адъютант после глубокомысленного раздумья, — но он просил передать, чтобы вы не особенно задерживались.

Рика кивнула и выпроводила Дураду, демонстративно отворив дверь прозекторской с залитым кровью столом и зашитым трупом.

— Я бы хотела уточнить кое-какие детали, — выразительно поигрывая скальпелем проговорила она, — не желаете составить мне компанию? Подержите ноги, например.

И с удовлетворением отметила, как побледнел личный секретарь и адъютант коррехидора Кленфилда, живое воображение которого уже успело нарисовать яркую картину предложенной помощи. Он сглотнул, с явным усилием оторвал взгляд от тела Рэйнольдса и забормотал нечто невразумительное по поводу собственной занятости и важного поручения его сиятельства, кое требует его немедленного присутствия.

— Хорошо, — милостиво разрешила чародейка, — идите, делайте свои дела. Я справлюсь и одна.

Второго приглашения ему не потребовалось. Турада выскочил из кабинета со максимальной скоростью, позволявший сохранить какие-то остатки достоинства.

Рика посмеялась про себя, переоделась в своё нарядное платье и пошла к Вилохэду. Заключение лежало у неё в сумочке.

— Что скажете? — спросил коррехидор, не успела за ней закрыться дверь.

— Ничего утешительного сказать не могу, — девушка вытащила заключение, — прочтёте или мне на словах объяснить?

— Я предпочёл бы на словах.

— Хорошо, — она села не стул у большого, уже знакомого письменного стола, — если коротко, то господина Рэйнольдса убили. Убили точно также, как и его предполагаемого приятеля молодости, владельца магазинчика «Шляпа фокусника» и Мирового судью Сато. При полной целостности кожных покров и мышц его внутренности были в буквальном смысле изрезаны на куски. У меня, конечно, ещё пока совсем мало опыта на поприще коронера, но могу сказать, что внутренности предполагаемого Хитару Рэя напоминали принесённых в жертву свиней в Оккунари.

Вил поёжился.

— Очень мило с вашей стороны, что вы избавили меня от этого познавательного зрелища.

— На месте преступления от вашего присутствия ещё может быть толк, — усмехнулась девушка, — но вот при вскрытии нет никакой необходимости подвергать вас лишнему стрессу.

— Получается, наша версия о «Бледном мстителе» развалилась на корню? — спросил он, — мститель становится очередной жертвой. Тот ещё поворот, в самый раз для приключенческого романа, но вот я только ума не приложу, что же нам с вами делать с таким поворотом.

— Поедемте в «Лунный цирк», вдруг все артисты на месте, и мы зря возводили на них напраслину, — предложила чародейка, — они или директор смогут чем-то помочь.

Возле здания цирка стояли люди и обсуждали объявление, наискось перекрывавшее уже знакомую афишу с кукольно-прекрасной Эбой. Его чёрные буквы информировали об отмене представления. Вил протиснулся сквозь толпу зевак, и они вошли в здание.

— Господа, господа, — жалобно проговорил спешивший им навстречу мужчина, — я уже устал повторять, что деньги за приобретённые билеты будут возвращены, незачем сюда заходить. У нас несчастье, имейте совесть, господа.

Он оказался невысоким, полненьким, гладко выбритым с аккуратно разложенными остатками волос на лысеющей голове. Весь его вид от румяных щёчек и округлого животика до покрасневшего носа выдавал любителя плотно покушать, который к тому же не чурается доброй выпивки.

Вил предъявил амулет коррехидора, мужчина обречённо кивнул и представился:

— Уи́к Кураса́ки, несчастный директор осиротевшего «Лунного цирка» к вашим услугам, — он вытащил носовой платок и вытер вспотевший лоб, — проходите ко мне в кабинет. Я просто не знаю, что делать. Господин Рэйнольдс скончался. Какой удар. Артисты шляются неизвестно где, люди, уже скупившие билеты на все предстоящие выходные осаждают театр. Я в растерянности, просто ума не приложу, каким образом стану выбираться из этой ужасающей трясины!

Из эмоционального потока слов, продолжающего изливаться на пришедших, стало ясно, что никто из артистов в театре сегодня не появлялся, господин Рэйнольдс завещания не оставил, и кто станет заниматься его делами непонятно.

