Собака Баскервилей

I Мистеръ Шерлокъ Холмсъ

Мистеръ Шерлокъ Холмсъ, имѣвшій обыкновеніе вставать очень поздно, за исключеніенъ тѣхъ нерѣдкихъ случаевъ, когда вовсе не ложился спать, сидѣлъ за завтракомъ. Я стоялъ на коврикѣ передъ каминомъ и держалъ въ рукахъ трость, которую нашъ поcѣтитель забылъ наканунѣ вечеромъ. Это была красивая, толстая палка съ круглымъ набалдашникомъ. Какъ разъ подъ нимъ палку обхватывала широкая (въ дюймъ ширины) серебряная лента, а на этой лентѣ было выгравировано: "Джэмсу Мортимеру, M. R. С. S. отъ его друзей изъ С. С. Н." и годъ "1884". Это была какъ разъ такого рода трость, какую носятъ обыкновенно старомодные семейные доктора, — почтенная, прочная и надежная,

— Что вы съ нею дѣлаете, Ватсонъ?

Холмсъ сидѣлъ ко мнѣ спиной, а я ничѣмъ не обнаружилъ своего занятія.

— Почему вы узнали, что я дѣлаю? У васъ, должно быть, есть глаза въ затылкѣ.

— У меня по крайней мѣрѣ есть хорошо отполированный кофейникъ, и онъ стоитъ передо мною, — отвѣтилъ онъ. Но скажите мнѣ, Ватсонъ, что вы дѣлаете съ тростью нашего посѣтителя? Такъ какъ мы къ несчастію упустили его визитъ и не имѣемъ понятія о томъ, зачѣмъ онъ приходилъ, то этотъ знакъ памяти пріобрѣтаетъ извѣстное значеніе. Послушаемъ, какое вы составили представленіе о человѣкѣ, разсмотрѣвъ его трость.

— Я думаю, — сказалъ я, пользуясь, насколько могъ, методомъ моего товарища, — что докторъ Мортимеръ удачный пожилой врачъ, пользующійся уваженіемъ, разъ знакомые оказали ему вниманіе этимъ подаркомъ.

— Хорошо! — одобрилъ Холмсъ. Прекрасно!

— Я также думаю, что онъ, вѣроятно, деревенскій врачъ и дѣлаетъ много визитовъ пѣшкомъ.

— Почему?

— Потому что эта трость, очень красивая, когда была новою, до-того исцарапана, что врядъ ли ее могъ бы употреблять городской врачъ. Желѣзный наконечникъ до-того истертъ, что, очевидно, съ нею совершено не малое число прогулокъ.

— Совершенно здраво! — замѣтилъ Холмсъ.

— Затѣмъ на ней выгравировано "отъ друзей изъ С. С. Н.". Я полагаю, что эти буквы означаютъ какую-нибудь охоту (hunt), какое-нибудь мѣстное общество охотниковъ, членамъ котораго онъ, можетъ бытъ, подавалъ медицинскую помощь, за что они и сдѣлали ему этотъ маленькій подарокъ.

— Право, Ватсонъ, вы превосходите самого себя, — сказалъ Холмсъ, отодвигая стулъ и закуривая папироску. Я долженъ сказать, что во всѣхъ вашихъ любезныхъ разсказахъ о моихъ ничтожныхъ дѣйствіяхъ вы слишкомъ низко оцѣнивали свои собственныя способности. Можетъ быть, вы сами и не освѣщаете, но вы проводникъ свѣта. Нѣкоторые люди, не обладая сами геніемъ, имѣютъ замѣчательную способность вызывать его въ другихъ. Признаюсь, дорогой товарищъ, что я въ большомъ долгу у васъ.

Никогда раньше не говорилъ онъ такъ много, и я долженъ сознаться, что слова его доставили мнѣ большое удовольствіе, потому что меня часто обижало его равнодушіе къ моему восхищенію имъ и къ моимъ попыткамъ предать гласности его методъ. Я также гордился тѣмъ, что настолько усвоилъ его систему, что примѣненіемъ ея заслужилъ его одобреніе. Холмсъ взялъ у меня изъ рукъ трость и разсматривалъ ее нѣсколько минутъ невооруженнымъ глазомъ. Затѣмъ, съ выраженіемъ возбужденнаго интереса на лицѣ, онъ отложилъ папиросу и, подойдя съ тростью къ окну, сталъ ее снова разсматривать въ лупу.

— Интересно, но элементарно, — произнесъ онъ, садясь въ свой любимый уголокъ на диванѣ. Есть, конечно, одно или два вѣрныхъ указанія относительно трости. Они даютъ намъ основаніе для нѣсколькихъ выводовъ.

— Развѣ я упустилъ что-нибудь изъ вида? — спросилъ я съ нѣкоторою самонадѣянностью. Полагаю, — ничего важнаго?

— Боюсь, дорогой Ватсонъ, что большинство вашихъ заключеній ошибочно. Я совершенно искренно сказалъ, что вы вызываете во мнѣ мысли, и, замѣчая ваши заблужденія, я случайно напалъ на истинный слѣдъ. Я не говорю, что вы вполнѣ ошиблись. Человѣкъ этотъ, безъ сомнѣнія, деревенскій врачъ, и онъ очень много ходитъ.

— Такъ я былъ правъ.

— Настолько, да.

— Но это же и все.

— Нѣтъ, нѣтъ, милый Ватсонъ, не все, далеко не все. Я, напримѣръ, сказалъ бы, что подарокъ доктору сдѣланъ скорѣе отъ госпиталя, чѣмъ отъ охотничьяго общества, и разъ передъ этимъ госпиталемъ поставлены буквы С. C., то само собою напрашиваются на умъ слова "Чэрингъ-Кроссъ" (Charing-Cross Hospital).

— Вы, можетъ бытъ, правы.

— Все говоритъ за такое толкованіе. И если мы примемъ его за основную гипотезу, то будемъ имѣть новыя данныя для возстановленія личности этого неизвѣстнаго посѣтителя.

— Ну такъ, предлолагая, что буквы С. С. Н. должны означать Чэрингъ-Кросскій госпиталь, какіе же мы можемъ сдѣлать дальнѣйшіе выводы?

— Развѣ вы не чувствуете, какъ они сами напрашиваются? Вы знакомы съ моею системой — примѣняйте ее.

— Для меня ясно только одно очевидное заключеніе, что человѣкъ этотъ практиковалъ въ городѣ, прежде чѣмъ переѣхать въ деревню.

— Мнѣ кажется, что мы можемъ пойти нѣсколько дальше. Продолжайте въ томъ-же направленіи. По какому случаю вѣроятнѣе всего могъ бытъ сдѣланъ этотъ подарокъ? Когда друзья его могли сговориться, чтобы доказать ему свое расположеніе? Очевидно, въ тотъ моментъ, когда докторъ Мортимеръ покидалъ госпиталь съ тѣмъ, чтобы заняться частной практикой. Мы знаемъ, что былъ сдѣланъ подарокъ. Мы полагаемъ, что докторъ Мортимеръ промѣнялъ службу въ городскомъ госпиталѣ на деревенскую практику. Такъ будетъ ли слишкомъ смѣлымъ выводъ, сдѣланный изъ этихъ двухъ посылокъ, что докторъ получилъ подарокъ по случаю этой перемѣны?

— Конечно, это, повидимому, такъ и было.

— Теперь замѣтьте, что онъ не могъ бытъ въ штатѣ госпиталя, потому что только человѣкъ съ прочно установившеюся практикою въ Лондонѣ могъ занимать такое мѣсто, а такой человѣкъ не ушелъ бы въ деревню. Кѣмъ же онъ былъ? Если онъ занималъ мѣсто въ госпиталѣ, а между тѣмъ не входилъ въ его штатъ, то онъ могъ быть только врачомъ или хирургомъ кураторомъ, — немногимъ болѣе студента старшаго курса. Онъ ушелъ изъ госпиталя пять лѣтъ назадъ, — годъ обозначенъ на трости. Такимъ образомъ, милый Ватсонъ, вашъ почтенный, пожилой семейный врачъ улетучивается, и является молодой человѣкъ не старше тридцати лѣтъ, любезный, не честолюбивый, разсѣянный и обладатель любимой собаки, про которую я въ общихъ чертакъ скажу, что она больше терьера и меньше мастифа.

Я недовѣрчиво засмѣялся, когда Шерлокъ Холмсъ, сказавъ это, прислонился къ дивану и стадъ выпускать къ потолку колечки дыма.