— У меня и так забот хватает, — пожаловался Курасаки, — несчастные случаи на минувшей неделе прямо-таки один за другим шли. Сначала декорация на приходящую уборщицу рухнула, да так неудачно, что несчастная женщина сломала обе руки. В среду и того чище, рабочий сцены с колосняков упал. Мы сперва подумали, что спьяну, так ведь нет, трезвым оказался. Ушибся, колено выбил, но, хвала богам, остался живым. А мне мало того, платить за лечение, так ещё и без рабочего остался.

Он снова вздохнул.

— И несчастья наши на том не закончились, — продолжал Курасаки, не дождавшись сочувственных слов от коррехидора, — костюмерша обварилась, да так, что слегла в постель. Умудрилась на себя полный чайник кипятка опрокинуть. Тут уж я платить отказался, а она гнёт своё, мол, произошло это в театре, то есть на работе. И ещё смеет утверждать, будто кто-то её под руку толкнул. Я её спрашиваю, кто же это такой быть мог, когда ты в гордом одиночестве чай пить собиралась? А она про какое-то колдовское существо болтать приняоась. Прямо истерику устроила, мол, на театр кто-то порчу навёл, впору чародея приглашать. Хозяин не велел. Сказал, что нечего позориться, да и для репутации театра это на пользу не пойдёт.

— Могу я осмотреть гримёрки труппы? — спросила Рика, нечто в рассказе директора «Лунного цирка» привлекло её внимание. Как-то многовато совпадений и несчастных случаев за столь короткий срок.

— Это госпожа Таками, — лениво ответил Вилохэд на вопросительный взгляд директора театра, — она — королевский коронер и чародейка. Пользуйтесь возможностью.

— Прошу, буду признателен, — поклонился Курасаки. Он встал и показал дорогу.

Гримёрок было две. Судя по костюмам, одна из них принадлежала женщинам. Там Рика заметила знакомое по представлению платье, а вторая мужчинам. В ней стоял застарелый запах табака, а вдоль стены примостилось бутафорское оружие. В углу грудой была свалена обувь.

— Заподозрили что-нибудь? — спросил Вил после того, как шаги директора Курасаки стихли в отдалении.

— Не исключено, — ответила чародейка, сосредоточенно прислушивавшаяся к внутренним ощущениям. Она пыталась уловить отголоски колдовства.

В мужской гримёрке было чисто. Она порылась для порядка в выдвижных ящиках стола, но кроме самой обычной бытовой ерунды не нашла ничего интересного.

В гримёрке женщин порядка было побольше, и с первого взгляда определялось зеркало примы. Количество баночек, пузырёчков и кисточек на нём значительно превосходило более скромный уголок напарницы. Через спинку стула свисала дорогая эшвильская шаль, небрежно брошенная в спешке.

При входе что-то шевельнуло волоски на шее чародейки, словно лёгонькое дуновение прохладного ветерка. Так. Рика остановилась, она точно знала, что ощутила отголосок магии. Закрыла глаза, сосредоточилась — ничего. На помощь, как всегда, пришло зеркало Пикелоу. Тест показал присутствие магии земли. Вилохэд из вежливости не стал смотреть на песочную красотку, со страстью сжимавшую свои огромные груди. Чародей, живший несколько столетий назад, по всей видимости вложил в визуализацию стихий свои собственные любовные фантазии. Студенты этот тест просто обожали, а Рика испытывала неловкость, особенно в присутствии четвёртого сына Дубового клана, имевшего репутацию дамского угодника и разбивателя сердец.

— Кто-то здесь колдовал? — спросил он.

— Без сомненья, — Рика быстро смахнула изображение с зеркала и с притворным равнодушием убрала его в саквояж, — но колдовали слабо и неумело. Посмотрим, что скрывала наша красавица.

— Полагаете, это Эба?

— По её гримёрному столу, что в более удобном месте, обилию грима и дорогой шали, коей она явно не дорожила, — чародейка приподняла край тончайшей, похожей на морозные узоры пуховой паутинчатой шали, — Эба занимала более высокое положение. Рискну предположить, что именно она колдовала или, по крайней мере, пыталась это сделать.