— Что касается до вашего послѣдняго предположенія, то я не имѣю средствъ его провѣрить, — сказалъ я, — но, по крайней мѣрѣ, не трудно найти нѣкоторыя свѣдѣнія о возрастѣ и профессіональной карьерѣ этого человѣка,

Съ моей небольшой полки медицинскихъ княгъ я взялъ врачебный указатель и открылъ его на имени Мортимеръ; ихъ было нѣсколько, но только одно изъ нихъ могло относитъся къ нашему посѣтителю. Я прочелъ вслухъ слѣдующія свѣдѣнія о немъ:

"Мортимеръ, Джэмсъ, M. R. С. L., 1882, Грпмпенъ, Дартмуръ, De von, врачъ-кураторъ, съ 1882 по 1884 въ Чэрингъ-Кросскомъ госпиталѣ. Получилъ Джаксоновскую премію за сравнительную патологію съ этюдомъ подъ заглавіемъ: "Наслѣдственна ли болѣзнъ?" Членъ кореспондентъ шведскаго патологическаго общества, авторъ статей: "Нѣсколько причудъ атавизма" (Ланцетъ, 1882), "Прогрессируемъ ли мы?" (Психологическій журналъ, мартъ, 1883 г.). Служитъ въ приходахъ Гримпенъ, Торелей и Гай Барро".

— Ни малѣйшаго намека, Ватсонъ, на мѣстное общество охотниковъ, — сказалъ Холмсъ съ саркастическою улыбкою, — но деревенскій врачъ, какъ вы проницательно замѣтили. Я думаю, что мои выводы достаточно подтверждены. Что же касается до приведенныхъ мною прилагательныхъ, то, если не ошибаюсь, они были: любезный, нечестолюбивый и разсѣянный. Я по опыту знаю, что въ этомъ мірѣ только любезный человѣкъ получаетъ знаки вниманія, только не честолюбивый покидаетъ лондонскую карьеру для деревенской практики и только разсѣянный оставляетъ, вмѣсто визитной карточки, свою трость, прождавъ васъ въ вашей комнатѣ цѣлый часъ.

— A собака?

— Имѣла обыкновеніе носить за своимъ господиномъ эту трость. Такъ какъ эта трость тяжела, то собака крѣпко держала ее за середину, гдѣ ясно видны слѣды ея зубовъ. Пространство, занимаемое этими слѣдами, показываетъ что челюсть собаки велика для терьера и мала для мастпфа. Это, должно быть… ну да, конечно, это кудрявый спаньель.

Холмсъ всталъ съ дивана и, говоря такимъ образомъ, ходилъ по комнатѣ. Затѣмъ онъ остановился у окна. Въ его голосѣ звучала такая увѣренность, что я съ удивленіемъ взглянулъ на него.

— Милый другъ, какъ вы можете быть такъ увѣрены въ этомъ?

— По той простой причинѣ, что я вижу собаку на порогѣ нашей двери, а вотъ и звонокъ ея господина. Пожалуйста, не уходите, Ватсонъ. Онъ вашъ коллега, и ваше присутствіе можетъ быть полезнымъ для меня. Наступилъ, Ватсонъ, драматическій моментъ, когда вы слышите на лѣстницѣ шаги человѣка, который долженъ внести что-то въ вашу жизнь, и вы не знаете, къ добру ли это или нѣтъ. Что нужно доктору Джэмсу Мортимеру, человѣку науки, отъ Шерлока Холмса. спеціалиста по преступленіямъ? — войдите.

Видъ нашего посѣтителя удивилъ меня, потому что я ожидалъ типичнаго деревенскаго врача. Онъ былъ очень высокаго роста, тонкій, съ длиннынъ носомъ, похожимъ на клювъ, выдававшимся между двумя острыми, сѣрыми глазами, близко поставленными и ярко блестѣвшими изъ-за очковъ въ золотой оправѣ. Онъ былъ одѣтъ въ профессіональный, но неряшливый костюмъ: его сюртукъ былъ грязноватъ, а брюки потерты. Хотя онъ былъ еще молодъ, но спина его уже была сгорблена, и онъ шелъ, нагнувъ впередъ голову, съ общимъ выраженіемъ пытливой благосклонности. Когда онъ вошелъ, взглядъ его упалъ на трость въ рукахъ Холмса, и онъ подбѣжалъ къ ней съ радостнымъ возгласомъ:

— Какъ я доволенъ! Я не былъ увѣренъ, здѣсь ли я ее оставилъ или въ пароходной конторѣ. Я бы не хотѣлъ ни за что на свѣтѣ потерять эту трость.