Вызванная чародейкой Тама приняла самое активное участие в поисках. Хотя ни она, ни её хозяйка не знали, что, собственно, они ищут. Коррехидор тоже пожелал присоединиться, но объяснение «любые вещи и предметы, имеющие отношение к колдовству», для него ситуацию не прояснило, и он предпочёл позицию наблюдателя. Уселся в единственное, далеко не новое, кресло, чтобы не мешать слаженной работе чародейки и её фамильяра. Девушка методично осматривала комнату, периодически подзывая Таму и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Умение чувствовать даже остаточную магию оказалось полезным. В подзеркальном столике не обнаружилось ничего интересного, в неопустошённом мусорном ведре — тем более. Масса использованных салфеток из рисовой бумаги со стёртым гримом, смятая программка, где какой-то поклонник не поленился записать свой адрес. Туда же был засунут букет цветов — поклонник явно не пришёлся по душе Эбе. Рика закрыла глаза, в полной темноте она ощутила какой-то еле различимый жёлтенький отблеск, который плавал справа у самой границы зрительного поля. Открыв глаза, она убедилась, что на этом месте стоит шкаф. В нём оказались костюмы, старые и новые. Те, что остались от предыдущих артистов лежали безобразной грудой внизу, а на вешалках разместились костюмы «Лунного цирка». Они не заинтересовали Рику, ибо светящееся пятнышко обреталось где-то в низу. Тама, естественно, не преминула сунуть туда свой призрачный нос, но в шкафу настолько сильно пахло средством от моли (явно владелец цирка не жаловал чародеев, либо просто экономил на заклятиях), что она чихнула самым натуральным образом. После этого фамильяр потерял интерес к поискам, неуверенно подлетел к Вилу и устроился у него на подлокотнике.

Рика вытряхнула кучу кое-как сложенных костюмов, успевших основательно пропитаться пылью, и нашла кое-что любопытное. Это была хорошо изданная книга «Руководство начинающей ведьмы. Полезные советы по пробуждению собственной силы и замыканию внутренних магических цепей».

— Это то, что мы искали? — коррехидор не без брезгливости взял в руки основательно потёртый томик.

— Возможно, — кивнула чародейка, — такие, на первый взгляд безвредные, книги для экзальтированных подростков приносят порой немало бед.

— Мне кажется, перед нами хорошо оформленная и приправленная псевдо магическими рассуждениями ерунда, — он ткнул пальцем в одну из страниц, — вот, к примеру: «Как заставить полюбить себя человека, коему ты абсолютно безразлична» или, как вам понравится такое: «Наведение смертельной порчи на смертельного врага». И нужна-то для этого сущая безделица — одежда, что имела телесный контакт с жертвой, высушенная трава белены и набор швейных игл с посеребрёнными ушками.

— Вы правы, ерунда, но ерунда опасная и вредоносная, — возразила Рика, — в подобных книгах наряду с совершенно безвредными заклинаниями, которые не могут сработать в принципе, имеются и вполне себе действенные советы по пробуждению магической силы. Вдруг они попадут в руки к латентному чародею? Тогда жди беды. В духовном плане много любителей паразитировать на чужой мане, да и просто пролезть в наш мир. Вот этим заклятием, например, человек одарённый может вызвать нечто, хотя в книге оно позиционируется, как предназначенное для передачи своих чувств объекту страсти. Давно пора запретить продавать подобные «пособия»! — она презрительно кинула книгу на стол, и из неё вывалилась магографическая карточка. На ней двое молодых парней улыбались на фоне старинной гостиницы со странным названием «Красный император», за гостиницей небо подпирали горы. Рика с удивлением в одном из парней узнала библиария из Академии магии — господина Кэша. В молодости у него были лохматые непокорные волосы и белозубая улыбка во весь рот. Второй, высокий и длинноволосый имел осанку профессионального артиста и носил форменную одежду, должно быть, он на этих самых источниках работал. Девушка перевернула картонную карточку и прочла надпись, сделанную знакомым летящим почерком, который был прекрасно знаком любому студенту Академии магии, именно таким почерком господин Кэш Мато выписывал особо редкие книги, кои получали только с его личного разрешения.

— Это Кэш, — показала Рика, — а это — она постучала пальцем по второму, — думаю, Хитару Рэй. Всё сходится, парень с тяжёлым подбородком и характерно вьющимися волосами запросто мог состариться в господина Рэйнольдса, представьте, что он отрастит бороду.

— И борода эта заметно изменит форму лица. Какая ирония — сам преступник заканчивает свои дни как одна из жертв, — Вил рассматривал магографию.

Надпись на обратной стороне гласила: «Другу, товарищу, соратнику на память о прекрасных днях на горячих источниках. С пожеланием никогда не опускать руки, быть стойким и идти вперёд вопреки всему!»

— Хорошее пожелание, — заметил коррехидор, — но меня больше интересует, кто и зачем использовал колдовскую книгу, и не связано ли это с несчастными случаями, от коих столь страдает «Лунный цирк». Помните, в Оккунари мы смогли определить, что именно читал преступник. Давайте повторим с книгой для начинающей ведьмы.

Рика кивнула и проделала необходимый ритуал. При этом она заметила, что с каждым разом заклятие даётся ей всё легче и легче. Книга сама собой раскрылась на нужной странице.

— Я ожидала какую-нибудь девичью ворожбу на завидного жениха, — удивлённо проговорила чародейка, прочитав заклятие во второй раз, — а тут поглядите что!

Вил взял книгу и прочёл: «Как познать скрытое, выявить истинное и проникнуть в сокровенное».

— По-моему мнению, в самый раз подходит для влюблённой девицы, — ответил он, — в желании узнать об истинных чувствах объекта своей привязанности, прояснить намерения и понять не водит ли он тебя за нос, я усматриваю житейскую мудрость и беспокойство о собственном будущем.

— Конечно, всё это могло сработать, если бы вместо обещанного заклятия не приводилось заклинание для пробуждения души вещи.

— Души вещи? — не понял Вил, — постойте, постойте, разве вещи обладают душой?

— Вещи, естественно, никакой душой не обладают, — разъяснила чародейка с интонациями учительницы, уставшей повторять очевидное, — но вещь можно зачаровать для определённой цели или создать магический предмет, который будет выглядеть, словно самый обыкновенный, ничем не примечательный объект, обладая при этом дополнительными колдовскими свойствами. Например, кольцо приворота. Даришь тому, чьею привязанностью ты намерен обзавестись, и, пока кольцо это не покидает пальца объекта страсти, сам объект будет испытывать ответную страсть. Но заклятие из книги никоем образом не способно привести к обещанному результату. К тому же такими вот бесконтрольными магическими экзерсисами запросто можно призвать подлунника.

— Чем опасен этот зверь?

— Подлунники — вовсе не звери, а пакостные мелкие духи, которые обожают вселяться в старые вещи и учинять всяческие пакости, причиняя страдания людям, вызывать страхи, боль. Эмоции, которые при этом испытывают люди — для них самые изысканные блюда. Думается мне, владелица книги в попытке удостовериться в чувствах своего возлюбленного вызвала подлунника. И он поселился где-то здесь. Мы можем вычислить его и обезвредить.

— Давайте, — разрешил Вил, — окажем заодно услугу господину Курасаки.

Рика поставила знакомую медную плошечку на свободное место на гримёрном столике и осторожно вытряхнула на неё что-то маленькое и сморщенное из пробирки с плотно притёртой крышкой.

— Неужели, это то, что я подумал? — коррехидор поднял удивлённые глаза на девушку, — вы ведь не собираетесь оживить пятнистую булавку?

— Как раз собираюсь, — с самым серьёзным видом ответила чародейка, — вы ведь знаете о её основном умении?

— Кроме того, что оса пятнистая булавка входит в число десяти самых опасных насекомых Артании? — уточнил он. Укус чёрной осы с симпатичными красненькими точечками на брюшке вызывал жестокое отравление, которое приводило к параличу и смерти через несколько мучительных суток.

— Главным свойством насекомого является её способность безошибочно находить кладку своих яиц, как бы далеко от своего гнезда она не оказалась. И мы используем эту особенность пятнистой булавки.

Рика капнула в плошечку каплю розового масла, добавила сожжённый волосок, и приправила своей кровью, привычно уколов палец остриём жертвенного кинжала. Как только капли крови укрыли скрюченное тельце, чародейка прошептала что-то, низко-низко наклонившись над насекомым. Оса шевельнулась. Кровь смешалась с розовым маслом и впиталась практически без остатка. Крылышки пятнистой булавки затрепетали с хорошо узнаваемым для каждого артанца звуком, и она взмыла под потолок. Коррехидор инстинктивно отшатнулся.

— Не бойтесь, — успокоила его чародейка, — при всём своём устрашающем виде эта особь абсолютно безвредна и озабочена одной единственной целью — поиском подлунника, которого я связала в её восприятии с домом.

Тем временем насекомое покружило по гримёрке, словно прислушивалось либо принюхивалось к чему-то, потом оса целенаправленно взяла курс к двери.

— Она что-то почуяла, — бессознательно приглушив голос, произнёс Вил, — может, подлунник где-то снаружи.