— Это, какъ видно, подарокъ, — сказалъ Холмъ.

— Да, сэръ…

— Отъ Чэрингъ-Кросскаго госпиталя?

— Отъ нѣсколькихъ друзей, служащихъ тамъ, по случаю моей свадьбы.

— Ай, ай, это скверно, — сказалъ Холмсъ, качая головой.

Глаза доктора Мортамера блеснули сквозь очки кроткимъ удивленіемъ.

— Почему же это скверно?

— Только потому, что вы разбили наши маленькіе выводы. По случаю вашей свадьбы, говорите вы?

— Да, сэръ. Я женился и оставилъ госпиталь, а вмѣстѣ съ нимъ и всякія надежды на практику консультанта. Это было необходимо для того, чтобы я могь завести свой собственный домашній очагъ.

— Ага, такъ мы въ сущности уже не такъ ошиблись, — сказалъ Холмсъ. Итакъ, докторъ Джэмсъ Мортимеръ…

— Мистеръ, сэръ, мистеръ… скромный врачъ.

— И очевидно человѣкъ съ точнымъ мышленіемъ.

— Пачкунъ въ наукѣ, мистеръ Холмсъ, собиратель раковинъ на берегахъ великаго неизслѣдованнаго океана. Полагаю, что я обращаюсь къ мистеру Шерлоку Холмсу, а не…

— Нѣтъ, это мой другъ, докторъ Ватеонъ.

— Очень радъ, что встрѣтилъ васъ, сэръ. Я слышалъ ваше имя въ связи съ именемъ вашего друга. Вы очень интересуете меня, мистеръ Холмсъ. Я съ нетерпѣніемъ ожидалъ увидѣть такой доликоцефальный черепъ и столь хорошо выраженное развитіе надглазной кости. Вы ничего не будете имѣть, если я проведу пальцемъ по вашему теменному шву? Снимокъ съ вашего черепа, пока оригиналъ его еще дѣятеленъ, составилъ бы украшеніе всякаго антропологическаго музея. Я вовсе не намѣренъ быть неделикатнымъ, но признаюсь, что жажду вашего черепа.

Шерлокъ Холмсъ указалъ странному посѣтителю на стулъ и сказалъ:

— Я вижу, сэръ, что вы восторженный поклонникъ своей идеи, какъ и я своей. Я вижу по вашему указательному пальцу, что вы сами скручиваете себѣ папиросы. Не стѣсняйтесь курить.

Посѣтитель вынулъ изъ кармана табакъ и бумажку, и съ поразительною ловкостью скрутилъ папироску. У него были длинные дрожащіе пальцы, столь же подвижные и безпокойные, какъ щупальцы насѣкомаго.

Холмсъ молчалъ, но его быстрые взгляды доказывали мнѣ, насколько онъ интересуется нашимъ удивительнымъ гостемъ.

— Я полагаю, сэръ, — сказалъ онъ, наконецъ, — что вы сдѣлали мнѣ честь придти сюда вчера вечеромъ и опять сегодня не съ исключительной цѣлью изслѣдовать мой черепъ?

— Нѣтъ, сэръ, нѣтъ, хотя я счастливъ, что получилъ и эту возможность. Я пришелъ къ вамъ, мистеръ Холмсъ, потому, что признаю себя непрактичнымъ человѣкомъ и потому, что я внезапно сталъ лицомъ къ лицу съ очень серіозной и необыкновенной задачей. Признавая васъ вторымъ экспертомъ въ Европѣ…

— Неужели, сэръ! Могу я васъ спросить, кто имѣетъ честь быть первымъ? — спросилъ Холмсъ нѣсколько рѣзко.

— Но точно научный умъ Бертильона будетъ всегда имѣть сильное вліяніе.

— Такъ не лучше ли вамъ посовѣтоваться съ нимъ?

— Я говорилъ, сэръ, объ умѣ точно научномъ. Что же касается до практически дѣлового человѣка, то всѣми признано, что вы въ этомъ отношеніи единственный. Надѣюсь, сэръ, что я неумышленно не…

— Немножко, — сказалъ Холмсъ. Я думаю, докторъ Мортимеръ, что вы сдѣлаете лучше, если, безъ дальнѣйшихъ разговоровъ, будете добры просто изложить мнѣ, въ чемъ заключается задача, для разрѣшенія которой требуется моя помощь.