Рика молча отворила дверь, теперь главное было не упустить насекомое из виду. Чёрная оса, размером чуть меньше дух фаланг указательного пальца, запросто могла затеряться в темноте театральных коридоров. Девушка сосредоточенно поглядела на насекомое и прошептала слово «гори». Пятнышки на брюшке осы засветились подобно крошечным уголькам, и её стало отлично видно. Оса полетела вперёд, по пути она ткнулась в дверь соседней гримёрки, но внутрь не влетела, лишь покачалась недолго под самой притолокой, после чего с деловым видом понеслась дальше. Внимание пятнистой булавки привлёк женский зонтик от солнца, забытый в углу тупика коридора.

— Странно, — проговорил Вил негромко, словно опасался, что его голос может отвлечь осу от поисков, — сейчас зима, кому понадобился летний зонт?

— Кто знает, — ответила чародейка, — может быть мы видим часть реквизита, а, может, просто забыли, когда переезжали сюда. Зонт пока никому не нужен, вот и стоит в уголке.

Но с зонтом всё было не так-то просто, именно он и оказался объектом поисков пятнистой булавки. Оса рванула к нему, врезалась со всего размаху, после чего всадила ядовитое жало прямо в весёленькую ткань с голубыми вьюнами по всему фону. Вил вздрогнул от неожиданности, когда зонтик сам собой раскрылся, затанцевал на месте, после чего схлопнулся и замер. Прямо на нём прицепилось некое подобие шестилапой ящерицы с подслеповатыми бельмами выпученных глаз и членистым скорпионьим хвостом, всё ещё продолжающим обвивать зонт.

— А вот и виновник всех бед последней недели, — проговорила чародейка, беря существо за хвост, — самый натуральный подлунник. Он прятался в зонтике и вызывал несчастные случаи вокруг себя.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — подлунник явно собирался прийти в себя. Он задёргал задней лапкой, и глаза его начали наливаться неприятной светящейся зеленью, — уничтожите?

— Уничтожить его не так-то просто, — пояснила Рика, — я отправлю тварь домой.

Свободной рукой чародейка начертила на полу круг обыкновенным кусочком портновского мела, который припасла ещё до начала ритуала с осой, вписала сложную фигуру, затем положила очухавшуюся зверюгу в центр круга. Та попыталась улизнуть, при этом двигалась настолько быстро, что в глазах коррехидора слилась в живую ленту. Но фигура прочно держала её внутри, пока Рика читала заклятие. Когда последнее слово было произнесено, чародейка крепко сжала кулак, словно сминала невидимую бумагу. Нарисованный круг заколыхался и принялся схлопываться. Через секунду на полу коридора не осталось ни следов мелового круга, ни подлунника. Существо было благополучно отправлено в духовный план.

— Итак, — проговорил коррехидор, когда они вернулись в гримёрку, где Тама продолжала дремать на подлокотнике кресла. Вся эта возня с осой её совершенно не взволновала, — что нам дало посещение театра кроме того знания, что некто пытался вызнать намерения любовника, а вместо этого призвал в наш мир подлунника, из-за которого «Лунный цирк» страдал от необъяснимых и глупых несчастных случаев. Да ещё мы убедились, что Хитару Рэй и Рэйнольдс Хито — один и тот же человек, который, скорее всего практиковал запретную магию. Но все эти ценные сведения никак не выводят нас на убийства. Ибо сам он становится жертвой такого же преступления.

— Труппа исчезает, — дополнила Рика, — исчезает в спешке и в неизвестном направлении. Почему? Они причастны? Они что-то знали? Видели? Слышали? Чего-то испугались? А какая замечательная была версия! Любовь, месть, празднование воли богов. Постойте-ка, — сама себя оборвала чародейка, — если Рэйнольд убивал своих врагов с использованием запрещённых заклинаний, то при чём тут боги? Почему он сказал нам в ресторане, что раньше не верил в божественную справедливость, а теперь вот поверил? Если он своими руками отправил к предкам бывшего партнёра, детектива и создателя реквизита, то не стал бы пить за промысел божий.

— Верно, — согласился коррехидор, — наша замечательная, внутренне непротиворечивая версия лопнула. Смерть самого подозреваемого ставит на ней жирную точку. А артисты, скорее всего, что-то знали или подозревали. Поэтому и сбежали. У нас остаётся ещё один человек, который хоть и не был непосредственным участником событий десятилетней давности, но хорошо знал Хитару и сочувствовал ему. Это видно из надписи на магографии. Завтра отправимся в библиотеку и потребуем от Мато Кэша исчерпывающего рассказа о его молодости и дружбе с Хитаро Рэем, который тоже имел привычку разминать затекающую руку.